Текст книги "Загадки сражений Александра Невского"

Приложения

Численность средневековых армий

Внимательные читатели, безусловно, заметили, что при описании численности армий того времени одни исследователи оперируют цифрами в тысячи воинов (для Невской битвы) и десятки тысяч участников для Ледового побоища, в то время как другие исследователи утверждают, что каждый из участников Невской битвы имел армию в несколько сотен, а Ледового побоища – в несколько тысяч воинов.

При этом автор явно тяготеет к последним. Для того чтобы объяснить позицию автора, в книгу и добавлена следующая статья.

Безусловно, все расчеты автора позволяют понять лишь примерный диапазон цифр, в рамках которых мы можем определить численность соответствующих армий.

Численность населения

Для начала следует учитывать, что средневековый уровень технологий, в том числе и аграрных, означал, что на известных нам территориях жило (могло прокормиться) намного меньшее количество жителей, чем в наше время. Сам по себе этот факт не вызывает сомнения, но представляется, что многие пытающиеся понять средневековую историю, во многом забывают или игнорируют его.

Частично это связано с тем, что историки нередко не говорят о численности населения, поскольку не располагают точными цифрами.

Одним из немногих достаточно надежных и подробных источников, дошедших до нас, являются результаты переписи населения, проведенной в Англии в 1085–1086 гг. В историю она вошла как Книга Страшного суда. Важно отметить, что большая часть этого исследования дошла до нашего времени, что также является большой удачей.

На основании этой работы исследователи делают вывод, что население Англии в XI в. насчитывало от 1,5 до 2 млн человек⁵⁰⁵. Это примерно в тридцать раз меньше современного населения страны.

Для нашего исследования нам необходимо понимать численность населения участников исследуемых конфликтов: королевства Швеция, Ливонской конфедерации, Новгородской республики и Владимирского княжества на момент исследуемых событий.

Академическая монография «История Европы»⁵⁰⁶ дает следующие цифры: в начале XIII в. на территории Скандинавии (Дания, Норвегия, Швеция) проживало порядка 1 млн человек. Швеция тогда была самым слабым из скандинавских королевств и не имела в составе некоторых областей, которые вошли в нее позднее. Соответственно, даже с учетом завоеванных областей Финляндии ее население составляло не более трети данной цифры, т. е. примерно 300 000–400 000 человек, включая женщин, детей и стариков. Об этом же говорит и «История Швеции», которая сообщает, что население страны не превышало полумиллиона человек⁵⁰⁷.

Относительно Киевской Руси в литературе чаще всего приводят расчеты Б.Ц. Урланиса, который оценивает население Киевской Руси в 1000 г. в 4,5 млн человек⁵⁰⁸. При этом он указывает, что плотность населения более северных областей Руси была в полтора раза меньше, чем южных, более освоенных и плодородных, т. е. 4 человек на квадратный километр.

Поскольку ядро Новгородской земли составляли земли нынешней Новгородской области (54 500 кв. км⁵⁰⁹), то получаем, что население ее составляло порядка 218 000. Безусловно, последние данные не являются точными, представляя собой лишь некий ориентир, позволяющий оценить примерный численности населения региона.

Кроме того, численность населения со временем менялась. Приведенная выше «История Европы» оценивает численность населения Киевской Руси в XIII в. в 6 000 000 чел.⁵¹⁰, т. е. на 20 % больше, чем указывает Б.Ц. Урланис на 1000 г.

Увеличив указанные выше цифры на 20 %, приходим к выводу, что население Новгородской земли можно оценить в 250 000. При всей приблизительности расчетов 200 000–300 000 человек представляется достаточно достоверным количеством.

Сам Новгород являлся крупным городом с постоянным населением, согласно археологическим данным, примерно 30 000—35 000 жителей⁵¹¹, которые кормились благодаря торговле и ремеслу.

Хорошо известное обстоятельство, что при прекращении хлебных закупок из других регионов в Новгороде наступал голод, говорит о том, что земледельческое население области было не столь велико, чтобы самостоятельно кормить столицу.

Население Владимирского княжества было, безусловно, больше, чем население Новгородской земли.

Б.Ц. Урланис оценивает население этих территорий, которые он называет Московские земли (Московская, Тверская, Ярославская, Костромская, Владимирская, Калужская губернии), в 600 000 жителей, указывая, что в 1000 г. его следует рассчитывать, исходя из средней плотности 2 человека на 1 кв. км.

Он же отмечает, что спустя пять-шесть веков плотность должна составить уже 6–7 человек.

Безусловно, население Московских земель (тогда они назывались Владимирской Русью) значительно выросло уже в XII–XIII вв. Недаром во второй половине XII в. владимиро-суздальские князья были наиболее сильными.

Если принять, что плотность населения Владимирской Руси в XIII веке была не ниже, чем на Новгородчине (4 человека на 1 кв. км.), то мы получаем 1,2 млн жителей перед татаро-монгольским нашествием. Чтобы учесть последнее, обратимся к данным археологии. Известно, что в Древней Руси в начале XIII в. было примерно 150 городов. Из них археологи исследовали 74. Более двух третей из них (49 из 74 изученных) были разрушены и сожжены монголами. Из указанных 49 городов 14 исчезли, 15 превратились в поселения сельского типа, деревни. Если экстраполировать эти данные на все города, мы получаем, что за время нашествия монголами разорено две трети всех русских городов⁵¹².

Археологические материалы свидетельствуют, что количество феодальных усадеб, монастырей, волостных центров, восстановившихся к XIV в., не превышает 25 %⁵¹³.

Наряду с исчезновением ряда городов это означает, что необходимости в существовании (возрождении) этих административных и торгово-ремесленных центров не было, поскольку количество жителей сократилось настолько сильно, что они более в этих центрах не нуждались.

Безусловно, большая часть населения жила в деревнях. Количество последних до нашествия оценивается историками в диапазоне 50 000—75 000⁵¹⁴. Сколько из них было уничтожено, мы подсчитать не можем, поскольку от них осталось намного меньше следов, чем от крупных поселений. Но можно не сомневаться, что их захватывали и грабили никак не меньше, а то и больше, чем защищенные города и усадьбы.

Кроме того, часть населения уходила под защиту городских стен и гибла вместе с горожанами.

Не стоит забывать и о косвенных потерях. Спасшиеся от завоевателей должны были прожить оставшиеся после ухода монголов зимние месяцы, не имея возможности до весны возместить захваченные и уничтоженные припасы для людей и скота, испытывая серьезные трудности с восстановлением уничтоженных жилищ и т. д.

Известно, что наиболее сильно пострадавшие княжества (Киевское, Черниговское, Переславское) почти обезлюдели.

Возможно, здесь свою роль сыграло и то, что монголы использовали эти земли для ведения хозяйства кочевым способом, уничтожая поля земледельцев. Были княжества, почти не затронутые татарским нашествием (Полоцкое, Смоленское, Новгородская земля).

Но Владимирское княжество, как известно, оказалось основной целью первого похода Бату-хана зимой 1236–1237 гг. То есть приведенные средние расчеты вполне к нему относятся.

Учитывая сведения об уничтожении двух третей городов и трех четвертей крупных поселений, а также что мы рассматриваем время сразу после нашествия на Северо-Западную Русь, следует серьезно скорректировать численность населения.

Конечно, не все жители уничтоженных поселений погибли, но пострадали и многие жители не уничтоженных до конца городов и поселков.

Таким образом, следует сократить количество жителей примерно в той же степени, как и количество уничтоженных поселений.

Учитывая, что мы говорим о периоде сразу после нашествия, то возможно, что цифру населения до монголов миллион двести тысяч мы должны, как это чудовищно ни прозвучит, уменьшить в три-четыре раза. В итоге следует признать страшное: гибель сотен тысяч людей. Население Владимирской Руси составляло в исследуемый период порядка 300–400 тысяч человек.

Что касается Прибалтики, то историки считают, что там проживало порядка 100 000–200 000 эстонцев, 140 000–160 000 латышей, 15 000–20 000 ливов, 170 000–190 000 литовцев, 170 000 пруссов⁵¹⁵.

Даже позднее, спустя несколько столетий, численность немецкого населения во владениях Ливонской конфедерации не превышала 5 % от числа коренных жителей. Тем более это актуально для данного периода. Правда, в обычное время численность ливонской армии вырастала за счет паломников, что было немаловажным подспорьем. Но в событиях 1240–1242 гг., как уже говорилось, паломники не участвовали.

Следует вывод, что в немецкой Ливонии проживало порядка 300 000–400 000 жителей.

Таким образом, в каждой из четырех политий, участвующих в исследуемых событиях, проживало 200 000–400 000 жителей.

Существование ополчения

Чтобы понять военные возможности той или иной политии, следует разобраться, какой процент жителей мог быть призван в армию и служить в ней в качестве комбатанта (бойца, участвующего в боевых действиях, а не, скажем, возчика в обозе).

Приведенные цифры, как понимают читатели, охватывают все население регионов, включая мужчин, женщин, стариков и детей. Считается, что в среднем каждая малая семья включала двух родителей, детей (в среднем на 23 % больше, чем родителей) и какое-то количество представителей старшего поколения.⁵¹⁶ Исходя из этих расчетов, количество взрослых мужчин оценивается примерно в 15–20 % населения.

Надо сказать, что многие историки считают ополчение важной частью русской армии и в своих работах исходили из того, что значительная часть мужского населения привлекалась к участию в боевых действиях.

Лучше всего эти представления показаны в замечательном советском историческом фильме «Александр Невский». При всем уважении к фильму следует отметить, что он отражает исторические представления времени своего создания, 1240 г. С другой стороны, автор рассматривает его как иллюстрацию к представлениям о создании ополчения (кроме всего прочего).

Началом формирования армии становится решение князя Александра о мобилизации мужчин. Затем следует эпизод, когда под песню «Вставайте, люди русские» буквально из-под земли выбираются крестьяне, вооружаются копьями и по призыву князя встают в строй, образуя многочисленную армию. Одним из персонажей фильма является псковитянка Василиса, также участвующая в ополчении.

Напрашивается мысль, что численность средневековой армии следует приравнять к численности всех мужчин (и наиболее решительно настроенных женщин) населения страны. На практике же следует помнить, что средневековый крестьянин работал весь летний сезон: пахота, сев, уборка урожая (озимых и яровых), заготовка кормов и т. д. Другие члены семьи заменить его не могли как чисто физически (требовалась мужская сила), так и в силу собственной занятости. Так, женщина в то время обычно имела несколько малолетних детей, за которыми требовался присмотр, во-вторых, она кормила всю семью (не имея возможности ни купить полуфабрикаты в магазине, ни заготовить еду надолго из-за отсутствия холодильника). На ее же плечах лежало изготовление одежды (включая и тканей для нее, т. е. прядение, ткачество, шитье и т. п.).

При этом мужские, равно как и женские занятия того времени требовали многочисленных специфических навыков, которые частично передавались из уст в уста, частично вырабатывались путем опыта.

Получается, полноценная замена мужчин женщинами или детьми была исключена, поскольку они не имели соответствующих навыков и физических возможностей. Разумеется, крестьянин мог оторваться от своих работ на несколько дней. Однако здесь встает вопрос логистики.

К примеру, участие в Невской битве, проходившей на границах княжества, требовало почти недельного пути до места боя. А ведь обычно войну стремились вести за пределами своей территории. При этом в обычных условиях еще несколько дней тратилось на то, чтобы все отряды могли дойти до места сбора.

Затем следовало само сражение, которому вполне могли предшествовать определенные маневры, ожидание союзников и т. д. После боя войско нередко продолжало боевые действия или как минимум проводило несколько дней на поле битвы.

Дело было не только в похоронах погибших (что считалось христианским долгом, тем более что воины одного подразделения чаще всего были земляками и нередко родственниками) и сборе добычи (учитывая стоимость металла, сбор оружия и доспехов погибших был весьма выгодным делом, не говоря уже о разграблении владений проигравших), но и в том, что следовало дать своим раненым несколько дней на выздоровление, хотя бы минимальное. Передвижение по тогдашним дорогам на телегах без рессор стало бы для большинства тяжелораненых приговором.

Затем следовал путь домой, который также занял бы не менее недели.

Таким образом, призыв крестьян в армию означал бы отрыв их от работ минимум на месяц, а во многих случаях и больше. Это неминуемо вело к полному срыву графика сельскохозяйственных работ, т. е. резкому сокращению урожая, следствием чего был бы неминуемый голод и смерть значительной части населения.

В зимнее время привлечение мужиков кажется вполне возможным. Однако большая часть кампаний происходила в летний период, и резкого усиления военных действий зимой источники не фиксируют. Скорее всего, это связано с вопросом вооружения и обучения.

Для наглядности вспомним еще один эпизод из фильма «Александр Невский», когда мастер-оружейник Игнат раздает ополченцам кольчуги, оставляя себе самую недоделанную («коротка кольчужка»).

На практике стоимость оружия и доспехов в то время была весьма велика, поскольку требовала оплаты не только дорогостоящего железа, но и длительной (неделя, а то и месяц) работы целого ряда ремесленников.

Даже минимальный набор – шлем, щит, меч, копье – требовал очень серьезных вложений, недоступных для отдельного крестьянина.

Для всадника добавим стоимость боевого коня, т. е. специально обученной лошади. И, пожалуй, второго коня, поскольку до поля боя всадники старались ехать на запасных лошадях.

Историк Ф. Контамин, опираясь на цены того времени, сделал вывод, что около 1250 г. стоимость вооружения рыцаря, его оруженосца и слуги составляла никак не менее 1400 граммов серебра в различных монетах⁵¹⁷.

Добавим к этому, что доспехи обычно изготавливались с учетом телосложения конкретного человека.

Таким образом, в мастерской новгородского ремесленника могла находиться одна, максимум две кольчуги, а вполне возможно, что ни одной (готовой). О массовом вооружении ополченцев в этих условиях не могло быть и речи.

Более того, подобное вооружение имело не больше смысла, чем отправка на гонки человека, не умеющего водить машину. Как известно, современное огнестрельное оружие дает шанс ранить или убить хорошо подготовленного и хорошо вооруженного бойца любому, кому хватит сил нажать на спуск и умения выстрелить в нужную сторону.

А вот холодное оружие предъявляет намного более высокие требования. Владение мечом или копьем, да и любым другим холодным оружием требует серьезной подготовки и регулярных тренировок.

Метательное оружие, а именно боевой лук также требует серьезнейшей подготовки, заключающейся не только в развитии меткости, но и умении натянуть достаточно тугой лук (выжать несколько десятков килограммов), причем сделать это много раз подряд.

Не столь требовательным к качеству стрелка является арбалет, который требует значительно меньшего обучения. Оборотной стороной является высокая стоимость как самого арбалета (некоторые детали его приходилось изготовлять годами), так и болтов для него (они были цельнометаллическими).

В итоге можно смело сказать, что при столкновении в рукопашном бою, с одной стороны, необученного бойца, а с другой стороны, хорошо подготовленного воина произойдет то же самое, что и при схватке современного, обычного человека с улицы с профессионалом, долгое время практикующим боевые искусства. Практически всегда результат будет очевиден.

Кроме того, при использовании холодного оружия большую роль играют доспехи, дающие возможность принять на себя часть ударов. Впрочем, следует учитывать, что они будут эффективны в первую очередь на подготовленном человеке. Ведь под них обычно поддевалась дополнительная одежда, чтобы не допустить переломов при ударе, который даже не сумел пробить броню. Получается, воин должен был уметь двигаться и в первую очередь использовать оружие, когда на нем надеты достаточно стесняющие его доспехи. Иначе он окажется в положении современного спортсмена, которому предложили повторить свои спортивные достижения, одев его в телогрейку, зимние штаны и валенки.

Последним по упоминанию (но не по значению) обязательным навыком для воина является владение конем. Ведь в бою лошадь должна слушаться малейших движений всадника, что также требует серьезного обучения как всадника, так и коня. Зато наличие лошадей увеличивает скорость передвижения как до боя, так и в бою, позволяет избежать излишней усталости бойцов от переходов, дает всаднику возможность наносить удар сверху и т. д.

Заметим, что обычные крестьянские лошади не только не обучались для боя, но даже не использовались взрослыми мужчинами для езды верхом. На лошадях ездили только мальчишки (т. е. легкие всадники). Вспомните любые картины и рассказы, как крестьяне всегда ездили на телегах или на санях. Дело не только в том, что использование колес или полозьев позволяло серьезно облегчить нагрузку лошади и использовать ее для перевозки различных вещей (хотя и это важно), но и в том, что седло также было весьма дорогим удовольствием, а езда без седла могла серьезно повредить лошади позвоночник, а всаднику другие весьма важные органы.

В целом мы можем сказать, что вооружение бойца требовало серьезных средств и тратить их на снабжение оружием неподготовленного бойца просто не имело смысла, поскольку он не смог бы им воспользоваться. Недаром уже с раннего Средневековья во всех феодальных странах мы видим выделение отдельного сословия, представители которого являются воинами.

Численность воинов

Таким образом, для понимания мобилизационных возможностей того времени, то есть того количества воинов, которых могли мобилизовать власти, нам следует понять, какова же была численность указанных воинов. Известно, что ядро средневековой армии составляли дворяне – рыцари и их оруженосцы (которые также были выходцами из дворянского сословия). На Руси рыцарей не было, но экономические факторы, позволявшие кормить, вооружать и содержать воинов, были примерно одинаковыми.

Известно, хотя и по более поздним данным, что дворяне составляли 1–2 % населения европейских стран⁵¹⁸.

Как уже говорилось выше, на одного рыцаря в походах приходился минимум 1 оруженосец (тоже дворянин) и несколько простых воинов. Так, в 1204 г. руководители Четвертого крестового похода планировали собрать 4500 рыцарей, 9000 оруженосцев и 20 000 рядовых⁵¹⁹. Это подтверждает уже один раз использованное в нашей работе соотношение рыцарей и рядовых воинов как 1 к 9.

Поскольку оруженосцы также принадлежали к дворянскому сословию, то на одного дворянина приходилось минимум двое простолюдинов.

Считая численность дворянства в 1–2 %, мы можем определить количество потенциальных воинов в 5 % от общего числа населения.

Учитывая, что мужчины составляли порядка 20 %, мы можем сделать вывод, что примерно 1 % населения политии мог служить в армии. Однако следует учитывать, что далеко не все из этих людей реально стояли в боевом строю. Во-первых, дворяне и их окружение выполняли задачи современной полиции и администрации.

Также следует учитывать слабый уровень контроля власти над населением на местах, характерный для Средневековья. Система военкоматов или каких-либо других организующих и контролирующих призыв органов отсутствовала.

Учтем и то, что после боевых действий среди этих людей были больные, инвалиды и т. д., а потому для реального участия в походе власть могла собрать лишь часть этих воинов. Чтобы понять ее возможности, обратимся к исследованиям более позднего времени.

Для России мы можем опираться на документы только с XVI в.

Население страны в то время составляло около 15 млн человек⁵²⁰. Исследователи отмечают, что общая численность всех воинов, которые могли мобилизовать московские цари, можно оценить в районе 100 000⁵²¹, причем некоторые историки даже эту цифру считают завышенной⁵²². Даже для больших походов под личным руководством царя правительство не могло выставить армию численностью более половины от указанной⁵²³.

Впрочем, в литературе, особенно в исследованиях историков прошлого и позапрошлого веков, встречаются и другие цифры. Опираясь в первую очередь на свидетельства иностранцев и собственно русских дипломатов, исследователи не раз писали о сотнях тысяч воинов, которые выставлял русский царь. Например, англичанин Джайлс Флетчер оценил общую численность войск Ивана Грозного в триста с лишним тысяч человек. Уже С.М. Середонин показал, что эти расчеты весьма завышены. Так, численность поместной конницы в целом, которая у Флетчера оценивается в 80 000 дворян, судя по документам Разряда, фактически не превышала 25 000⁵²⁴.

Сообщения путешественников подтверждали и рассказы о русских армиях со стороны их противников. О том, как происходили подобные исчисления, показал на примере битвы при Орше А.Н. Лобин. Русская армия, которую он на основе документов оценивает в 11 000—14 000, в победных реляциях их противников представлена как восьмидесятитысячная орда, половина которой была уничтожена победителями⁵²⁵.

На основании данных сообщений оценивали русские армии и многие исследователи. Так, А. Баиов в 1909 г. определял численность армии Дмитрия Донского на Куликовом поле в 150 000–200 000, а Мамая в 300 000⁵²⁶.

Учитывая, что численность населения Московского княжества тогда едва ли превышала 1 млн человек (другие крупные княжества в войне не участвовали), это означает практически стопроцентную мобилизацию всего мужского населения в период августа – сентября, т. е. в период страды (сбор урожая и сеянья озимых), когда, согласно поговорке «один день год кормит».

Поскольку защититься такие ополченцы могли только деревянными щитами, и даже шлемы, скорее всего, для них были бы слишком дороги, то ордынские лучники уничтожили бы значительную часть данной армии, не говоря уже о потерях в рукопашной.

В итоге независимо от результата самого сражения Московское княжество пережило бы чудовищную экономическую катастрофу.

С другой стороны, если Дмитрий Донской мог вывести в поле сотни тысяч бойцов, то его предок Александр должен был выводить армию хотя бы в несколько десятков тысяч воинов.

Именно подобные расчеты позволяют говорить о многотысячных армиях Александра Невского.

Что касается автора, то он предпочитает опираться на исследования ученых, которые позволяют сделать вывод, что Иван Грозный имел в своем распоряжении армию численностью не более 1 % населения страны и даже для самых крупных походов мог мобилизовать максимум половину этого количества.

И это, заметьте, при том, что в Новое время часть армии уже перешла на более дешевое (если сравнивать его с наступательным и оборонительным вооружением) огнестрельное оружие, а также появилась достаточно многочисленная пехота. Кроме того, русская конница с XV в. перешла на более простые и дешевые доспехи.

Учитывая, что в Средние века экономическое положение было явно не лучше, а скорее даже хуже, указанные цифры следует считать максимальными.

На основании указанных расчетов следует вывод, что каждая из политий, о которых идет речь в данной работе, имела мобилизационный ресурс в 2000–4000 воинов и могла вывести в поле порядка половины этого числа. Разумеется, эти цифры не стоит понимать как абсолютно точные. На практике многое решали такие факторы, как состояние экономики в данный момент, личный авторитет правителя, популярность похода и т. д. Тем не менее, это позволяет отказаться от иллюзий о десятках тысяч воинов в армиях Александра Невского и его противников.