Текст книги "Массовка"

Вообще-то любой нормальный мужик на его месте плюнул бы на все и исполнил бы свой приятный долг. Забыв про все возможные последствия. Какие там к черту размышления – на то он и мужик! Артемий, пожалуй, даже завидовал таким вот крепышам, которые сначала действуют, а потом уж чешут в затылке.

Но откуда-то из глубины души накатило беспокойство. Не просто беспокойство – острое чувство опасности. И дело даже не в Катрин. Точнее – не только в ней.

– Я что, не нравлюсь тебе? – промурлыкала девушка, и рука ее заскользила по напрягшемуся телу куда-то вниз.

Артемий осторожно взял ее за плечи и чуть отстранил от себя. В глазах «амазонки» мелькнуло изумление. И еще – разочарование. Наверное, так с ней поступали не часто.

– Ты что, гомик? – презрительно бросила она.

Артемий не смог подавить улыбку: это самая беспомощная реакция красотки, уверенной в своей неотразимости. И споры здесь бесполезны. Лучше, пожалуй, даже согласиться с такой версией…

– Нет, ты не гомик, – желчно сказала Катрин, поправляя волосы. – У тебя же здесь телка… Ну, ничего мы о ней позаботимся…

Эти слова прозвучали крайне неприятно. Слава богу, Катрин не стала раздувать конфликт. Просто повернулась и нарочито медленно вышла из закутка на свет, повесив на лицо маску величественной невозмутимости.

Артемию потребовалось время, чтобы прийти в себя, собраться с разбитыми вдребезги чувствами. В пространство барака он выглянул с некоторой опаской. Мелькнула дурацкая мысль: интересно, каким же железным парнем надо быть, чтобы выходить перед скопившейся очередью после секса в самолетном туалете?… Толпы любопытствующих здесь не оказалось, и он отправился за ведром и тряпкой, чтобы закончить затянувшуюся уборку.

Впрочем, один необычный взгляд ему встретился. Та самая несдержанная командирша смотрела на него с нескрываемой ненавистью. Артемий отвел взгляд и склонился над мокрыми досками.

… Ближе к вечеру его покормили – все той же разбухающей в кипятке лапшой. Сидя на корточках с кружкой сладкого чая, он бессмысленно таращился перед собой и предавался вялым размышлениям. Накатило какое-то равнодушие к происходящему – словно и не было ничего «до и после», а всегда вокруг маячили четыре стены и двухэтажные ряды нар. Причина спуталась со следствием, желания притупились, потерялось ощущение времени. Наверное, стоило постоянно напоминать себе: «я жив, я все-таки жив». Но не хотелось и этого.

Свет здесь, как оказалось, все же, выключали. Щелкнул выключатель, и Артемий оказался в темноте – все с той же кружкой, на корточках, прислонившийся спиной к деревянной балке.

Неизвестно, сколько времени еще сидел бы в таком положении, но рядом послышалось неровное дыхание, и холодная рука неловко прикрыла ему рот. Наверное, это знак – «тихо!». Хотя, он вряд ли бы издал сейчас хоть звук, даже если б получил увесистую затрещину.

Опустошенность и оцепенение…

– Эй, не спишь? – зашептал в ухо тонкий голосок.

Артемий покачал головой, не особо размышляя, видят его в потемках или нет.

– Я Настя… Хотя, не важно… Слушай внимательно: тебе грозит опасность…

Артемий пожал плечами. Попытался сосредоточиться, чтобы понять, чего от него хочет эта невидимая Настя.

– Тебя хотят убить.

– За что? – так же, шепотом поинтересовался Артемий.

Вопрос глупый. Надо же – всего день прошел, а уже позабылось, на каких птичьих правах он все еще топчет землю. Точнее – барачные доски…

– Мила… Ну, главная у разведчиц…

– Командирша?

– Что? А, ну да… В общем, ты ей здорово насолил…

– Я?

– Весь барак уже шушукается, что у тебя шашни с Кэт. С Катрин, то есть…

– Бред… Во-первых, это не правда, а даже если так – что с того вашей Миле? Она что же, ревнует меня?

– Не тебя, дурачок. Катрин. Она ее любит до безумия…

Нормально. Он еще умудрился встрять в идиотский любовный треугольник с лесбийским оттенком…

– В общем, ночью тебя собираются… Ну…

– Убить?

– Да. Тихонько, чтобы Катрин не расстраивать. Скажут, что ты сбежал. Нарочно лаз без охраны оставили…

Артемий воспринял эту информацию спокойно. Подумаешь – его в очередной раз решили кокнуть. Надо просто принять к сведению и двигаться дальше – куда выведет кривой коридор…

– Давай за мной, только тихо… – прошептал голос.

Артемий не стал утомлять девушку расспросами. Просто нырнул вслед за ней – под нары. И медленно, по-пластунски они двинулись по шершавому полу.

Обитательницы женской половины массовки еще не спали, и в бараке разносились негромкий шум голосов, скрип досок, звуки шагов. Наверное, поэтому, удавалось двигаться незаметно. Пару раз перед глазами в проходах мелькали ноги, один раз на Артемия чуть не наступили. Обошлось.

Наконец, стал слышен приглушенный шум воды и характерный писк в трубах: поблизости был туалет. Настя дернула Артемия за плечо, и он подполз к стенке. Настя повозилась немного, раз шикнула, как от боли – и явственно потянуло свежим воздухом.

– Давай! – шепнула Настя.

Пролезть в узкую дыру было непросто: видимо, Настя открыла проход не полностью. Но и этого лаза оказалось достаточно, чтобы через несколько секунд очутиться на свежем воздухе под огромной нависающей луной.

Зрелище лунного неба завораживает. Особенно такая, багровая, жуткая луна. Сразу вспоминаются вампиры и прочая нечисть. Это знак… Только чего? Забыл. Все эти приметы, знамения – все это из жизни какого-то другого человека…

– Чего расселся? Вперед!

Настя схватила за рукав и настойчиво потянула за собой. Интересная девушка. Особенно под этой тревожной луной.

– А почему это ты решила меня спасти? – спросил Артемий, осторожно двигаясь, вслед за Настей. – Я же враг – как все мужики здесь…

– Я не Катрин. И не Мила, – дернула плечиком Настя. – И все эти игры не для меня. Я хочу только одного: чтобы все это поскорее кончилось…

– Как, все-таки, совпадают наши желания. Только не вижу связи…

– Я не раз выходила за пределы барака. И кое-что запомнила. Павлу… Ну, тому, кто следит за нами, известно, что тебя увели наши. У нас же камеры ничего толком не видят. Так что у тебя есть шанс удрать и запас времени, чтобы сообщить, кому следует. Ну, и вытащить нас отсюда, разумеется…

– А почему же ты сама не сбежишь, раз знаешь как?

Настя усмехнулась и покачала головой:

– Боюсь, у меня как раз шансов никаких. Меня-то будут искать серьезно – в бараке кое-то присматривает за мной…

– Что ты за птица такая важная? – Артемий покосился на девушку. – Чего это столько внимания?

Настя ничего не ответила. Некоторое время петляли между проволочными ограждениями. В полумраке было не разобрать, как и куда они идут. Оставалось только надеяться: Настя знает, что делает. Наконец, остановились у какого-то бетонного бугра.

– Вот, – сказала Настя. – Здесь.

Артемий недоуменно огляделся. Поверхность невысокого бетонного сооружения на уровне пояса бледно отсвечивала в лунном свете. Ниже ни черта не видать

– Что – «здесь»?

До границы лагеря было довольно далеко. Да и колючая проволока никуда не делась.

Настя встала на колени рядом с бетонной плитой, взяла Артемия за руку и ткнула ей в черную бетонную стенку…

…Которой не оказалось на месте. Рука ушла в провал, из которого тянуло сквозняком.

– Здесь труба начинается, – пояснила Настя. – Я сама видела, как в нее залазили собаки. А потом они на той стороне бегали…

– Так то собаки… – неуверенно проговорил Артемий, заглядывая в трубу.

Можно смотреть до бесконечности – от этого мрак не становился светлее. Наверное, какое-то дренажное устройство.

– Э… А большие собаки-то? – спросил Артемий. Как-то не улыбалось застрять на полпути наподобие Вини Пуха.

– Не очень, – честно сказала Настя. – Но другого пути нет…

Вот и момент истины. Артемий вдруг поймал себя на странной мысли: ему страшно убегать. Нет, он боялся не охраны. Страшно снова оказаться в том, «нормальном» мире. Он слишком привык к этому кошмару. Наверное, так наркоман привыкает к самому отвратительному зелью…

Невдалеке залаяли собаки. Может, местные, сторожевые. А может, те самые, которые наладили сообщение через эту вот трубу. М-да… Было бы весьма неприятно наткнуться в темноте на зубастую пасть…

– Ладно, – сказал Артемий решительно. – Я пошел…

– Пусть нас вытащат отсюда… – тоскливо сказала Настя.

– Конечно-конечно…

– Только вот…

– Что?

– Я боюсь, чтобы не стало еще хуже. Ты ведь знаешь, как у нас спасают…

Перед глазами пронеслись кадры телерепортажей. Да, освобождение заложников – скользкая тема. Но тут же он вспомнил глаза, слепо пялящиеся из кошмарного ведра, и сказал решительно:

– Хуже не будет. Поверь…

Настя молча кивнула.

Он опустился на землю, выставил вперед руку. И неуклюже втиснулся в темноту.

9

– Послушай меня, тот, кого мы не видим, но кто день и ночь смотрит на нас. Ты знаешь каждый наш шаг, видишь истину. Ты не можешь ошибиться. И ты знаешь, что я говорю искренне… Я ничего не прошу для себя – я слишком ничтожен для этого. Но ты, всесильный, всевидящий, ты можешь многое… Нет, ты можешь все! И я молю тебя об одном: помоги нам, укажи нам путь к спасенью! Мы не знаем помыслов твоих, мы просто ничтожества, копошащиеся у твоих ног… Об одном прошу тебя: не оставляй нас! Не оставляй нас наедине со злом! Будь с нами, веди нас за собой! Аминь.

Зеленоватая инфракрасная картинка слегка размыта, но микрофоны прекрасно ловят звук голоса. Даже не голоса – едва различимого шепота. Усиленный электроникой, шепот становится громче крика.

И смысл лихорадочно произнесенных слов хватает за горло.

Это молитва.

Как это, оказывается, страшно – быть ИМ… Какое одиночество, какая беспомощность и ужас. Ужас от того, что взял на себя совершенно непосильную ношу. Более того – ты украл эту роль у того, с кем шутки плохи. С кем очень скоро придется встретиться один на один…

Павел прикусил губу. Сердце билось учащенно. Неожиданно он почувствовал себя лучше. Гораздо лучше. Просто совершенно здоровым!

И дело не в новом лекарстве, нет.

Дело в молитве.

Закрыл глаза и еще раз прогнал в уме слова этого человека. И снова почувствовал необычный прилив сил и тонкое, сладкое чувство, какое бывает только в счастливом сне…

Перевел дыхание и вдруг понял, что блаженно улыбается. Улыбается, как ребенок, нашедший под елкой груду многообещающих разноцветных коробок.

Неужели на него так подействовали эти слова? Неужели все, чего он в тайне от самого себя желал всю жизнь – чтобы к нему обращались, как богу? Откуда это в нем?

Мысли путались, он чувствовал себя пьяным.

А Бог-то не глуп! Он, оказывается, знает толк в удовольствиях! Какова ж сила миллиардов молитв, которые ты принимаешь каждый день, тысячи лет подряд? Даже страшно себе представить…

Павел расхохотался – совершенно счастливым, детским смехом. Он смеялся и не мог остановиться. По бледным щекам бежали слезы, тело содрогалось…

Рывком поднялся и прошелся по Комнате Созерцания. Какой же здесь затхлый воздух. Болезненный. Можно подумать, тут обитает смертельно больной человек…

Новый приступ смеха. Кто бы мог подумать!..

Несколько успокоившись, Павел упал в кресло и расслабленно уставился в потолок.

Безумие… Еще большее, чем сам замысел с этим лагерем…

Павел прокрутил воспоминания еще дальше – до того самого момента, когда в его честь была принесена первая жертва… Почувствовал ли он что-то в тот момент? Пожалуй, нет. Слишком скомканы были эмоции того, кто совершил тот жуткий поступок.

Тогда все было слишком непонятно, непривычно и страшно.

Но теперь смысл жертв обрел ясность.

Конечно, это грубо, жестоко, чудовищно.

Но – как искренне…

Как сладко…

Однако же, этот человек достоин того, чтобы божество, которому он молится, взяло его под покровительство…

Павел ощутил давно забытое чувство. Раньше оно определяло многое в его судьбе, если не все целиком.

Азарт.

Все оказалось еще сложнее, чем представлялось вначале. Путь по трубе был сродни мрачному мистическому испытанию, вроде какого-нибудь Чистилища.

Двигаться неимоверно трудно: почти невозможно развести сжатые в локтях руки, отталкиваться можно лишь предплечьями и ребрами ладоней, которые уже саднит там, где только что была кожа. А смрадное скользкое месиво, по которому скользит тело, намекает на то, что собаки здесь не только бегают…

Тяжелее всего заставить себя не думать о том, что же будет, если труба, все же, приведет в тупик или настолько сузится, что движение вперед станет невозможным. Труба шла под уклон, и движение задним ходом стало бы неразрешимой проблемой…

Так, наверное, и возникает клаустрофобия. Но черт с ней! Главное – увидеть «свет в конце тоннеля»: в данном контексте этот образ обретает более, чем реальный смысл…

Неизвестно, сколько длился путь сквозь бетонный кишечник. И долгожданного света в конце тоже не оказалось. В какой-то момент труба резко накренилась, и Артемий просто выскользнул наружу, плюхнувшись в обширную и глубокую лужу.

«Как собачья какашка» – мелькнуло в голове.

Однако, свобода, братцы!

Долго сидел в луже, наслаждаясь чистым воздухом, любуясь лунной дорожкой на воде и пытаясь ощутить – как это, быть свободным…

Однако рассиживаться не стоит. Никто не гарантирует от погони. Попасться сейчас, после столь удачного побега, было бы верхом идиотизма. А если вспомнить судьбу трех последних беглецов…

Быстро поднялся, пошлепал к деревьям: в нескольких метрах отсюда начинались заросли. Конечно, двигаться придется на ощупь, что само по себе неприятно. Но главное – двигаться…

До деревьев добраться не довелось. Что-то произошло с лунным небом: оно метнулось в сторону, ноги оказались в воздухе, а тело ощутило скованность и дискомфорт. И только несколькими секундами позже Артемий понял: его схватили. Умело и крепко.

В лицо ударил луч света.

– Только тихо! – негромко произнес хрипловатый голос. – Ты кто?

– Арт… Артемий…

– Откуда?

– Из лагеря…

– Какого еще лагеря?

Так, значит, его схватили не охранники. Это обнадеживает. Хотя – как сказать…

– Там людей держат! В бараках…

– Гастарбайтеры? А одежда почему такая?

– Вы не понимаете… Надо сообщить в милицию…

– Считай, что мы за нее… Как ты оттуда выбрался?

– Через трубу… Надо быстрее уходить отсюда!

– Погоди… Покажи нам эту трубу.

– За мной может быть погоня! Сколько вас?

– Двое. Но ты не бойся, мы тебя в обиду не дадим…

– Ну, ладно… Я покажу…

Его отпустили. Фонарик погас, и единственное, что было видно – два чернильно-черных силуэта.

– Давай, веди…

Артемий неуверенно двинулся назад, снова ступил в воду, которая оказалась довольно холодной. Как он стразу не заметил этого? Воды по колено – а казалось больше…

– Вот… произнес Артемий. – Труба…

Один из силуэтов приблизился растворенному в темноте бетонному козырьку, щелкнул кнопкой фонарика. Незнакомцы на пару секунд вынырнули из мрака.

Эти двое казались очень крепкими ребятами. Какими-то однотипными, что ли: средних лет, коротко стриженными, в неброской одежде. Одним своим видом они невольно вызывали робость. Похоже, действительно, профессионалы…

– Ну, что же, – проговорил один из «профи» хрипловатым баском. – Раз можно вылезти отсюда, значит, можно залезть обратно…

Артемий обмер.

– Я бы не советовал… – проговорил он. – Вас всего двое…

– Во-первых, уже трое, – невозмутимо сказал второй «профи». – А во-вторых, не боись, не впервой.

– Вы не понимаете, – беспомощно пробормотал Артемий. – Там не просто лагерь, там…

– Вот мы и посмотрим, – оборвал его первый. – Давай вперед!

– Я не полезу! – решительно заявил Артемий.

– Полезешь, – заверил его первый. – Давай, времени мало…

– Я не хочу туда! – почти крикнул Артемий и попятился, лихорадочно соображая, как проскочить мимо этих двоих.

Но шансов не было никаких: его прижали к бетонной стенке, и перед лицом замаячил страшного вида нож.

– Слушай парень, – терпеливо сказал хриплый. – Не заставляй делать тебе больно. И не будь эгоистом. Мы хотим освободить всех. А для этого надо осмотреться. Ты ведь хочешь, чтобы всех освободили?

– Хочу, – угрюмо сказал Артемий. – Но вас только двое. А там все серьезно.

– Вот видишь! Пойдем посмотрим, насколько серьезно – и вызовем подкрепление. Идет?

Артемию казалось, что он говорит с глухими.

Как объяснить, что такое массовка?! И поверил ли бы он сам, услышав подобный рассказ?

Но если профи настолько уверены…

С тяжелым сердцем полез обратно, в трубу. Снизу его подсадили крепкие руки, запихнули легко, как патрон в патронник загнали.

Путь назад оказался тяжелее, но не настолько, как думалось вначале. Только на душе тревожно. Профессионалы профессионалами, а массовка массовкой…

У внутреннего входа в «собачий лаз» все трое присели на землю и огляделись. «Профи» тихо переговаривались, показывая друг другу какие-то ориентиры, разглядывая бараки, колючую проволоку и сторожевые вышки. Артемий же посматривал в сторону лаза, прикидывая, как бы, все-таки улизнуть от греха подальше…

«Профи» выглядели озабоченными. Видимо, совсем не то они ожидали увидеть. Наконец, один из них достал рацию… Нет, не рацию – обыкновенный сотовый телефон. Артемий почувствовал замешательство: непохоже, что там, в лесу, действительно сидит в засаде подкрепление…

Звонок не получился. Раздались три негромких хлопка, острая боль пронзила шею. И без того темный мир поплыл, померк.

И пропал.

И снова это странное «дежа вю». Словно он просыпается в бараке, на своих, привычных уже нарах. Наверху ворочается и кашляет беспокойный сосед, а рядом хором бормочут свои заклинания Достойные…

Заставил себя подняться, сел на пыльном тюфяке, хотя руки и ноги слушались плохо, а пальцы будто кололи сотни невидимых иголок.

Это не сон! Он снова в бараке, будто не было «суда», похищения «амазонками» и побега… Как же это?

– Проснулся? – рядом присел Старик. – Я уж, грешным делом, думал, что тебя уже не увижу…

– Как я здесь очутился? – безжизненным голосом спросил Артемий.

– Охранники тебя притащили, вместе с новенькими, – сказал Старик. – Бросили на пол, да ушли. Похоже, вас обкололи какой-то дрянью…

– Что-то вроде этого, – проговорил Артемий, потирая шею. – Что тут у вас нового?

Старик помолчал, старчески причмокнул.

– Ну, во всяком случае, с тебя обвинения сняты, – проговорил он. – Тут еще одного… Нет, не могу рассказывать…

Старик застыл с выражением ужаса и отвращения на лице.

– Снова ночной убийца? – произнес Артемий. – Кого?..

– Тоже нового. Привели одного – видно, очень большая шишка. Закатил истерику: я, мол, вашего Хозяина так и так его… И далее в том же духе про его ближних и дальних родственников. Честно говоря, он за день успел всех достать – куда больше того маньяка… В общем, никто даже не удивился, когда утром вместо новенького нашли…

– Я понял, – сказал Артемий.

Помолчали.

Артемий спиной почувствовал еще чье-то присутствие. Он уже давно заметил за собой новое, животное чутье, когда главным органом чувств становится позвоночник. Наверное, это логично – если тебя окружают злобные и коварные твари…

Позвоночник не соврал: рядышком стоял Херувим собственной персоной. Посмотрел на Артема бесцветным взглядом – и ушел. Совершенно непонятно, что это было: то ли он поздоровался таким образом, то ли извинился, то ли выдал своеобразную индульгенцию.

– Ну и пошел к черту… – процедил Артемий.

Поднялся и нетвердой походкой направился в сторону параши. У дверей наткнулся на Тощего. С интересом посмотрел на него: как тот будет вести себя после недавнего предательства?

– Арт! Здорово! – как ни в чем ни бывало воскликнул Тощий и принялся трясти за плечи. – Я так переживал за тебя!

Артемий опешил от такого цинизма. А Тощий сделал трагическую мину, вздохнул и заговорил с надрывом:

– Представляешь – тогда на суде не нашелся, что сказать в твою защиту! Я так переживал – ни спать, ни есть не мог! И Седой, вот, тоже переживал…

– Да пошли вы оба! – пробормотал Артемий, отталкивая от себя Тощего.

Быстро протиснулся в кабинку, прикрыл за собой дверь

– Ты не думай, – бубнил за дверью Тощий. – Я совершенно итскренне! Не прав был, не прав! Я так рад за тебя…

– Вот уроды… – растерянно сказал Артемий самому себе.

Во сне его посетили духи предков. Непонятно, чего хотели, но оставили крайне неприятный осадок. Артемий проснулся в холодном поту, разбитый, совершенно не выспавшийся. Удивительно: делать в этом проклятом бараке нечего, но и сон тоже не желает идти. Словно тот, кто отвечает за сновидения, связан круговой порукой с организатором этого кошмара.

Артемий мрачно двинулся по проходу и наткнулся на одного из «профи», что неподвижно сидел на полу, глядя перед собой остекленевшим взглядом. «Профи» был теперь в полосатой робе. Перед ним ползал по полу и прыгал на четвереньках Глист. Похоже, пытался вывести из себя этого, казалось, совершенно непробиваемого человека.

– Чего сидишь, чего сидишь? – хихикал Глист. – Смотри, геморрой высидишь! А может, ты дурак? Ты дурак, а?

– Отстань от него, – сказал Артемий Глисту.

– А чего он сидит? – пробурчал Глист отползая в сторону. – Что, самый умный, что ли?

– Конечно, самый умный, – насмешливо глядя на «профи» сказал Артемий. – «Нам не впервой! Пойдем, осмотримся!» Что, осмотрелся?

Снова взяло зло на эту парочку, что испортила на редкость удачный побег. Так бездарно – просто слов нет.

Коридор событий сделал «восьмерку» и сам себя цапнул за хвост…

«Профи» поднял на Артемия странный взгляд и сказал тихо:

– Сейчас…

«Профи» встал. Направился к двери.

– Что – «сейчас»? – с издевкой спросил Артемий.

Ответа не последовало. «Профи» приблизился к сидевшим кружком уркам и что-то сказал Камину. Артемий не слышал, что именно, но разговор, судя по всему, не клеился. И выражения бандитских физиономий ему тоже не понравились.

Разговор перешел на повышенные тона. И вдруг, как в каком-нибудь кино, один из уркаганов отлетел назад, кувыркнувшись через голову, сбив с ног пару дружков. Раздались вопли ярости, несколько человек бросились на «профи» со всех сторон.

Тот полностью оправдал данное Артемием прозвище. Дрался он классно, и, видимо, при желании мог запросто положить всех. Но случилась совершенно неожиданная вещь: «профи» вдруг замер, раскинув руки и закрыв глаза.

В ту же секунду со всех сторон в крепкое тело с ужасающим глухим звуком воткнулось несколько заточек. Похоже, урки сами не понимали, что делают. В тупой ярости они кололи несопротивляющегося человека, который лишь тихо вскрикивал, не в силах сдержаться…

– Миха! – заорали над ухом, и мимо пронеслась ладная фигура второго «профи».

Все случилось так быстро, что тот при всем желании не успел бы на помощь товарищу. Урки метнулись врассыпную, окровавленное тело даже не успело осесть на пол – его подхватил друг. Одной рукой удерживая тело второй, все же, успел задеть двоих нападавших – как бы вскользь. Этого хватило, чтобы те полетели кувырком, натыкаясь на деревянные брусья.

Что-то заставило Артемия броситься в сторону драки.

– Слушайте, слушайте! – Артемий принялся трясти второго «профи» за рукав. – Только не надо продолжения! Слышите?! Не надо! Вас убьют, а без вашей помощи мы не сможем спастись…

Артемий не очень верил в то, что говорил. И слова подбирал скорее интуитивно, чем в соответствии со здравым смыслом. Но пока говорил, тряся за шиворот обалдевшего от переизбытка эмоций «профи», мысль начала догонять слова:

– С вашим другом что-то случилось, понимаете? Здесь это со всеми случается! Это массовка! Я вам говорил, а вы не верили!

– Не понимаю, – глухо сказал «профи».

В глазах его была одержимость: казалось, он с трудом сдерживается, чтобы не ринуться в новую драку. Посмотрел на свои руки – те были в свежей крови. И под ногами ужасающе быстро расползалась густая темная лужа.

– Я все объясню, – быстро сказал Артемий. –. Не начинайте мстить этим подонкам. Все слишком сложно. Только выслушайте меня…

– Валяй… – медленно сказал «профи».

И закрыл глаза.

– Прими новую жертву, Хозяин! Ты велик и непостижим! И достаточно одной твоей мысли, чтобы душа покинула тело. Я едва успел подумать о том, что такая жертва порадовала бы тебя – и вот, ее тело лежит бездыханно, подтверждая твое безмерное могущество. Спаси нас и направь, верных твоих слуг…

Павел смотрел на экран и улыбался.

Мир вокруг вновь обретал краски, объем и смысл.

Вот, к чему он шел так долго.

Вот, чего не хватало.

Всего лишь понимания, что он – не просто человек. Что ему нет счастья на одном уровне со всеми этими статистами.

Ни уважения, ни жалости не может быть к людям со стороны божества.

Только лишь презрение. Или благосклонность. В зависимости от того, с каким усердием почитают его там, в этом грязном стаде. Что ж, он всем дал понять свою силу, свою власть, свой статус. И теперь судьба каждого будет зависеть от правильного понимания его роли в иерархии этого маленького мира.

Массовка сама выбрала правила. И он не будет нарушать свой принцип – ни во что не вмешиваться. Он готов играть по предложенным правилам.

Тем более, что правила эти так гармонируют с его новым мироощущением. Одно удручает: в женской части массовки нет столь же рьяного его почитания. Конечно, ничего не стоит взяться за баб, захвативших оружие, восстановить порядок у новоявленных амазонок.

Но… Но у всякого божества найдет своя Ахиллесова пята.

Настя.

Нельзя подвергать ее опасности.

Глупая строптивая девчонка. Если бы она знала, что он не просто баснословно богат – он почти бог…

Она не поймет. Пусть сидит у себя и считает его сумасшедшим. Все равно он сделает ее счастливой….

Артемий оборвал рассказ, когда понял, что повторяется. «Профи», которого, как оказалось, звали Данилой, невозмутимо молчал, не перебивал, не задавал наводящих вопросов. Просто слушал, чем, в конце-концов, окончательно сбил с толку Артемия.

– Вы что, не верите мне? – неуверенно спросил Артемий.

– Почему же… – сдержанно произнес Данила. – И не такое слышал…

Артемий прикусил язык. Кто его знает, из какого учреждения эти два друга. Некоторые спецслужбы в курсе самых невероятных для обывателя историй. Примеров множество. И, надо полагать, даже ему, посреднику, известна лишь малая часть правды.

Дело не в этом. Главное, чтобы опытный в определенных вопросах человек, принял его сторону.

– Думаю, дальше будет еще хуже… – насупившись, сказал Артемий.

– Да… – произнес Данила. – Свидетелей этого беспредела наверняка подчистят. Я бы, по крайней мере, так и сделал…

Артемий ощутил холодок между лопаток. Данила, видимо, знает, о чем говорит. И говорит спокойно – как только что принял смерть своего товарища…

А может, все это – не больше, чем нагнетание? Накручивание, как говорят, ситуации? Отчего погиб этот Миха? Тоже, небось, сидел себе и накручивал, накручивал. Воображение способно строить совершенно невероятные конструкции. Особенно в состоянии стресса и под воздействием сильнодействующих препаратов. Чем там в них стреляли?..

– Вы должны бежать! – убежденно сказал Артемий, озираясь – нет ли поблизости любопытных ушей. – Мне не дали, так хоть сами попробуйте! Вы наверняка подготовлены, у вас больше шансов!

– Все будет нормально, – сказал Данила и, криво улыбнувшись, похлопал Артемия по плечу. – Раз уж я здесь – то вначале прикину, что к чему. А там и решим…

Артемий не стал спорить. Профессионалу, действительно, виднее.

Тем более, что продолжить разговор не получилось. Приблизилась целая делегация Достойных во главе с Херувимом. Артемий напрягся, предполагая, что сейчас ему припомнят прошлое. Однако на него как раз внимания не обращали. Более того – старательно избегали смотреть в его сторону, словно казнь действительно состоялась, и теперь на месте Артемия был лишь невидимый бесплотный дух.

Внимание Достойных было обращено к Даниле. И Херувим сказал:

– Я вижу, ты необычный человек. Ты волевой, сильный, умеешь драться. Наверняка у тебя есть и другие способности того же рода.

– И что с того? – поинтересовался Данила.

Лицо Херувима чуть дернулось. Он успел привыкнуть к тому, чтобы его слушали почтительно, не перебивая.

– Дело в том, что ты способен повлиять на баланс сил в нашем маленьком мире…

Данила улыбнулся. Артемий с трудом сдержался, чтобы не вмешаться в разговор. Очень не хотелось нового конфликта. Херувима же он боялся тем страхом, каким нормальные люди бояться змей и пауков – брезгливым непониманием.

– И что это за силы такие? – насмешливо спросил Данила.

– Тьмы и света, – гордо сказал Херувим. – Ты здесь недолго, но уже мог убедиться на примере своего друга: силы тьмы не остановят крепкие мышцы и хороша реакция…

Улыбка застыл на лице Данилы. Видимо, он прекрасно понял, какой смысл вложил Херувим в свои слова.

– Тебе нужна духовная сила. Мы можем поделиться с тобой. Если ты пойдешь с нами, станешь одним из нас, станешь Достойным…

Артемий едва заметно покачал головой.

Лицо Данилы стало серьезным.

– Я подумаю, – сказал он. – Мне нужно время.

– В том-то и дело, что времени нет, – неожиданно тоскливо протянул Херувим. И голос го снова стал жестким. – Принимай решение. Мы ждем.

Делегация чинно удалилась.

– Психи, – глядя вслед Достойным, сказал Данила.

– Здесь все психи, – заметил Артемий. – Так что слово теряет смысл. Но он прав: вам действительно нужно выбрать сторону. Я предлагаю свою.

Данила снова рассмеялся своим здоровым смехом и крепко хлопнул Артемия по плечу. Артемий кисло улыбнулся и направился к своим нарам. Прошел мимо Седого, который скалился ему в лицо, намериваясь, видимо, завязать беседу. Сел на нары рядом со Стариком.

Старик был занят серьезным делом: сооружал из бумаги замысловатые фигурки людей, животных, какие-то хитроумные абстракции. На носу – допотопные очки в пластмассовой оправе. Где только он взял бумагу?

– Не знал, что вы увлекаетесь оригами, – сказал Артемий.

– Я много, чем увлекаюсь, – туманно сказал Старик. – Особенно тем, что имеет более-менее прикладное значение…

– Вот как? Поделки из бумаги – прикладное значение? Вы что же, торговать ими надумали?

Старик внимательно, поверх очков, посмотрел на Артемия. Вернулся к своему занятию.

– Простите, – смутился Артемий. – Глупая шутка…

– Отчего же, – сказал Старик. – Мысль неплохая. Мне такое просто не приходило в голову. Думаю, здесь многие готовы купить хороший оберег…

– Ах, в этом смысле! – произнес Артемий.

– М-да… Или, к примеру, маленькую такую куколку.

В руки Артемия легла небольшая фигурка человечка. Смешной такой человечек: если нажимать на его бока, он будет двигать ручками и ножками. А за спиной у него – маленькие крылышки…

– Херувим?! – изумленно прошептал Артемий.

Старик отобрал фигурку, засунул под тюфяк.

– Вы это серьезно? – проговорил Артемий. – Техника Вуду – это не шутки…

– А какие здесь могут шутки? – желчно сказал Старик. – Шутки кончились. Пусть будет – на всякий случай…

Артемий задумчиво уставился на расставленные у ног фигурки.