Текст книги "Массовка"

– Нас же убить могло! – прищурился старший. – Как долбануло бы!

– Это не я, – пожал плечами Артемий. – Я наоборот, спасался. За это вам спасибо…

– Спасибо?! – зло крикнул младший. Его начинало трясти. Похоже, у парня не все в порядке с нервами. – «Спасибом» не отделаешься! По полной заплатишь!

– Заплачу, заплачу, – устало сказал Артемий. – Только после. Мне спешить надо.

– А ну, давай плати! – заорал младший и бросился на железное днище кузова, заколотил по нему кулаками. – Плати гад! Давай денежки, выворачивай карманы, давай, не зли меня!

– Лучше послушай его, – посоветовал старший. – Толян дело говорит.

– Я не люблю, когда со мной разговаривают в таком тоне, – неожиданно для себя высокомерно заявил Артемий. – Извольте выражаться в подобающих выражениях…

– Сука!!! – заорал Толян и, распластавшись по днищу, забился в припадке, напоминающем эпилептический.

– Вот видишь, до чего человека довел, – с укором сказал старший.

Артемий молча выгреб из кармана мятые бумажки, бросил несколько перед беснующейся сущностью в обличье человека. Тот мгновенно перестал ломать комедию, схватил бумажки, принялся считать. Старший немедленно присоединился к нему.

Артемий огляделся. Трактор со своим шумным прицепом стоял на обочине шоссе – вроде, того же самого. Видимо, он не так долго находился в забытьи, и отъехали недалеко.

Рядышком – мост через узкую речку. И сейчас у него тормозил большой свадебный кортеж. Сначала это показалось странным, но потом стало ясно: жених решил перенести невесту через мост. Есть такой обычай, непонятно с чем связанный.

Недолго думая, перемахнул через бортик. Тело прошибла притупившаяся было боль. Непонятно, что болело – похоже, все сразу.

– Эй, куда! – донеслось из кузова – теперь более благодушно. – Давай, мы тебя еще подвезем!

– Большое спасибо, – пробормотал Артемий и прибавил шагу.

Выглядел он, наверное, не по-праздничному, но, рассчитывал на все те же народные традиции. И не обманулся.

– Эй, друг! – весело крикнул ему краснолицый потный толстяк в праздничном костюме, но уже с расстегнутым воротом и съехавшим на бок галстуком. – Иди к нам – выпьем за жениха и невесту!

– Дело святое! – мгновенно среагировал Артемий.

Подошел к вылизанному до зеркального блеска «Мерседесу», на капоте которого уже был организован полевой фуршет – шампанское, водка, коньяк, неизменные конфеты-ассорти. Вокруг хохотали нарядные женщины, мужики, предвкушающее потирали руки.

Бахнуло шампанское, взвизгнули барышни, наполнились пластиковые стаканчики. Толстяк сказал громкий, но совершенно невнятный тост, заглушенный веселым «ура!» Чокнулись, выпили. Самих жениха и невесты видно не было, да и не нужны они здесь, где есть, что выпить и чем закусить.

Налили по второй. И тут Артемий краем глаза увидел, как подкатывает к трактору знакомый джип – с выбитыми стеклами, перекошенной мордой, но вполне жизнеспособный. Из машины, прихрамывая и потирая ушибы, выбрались все четверо, направились к трактору с самым угрожающим видом.

Стало ясно: тянуть дальше нельзя.

– Простите, – как можно обаятельнее улыбнулся Артемий. – А вы не могли бы подбросить меня… На пару километров по трассе.

– Да о чем разговор?! – выпучив глаза, воскликнул толстяк. – Подбросим, да еще и напоим! Слушай, а поехали с нами? У нас весело, такая программа будет!

Его мигом запихнули в «Мерседес», на колени усадили бойкую фигуристую хохотушку, которая, видимо, сама была не прочь потискаться с приятным незнакомцем. Так весело и шумно двинулись вслед за огромным «Крайслером» с брачующимися на борту.

Мимо, то обгоняя, то отставая, несся потрепанный кабриолет, из которого торчал оператор с видеокамерой. Все кричали и махали в камеру – и Артемий вместе с остальными. Он изо всех сил играл смущенного милашку, с беспокойством наблюдая сквозь кружева и прическу попутчицы, как крадется следом джип обозленных «джиннов».

Свадебный кортеж двигался в нужном направлении. Ехать так куда более комфортно, чем в стоящем такси, на пыльном скутере, в джипе с бандитами или на дне прострелянного кузова. Пожалуй, даже слишком хорошо…

Взвизгнули тормоза, тряхнуло. Машину занесло и Артемий с ужасом увидел за окошком ухмылку… Переходящего дорогу. Он, вроде бы, даже подмигнул!

Но тут же сделал страдальческое лицо. И упал.

Машина замерла.

– Блин! – с досадой крикнул водитель и стукнул кулаками по рулю. – Откуда он взялся? Блин… Как кошка, дорогу перебежал!

– Мы что, сбили кого-то? – равнодушно поинтересовалась девица на коленях Артемия. Ее рука обвила его шею, пальцы, как бы невзначай, проникли за отворот рубашки…

Артемий осторожно выбрался сначала из-под руки, затем из-под самой девицы, открыл дверь, вылез.

Оператор был тут же: он, как ни в чем ни бывало, снимал место происшествия. Подбежала какая-то крупная женщина, зло зашипела – и оператор убрался вместе с камерой.

Артемий в смятении приблизился и склонился над телом. Переходящий лежал в луже крови, не шевелился.

Как же так?!

Присмотрелся повнимательнее. Лицо незнакомое. Совсем не похож. Что же это – померещилось? Если и показалось – все равно, неспроста.

Все машины, кроме злосчастного «Мерседеса», вдруг сорвались с места и спешно покинули место аварии. С кортежем исчезла и веселая девица.

Вместо фуршета на капоте появилась вмятина.

– Вот тебе и погуляли, – мрачно сказал толстяк.

Почему-то никому не пришло в голову проверить – жив ли сбитый человек. Артемий почему-то почувствовал себя виноватым. Не исключено, что так пыталось остановить его огромное могущественное существо.

Но если против него брошены такие силы… Не значит ли это, что он не так уж никчемен?! Что может чем-то досадить Единому или его вездесущему прислужнику?

Всего лишь домыслы. Но они придают сил.

Рядом с визгом затормозил джип.

Артемий быстро глянул на джип, на тело… И вдруг увидел закопченный гудроновый котел с покосившейся трубой.

Тот самый.

Через секунду он уже мчался от обочины в сторону леса.

Хозяева несчастливой свадебной машины даже не глянули в его сторону. Зато было слышно, как взревел джип.

До леса метров пятьдесят по неровной травянистой поверхности. Но уже слышен скрежет шин о гравий обочины.

Артемий бежал, не оборачиваясь. За спиной кровожадным зверем ревел мощный мотор. До леса оставалось несколько шагов – и Артемий споткнулся. Упал, перекатился через голову, увидел над собой стремительную тень…

Спасло падение в глубокую колею. Машина пронеслась прямо над головой и теперь трещала уничтоженным кустарником. Благодаря того, кто выдавил в земле это убежище, Артемий вскочил на ноги и бросился к деревьям.

Он еще долго бежал, останавливался, задыхаясь, падал, вставал, пока не понял, что окончательно оторвался от преследователей.

Теперь он сидел на поваленном дереве, прикидывая, сколько еще осталось до лагеря. О том, что будет дальше, старался не думать. Думать вообще не было сил. Он чувствовал себя так, словно по нему проехались на танке.

И тут, из-за деревьев вышел он.

– Так это был не ты… – проговорил Артемий.

– Да, – сказал Переходящий, усаживаясь рядом. – На асфальте лежу не я.

– Но ты перешел дорогу этим людям.

– Это моя работа.

– Нет, ты перешел дорогу мне! Опять! Ты снова и снова нарушаешь правила! Скажи, а есть ли они вообще – эти правила?

Переходящий неопределенно хмыкнул:

– Все это условности. Что значат правила для Единого?

– Не впутывай сюда Единое, – мрачно сказал Артемий. – Это твои делишки. Ты так самоутверждаешься, да? Растешь в собственных глазах? Доказываешь самому себе, что ты – нечто большее, чем просто исполнитель?

– Во всяком случае, я больше, чем просто «лишний», – равнодушно сказал Переходящий. – Мне было интересно, насколько сильно твое желание доказать, что ты нужен. И ты здорово повеселил меня.

Артемий сжал кулаки.

– Тем более забавно, что, ты еще сильнее закрепился в собственной никчемности… – с удовольствием добавил Переходящий.

– Что ты хочешь этим сказать? – проговорил Артемий, с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься на собеседника.

– Знаешь, друг мой, – сказал Переходящий доверительно. – Спешу тебя порадовать: самолет с нашей общей знакомой долетел без приключений. Взрывное устройство не сработало. Надеюсь, ты счастлив?

Хороший вопрос.

Счастья не было. Скорее, недоумение.

И чудовищная усталость.

– Это случайность? – медленно спросил Артемий. – Или ты знал, что так будет?

Слова Переходящего – словно ведро ледяной арктической воды.

– Этот самолет не мог взорваться, – Переходящий дорогу загадочно прищурился. – Ни при каких обстоятельствах. Потому, что, в отличие от твоей, жизнь этой девушка НУЖНА. И вовсе не для того, чтобы просто взорвать пару сотен неудачников. Для чего-то другого. Понимаешь?

Этого Артемий не понимал.

Зато понимал другое.

Он снова не нужен.

9

Какое потрясающее чувство – тело мгновенно наполняется энергией, разум проясняется, хочется смеяться, кричать от восторга, хочется жить на всю катушку!

Значит, только что кто-то еще ушел вместо него. Будто с бесконечной скамейки запасных. Очень трудно в момент величайшего наслаждения жизнью притормозить приятные эмоции и сказать себе: ты урод, ты ублюдок!

Падальщик.

Но зачем так жестко? Ведь сам он никого не убивает. Все решает массовка. Она сильнее, умнее, она знает, что делает…

Можно сколько угодно врать самому себе, но лишь одно имеет истинное значение: он жив. После последнего, крайне неудачного «выхода в свет», все встало на свои места. Жить хочется с прежней силой, но жить вдалеке от массовки – невозможно. Значит, нужно обустраивать эту новую жизнь – пока позволяют средства. «Пока» – означает, что настало время возвращения в большой бизнес.

Правда, к этому возник ряд крайне неприятных препятствий.

Например, клоунский кордон, которым обложили лагерь. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто за этим стоит, какими материалами будут трясти перед носом, какие деньги требовать.

Все решаемо в этом мире. Все решаемо. Главное – определиться с направлением…

Павел взял со стола рацию.

– Слушаю, – отозвался Рустам.

– Давай ко мне.

Рустам появился быстро. Выглядел он бледным – похоже, не спал сутки. Оно и понятно: если недоброжелатели решат прижать босса к ногтю, он пойдет главным соучастником. Надо его подбодрить. После, после…

– Свяжи меня с Никифоровым, – приказал Павел.

– Но… Вся связь прослушивается. Вы же знаете.

– Вот и хорошо, что прослушивается. Пусть кое-кто придержит лошадей… Кстати, ты выяснил – кто там командует, что они собираются предъявлять?

– Непонятно, кто командует. Говорят о совместной операции.

– Я так и думал. Никто не хочет брать ответственность. Это правильно.

– Предполагают захват заложников. У них свидетель.

– Кто?

– Тот самый Котлин. Артемий.

– Шустрый этот Артемий. Жаль, не там, где надо шустрый.

– Вывести его из игры?

– Пока не надо. Может, он, как раз, сыграет на нашей стороне…

Не хотелось говорить, что назначение этого человека – быть громоотводом, предохранителем, которому суждено сгореть вместо Павла. Рустам – отличный исполнитель, не надо забивать ему голову мистикой.

– Давайте, давайте! – командовал Павел. – Работаем активнее! За что я плачу – за то, что вы задницу чешите?

Рабочие оживились. Лагерь переживал новое перерождение: он снова должен стать декорацией – и ничем большим. Трудно придумать лучшую маскировку лагеря, чем маскировку под видом лагеря – но игрушечного. Звучит бредово, но работает отлично. Потемкинские деревни, ВДНХ и тому подобный цирк. Нет лучшего средства спрятать кровожадную массовку, чем внутри еще более масштабной человеческой массы. Сначала вот эти строители, новые статисты, потом привезут еще. Скоро прибудет новая съемочная группа – и кино продолжится.

Более того – всех тех, кто готовит на него убойные материалы он пригласит сюда лично. Забавно посмотреть на их вытянувшиеся лица. Еще раньше таблоиды запестрят заголовками на первых страницах: «ОЛИГАРХ СНИМАЕТ КИНО» или, скажем, «ПРОДАЮ ФУТБОЛЬНУЮ КОМАНДУ – ПОКУПАЮ ГОЛЛИВУД!»

А на главную роль… Хм… К примеру, ту же Анжелину Джоли. Только представьте ее в лагерной робе!

Вот так – в открытую, в лицо. Публика любит, когда ей лгут. Особенно – когда лгут красиво.

Павел смеялся над собственными фантазиями – уже в открытую, не в силах сдерживаться. Сзади на него хмуро смотрел Рустам. Ему не до смеха. Но он знает: босс выпутывался из разных историй.

Конечно, тогда он еще не свихнулся.

Переходящий дорогу вышел из-за административного здания, брезгливо стряхивая пыль с плаща. Нежданно-негаданно – как обычно. Это можно считать плохой манерой. Или особо изысканным стилем. В зависимости от настроения.

Сейчас настроение хорошее. Можно позволить себе некоторые вольности в общении с чудовищем.

– Как дела приятель? – насмешливо поинтересовался Павел.

Переходящий глянул на него с удивлением. Промолчал, пнул камешек. Неспеша прошелся, осматриваясь.

– Строишь новую жизнь? – задумчиво спросил он.

– Именно, – кивнул Павел. – Что-то я устал ждать. То жизни жду, то смерти. Пора, наконец, определиться.

– Думаю, ты делаешь правильный выбор, – одобрительно сказал Переходящий дорогу. – А ничего, что в твоей жизни слишком много условностей?

Он кивнул в сторону бараков.

– Издержки производства, – равнодушно сказал Павел, но голос его дрогнул.

Эта тварь никогда не оставит его в покое. Даже, если все станет идеальным, даже если забудутся ужасы прошлого – все равно будет приходить он. Чтобы напоминать.

– Рустам, – позвал Павел.

В этом не было необходимости: Рустам уже стоял за спиной незваного гостя. И на этот раз мистическая пронырливость ему не помогла.

– А-а! – удивленно вскрикнул Переходящий.

Рустам крепко держал его, быстро подбегали ребята из охраны. Рабочие, возводившие новые декорации удивленно посмотрели в эту сторону и отвели взгляды.

Ну, вот он, Переходящий дорогу – в руках. Смотрит растерянно, испуганно даже. Жалкое зрелище – делай с ним, что душе угодно. Только вот…

Странное чувство. Будто обманули, обвели вокруг пальца.

– Куда его? – спросил Рустам.

Переходящий и не думал сопротивляться. Он, вроде бы, отошел от первого шока, и на лице его была теперь совершенно неуместная покорность.

Он что же, опять играет?!

Павел нервно огляделся. И процедил:

– А давайте… туда.

И ткнул пальцем в сторону крематория. Проследил реакцию пленника. Переходящий реагировал вяло. Он как-то сник, обмяк, словно тело покинула злая сущность, отравлявшая жизнь многочисленным жертвам.

Даже неинтересно.

В пустом темном зале пахло смертью. И Павел, и Рустам, и охранники знали, что здесь происходит ночами. Правда, лишь Павел понимал смысл происходящего.

Тела находили – и тут же сжигали. Так что топка пришлась кстати. Хоть и строилась как декорация. Хм… А может, он обманывает себя? Никаких декораций – все с самого начала создавалось для боли, для мучений? Не нужно никакой правды – только наслаждение чужими страданиями?

А может… Может, он сам стал исполнителем непостижимой миссии – вроде Переходящего дорогу?! Продолжением этой жуткой функции?

Павел метнул взгляд на кирпичную стену. В ней до сих пор торчали массивные железные дубеля. Нет, до такого скотства опускаться не следует.

Переходящего бросили на цементный пол. Он беспомощно копошился в углу – подняться мешал плащ. Странно. Его никто не держит: он ведь может исчезнуть – просочиться сквозь стену, отвести взгляд…

Не может? Или не хочет?

Павел присел на корточки рядом с Переходящим, пытаясь увидеть его глаза. Не получалось: тот уставился в пол, ощупывая лицо. Будто не мог поверить в собственное существование.

– Говори, говори, сволочь, – сказал Павел с угрозой. – Ты опять играешь со мной? Ведь играешь?

Переходящий дорогу растерянно посмотрел на Павла. Глаза его осветились пониманием.

– Ах, вот оно что… – произнес он.

И рассмеялся своим отвратительным смехом. Похоже, он не играл – что-то и впрямь здорово рассмешило его.

– Хватит… – устало сказал Павел. – Перестань паясничать. Не то тебе сломают руку. Или ногу. Мои ребята умеют направлять беседу в серьезное русло.

Рустам рефлекторно подался вперед. Замер, остановленный жестом.

– Ох, не могу… Ведь это действительно смешно, – сказал Переходящий давясь от смеха.

– Поделись, – предложил Павел.

– Ну, как тебе сказать. Эта маленькая неприятность… То, что вы схватили меня. Я даже растерялся.

Переходящий снова расхохотался. Павел дал ему отсмеяться.

– В общем, все оттого, что ты… Перешел мне дорогу.

Улыбка на лице Переходящего замерла. Холодный взгляд впился в Павла.

Павел похолодел. Болезнь, смерть, кровь – все померкло перед сознанием того, что он только что из человека сам превратился в чудовище.

Теперь Переходящий наслаждался. Ловил его страх и растерянность, слизывал капельки холодного пота, обжирался ужасом и омерзением жертвы.

Павел нервно провел языком по засохшим губам.

– Я стал… Переходящим дорогу? Тобой? – пробормотал он.

Переходящий тихо засмеялся. Он снова в форме.

– Какой ты впечатлительный. Нет, все не совсем так. Считай, что я пошутил.

– Пошутил?..

Переходящий задумался. С мерзкой улыбочкой – словно решал занимательную задачку.

– Ну… – протянул он. – Просто я увидел в тебе свое отражение. Нет, не думай, что ты обрел какие-то там способности…

Переходящий нервно хохотнул. И лукаво погрозил Павлу:

– Ты ведь давно метишь на мое место? А? Ну, признайся!

Павел понял, что краснеет. Как мальчишка, уличенный в рисовании на стене туалета неприличных картинок.

Переходящий просто издевался.

– Ну, согласись: это же глупо! Как ты мог стать мною? Конечно, я понимаю: ты стремишься подражать мне. Это нормально, особенно при твоем завышенном самолюбии…

Павел почувствовал, что закипает.

– Заткнись… – прошипел он.

– Ну, вот, – сказал Переходящий. – Ты не в силах управлять собой, а хочешь властвовать над судьбами.

– Заткнись, я сказал!

– …ты слишком многого желаешь для себя – денег, славы, уважения. Почему-то думаешь, что весь мир сходит с ума, пытаясь решить – отчего же ты лишний? Хочешь правду? Единому наплевать – отчего. Никого не волнует, отчего деталь вышла с изъяном. Ее просто отбраковывают.

Павел медленно поднялся на ноги.

– А вот сейчас мы посмотрим, чего ты сам желаешь для себя, – с ненавистью сказал он. – Рустам, пристрели его. Посмотрим, обойдется ли без тебя твое Единое!?

Рустам хмурился, не понимая смысла разговора. Но пистолет достал мгновенно, нацелил Переходящему в голову. Вопросительно глянул на Павла.

– Пух! – всплеснул руками Переходящий дорогу.

Щелкнул боек.

Осечка.

– Надо же, – покачал головой Переходящий дорогу. – Похоже, я еще нужен. Слышишь? Я нужен. А ты – нет…

Павел метнул яростный взгляд на Рустама. Затвор пистолета заклинило.

Тихий смех – Переходящий уже на ногах. Отряхивается, как ни в чем ни бывало. Он снова стал собой – невозмутимым, непрошибаемым насмешником.

– Я, собственно, чего зашел… – сказал Переходящий, любуясь муками Рустама. – Просто хотелось добавить в твою жизнь немного остренького.

– О чем ты? – Павел сплюнул, не глядя в сторону проклятого клоуна.

– Ты так долго искал одного человека…

Павел вздрогнул.

– …что, думаю, тебе будет интересно услышать – что я сейчас скажу…

Павел сидел на жестком стуле, примеряя на себя роль тех, кому довелось уже провести здесь неприятные минуты. Пришло время и для него. Переходящий дорогу стоял у закрашенного белым окна. Казалось, он прекрасно видит сквозь мутно-белое стекло.

– Почему ты не говорил мне про нее… Ведь ты знал?

– Знал.

– Какая же ты сволочь!

– Не хочешь ли ты сказать мне, что я снова неправ?

– Тварь…

– О, да! Каких только эпитетов в свой адрес ни доводилось услышать… Только скажи – зачем она тебе?

– Она моя дочь.

– Ха-ха, с ума сойти! Вспомнил! Сколько же лет прошло? Сбился со счета? А хочешь, я скажу, отчего ты вдруг бросился искать ее?

– Не надо…

– …именно тогда, когда смерть взяла тебя за глотку, а?

– Заткнись!

– Да просто потому, что не дочь тебе нужна, нет! А всего лишь доказательство того, что ты зачем-то нужен на этой тоскливой планете! Ведь так?

Павел молчал, опустив голову. Переходящий медленно расхаживал по комнате, говоря громко и жестко – обвинитель и судья в одном лице. И не нет в его словах иронии. Нет злобы. Только то, что принято говорить в этой комнате.

– Только вот, в чем дело, – продолжил он. – Море людей в этом мире живет, плодит себе подобных, умирает – и среди них полным-полно лишних. Можно быть гениальным художником, конструктором ракет, издать сотню книг, но так и не стать нужным. Понимаешь?

– Но почему так? – прошептал Павел. – Это несправедливо.

Переходящий остановился, глянул на Павла с жалостью.

– В том-то и дело, что справедливости не существует, – сказал он. – А потому я далек от того, чтобы упрекать тебя. Ты продлеваешь свою лишнюю жизнь за счет других лишних жизней. И Единому от этого ни жарко, ни холодно. Валяй, продолжай в том же духе. Ты и раньше занимался этим – правда в более респектабельной форме. Когда кто-то дох от голода, на твоем «Феррари» меняли топливный фильтр.

– Болтовня… – мрачно усмехнулся Павел. – Ты мне лучше скажи… Я могу с ней увидеться?

Переходящий покачал головой:

– Она нужна для чего-то очень и очень важного. И тебе нет места в ее жизни.

– Только увидеться. Один раз.

– Ваши пути даже не пресекаются, – задумчиво сказал Переходящий дорогу. – По крайней мере, в этой жизни…

– Тогда…

Павел поднялся. Посмотрел слепым взглядом в грубо окрашенную стену. И сказал:

– Тогда меня действительно нет…

– Мне нравится твой оптимизм, – подбодрил его Переходящий дорогу.

– Раз у меня нет роли… Мне пора в массовку.