Текст книги "Белый рояль, чёрный туман"

Глава 21. Незваные гости

Вета нащупала ключ в кармашке сумки и не глядя вставила в английский замок. Замку было столько же лет, сколько квартире. Дом был одним из последних продуктов советских жилищных кооперативов. Светловодск славился ещё с петровских времён тёплым климатом, минеральной водой и яблочными садами. Северяне его обживали, находили землёй обетованной, перебирались сюда по рекомендации знакомых после выхода на пенсию. Вета как раз защитила диплом специалиста и слонялась с рюкзаком по камчатским тропам, когда родители обосновались в Светловодске, покинув Север, которому подарили «ровно тридцать лет и три года» совместной жизни и трудовой деятельности.

Лёгкий поворот ключа на сорок пять градусов, и дверь открылась. «Господи, наконец-то дома», – вошла Вета в уютный полумрак прихожей. Дверь мягко прикрылась с еле слышным коротким щелчком. Она нащупала выключатель и нажала на кнопку. Прихожая наполнилась неярким красноватым отсветом деревянного светильника в форме подвесного фонаря. Всё здесь было с любовью и вкусом сделано родителями. Теперь они предоставили возможность хозяйничать в квартире Вете, а сами большей частью пребывали в загородном доме.

Она опустила сумку в кресло возле вешалки и вдруг остро почувствовала внутреннее опустошение, волчий голод и предельную усталость. Сегодня намоталась как никогда. «Хождение по мукам», – скинула она изящные сапожки, всегда казавшиеся ей невесомыми – под конец дня они превратились в деревянные колодки. С наслаждением ощутила под ногами гладкость тёплой напольной плитки. «Сколько я сегодня километров отмерила? Эти чиновничьи коридоры… Будто не документы носила, а кирпичи из вагона разгружала».

Вета прошла в ванную, намеренно долго несколько раз намыливала руки: в кожу, похоже, въелся налёт с дверных ручек бесконечных кабинетов, которые пришлось брать штурмом, чтобы наконец завершить оформление бумаг на открытие новой аптеки. «Тяжела ты, шапка Мономаха». Её качнуло. За весь день не удалось даже чая выпить. Директорство, предполагавшееся как формальное, обернулось вереницей нескончаемых дел.

Задумка полностью препоручить исполнительной Жанне управление бизнесом получила осечку. Жанна объявила себя не способной к бумажной работе. Может, это было всего лишь лукавство, только почти сразу после назначения на должность управляющего она приехала к Вете домой, с ходу упала в кресло в прихожей, держа на коленях толстую папку с документами: «Ой, Ветка, только не бумаги, боюсь я их. Это не моё», – заявила исполнительный директор, умоляюще глядя на неё. И никакие уговоры не помогли. Жанна категорически не хотела брать ответственность за чужое предприятие. «Может, и к лучшему», – сказал тогда Вете Миша, и она согласилась. И стала бывать в Светловодске всё чаще, задерживаться всё дольше – развитие аптек требовало всё новых бумаг и подписей. «Птенец» рос, росли вместе с ним сопутствующие проблемы, и двум нянькам, Вете и Жанне, забот хватало. Они порой не виделись по нескольку дней, разъезжаясь с утра каждая по своим делам. Вот и в этот раз, уехав в Светловодск на неделю, Вета задержалась почти на месяц.

Не переодеваясь, Вета прошла на кухню. «Неплохо бы похлебать супчика», – она достала из пустого холодильника одинокую кастрюльку. «Ужин аристократки». И чуть не выронила кастрюльку из рук, вздрогнув от внезапного звонка в дверь. «В такое время!..» Она подошла к двери и посмотрела в глазок.

Картина Репина «Не ждали»!

У порога Жанна с Кречетовым строили рожи. У каждого по бутылке шампанского, отпивают его прямо из горлышка. В недоумении разглядывала Вета весёлую парочку.

В поле зрения попал Кречетов, он держал Жанну за талию и что-то нашёптывал ей на ушко. Ту сводило судорогой от смеха. «Но… я от неё в зависимости, – крупным планом перед глазком расплылось хохочущее лицо Жанны. – Знать бы, с чем они пришли. А то ведь… развернётся и уйдёт. Опять кого-то придётся искать. Это немыслимо. Я устала…» – и с этой мыслью Вета нерешительно открыла дверь.

– Привет, Ветка! – гости дружно ввалились в прихожую, отпихнув хозяйку. – Мы по тебе соскучились. Ты рада нас видеть?

Они были уже хорошо подвыпившие. По всему было видно, что они намерены задержаться. Было неосмотрительно впустить их.

– Проходите, конечно, я рада, – солгала Вета. – Я как раз собралась поужинать. Можем вместе чаю попить, – смирилась она и пошла на кухню ставить чайник.

– Ой, Ветка, какая ты смешная! – шлёпнулась в любимое кресло в прихожей захмелевшая Жанна. – Зачем нам чай? У нас ведь есть шампанское! – она поставила бутылку рядом с креслом и стала стягивать высокие, за колено, сапоги. Сапоги не поддавались. Кречетов плюхнулся на пол рядом и с готовностью помогал подружке разуться. Можно было подумать, что ничего важнее этих сапог на свете нет – так он увлёкся. Вета перехватила взгляд Кречетова, устремлённый на пьяную подружку, взгляд влюблённого мальчишки. Пламя разгоравшегося служебного романа, пожалуй, было уже не погасить. Кречетов же с ещё большим усердием тащил сапог правой рукой, при этом левой крепко обхватывал колено, и наконец добился-таки своего – сапог соскользнул на пол.

– Уф! – капризно произнесла Жанна, откинувшись на спинку кресла. – А теперь я хочу полежать на диване. Я устала. Можно, Вета?

И она, не дожидаясь ответа, встала и, пошатываясь, направилась прямиком в гостиную. Ноги Жанны заплетались, она беспрерывно хихикала. Добравшись до дивана, гостья растянулась, подложив под голову диванную подушку.

– Как хорошо-о! – протянула Жанна, потягиваясь. – Владик, иди сюда!

Кречетов послушно поплёлся на зов и улёгся рядом.

«Как верный пёс», – подумала Вета.

– Пупсик ты, Кречетов, настоящий пупсик, – доносился из гостиной игривый голос Жанны. – Вета, иди к нам! Места всем хватит! – жеманный женский смех дополнился мужским раскатистым ржаньем. Вета включила телевизор и сделала вид, что не слышит. Из гостиной вылетали звуки смачных поцелуев.

Хоть беги от этих двух! Что она должна сделать? Выгнать их? Позвонить Владимиру? Принять решение было непросто. А гостиную переполняли красноречивые шепотки, хихиканье Жанны, гогот осмелевшего и развеселившегося Кречетова.

Вета нервно ходила по кухне, сцепив пальцы рук в замок. Её опасения оправдались: эти двое нашли друг друга. И ясно было, что ничего хорошего из этого не выйдет. «Жанна девушка деревенская, простая, да ещё неуравновешенная… А Кречетов…» Вета вздрогнула от очередного оглушительного звука поцелуя.

После чего в гостиной установилась подозрительная тишина. И тут Вета спохватилась: что делает Кречетов в Светловодске? Ведь недавно они вернулись с Мишей в Москву, оформив документы на соучредительство. Она ещё немного посидела на кухне, допивая чай. Из гостиной не доносилось ни звука. Что-то надо было делать. Но что? Раздался звонок телефона. Вета подскочила и схватила трубку. Звонил Миша. Голос у него был озадаченный:

– Вета, ты знаешь, я только что проводил Алю к тебе. Позвонил Кречетов и сказал, что урок он проведёт с нею в Светловодске. И что сам он уже там. Я просто не знал, что сказать… Что всё это значит? Ты его видела?

Обрадованная звонком мужа Вета вполголоса рассказала о вечернем вторжении гостей:

– Миша, ты не поверишь. Эти двое сейчас спят у нас в гостиной на диване. Они заявились с шампанским, в обнимку… У меня просто голова идёт кругом… Будто сон какой-то дурацкий…

– Вет, ладно тебе, – от голоса Миши веяло спокойствием, – не расстраивайся. Разберёмся потом. Всё равно сейчас он пьяный, как я понимаю. Ложись спать, а завтра встречай Алю. Вернётесь – поговорим. Ну, целую тебя. Я поехал. У меня ещё один вызов.

Вета положила трубку, совершенно обессиленная. Надо было действительно лечь спать: утро вечера мудренее. Но в этот момент дверь в гостиную приоткрылась и вышла сонная Жанна.

– Я хочу пить, – пожаловалась она, заходя на кухню, – где можно взять кружку? – она набрала воды из-под крана и с жадностью выпила.

Вета с ревнивым любопытством наблюдала за подругой.

– Я с Владимиром поссорилась, – неожиданно объявила Жанна, поставила кружку в раковину и села за стол напротив, воззрившись на неё вроде бы невинными заспанными глазами. – Вова привык, что в обед его ждёт наваристый борщ, сало с горчицей, котлета с гарниром, да ещё салат… по настроению, – неторопливо начала Жанна воркующим голосом, – вечером он любит жареную рыбку или курицу, тушёную в сметане, как раз к футболу по телевизору. Пока я сидела дома, целыми днями стояла у плиты. А теперь всё изменилось. В холодильнике у нас мышь повесилась, – она сладко потянулась. – А к вечеру я с ног валюсь, не до магазинов и готовок. Утром уезжаю рано – до работы надо ещё себя в порядок привести, в парикмахерскую забежать…

– И что? – спросила Вета. – Говорит, увольняйся?

– Взгляды у него домостроевские… – Жанна положила голову на окрещённые на столе руки, – но дело даже не в этом…

Вета терпеливо ожидала продолжения.

– Мы не разговариваем уже неделю, – устало закончила Жанна.

– Ты что, серьёзно? Что-то не верится, – покачала Вета головой, – Володя в тебе души не чает, насколько я знаю. Это так на него не похоже, – ей запомнился хозяин гостеприимного дома в Новых Выселках, открытый, юморной и без комплексов.

Жанна рассказала, как она вернулась из аптеки позже обычного – помогала девчонкам-фармацевтам разбирать товар. Боялась, что те напутают что-нибудь по неопытности. Владимир жарил картошку на кухне. Он даже не вышел навстречу жене, как это обычно делал. И словом не обмолвился, увидев её.

– Я не стала разбираться, прилегла на диван в гостиной и не заметила, как заснула. Когда проснулась, было за полночь. Дочка уже вернулась от бабушки и спала в своей комнате, Владимир сидел на кухне за столом и смотрел футбольный матч.

Дальше произошло вот что.

.. Тянуло ароматом жареной картошки. Жанна почувствовала, что страшно проголодалась, поднялась и пошла на кухню. Тело от усталости болело, как побитое. Она села рядом с мужем и начала с аппетитом есть картошку прямо из сковородки, тыкая вилкой в румяные хрустящие ломтики. Владимир посмотрел на неё с усмешкой.

– Что, жена, совсем заработалась? Оно тебе надо? Мы и без твоей аптеки неплохо жили, – начал он.

– Ой, Вов, не надо мне ничего говорить, – отмахнулась жена-начальница. – Мне нравится то, что я делаю. К тому же я хочу иметь свои деньги и тратить их по своему усмотрению. И надоело сидеть дома.

– Понятно, – бросил Владимир и замолчал до конца матча.

Жанна же отправилась в душ. Быстрей бы добраться до кровати – невыносимо хотелось спать. То ли сказывалась осенняя погода, то ли накопилась усталость. Когда она зашла в спальню, Владимир уже лежал на кровати и при свете ночника читал газету.

– Дорогая, я соскучился, – Владимир отложил газету на прикроватную тумбочку и с ожиданием посмотрел на вошедшую Жанну. – Мы давно не играли с тобой в наши игры. Мне так нравится, когда ты превращаешься в лесную нимфу, а я в охотника, – Владимир притянул к себе Жанну, игриво повалил на кровать и поцеловал в мочку уха.

– Вовик, давай не сегодня, я смертельно устала и завтра мне рано вставать, – отодвинулась Жанна и завернулась в одеяло.

– Понятно, – сказал Владимир, – понятно, что ничего не понятно, – в голосе его слышалось раздражение. – Ты отказываешь мне уже не первый раз. А может, дело не в работе? – спросил он.

– И он перестал со мной разговаривать, обиделся, – подытожила Жанна.

– И что делать? – тупо спросила Вета.

Жанна молчала и жевала надкушенное яблоко. И вспоминала разговор с мужем в подробностях, о которых никому знать совсем не надо.

– Это что, допрос? – спросила она тогда Владимира.

– Считай как хочешь, но мне всё это не нравится. Как только появился этот артист, ты стала допоздна задерживаться и смертельно уставать, – с досадой проговорил Владимир. Это не предвещало ничего хорошего.

– Не пори чепуху, Вов, я спать хочу, – Жанна тогда повернулась к стенке и закрыла глаза. Не могла же она признаться, что на самом деле Володя прав: с тех пор, как появился этот «пупсик» с энергией сверхзвукового самолёта, Жанна потеряла точку опоры. Ей хотелось вырваться из сложившейся размеренной жизни супруги и матери. Хотелось кружить артисту голову, стать королевой его сердца, почувствовать власть над ним, над этим неуправляемым вихрем. Хотелось проникнуть в его жизнь. Другую, совершенно не похожую на их однообразную, как полосатый пешеходный переход, провинциальную.

Владимир больше ничего ей тогда не сказал. И вот уже неделя, как он с ней не разговаривает и спит один в гостевой комнате на диване.

– Молчание Владимира предвещает грандиозный скандал, – удручённо вздохнула Жанна.

Вета ничего не успела ответить – в кухню, косолапя, вошёл взъерошенный со сна Кречетов. Жанна встрепенулась, заулыбалась и поднялась из-за стола, поправляя причёску.

– Мы поедем, – сказала она Вете, – вызови нам, пожалуйста, такси. Владу надо ехать в Москву.

– Да, мы поедем, – эхом отозвался Кречетов.

– Конечно, сейчас вызову такси, – Вета заставила себя выполнить обязанности хозяйки дома и набрала номер. – Хорошо, будем ждать, – сказала она в трубку и объявила:

– Машина будет через пятнадцать минут.

А сама подумала: «А как же Аля, которая едет в поезде? Как же обещанный урок? Он что – забыл?» Но задавать этот вопрос пьяному Кречетову не стала. Ей не хотелось сейчас никаких разбирательств. Хотелось, чтобы они поскорее ушли.

Кречетов кивнул, что понял, и с обречённым видом отправился в ванную. Пока он там находился, между женщинами произошёл короткий разговор.

– Жанна, мне не понятно, что происходит. Я не желаю знать подробностей. Это твои личные проблемы. Но меня волнует дело. Если пожар разгорится – ты понимаешь, о чём я, – то хорошего ждать не приходится. Сама знаешь, что такое служебный роман, – высказала свою позицию Вета.

Жанна села на стул возле обеденного стола и вытянула ноги. Большие руки легли на колени. Её глаза наблюдали за приятельницей из-под полуопущенных век.

– Понятно, – произнесла героиня служебного романа и насмешливо улыбнулась:

– А не ревнуешь ли ты ко мне Влада?

– Я? Ревную? – Вета опешила от неожиданности. – Я – ревную Кречетова? – она нервно рассмеялась. – Зачем мне Кречетов? У меня Ольшанский замечательный. Вот уж глупость несусветная, – зашагала она по кухне. Её смех сменился негодованием. – Ещё раз повторяю: я боюсь, что пострадает дело!

Вета посмотрела Жанне прямо в глаза. И наткнулась на глухую стену. И… позавидовала! Жанниной смелости и безоглядности. «Я так никогда не смогу!» – подумала она. Но звонок телефона пресёк молчаливую дуэль: диспетчер сообщила, что такси у подъезда. Жанна, ничего не говоря, поднялась и начала одеваться.

– Влад! – позвала она Кречетова. Повернув щеколду замка, открыла дверь и неспешно вышла из квартиры, не попрощавшись с хозяйкой. Скоро раздался стук каблуков её ботфортов по ступенькам. Кречетов выскочил из ванны и торопливо пытался влезть в туфли: мешали шнурки, которые он забыл развязать по приходе. Он ругался, не справляясь с узлами. Наконец обулся.

Вета безразлично наблюдала за его бестолковыми действиями. Его подчинённость Жанне раздражала.

– Увидимся в Москве, – бросил Кречетов с порога и сбежал вслед за Жанной по лестнице к лифту.

«Хочу в Москву. Домой. К Мише».

Эта мысль казалась Вете спасительной.

Глава 22. Чёрт из табакерки

Ночью выпал первый снег. Он лежал взбитым яичным белком на газонах с зелёной ещё травой, на медных листьях деревьев, на поскучневших лавочках бульвара, по которому утром следующего дня Вета шла встречать московский поезд, которым должна была приехать дочь.

Аля приехала в полной уверенности, что Кречетов ждёт её, чтобы провести урок, и расстроилась, что напрасно сорвалась из Москвы.

– Он сказал, что не может в такой важный момент, как открытие аптеки, оставить бизнес, – рассказывала Аля, когда они шли от вокзала до остановки троллейбуса, оставляя чёткие следы на дорожках, присыпанных снегом, – и вот на тебе: уехал в Москву. И даже не позвонил, – негодовала она. – Это же не шутки – мотаться из одного города в другой. Лучше бы я дома посидела, позанималась.

– Я вообще, когда узнала от папы, что ты едешь на урок в Светловодск, чуть дар речи не потеряла – надо ж такое придумать, – вторила негодованию Али Вета. – Владислав Александрович чудит, одним словом. Он стал неузнаваемый.

– Как он связался с аптекой, стал такой рассеянный – говорит одно, а думает о чём-то другом. Его спрашиваешь, а он будто не слышит. И всё время ему на мобильник приходят эсэмэски, а он на них отвечает, вместо того чтобы слушать, что я играю, – рассказывала Аля.

Потом вдруг взяла Вету под руку и прижалась:

– Мамочка, я так по тебе соскучилась! Уже зима настала, а ты всё в командировке. Папа там извёлся весь. Может, он прав? Ты много на себя берёшь, ведь есть же Жанна. Лучше пиши свои стихи, – улыбнулась Аля, – ты совсем стихи забросила.

– Забросила, – согласилась Вета. – А Жанна… Ты мне лучше про свою учёбу расскажи, – обняла она дочку. – Может, пойдём побыстрее – у меня сегодня много дел, – добавила она, любуясь повзрослевшей и всё-таки такой близкой дочерью, – даже поговорить с тобой нет времени.

Жанна позвонила в полдесятого утра, когда Вета с Алей заканчивали завтрак. Бодрым жизнерадостным голосом вчерашняя гостья спросила, какие на сегодня планы и не будет ли им по пути. Будто ничего вчера не случилось.

– Я бы за тобой заехала, – сказала Жанна, – на работу в новую аптеку просится девушка-фармацевт. Вместе бы на неё посмотрели.

– Хорошо, я поеду с тобой, – согласилась Вета и задумчиво положила трубку. «Странная всё-таки Жанна. Никак я её не пойму».

– Мамуль! – крикнула из кухни Аля. – Мы ведь сегодня в Москву возвращаемся? Что здесь ещё делать? – она подошла к Вете и обвила её шею тёплыми руками. – Может, ты сегодня всё сделаешь, и мы – домой, а? А я пока за билетами?

Вета чмокнула дочь в щёчку:

– Отдыхай. Вернусь – всё сделаем вместе. Жалко, что урок сорвался. Ну да ладно. Пошла я собираться, Алька.

Через пятнадцать минут машина уже была у подъезда.

Когда Вета вышла на улицу, утренний снег почти растаял, и окружающие серые пейзажи навевали уныние.

Жанна сидела в машине, а рядом с ней Гошка-программист слушал музыку в наушниках размером с блюдце.

– Гоша с нами едет? – уточнила Вета, заглянув в машину через опущенное стекло дверцы водителя.

– С нами. Надо программу для закупки лекарств обновить, – ответила Жанна.

Молодой человек улыбался во всю ширь своего худого, как у великомучеников на иконах, вытянутого лица. Ритмично сходились и расходились тёмные щёточки бровей, вращались вокруг своей оси костистые мослы плеч, заведёнными рычагами двигались острые коленки, будто его дёргали за многочисленные верёвочки.

– Привет! – ритмично закивал Гоша головой, закатывая глаза. – Вот, музычку классную скачал! – перекрикивал он музыку в наушниках. – Ваш Леонид в интернете новый хит выставил. Кайф!

– Понятно, – Вета открыла заднюю дверцу, – то-то тебя так перекосило, – заметила она. Но в машину сесть не успела. Гошка, обернувшись, крикнул:

– Вета, открой, пожалуйста, багажник! Там моя сумка коричневая! Если тебе не трудно, достань, будь другом.

– Ну, вот ещё… – Вета прикрыла дверцу и недовольно направилась к багажнику.

Раздался хлопок затвора – Жанна нажала на кнопку. Крышка багажника отскочила вверх.

– Господи! Что это?! – воскликнула Вета.

Скрюченное человеческое тело лежало в багажнике. Из-под наброшенной на него тряпки торчали мужские башмаки в ошмётках грязи, змеились развязанные шнурки. Башмаки пугали знакомостью. Виски заломило, во рту пересохло. Земля вдруг поплыла из-под ног, она стала медленно оседать на асфальт. Кто-то подхватил её под руку, удерживая от падения…

И тут из багажника взметнулась вверх и упала, зацепившись пальцами за край, рука. Как в американском триллере.

– О ужас, – прошептала Вета. – Ужас… – взгляд её точно приковали к руке на краю багажника. Мужская крепкая рука, покрытая рыжей шерстью… Ногти… Короткие с неровными краями ногти. Вета прикусила губу и закрыла глаза.

Кто-то толкнул её в плечо. Она заторможенно повернула голову и увидела Гошу. Он склонился к ней, заботливо поддерживая под локоть. В глазах его был вопрос. Но вопроса Вета не расслышала – уши словно ватой набиты.

Она тряхнула головой.

– Что это? – шёпотом спросила Вета, показывая на руку, намертво вцепившуюся в край багажника.

– А, это… – Гошка лёгким движением смахнул свободной рукой сухой лист с пальто Веты. – Это Кречетов.

– Кречетов?! – Вета обомлела. Ей послышалось? Она мотнула головой, стряхивая наваждение. – Кречетов… А что он… что с Кречетовым? Разве… Он же вчера в Москву уехал? – уставилась она на Гошу, силясь понять, что происходит.

Наверное, в её глазах Гоша увидел что-то ужасное, потому что тут же шагнул к багажнику, наклонился и заорал на весь двор:

– Кречетов, живой труп, вылезай, тебе говорят!!! Приехали!

В ту же секунду из багажника вылетела тряпка и приземлилась у заднего колеса белой «четвёрки», распластавшись грязным плащом. Следом приподнялось и распрямилось скрюченное тело, и на край багажника уселся Кречетов, как химера на соборе Парижской Богоматери. Волосы торчат в разные стороны, красное лицо припухло, чёрная рубашка расстёгнута до пупа, чёрные джинсы в пятнах солидола и коричневой глины. Он беззвучно давился смехом, глядя на оторопевшую Вету, довольный произведённым впечатлением.

– Чёрт из табакерки, – буднично констатировал Гоша. Поднял плащ с земли и кинул Кречетову. Потом повернулся к Вете и сказал:

– Это он тебя хотел напугать. Как, получилось? Что-то ты бледна, как майская ночь.

Злость охватила Вету.

– Вы… – она вцепилась в куртку Гоши. Гоша мягко взял её за руки.

– А я при чём? – улыбнулся он.

Это разозлило Вету ещё больше. Она развернулась к Кречетову.

– Ты… Ты – сумасшедший! Ты… Жестокий! Ненормальный! Дурак! – она себя уже не контролировала. – Такое придумать! Мертвец в багажнике! А если бы… А если бы… – и задохнулась.

Гоша по-отечески погладил её по голове:

– Успокойся, Ветка, что с дурака возьмёшь, кроме анализа, – и повернулся к Кречетову: – Говорил же… тоже мне шутник, – потом опять обратился к Вете. – Ну что, получше уже? Что ж ты такая нежная? Мишка, наверное, с тебя пылинки сдувает…

– Сдувает! – топнула ногой Вета. – Вот на такое Миша точно не способен! Дурак ты, Кречетов.

А тот был непрошибаем. Он продолжал гоготать и радовался удачной выходке, переглядываясь с высунувшейся из машины Жанной.

– С вами с ума сойдёшь, – Вета села в машину. Она уже сердилась на себя – попалась на дешёвый трюк. – Труп в багажнике… Чья это идея? – спросила она.

– Кречетова, – чётко ответила Жанна и включила зажигание. – Он вообще-то остался в Светловодске, чтобы Але урок дать, – усмехнулась она.

– Что ж, понятно, очень смешно, – продолжала негодовать Вета. – И где же он ночь провёл? – не удержалась она от вопроса.

– А у нас в доме. На втором этаже, – безмятежно ответила Жанна. – Мы там ремонт никак не закончим. Но он сказал, что его всё устраивает. Ну что, едем? Где эти гаврики? – и поискала глазами Гошу и Кречетова в зеркале заднего вида. Те сидели на лавочке возле подъезда и курили.

– Ты тогда проводи Влада до квартиры, пусть с Алькой занимается. Вечером я за ним заеду, – распорядилась Жанна. Вета с возмущением воззрилась на заместительницу:

– Попрошу не выходить из границ.

Но Жанна только усмехнулась в ответ.

Вне себя Вета выбралась из жигулёнка:

– Народ! Перекур окончен.

И обратилась к Владу:

– Пойдём, я отведу тебя на урок.

Потом повернулась к Гоше:

– Ты поедешь с нами?

– Ух, Ветка, деловая ты очень. Нельзя пообщаться, – проворчал программист и пошёл, посвистывая, к машине. Наушники болтались у него на тощей шее, как две запасные головы Кащея Бессмертного. Кречетов лениво поднялся и двинулся к подъезду.

– Код какой? – хлопнул он рукой по домофону. И крикнул Жанне, выглянувшей из машины:

– Заедешь!

Та кивнула и, скривив накрашенные губы, завела мотор.

– Вета, ты ведь недолго? – донеслось, когда дверь подъезда за ними закрывалась.

В лифте ехали молча. Но когда зашли в квартиру, Кречетова прорвало. Он разразился обвинительной речью, ещё раз подтвердив свои способности к метаморфозам.

– Аптека наконец заработала, – говорил металлическим голосом застёгнутый на все пуговицы образ «другого» Кречетова. – Я вложил деньги и хочу отдачи. Как можно скорее, – он колол Вету злыми глазами, точно подозревал в торможении потока прибыли. – Я был в аптеке вчера. Разговаривал с фармацевтами. Они говорят, средств на лекарства не хватает. Значит, мы должны с Михаилом ещё сложиться и закупить всё, что нужно. Чтобы каждый посетитель мог купить то, зачем он пришёл.

В монологе этого человека в футляре слышались обороты Жанны. Та тоже напирала, что в аптеке должно быть всё.

– Но это нереально, – возразила Вета, – лекарств огромное множество. Надо вначале изучить спрос. Для этого мы и пишем дефектуру – список недостающих в ассортименте лекарств, – она заглянула в гостиную и кухню. Али не было видно.

– И долго мы будем списки писать? – с трудом сдержался новоявленный совладелец.

– Проходи, – будто не слыша вопроса, пригласила Вета. Из Алиной комнаты послышались знакомые аккорды.

– Прелюдия Рахманинова, – Кречетов снял ботинки. – Да-а, – покрутил он облепленный грязью ботинок, – это надо вымыть. Ладно, – посмотрел на оппонентку, – я проведу урок, а вечером, когда вы вернётесь с Жанной, тогда и поговорим. А сейчас… – он хмыкнул, – постираю-ка я шнурки.

У Веты чуточку отлегло от сердца, но разговор об аптеках посеял тревогу. Внизу сигналила машина Жанны.

– Хорошо. До вечера, – согласилась Вета и заглянула к Але:

– Я ушла! – она послала дочке воздушный поцелуй и помахала Кречетову рукой. Потом вышла, закрыла за собой дверь мягким щелчком, вставила по привычке ключ и повернула его на два оборота. Через три минуты она сидела на заднем сиденье «четвёрки». Жанна нажала на газ.

А в это время Владислав Александрович начал урок с Алей.

– Знаешь, ты эту вещицу играешь лучше, чем я, – ревниво сказал Кречетов, когда время урока закончилось. – Так что вполне можешь выступить на концерте. Надо записаться на прослушивание. А сейчас я пойду. Ты можешь ещё позаниматься. По свежим следам.

Он вышел в прихожую и собрался обуваться.

– Ой, слушай, я забыл их помыть, – растерянно повертел он ботинок в руках, – можно в ванную?

– Да, пожалуйста, – Аля включила в ванной свет, – вот губка, вот тазик…

– Ну спасибо, – Кречетов прошёлся губкой по ботинкам. – Теперь другое дело, – обулся он. – Ну, я пошёл! – снял он плащ с вешалки. – Позвони, когда в Москву вернёшься, договоримся об уроке, – распрощался он с ученицей.

И повернул рычажок на замке.

Но дверь не открылась. Кречетов попробовал ещё раз, и снова облом.

– Чёрт, – вырвалось у него, – ты не знаешь, почему замок не открывается? Вроде я всё делаю правильно, – досадовал Владислав Александрович, ещё и ещё раз поворачивая рычажок щеколды.

За дело взялась Аля.

– Похоже, мама закрыла дверь на ключ, – сказала она, подёргав за рычажок.

– Ну так давай ключ, – нетерпеливо протянул руку Кречетов.

– Так у меня его нет, – сказала Аля. – А запасной только у соседки. А она сейчас на работе.

– Как, у тебя нет ключей?! Ч-чёрт! – раздался рёв зверя, попавшего в ловушку. – И что, я должен здесь сидеть до вечера?! Звони маме! – скомандовал он.

Но Вета не брала трубку. Телефон Жанны тоже не отвечал.

– Тогда я сделаю так! – сердито сказал Кречетов и решительно направился в Алину комнату. На полдороге он развернулся и скинул туфли. – Балкон в твоей комнате?

– Ну да, – подтвердила Аля, не понимая намерений учителя.

– Замечательно! – ядовито бросил Кречетов и через минуту был на балконе. – Если ты сейчас не найдёшь ключи, – сурово обратился он к ученице, – я спрыгну с балкона, – и посмотрел на неё, ожидая реакции.

Но ученица оставалась невозмутимой.

– Прыгайте, – равнодушно сказала она.

– И прыгну, – сказал Кречетов и перебрался одной ногой через перила. – Отдашь ключи? – и улёгся на перила плашмя.

Аля не понимала: он что, её разыгрывает? Ведь взрослые так себя не ведут. И давилась смехом, который невозможно было унять.

– Владислав Александрович, да нет у меня ключей, я же сказала. Напрасно вы меня пугаете, – Аля удивлялась, почему он ей не верит. Взрослый человек. Преподаватель. Всё было странно.

– Тогда прыгну, – ещё раз подтвердил Кречетов свои намерения и, перекинув вторую ногу через перила, встал на шатком козырьке балкона ниже этажом. Он держался руками за прутья ограждения и выжидательно смотрел на Алю. Но она бесстрастно наблюдала за его действиями из проёма двери, ведущей на балкон, скрестив руки на груди.

– Владислав Александрович, вы ведёте себя, как ребёнок, – сказала она. – Кому вы хотите сделать плохо? Только самому себе, – закончила Аля тоном мудрой учительницы.

– Да-а, – разочарованно протянул Кречетов и, поглядев вниз, добавил:

– Ничем-то вас не напугаешь, ничем не удивишь, – он проделал все предыдущие движения в обратном порядке и приземлился на деревянном покрытии балкона, – скучно с вами.

Кого в данный момент имел в виду Кречетов, было не совсем ясно. Аля поняла, что скучно с нею.

– Странный способ для развлечения – прыгать с балкона, – на всякий случай сказала она.

– Ты, Алька, слишком серьёзная. И ещё у тебя нет сердца: я ведь чуть не разбился, – надувал щёки от обиды Кречетов.

– Но я ведь не могу вас удержать, если вы хотите прыгнуть, – заметила Аля.

– Ну понятно, как в рекламе – это ваш выбор! – разочарованно выдохнул Кречетов. – Знаешь, один раз я чуть не прыгнул с шестнадцатого этажа. Из-за девушки. Хочешь, расскажу? Всё равно ключа нет, – преподаватель сел на стул задом наперёд, по-студенчески. Аля пристроилась на диване.

– В общем, так. Мы с моим другом учились в Центральной музыкальной школе. Знаешь такую, – Аля кивнула головой. – В восьмом классе угораздило нас обоих влюбиться в одну девчонку из седьмого класса. Звали её Таня. Худенькая такая, а косы в руку толщиной. Жаль, она их потом отрезала. Глазищи у неё были! Нырнёшь – не вынырнешь. Сначала мы провожали её до дома вместе с моим другом. Портфель по очереди таскали. Время засекали: пять минут он, пять минут я. Танька над нами смеялась. «Мальчики, вы как маленькие». Ещё мы записки ей писали. Втайне друг от друга. Ну, там… всякое, – Кречетов махнул рукой, – неважно. Так доучились мы до девятого класса. Меня выбрали комсоргом. Тогда все в комсомол вступали, если знаешь.

– Знаю, – подтвердила Аля. – Мои родители тоже. Даже значки комсомольские сохранились.