Текст книги "Белый рояль, чёрный туман"

– Ну да, – продолжил Кречетов. – И тут у Тани день рождения. Она нас пригласила к себе домой на вечеринку. А я все комсомольские вечера организовывал. Мне это нравилось. Люблю, когда всем весело. Так вот, я придумал, как нам с другом не поссориться, когда мы будем Таню на танец приглашать. А то подойдём вместе, и что? Мы решили тянуть спички. Кому половинка достаётся, тот и приглашает. Кому целая – извини. И как назло, половинка спички всегда доставалась моему другу. Меня это бесило – за весь вечер я ни разу с Таней не потанцевал. А она волосы распустила, огромные глаза подкрасила – просто королева красоты. Тянуло меня к ней, как железную стружку к магниту на уроках физики. И я решил доказать, что ради неё готов на всё. Выйдя на балкон, огляделся. С шестнадцатого этажа автомобили на стоянке были как игрушечные модели. Время близилось к полночи, и быстро темнело. Конечно, расставаться с жизнью у меня планов не было, но надо было произвести впечатление на Таню. Видно было, что козырёк балкона под нами выступает так, что на него можно встать. Главное – руками крепко держаться. Руки у меня сильные, дедушка меня с детства к гантелям приучил. Значит, всё это я разведал и позвал Таню на балкон. И говорю: «Я больше не могу смотреть, как везёт Тимке. Если ты не согласна танцевать со мной прямо сейчас, я прыгну с балкона». Танька, понятное дело, растерялась: как же, Тимоша обидится, он же не виноват, что ему везёт. Мол, она и сама не против со мной потанцевать, но – вы же сами что-то решали. Заметалась наша Татьяна. Тут на балкон высыпали все Танины гости и мой друг с ними. И я при всех ей сказал: «Ты ещё пожалеешь обо мне!» И сиганул за перила. Таня вскрикнула, кинулась к перилам, зовёт меня. А я сижу себе на козырьке, руками в прутья вцепился, слушаю, что там дальше будет. Таня кричит: «Сумасшедший!» Потом: «Надо папе позвонить!» Потом набросилась на моего друга: «Ну что ты молчишь? Что теперь делать?!» А тот и вправду молчал. Он вообще молчун по жизни. Снова кто-то хлопнул дверью – наверно, пошли искать то, что от меня осталось, на асфальте под балконом. Какая-то девчонка всех уговаривала вызвать милицию. А я всё сижу за перилами.

А потом мой друг подошёл к перилам и спокойно так сказал в темноту: «Что-то здесь не так». Потом я увидел перегнувшийся через перила его силуэт – на улице было темно, а свет из комнаты бил в глаза. Он зашептал мне, будто точно знал, что я здесь: «Кречетов! Ты здесь? Ты дурак, что ли? Такой переполох наделал. Щас милиция нагрянет. Кретин ты, Кречетов». В общем, сказал он это всё и исчез. Зато прибежала Танька. И давай орать:

«Владик, дорогой, вылезай!» – кудряшки разлохматились, на меня даже слеза капнула.

Ну что. Я вылез. Вернее, встал за перилами и смотрю на неё как идиот. Жалко мне её, конечно, было. А она хоть бы рассердилась. Нет чтоб дураком обозвать, – ещё приговаривала: «Какое счастье, господи!» – Кречетов замолчал. Потом посмотрел на Алю, будто в реальность вернулся:

– Ну и зачем я тебе всё это рассказал?

Аля пожала плечами:

– Не знаю, как бы я поступила, если бы оказалась на месте той девочки. Поражаюсь, на какие странные поступки способны мальчики…

– А рассказал, потому что вас, женщин, не поймёшь. Вот Танька. И переживала за меня, и жалко ей меня было, а замуж вышла за того моего друга. Что она в нём нашла, я до сих пор не понял.

Кречетов помолчал. Потом пересел за пианино и стал играть.

Аля тихонько вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

Играл он долго. Больше часа. Затем тихо опустил крышку пианино, откинулся на спинку стула и сидел неподвижно, уставившись в одну точку, потеряв ощущение времени, как в трансе.

Из забытья его вывел звонкий голос Али – она с кем-то оживлённо говорила по телефону. Он тяжело поднялся, вышел из комнаты и спросил:

– Который час?

Будто не мог на мобильнике время посмотреть.

– Половина четвёртого, Владислав Александрович, – ответила Аля, прикрыв трубку телефона ладошкой, – вам привет от Сони Ласточкиной.

– Спасибо, – буркнул Кречетов и вернулся в комнату, откуда вышел. Ему вдруг смертельно захотелось спать. «Попробую заснуть. Эх, коньячку бы…» Он прилёг на диван. И только начал проваливаться в сон, как раздался щелчок, потом ещё один – кто-то поворачивал ключ в замке. Через секунду открылась дверь, и он услышал голос Веты:

– Аля, как дела? Позанимались? Владислав Александрович ушёл?

– Как же! – отозвалась Аля. – Ты ведь закрыла дверь на замок. Он просто не смог уйти.

– Боже, я стала такая рассеянная, – перешла Вета почему-то на шёпот, – совсем забыла, что у тебя нет ключа.

– Зато я послушала историю любви, – успокоила разволновавшуюся маму Аля. – А Владислав Александрович там, – и она указала глазами на свою комнату.

Именно в этот момент из комнаты вышел Кречетов и сказал ядовито:

– Теперь я могу быть свободен? Ты, наверно, специально забыла оставить ключи, – добавил он сердито, натягивая непослушные туфли, обнаруживая очередную смену настроения за день.

– Ну что ты придумываешь? – начала было оправдываться Вета.

– Ты всегда делаешь мне назло, – заключил Кречетов и закинул плащ на плечо. – Ну, пока, – он открыл дверь, постоял в раздумье и уже на пороге оглянулся и подмигнул Але: – Пока.

И быстрыми шагами пошёл к лестнице. Вета медленно прикрыла дверь.

Глава 23. Ирэна и Наталья

Надо было собираться в Москву. Аля ушла в свою комнату разбирать ноты. До поезда оставалось ещё часа четыре. Все дела наконец закончены. Теперь многое, если не всё, зависело от управляющего – Жанны. И не было бы Вете так тревожно, если бы не тандем Жанна – Кречетов. Вета сидела на кухне и задумчиво ела макароны. Аля их немного недоварила, но это была такая мелочь, которая не могла отвлечь её от мыслей о той революции, которая готова была вот-вот разразиться в их бизнесе. А он уже набирал силу, и в скором времени можно было ждать отдачу. Ветины размышления прервал телефонный звонок. Она нехотя подняла трубку.

– Привет, Ветка-конфетка, – услышала она ласковый голос приятельницы Ирэны, соседки по подъезду. – Я каждый вечер подхожу к дому и смотрю на твои окна. Думаю: свет горит, незачем, значит, проверять, не прорвало ли батарею или не затопили ли соседи сверху. Ключи твои вот, на крючочке висят возле двери, – в трубке шелестело мягкое дыхание Ирэны. – Тебе не кажется, что мы с тобой давно не виделись? Ты нянчишься со своими аптеками, у меня в салоне лавина посетительниц…

Она сделала паузу:

– И даже посетителей. Представляешь, для мужчин маникюр становится обычным делом. Кстати, дорогая, давно ты приводила свои ручки в порядок? – поинтересовалась маникюрша.

Настроение Веты стронулось с нулевой отметки.

– Ирэна, так хорошо, что ты позвонила! – обрадованно откликнулась она. – Мои ручки… им давно не до маникюра. Только-только с бумагами разобралась. Набегалась, как белка в колесе, – пожаловалась Вета, – сегодня собираюсь уезжать.

– Ну, то, что с бумагами разобралась – это замечательно, только без маникюра, милая, я тебя к Мишеньке не отпущу. Инструменты у меня с собой, сейчас соберу сумку и поднимусь к тебе, – в трубке что-то зашуршало, и мурлыкающий голос Ирэны продолжил: – Вот и Наталья хочет тебя увидеть. С ней о своих делах поболтаешь, пока я ноготки твои отполирую, – распланировала встречу соседка.

– А она что – у тебя? – удивилась Вета.

– Да мы с ней у подъезда встретились – я из салона, она из своей аптеки – и одновременно о тебе вспомнили. Короче, мы придём.

И в трубке раздались гудки отбоя.

Вета кинулась ставить чайник. «Чем же я девчонок угощать буду?» – всполошилась она. Заглянула в холодильник. Несколько яиц остались после утренней Алиной яичницы, полпакета молока – от геркулесовой каши. «Интересно, а мука у меня где-нибудь есть?» – Вета уже менее оптимистично открыла шкаф для круп. «Н-да, поскребу по сусекам, на блины хватит. Девчонки обрадуются», – вытащила она пакет с остатками муки на донышке. «Ну, хозяйка, запустила ты свой дом. Что ж, хочешь жить – умей вертеться».

Скоро на сковородке зашипели блинчики.

Гости и впрямь не заставили себя долго ждать. Они переступили порог квартиры, когда Вета сняла последний дырчатый блин. Вслед за ними в спартанскую атмосферу Ветиного жилища ворвался шлейф изысканных духов.

– Привет, дорогая, – прикоснулась Ирэна к щеке Веты коралловыми губками, точно переведёнными из каталога косметических средств, – совсем ты себя замучила, вся светишься насквозь, – добавила она, снимая стильный пиджак в крупную полоску. – У тебя жарко. Ты с меня пример бери – красивой женщины должно быть много, – Ирэна обвела руками вокруг своих роскошных форм и рассмеялась. – Дюймовочка ты наша.

– Что ты пристала к человеку? – шутливо сердилась Наталья, поправляя шоколадные пряди пышных волос перед овальным зеркалом в прихожей. – Нормальная она, только устала немного. Да, Вет? – Наталья подошла к ней и обняла. – Здравствуй, моя хорошая. А где же Алечка? – оглянулась она вокруг.

– Да в комнате своей, ноты разбирает, мы сегодня уезжаем, – Вета заглянула к Але. Та спала на диване, укрывшись пледом. – Спит, – прошептала она, понизив голос, – приехала рано утром. Устала за день.

– Пусть спит, – откликнулась Ирэна, – а мы пообщаемся.

Вета была растрогана. Подруги всегда появлялись, когда она в них нуждалась, по какому-то тайному наитию. Вот и сегодня они почувствовали её смятение.

– У тебя пахнет блинами, – потянула аккуратным носиком Ирэна, заходя на кухню, – а я после шести не ем, – разочарованно добавила она.

– А сейчас семь, – сказала Наталья, – и ничего страшного, если ты съешь один Ветин блинчик. Ты же знаешь, Веткины блины – самые вкусные блины на свете!

– Так я этого и боюсь, – кокетничала Ирэна, а сама уже доставала инструменты и салфетки и занимала половину кухонного стола. – Ну вот, можно и начинать. Вета, садись вот здесь, так мне будет лучше видно, – распоряжалась Ирэна, устанавливая настольную лампу.

Вета с уважением посмотрела на неё:

– Ну, ты совсем профессионалкой стала…

– А как же! – с гордостью отвечала польщённая новоявленная маникюрша, которая несколько месяцев назад переквалифицировалась из медицинской сестры. Всё из-за старшей медсестры на прежней работе: замучила придирками и штрафами из зависти, что пациенты в Ирэне души не чают.

Пока Наталья разливала чай, Ирэна наполняла ванночки для рук горячей водой и подсыпала в них один из своих многочисленных чудодейственных порошков:

– Сейчас мы из тебя красотку сделаем, – приговаривала она.

– Мне бояться нечего, – уселась за стол Наталья, придвигая к себе блюдо с блинчиками, – худеть я не собираюсь, так что буду есть блины, – она свернула блин в трубочку и откусила. – Хм… блаженство, – протянула Наталья. – Хм-м… «Данон», – передразнила она рекламу. – Как вкусно! – и потянулась за следующим блином.

– Слушай, Вета, – начала уже серьёзно Наталья, – эта женщина молодая или девушка, блондинка, что у тебя работает, она… ты не боишься, что она у тебя бизнес оттяпает? – что-то от всезнающей мисс Марпл мелькнуло в вопросительном взгляде Натальи.

– Ну что ты, Наташа, – возразила растерянно Вета, – мы с Жанной давно знакомы, она надёжный человек.

– Не знаю, не знаю, – Наталья с сомнением покачала головой. – Какое у неё образование?

– Среднее медицинское. Теперь ещё диплом фармацевта… ах, да, ещё – провизора, – вспомнила Вета.

– Провизора? – тонкие брови Натальи вопросительно изогнулись. – Где она училась?

– Понятия не имею, – вопрос подруги поставил Вету в тупик.

– Значит, диплом купленный, – убеждённо заключила Наталья и положила ухоженные руки с карминным маникюром на стол, сцепив в замок, как это делают актёры, играющие судей в детективах. – Ты ведь знаешь, в Светловодске каждый второй диплом провизора купленный. И я даже знаю, кто их продаёт. Когда я только начинала работать в аптечном бизнесе, эта, с позволения сказать, дама была моей напарницей. Теперь эту врунью никто на работу не берёт. Но я не о том даже. Просто мы с мужем наблюдали за этой твоей… Жанной? – из окна. Было это дня три назад, вечером. К подъезду подкатила белая «четвёрка». Ну, на которой Жанна твоя ездит. Я подумала, что она тебя подвезла. Но сколько мы ни ждали, тебя не увидели. Машина всё стоит и стоит. Мы с мужем решили в магазин сходить. Вышли. Идём мимо. И что мы видим, как ты думаешь? Сидит твоя Жанна в машине, рядом с ней этот ваш артист, и они целуются взасос. Взасос, представляешь! – от негодования Наталья поперхнулась и уронила блинчик на блюдце. – На нас никакого внимания, хотя стекло опущено, и Жанна меня наверняка заметила. Помнишь, когда ты первую аптеку открывала, я с ней поспорила насчёт рецептурных препаратов, что нельзя их на витрину выставлять? Так с тех пор она делает вид, что меня не знает. Даже когда сталкивается со мной возле лифта, когда к тебе приезжает, – возмущалась Наталья, доедая блинчик.

– Пусть целуется, если ей это нравится, – заговорила Вета. – Конечно, ведёт она себя не очень красиво, я ей скажу при случае, но это же не значит, что она способна на подлость? И зачем ей маета с бизнесом? Даже из-за престижа быть владелицей своего дела. Зарплата у неё приличная, да и в деньгах она не особо нуждается, – рассуждала вслух Вета, перебирая пальцами остывающую воду в ванночках.

– Наивная ты, Вета, – вступила в разговор Ирэна, оторвавшись от манипуляций с ногтями и глядя на подругу укоризненно из-под спадающей на лоб пепельной чёлки, – кому не нужен готовый бизнес? Хочешь, скажу тебе своё мнение? Я общалась с твоей заместительницей всего один раз – вы тогда вместе ко мне в салон приезжали, – но сразу поняла, что это за птица. Во-первых, она очень любит деньги, во-вторых, говорит не то, что думает, – она себе на уме, понимаешь? В-третьих, она очень расчётливая, а в-четвёртых, самолюбивая. Думаешь, ей хочется ходить в заместителях, когда у неё все карты в руках? А этот ваш артист… Как тебе кажется, на какие деньги она его кормит? На аптечные, конечно. То есть, на твои, на Мишины, точнее. Иначе что бы ему тут ошиваться, зарплату тратить? А на халяву пожить он рад, – Ирэна покачала головой. – Наивная ты.

Наталья тут же добавила, вытирая салфеткой руки:

– Сомневаюсь, что она будет тебе рассказывать, как работает на откатах.

Вета смотрела озадаченно то на одну, то на другую:

– Девочки, вы мне такие вещи говорите, что я прямо теряюсь. Мне, конечно, не нравится, что Жанна закрутила роман с Кречетовым, но если это будет отражаться на работе, я её… просто уволю!.. – повысила голос Вета.

– В общем, ты подумай, дорогая, – наставительно сказала Наталья, – а то Миша такие деньжищи вложил, а отдачи будет сто лет ждать. Потому что твоя управляющая будет работать на ухажёра, – подытожила она.

Когда ногти были накрашены, а блины съедены почти все, не считая оставленных для Али, подружки стали собираться.

– Ветка, ты думаешь, мы зачем пришли? Тебе глаза открыть на твою управляющую, – подкрашивала Наталья губы перед зеркалом. – Ты такая доверчивая. И как ты не видишь, что тобой пользуются?

– Счастливого пути, будь умницей. Привет Мише, Але. Как приедешь, звони, – закруглила разговор Ирэна и потащила Наталью за собой. – Уходим.

– Девочки, вы молодцы, что пришли, – расцеловала подруг Вета и, проводив, секунду постояла в задумчивости. Неспроста приятельницы приходили – дыма без огня не бывает.

«Надо будить Алю. Сколько там до поезда осталось?»

И тут зазвонил телефон.

Она подняла трубку.

– Дежурный Гаврилов, здравствуйте, – раздалось в трубке отработанной скороговоркой.

– Здравствуйте, – удивлённо отозвалась Вета, – слушаю.

– Вы Ольшанская Виолетта? – спросил дежурный.

– Да, я, – согласилась она осторожно, – а что случилось?

– Ваш муж находится у нас. Мы вынуждены были его задержать, потому что он на ногах не держится вследствие алкогольного опьянения, – доложил дежурный Гаврилов.

– Мой муж?! Но…

– Кречетов Владислав Александрович – ваш муж? – строго спросил дежурный.

– Кречетов? Ах да, конечно, – всполошилась Вета, – то есть, знаете, он, конечно…

– Гражданочка, то есть «да», то есть «нет» – это вы ему скажете, а мне голову не морочьте, – устало сказал Гаврилов, – приезжайте и забирайте вашего мужа.

– Забирать? – нелепо спросила она.

– Ну да, а вы что, думаете, мы его у себя держать будем? Он домой просится, – Гаврилов смягчился. – Да он у вас безобидный, анекдоты тут нам рассказывает из своей жизни. Артист!

– Ну да, он артист, – пришла в себя Виолетта. – Сейчас я приеду, – она уже хотела положить трубку, когда поняла, что не знает, куда ехать. – Ой, а где вы? – спросила она дежурного Гаврилова.

– На железнодорожном вокзале. Отделение милиции. Паспорт прихватите, – добавил Гаврилов повеселевшим голосом.

Глава 24. Лебедь, рак и щука

Зима пронеслась снежным вихрем в разъездах и ожиданиях. Аптека, как гигантский пылесос, всасывала в себя всё новые и новые препараты по запросу посетителей. Ассортимент разрастался, что каша в волшебном горшке, и уже с трудом умещался на витринных полках. Заказали новые стеклянные шкафы. Выручка так подросла, что денег теперь хватало на зарплату фармацевтам без дотаций. Вот только оплата аренды висела на шеях учредителей тягостным ярмом. Темпы весенних продаж обещали, что скоро аптеки выйдут-таки на самоокупаемость. Но летом наступило затишье – мёртвый сезон для аптек: народ рассредоточился по дачам да по пляжам. Доходы упали. Михаил поскучнел – аптекам опять требовались повышенные дотации. Кречетов злился и обвинял всех и вся в том, что его втянули в бредовую затею.

С начала лета, как только последний ученик отстрелялся на экзамене по специальности, Владислав рванул из Москвы в Новые Выселки и обосновался на втором этаже дома Жанны и Владимира. Днём он вместе с Жанной колесил на «четвёрке» по Светловодску согласно списку запланированных дел или безвылазно сидел в аптеке, положив ногу на ногу, курил, грыз ногти и угрюмо наблюдал, как фармацевты отпускают редким посетителям мазь от комаров или капли в нос при аллергическом насморке. Бывало и так, что за полдня в аптеку заглядывало всего два-три покупателя. Например, какой-нибудь наркоман из ближайших домов за шприцем и нафтизином – Кречетов уже узнавал этих доходяг по бледным безжизненным лицам и скованным нервным движениям. Или какой-нибудь пенсионер с бумажкой и карандашом наготове – этот мог битый час въедливо рассматривать витрины с препаратами и записывать цены, и в результате ничего не купить.

В такие дни Кречетову не хотелось жить. С ещё большим энтузиазмом вечерами он расслаблялся в компании Жанниных подружек и их друзей за столом в Новых Выселках, с традиционной сельской закуской в виде маринованных помидорчиков и неизменной селёдки под шубой – бренда хозяина дома. Ближе к ночи Кречетов снова и снова сидел с ручкой над листом бумаги и просчитывал до отупения, когда же прибыль забьёт фонтаном. А так как эта забота лишала его сна, то коньяк оставался для него лучшим другом в борьбе с бессонницей.

Между делом он как-то позвонил Вете, находившейся в то время в Москве, и представил ей свои расчёты:

– Чтобы иметь хорошие деньги, нам надо тысячу четыреста аптек с прибылью, как в сезон ОРВИ, и ждать двадцать лет. Как тебе это нравится? И зачем я только приехал в этот Светловодск? – занудствовал Кречетов. – Одним концертом больше, одним меньше…

Периодически он звонил Михаилу и жаловался на удручающие выручки, а потом на утреннюю головную боль… Миша шутил:

– Хорошо ты, Кречетов, устроился. Мне бы так: птички, коньяк, свежий воздух…

Выдержка компаньона раздражала Кречетова. Как можно оставаться спокойным и невозмутимым, когда корабль идёт ко дну и выручки это наглядно доказывают!

Вете напоминали о себе Наталья и Ирана. Спрашивали, что нового. Не надумала ли она расстаться с Жанной. Для Веты это был мучительный вопрос. Жанна регулярно докладывала по телефону о ходе дел, убеждая, что аптеки динамично развиваются. Вета колебалась. А в середине лета, когда каждая вторая покупательница интересовалась исключительно средствами для похудения, а каждый третий покупатель спрашивал таблетки от расстройства желудка, грянул гром. В Светловодске раскинул аптечную сеть крупный производитель отечественных лекарств. И одна из его торговых точек легла камнем преткновения на пути покупателей Ветиной аптеки. Немедля могущественный учредитель сети выстрелил пулемётной очередью умопомрачительных скидок на самые популярные лекарства. И тут Кречетов вышел из себя.

– Мы банкроты! – объявил он Михаилу по телефону трагическим голосом. Дальше последовал неожиданный ход. – А всё потому, что у нас директор – баба. Она ничего не смыслит в аптеках! – Кречетов перешёл на повышенный тон и отпустил тормоза. – Слушать чушь, которую несёт твоя жена о развитии аптек, я больше не намерен! Я сам хочу управлять бизнесом!

– Осторожнее в выражениях, Влад! – остановил Кречетова Ольшанский. – Я понимаю, ты устал ждать отдачу, но ты захотел невозможного. Ты – музыкант, что ты понимаешь в фармацевтике? И потом, при чём здесь Вета? Чем она виновата, что вторгся конкурент? Я тебя предупреждал. В бизнесе всегда случается, чего не ждёшь… – взывал к благоразумию музыканта-аптекаря Михаил. – Надо хорошо подумать, что мы реально можем сделать в сложившейся обстановке. Скорее всего, придётся снять помещение в другом месте – под носом у этого монстра нам не подняться.

Но пианисту будто вожжа под хвост попала. Он бросал трубку, выражая своё несогласие, а через какую-нибудь пару часов снова звонил, повторяя одно и то же. Днём и ночью.

– Я не хочу, чтобы твоя жена командовала! Я хочу отдачи. А аптеки загибаются. Или я буду директором, или… Аля не будет у меня учиться, – придумывал новые угрозы Кречетов.

В один из дней Михаил потерял терпение после очередного общения с Владиславом и сказал жене:

– Да чёрт с ним. Пусть командует. Что будет, то и будет.

Тут взвилась Вета:

– Ну ты, Миша, даёшь! Сколько мы выстраивали эти аптеки… А теперь, когда они вот-вот начнут работать на нас, отдать их в руки Кречетова?! Ты сам подумай! Как только он станет директором, плевать он захочет на твоё мнение, вот увидишь, а управлять будет Жанна. Фирма развалится. Мы останемся с носом, – закончила она.

– Тогда закрыть их и не мучиться! – Михаил впервые в их совместной жизни хлопнул ладонью по столу.

– Мы что, для того их открывали, чтобы закрыть или подарить? – сокрушалась уже со слезами Вета.

– Тогда надо уволить Жанну, – предложил Михаил выход.

– Тогда мне придётся поселиться в Светловодске! – рыдала жена.

Чего не любил Михаил, так это женских слёз. Ветины слёзы выбивали его из колеи. Мысли об аптеке всё больше наводили на него тоску – идёшь, как по долине гейзеров. Не знаешь, где тебя в очередной раз фонтаном кипятка ошпарит.

– Ну, хватит, Вета! – не выдержал терпеливый муж. – Хватит! Что-нибудь придумаем…

Надо было принять какое-то решение. Но – не получалось.

– Мы – как лебедь, рак и щука, не можем сдвинуться с места, – подытоживал Михаил, рассказывая жене про очередной виток переговоров с Кречетовым.

Как часто бывает, помощь неожиданно пришла со стороны.

Беленькому срочно понадобился Кречетов. После истории с гонораром они не встречались несколько месяцев. Леонид позвонил на мобильный Владиславу.

– Привет, дружище Кречетов, я наслышан о твоих подвигах. Не хочешь ли сделать коротенький перерыв в бурной карьере аптекаря? – иронизировал композитор. – Приглашаю тебя отдохнуть в райском месте. Там будет всё: море, коньяк, девочки…

– Короче, Склифосовский, что опять надо? – раздражённо спросил Кречетов. Он совсем не обрадовался звонку. Так всегда – всё в кучу. С одним не разобрался, уже второй подваливает.

– Короче? Не сыграешь с моей группой ещё разок? – спросил Лёня. – Фестиваль крутой. Заработаешь, – он замолчал, ожидая ответа.

«Дружище» хотел послать его к чёрту. Вместе с его фестивалем. Но вместо этого сказал:

– Ладно, я согласен. Когда едем и куда?

Почему он так сделал? Ведь сто раз давал себе слово не иметь с Лёнькой никаких дел. Но не далее как сегодня он с одной кредитной карты переложил кругленькую сумму на другую. Погасил очередной долг. Карманы у него пусты. А Беленький деньги предлагает. Живые деньги.

– Через неделю. Фестиваль начинается восемнадцатого августа. Я поеду раньше, буду тебя там ждать, – ворковал в трубке довольный голос. – Идёт?

– Идёт, – буркнул Кречетов. – Композиции те же? – на всякий случай спросил он.

– Программа, как в Светловодске. Мыс Казантип знаешь? Классное местечко. Посмотри по карте. Там рядом Щёлкино и Мысовое. В советские времена там Крымская АЭС строилась, потом её прикрыли, – проинформировал автор умопомрачительной музыки. – Теперь там большая тусовка на атомном реакторе, угу. В общем, думай, голова, – и отключился.

А Кречетов решил идти ва-банк. Он позвонил соучредителю и сказал:

– Миш, я тут подумал… Может, нам остудить эмоции и решить нашу головоломку на природе?

Михаил ушам не поверил: «С чего это ему добрячком таким стать!»

– Что ты, Влад, имеешь в виду? Пикник на обочине решил затеять?

– Нет, док, я предлагаю купить в кредит хорошую машину и укатить в Крым, – без запинки выпалил Кречетов, – всё равно для фирмы нужна хорошая машина.

А ещё он подумал, что это отличный шанс подтвердить перед Жанной свою состоятельность.

– Хорошее предложение. И ты, я вижу, шутник не промах, – ответил Михаил с сарказмом. – А машину-то на чьи деньги будем покупать?

– А давай сложимся, – нахально-безмятежно продолжал «соучредитель», – на первый взнос, авось, наберём.

– И кто машину поведёт? – полюбопытствовал будущий совладелец авто.

– Конечно я. Ты же знаешь, я классный водитель. Всю Америку исколесил, ни одной аварии за двадцать, хм-м, лет, – вовсю хвастался супермен.

– Когда покупать едем? – Михаил рассчитывал, что этой наглости настанет-таки предел.

– А завтра, – голос Кречетова крепчал. – Я тут уже всё разузнал. А через неделю можно и в Крым, – пообещал он.

– В Крым так в Крым, – не возражал Михаил, уверенный, что этот заковыристый розыгрыш рассосётся сам собой.

Вета, услышав этот разговор, предположила:

– Он ведь Жанну за собой потащит, вот посмотришь.

– Да ну, – не поверил Михаил. – Зачем? Ему проблемы решать надо. При чём тут Жанна?

– А в роли суфлёра, Миша, ты такой простодушный!..

Кречетов, как обещал, явился наутро прямо со светловодского поезда.

– Поехали за машиной.

– А чьё это будет имущество? – поинтересовался Михаил уже по дороге. – На баланс аптеки ставить… нерационально.

– А наше будет, – уклончиво ответил Кречетов. – Да, кстати, Жанна тоже не против с нами поехать на своей «четвёрке», – добавил он как бы между прочим.

Михаил мгновенно вспомнил вчерашний разговор с Ветой и подивился проницательности жены.

– Если ты собираешься крутить роман с Жанной, то я тебе не попутчик, – раздражённо сказал Михаил. – Тогда я разворачиваюсь и в покупке машины не участвую. На кой мне эти интрижки?

– Да она отдельно поселится, ей тоже надо отдохнуть, – настаивал рьяный любовник.

– Тогда наши дела решим в другой раз, – Михаил в сотый раз проклинал тот момент, когда согласился взять такого разгильдяя в бизнес.

Кречетов надулся, как индюк, но больше о Жанне не заговаривал. Настроение его резко улучшилось, когда машину оформили на него.

– Слушай, Миш, да я сам буду платить за неё. Платными уроками. Всё равно у тебя пока что прав нет, ведь так?

На том и порешили.

Михаил только грустно пошутил:

– Инициатива наказуема…

А Кречетов купался в нахлынувших волнах оптимизма:

– А свою «шестёрку» продам Гоше. Он меня уже спрашивал, что, мол, я её не поменяю на иномарку. Чудак! Думает, если концерты играю, значит, миллионер. Но машина мне нужна, – повторял Кречетов, с восхищением рассматривая современную обивку и электронные прибамбасы.

– Теперь можно ехать хоть на край света!

И не услышал возражений.