Текст книги "Белый рояль, чёрный туман"

Кода. Странный человек

Он очнулся. Лежать было жёстко, сыро и холодно. Кто-то настойчиво тряс его за плечо. Он с трудом разлепил глаза, но в темноте не смог разглядеть обидчика. Сквозь туманную морось жёлтыми ошмётками разорванной на куски луны били в глаза фонари. Чёрные скелеты деревьев медленно плыли по кругу, скрываясь за влажной завесой, как сценические декорации, – отчаянно кружилась голова. Он ощутил ломоту во всём теле, будто по нему проехались гусеницы экскаватора. Налитые свинцом веки вновь сомкнулись, как только он перестал усилием воли удерживать их в раскрытом состоянии. Сознание не хотело включаться. Спать! Спать! Спать!..

– Эй, слюшай, хорош человек! Вставай, говорит тебе Кирим!.. – услышал он голос сквозь обволакивающую пелену провального сна.

– Вставай! Замёрзнешь!

Его продолжали настойчиво расталкивать.

– Отстань, а? – не раскрывая глаз, проговорил он. – Дай поспать, а?..

Невидимый и настырный теперь держал его цепкими пальцами за ворот.

– Вставай, говорят тебе! Совсем промок! – его тряхнули ещё раз, а следом за этим – сильный шлепок по щеке и сразу – по другой. Он дёрнулся от боли и неожиданности, медленно разлепил глаза.

– Ну, ты, полегче! – он попытался приподняться и чуть не упал – оказалось, что он лежит на узкой парковой скамейке. Потряс головой, стряхивая сон. – Чёрт! Поспать не дают! Кому я мешаю?!

Он прижал ладони к горящим щекам – будто тёркой шаркнули.

Наконец ему удалось разглядеть тщедушную фигуру в рабочей одежде. Опираясь подбородком на руки, сложенные на древке метлы, на него пристально смотрел старик.

– Вот, так хорошо, – удовлетворённо покивал головой дед.

Проснувшийся рассеянно осмотрелся и в замешательстве уставился на человека, проявившего о нём заботу.

– Где я? Господи… Чёрт, промок насквозь… холодно… мерзко… – процедил он, ощупывая руками набрякший от влаги плащ. Озноб потряхивал его занемевшее от лежания на скамейке тело, по икрам бегали колючие мурашки.

– Тверской бульвар, мил человек, – развёл руками дворник, не выпуская метлы, – знаешь такой?

Он посмотрел непонимающе.

– Т-тверской б-бульвар… Который ч-час? – простучал он зубами. – Д-давно я здесь? – потёр он виски, пытаясь вспомнить, как очутился на скамейке. Но вместо головы на плечах ощутил чугунную болванку. С трудом поднявшись со скамьи и переминаясь с ноги на ногу, пошарил по карманам. Наконец нашёл то, что искал, и ругнулся:

– Ч-чёрт! Ещё и мобильник сдох!..

Покрутил головой вправо-влево, вниз-вверх. «Чушь какая… Тверской… Как меня сюда занесло? Меня… А кто я?» – он отгрыз ноготь, напрягая память, но вспомнить ничего не удавалось. Зудящая тревога поднималась изнутри: что он забыл такое, что не желало вспоминаться?

– Сколько с-сейчас? – спросил он.

– Половина четвёртого, мил человек, – дед подсунул ему под нос свой мобильник. – А когда ты пришёл, Кирим не знает. Когда Кирим пришёл, ты уже спал. Да, – старик говорил и сверлил его неотрывным взглядом. Наконец задумчиво покачал головой: – Кирим думает, что уже видел этот мил человек когда-то…

– Ерунду не городи! – вскинулся он. – Где ты мог меня видеть, ненормальный?! – и выразительно покрутил пальцем у виска. – Да ты знаешь, кто я такой?! – он захлебнулся слюной. – Я!.. Я… – пытался он вспомнить что-то важное, но не получалось. – А ты!.. – выплеснул он своё бессилие.

– А я тут мусор убираю, – невозмутимо ответил старательный дворник и двинулся мимо по дорожке, орудуя метлой. – И всё-таки видел я тебя, мил человек, – упорно повторил дед, не обращая внимания на выкрики в свою сторону, – сейчас Кирим вспомнит.

Он остановился и поднял скрюченный узловатый палец вверх.

– Тут я тебя, мил человек, и видел. Лето было. Утро было. Лежал ты, мил человек, на скамейке. И этот плащ сверху, – он подошёл и пощупал плащ. – Ага, как щас помню, давно это было, – сощурились хитрые глазки, – только никак не пойму: что случилось с тобой? Почему ты опять не дома? Почему на скамейке? Осень, холодно, мокро…

Кирим продолжил сметать листья в кучу, потом подошёл и присел рядом со странным человеком. Тот теперь сидел на скамейке и молчал, обхватив голову руками. Взгляд его потерянно блуждал.

– Плохо тебе, вижу, плохо, – проговорил Кирим, положив заскорузлые руки на колени. – Эх-ха-ха…

Странный человек ничего не ответил. Уставившись в темноту, он отчаянно силился что-то вспомнить.

– Ох-хо-хо, – вздохнул ещё раз Кирим и поднялся, покряхтывая, потирая коленки. – Вот что, мил человек. Пойдём ко мне. А то совсем заболеешь. Холодно, мокро… Поспишь. А завтра… Утро вечера мудренее, – старательно выговорил дед и замер, согнувшись, в ожидании ответа.

Тогда он тоже встал. Отряхнул плащ. Поёжился, передёрнув плечами.

– Пойду я, – буркнул устало.

– Куда ж ты пойдёшь? – в голосе старика звучало неподдельное сочувствие.

– А, туда… – неопределённо взмахнув рукой, он нетвёрдой походкой зашагал по бульварной дорожке, пиная покорёженные заморозками опавшие листья. Прочь от человека, который знал о нём больше, чем он сам!

Михаил и Вета завтракали. По телевизору шёл блок утренних новостей.

«Глава правительства провёл плановую встречу с министром культуры, – скороговоркой сообщал комментатор. – А вот и горячие новости по теме. Грандиозный концерт скандальной группы „Блэк Фога в концертном зале „Крокус“ закончился скоропостижной смертью одного из клавишников – создателя демонических хитов. Причина смерти устанавливается. Второй клавишник, некогда известный пианист Владислав Кречетов, исчез…»

– Где мой чай? – в кухню ворвалась улыбающаяся со сна, счастливая в своём неведении Аля. – Вы уже завтракаете, а меня не позвали?..

«…О местонахождении музыканта просьба сообщить по телефонам…»