Текст книги "Частица невероятности МС"

Глава 31
Откровения и прогулка

Мария развернулась к спутнику. Меч все еще сиял в ее руке мощнее дневного светила в небе. Ортэс, закусив губу, прилежно очертила им контур новой двери. И открыла дорогу к двум зеленым холмам.

– Иди! Это же твои Холмы! – предложила девушка.

Но, вместо того чтобы прыгнуть с ликующим воплем в портал, подобно ветерку, Фэб отшатнулся от двери, как зачумленный. Лицо его исказилось в странной гримасе не то боли, не то ярости, смешанной с тоской.

Древний словно поедал глазами изумрудное разнотравье, грудь фэйри бурно вздымалась, но он сказал:

– Мне не должно быть там, ортэс. Узы клятвы меж нами сильнее. Условие ее разрыва не исполнено – мне еще не пора.

– Условие? – озадачилась девушка.

– Я клялся всеми стихиями хранить твое здравие, покуда не придет мне срок вернуться домой. Клятва эта держится, пока крепко твое намерение меня вернуть, – как ржавая цепь, звякнул голосом Фэб.

– Но дверь раскрыта. – Маша недоуменно покосилась на окно в Холмы, перевела ищущий взгляд на фэйри. – Ты можешь идти! Или это не твои, какие-то другие Холмы?

– Мои, ортэс, но я ошибся в формулировке клятвы, – горько рассмеялся над собственной промашкой Древний, запрокидывая лицо к безмятежному небу, и пояснил: – Срок ее исполнения поставлен не мной и не тобой, а силами выше нас. Потому открытая дверь ничего не значит. Если я уйду сейчас, лишусь своего могущества, а возможно и жизни, как клятвопреступник.

– Я поняла, прости, – извинилась девушка и, бросив последний тоскливый взгляд на море (вот бы поплавать, побродить по берегу, пособирать ракушки, просто посидеть на песке и посмотреть, послушать прибой), позволила открыться привычному порталу домой.

Бег трусцой до дома помог успокоиться и привести в порядок мысли. От песка ветровку Маша вытряхнула тут же, на бегу. Правда, голову пришлось мыть уже дома. Страшно представить, что творилось в волосах, если песок скрипел даже на зубах. Наверное, если не картошку, то укроп точно можно было посеять!

– За что ты извинялась? – встретил девушку на пороге ванной требовательный вопрос Фэба. Ладно хоть не полез бесцеремонно выяснять отношения, пока Маша мылась.

– За ложную надежду. Видеть дом и не суметь вернуться – это больно, – тихо и серьезно объяснила девушка.

– О да, больно, – изогнул в усмешке яркие губы фэйри. – А ты не любишь причинять боль, ортэс. Странная. А почему тебе было больно смотреть на море?

– Я люблю море, мне бы хотелось еще немного побыть на том побережье, но портал звал уходить, – честно ответила Маша и, запахнув поплотнее халатик, пошла на кухню – доставать из морозилки обещанное мороженое, а из шкафа вазочку с печеньем – все, как договаривалась с фэйри.

Ночью Маша, чей сон обычно был крепок и безмятежен, как у каждого человека с чистой совестью и здоровой психикой, неожиданно проснулась. В первые секунды не поняла, от чего, а потом, скосив глаза, увидела неизвестно откуда взявшиеся сияющие фонарики. Ой, нет, то были вовсе не фонарики – светились глаза фэйри, сидящего на тумбочке. Поза была странной: на корточках, но не с ровно стоящими ступнями, а на носочках. Он словно даже сидя куда-то бежал или в любую секунду был готов сорваться с места и понестись. А сейчас задержался на миг, разглядывая Машу.

– Фэб? Ты чего? Бессонница или проголодался? – чуть хрипловатым со сна голосом уточнила девушка.

Вместо ответа фэйри буквально перепорхнул на ее кровать, скорчившись в той же позе у левого плеча ортэс. Еще несколько секунд разглядывал девушку и тихо шепнул:

– Мое имя Фэбалькир. Согреешь меня, ортэс?

Лицо фэйри оказалось удивительно близко, буквально в паре сантиметров от лица девушки. Глаза его действительно светились, отбрасывая янтарные блики.

– Так вот чего ты сидишь тут, как ворона на колу! Замерз! – просияла, обнаружив причину явления фэйри у себя в спальне, девушка. – Пойдем, пуховое одеяло достану! А имя у тебя очень-очень звучное, красивое.

Маша, как спала в спортивном топике и широких шортиках, подскочила с кровати и метнулась к комоду в коридоре, где хранились запасы постельного белья.

Очень скоро Фэбалькир был укутан в теплое одеяло, которое Маша сноровисто сунула в свежий пододеяльник, и уложен на диван. Ортэс еще и уголок ему заботливо подоткнула, прежде чем сладко зевнуть и удалиться спать в свою девичью спаленку.

А фэйри полежал еще несколько секунд в совершенном обалдении, а потом изо всех сил стукнулся лбом о деревянный подлокотник дивана. А потом еще раз и еще…

Удары головой, вероятно, для фэйри обладали неким мистическим эффектом прояснения сознания. Иначе как объяснить его скривившуюся физиономию и шепот в ночи:

– Замерз… О да, замерз, человечка, настолько, что едва не подставился Черному… Спасибо, что согрела так, а не иначе…

Почему-то только сейчас Фэбу вспомнилась тягучая черная сила, способная вмиг поглотить его и его хваленое бессмертие. Одного движения пальца той жилистой руки было бы достаточно, чтобы его бедовая голова треснула гнилым орехом. Все было правильно и все было обидно. Фэйри еще долго лежал, глядя в ночь, а потом все-таки погрузился в пучину причудливых сновидений.

Проснулся он от энергичных движений в спальне ортэс. Та снова занималась странным ритуалом, именуемым «зарядка». Примитивные движения, даже отдаленно не походящие на танец с оружием, человечка почему-то считала обязательными для утра.

Взъерошенный Фэб собрался высказать все о нелепостях действий ортэс в лицо, но, когда влетел в комнату, Маша прервала упражнение и улыбнулась:

– Доброе утро, Фэбалькир! Больше не мерз? Сейчас закончу, позавтракаем.

– Доброе? Возможно… – скривил губы фэйри, но запасенную колкость почему-то не выплюнул. Возможно, потому что уже очень давно никто не звал его по имени, наполняя его звуки не страстью или жаждой обладания, а истинным теплом. Именно тяга к теплу и притянула ночью Древнего к изголовью девичьего ложа.

Звонок в дверь прозвучал не громом средь ясного неба, но все равно неожиданно. Маша никого не ждала, но щелкнула замочком и открыла. На пороге стояли не Зэр с Фалькором, а Черный Властелин Экхарда – Дейдриан. И был он странным. Волосы, обычно свободной тучей вьющиеся вокруг головы, сегодня собрал и увязал в хвост, надел не вечно черные одеяния, скрытые черным плащом, а что-то серое с белыми и черными вставками. Что это за одежда, Маша, не отмечавшаяся в ролевках ни разу, не ведала. Но было интересно: практично и нарядно одновременно. В руках гость держал вазу не вазу, горшок не горшок, в общем, посудину с пышным цветущим кустом. Листья растение имело всех оттенков зелени, от нежно-салатового до темного изумруда, а небольшие очень изящные цветки переливались светом от розового до насыщенно-фиолетового. От растения веяло чем-то свежим и чуть сладковатым.

– О-о-о, – прежде Маши благоговейно выдохнул Древний. – Иалозия! Человечка, ты даже не представляешь, что тебе дарят!

– Возьми, твой дед сказал, ты любишь растущие цветы, – смущенно кашлянул Дейдриан.

– Доброе утро, люблю, спасибо! А он не очень дорогой? – чуть встревожилась Маша от слов Фэба, но все-таки приняла изящный горшок и потянула носиком нежнейший аромат, дарящий ясность мыслей и чувств.

– Нет, – отрезал Дейдриан, мысленно радуясь неточности формулировки вопроса ортэс. Иалозия «не очень дорогой» не была. Она была, пожалуй, лишь немного дешевле злополучного ведерка из мифраиля, в который ортэс ссыпала мусор. Но дарить Марии дешевку Черный Властелин никогда бы не стал. Невместно!

Совершенно очарованный иалозией Фэб вполуха слушал неожиданно робкое приглашение на прогулку, выданное Черным. И пока девушка относила цветок в комнату с зеленым уголком, торопливо выпалил:

– Зови ее к теплому морю, она туда хочет! Тосковала, когда вчера возвращались! Пусть греется, плавает, собирает ракушки, ловит пену прибоя. Ты подаришь ей глоток сбежавшей мечты – не забудет!

– Хм… Уверен? – неожиданно заговорщицким шепотом уточнил Дейдриан.

Фэб мотнул головой в знак согласия.

– С чего вдруг такая щедрость в советах? – не поверил бескорыстию неизменно-коварных фэйри черный.

– Иалозия – ее дивный аромат, – пока я храню ортэс, будет питать мои силы. Я не вкушал его века, у нас в Холмах она перестала расти… Потому должен, – поведал Древний частичную правду.

Чуя истинность слов фэйри, Дей допрос прекратил. Да и Мария вернулась из комнаты, где размещала горшок с подарком, и с чуток виноватой улыбкой предложила перенести прогулку на вечер, потому что ей скоро на практику ехать. Свободные полчаса с утра никак на достаточное время для гулянья не тянут. Только до парка дойти и обратно.

– А если время будет? Согласна? – коварно, как подобает нечеловеку его профессии, вопросил Дейдриан.

– Конечно, – открыто улыбнулась Маша.

– Тогда собирайся! Мы отправимся туда, где время течет иначе, ты уложишься в полчаса, проведя там полдня, – велел собеседник.

– А как?

– Тебе поведать о прихотливости временных изгибов и о том, как ими повелевают Силы Времени? – чуть озадачился просьбой Дейдриан, не наблюдавший за ортэс тяги к погружению в глубины маго-философских вопросов.

– Н-нет, – почти испуганно, а ну как и в самом деле ей это грозит, мотнула головой Мария, отшатнувшись от источника ценных знаний. – Как одеваться? Там погода какая?

– Море, солнце, шум прибоя… – почти процитировал слова фэйри Черный Властелин, и наградой ему стал сияющий взгляд девушки.

– Ой, я сейчас! – воскликнула она и унеслась в спальню.

«Сейчас» в понимании собирающейся на свидание особы женского пола, как когда-то давно успел убедиться и почти забыть Дейдриан, совершенно не походило на мужское «сейчас» и редко когда вмещало в себя меньше часа. Но Мария воистину оказалась ортэс. Она явилась пред очи ожидающего ее кавалера через пять минут. Ровно столько ей понадобилось, чтобы натянуть купальник, набросить поверх него легкий хлопковый сарафан, нахлобучить на голову плетеную шляпку с широкими полями, чтобы голову не напекло, и бросить в верный рюкзачок полотенце. В шлепанцы, пригодные для хождения по песку, она переобулась уже в прихожей под невыразимо удивленным взглядом Дейдриана. За всей этой суетой по-тихому исчез, обернувшись листиком, Фэб.

Миг волшебного перемещения в пространстве между мирами. И вот уже Маша скидывает шлепанцы, зарываясь ступнями в горячий, но не обжигающий белый искристый песок, смеется и ловит ладонями пену прибоя, запрокидывает голову и любуется ярко-синим небом. А Дейдриан любуется Машей, ее бьющей через край радостью и понимает, что фэйри был прав. Такая прогулка – именно то, что нравится девушке.

Она заливисто рассмеялась, срываясь с места, и понеслась по кромке прибоя, а потом вернулась обратно к нему, восторженно сияя, с предложением:

– Пойдем купаться?

И только услышав это в высшей степени милое и соответствующее месту предложение, Дей осознал, что Маша-то в обстановку вписывается, а он в своих мрачных одеяниях – ни капельки. И намеком на это прозвучал озадаченный вопрос девушки, разглядывающей его темные, все равно темные одеяния:

– У тебя с собой плавок нет? – видя замешательство спутника, ляпнула ортэс.

При мысли о том, что прогулка плавно перерастает в совместное омовение, в котором девица не видит ни капли романтики и намека на ухаживания, Дейдриан смутился. Потому что он-то видел, и замечать определенные моменты его откровенной заинтересованности будет наивная девушка. Впрочем, на кой ему бездна темного могущества, если его нельзя применить с практической пользой? Можно, и потому Дейдриан ответил с легкой улыбкой, что искупается чуть позже, а пока с удовольствием посмотрит, как плавает его спутница. Заодно он преобразовал свои парадно-выходные одежды в простые бриджи и белую рубаху с закатанными по локоть рукавами. Получил в награду новый сияющий взгляд, а потом Маша скинула через голову сарафан и осталась в зеленом купальнике.

И очень хорошо, что девушка смотрела только в сторону морской глади, потому что битый жизнью великий Черный Властелин почувствовал, как на скулах у него отчетливо проступает румянец. Невероятно, нелепо, невозможно… Но факт, он смутился. Кажется, пророчество токсикоманки Лохрес обретало материальность. Хорошо еще, что сейчас великого Черного Властелина всея Экхарда не сопровождал верный друг. Зэр точно не упустил бы возможности позубоскалить насчет предреченного Дею и юной прелести ортэс, пленившей черное-черное сердце.

В этом мире, на побережье теплого моря с мягким песком, Мария накупалась до одурения, выложившись так, как выкладывалась не на каждом соревновании. Девушка плавала, ныряла за красивыми ракушками. Нет, не чтобы собрать их все и утащить с собой, лишь для того, чтобы потрогать и полюбоваться вблизи. Взяла она себе лишь одну – маленькую нежно-золотую, размером с кулачок ребенка. Эта ракушка ужасно походила на миниатюрный замок, и ее как волшебную память девушка решила поставить на полочку в комнате.

Спутник Марии купаться так и не пошел. Впрочем, не все любят воду, как Маша. Он прогуливался по кромке берега, босые пятки лизал пенный прибой, и мужчина улыбался, поглядывая на девушку. Ветер развевал его длинные волосы, завязанные в полосатый хвост, забавляясь им, как любимой игрушкой. Наверное, Черным Властелинам не полагается отпуск, выходные и медицинская страховка, поэтому прогулка стала отдыхом не только для Маши, а и для самого Владыки Дейдриана.

Когда Мария выбралась на сушу, враз ощутила, как тянет ее вниз потяжелевшее тело, казавшееся в воде легким и послушным. Такое чувство всегда возникало после хорошей нагрузки в воде. Плюхнувшись на песок, ногами в прибой, девушка весело улыбнулась и с чувством выдохнула:

– Здорово! Спасибо огромное! Думала, я на море только в конце лета попаду, когда мы с дедушкой урожай на даче соберем, а получилось прямо сейчас!.. Ой, какая рыбка!

Возглас Маши прервал слова благодарности. В ладони девушки буквально запрыгнула полосатая желто-зеленая рыба с переливающимися на солнце синими плавниками. Повела хвостом и уставилась на девушку большими голубыми глазами.

– Красавица! – восхищенно оценила ортэс свою нежданную находку, а расхваленный улов, прежде чем с пальцев Черного Властелина сорвался ком пылающей черноты, подпрыгнул в ладонях девушки, коснувшись рыбьим, соленым от морской воды ртом обветренных губ Маши, и упал на кромку прибоя уже не рыбой, а парнем.

Смазливым златокудрым блондином с теми самыми голубыми рыбьими глазами и пухлыми губами, какие лучше подошли бы девушке.

– Нет, красавец, – правды ради поправилась с определением пола Мария, чуток прибалдевшая от метаморфоз.

– О, дивная! Исполнен злой наказ черной морской колдуньи, – ликующе воскликнул блондинчик, норовя ухватить Машу за руку и осыпать ее слюнявыми поцелуями. – Поцелуй невинной девы, прозревшей сквозь темные чары и восхищенной моей красой, развеял ворожбу!

– Вообще-то я рыбкой восхищалась, – скромно поправила Маша красноречивого юношу.

А расколдованный все трубил о том, как ему повезло, еще не подозревая о тучах, сгущавшихся над его головой. Рука Черного Властелина, схватившая фанфарона за шкирку, поневоле положила конец бахвальству – с пережатым воротником горлом трудно рассыпаться в любезностях.

– Хм, кто тут у нас? О, любопытный экземпляр. Проклятый за соблазнение русалки королевских кровей. Воспользовался, отказался жениться, получил проклятье морской ворожеи – покровительницы рода, – показательно скучающим тоном протянул Черный Властелин. Хотя скрыть гнев и не прибить стервеца одним плевком Дею удалось с превеликим трудом.

– Это что же, он был наказан за дело, а я случайно все испортила? – нахмурилась Маша, испытывая неловкость. – Нехорошо получилось! Чтобы стать человеком, надо было раскаяться в том, что натворил!

– Какие глупости, дивная! Навет и грязные сплетни! – невероятным чудом извернувшись в «объятиях» Дейдриана и оставив ему воротник от рубашки, расколдованный плюхнулся одним коленом на песок подле Маши. – Она же полурыба! Не человек! – и на лету чмокнул ортэс куда-то в районе запястья.

Зря он это сделал. Чмокал безнравственный пустоголовый фанфарон, а плюхалась в набегающую волну все та же яркая рыбка.

– Ой, – только и сказала Мария, а Дейдриан подцепил глупца ногой и небрежным пинком зашвырнул подальше в воду – метров на пятьсот как минимум.

– Чего он то так, то эдак? – Озадаченная девушка повернула голову к Черному Властелину.

– Искреннее чистое восхищение по условию, вписанному в проклятие, сняло первый рубеж чар, позволив рыбе обернуться человеком, но не развеяло заклятие окончательно. А столь же искреннее разочарование все вернуло к прежнему состоянию, – подвел научную базу Черный Властелин.

– О, ага, – согласилась с объяснением Маша.

– Не жалеешь его? Не желаешь отыскать и еще раз расколдовать красавца? – невинно уточнил Дей.

Маша мотнула головой и, задумчиво глядя на сверкающую бликами солнца морскую гладь, резюмировала:

– Он правильно наказан, я не должна вмешиваться. Ключ, врата и меч согласны…

– Хм, чутье ортэс, – покивал Дейдриан, мысленно похвалив себя за долготерпение. Удержался-таки от невероятного искушения свернуть рыбке голову, пока она бегает на двух ногах, чтобы не портила прогулку.

– Он обратно не приплывет? – поморщилась Маша.

– Нет, о повторном развеивании чар я пошутил. По условию морской ведьмы чары спадают лишь раз для одной девы. Раз в… – Дей чуть нахмурился и злорадно объявил: – В сто лет.

– Ой. – Вот теперь Маша испугалась. – Он же столько не проживет, ни рыбом, то есть рыбой, ни человеком…

– Почему не проживет? – не понял тревоги девушки Дей. – Если только его выловят и съедят. А так… Чары, для сотворения которых использована древняя мощь океана, практически вечны. Они пластичны и стойки. Отбрось тревоги, ортэс, тем паче по столь незначительному поводу. У этого недостойного будет шанс измениться, хотя не думаю, что он пожелает им воспользоваться. Предлагаю перекусить.

Ценное предложение Черного Властелина вызвало оживленное бурчание в животе наплававшейся девушки. Спутник покосился на нее и вместо припасенного стола с пышной белизны скатертью, фарфором и хрусталем материализовал полевой вариант перекуса. Яркая скатерть с яствами в простых серебряных чашах и блюдах зависла над песком, рядом мягко спланировали подушки для сидения.

Впечатленная нехитрым фокусом ортэс восхищенно выдохнула:

– Ого! Прямо дастархан! У нас так в Азии праздничный стол называют!

Маша довольно облизнулась, не ведая о всяких заморочках магов и светлых рыцарей, строго-настрого предостерегающих от вкушения яств, предложенных Черными Властелинами и их присными. Чего ради опасаться того, кто уже ходил в гости и сказал, что в пророчестве что-то напутано и им не придется сражаться, простодушная Маша и мудрая ортэс с сияющим даром ключа-меча по совместительству не понимала и понимать не собиралась. Она с аппетитом ела вместе с Дейдрианом. Блюда большей частью были незнакомые, но на вкус бесподобные, а потому студентка поглощала их запросто, как на недавнем пикнике с группой.

Черный Властелин тоже ел, хотя больше смотрел на свою соседку по столу, который ортэс обозвала дастарханом, и улыбался. Непривычные к этой мимической гримасе губы поначалу вообще не хотели отражать душевное состояние Дейдриана, им больше пристало кривиться в саркастической или надменной усмешке, однако мало-помалу получилось. Дейдриан смотрел на девушку и думал о том, что хотел бы каждую свою трапезу делить с ней, будь то роскошный пир или кусок черствого дорожного хлеба.

Но, увы, его желания еще каким-то образом следовало совместить с правилами и обычаями темной империи Экхарда, а именно этого делать отчаянно не хотелось. Живой огонь девичьей души нельзя было присыпать пеплом навязшего на зубах даже у него этикета и задушить стеной вечной охраны за спиной.

О да, Марии пошли бы роскошные туалеты по экхардской моде и фамильные украшения рода Экхардов. Ни на ком другом эти выполненные в чуть грубоватой древней манере вещи не выглядели бы более естественно и уместно, но… Три раза подрали бы все демоны Вселенной этот клятый этикет и опасности, исходящие от белых фанатиков…

Так ничего и не решив окончательно, Дей сосредоточился на удовольствии от прекрасного времяпрепровождения здесь и сейчас. Хотя, скажи ему кто-нибудь лет пятьсот назад, что он будет кайфовать на пляже в обществе рыжей, невозможно-юной и не особенно красивой, если мерить канонами красоты многих миров, девчонки, просто деля с ней трапезу и любуясь пейзажем… Дей бы жестоко наказал идиота, чтобы неповадно было сыпать глупыми остротами. Но все изменилось. Или изменился он сам? Изменился где-то между выхваченным для сражения с рыжей девочкой мечом и хрустом печенек на ее кухне?