Текст книги "Частица невероятности МС"

– Клянешься, что не злоумышляете? – тоже практически шепотом рыкнул рыцарь.

– В том, что ортэс касается, – да. И подумай, белый, именно ваши ей зло пытались причинить. Так пусть Властелин защиту даст. Дорога ему Мария.

– Воистину лишь истинный свет любви способен мрак рассеять, – пришел к странному выводу Фалькор и, оставив попытки вывести Дейдриана на чистую воду, довольно улыбнулся.

Зэр лишь передернул плечами. Почему у белого рыцаря любовь должна враз перекрасить Черного Властелина в какой-то иной цвет, дроу не понимал. Это же не краска в палитре очередного мазилки. Но переубеждать белого не рвался. Хочет так думать, пусть думает, лишь бы скандалов не затевал и планов не срывал. А то несчастный в любви Черный Властелин – это худшее, что может случиться с мирами, не считая, конечно, того самого заклятия, которое они только что развеяли.

Едва Маша пришла в себя, как в пещере начал разгораться красно-золотой портал, за которым в бликах света гостеприимно подмигивала гостям желтая кухонная лампа ортэс.

– Возвращаемся, – скомандовал Дей, прибавив для особо неторопливых или не желавших тут же повиноваться его речам: – Пока нас еще куда-нибудь не отправили.

На ноги подскочили все и мигом оказались рядом с Марией, будто телепортом воспользовались. Маша улыбнулась и шагнула домой, на ходу проговаривая:

– Интересно, чай успел остыть? Ой, горячий совсем, будто мы и не уходили.

– Время – самая причудливая и самая неумолимая из величин, ортэс. В разных мирах оно различно. Порой различно даже в пределах одного мира.

– Надо же, – искренне удивилась девушка. – А у нас только для разного возраста ощущения разнятся. Детям медленно, взрослым куда быстрее. Дедушка шутит: лег, встал, лег, встал, с новым годом.

– Для того чтобы ощущать время в полной мере, его надлежит использовать, наполняя смыслом, а не тратя бездумно. Дети этого не понимают, но чувствуют инстинктивно. Пусть их наполнение соответствует возрасту и уровню их разумения. Взрослые же либо понимают и принимают, либо лишаются возможности в полной мере ощущать жизнь и течение времени, – отрешенно промолвил Дейдриан.

– Это потому ты про область знания и незнания говорил? – вспомнила Маша слова Черного Властелина.

Тот, кто наполнял смыслом каждый миг своего бытия, согласно кивнул и неожиданно улыбнулся, возможно, немного посмеиваясь над собой и тем, как ортэс, ее речи, улыбка, общение с ней успели стать весомой частью его жизни, наполняя и расцвечивая ее новыми красками вместо сухой логики или прихотливых философских учений.

Глава 36
Чаепитие и откровенные разговоры

– Эй, человечка, давай печенья есть! – нарушил торжественность момента Фэб, приплясывая рядом со столом. Не будь здесь Черного, фэйри бы уже точно ополовинил общее блюдо, но сейчас не рискнул. Смерть за печеньки – может, и смешно так, что животик надорвешь, но только если это не твоя собственная смерть. Над этим смеяться не хотелось совершенно и смешить подобной участью публику тоже. Хватит, шутом он когда-то давно служил при Благом Дворе, наигрался.

– Печенье и пирог, – потянул носом вечно голодный Фалькор. – Воистину яства, достойные богов, Солнечная Дева!

– Но съедим мы их сами, – улыбнулся дроу, присаживаясь за стол.

Маша захлопотала, разливая чай и разрезая шарлотку на куски. После того странного «наплевательского» ритуала хотелось есть, и причем не мяса, а именно сладкого. Наверное, и мужчинам тоже. Какой-то странный эффект от пребывания в том мире. Потому девушка слазила в холодильник и высыпала в вазочку шоколадных конфет. «Кара-Кум», любимые дедовы конфеты, был куплен с хорошей скидкой, но какая разница, если вкус от акции в магазине не зависит?

И точно, мужчины потянулись к вазочке.

– Славны деяния наши во имя Света и жизни в мирах! – между тем продолжил громогласно радоваться рыцарь, любуясь коричнево-золотым фантиком лакомства.

– Эй, белый, при чем здесь свет? – искренне удивился Зэр, отреагировав на недобро изогнувшуюся бровь Черного Властелина. – Мы участвовали в миссии ортэс, стало быть, несли в миры не свет, а гармонию. И спасенные миры, судя по карте в той пещере, были различны. Да, Дейдриан?

– Темных там хватало, – спокойно согласился Дей, смакуя конфету и запивая ее чаем.

Фэб же пока к жидкости не тянулся, сосредоточился на знакомстве с новым лакомством и изучении вкусовых сочетаний известного и неизвестного.

Разобиженный Фалькор поднял чашку, не успела Маша возразить, одним махом осушил половину и тут же, засипев, выронил ее. Из глаз полились слезы. В невинной с виду чашке оказался крутой кипяток.

Фэб успел подхватить расписанную под гжель кружку в воздухе и возмущенно заверещал на одной ноте.

– Фалькор, очень больно? Это Фэбова чашка, он только крутой кипяток или ледяную воду пьет, – ахнула Мария.

– Да, я пью воду, бьющую ключом! – надменно подтвердил фэйри. – И это моя чаша!

Может, Древний хотел еще добавить что-нибудь про осквернение посуды чурбаном-рыцарем. Но вид белого бедолаги ясно свидетельствовал: он и без того наказан за неосмотрительность.

Дроу открыто ухмылялся, не видя в случившемся особой трагедии. Подумаешь, рыцарь кипяточку хлебнул. Не помрет. Белые вообще такие создания, живучие, как мокрицы в подземельях – ничем их не проймешь! Дави не дави, чуть все подуспокоится, из-под любого камня выползут.

Черному же Властелину на страдания полуэльфа и вовсе было наплевать ровно до того мига, пока Мария не кинулась лечить этого недотепу, призывая свет эльфийских древ. Вот тут Дейдриан даже пожалел, что ошибся с чашками не он. Хотя ему бы от кипятка ничего не было, впрочем, как и от большинства самых смертоносных ядов. Высокая резистентность являлась одним из залогов выживаемости Черных Властелинов во Вселенной. Работа тяжелая, конкуренция высокая, пока свое место займешь, очень многие тебе с тренировками на выживаемость помогут, да и на вершине бдительность терять не след.

Фалькор блаженно откинул золотоволосую голову на спинку диванчика. Прохладные ладони ортэс, сияющие золотым светом, лежали на его гладких щеках. Лился свет вечных древ, уходила боль. Исцелялись раны. Так мирно и радостно, невзирая на соседство за одним столом с черными, рыцарю не было уже очень давно, разве что в детстве в лесах матери.

– Благодарю, милосердная Солнечная Дева! – выдохнул исцеленный.

– Пожалуйста, больше кружки не путай, – попросила Маша, кивком указывая на расписанную оранжевыми и красными цветами бадейку, в которой плескался чай рыцаря.

– Приложу все силы, – пообещал Фалькор, не без содрогания следя за тем, как хлещет кипяток из милой сине-белой кружки безумный фэйри. Кажется, он еще и чары какие-то свои на посуду наложил, чтобы вода не остывала.

Про странный поступок Черного Властелина – вручение кольца невесты – рыцарь просто… забыл. Или не просто? Таков был сложный комплекс чар, наложенных на украшение ради безопасности носительницы. Не дело всяким белым помнить о сердечных избранницах черных. Потому как если о них помнят те, кому не след, то такие «счастливицы» долго не живут.

Сметя со стола все угощения, славно поработавшие и немного перекусившие гости разных политических взглядов, но одинаково отменного аппетита, засобирались по домам. Как ни крути, а за окном уже зажглись первые звезды. В такой час приличным визитерам следовало покинуть гостеприимный дом. Это только плюющий на все нормы и правила фэйри взял да и связал себя с ортэс словом и кровью. Но даже он не собирался торчать на кухне, а косился в сторону удобного диванчика, где ему стелила Мария. Почему-то это убогое ложе оказалось для Древнего уютнее самых роскошных кроватей любого из Дворов.

– Спокойной ночи, Фэбалькир! – пожелала постояльцу Маша и собралась было уйти в спальню, когда фэйри требовательно спросил:

– Ортэс, я не заметил чар принуждения, но скажи, сама ли ты приняла кольцо Черного, по доброй воле и в здравом рассудке?

Он-то сам про колечко помнил лишь потому, что примерял вчера.

– Конечно, ой, я же совсем забыла! – удивленно хлопнула ресницами Маша, покосившись на ободок с черно-зеленым камнем на указательном пальце. – Надо будет вернуть! Хорошо, что у Дейдриана нашлась такая полезная штуковина. Мне надо было побыстрее поправиться. Я сильно ослабела после ритуала и задерживала всех остальных. А кольцо я обязательно верну, мне чужого не надо…

Девушка взялась за ценный артефакт, повысивший жизненный тонус, и потянула, желая снять и положить в вазочку на сервант. Не тут-то было. Перстень проворачивался, свободно ходил по пальцу вверх-вниз, но сниматься не собирался. Маша, успевшая привыкнуть ко всевозможным магическим выкрутасам, только вздохнула. Очевидно, снять волшебное украшение можно было только с разрешения Дейдриана, так же как и надеть. Вот Фэб без разрешения вчера нацепил и чуть руки не лишился. А ей сегодня надеть разрешили, а вот снять – нет. Скорее всего, замотавшийся Черный Властелин банально забыл об одолженной вещице. Ладно, придется вернуть, когда в следующий раз Дейдриана увидит.

Больше переживать о всяких странностях Маша не стала. Причинять ей боль или неприятности намеренно Дей точно не стал бы, убить мог, наверное, если очень надо для империи, но заниматься всякими садистскими глупостями – вряд ли. У него и без возни с ортэс хватало дел.

Успокоенная собственными разумными объяснениями девушка ушла, оставив Фэбалькира в глубочайшей задумчивости: то ли ортэс все-таки непроходимая дура, то ли (и неизвестно, что опаснее) наивна до изумления. Так и не придя к окончательному выводу, Фэб решил последовать примеру Маши и лечь спать. Все равно сдернуть с нее перстень он не мог, не мог и отправиться к Черному, чтобы уточнить, что тот имел в виду. Да и не рвался фэйри общаться с Черным Властелином, если только крови его в прямом смысле этого слова еще попить, но не личные или, упаси Ушедшие Первопредки, задушевные разговоры вести.

Фэйри частенько принимают за безумных и бездумных, но собственной соображалки у Фэба доставало, чтобы не искать нарочно встреч с опасным типом. Особенно после того, как едва не отдал концы, примерив симпатичную побрякушку. Если бы ортэс ее с руки не стянула, точно подошел бы к порогу развоплощения.

Да, он ей должен, но именно сейчас ввязываться в историю с перстнем Черного Властелина Фэб не считал нужным. Слух у него всегда был превосходным, и слова «перстень помолвки» он в той пещере уловил. А если до ортэс смысл не дошел, то кто ей целитель? Пусть Дейдриан сам объясняет или не объясняет. В сердечные дела черных, особенно могущественных черных, полезет разве что тот, что окончательно решил свести счеты с жизнью самым быстрым и, почти наверняка, самым жестоким образом.

Между прочим, вопрос перстня, помолвки и откровений занимал не только фэйри, но и Зэра. После возвращения в замок Экхарда дроу уточнил:

– Значит, перстень надел без признаний и объяснений, браслет и гривну так же намерен вручить?

Дейдриан поморщился с мучительной досадой. Пожалуй, он бы не отказался провернуть все ритуалы помолвки-женитьбы на ортэс таким образом, без размазывания слезливых объяснений, без глупых признаний. Жаль, не получится. Не все во Вселенной подчинялось желаниям Черного Властелина, особенно не высказанным вслух – ибо не пристало. А жаль!

– Зэр…

– А что? Ты – великий Владыка, тебе не пристало, – продолжил дроу, вроде бы повторяя мысленные рассуждения друга и Повелителя, но таким издевательским тоном, что тошно становилось.

– Зэр, – вздохнул Дейдриан, устало помассировав виски, – перестань, я переговорю с ортэс, но наедине, а не при куче свидетелей от всех сил вселенной.

– Ты сказал, – мигом успокоился дроу. Уж если Дей что-то обещал, даже не давая клятвы, просто в разговоре подтверждал свое намерение, то всегда исполнял.

Пойманный на слове великий Властелин только склонил голову в знак согласия.

Глава 37
Сон про «не сон»

Маша же Сазонова спала. И сон видела, к своему удивлению, странный и скверный. Обычно кошмары ей не снились. Здоровая психика и умеренные физические нагрузки немало тому способствовали. Практичность натуры, не склонной к романтическим бредням, – тоже.

Но не в этот раз. Ее сон больше был похож на кино. Причем не на любимые старые фильмы вроде «Семнадцати мгновений весны» или «Шерлока Холмса», а на какой-то дурной ужастик.

Она видела мрачное здание. Вроде светлый камень, пусть не белый мрамор, а какой-то серый монолит. Но эта блеклая серость выглядела, как плесень на хлебе, и пробуждала брезгливость. В большом зале имелась такая же серая гигантская статуя в широком плаще с глубоко надвинутым на лицо капюшоном. Настолько глубоко надвинутом, что черт лица было не различить. Лишь красивые губы, изогнутые в какой-то безразлично-формальной улыбке. Близ статуи особенно густо, но и вдоль стен, и у колонн горели факелы, свечи и чаши на высоких подставках. Как они назывались, Маша не знала. Свет был разным, но нигде – домашним уютно-желтым, а красноватым или белым с голубизной, таким, какой способен и живые лица превратить в отливающую трупной синевой нежить.

Но этот пустой без наполнения антураж не произвел бы на Сазонову, чего только не навидавшуюся на миссиях ортэс, никакого воздействия, если бы не те, кто был внутри помещения. Несколько не то гуляющих по странной траектории, не то танцующих людей в серых, как камень стен и цвет гигантской статуи, плащах. Заунывный, протяжный, торжественный вой, зовущийся песней, издаваемый «танцорами», навевал мысль о неком ритуале. На него уже не намекали, а прямо указывали: а) запертый в пентаграмме и клетке разом здоровенный беснующийся демон, б) несколько связанных ребятишек, размещенных в той же клетке у самой границы пентаграммы. Речь явно не шла об утреннике и подарках.

«Приносить в жертву собрались?» – насупилась Маша еще сильнее, потому что узнала демона во сне. Это был ее знакомец, пару раз говоривший, что вдали от ортэс здраво мыслить не может, ярость и жажда разрушений бушуют в сердце, как свойственно каждому демону.

«Деток жалко», – пожалела во сне девушка заплаканных ребятишек с кляпами во рту.

– Помоги, ортэс, верни мне разум! – каким-то чудом услышал и ответил демон. – Я не трону детей!

– Как? – мгновенно уточнила Сазонова.

– Приди и сотри хоть малую часть круга, – прозвучали четкие инструкции, и Маша пожелала оказаться там, чтобы помочь.

В тот же миг недобрый сон в собственной кровати под негодующий вопль опоздавшего фэйри: «Ортэс, куда без меня!» – сменился стылым и впрямь пахнущим плесенью натуральным храмом из сна.

Не мешкая и вообще не думая о том, что словам демона вообще-то никогда и нигде – будь то сон или реальность – доверять не стоит, Маша торопливо стерла босой пяткой одну из жирных «запятых» в уголке картинки.

Демон торжествующе взревел и, прежде чем кинуться вершить справедливость и причинять добро всем тем, кто имел наглость его призвать и пленить, признательно склонил рогатую голову перед ортэс и дал совет:

– Уведи детенышей, им тут не место!

Потом махнул когтистой лапой, и с ребятишек, всех разом, спали путы. На миг Маше показалось, что губы статуи дрогнули и улыбка из надменной стала довольно-предвкушающей. Или это была галлюцинация из-за насыщенного курениями воздуха? Но голова заболеть у Маши не успела. После жеста демона она вместе с компанией ребят оказалась не у пентаграммы в замкнутом здании, а в лесных сумерках. Крыша храма виднелась из-за деревьев.

Перенос прошел мягко, правда, спасенные дети на ногах удержались не все. Впрочем, они тут же подскочили с травы, настороженно оглядываясь и ожидая худшего. Но Маша первым делом отвязала от экстренного рюкзака кроссовки, обула босые ноги и только потом энергично спросила:

– Все целы? Кого нужно полечить?

Вопрос удивил детей, и уровень страха чуть-чуть снизился, перейдя с уровня «откровенная паника» на уровень «крайняя степень опасения». А тут еще и земля задрожала так, будто неподалеку разверзлись недра, и раздался торжествующий рык не зверя, но неизмеримо более опасного создания. Опасного не только и не столько силой, сколько разумом, к этой силе приложенным.

– Ты ведьма? – первым делом спросил самый высокий и худощавый, но гибкий, как прутик, мальчишка. Он в упор хмуро разглядывал Машу.

– Нет, я вообще колдовать не умею, – помотала та головой.

– Как же ты собралась врачевать? – нашел нестыковку парнишка.

– Это не магия, вернее, не моя магия, а подарок леса, – отмахнулась ортэс без всякого лицемерия.

– Отсюда бежать надо, демон с призывателями закончит, за нас примется, – косясь на содрогающееся здание, где была пленницей, подрагивающим голоском поторопила толпу белокурая девочка-подросток.

– Далеко ли мы пешком по лесу уйдем? – пробормотал с безнадежной тоской пухлый парень. – Так ли, эдак, конец нас ждет неминучий.

– Жить вообще вредно, от этого в конце концов умирают, – парировала Маша старым присловьем и поспешила успокоить детей насчет конкретной смерти в ближайшей перспективе: – Демона не бойтесь, его сюда насильно вызвали, он только с теми посчитается, кто виновен, сейчас как раз их к себе в гости отправляет. Вас не тронет.

– Откуда знаешь? – не поверил худой пацан.

– Они его, а он меня вызвал, чтобы ритуал нарушить.

– Демонам нельзя верить! Лишь кровь, плоть и наша сила им потребны!!! – скороговоркой протараторила блондиночка, видимо, зазубренный урок и наставила на Сазонову какую-то фигуру из сложно переплетенных пальцев. Может, ждала, что Маша взвоет или рассыплется в прах, но случилось другое: вокруг ортэс полыхнул ореол красного и золотого.

– О-о-о! Прости, Вечный, мы не узнали одного из спутников Ангела Рассвета в этом обличье! – первым покаялся за всех худенький высокий пацан. Остальные тоже подключились к извинениям с самым искренним видом, будто секунду назад и не подозревали девушку в пособничестве демону. Кстати сказать, обоснованно подозревали.

– Так мы и не встречались раньше, чтобы вам меня узнавать, – пожала плечами Маша и продолжила разговор: – Демоны опасны. Только они еще и очень не любят принуждения. Потому вам повезло. Рогатого не опасайтесь, желай он вашей смерти здесь и сейчас, не отпустил бы. Лучше давайте пойдем направо.

– Зачем? – сразу набычился толстячок, очевидно, очень не любящий передвигаться на своих двоих по пересеченной местности. Или же… Маша потянула носом. От мальчика чуток попахивало мочой. Похоже, парнишка описался от страха и ходить мокрому ему было жуть как неудобно.

– Там лошади ржут, – пожала плечами девушка. – Вам ведь отсюда, наверное, надо по домам.

– Нам в кольжер надо, оттуда нас похитили, големов на крови заменою сотворив, – поправил Машу старший, тот самый высокий паренек.

И только теперь девушка подметила сходство одежды горстки детей. Она явно была форменной, но разных цветов. Зеленой у самых мелких, желтой у тех, кто чуть постарше, и синей у белокурой красавицы и тощего парня.

– В кольжер так в кольжер, лошади все равно пригодятся, – постановила ортэс. И первой пошла на поиски. Дети тронулись следом, как утята за уткой.

– Позволено ли нам будет узнать твое имя, спутник Рассветного ангела? – вежливо спросила белокурая девочка.

– Я Маша, Мария, – ответила девушка. Но имен в ответ не услышала. Кажется, дети, приняв ее за некое сверхъестественное создание, посчитали ненужным представляться, полагая, что их имена-пароли-явки и так известны Вечному.

– Лерда Маша-Мария, ты спрашивала про раны. Наши тела похитители хранили в целости для демона, но недужная среди нас есть. – Собеседница подбородком указала на сосредоточенно переставляющую ноги мелкую пигалицу радикально-рыжего цвета. – Агни все понимает, но ни целители, ни маги не могут даровать ей голос, она родилась немой. Ты исцелишь ее или сей недуг ниспослан как испытание духа?

– Попробую, – коротко пообещала ортэс и, приблизившись к девочке-огоньку, положила руку ей на макушку. Малышка подняла на ортэс доверчивые и яркие, как небо весной, глаза. Бело-золотое сияние дара леса охватило больную и пропало. Блондинка-заступница подавила разочарованный вздох и тут же им подавилась, когда Агни звонко рассмеялась и выпалила пулеметной очередью: «Спасибо-благодарю-славься Вечный!» Весь недолгий путь до лошадей Агни не умолкала ни на секунду. Слова сыпались, лились, извергались из нее водопадом. Словно ребенок пожелал компенсировать годы молчания за несколько минут. Толстячок даже крякнул и пробормотал себе под нос:

– Поспешила ты, вечная спутница, явить чудо исцеления, чуток поспешила. Как бы тебе нас всех врачевать не пришлось от головной боли.

Впрочем, бормотал парень вполне добродушно. Рыжая пигалица настолько заражала всех своей бьющей ключом радостью, что отступал даже недавний кошмар похищения и явления демона.

Под шумок Маша тихо спросила у шагавшего рядом с ней тощего парня:

– Зачем хоть демона вызывали, не знаешь?

– Это был серый отряд из Нифдергала. Если бы им удалось принести нас в жертву демону в старом храме Ангела Рассвета, скверна пала бы на весь Рештарт. Ангел и его вечные спутники, скорее всего, лишили бы нашу страну своего покровительства.

– Пакостили чужие, а все беды вам? – неодобрительно покачала головой Маша.

– Наши допустили, – поправил с недетской серьезностью паренек. – Но катастрофы не случилось, теперь храм будет очищен. И… о, магрибцы!

Возглас этот не относился к рассказу паренька. Так тощенький поименовал могучих коней, без привязи стоящих на поляне близ вполне заурядной телеги, в которую все еще были впряжены две самые обычные лошади.

– Поедете на этих красавцах? – с некоторой задумчивой неуверенностью уточнила Маша, сопоставляя габариты коней и щупленьких школьников. Как-то они не вязались друг с другом, не желая вписываться в одну картину.

– Это же магрибцы, – удивленно фыркнул-повторил толстячок. – Они на кровь хозяина закляты, лишь ему одному служат. Вздумай кто иной хоть повод тронуть, сожрут и останки копытами истопчут. Их касаться нельзя, лерда. Черные они твари. Не скверни себя ради нашего удобства чарами усмирения.

– Значит, телега, – сделала закономерный вывод Маша. Впряженные в нее коники, смирные даже на вид, точно к магрибцам отношения не имели. И, судя по индифферентному виду, с каким жевали травку в опасной близости от кровожадных лошадок-мутантов, плевать на них хотели с высокой башни жеваным сеном.

– Нас на ней связанными везли, – пояснил тощий шкет. – Под сеном и иллюзией мешков с товаром. Никто и не проверил на дорогах!

– Дорогу назад отыщете? – уточнила Сазонова, соображая, провожать ли ей детишек.

– Да, лерда, я родовую нить-путь кинул, отыщу, – уверенно объявил паренек. – И Гиана, – показал парень кивком головы на блондиночку, – клубок поиска всегда отправить сможет.

Уяснив для себя, что эти дети в пику земным подросткам вполне самостоятельны, в пространстве ориентируются и в медицинской помощи и ежесекундном подтирании соплей не нуждаются, Маша успокоилась.

Она помогла ребятам разместиться на сене. За руль, то есть вожжи, сел тот самый толстячок. Он оказался большим докой по части обращения с животными. Пацан был, может, и не самым храбрым, но полезным несомненно. Недаром его спутники не опустились до издевок, и ни один насчет характерного запашка от одежд не прошелся даже вскользь.

Не успели стихнуть горячие прощания, шум и поскрипывание отъезжающей телеги, выруливающей из укромных кустов на полузаросший тракт, как из тени деревьев выступил Машин знакомец демон. Покосился на неправильных коней, плотоядно улыбнулся. Кажется, бесхозным животным-людоедам в скором будущем найдется гастрономическое применение. Марии их жаль не было. Если они какие-то заколдованные и недобрые, то в желудке рогатого им самое место.

– Ортэс, – чуть склонил голову демон, снова приветствуя Машу.

– А почему земля дрожала? – с ходу полюбопытствовала девушка.

– Я забрал дом скверны вместе с осквернителями в свой домен, – острозубо улыбнулся собеседник.

– И статую?

– Нет, Рассветного не тронул, на поляне оставил. Зачем мне в домене белый крылатый? Сплю я без подушек.

– О? – недоуменно уставилась на рогатого Маша.

– Неужто не разгадала, ортэс? – недоверчиво раздул ноздри демон. – Серой молитвой сковали крылатого, плоть в камень обратив, когда он на земле силы свои истратил. А как мощь, для черного ритуала собранная, рассеялась, так и оковы с крылатого спали, силой для него обращаясь.

– Этот их Ангел Рассвета настоящий? – все еще не до конца веря своей догадке, уточнила Сазонова.

Демон есть демон, так что он просто расхохотался, оценив иронию ситуации: его вызов послужил освобождению ангела из заточения. Потом хохот резко оборвался, и рогатый заметно помрачнел.

– У тебя неприятности? – участливо уточнила Маша.

– Нет, ортэс, все как обычно, за исключением наших встреч. И это меня ярит пуще всего!

Видя непонимание девушки, демон терпеливо пояснил:

– Ныне, научившись ценить усмиренную разумом дикую ярость, я не желаю раз за разом терять ясность рассудка, уподобляясь неразумной стихии разрушения.

– Жаль, что ты не можешь оставаться таким, каким хочешь, – посочувствовала Маша.

– Через десятки тысяч лет, вероятно, смогу. Но не ранее. Если только ты поделишься со мной кровью своего сердца.

Демон не то оскалился, не то ухмыльнулся, показывая собственное отношение к невероятному предложению, и выдул из ноздрей несколько клубов алого дыма.

– Это как? – уточнила Маша.

– Кровь сердца, ортэс, суть самой силы и суть жизни, – прорычал демон, яростно сверкнув густо-лиловыми глазами.

– О, если я тебе помогу, то умру? – заключила девушка.

– Нет, ты – нет, – энергично мотнул рогатой башкой демон. – Но это больно. Очень больно, ортэс.

– Я поняла и готова помочь, – серьезно согласилась Маша и вскинула голову.

В тени деревьев, опираясь о ствол и одновременно пытаясь стоять прямо, появился свидетель беседы. Серый плащ скрывал фигуру незнакомца. Но тонкое одухотворенное лицо его показалось девушке смутно знакомым.

– Отпрянь от девы, порожденье тьмы, – сурово велел чужак с удивительными прозрачно-голубыми, сияющими собственным светом глазами. Его длинные волосы казались жидким серебром, припорошенным пылью. В руке призывателя сам собой, как обычно случалось у Маши, возник меч, блистающий невыносимым белым золотом с алыми всполохами по кромке лезвия.

– О, не успел очнуться и уже лезет в драку, – глумливо оскалился демон. – Крылатый, что с него взять!

Прозвучало это почти оскорбительно, как старая поговорка: «Что с дурака взять, кроме анализов, да и те плохие!»

– Не надо драться, он же вас освободил! Пусть и случайно, – справедливости ради добавила Маша, загораживая демона от ангела, таящего свои крылья под плащом иллюзий.

– Человеческая дева, ты одурманена сладкими посулами тьмы! – попытался воззвать к разуму Сазоновой собеседник.

– Кто, ортэс? Ни твоих, ни моих сил недостанет ей предназначение сменить, – гулко рассмеялся демон. – Разуй глаза, крылатый!

– Одурманена? Как бы нет, – призадумавшись и хорошенько все проанализировав, решительно отмела предположение нового знакомого и Маша, ничуть не удивляясь тому, с кем на сей раз свела ее работа. После зомби, фэйри, разумного ветра и демонов ангел выглядел почти обычным типом в коллекции уникальных персонажей. – А вам сейчас не ссориться с гостями надо, а отдохнуть и в своих делах разобраться. Шутка ли, детей чуть в жертву демону не принесли в вашем же присутствии!

– Это был бы позор и падение, после которого не встать с белыми крылами, – сумрачно согласился Рассветный ангел. При объявлении о «профессии» девушки он убрал меч. Возможно, пробуждение здравомыслия в присутствии истинного гармонизатора оказалось свойственно не только демону, но и крылатому созданию. – И то, что я скован, мне тоже поставили бы в вину, а не в оправданье.

– Белокрылые, – хекнул демон.

– Закатный ангел Нифдергала оказался бы прав в нашем споре, – с горькой задумчивостью подвел итог белокрылый, встряхнувшись так, что с его плеч слетели клубы каменной пыли, маскирующие белизну одежд и крыльев, а волосы засияли текучим серебром еще живее. – Я не смог стать защитой Рештарта.

– Ловко он тебя подставил, – хохотнул рогатый. – Ангельский гнев и гнев бессилия порой рядом стоят и крылья покрасить могут.

– Закатный не стал бы… – с привкусом горького сомнения в мелодичном голосе начал Ангел Рассвета.

– Если сам уже, подведя тебя под заключение в камень, крылышки не подкрасил, – даже не намекнул, а прямым текстом в лоб рубанул демон. Ему доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие макать крылатого конкурента в грязь реальности.

– Я не… – трепетнул крылами собеседник, оставивший мысль о немедленной драке с идейным противником. И печально оборвал сам себя: – Я должен проверить. И если мой собрат пал, то вернуть его к Свету или вернуть в свет.

– А в чем разница? – не поняла Мария последнего суждения.

– Убьет он его, если белый себя осквернил не только простенькими интригами, но и умыслом о жертвоприношениях, – цинично пояснил демон.

– Воистину, – скорбно подтвердил ангел. – Да пребудет с тобой Изначальный Свет Творца, ортэс. В нужный час ты явилась на наши земли. Но теперь все в дланях хранителей мира. Я созову собратьев своих и поведаю им о сути сомнений.