Текст книги "Частица невероятности МС"

Глава 32
Преступление и наказание

В свой черный замок Дейдриан вернулся задумчивым и, пожалуй, непривычно тихим. Заглянувший с докладом Зэр настрой друга и Повелителя уловил безошибочно. Потому даже спрашивать ничего не стал, присел рядом, сам набулькал в две кружки нужного вина и тихо спросил о причинах странной задумчивости. И даже получил ответ.

– Ты был прав, когда ржал надо мной, – грустно усмехнулся Дей. – Эта рыжая девочка воистину моя погибель… Демонова Лохрес, и угораздило же ее напророчить.

– Не самое плохое из пророчеств, – качнул головой Зэр. – И ты каждый раз, когда активируешь заклятие слежения в ее жилище, в этом убеждаешься.

– Пожалуй, – задумчиво пригубил из своей кружки Черный Властелин, чуть шевельнув рукой для пробуждения чар.

Мария, пакуя рюкзачок, собиралась на учебную практику. Улыбка играла на ее лице. Дейдриан полюбовался зрелищем еще минуту-другую и вернулся к многочисленным делам и обязанностям. Быть тираном и деспотом – это не только сидеть на троне и грозно хмурить брови. Работы всегда хватает, особенно если треть дня позволил себе уделить личным делам…

Студентка Сазонова вернулась в родную квартиру уже после четырех часов дня. И тоже вовсе не для отдыха. С полевой практики с голыми руками группа никогда не возвращалась. Маша принесла домой свежие заготовки для гербария и альбом с зарисовками, который надлежало, пока свежи впечатления, привести в приемлемый для сдачи вид.

Хотя первым делом стоило все-таки немного перекусить. Чай с бутербродами – и вперед, к гербарию! Совместить не выйдет, нечаянно оставленные жирные следы на листах преподаватели не сочтут отличным дополнением к иллюстрациям.

Так что сначала бутерброды, потом трава. Сушить ее по всем правилам, если на сдачу отведено всего две недели, никак не получится, а значит – выручай, утюг! Маша ткнула вилку в розетку и пошла к двери за рюкзачком.

Там-то ее и настигла очередная проблема или даже две, если считать по головам. Двум снежно-белым головам, к которым прилагались льдисто-голубые, пылающие ненавистью миндалевидные глаза, острые уши и обнаженные тонкие, почти как шпаги, мечи в руках.

– Ты умрешь, человечка! – мелодичным перезвоном льдинок провозгласил один из пары похожих, как двое из ларца, юношей в бело-голубых, будто покрытых эмалью, легких доспехах.

– Когда-нибудь, – спокойно согласилась Маша, с любопытством разглядывая незваных гостей. – Жить, говорят, вообще вредно, от этого умирают. А вы кто? И почему о смерти заговорили? Хотите меня убить?

– Рази их, ортэс! – обдав всех присутствующих горьковатым дымком, будто где-то горели на маленьком костерке сухие осенние листья, скомандовал фэйри с каким-то отчаянным весельем, материализуясь во плоти по правую руку Маши. – Надолго моих оков здесь не достанет, зимний хлад одолеет осень.

– Ладно, – согласилась ортэс, призывая меч, а потом поступила так, как подсказывала ей ее суть ключа.

– Ой, ой! – возмущенно заголосили остроухие вторженцы, получив по тяжелому шлепку плоской стороной клинка в место пониже спины. – Как смеешь ты, жалкая человечка, поднимать руку на…

– Руку? – очень нехорошо коротко рассмеялся Зэр, проигнорировавший всякие вежливые звонки в дверь. Он появился в прихожей подле незваных гостей. – Я бы и вовсе начал с ноги. Вы самовольно покинули почетный пост стражей и вмешались в дела Властителя Дейдриана. О, в сравнении с его гневом шлепок ортэс покажется вам нежнейшей из ласк.

– Мы лишь желали защитить Властелина! – попытался пылко оправдаться один из почти одинаковых эмалевых «солдатиков», сверкнув в сторону ортэс ненавидящим взглядом.

– Повелитель ценит преданность, но не меньше ее он ценит ум, – отрезал Зэр. – А его вы, преисполненные дурной отвагой, применить не изволили, подобно белым идиотам, превратно истолковав подслушанное. Прости, Мария, мы незамедлительно покинем твои покои. И поверь, эта пара получит соответствующее наказание за свой поступок. Дей в ярости. Не пришел сам лишь потому, что пришиб бы недоумков на месте, не разбираясь, а они – заложники чести правящей фамилии ледяных эльфов.

– Пришибать не надо, – серьезно подтвердила девушка. – Даже меч считает, что они заслужили лишь хорошую взбучку. И мне ничего не угрожало, Фэб – отличный защитник!

– Фэйри, Властелин тебе признателен, – коротко подтвердил дроу.

– Если даст еще глоток своей крови, будем в расчете, – облизнулся Древний, и янтарные глазищи его на миг вспыхнули.

– А этих не пришибать, а направлять дурную энергию на работу следует. Деда бы живо приставил их картошку окучивать или свеклу полоть. Три часа на солнцепеке с тяпкой – и никакого желания «вершить расправу» не останется!

– Отличная идея! – мрачным торжеством загорелись глаза дроу, кажется, что-то и где-то не поделившего, нет, не с этими конкретными ребятишками, а с представителями их расы. – Думаю, Дей одобрит предложение! Я лично обращусь с просьбой к твоему уважаемому деду Федору, ортэс!

Довольно захихикал Фэб. Ледяные эльфы, еще не уяснившие, как именно их собрались карать за очевидный проступок, разгневавший Черного Властелина, непонимающе нахмурились.

Схватив парочку грозных остроухих покусителей на Машину жизнь за шкирки, дроу умудрился вежливо поклониться Марии, перед тем как исчезнуть из квартиры вместе с живым грузом.

Маша и Фэб снова остались вдвоем. И Древний задумчиво протянул, жмуря свои невозможные янтарные очи, больше похожие на светящиеся драгоценные камни, нежели на обычные глаза:

– Знаешь, человечка, мне так весело, как у тебя, много веков не было. И сытно тоже. Клятва клятвой, но даже если она будет исполнена и я освобожусь от оков долга… Пожалуй, если Черный попросит, я останусь подоле, дабы хранить твою хрупкую жизнь.

– А как же твой дом, семья, родной мир? – широко распахнула глаза девушка.

– Сегодня, когда ты открывала врата, я почувствовал: здесь я уже набрал достаточно силы, чтобы основать свой Двор. Мне нет нужды, как раньше, возвращаться лишь для того, чтобы выжить. Что до родных по крови, то вся моя линия была истреблена в предпоследнюю Войну Дворов.

– Ты совсем один остался? – Искреннее сочувствие в голосе Маши было почти осязаемым.

– Только жалеть меня не надо, человечка. Так живут фэйри: гибель в бою, под пыткой, на взлете лучше смерти от стариковской немощи, – яростно усмехнулся Фэб. Его мелодичный голос сейчас больше походил на рычание зверя. – Они ушли, как хотели. Я проводил достойно, отомстил каждому из виновных, их крики долго услаждали души ушедших. Я остался жить частью Двора, высоким приближенным Королевы. Холмы манящи и дивны… Но ныне сила тех миров, где мы бывали, кровь поверженных, добровольно отданная сила Черного Властелина, твоя сила – все это сделало меня равным Королеве или даже… – Древний замолчал, не договорив фразы, и начал другую: – Только сейчас понял – если я вернусь, я должен буду вызвать Мэйбэдолл на бой. Не хочу. Когда-то я почти любил ее… Потому отныне я свободный фэйри, выбирающий свой путь. И пока я останусь подле тебя во исполнение данной клятвы и по собственному желанию.

Мария только кивнула, почти придавленная коротким трагичным рассказом Фэба, всегда казавшегося таким юным и беспечно-веселым. Правда, к какого рода веселью бывает склонен ее спутник, девушка уже успела узнать. Но слишком уж внешний облик Древнего не вязался с его истинной натурой, о которой приходилось напоминать самой себе, да и сам Фэб раз за разом демонстративно тыкал ее своими словами и действиями в очевидные отличия. Он был другим, и это было безумно, но безумно красиво. Теперь Сазонова понимала лучше те легенды о Холмах и о зачарованных сидами людях, которым довелось на краткий миг увидеть Древних, побывать в их компании и на всю жизнь сохранить тоску по самому недостижимому и яркому из всего, что они видели.

Сама Маша оказалась застрахована от этой безумной тяги-тоски лишь должностью ортэс и тем, что она уже успела повидать в жизни и, так сказать, на работе много чудесного, красивого и невыразимо притягательного. Древние из Холмов были хороши, но рядом жили и другие, не менее интересные создания, потому ортэс могла спокойно любоваться Фэбом и его выходками.

Его намерение остаться, с одной стороны, немного тяготило Машу, с другой же, когда вспоминались все те случаи, когда Фэб Кнутовище оказался бесценным помощником, радовало. Ради спасения других, ради мудрых советов, ради собственной безопасности странные выходки фэйри можно потерпеть. А уж печенек и подавно не жаль.

– Потому, ортэс, я заключаю с тобой новый договор! Отныне и впредь, покуда мне не прискучит и покуда ты нуждаешься в моей защите, я буду рядом! – торжественно провозгласил фэйри. Правда, патетику момента портила хулиганская ухмылка, кривящая яркие губы Фэба. Кнут на поясе согласно прищелкнул.

Фэйри склонился к Маше, снова пребольно тяпнул девушку за нижнюю губу и слизнул чуть-чуть выступившей крови, закрепляя устную договоренность, как повелось с давних пор.

– И я тоже буду учить тебя искусству обращения с клинком! – продолжил добровольный защитник. Любимый кнут в руке его возник сам собой и превратился в гибкий прутик. Острый кончик ткнул девушку в бедро. Только после этого Фэб задорно скомандовал: – Защищайся!

И с места в карьер началось первое из череды занятий. Хлесткий прутик в руках Древнего оказался страшным оружием. Он неумолимо колол кончиком, хлестал, вертелся и кружился вместе с хозяином вокруг Марии. Ортэс запыхтела, потерла небольшой синяк, потерла место удара на попе и включилась в занятие.

Никакой площадки на природе или тренировочного зала в помещении фэйри в качестве специального места для занятий не признавал в принципе. Для него все было просто: где прут в руке и ортэс – там и подходящее место. Жизнь такая насмешница, что площадку для поединка может устроить где и когда угодно, не подстраиваясь под неумеху.

С тех пор так и повелось – Фэб гонял Машу с прутиком похлеще Зэра и Фалькора с мечами. Рыцари все-таки были людьми занятыми, с грузом обязательств, и часто уделять время девушке не могли.

Зэр вернулся к Дейдриану с коварной усмешкой, блуждающей на губах, и промолвил:

– Друг мой, теперь я не столь убежден в отсутствии у милейшей ортэс толики мстительности и истинного коварства. Видел бы ты эту парочку ледяных ребятишек, тоскующих на огороде у соседей девочки! Ее дед был великолепен даже без предварительного договора. Ты был прав, одобрив мое предложение привлечь Федора к наказанию.

Мальчишки, никогда не державшие в руках человеческих инструментов, вынуждены были изнывать от зноя, переодевшись в людские лохмотья, орудовать тяпками и в перчатках прилежно рвать сорняки на огороде пары старушек. И все это под гнетом твоего гнева и унижения из-за необходимости помогать жалким человечкам!

Дей молча кивнул с нечитаемой гримасой. На что-то подобное он и рассчитывал, утверждая как план действий слова, сгоряча слетевшие с губ Маши. Кивнул и покосился на окно заклинания, отражавшее гладящую белье девушку.

– Коварство у Марии? Увы, мой друг. Если бы. Тогда она уже не была бы собой, не была бы ортэс. Она слишком чиста и невинна для Экхарда. Ее сожрут, невзирая на любую мою защиту, если… – Черный Властелин не договорил, мотнув головой. Губы скривились в горькой усмешке.

– Думаю, ты ошибаешься. Вспомни демона, – намекнул дроу.

– Что демоны? – вяло отреагировал друг, машинально вороша и сминая рукой документы на широкой столешнице. Весьма вероятно, очень важные документы.

– Дей, это рогатое воплощение коварства ест у нее из рук. Ты слышал его слова. Рядом с Марией благодаря ее дару ортэс утихает его жажда крови и смерти. Так что Мария не только для тебя, для всего Экхарда – истинное сокровище. Рядом с ней твои подданные будут забывать о прежних склоках и кровавых инстинктах, они обретут способность мыслить здраво и, следовательно, договариваться между собой и с иными, даже светлыми. У нас есть белый рыцарь не из последних, чтобы стать гарантом переговоров с той стороны.

Дей отставил кубок, к которому тянулся, аккуратно отодвинул стопу бумаг и с чувством стукнулся лбом о столешницу, резюмировав:

– Я идиот!

– Всего лишь влюбленный, – покачал головой дроу. – Случается. Но даже твоя любовь, Дей, на пользу Экхарду! Осталось завоевать Машу и уговорить ее если не переехать к тебе, то хотя бы жить на два дома. С ее дедом ты общий язык нашел, обаяешь и ортэс. У нас достанет сил защитить ее.

– Мне нравится ход твоих мыслей, друг мой, – согласился Дейдриан, отодвигая на задний план свои романтические грезы и сосредотачиваясь на практической пользе применения ортэс в быту Черной империи. Нет, речь шла не о том, чтобы использовать девушку помимо ее воли, запутав в обманных сетях, но действительно использовать так, как по сути использует ее Вселенная для своей гармонизации. В конце концов, чем отдельный кусок вселенной – империя Экхард – хуже других ее уголков, которым помогла и продолжает помогать ортэс? В предложении Зэра действительно был смысл, и оно, если удастся воплотить его в жизнь, решало и личную сердечную проблему Черного Властелина.

– Мне тоже нравится ход моих мыслей, да и печеньки у ортэс вкусные, – с легкой усмешкой согласился коварный дроу. – Так что на твоем месте я бы прекратил рвать договор с черными дварфами, взял в сокровищнице первое из родовых колец и преподнес ортэс.

От ценного договора Черный Властелин пальцы отдернул вовремя, надорвать ценный документ не успел. А вот от предложения Зэра вздрогнул почти… испуганно?

– Ну… если не хочешь, давай я на ней женюсь ради империи, – с показной беспечностью и толикой жертвенности в тоне объявил Зэр и едва успел нырнуть под стол, скрываясь от комка черного пламени, испепелившего дверь за спиной.

– Я сам, – рыкнул Дей, взметнувшись из-за стола.

– О чем я и говорю. Иди, только дверь восстанови, этого после твоего огня никто не осилит. Паника по Экхарду поползет – враги в сердце цитадели! – намекнул довольный дроу, отряхивая косу от несуществующей пыли.

Глава 33
Странное предложение

Маша хлопотала на кухне, когда в дверь как-то неуверенно, всего одним звонком, позвонили. Отерев руки полотенцем, девушка поспешила в коридор. На пороге стоял Дейдриан, которого ни в коем случае нельзя было именовать Андреем.

– Ой, добрый вечер, а Зэр придет? – заулыбалась девушка.

И без того хмурый Черный Властелин помрачнел от этого вопроса еще больше и процедил:

– Нет.

– Жалко, я его хотела попросить лук нарезать, пока я картошку чищу, – пояснила девушка свою мысль.

– Я помогу, – выдвинул встречное вынужденное предложение Дейдриан и, получив в ответ благодарно-задумчивый взгляд Маши (а способны ли Черные Властелины в принципе резать лук, а не толпы недовольных их политикой?), последовал за девушкой на кухню. Кольцо первой помолвки так и осталось лежать в кармане нарядного камзола.

Для защиты красивой одежды великому и ужасному воплощению зла был вручен кремовый фартук с красно-черными хохломскими узорами. Поскольку альтернативой «хохломе» было только ярко-розовое кружевное безобразие в крупный белый горох – шуточный подарок мальчиков из группы на Восьмое марта, то Дейдриан поневоле принял предложенный наряд. Правда, нож для резки лука – массивный, ухватистый, с длинным лезвием – Черному Властелину пришелся по душе куда больше «спецовки».

Маша была согласна с дедушкой Федей: чем лучок злее, тем вкуснее жаренная с ним картошечка и сочнее салат. Потому крупная луковица самого лучшего качества, уже очищенная, ждала на кухне своего героя-расчленителя. И дождалась!

Хороший нож в руках профессионала – и не слишком важно, что или кого именно обладатель холодного оружия привык пластать – способен творить чудеса! Так тонко и ровно лук для салата и картошки Маша никогда не смогла бы нарезать сама, да что Маша, даже у дедушки так здорово не получалось! Потому Черный Властелин удостоился, наверное, в первый раз за все время общения с ортэс, восторженно-благоговейного взора высшей степени. Именно сейчас, а вовсе не тогда, когда одним движением брови переносил свою спутницу на морское побережье или организовывал дастархан мановением руки. Возможно, все дело в том, что с невероятными чудесами всех мастей, творящимися с ней и вокруг нее, Мария-ортэс свыклась, как с реальностью, данной в ощущениях, и принимала ее всю в комплексе, не вычленяя каждого отдельного творца невероятностей. А вот умелая шинковка лука – это да, это поразило девушку просто потому, что сама она, несмотря на долгую практику, такого уровня пока не достигла. А еще… лук действительно оказался злым. Из покрасневших глаз Дейдриана поневоле полились слезы. Он попытался смахнуть их рукой, испачканной в луковом соке, и лишь усугубил ситуацию. Слезотечение усилилось в разы. Впервые за всю историю сотворения мира Земля в этом пространственно-временном континууме рыдал Черный Властелин, причем совершенно добровольно и не делая попыток пресечь своих мук и покарать виновных. Маша, занятая нарезкой картошки, искоса поглядывала на умелого помощника и умиротворенно вздыхала. А что, Черных Властелинов во вселенной, небось, пруд пруди, а вот мужчин, которые так лучок могут нарезать, – точно наперечет! Повезло, что Дейдриан в гости зашел!

Лишь когда лук был порезан и пристроен – часть на сковороду для обжарки, чтобы потом картошечку сверху положить, а часть в салат, – Маша предложила красноглазому страдальцу промыть глаза в ванной и даже выдала чистое полотенце для лица.

Впрочем, труды Черного Властелина на ниве шинковки были вознаграждены по заслугам: картошку и салат с ним честно разделили за ужином. Ел Дейдриан с аппетитом, но мысль о кольце в кармане камзола крутилась в голове и никак не желала устроиться правильно.

Проще говоря, безжалостный Владыка Черной империи неожиданно для себя самого застеснялся. Он не был готов к пылким коленопреклоненным признаниям в стиле идиотов-рыцарей. Но и цинично, в командном стиле, оповестить Машу о своих намерениях тоже оказался не в силах.

У него язык не повернулся поставить вопрос ребром: «да» или «нет», и второй вариант, ортэс, кстати, не принимается, потому какое твое «да»?

Поэтому сначала гость просто делил с Марией трапезу, а когда девушка поспешила в комнату на звонок телефона, Черного Властелина осенило: «Наденет – значит, сказала «да», не наденет – тогда буду думать, как убедить надеть!» Дейдриан выложил черное кольцо с прозрачным камнем на кухонный стол и исчез по-английски, не прощаясь.

Когда Мария вернулась на кухню, гостя уже не было, зато у плиты с остатками картошки вертелся Фэб, который вроде как не должен был есть ничего, кроме перечисленных в первый день странных ингредиентов, а на деле совал в рот вообще все, даже листочки домашних растений, если того желала его левая пятка.

Отправив лопаткой в рот порцию картошки прямо со сковороды, фэйри закружился веселой бабочкой по комнате, узрел на столе занятную побрякушку и недолго думая, скорее даже не думая вовсе, с возгласом: «Какая мощь!» – напялил себе на средний палец. Тут же издал протяжный крик бесконечной муки и свалился у стола, сворачиваясь в клубок.

Яркие глаза запульсировали неровным светом, как перегорающие лампочки, искаженный мукой рот смог выплюнуть всего одно слово:

– Сними-и-и!

Что вопль страдальца относится именно к перстню, Маша сообразила сразу и, не раздумывая, кинулась помогать. Присела на корточки и принялась стягивать с опухающей и чернеющей на глазах руки Фэба незнакомую побрякушку. Дернула раз, другой, третий, уже собиралась намыливать палец, а не выйдет снять, так и рубить топориком для рубки капусты, но перстень все-таки поддался. Почему-то Маша с ним отлетела в один конец кухни, а фэйри откатило в другой.

Он так и остался лежать на полу, тяжело дыша и вздрагивая, но, кажется, уже не испытывая прежней дикой боли. Опухшая и изменившая цвет рука на глазах приобретала здоровый вид.

Только убедившись, что шкодник жив-здоров, Маша разжала кулак, чтобы рассмотреть вещь, снятую с пальца Фэба. Перстень внешне очень походил на тот, что носил на левой руке Черный Властелин: тяжелый черный ободок с наливающимся темной зеленью камнем. Только это украшение, едва не лишившее Фэба загребущей лапки, было несколько меньше и изящнее. Или перстень тот самый, просто ему вздумалось измениться?

Непонятно! Девушка пожала плечами и собралась положить опасный предмет в плоскую вазочку, чтобы вручить кому-нибудь из экхардцев при следующем визите для передачи владельцу. Не тут-то было. Украшение наотрез отказалось покидать ладонь Маши. Оно словно прилипло к коже. Положить его ни в вазу, ни на стол, ни в карман не получилось. Маша озадаченно сдвинула брови, изучая приставшую к руке, как пластырь, вещь.

– Не получается, – растерянно призналась девушка.

– Проклятый перстень? – недоуменно прохрипел Фэб.

Любопытство оказалось сильнее отголосков боли, гуляющих по телу. Фэйри нашел в себе силы встать и подойти, а не подползти к Марии, чтобы повнимательнее приглядеться к коварному украшению.

Смотрел минуту, другую, третью. Маша терпеливо держала перед лицом фэйри ладонь с вещицей. Наконец Фэб мотнул своей осенней гривой и озадаченно признал:

– Нет, не проклято. Вещь с предназначением. Но каким, не разберу до конца. Узы, сила, защита, начало. Но назначено не мне, потому так среагировало. Может, Черный тебе подарок сделать хотел или снял вещицу да позабыл?

– Ладно, спросим. Только с ладони бы его снять сначала, – пожаловалась девушка, не понимая, как избавиться от драгоценной липучки.

– Хм. – Глаза Фэба мстительно блеснули. – Сделаю!

И Древний, сложив из длинных пальцев какую-то причудливую комбинацию, смачно харкнул через нее на ладонь девушки. Слюна полыхнула золотом, а фэйри торопливо скомандовал:

– Бросай подальше! Ну же!

Подальше хозяйственная Маша бросать украшение не стала, а вот в приготовленную вазочку стряхнула и вымыла руки с мылом под краном. Кто их знает, этих Древних и странные украшения заодно, а вдруг они с опасными микробами?

Фэб на вазочку, поставленную на шкаф в комнате, косился с неприязнью, но скандалить и требовать сию секунду выбросить бяку из квартиры или переплавить не стал. Если вещицу оставил Черный, то с ним и разбираться надо, а выкинешь не раздумывая – объясняй потом, куда дел.

Одним словом, Древний опасную штуку, едва не стоившую ему пальца или даже руки, предпочел не замечать демонстративно и столь же демонстративно погрузился в океаны музыки. На сей раз без танцев. Слушал, тихо свернувшись в кресле в невообразимый для человека клубок, и, прикрыв глаза, восстанавливал потрепанную болевым шоком нервную систему.

Маша только пожалела, что у нее нет телефона, с которого можно позвонить в Экхард и сообщить про перстень. Может, эту важную штуку случайно Дейдриан забыл, когда на кухне помогал? Но связаться с ним и спросить никакой возможности не было.

Зато звонок деда Федора позабавил. Старик был полон искренней благодарности серенькому парню с длинной белой косой, подбросившему пару прилежных работничков. Ледяные хулиганы, вкалывая «от забора и до вечера», отбывали трудовую повинность на огородах пожилых соседей по дачному кооперативу. Работала пара очень прилежно. Чем уж там им пригрозили или что пообещали за сельскохозяйственные труды, осталось для ортэс тайной за семью печатями. Может, страшной карой Черного Властелина, если загубят хоть росток? Но факт есть факт: парочка хамов безропотно, не показав недовольства ни словом, ни взглядом, ни жестом, искупала вину в поте лица, тела и кровавых мозолей, натертых непривычными орудиями труда.

Вечер плавно перешел в ночь, и Маша спокойно уснула, не ведая о тревогах и печалях, съедающих отдельные мужские сердца и души. Черные и жестокие…

Между тем в черной-черной империи в черном-черном замке в черной-черной комнате у черного-черного камина, полыхающего алым пламенем, с кубком багряного вина сидел Черный Властелин Дейдриан в самой черной-черной меланхолии.

Настроение Властелина грозовой тучей клубилось в замке. Дей затворился ото всех, дабы не убить подданных своим хлещущим через край гневным разочарованием. Даже дроу, ощутивший настрой друга и Повелителя, сунулся к нему лишь спустя несколько часов, когда густое марево гнева и боли уже гудело рассерженным ульем, а не рвалось уничтожить каждого приблизившегося.

– Она отказала, – тяжело уронил Дей.

Теперь просто сидел, мрачно смотрел на огонь и пил крепчайший напиток, как воду.

Зэр озадаченно изучил Дея, кубок, камин и прилагающуюся к этому в качестве антуража давящую чернейшую атмосферу мрачности. Придвинул к огню еще одно кресло, сел и односложно спросил:

– Уверен? У женщин «нет» – это зачастую «возможно», а «возможно» – «да».

– Она не приняла перстень.

– Чем объяснила? – помрачнел Зэр.

– Она его не надела. Я оставил его на столе.

– То есть Черный Властелин Экхарда не снизошел до объяснений с ортэс? – почти зло уточнил дроу. – Ну, раз она тебе не нужна, тогда повторяю свое предложение: я сам могу ей перевить запястья паутиной! Такую силу упускать – преступление!

Дроу едва успел скатиться с кресла, уклоняясь от удара черным мечом. Клинок, возникший из пустоты, безжалостно развалил несчастный предмет мебели надвое.

Зэр не испугался, лишь встряхнулся, подвинул к себе целое кресло и уточнил:

– Значит, нужна. Тогда почему?

– Я не смог… Приказывать не хочу, просить – не могу, – сцепив зубы и склонив голову, выдавил из себя Дейдриан. – Но она не надела перстень. Значит, все равно отказала бы. Так к чему?

– Дей, а ты не поторопился? Без ухаживаний, без признаний. Оставил перстенек и счел вопрос решенным? Женщины романтичны, она любят, чтобы было красиво, – задумчиво поиграл своей опасной косой Зэр.

– Я не умею красиво и не буду ломать себя даже ради ортэс, – мрачно качнул головой Дей и тяжело вздохнул. – Мне уютно подле нее, но…

– Я понял, наша клятая гордость, – кивнул Зэр и прямо глянул на друга. – Но, Дей, она не твоя подданная. Ты велик, но она не в империи, даже не рядом, она вне ее. И лишь от тебя зависит, захочет ли ортэс стать ее частью. Говорить и договариваться придется лично. Послы и посредники не помогут, а молчаливое повеление может показаться Марии унизительным. Если уже не показалось. Может, тебе стоит поговорить с Древним? Один стоящий совет насчет прогулки он дал.

Дейдриан хмуро молчал, будто и не слышал друга. Или не желал слышать. Лишь пальцы с такой силой сжимали кубок, что оставляли отпечатки. Это на сильдериме-то!

Утешать, наставлять или иным образом вправлять мозги другу Зэр не стал, просто посидел чуток рядом, слушая, как яростно ревело пламя в камине. О загубленном кресле речь вообще не заходила. Сломалось, и все.

Когда дроу ушел, Черный Властелин окончательно смял в ладони драгоценный и по определению «неубиваемый» кубок. Швырнул его в камин и понаблюдал, как не от жара пламени, а под его взором плавится прочнейший драгоценный металл, уступающий лишь мифраилю.

Потом резко встал, простер руку и получил в нее два футляра. Вынул черно-серебряный браслет и тяжелое ожерелье-гривну ему под стать, сунул в нагрудный карман и шагнул, просачиваясь черным дымом средь черных теней между мирами.

Звонить на пороге, когда обладаешь даром с легкостью преодолевать любые преграды, – есть в этом что-то странное и почти ритуальное. Так думал Дейдриан, нажимая кнопку дверного звонка поутру.

Маша, взлохмаченная, но уже не спящая, открыла дверь и распахнула в удивлении глаза:

– Ой, здрасте! А мы тут гадали, ты вчера колечко на столе забыл или не ты? Если что, оно в вазочке лежит, целое.

– Кольцо? – начал подозревать недоброе Дей.

– Ага, с камнем, оно там, на шкафу, – махнула Маша рукой в ту сторону, откуда тянуло характерным ароматом черной силы родного артефакта. – Не потерялось!

– Я его не терял, – хмуро ответил Черный Властелин, снова начиная остро чувствовать свою ненужность и неуместность подле ортэс. Где-то там, на ее кухоньке, певчей птичкой чирикал осенний фэйри, звеня посудой, летнее солнце ломилось в окна, подсвечивая рыжие прядки девушки, как ореол белой святой.

– О? – Ортэс вопросительно насупила брови.

– Случилось и, скорее всего, случится много всякого. Ты нуждаешься в защите. Если ты примешь перстень, браслет и гривну, я смогу защитить тебя.

Маша продолжала стоять на пороге и озадаченно хмуриться. Смысл сказанного Черным Властелином не доходил до нее. Зачем ей принимать какие-то украшения, когда у нее есть Фэб, меч-браслет, есть сила ортэс? И вообще, носить столько украшений сразу ей просто не нравится.

Поэтому девушка вздохнула, наморщила нос и просительно уточнила:

– А это обязательно? Мне бы не хотелось…

– Нет, не обязательно, – глухо проронил Дей. Звякнул, испаряясь из вазочки, перстень.