Текст книги "Работа для рыжих"

– Магией закрыться… – Я почесала нос, вовсе не собираясь врать, просто он у меня на солнышке всегда малость обгорает и начинает шелушиться. – Идея хорошая, но требует некоторой доработки. Если мы уйдем втихую, то эта алчущая орда так и будет осаждать Кейрово подворье, а не дождавшись, озлобится. Ни к чему, чтобы люди свое раздражение вымещали на бизнесе нашего друга.

– Надо же, а я не подумал, что так выйдет, – озадаченно нахмурился бывший палач, телохранитель, а ныне почетный трактирщик.

Алльза откровенно заволновалась. С одной стороны, подставлять друзей мужа ей совершенно не хотелось, а с другой, терять только-только начавшую набирать обороты популярность не хотелось еще больше.

И мы подумали и даже придумали. Поэтому через четверть часа ворота распахнулись, выпуская первых постояльцев, Гиза, Киза и замаскированного под птичку Фаля. Я покидала гостеприимный трактир с легким сердцем, оставив на его стенах кучу заклятий и вдобавок нательный амулет из гладкого кружочка волшебного дерева с защитной рунной композицией для Алльзы. Там центральная альгиз тесно переплетала ветви с берканой и турсом.

Где была я, если из ворот выезжали на конях два всадника? Разумеется, между и чуть впереди телохранителей, под руной невнимания. Потому на робкий вопрос из зала (то есть толпы), а где, собственно говоря, кори артефактчица, Киз с досадой сплюнул и процедил:

– Бессонница у нее и духоты не любит, вперед по холодку с утра отправилась, а нам теперь нагонять, толком не позавтракав. Эх, такую кашу, не жуя, глотать – преступление!

Разочарованный народ на миг примолк, и потом загудел с новой силой, перемывая кости неугомонной колдунье, оставившей всех с носом.

Под аккомпанемент этого гула мы проехали мимо орды потенциальных клиентов, среди которых топтался красный от стыда Пегий – не в меру болтливый крестьянин, кажется прихваченный сельчанами в качестве посредника-переговорщика, уже знакомого с объектом. Сейчас он был молчалив как никогда и явно желал оказаться где угодно, кроме утоптанного пятачка земли, занятого коллективом раздосадованных просителей. Но рядом крутилась юлой и то и дело с видом гордой собственницы тыкала его локтем под ребра бойкая бабенка, видать, жена. Готова спорить, именно ей мы были обязаны неслыханной популярностью на селе и притоку незваной клиентуры. Мужик не удержался, похвастался супруге, а та уж по всем родным-знакомым-соседям раззвонила. Как тут не вспомнить анекдот о соревновании на самую завиральную байку? Победившая начиналась словами: «Выхожу я на поляну, а там три женщины у колодца стоят и молчат».

Так что на Пегого я даже сильно не сердилась, зато мой любимый конь не был настроен на волну всепрощения и решил отомстить за хозяйку. А может, взыграла проказливая натура! Торжественно вышагивая под пологом невидимости во главе отряда, перед которым неохотно расступилась толпа, Дэлькор умудрился вытянуть шею и прихватить зубами парадную шляпу пегого болтуна. Ам! И головной убор исчез в пасти всеядной коняшки. Трюк был проделан так ловко, что никто, даже сам владелец закуски, ничего не заметил. Какая такая шапка? Ничего не видели, ничего не знаем, а была ли она вообще?

Я, впервые узрев столь оригинальную трактовку старой сицилийской поговорки про холодное блюдо из мести (шляпа точно не была горячей!), не удержалась и захихикала. Главное теперь, чтобы у защитника моей чести не случилось несварения желудка по причине благого порыва. Хотя смутные догадки насчет уникальности пищеварительной системы эльфийского сокровища меня посещали давненько, ел конь столь разные и порой настолько отличные от зерна и сена продукты, что вполне мог носить почетный титул передвижного комплексного комбината по переработке вторсырья.

Гостеприимный дружеский кров остался далеко позади, равно как и неудовлетворенные заказчики, чьим мечтам о дармовой магии не суждено было сбыться. Что ж, не все мечты сбываются, а уж мечты из разряда «о халяве» тем паче. Надеюсь, Пегого не линчуют, ну а если немного помнут бока, так впредь урок будет, чтобы язык за зубами держал, коль слово дал. Я утешила этими рассуждениями свою совесть и благодарно отпустила руну дагаз.

Киз едва заметно вздрогнул от моего резкого выхода из тени. Гиз, более привычный к таким шуткам, только едва заметно улыбнулся, окончательно успокаиваясь. Ведь одно дело знать, что я рядом, но не чувствовать, а другое – видеть своими глазами.

Наш летучий эскадрон издал триумфальный клич, знаменующий снятие осадного положения, сделал круг почета и умчался вперед, на разведку. Дорога от села шла вполне пристойная, утоптанная поколениями караванов, в меру широкая. Сразу чувствовалось, что хиреть «народная тропа» (самая народная из троп та, что ведет к поживе), стала лишь в последний сезон. Снова тянулись вдоль тракта зеленеющие нивы и лес в отдалении. Только теперь он вставал от нас не по левую, а по правую сторону. Тот самый грандиозный, занимающий чуть ли не половину территории страны, буквально государство в государстве – лес Ксарий.

Это растительное сообщество обладало столь странной формой, что умудрилось, как капля некстати плюхнутого на любимое платье варенья, расползтись и пометить каждую мало-мальски значимую часть Артаксара. Не было в стране такого землевладельца, который смог бы похвастаться отсутствием в своих угодьях зеленого друга. Так, во всяком случае, следовало из общегеографической и просветительской части речи менялы, принявшего близко к сердцу нашу неосведомленность и с какого-то то ли перепоя, то ли перепуга разом уверовавшего в высшую миссию пришельцев. А, знаю, на него вредно повлияли эманации божественной ложки за пазухой Кейра!

Кстати, теперь, принимая во внимание наличие редкой породы волшебного дерева, я понимала, почему лес считался не меньшим богатством, чем плодородные пашни, и массовой вырубке не подлежал. Я тут прикинула, откуда берутся волшебные свойства древесины, и решила, что она является природным аккумулятором силы и потихоньку впитывает ее по мере роста из окружающего пространства. Из этого следовало, что данную разновидность дерева – аккумулятор магии мира – выращивать в неволе, то есть на окультуренных участках, в специальных питомниках, невозможно. Посадить – посадишь, так ведь ни шиша не соберешь, если вся магия равномерно разойдется по росткам, то и получишь вместо одного мощного, годного на артефакты дерева несколько чахлых кустиков, которые можно пустить лишь на простенькие поделки, а если ждать весомого результата, то, может, его только правнуки и дождутся.

А камень? Вот хотя бы тот, из какого был выточен жернов менялы? Думаю, камень – тоже аккумулятор, только энергия в нем накапливалась не годами, как в деревьях, а веками, потому и ценность его должна быть на порядок выше. Интересно, каковы запасы этого полезного ископаемого в Артаксаре и где они сосредоточены?

Я размышляла об артефактной зависимости страны, дорога пылила под копытами коней. Изредка встречались повозки, впрочем, настолько редко, что сразу становилось понятно: до сезона открытия перевала в провинции царит деловой застой. И куда, спрашивается, смотрит владелец земель? Ну если припомнить, что номинально приграничные территории принадлежат короне, а носитель ее не блещет здоровьем и интеллектом, то сразу поймешь – куда угодно, только не в нужную сторону. А прочим то ли дела до этого нет, то ли вся энергия уходит на подковерные интриги.

– Драгоценные коры, нет ли желания взглянуть на лучший в Артаксаре товар? – окликнул нас низкорослый щуплый человек на возке, который неспешно тянула буланая родственница Россинанта. Конь был шедевром анатомии, а шляпа его владельца могла претендовать на место в музее народных промыслов. Соломы как изначального материала почти не было видно из-под уснащавших поля бубенцов, перышек, ленточек, колосков и камешков. Изобилие сие, по всей видимости, символизировало профессию обладателя и широкий ассортимент «передвижного магазина». Вот только все настолько пропылилось в дороге, что реклама имела, скорее, обратный эффект.

– На лучший товар? Есть, – равнодушно-скучающим тоном согласился Гиз. – Но до столицы еще несколько дней пути.

Фаль же, воспользовавшись предложением, завис над повозкой, обследуя ее содержимое. Сильф развлекался, и я решила немного потрафить малютке, поэтому придержала Дэлькора, пока торговец с хитроватой ухмылкой провозглашал, что его товар самый лучший в стране уже потому, что вокруг нет ни одного другого передвижного магазина.

– Не из села ли дорога ведет? Как там старик Зарран, как его мясная похлебка, все так же остра и вкусна, что язык проглотишь?

– Зарран помер, в трактире теперь его наследница – племянница Алльза заправляет вместе с мужем, и не знаю, как мясная похлебка, а жаркое и каша у них такие, что сыт будешь, а все равно добавки попросишь, – вставил Киз, посылая своего коня к возку под возбужденный шепот разведчика Фаля.

Оказалось, что у «лучшего торговца» среди массы мало интересного скарба завалялось несколько мешочков с сухими травами и сушеными же фруктами, которые после непродолжительного торга перекочевали в сумку киллера-кулинара. Несколько бронзовых рыбок согрели руку продавца. Довольный сделкой мужичок лихо сдвинул набекрень соломенную конструкцию и таинственным шепотом поинтересовался, не нужна ли кори ключ-булавка?

– Ключ-булавка? – переспросила я. – Что это?

– Волос украшение, делам облегчение! – выдал рекламный слоган человек и, не заметив проблеска понимания на лицах слушателей, пояснил: – Все ключи от дома соберете, дотронетесь ими разок до камня, а потом касанием булавки будете замки открывать, не придется ключницу у пояса таскать! – и рассыпался в похвалах: – Гильдейская работа, не сомневайтесь! И клеймо есть!

Из маленькой шкатулки была извлечена тонкая деревянная шпилька с желтым как цветочный мед камешком. Дародрево я узнала сразу, а камешек… он был точно таким, как круг-детектор у менялы, тонкая резьба значков, ничуть не похожих на руны, но совершенно явно имеющих значение, шла и по дереву, и по камню. Теплая, будто живая вещь уютно легла в ладонь.

– И сколько лет булавку в дело пускали? – Мне почему-то казалось, что золотистого света в украшении было едва ли на треть.

– Я ни разу не доставал ее из шкатулки, клянусь Гаром! – побожился, глядя на меня честными-честными глазами, торговец, даже шляпу снял, чтобы мне удобнее было в глаза заглядывать.

– А до того, как эта милая вещица легла в шкатулку? – столь же невинно уточнила я, покрутила булавку в пальцах и, прищурившись, поглядела через камешек на солнышко.

– У вас есть прогляд? – разочарованно догадался и сразу словно сдулся торгаш.

Ага, вот какое название тут носит артефакт особого зрения!

– И не один, – согласилась я, имея в виду собственные способности, талант сильфа и щепочки от дародрева в карманах телохранителей, вполне способные сойти за артефакт грубой настройки. – Не переживай ты так! Возьму вещицу, миленькая, а сила уйдет, вместо заколки пригодится. Сколько просишь?

Торговец с тоской посмотрел на меня. Небось уже жалел, что выставил на торги булавку. Втюхать ее за полную цену не видящему разницы между заряженным до отказа и издыхающим артефактом было бы выгоднее. Но все-таки промолвил:

– За вещь в полной силе я взял бы полтрона. Назови свою цену, кори.

– Четверть! – Я полезла в кошель за деньгами.

Искушения обжулить человечка не возникло, все-таки булавка была частично заряжена и, чем черт не шутит, могла пригодиться. Хотя конечно, есть эйваз – знак ключа, идеальное приспособление для открытия дверей, но вдруг по какой-то причине у меня не будет возможности использовать рунную магию? Да и просто интересно изучить на досуге работу местных мастеров. Что я, не девушка, что ли? Нет, тяжелой формой клептомании не страдаю, но маленькие сувенирчики люблю!

Вот так, разжившись приправами и универсальной отмычкой, мы тронулись дальше. Я от всей души понадеялась, что покупка Киза ввиду местной специфики не обретет тех же свойств для организма, что и моя – для замков. Ну да ладно, на всякий случай в моей «маленькой дамской сумочке» есть антидиарейное.

Вспомнила о еде, о стряпне Кейра, и рот наполнился слюной при мысли о жареном мясе. Верный признак того, что, как выражались в какой-то романтической книжке, луна позовет за собой через недельку. Мудрый организм, зная, что крутись не крутись, а откликаться придется, стремился запастись энергией впрок. Потому я, обыкновенно и так не страдающая отсутствием аппетита, испытывала зверское желание налопаться мясца в любом виде: жареном, вареном, колбасном. Пожалуй, только сырого не хотелось. Как-то в детстве, когда пробуешь все и даже большую часть опробованного, вопреки мнению старших, считаешь съедобным, попало на зубок любопытной отроковице и сырое мясо. Брр, совсем не понравилось, в отличие, скажем, от молодых листьев липы или цветков первоцвета.

Вчерашний окорок в трактире мы уговорили настолько успешно, что с собой в седельной сумке у Киза было всего ничего: разделить на четверых в обед и отправить в сферу воспоминаний.

«Хочу мяса!» – под этим девизом прошло несколько минут мучительной внутренней борьбы: попросить кусочек или потерпеть, но тут, словно в ответ на мои невысказанные мольбы, придорожные кустики раздвинулись, и на дорогу вышел кабанчик. Ну или зверек, весьма на него похожий, а что полосочки оказались не желто-коричневыми, а красно-бурыми – это мелочи жизни. Небольшой, размером с пуделя, шерстка, не считая свалявшихся колтунами участков, была на вид мягкой, длиннее среднекабаньей.

«Мясо!!!» – восторженно завопили хором мой живот и вечно голодающий сильф, руки мужчин, откликаясь на призыв, синхронно скользнули к кинжалам. Кабанчик задрал пятачок вверх и умоляюще посмотрел мне в глаза. Живот заткнулся, Фаль тоже. Смотреть такими глазами тупой зверь точно не стал бы.

– Стоп! – скомандовала я телохранителям и слезла со спины Дэлькора. Лихо запрыгивать или гибко соскальзывать, подобно паре братьев-киллеров, пока не научилась.

Я подошла к кабанчику, замершему статуэткой у невысоких придорожных кустиков. Зверек снова глянул на меня и совершенно по-человечески вздохнул. Я уже почти привычно призвала руну кано и поперхнулась воздухом. Вместо местной разновидности лесной свинины о четырех копытцах проявился образ тощей девчонки в затрепанной серой хламиде.

– Ой, как тебя угораздило? – выпалила я первое, что легко на язык. Почему-то мне казалось, что девочка вовсе не природный оборотень из разряда «хочу свинка, хочу хомо сапиенс». И этот пятачковый образ – результат какого-то вмешательства в естественный ход вещей.

– Ребрышки на костре отменяются, – явно сожалеючи, хмыкнул Киз, крутя в пальцах деревяшку-сканер. Похоже, воспользовавшись щепочкой от дародрева, телохранитель увидел то же самое, что и я – не свинюшку, а девчушку, и отправить ее на шашлык даже у киллера вне заказа рука не поднималась.

Свинка еще разок горестно вздохнула, крутанула махоньким хвостиком и выплюнула из пасти плоский кусочек деревяшки, на которой было грубо накарябано нечто, отдаленно напоминающее уже знакомые мне символы артефактчиков.

– Кто ж тебя заколдовал, бедолага? – пожалела я малявку.

Свинка приподнялась на задние лапки и сделала попытку ткнуть себя в грудь копытцем. При этом навыки прямохождения на своих двоих в облике зверя были нулевыми, и девочку повело в сторону. Она заскакала, выбивая пыль из дороги и размахивая передними копытцами, будто отплясывала лезгинку. Зрелище вышло уморительным, я снова вспомнила про недавнее предложение организовать передвижной цирк и заподозрила, что кому-то наверху оно пришлось по нраву и было занесено в план на ближайший квартал. Эй, вы там, это была шутка, не подлежащая реализации!!!

Фаль залился смехом, захмыкали телохранители, свинка обиженно хрюкнула и прекратила представление. Я, стараясь не пустить на лицо улыбку, продолжила разговор, присев на корточки рядом:

– Значит, ты сама себя превратила. Случайно, что ли?

Голова с забавными висячими ушками-кисточками поникла, подтверждая правильность вывода.

– Этим артефактом превратила?

Свинка отчаянно замотала попой и ушами, возражая, громко рыгнула и высунула язык, на котором я, кажется, заметила несколько мелких щепок.

– Ты что, его съела?

«Оборотень» прикрыл глаза в знак согласия.

– Ты съела артефакт, чтобы превратиться в животное? – озадачилась я.

Свинка опять не согласилась, а мое предположение, что превратилась она случайно, а хотелось совсем другого, подтвердила с жалобным вздохом-всхрюкиванием.

– Ладно, с этим понятно, а второй артефакт зачем во рту несла? – попыталась я выяснить истину, находящуюся где-то рядом.

Свинка подтолкнула артефакт в мою сторону, мотнула головой, присела на попу и ткнула копытцем мне в грудь, а потом в свою сторону. Знатоком пантомимы я себя никогда не числила, а потому в свою очередь запросила помощи рун. Призвала кано и винья в надежде на то, что мне станут ясны мотивы новой знакомой. Амулет между нами на мгновение мигнул рунами альгиз – знаком помощи и райдо – руной пути. Ага! Вот теперь дошло.

– Ты нуждалась в помощи и сделала артефакт, чтобы он тебя привел к цели?

Свинка подошла и ткнулась мне в колено теплым пятачком. Помощь, стало быть. Что ж, понятно, что ничего не понятно. Нет, человека в лошадь я уже превращала, опыт имелся, но обратный процесс на практике не осваивала. И пробовать на свинке не хотелось. Меня беспокоило наличие в ее теле частичек артефакта. Отсюда вопросы:

1. Съев магический предмет и подвергшись метаморфозе, стала ли сама девочка-свинка живым артефактом и не причинит ли ей вреда моя магия?

2. Сколько энергии потребует процесс человекообразования и не станет ли сие действо приглашением в гости опасного человека-плаща?

– Понятно, – вздохнула я, раздумывая, что предпринять.

– Ты собираешься помогать и этой? – страдальчески, словно у него вдруг разом заныло полчелюсти, а возможность навестить дантиста не представится в ближайший десяток лет, спросил Киз.

Его брат просто смотрел, ничего не требуя и не спрашивая, однако напряженная настороженность, сменившая насмешку над пляшущей свинкой, была более чем красноречива. Никто не забыл, чем может быть чревато применение рунной магии для изменения магической составляющей Артаксара: сильной утечкой энергии и кнопкой экстренного вызова странного ночного гостя.

– Нет, постараюсь обойтись, – честно ответила я.

Тяга к увлекательному эксперименту отступила перед сознанием ответственности за жизни спутников. Они ведь, хотят того или нет, вступят в бой, если тот тип в экстравагантном плаще вздумает явиться и напасть на нас. А исход сражения, при всей моей почти безграничной вере в возможности парочки киллеров и руны, я просчитать не бралась. Слишком непредсказуемым и могущественным казался человек-птица, да и слишком большие сомнения имелись у меня насчет того, что этот тип вообще человек. Но для определения его видовой принадлежности я имела недостаточно данных. И вообще, из всего многообразия обитателей множества миров я пока видела до обидного мало: эльфов, сильфов да богов, если этих личностей, представленных в единственном Гарнаговом экземпляре, можно считать отдельным видом. Хотя последних лучше вообще не считать и держаться подальше, если хочется спокойной жизни. Как там в старом анекдоте? Когда ты говоришь с богом, это молитва, а когда он отвечает тебе – это уже шизофрения. Ну шизофрения, не шизофрения, а неприятностей и проблем огрести можно элементарно.

– Обойтись? – почему-то ни на йоту не поверил в чистоту моих прозаических намерений Киз.

– Ага, – подтвердила я, отчаянно перебирая возможные варианты спасения нашей новой знакомой. – Мы же все равно к Фегоре идем, давайте захватим девочку с собой и попросим помочь ей избавиться от пятачка. Если тетя артефактчиков экзаменует, то должна частенько сталкиваться с разными нелепостями, а значит, умеет их исправлять.

– А если девочка – черная артефактчица и Фегора сдаст ее властям? – предположил Гиз вполне здраво, хотя мне такое почему-то в голову не пришло. Наверное, облик обтрепанной замухрышки и способность к злодеяниям в голове не стыковались.

Как оказалось, у свинюшки тоже. Она негодующие взвизгнула, звук получился такой противный, что порхавшего вокруг Фаля снесло в сторону, а пигалица еще и возмущенно копытцами притопнула в ответ на обвинение. Я же пожала плечами и спросила:

– Пойдешь с нами к окраине леса Ксарий, где живет артефактчица Фегора?

Мордочки свиней мало приспособлены к отражению человеческих эмоций, но наша «оборотница» умудрилась заулыбаться и энергично затрястись всем телом, выражая согласие с планом. После чего подхватилась на ноги, пардон, копытца и бодро потрусила, резко взяв влево, в сторону жалкого отнорка дороги.

– Эй, ты куда? – позвала я свинку. Та обернулась с предельно озадаченным видом: дескать, сами звали в путь-дорогу, а теперь дурацкие вопросы задавать вздумали!

– Знаешь короткий путь к артефактчице? – кинул вопрос Гиз.

Свинка энергично засоглашалась, нетерпеливо приплясывая и взбивая копытцами малость прибитую предрассветным дождичком темно-серую пыль.

– И ее саму знаешь?

Ушки-кисточки снова затряслись.

– Почему тогда сразу не пошла? Боялась, что не узнает тебя в таком обличье? – продолжил быстрый допрос киллер, не трогаясь с места.

Лишенная дара речи человеческой девчушка демонстративно засопела, раздраженно дернула хвостом, потом мотнула головой в сторону простирающегося недалече от огибающей его дороги роскошного леса Ксарий, округлила глаза, поджала хвост и легла в пыль животом, только что копытами морду не прикрыла.

– Боялась идти через лес одна? – догадался Гиз, проявив нешуточный талант толкователя зверопантомимы.

Актриса тут же вновь подскочила на ножки, активно подтвердив вывод битием копытом. А вот интересно, она в человеческом виде руками как мельница машет или эти телодвижения – исключительно вынужденный акт, служащий для облегчения взаимопонимания с нешпрехающими по-свинячьи людьми?

– Это поняли. Давай дальше так. Если ответ на вопрос – «да», ты стучишь копытом левой передней ноги, а если – «нет», то правой, – предложила я, и свинка тут же стукнула левой несколько раз подряд.

– Отлично! Значит, для тебя лесная дорога небезопасна. А для нас?

Удар правой, символизирующий «нет», решил дело. Мы тронулись в путь, возглавляемые молоденькой свинкой. Да уж, ТТХ нашей проводницы были не слишком впечатляющи, зато абсолютно уникальны. И вообще, вызывающая доверие внешность – отнюдь не самое главное в этой трудной и опасной работе. Вспомнить хотя бы поляков, пролетевших с выбором Сусанина как фанера над Парижем. Что ж, будем надеяться, что свинка нас в болота не заведет.

Рассуждала я вслух, поэтому любопытный Фаль, восседавший на моем плече для пущей надежности и страховки от звукового оружия марки «свинка-оборотень», не преминул поинтересоваться, почему я обозвала девочку столь странно.

– На моей родине есть известная легенда о проводнике-патриоте, заведшем в болото отряд захватчиков, собравшихся убить царя. Народная память штука странная, о героях любят пошутить, о знаменитостях, потому много анекдотов по поводу надежности проводников и их мотивов, – улыбнулась я.

– Шуток? – оживился малютка, не слишком любивший лесные путешествия.

Думается мне, жизнь среди изобилия флоры в обществе сородичей надоела мелкому авантюристу за сотни лет хуже горькой редьки, то-то он с такой радостью пустился в путь с первой встречной магевой, когда подвернулся шанс. Так что, пока Фаля не отправляли на разведку прямым приказом, сильф предпочитал трепать языком, а не маневрировать в зарослях, выискивая потенциальную угрозу, а может быть, был абсолютно уверен, что мы в любом лесу самые страшные, потому ничего и никого не боялся.

– Шуток, анекдотов, даже стихотворных, – согласилась я и на память воспроизвела первую, подвернувшуюся на язык:

 
– Куда ты привел нас, Сусанин, сейчас?
– Не помню, ребята, я здесь в первый раз!
– А ну-ка, сломаем склеротику ногу!
– Не надо, ей-богу, найду я дорогу!
 

Краем уха прислушивавшийся к нашей болтовне Киз одобрительно хмыкнул, то ли стишок пришелся по нраву, то ли признавал эффективность метода угрозы физической расправой. А потом еще и прибавил: «Для работы надо специалиста нанимать, а не надеяться на толпу олухов, от которых только анекдоты остаются».

– Так вашим знатокам к нам дороги нет, – брякнула я, киллер многозначительно промолчал. Так промолчал, что на ум мне одна за другой пришли истории о нераскрытых громких убийствах, и я тоже примолкла. Для худого дела способ всегда найдется, может статься, что агентов Тэдра Номус к нам на Землю вызвать хоть и сложно, но реально. Только что толку расспрашивать об этом Киза? Все равно ничего не скажет, он хоть и в отпуске, а трепать языком ему никто свободы не давал. Да и зачем мне его признания? Даже узнай я истину, предупреждать все равно некого, а болтовня на такие темы – пустая затея.

Заметив мое омрачившееся лицо, Гиз философски заметил:

– Политика всегда была грязным делом, Ксения, большая торговля не лучше. Зачастую жертва стоит заказчика.

– Наверное, – согласилась с ним.

Никогда не интересовалась плотно ни тем, ни другим, чтобы не портить себе настроение, не зря у Булгакова в «Собачьем сердце» профессор Преображенский не советовал читать перед едой газет.

– Но ведь не только политиков и торговцев убирают, артисты-то с певцами кому настолько мешают, чтобы отправлять их на тот свет? – пожалела я бедолаг, вспомнив настоящего Герга Птицу и травлю, устроенную поэту королем. Впрочем, на ответ по существу я не надеялась. И очень удивилась, когда парочка братцев-кроликов, или скорее уж братцев-крокодилов (не потому, что зеленые, а потому, что работа такая), синхронно заухмылялась с некоторой пренебрежительной брезгливостью и прояснила совсем не то, о чем я думала-страдала:

– Этим другая контора занимается, на коллекционеров работают. Им если кто-то приглянется, чтобы законов урбомира не нарушать, имитируют смерть объекта и доставляют заказчику.

– А как же трупы? – растерянно переспросила я.

– Долго ли мертвую пустышку хорошим заклятием создать, – скривился Киз, оставив меня в полной прострации гадать, кто из дорогих и любимых умер на самом деле, а кто сменил работу, а также перебирать варианты того, на кой неведомым похитителям сдались отдельные откровенно фанерные личности. Неужто в мирах образовался крайний дефицит огородных пугал и сирен?

Свинка на наши разговоры и хвостиком не повела. Может, не слышала (вот никогда не интересовалась вопросом тонкости слуха пятачковых), а может, ничего дурного не замышляла, потому была совершенно спокойна за целостность своих конечностей. Третий вариант – что милая хрюшка подослана могучим недругом и ведет нас прямиком в засаду – я не рассматривала как запредельно абсурдный. Если уж устраивать ловушку, то как-нибудь более продуманно, не полагаясь на случайности и наше великодушное желание прийти на помощь попавшей в беду девочке. Вряд ли мы за пару дней относительного безделья на Артаксаре успели нажить могучих коварных врагов.