Текст книги "Работа для рыжих"

Глава 18
Тайна Артаксара, или Долгий разговор и новый найм с прикупом

– И что же понадобилось от простой артефактчицы божьим избранникам, пришедшим на Нертаран?

Голос Фегоры был слишком равнодушным, чтобы принимать это за чистую монету, я подняла глаза и с удивлением отметила не столько интерес, хотя и он имелся, сколько с трудом сдерживаемое пламя гнева.

«У нашей доброй хозяйки контры с Гарнагом? Если так, мы неудачно зашли. Что они не поделили?» – пришли на ум обрывочные соображения. Я вздохнула и призналась:

– Помощь нам очень нужна. Ваша помощь, как сведущего человека, владеющего информацией о странностях, творящихся с магической энергией Артаксара. И не стоит нас обзывать «божьими избранниками». Мы преследуем свои цели, но так уж случилось, что они пересеклись с интересами Гарнага, обеспокоенного положением дел в мире.

– Вы нездешние. Почему так уверены, что существуют проблемы? – скупо поинтересовалась Фегора, решив повременить с вотумом недоверия.

– Если приток магии меньше оттока, если сила артефактов истощается быстрее, чем прежде, если мы за несколько дней стали свидетелями трех случаев полного иссушения силы земли, в двух случаях захватившей и растения, а в одном – животное, то я могу предположить, что подобные происшествия нетипичны для благополучного мира. Или же у нас с вами очень разные понятия о благополучии…

– Ты, наблюдавшая явления, не считаешь их промежуточным колебанием баланса? – погрузившись по мере оглашения полного списка доказательств в тягостные раздумья, уточнила артефактчица.

– Не знаю, все зависит от того, насколько сильными были у вас колебания прежде, если подобное типично и процесс цикличен… – Я тоже задумалась, и попыталась собраться с мыслями. Эти серые проплешины и пепел реальности слишком сильно напомнили мне старую сказку, кажется, она называлась «Бесконечная история» и рассказывала про разрушение выдуманного мира, кусками превращавшегося в ничто. Может, я неверно истолковала происходящее из-за детской подсознательной ассоциации?

– Цикличен любой процесс, – согласилась Фегора, кажется удивленная моим согласием рассмотреть варианты более, чем я была поражена ее наукоемким лексиконом, никак не вязавшимся с жизнью в глуши.

– Жаль, мы не можем показать того, что видели своими глазами, – проронил Киз, потирая переносицу.

– Отчего же, такой способ есть, – промолвила артефактчица и в пику внешнему апатично-сердитому безразличию развила активную деятельность.

Она достала плоский и тонкий деревянный круг, больше всего похожий на блинчик с узором из мелких значков, органично вписывающихся в годовые кольца. Блинчик был из знакомого уже дерева – хранителя магической энергии. Поверх круга Фегора поместила круглое зеркало весьма приличного качества в каменной оправе, а на само зеркало – маленький желто-серый шарик, выточенный из дерева.

– Держи шарик в руках, согрей его теплом своего тела, думай о том, что желаешь показать, потом положишь в центр зеркала, – провела инструктаж хозяйка, отдавая мне один из артефактов, и предостерегла заодно: – Четкость видения зависит от дисциплины разума.

Обращалась и общалась она все это время почему-то со мной как главной в отряде. На вид я явно была моложе каждого из спутников, а значит, дело было в способности артефактчицы чувствовать магическую силу. Киз и Гиз по конкурсу не прошли, а потому и внимания им дама уделяла лишь на несколько процентов больше, чем предметам меблировки комнаты.

Шарик размером с тот, которым играют в пинг-понг, лег в ладони. Я спрятала его в лодочке из пальцев, словно собиралась играть в «колечко-колечко, выйди на крылечко», и сосредоточилась на картинках. Падает, на глазах рассыпаясь в труху, дерево… в косых тенях ночи осыпается пеплом замерший в прыжке пес… при ярком свете дня лежит земля, обращенная в бесплодное нечто, где не растет ни травинки, а три мужика с бессильной жалостью и досадой глядят на бывшие нивы.

Не знаю, хватит ли целеустремленности у моей беспечной башки для активации артефакта, но, надеюсь, получится хоть что-то. Если Фегора лично убедится в серьезности ситуации, то, как мне кажется, многое сможет поведать.

Я подышала на шарик и опустила его в центр зеркала, не удержавшись от мысленных аплодисментов сочинителям сказок. Достославное яблочко-по-блюдечку было весьма близко к наблюдаемому процессу. Шарик полежал секунду-другую неподвижно и начал быстро-быстро вращаться на одном месте, от него пошла волна, меняющая отраженный в зеркале потолок и наши склонившиеся головы на те самые не слишком живописные картинки, которые я так усердно пыталась заложить в память предмета.

Чтобы не мешать Фегоре, я слезла с лавки и отошла в сторону. Даже если получилось «записать» только один из трех доказательных серых образов, думаю, и его хватит, чтобы получить в обмен знания.

Киз тоже не стал глазеть в «телевизор» вторично, он прошелся по комнате. Вот ведь! И как он ухитрялся даже в сапогах передвигаться таким мягким и неслышным шагом, что я в своих мокасинах эльфийского производства казалась слоном, подпрыгивающим в посудной лавке.

На середине движения киллер вдруг плавно сместился к двери в ученическую комнату и резко распахнул ее. Риалла послушно выпала в кухню, как швабра из шкафа с инвентарем. Грохот тоже присутствовал.

– Не спится? – изысканно-вежливо осведомился мужчина у растянувшейся в ногах тушки.

– Я полотенце в мыльне забыла, – жалко мяукнула Риалла, приподнимаясь с карачек, и склонила голову, чтобы скрыть отчаянно разрумянившееся лицо шкодницы, пойманной на горячем.

– Сочту за честь проводить.

Рука в повелительном жесте простерлась к растрепанной, но хотя бы без колтунов в волосах, девице. Так только на бал принцесс приглашать! Риалла иронию оценила, румянец перешел в «помидорец». Руку, впрочем, приняла и засеменила к двери. Киз надежно «перекрывал собою» всякую возможность подсмотреть «запись глазами очевидца», и ученица смирилась. Подскакивать или отталкивать любезного кавалера – значило бы признаться в нарушении приказа учительницы. Я бы на месте девушки на такое не отважилась, она на своем месте тоже на глупость не решилась.

Мне казалось, что я закладывала для показа три очень коротких эпизода, однако Фегора, не замечая или не дав себе труда заметить «выход Риаллы», смотрела в зеркало долго, очень долго. Может быть, по нескольку раз прокручивала одно и то же? Или у меня получился режим замедленной съемки? Не знаю, не знаю. Она все сидела, вперившись в зеркало, когда вернулись Киз и ученица. Только негромкий скрип – звук закрывшейся за девушкой двери – вывел хозяйку дома из подобия транса.

Она ме-э-эдленно моргнула и прошептала:

– Баланс нарушен. Истинно так.

– Вот и Гарнаг сказал: «Магева, спаси Артаксар, он гибнет», – очень к месту процитировал слова бога Фаль, весьма оскорбленный тем, что нас, таких замечательных, сразу не приняли всерьез и не поверили на слово.

Сильфам вообще, как я успела уяснить, чуждо понятие обмана, и малютка до сих пор не мог свыкнуться до конца с реалиями мира людей, подразумевающих такие категории, как «наглое вранье в лицо с честными глазами».

Сейчас он сидел с довольно мрачным видом у ладони Гиза, у самого края зеркального артефакта, вторично созерцая панорамы выжженных земель.

– И вы решили спасать? – удивилась Фегора, задумчиво изучая нашу компанию спасителей. На фанатиков с горящими глазами мы не походили и на великомогучих героев, способных одним плевком свернуть горы, дабы все стало так, чтобы были «лепота и всеобщая благодать», – тоже.

– Нет, – промолвил Киз, вступая в разговор. – Оса обещала попробовать разобраться в ситуации, пока ее держат на Артаксаре личные дела.

– Что вам сулил бог за помощь?

– Договора не заключалось, – снова ответил за всех киллер.

– Я готова нанять вас и заплатить золотом, – помолчав, предложила Фегора, тонкие пальцы ее коснулись висков, словно женщину мучила жестокая мигрень.

– Сколько? И что надо делать? – поставил два ключевых вопроса Киз.

– Пять тысяч тронов, одну авансом. Надо обновить договор королевской фамилии с Артаксаром. Это должно помочь, – столь же коротко ответила артефактчица.

А вот на сей раз краткость – сестра таланта – никого не устроила, хотя цена явно пришлась по вкусу киллерам и одновременно вельми насторожила.

– Подробнее, – потребовали мои телохранители дружным братским дуэтом.

– В древних трудах мастеров Артефа есть упоминания об Изначальном Договоре, заключенном между родоначальником династии и землей Артаксара по благословению божественного, – четко, словно лекцию читала, заговорила Фегора. – Сила страны и сила ее хранителя, восседающего на троне, связаны ритуалом. Камень хранит, дерево собирает, народ отдает и получает – таков Круг Обета. Центр его – владыка земли, он же Хранитель, блюдущий договор. Материальное воплощение Круга Обета – каменные жернова из светлого рикеллита, перетирающие силу земли в ту, что пригодна для создания артефактов, возвращающие ее назад, на Артаксар, и вбирающие излишек. Если узы Изначального Договора ослабли, то круговорот нарушается. И есть лишь один путь – обновление Первородной Клятвы через повторение. Когда сила коронованного владыки коснется камня жернова, равновесие на Артаксаре восстановится.

– Очень все красиво звучит, но немного конкретнее можно? – Я присела к общему столу рядышком с Гизом. – Как я поняла, ты думаешь, все наладится, если король, каким бы выжившим из ума маразматиком и инвалидом он ни был, дотронется до какого-то особого камня, именуемого жернов?

– Такой шанс существует. Хороший шанс. Кровь владык Артаксара сильна, и она помнит обет, даже если потомок не самый достойный, – раздумчиво подтвердила Фегора. – Но не просто дотронется. Касание силы через спящую кровь возможно, если ток живительной влаги изольется на священный жернов.

– Скорее нас казнят за покушение на короля, – трезво-похоронным тоном резюмировал Гиз.

Ему предположения и рассуждения артефактчицы активно не понравились.

– Ладно, давай по пунктам. Где искать жернова? – Прежде чем оповещать женщину, что мы с уголовщиной категорически не связываемся и на мокрое дело не пойдем, я предпочла расставить все точки над «и».

– Один на южной оконечности Артаксара, могу показать на карте, но он не понадобится, достаточно второго – из него сделан трон правителей. Чтобы подтвердить право на договор, коронованному владыке сначала надлежит оросить своей кровью сиденье, затем обар и кабор – три ритуальных символа круга власти.

– А почему бы тебе самой не отправиться в столицу и не дать королю и Собранию Грайолов ценный совет по спасению мира? Нам говорили, артефактчики обладают немалой властью. Неужели тебя послушают менее охотно, чем чужаков? – задался Киз вполне здравым вопросом: «Зачем перекладывать работу на плечи посторонних и в чем подвох?»

Он, между прочим, так и не сел, прохаживался по кухне с независимо-хозяйским видом. То ли следил, как бы чего не вышло, то ли просто ноги разминал, на лошади за день насиделся. Буян вроде служил новому хозяину исправно, но мне казалось, верховая езда – это то, что Киз пусть и умеет, но относится к ней без фанатизма, и целому дню в седле предпочтет более активное времяпрепровождение.

– Я не могу вмешиваться, – с искренним сожалением и какой-то застарелой болью покачала головой Фегора, тонкие пальцы с мозолями в весьма странных местах, полагаю, от причудливых приспособлений для изготовления артефактов, пробежали по столу, как по клавишам молчаливого рояля. – Хотела бы. Но не могу. Моя клятва тоже из древних.

А потом женщина выдвинула из боковины стола паз и начала извлекать и выкладывать перед нами столбики монет. Один за другим, один за другим…

Кажется, это и был обещанный аванс, демонстрацией которого она пыталась склонить нас на свою сторону. Эффект получился эм-м-н, скажем, не совсем такой, на который рассчитывала Фегора.

Деньги меня мало волновали, а вот рисунок, выбитый на аверсе… Я впилась в него неверящим взглядом и мертвым голосом уточнила:

– А что это за картинка на монетке?

– Трон Артаксара, – недоуменно буркнула артефактчица. Мнение об умственных способностях агентуры у нее начало стремительно понижаться.

– И никакое другое сиденье такой формы иметь не может? – на всякий случай, уже слабо веря в возможное совпадение, слабо мяукнула я.

– Сие запрещено. Трон – символ Изначального Договора и залог его нерушимости, – отрезала женщина.

Я закрыла глаза и прошептала:

– Блин, блин, блин…

– Что? – встревожился Гиз.

Подхватился и замерцал перед лицом Фаль, искательно заглядывая в глаза, пытаясь сообразить, почему я так некстати завела речь о продуктах питания.

– Вспомнила, где видела тот стул, – мрачно вздохнула я и ткнула пальцем в изображение трона на монете. – Это он!

К чести моих телохранителей переспрашивать про «где видела» и «какой такой стул» они не стали, сразу поняли, что имеется в виду. Фегора молча продолжала выкладывать столбики, наверное, рассчитывала на переход количества выложенных монет в качество – наше немедленное согласие на подработку – и ждала пояснений. Ладно, раз пошла такая пьянка, режь последний огурец! Потенциальной нанимательнице стоило кое-что узнать, чтобы продолжать конструктивные переговоры.

– От супа из вашей местной приправы-травы у меня было видение, какие раньше случались только после магических обрядов. Истинность прежних проверена опытом. Одно из видений, произошедших от травы, уже помогло избежать беды, – вздохнула я и потом описала красочный эпизод со стулом как средством казни. – Если у вас трон один-разъединый, то его явно используют не по назначению, а если их два, то сотворить из аналога трона в нарушение договора электрический стул… Ну-у, я не знаю, что хуже.

– Все скверно, – впала в мрачную меланхолию артефактчица, даже не поставившая под сомнение правдивость моих глюков и почему-то не переспросившая про электричество. Взяла и поверила разом. – Если на истинный трон воссядет самозванец, чья кровь не скрепляет Изначальный Договор, то таковой, как ты описала, и будет его скорбная кончина. Но использовать трон-поручитель как орудие казни – великий грех! Такое преступление не очистить обычным повторением клятвы истинного владыки. Его кровь, чтобы смыть скверну, должна будет покрыть все части трона, которых касались недостойные.

– Боюсь, после такого масштабного кровопускания одним носителем королевской крови станет меньше, – хмыкнула я, прикидывая, сколько нужно бесценной влаги, чтобы целиком измазать громадину из моего видения. А мазать придется целиком – чтобы наверняка. Ведь гарантии, что ни одна капля не соответствующей ГОСТу крови не попала туда, куда не надо, нет! Она ж исчезает, ее же не видно! И вообще, даже если наколдовать какую-то схемку распределения пятен осквернения, то как мазать правильную кровь? Так и видела себя с кисточкой и баночкой с кровью «мейд ин королевский наследник», ползающую вокруг трона и сосредоточенно производящую малярные работы с вампирским душком.

– Коли так, обновление должно произойти через Первородную Клятву на жернове. Она очистит замаранную святыню. Но обар, кабор и трон – ритуальные символы – должны непременно признать владыку, – изменила ключевые условия задачки, впрочем не сделав ее существенно более простой, Фегора. – Разумеется, осквернение трона следует пресечь, дабы еще сильнее не расшатывать баланс энергии на Артаксаре.

– Трон убивает неугодного? – уточнил Киз.

– Он проверяет потомка на пригодность в качестве носителя Клятвы и Договора. Сила того, кто не способен, перетирается жерновами вместе с плотью, – строго ответила артефактчица.

– Тогда почему это расшатывает баланс? – вставил вопрос Гиз. – Трон убивает, но сила достается накопителю – камню жернова, может, только это поддерживает пока ваш Договор и дает энергию, которую недополучает Артаксар из-за слабости короля.

– Сила? Помои! Они марают и искажают течение истинных потоков мира, – почти выплюнула слова Фегора, ее рука дернулась, и ровный столбик монеток накренился, рассыпался, зазвенел по столешнице. Фаль не утерпел, кинулся ловить их и собирать.

Я же дернулась куда сильнее, чем конечность одинокой колдуньи, потому что в голове шарики то ли зашли за ролики, то ли, напротив, щелкнули и встали на место. Я сообразила, что значило мое последнее, третье, видение. Тягучая янтарная мощь огромного камня, темные, все множащиеся вкрапления в него и снующие вокруг мурашами люди. Жернов! Я видела жернов – он сам по себе был величайшим артефактом, способным впитывать, хранить и отдавать магию Артаксару. Трон – аллегорическое воплощение второго жернова – передавал ему нечистую, неправильную энергию, чем разрушал реликвию, а люди… маги ничего не замечали, продолжая эксплуатировать силу камней. Им, слепцам, оставалось только удивляться, почему слабеет магия и так быстро истощается «заряд» артефакта, высвобождаемый знаками-символами.

Я видела эту грязь, помои, как их назвала Фегора, и не слишком верила, что кровь истинного потомка королей Артаксара, даже законного короля, сможет остановить или повернуть вспять процесс. Но, с другой стороны, если не сделать ничего, очень скоро мир вовсе лишится магии, и это будет не просто конец волшебства (жили без него, проживем и ныне), это будет конец мира. Потому что, что бы ни учинил при посредничестве или попустительстве богов первый владыка Артаксара, какими бы узами ни связал себя и землю, теперь истощение магической силы неизбежно приводило к страшному концу страны. Серое ничто… Брр! Мне хватило одного раза, чтобы насмотреться. И сбежать, перевесив проблему на чужие плечи: сами натворили, пусть сами и разбираются, а не сумеют, пусть загибаются – я же не могу. Это будет неправильно, преступно, жестоко и трусливо. Так нельзя! Не знаю уж, какие доводы придумала Фегора, не пожелавшая вмешиваться в процессы напрямую, и даже знать не хочу. У меня все равно не получится успокоить совесть и отвернуться.

Я вздохнула, оторвала взгляд от столешницы со столбиками и сказала:

– Попробую.

Гиз, кажется, поперхнулся. Киз втянул в себя воздух. Один Фаль, благослови его бог за такие веру и верность, радостно заулыбался, подлетел и чмокнул меня в щеку.

– Я не знаю, получится ли, но попробую. Вот проводим Киза в столицу, все равно по дороге, и попробую. Только дай карту, покажи, где искать второй жернов, и объясни, как туда добраться. Нет, не мне, я географическая кретинка, Гизу. А если у тебя вдруг где-то затерялся план королевского замка, будем признательны.

Брат моего киллера молча подошел к столу, открыл сумку и принялся складывать в нее монеты. Он не стал спорить… Не понимаю, почему, но не стал.

– Спасибо, – сухо, если бы не дрогнувший голос, шепнула артефактчица. – Я найду вам карты.

– Уже поздно, продолжим обсуждение деталей нашей экспедиции завтра? А то как бы сейчас, засыпая на ходу, не спланировать маршрут прямиком к черту на кулички вместо столицы, – предложила я, когда третий по счету зевок едва не порвал рот, и скрыть сие безобразие не имелось никакой возможности. Организму было совершенно наплевать на вопросы жизни и смерти мира, он банально хотел принять горизонтальное положение. Тем более что главный выбор все равно уже сделали, и волнение, сопровождавшее сей эпохальный акт, схлынуло, оставив усталость.

– Отдыхайте. Я подумаю, как сократить дорогу, – согласилась Фегора, рассматривая меня с малой толикой сочувствия и с куда большей порцией удивления.

Фаль вдруг сорвался с места и ветерком пронесся к двери в ученическую спальню. Прямо перед своркой на миг затормозил, дверь сама собой, а вернее уж, магией сильфов отворилась, пропуская малютку, и тут же бесшумно вернулась на место.

– Ты согласилась. Почему? Вижу, деньги для тебя не имеют значения, – неожиданно спросила артефактчица.

– Ну почему же, деньги важны, – пожала я плечами. – Золотому тельцу не поклоняюсь, но прекрасно понимаю – товарно-денежных отношений мое личное равнодушие к деньгам не изменит и экономику не перевернет. А согласилась… Разные жизненные позиции, наверное. Ты можешь сказать, что не имеешь права вмешаться и смотреть, чем все обернется, а я не могу. Если есть хоть малейший шанс изменить ситуацию, попробую. Земля не должна страдать из-за того, что боги или люди не предусмотрели форс-мажорных обстоятельств при юридическом оформлении древней сделки.

– Ты говоришь, как сл…

– А она подслушивала! – задорный, отчасти возмущенный, отчасти заинтригованный голосок Фаля прервал наши философские рассуждалки, не оставив шанса услышать, что именно пожелала сказать Фегора. – Сделала какую-то штучку из камушка, держала у уха и подслушивала!!!

– А почему в прошедшем времени? – поинтересовалась я.

– Я рассердился и обсыпал ее пыльцой, – похвастался сильф.

– И теперь она чихает? – сыронизировал Киз.

– Нет, спит, – отрезал малютка.

– Вечным сном? – надеюсь, не серьезно предположил мой добрый и любимый киллер.

– Сильфья дремота, – гордо поделился Фаль секретом одного сотворенного безобразия, которое положило конец другому.

Опустился мне на плечо и, приосанившись, самодовольно добавил:

– Никто не снимет сильфьей дремы, кроме сильфа!

– А ты в здешнем периметре единственный и неповторимый представитель своей расы, – подтвердила я. – Однако что там с девочкой?

– Слухач, – покачала головой Фегора, подойдя к двери и вытащив из-за ножки стоящего близ дверей табурета мелкий камешек с микроскопическим значком на боку.

Ха, не перевелись еще левши на Артаксаре! Ай да девица, когда ж она все провернуть успела? До того, как ее спать в приказном порядке отправили, или когда у дверей за подглядом заловили? Подкинула незаметно и разыграла нас как по нотам. Я тихонько хихикнула в кулак.

– Изобретательная у тебя ученица, – констатировал Киз.

– Если не погибнет, экспериментируя, талантливая артефактчица выйдет, – согласилась Фегора и даже чуть заметно улыбнулась, а потом сунула камешек в карман платья и объявила:

– Благой ночи, служительница, спутники!

Торжествующе полюбовалась на мою возмущенную физиономию и, не дожидаясь достойной отповеди (когда очень сердишься, слова не сразу в голову приходят, вернее, приходят такие, какие в приличном обществе говорить не рекомендуется), степенно удалилась в сторону той двери, которая, как я уяснила, вела в приватную часть дома.

– Прежде чем ляжем, – пресек мою попытку выползти из-за стола Киз, – ты должна знать.

– А? – Я безнадежно приготовилась к очередному шедевру риторического искусства из серии «магева – ты дура». Вот ведь неуемный, и потенциальные премиальные эту песню не задушат, не убьют!

– Платье Фегоры, – почему-то вопреки всем логическим ожиданиям заговорил об очень странном предмете киллер…

– А что с ним не так? – машинально удивилась я, припоминая вполне себе заурядный в местном стиле фасон. Когда это наш повар успел переквалифицироваться в модельера? Или он вообще человек-оркестр? То есть кладезь нереализованных на стезе профессионального убийцы талантов бытового назначения?

– Она повесила его сушить во дворе. На юбке налипло несколько серых и черных волосков. Зверей домашних в доме не держат, я спрашивал у девчонки, – доложил Киз. – И меховой одежды у Фегоры нет.

– Серых и черных, как тот кот? – разом напружинился Гиз, и почему-то даже ладонь легла туда, где у него хранилось кое-что из боевого арсенала.

– В цель, – согласился наблюдательный братец. – Я почти уверен, это не совпадение.

– Непростая у менялы знакомая, – медленно промолвила я. – О служителях знает, с разумными котами общается…

– Что делать будем, Оса? – уточнил расстановку сил мой киллер.

– Мыться и спать, – предложила я самый оптимальный вариант и удивилась негодующим позам телохранителей. – Чего вы? Не думаю, что она заплатила нам тысячу тронов только для того, чтобы усыпить бдительность и ночью убить. Кем бы на самом деле ни была эта женщина, она нас приютила и наняла для работы, которую по каким-то причинам не способна сделать сама! Поэтому я собираюсь спать, а не терзаться маниакальными подозрениями. И вообще, у меня для этой ответственной работы есть целых, – я загнула на руке пальцы, продемонстрировав наглядную процедуру счета, – два телохранителя. Все остальное выясним завтра.

Киз что-то мысленно прикинул, помолчал и кивнул, соглашаясь. Развернулся:

– Мойтесь, я прогуляюсь.

Значит, все равно решил все сделать по-своему. Не доверяй, перепроверяй, что шевелится – стреляй и обследуй каждый камешек во избежание неожиданностей. Или… в голову пришла неожиданная мысль, что это он решил дать нам с Гизом возможность побыть наедине, да еще ни одной отравленной стрелки – ехидных комментариев – не отпустил. Если верна последняя версия, утром надо передвигаться по лесу с предельной бдительностью, чтобы не напороться на кладбище передохших от изумления экзотических зверюшек. Да, знаю, шутка старая, но мозг, едва не умерший нынче заодно со всем отравленным ядом телом, на другую оказался не способен.

Отказываться, возражать или устраивать поединки за право провести разведку на местности мы с Гизом не стали. Фаль с нами купаться не полетел, предпочел всем водным процедурам уютное гнездышко из меха на свободной кровати.

Вымощенная плоскими камешками тропинка – и в дождь ходить можно, не опасаясь утонуть в лужах – вела к мыльне за домом. Данный экземпляр артаксарской бани был устроен по тому же принципу, что и на перевалочном пункте лесной дороги артефактчиков.

Всей разницы – чуть похрустывающие, приятные голым ногам половички из какой-то ничуть не влажной, несмотря на постоянное нахождение в мыльне, травы. Камешки-нагреватели быстро справились со своей задачей, а мыла, как брускового, так и жидкого в горшочках, у Фегоры имелось несколько разновидностей. После случая с покрасившимся братом Гиз поосторожничал и взял себе точно такое же мыло по запаху и консистенции, как на постоялом дворе Кейра.

Мыться вдвоем совсем не то же самое, что в одиночку, и не только потому, что тебе потрут спинку и другие труднодоступные места, где хоть и не растет зубов, но грязь скапливается с катастрофической скоростью (кстати, ненавижу пот, рожденный болезнью – если его не смыть сразу, он буквально притягивает к себе всякую бяку и потом отскребается от тела с неимоверным трудом).

Нет, мыться вдвоем куда приятнее совсем по другим причинам. Взгляд, вздох, касание, даже просто касание рук любимого человека, его забота и ласка… Пусть всего несколько минут, но наедине, это волшебство куда более могущественное, чем все руны и сильфы. И не нужно роскошного ложа, простой коврик из травы и кучка относительно чистых вещей под головой, и его глаза, в которых неизбывная нежность и горячий огонь страсти.

Мы едва не потеряли друг друга сегодня, наверное, потому было в любви столько порывистой ненасытной жажды и остроты, будто встречались впервые после долгой разлуки. И нежность…

Опустившись на коврики рядом, Гиз крепко-крепко прижал меня к себе и шепнул в волосы:

– Я люблю тебя, Ксения.

– Я люблю тебя, Гиз, – ответила я быстрее, чем стукнуло сердце, и улыбнулась тому, как просто, легко и естественно сказались эти слова. Я дышу, я живу, я люблю…

Ни с кем другим раньше у меня так не получалось. Почему? Думаю, потому, что настоящим взаимным (даже если я обманывалась, считая его таким) то чувство не было. Чего-то чуть-чуть не хватило с моей стороны, что-то утаил, оставил для той дивной девы из леса – сладкой мечты прошлого – Лакс… Впрочем, теперь уже не важно, куда нужнее и важнее пальцы, запутавшиеся в темных волосах Гиза, и его губы, накрывающие мои, и сердца, бьющиеся в унисон, словно нам дано одно на двоих сердце.