Текст книги "Работа для рыжих"

Народец в зале побелел и затрясся так, будто на них подуло из холодильника с функцией фроузен. И пялились они за мою спину. Я обернулась. Ага, к экранам, транслирующим хронику восседания и ее последствия, прибавилась еще одна картинка, изображающая того самого гостя в импозантном плаще. Незваного господина, неизменно входящего в свой час в любой дом. Вызвать для дачи свидетельских показаний этого никто попросить не осмелился.

Пока мы обсуждали такую замечательную возможность, в дверь зала робко поскреблись, и вошедший доктор доложил:

– Благородные коры, с прискорбием сообщаю о том, что государь наш Алларий скончался.

Ага, стало быть, или заплатили ему мало, или заплатили только за то, чтобы информацию об умирании короля он приберег до непосредственной кончины Аллария.

Итак, пусть земля… Э-э, нет, наверное, старое выражение про аномально-пуховую мягкость чернозема все-таки неприменимо к здешним реалиям. Сама же видела, тело пустое, и комфорт ему теперь до фени, а душу аккуратно изъяли. Что с ней будет дальше, уже заботы молчаливого джентльмена в темном и иных ответственных товарищей. Поэтому желать ушедшему, по крайней мере на Артаксаре, следует чего-то другого. По мне, так чтобы никто и никогда больше не сделал из Аллария болванчика для игр. Но вполне возможно, сам покойный захотел бы себе другого, а потому я лучше промолчу, даже мысленно. Моих решений и пожеланий по данному вопросу никто не спрашивал. И на том спасибо! Я с живыми-то через раз разобраться могу, куда уж с покойниками.

Принесший громкую весть доктор перед тем как смыться из помещения (от властей предержащих да от греха подальше), еще поразглагольствовал о долгой и продолжительной болезни, о самоотверженной борьбе целителей за жизнь пациента. Впрочем, весь его цветистый медицинский спич, если обратиться к краткости, сестре таланта, сводился к одному слову: «отмучился», а светила медицины ни в чем не виноваты.

– Вернемся к актуальному вопросу подбора кандидатов на престол? – доброжелательно предложила я обществу.

Общество возмущенно вызверилось. Ляпнуть-то прямо в глаза ничего не ляпнуло, наверное, картинка с антропоморфным воплощением Смерти за спиной играла роль огнетушителя, но выглядели грайолы весьма и весьма недовольно.

Седой вежливо процедил:

– Кори Оксана Рой, прозываемая Осой, сейчас время не для бесед, а для скорби по ушедшему властелину, чьими подданными мы являлись…

Вот ведь лицемеры! Нет, noblesse вне всякого сомнения oblige[4]4
  Noblesse oblige – положение обязывает (лат.).


[Закрыть] и так далее, но не до грани же идиотической! Я посочувствовала бы им и постаралась объяснить все как можно более тактично, если бы хоть один из этой грайолистой толпы хоть на йоту жалел покойника. Но нет, даже вещавший о приличиях Седой об Алларии не думал. Эти люди, не считая горстки банально помешанных на традициях как таковых, натурально тянули время, выторговывали паузу, продумывая варианты рокировки, союзы, выгоды и убытки. Я слегка озверела! Только террор спасет родину! Сами напросились, получите и распишитесь! Подбавив в голос холода, я перебила:

– О, да! Если вы желаете похоронить и страну заодно с Алларием, которому до скорби подданных, как искренней, – сомнения касательно наличия таковой в моем взгляде можно было фасовать на продажу мешками из-под картошки, – так и фальшивой, уже нет никакого дела, не стану мешать. Итак, прежде чем я буду информировать Гара Справедливого о состоянии дел, подтверждаете ли вы, что таково ваше общее решение, Собрание Грайолов?

– Похоронить страну? Не соблаговолите ли пояснить слова свои, благородная кори, чем отмеренные дни скорби по ушедшему монарху способны повредить Артаксару? – из голоса Седого надменное неодобрение испарилось росой под солнцем, теперь он излучал подчеркнутую осторожность. Дядя начал обращаться со мной как с гранатой, у которой выдернули чеку, а подальше кинуть забыли.

– Соблаговолю, – спокойно согласилась я. – Нашими совместными усилиями восстановлены лишь ары, являющиеся залогом и свидетельством Изначального Договора, заключенного первым из владык Артаксара с землей при посредничестве божественного вмешательства. Но основная задача остается неисполненной. Пока не обновлены присягой нового короля растрескавшиеся жернова магии, являющиеся фундаментом силы, благополучие страны держится на честном слове. Впрочем, думаю, метафизика тут никого не увлекает. Скажу проще, в любой момент времени все артефакты, вся магия Артаксара может исчезнуть безвозвратно, без шанса на воскрешение. Ваша страна станет самой обычной, такой, как соседние. И какая цепочка катастроф воспоследует за сим знаковым событием, я предсказать не берусь.

«Точнее, не берусь, если капилы не нажрусь, а лопать эту траву я больше и под дулом пистолета не стану. Таких кошмарных видений у меня в жизни не было!» – добавила я мысленный комментарий и продолжила толкать вдохновенную концовочку:

– Лишь новый законный владыка Артаксара, блюститель Изначального Договора, сможет восстановить жернова магии, и чем скорее он это сделает, тем лучше. Итак, благородное Собрание Грайолов предпочтет обсудить цвет похоронных нарядов, очередность речей и порядок следования за гробом или все-таки займется спасением собственно государства, с которым, полагаю, связано и ваше личное благополучие?

– Жестко, – одними губами оценил Гиз мою «проникновенную» речь, однако тон моего киллера был одобрительным. Сам-то он, полагаю, применил бы меры пожестче слов.

«А теперь они еще и доказательства будут требовать», – устало подумала я, но никто даже не заикнулся. В стане грайолов царила звенящая тишина. С чего бы это?

Фаль восхищенно застрекотал, уставившись не на меня любимую, а за спину. Это уже становилось традицией. Что там народу кажут такое, вызывающее массовое онемение вкупе с остекленением? Не Медузу же Горгоновну? Я скосила взгляд. Ага, теперь вдохновляющая картинка со Смертью сменилась изображением жернова магии – потускневшего, испещренного черными прожилками, потрескавшегося и держащегося не то что на честном слове, а лишь каким-то божественным чудом вселенского «авось». В центре гигантского камня едва угадывались контуры какого-то знака.

Вроде ничего особенного, картинка как картинка. Но каждый из дворян за века скрещивания ветвистых родословных заполучил в вены несколько капель королевской крови. И этой толики по закону великого западло оказалось достаточно для понимания и прочувствования того, что именно красовалось на заднем плане, за ораторствующей и бросающейся угрозами девицей. Каждый из благородных зарвавшихся интриганов теперь глядел на символ неизбежной катастрофы. Каждый понимал: если камень распадется на куски – магии Артаксара конец. Конец полный, безоговорочный, окончательный, с большой буквы «П» и завершением в виде буквы «Ц».

– А посему, понимая, что народ проникся, читай, испугался, настолько, чтобы склониться к конструктивному диалогу, вновь предлагаю вернуться к проблеме выбора достойного короля как единственному шансу на выживание Артаксара. Поддерживаю предложение Собрания Грайолов об обращении к мудрости предков. Кор Шеллай, возможно ли почерпнуть какие-то сведения о процедуре выбора правителя и наборе необходимых качеств?

Удачно все-таки лорды про старика вспомнили. Если бы не они, мне бы самой пришлось. Ведь если и существовал конкретный ответ по артефской технологии монархоизбрания, никто, кроме хранителя Изначального Договора, не смог бы его отыскать.

Старый архивариус, терпеливо ожидавший возможности поделиться накопленными статистическими данными, вышел вперед и, перебирая многочисленные печати и ключики у себя на поясе, отчего слова сопровождались тихим постукиванием и позваниванием, заговорил:

– Ни в одном из дошедших до нас источников, хранимых в замковых архивах, нет четкого описания ритуала вступления претендента в наследство. Нет и магического ритуала признания наследника истинным королем символами Изначального Договора. Точно известно лишь то, что в ритуале избрания были задействованы все три артефакта: обар, кабор и трон. В одной старинной ветхой рукописи, датированной временем правления Киаллера Второго, прозванного Плодородным, есть упоминание об Испытании, что прошли трое сыновей короля. Наследником избрали среднего из детей – Шоллея, прозванного впоследствии Тихим. Отвергнуты были отличавшийся красотой младший сын – Ламоник и славный воинской удалью старший из потомков – Гиаддар.

– Очень информативно, – втихую сыронизировал Гиз, но наш источник из архивных подземелий на этом не остановился.

– Рукопись «Об отвержении двоих» повествует не только об официальном провозглашении Шоллея наследником. Есть упоминание об отсохшей руке Ламоника и страшном ожоге на длани Гиаддара. Удивительным образом сии повреждения совпали с возглашением. Также в старых летописях встречал я упоминания о родичах королевских, страдающих сухотой дланей… Потому, благородные коры, думается мне, при испытании королей потребно руку приложить к одному из священных аров в непременном присутствии прочих. Но к которому и как – это мне неведомо!

Шеллай закончил небольшую речь и поклонился собранию, переваривающему ценную инфу. Я тоже зашевелила извилинами, от попыток направить благородных грайолов по нужному пути чуть не сплавившимися за последние полчаса в единый ком, как изоляция под напряжением. Нет, наверное, пасти коров легче! Рогатые понятливее и чужды подковерных интриг.

Итак, что мы имеем по версии летописи? Опознание достойного проходило через отпечатки пальцев. А чего же тогда делало прикладывание зада к королевскому трону, которое Киз изобразил сегодня? Активировало экстренный режим коронации? Н-да, ну ладно, вопрос о менее кардинальном способе взятия пробы начинает проясняться. Хотя просветления на лицах знатного собрания не замечается.

Во-первых, неясно, куда следует совать руку, чтобы сыграть в рулетку на королевское бремя, во-вторых, красочные выдержки-цитаты из летописей по поводу покалеченных конечностей оптимизма не прибавляют. Вероятные кандидаты опасались, бросали осторожные взгляды на трон, на собратьев по ситуации и думали так, что мне казалось, слышался скрип извилин. У мужчин сейчас не мозги были, а просто палата мер и весов: рискнуть и, может быть, выиграть или уступить конкурентам и посмотреть, как они пролетят. Это если пролетят, а если нет?

Но мне утешать благородное (хотя бы по формальному признаку наличия родословной и титулов) собрание было банально некогда. Время поджимало! Нет, хуже, оно жало, как пинетки нимфетки, накрученные на ногу Коле Валуеву. Отчего я так решила? Да тот камень-жернов в моем первом видении таким треснутым не был. Да, истощенный, оскверненный, потрескавшийся, но не дышащий на ладан, готовый в любую секунду превратиться в груду бесполезных кусков совершенно немагического щебня. Развалится жернов, прервется вся цепочка преобразования силы Артаксара.

– Итак, благородные коры, у нас есть все три подлинных ара – это плюс. Но вечности в запасе, чтобы решить без спешки, как должно проходить испытание, и выбрать достойных кандидатов – нет, это минус. Потому, пока значение единственного плюса не перешло в тщетное ничто, предлагаю поспешить! Нежелающие участвовать в деле экстренного спасения отчизны могут покинуть зал, никого насильно не удерживаю.

Я замолчала, зал, негромко, как улей с дремлющими пчелками, гудящий в фоновом режиме в качестве аккомпанемента моим словам, резко замолчал в ответ.

Глава 26
Разговор тет-а-тет, или Служительница и Силы

Дверьми никто хлопать не стал, а полненький дворянин, тот, что предлагал позвать Шеллая, глухо заметил:

– Что уж на дыбы вставать необъезженными конями. Коль поверить речам с видениями, благородная кори, беда Артаксару грозит нешуточная. Тварью распоследнею быть надобно, чтобы в час такой великой нужды бежать прочь. А не верить хотел бы, да не могу, не пускает сердце. Не магия то, у меня ки-ар есть, от власти слов чужих охраняющий, значит, в самом деле устами твоими Гар глаголет иль Силы.

– Доказать бы то надлежит, – упрямо буркнул брызгун из той троицы, за которой мы шли по пятам.

– Паспорт, биографию в двух экземплярах, полис медицинский не предъявить? А явления Сил Равновесия в разрезе «явитесь, о великие, как свет истины пред неверящими!» не организовать для подтверждения полномочий? Нет? – с ледяным ехидством уточнила я.

И прежде, чем кто-то возразил или начал извиняться, всюду и из ниоткуда прозвучал величественный вопрос. (Радостное изумление и ликующее подпрыгивание между строчек было спрятано плоховато, но, если не знать, где искать, сразу не заметно!):

– О служительница, взывала ль ты к нам?

Вместе с вопросом помещение, где нынче какой только ленивый безумный дизайнер ни порезвился, пошло на новый виток модернизации. Участок многострадального зала, на котором обосновалась я со товарищи, залил свет. Не слепящий, прожекторно-яркий, не нежно-золотой, умиротворяющий и торжественный одновременно, как из окошек-витражей. Нет, этот свет был другой. Подобрать эпитет для описания вот так, с разгону, я не смогла. Просто при его появлении все пространство разделилось на «свет» и «не свет», и ни то ни другое не было плохо, и все было правильно и все пребывало в равновесии. На душе почему-то стало тепло. Одновременно я пыталась подавить смех: «Вот ведь, вывернулись, ухитрились использовать мою обмолвку, чтобы явиться».

Но злости или досады на незваных гостей я в душе не находила. Почему-то после откровенной беседы с Фегорой сердиться на Силы уже не могла. Переросла детскую обиду? Да и в поведении Сил больше не чувствовалось скрытой паники и маниакального стремления схватить меня и спрятать куда подальше, обернув слоем ватки поплотнее, и никуда не пущать. Может, в чем-то выросли и они, если понятие роста применимо к тем, у кого нет, не было и никогда не будет тела. С другой стороны, взросление – качество, присущее не только телу, но и разуму. Опыт меняет. Возможно, что-то из пережитого в последнее время дало повод измениться Силам, и теперь мы сможем сотрудничать без помощи рычага шантажа.

Ладно, подумаю об этом чуть позже. А пока все-таки надо пообщаться, и весь мир, в частности, Собрание Грайолов, пускай чуток подождет.

– В общем-то все, зачем я могла бы вас вызвать, о Силы, вы уже исполнили, – улыбнулась я. Хамить, объявляя, что никого я не звала и кое-кто ослышался, не стала. Уж больно они радовались. Так опустить – все равно что вырвать изо рта у ребенка конфетку.

– Разве? – наивно переспросили они.

– У меня тут подтверждения полномочий попросили, – наябедничала я без всякого стеснения и многозначительно кивнула в сторону дворян, как раз в направлении самого недоверчивого. Впервые видела, как человек пытается исчезнуть, не используя ни грана магии, не заворачиваясь в руну дагаз и не употребляя какого-нибудь зелья невидимости. Что удивительно, у него почти получилось, наверное, сработало пресловутое правило «если очень захотеть, можно все преодолеть».

А Силы продолжили торжественным тоном конферансье на концерте к особо пафосной дате:

– Верно выбран тобой, служительница, миг явления в мир с нашего благословения и волею нашей деянья твои вершатся. В пору любую, коль помощь потребна, вольна призвать ты нас!

– Спасибо, в принципе мы пока справляемся, но думаю, чуть позже силовая поддержка не повредит, – честно поблагодарила я тех, кто желал блага, и не их вина, если мы по-разному понимали само это абстрактное понятие, изрядно попортившее крови человечеству. Не мы первые, не мы последние. Мало ли поломано копий на полях войны за всеобщее благоденствие? Но я от всей души понадеялась: теперь-то мы с Силами способны прийти к консенсусу!

Вслед за моими словами я ощутила радость незримых собеседников, что-то вроде смущения и опасение… э-э, нет, не подвести, скорей не оправдать ожиданий. Кажется, Силы, как и мой дражайший приятель Гарнаг, из-за нарушения баланса магии Артаксара были несколько урезаны в правах. И очень опасались, что сей факт будет воспринят мной негативно, а ведь отношения только-только начали налаживаться. Но и объясняться при всем честном, не очень и совсем не честном народе Силы тоже не спешили, не желали потерять лицо. Ладно, мне на имидж плевать, да и «Спрайта» я не люблю, если только в качестве очищающего от накипи средства, так что.

– Можно ли каким-то образом обеспечить дополнительный приток энергии в случае экстренной необходимости? – уточнила я характер запроса и покаялась: – Очень не хотелось бы снова падать в обморок по пустякам из-за перерасхода личного резерва.

– О служительница, сие трудом непомерным не станет, если…

Явное облегчение – ничего непоправимо-запредельного не попросили – мешалось с легкой опаской: а вдруг они сейчас чего такого скажут, что я вызверюсь, и конфликт начнет набирать обороты. Ей-богу, мне стало слегка стыдно. Неужто я этих бедняг так запугала? И вообще, я белая и пушистая. А если побуквоедствовать с закосом на детализацию, шатенистая и растрепанная. Подземелья, чай, не модельные салоны, укладку никто не сделает. Словом, ни на кого бросаться не намерена. Я не буйная, вот даже Киза до сих пор не покусала, хотя и стоило бы кое за что, но теперь даже его не буду, он мне все-таки жизнь спас и через такую мясорубку прошел.

– Если? – подтолкнула я замешкавшихся собеседников.

– Если примешь ты знак нашей печати. Через него волей своею в любой миг силу призвать способность обретешь, не цепи, не путы то, но маяк, который зажечь можно в час нужды, – выпалили единым махом Силы и замерли так, что, если бы не светотени, я бы решила, что нет их больше во времени и пространстве.

Вот теперь ясно, отчего они так перепугались. Предложи они мне такое чуть раньше, до той памятной встречи в домике артефактчицы и задушевной беседы с мудрой женщиной, я могла бы и вспылить. Устроила бы тут разбор полетов и разбрызгивание яда в стиле «королевская кобра отдыхает», а теперь спокойно принимаю. Силы врать не умеют, так мне рассказывали, да и сама чувствую, правильно говорили. Значит, действительно хотят обеспечить помощью и страховкой, а не кандалы навесить или поводок нацепить, чтобы, как собачку непослушную, в любой момент дернуть.

– Согласна, – коротко оповестила я Силы о добровольном выборе.

И всплеск их радости плеснул светлыми брызгами ликования. Следом, почти сразу, я ощутила нарастающее тепло в центре правой ладони. Нет, не жжение, именно тепло, живое и ласковое. Оно походило на маленькое солнышко, поселившееся на руке, цыпленка, росток и детскую шарик-игрушку одновременно. Мне в детстве таких не досталось, а вот в отрочестве подарили как сувенир. Наверняка видели – сфера с заснеженным домиком внутри. Встряхнешь, и снег медленно-медленно падает в шарике, окошки крохотного домика гостеприимно горят, и кажется, именно там тебя всегда ждут.

Словом, я приняла дар Сил и сказала «спасибо», ощутила, как колыхнулась их ответная радость, родственная моей, и наша… не связь, но нить взаимопонимания стала крепче.

«Интересно, они так вовремя откликнулись, потому что подглядывали тайком, или пришли, услышав зов, как делают боги?» – мелькнула в сознании отчетливая мысль.

«Не подглядывали, присматривали издалека», – уточнили Силы и опять насторожились, опасаясь конфликта.

– Вы читаете мысли? – в свою очередь насторожилась и я. Какими бы замечательными эти создания ни были, а личная неприкосновенность – это святое право!

– Только те, что адресованы нам, Служительница.

Поспешное заверение Сил принесло успокоение. Если в личную сферу не лезут, так даже общаться удобнее. А еще в этот миг отчетливо поняла, что отныне и навсегда, пока живу и дышу, я – не просто «служительница», а Служительница именно с заглавной буквы. Это и суть, и титул, и миссия – три в одном, в одном очень важном для Сил и для меня самой. Следующий вопрос я уже намеренно задала мысленно, заодно проверяя надежность линии связи.

«Да? И когда меня пчела укусила, тоже приглядывали, тогда как же вы удержались, чтобы не вмешаться?»

«Мы надеялись, что ты спасешься, – признались Силы и после промедления добавили: – А еще попросили Силы Жизни воскресить нашу Служительницу, если случится беда…»

«Перестраховщики», – я улыбнулась, в ответ донеслись смущение и что-то вроде неоформленного в слова оправдания на волне эмоций: «А мы что, мы ничего, и вообще, мы просто на всякий случай…» Однако удивили меня изрядно. Это же надо, так цепляться за кадры, чтобы с того света вытягивать в случае форс-мажора. Подстилание соломки на высшем уровне. То есть мою свободу, согласно договору у Черного озера, не ограничивают, но и на самотек процесс не пускают. Я ведь требовала не вмешиваться в мою жизнь, пока сама не позову, а насчет вмешательства в смерть ничего сказано не было. Любой юрист бесплотных жуликов отмажет.

Странно, но беседа, первая довольно продолжительная беседа с моими загадочными работодателями (и заданиями не нагружают и деньги не платят, а Служительницей зовут) доставила удовольствие. Было ощущение удивительной искренности и заботы в каждом мысленном посыле Сил, и еще после разговора остались необычайная легкость во всем теле и душевный подъем, как после хорошего отдыха и чашечки крепкого кофе в придачу. Неужели они еще и подзарядили меня как аккумулятор от сети?

Ладно, хорошего помаленьку, пожалуй, следует закругляться, пока народ, безмолвствующий и терпеливо ожидающий окончания переговоров на высшем уровне, не начал проявлять признаки нетерпения.

– Наше время – лишь наше, Служительница! – с гордым удовольствием, подпустив в интонации флера таинственности, похвастались Силы.

– Это как?

– Для всех в этом зале минуло лишь несколько мгновений.

– Ценное свойство, – одобрила я методику экспресс-диалога. – Но все равно лучше закругляться. Нам еще с наследственными правами и техникой отбора кандидатов разбираться.

– Потребна ли наша помощь?

– Нет, – почти не раздумывая, отказалась я. – Если люди во всем будут полагаться на богов или Силы, разучатся действовать самостоятельно. Права на ошибку и привилегию познания на опыте отбирать нельзя. Даже если это чревато болезненными травмами. Спасибо, мы уж как-нибудь сами.

– Ты настоящая Служительница, – это заверение коснулось сердца, будто погладило гордостью за себя и ласковым умиротворением.