Текст книги "Иная Богемия"
Автор книги: Юлия Макс
Жанр: Ужасы и Мистика
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
Глава 15
«Пражский трдельник»
«Что произошло в больнице при университете?
Прагу снова потрясли ночные события. Группа неизвестных в масках проникла на территорию инфекционного отделения, в котором лежали больные новым вирусом бешенства. Видео с камер наблюдения показали, что всех до одного больных забрали с собой и увезли в неизвестном направлении. Все произошло быстро, охрана заведения не успела отреагировать, а полицейские прибыли на место преступления через несколько минут после того, как неизвестные покинули здание. Полиция объявила тревогу. Целую ночь не смолкали сирены, думаю, их протяжный вой машин с мигалками вы слышите до сих пор, что означает – преступники на свободе.
Поэтому будьте благоразумны и осторожны. Не гуляйте в одиночестве в общественных местах и следуйте рекомендациям полиции: минимум контактов, максимум домашнего режима.
Надеюсь, виновных найдут, и они будут наказаны, а людей вернут в целости.
Ваш Эл Вода».
Анета
В сумерках когтистая рука с гниющей кожей тянулась к ней, норовя схватить за горло. Энн попятилась, боясь увидеть владельца конечности. Ужас сковал все тело, Кинских подняла голову и посмотрела в глаза, полные крови.
Дергаясь от кошмарного сна, Энн приходила в себя рывками. Приоткрыв сонные глаза, она увидела привычный за последнюю неделю интерьер деревянного шале. Энн накрылась одеялом, пока память услужливо не подбросила ей последние события.
Праздник, бой с Луизой, ощущение, как Маркус сворачивает шею. Кинских резко подскочила на кровати, судорожно ощупала горло, а потом и все тело. На ней была домашняя одежда, только обувь валялась рядом с кроватью.
– Маркус, – хотела заорать она, но вышел только сиплый шепот. Энн закашлялась и попыталась еще раз: – Маркус!
Часто дыша и смаргивая слезы, она вышла на террасу, чувствуя, что он там. Маркус и правда сидел в кресле и смотрел на озеро. Ни слова не говоря, Энн встала перед ним и влепила пощечину, да так, что его голова мотнулась в сторону, а сам он чуть не свалился вместе с креслом на деревянный пол. Шварц выпрямился, смотря на озеро. Кожа на его щеке от удара стала багровой.
Кинских очень хотела наорать, выплеснуть злость и обиду, но вместо этого размахнулась и ударила еще раз. В последнее время едва она начинала доверять малознакомым мужчинам, как ее доверие сразу же предавали.
– Семь, Маркус! У меня осталось семь жизней! Зачем?
Шварц наконец перевел взгляд на Кинских. В нем не было злости, как и не было вины за содеянное.
– Извиняться не буду. Попрошу лишь выслушать.
Энн скрестила руки на груди и промолчала.
– Я забрал одну твою жизнь не просто так. У влколаков их девять, как ты уже знаешь. С первой смертью приходит звериная сущность, со второй – ты можешь контролировать размер зверя.
– Это как? – нахмурилась Энн.
– Ты можешь выглядеть чехословацкой овчаркой или быть похожей на другую породу, а можешь увеличиться в размерах примерно раза в три, чем ты есть при обычном обороте.
– А сказать и объяснить это ты не мог перед тем, как убить?
– Ты бы отказалась, Анета. Я сделал так, как будет лучше для стаи.
– Я не в твоей стае!
– Нет, – подтвердил он, – но, кажется, ты просила нас помочь Богемии? Мы согласны и придем на твой зов, но я должен быть уверен, что в битве ты используешь все преимущества зверя.
– Вы согласны! – воскликнула Энн, и злой костер, полыхавший в ней, немного погасила радость от осознания, что они придут на помощь.
– Утром перед праздником я созвонился с вожаком стаи, живущей в Уистлере, в Канаде. Мы еще не приняли решение, но я хотел дать тебе возможность поговорить с другими оборотнями. Пока ты воскресала, его самолет приземлился в Инсбруке. Лиама Уайта привезли в Пертисау час назад. Я как раз наблюдал, как он купается в озере.
Энн повернулась, всматриваясь в озерную гладь, пока не заметила одинокую фигуру у противоположного берега. Мужчина мощными гребками поплыл в их сторону.
– И еще, – добавил Маркус поднимаясь. – Ты не единственная, кто сегодня воскреснет. После праздника на стаю, которая патрулировала ночью лес, напал ярко-рыжий влколак. Он был совершенно невменяем. Завязалась драка, и ему свернули башку. Парень совсем юный оказался. Лежит сейчас у нашего доктора.
– Парень такой рыжий с веснушками? – уточнила Энн.
– Да.
– Эдгар, – ахнула Энн, прижимая дрожащую руку ко рту.
– Ты его знаешь? Ты его сюда позвала?
– Знаю его. Он умер один раз, только тогда поняла, что он влколак. Я звала его приехать. Прости, что не сказала. Я совсем забыла. Думала, что даже если он не приедет, потому что не поверил моим объяснениям, то я успею вернуться в Прагу и помогу ему с первым оборотом убить низшего.
– Мне жаль. Он умер дважды, а значит, контролировать, как ты, себя не сможет. Будет превращаться лишь ночью и бегать до рассвета.
Энн застыла, плечи ее поникли, а тяжелые серые тучи, нависшие над Ахензее, казалось, вторили ее беспокойству. Кинских нервно прошагала вдоль террасы, потом еще раз.
– Не понимаю, почему он напал, – пробормотала Энн. – Где он сейчас? Мне нужно его увидеть.
– Не знаю, как прошел твой первый оборот, но такое случается. Мы об этом подумаем после, а сейчас нам нужно встретиться с Лиамом, если ты еще хочешь с ним поговорить.
– Дай мне двадцать минут.
Энн быстро приняла душ, расчесала копну влажных локонов и немного подсушила их феном. Надела блузку, приталенные брюки и летние кеды. Чувство вины за то, что силой не потащила Эда с собой, выжигало легкие.
Лиам ждал их на берегу. Сухопарый мужчина лет сорока. Ростом чуть выше Энн. Он стоял, заложив руки за спину. На смуглом лице мерцали изумрудного цвета глаза.
– Лиам, это графиня Анета Кинских из Праги. Анета, перед тобой глава стаи – мистер Лиам Уайт.
Энн спокойно наблюдала за реакцией мужчины. При упоминании фамилии рода Уайт нервно повел плечом, но на лице не отразилось неприязни, когда он протянул руку для приветствия.
– Здравствуйте, Анета.
Энн ответила на рукопожатие и улыбнулась.
– Рада знакомству.
Маркус тихо хмыкнул.
– Что привело вас к влколакам, Анета?
– Маркус, скорее всего, уже обрисовал вам ситуацию.
– Обрисовал, но я хочу услышать от вас.
Энн набрала побольше воздуха и повторила историю, которую рассказала Шварцу при встрече. Пока Кинских говорила, лицо Лиама все больше мрачнело.
– Помешав вейтус и выступив против них, вы заявите о себе в сообществе энсиа, и те кровососы, которые остались на других континентах, побоятся провернуть нечто подобное, – закончила Энн, внимательно следя за реакцией Лиама.
Канадец сжал челюсти и, повернув голову к озеру, все смотрел на водную гладь. Ладони он засунул в брюки и немного ссутулился, словно сказанные Анетой слова придавили его своей тяжестью.
– Мне жаль, но моя стая не будет участвовать, – наконец ответил он, поворачиваясь к Энн.
Кинских молчала, ожидая продолжения, и оно не заставило себя долго ждать.
– Не знаю, графиня, насколько хорошо вы посвящены в тайны влколаков, поэтому скажу, что мои предки прибыли в Канаду из Богемии. Два брата, которых нашла в лесу Элеонора Шварценберг. Их родителей убили Кинских, а детей обнаружила хозяйка Чешского Крумлова, когда охотилась в лесу. Она стала им матерью и защитницей нашего рода. Она же возглавила самую массовую охоту на упырей.
– Значит, легенда отчасти правдива. И волки действительно жили в Крумловском замке?
– Да, однако умерла Элеонора не от рака. Ее укусили. Если кратко, ваши предки натравили низшего. Им мешала графиня, которая запретила охотиться на волков в принадлежащих ей лесах.
Энн прижала руку к груди, выражая сожаление. Ее голос утратил звучность, хотя она старалась не показывать внутренней боли, вызванной рассказом Лиама.
– Мне жаль.
– Согласно оставленным записям, Элеонора умерла от руки своих приемных детей. Она сама попросила их это сделать.
– Я действительно не знала этого. Но зачем вы это мне рассказываете?
– Чтобы объяснить свой отказ. Те два брата оставили один главный запрет, которому мы следуем даже спустя века. Звучит он так: «Никогда и ни при каких обстоятельствах не возвращайтесь в Богемию, ибо опасна она для нас, как опасна сама смерть, и всегда такой будет».
Энн, не веря, покачала головой.
– То есть, вы не поможете, потому что боитесь вернуться в Чешскую Республику?
– Потому что чтим заветы предков.
– Очень хорошо, что я не чту заветов своих предков, – неожиданно для себя самой съязвила Кинских.
– Я понимаю ваши чувства, – спокойно отреагировал Лиам.
– Понимаете? Каждую ночь низшие стучатся в окна к детям, к людям. Просят пустить их. Весь город замер от ужаса. Не говорите мне, что понимаете! Когда вейтус закончат с Богемией, они распространятся по всей земле, как зараза. Если думаете, что сможете избежать встречи с ними, то огорчу вас – она непременно состоится, если мы проиграем!
Энн отступила на шаг, скрещивая руки на груди. Ее губы кривились, а дыхание стало прерывистым. Поднявшийся ветер кидал ей в лицо пряди волос, но Энн не делала попыток убрать их.
– Анета, – попробовал урезонить ее Маркус.
– Не беспокойтесь, я закончила. Последний вопрос, Лиам. Зачем вы приехали, раз не собирались помогать?
Уайт миролюбиво поднял руки. Казалось, его совсем не тронула и не взволновала речь Кинских. Энн даже усомнилась в том, слушал ли он ее или думал о чем-то своем.
– Хотел увидеть вас, Анета. Влколак из рода Кинских – знаменитость среди нас. Хотел убедиться, что Маркус не сошел с ума, рассказывая небылицы.
Тучи из серых стали черными, заволокли небо и съели вершины гор. Мысли Энн были под стать горам: их поглотили переживания за близких и негодование от встречи с двумя вожаками.
– Спасибо, что выслушали. И, Лиам, не все белое – белое, как не все черное – черное. Я знакома с упырями, которые хотят мира для Богемии и остальных стран, поэтому выступают со мной и каждую ночь охотятся на низших и тех, кто придет за ними. Про орден Contra Malum и его главу, я думаю, вы тоже слышали. А теперь, прошу прощения, но вынуждена вас оставить. Меня ждет друг.
Она обернулась к Шварцу, показывая, что закончила. Лиам кивнул, принимая ответ. Энн двинулась вдоль кромки озера, быстро остыв от злости. Она понимала Уайта, сама на его месте отказала бы незнакомке с фамилией известных в истории убийц. Однако от канадца все же помощь последовала: об Элеоноре Шварценберг Анета знала лишь то, что написано историей да горсть жутких легенд, приправленных домыслами.
Энн замедлилась, прикрыв глаза и ища среди светлых точек Эда. Определив направление, она зашагала быстрее, ежась от вечерней прохлады и ветра. Эдгара оставили у местного семейного врача, чей кабинет находился прямо при трехэтажном отеле.
Обогнув две улицы, Энн постучалась. Ей открыл герр Свит, которого она часто видела на тренировках. Его зверь имел серый цвет шкуры с белыми полосами, напоминая больше тигра-альбиноса, чем волка.
– Он еще не очнулся, – сказал доктор, зная, что она хочет спросить.
– Как? Почему?
Энн прошла за мужчиной в палату. Эдгар сливался с белыми стенами и постелью по цвету. Даже веснушки померкли, став бледно-желтыми пятнами на щеках. Кинских приблизилась и взяла его за руку. Сжала теплые пальцы с неровно подстриженными ногтями.
– Он не умер?
– Он просто спит.
– Тогда почему он не просыпается? – Горло Энн сдавило от подступающих слез.
– Мы все разные. Возможно, ему для восстановления требуется больше времени. Ну-ну, не плачьте, Анета. С ним все будет хорошо. Все показатели в норме, я проверил.
– Спасибо, герр Свит.
Энн помялась, прокручивая родовое кольцо на пальце.
– Вас что-то еще беспокоит?
– Я должна уехать, но не могу оставить Эда вот так. Он проснется в незнакомом месте среди незнакомых ему людей. Да и немецкого он не знает. Путешествие на задних сиденьях не ухудшит его состояние, если я заберу его с собой сегодня?
– О! Не переживайте так. Спокойно оставляйте его с нами. Мы поможем ему адаптироваться и проследим, когда он превратится. Нет нужды везти его сейчас. С языком проблем не будет.
– Спасибо. Я посижу с ним недолго, герр Свит.
– Конечно.
Доктор вышел, прикрыв за собой дверь. Кинских осталась с Эдом и с тревожащими ее мыслями о Праге, пока дверь не приоткрылась. В палату вошел Маркус.
– Лиам отправился в хайкинг на гору. Сказал, что любит гулять в непогоду.
Кинских промолчала, всем видом показывая, что ей безразлично, что там любит или не любит канадец. Шварц выразительно посмотрел, как Энн сжимала ладонь Эдгара, и насмешливо спросил:
– Кто для тебя этот мальчик?
– Мой друг.
– Я тоже твой друг?
– Хотела бы я так считать, Маркус, но ты свернул мне шею.
Склонив голову к плечу, он улыбнулся.
– Я и не хочу быть твоим другом, Анета.
Энн выдержала взгляд Шварца, не проявляя эмоций. Сейчас у нее не осталось на это ни сил, ни времени.
– Мне пора. Герр Свит не против, если Эдгар останется пока у вас.
– Пусть остается, я помогу с обращением.
Грустно опущенные уголки губ Маркуса и беспокойство, с которым он смотрел на Энн, не тронули ее.
Маркус провел девушку к дому и стоял в дверях, пока она собирала рюкзак. Пришлось взять еще несколько пакетов того, что она купила здесь за неделю. На кровати лежала та самая кукла, которую вчера она обнаружила у порога. Кинских взяла ее и оглянулась на Шварца, но его лицо больше не выражало ровным счетом ничего, и Кинских это взволновало.
– Спасибо, – искренне поблагодарила она, изогнув губы в легкой улыбке.
– Ты даже не попыталась испробовать разные формы, – пожурил он, снова включив учителя.
– Нет времени. Я потренируюсь уже в Праге.
Энн положила вещи в авто и остановилась возле открытой двери.
– Езжай осторожно, – наконец услышала она. Маркус отмер и, подойдя к ней, обнял, зарывшись лицом ей в волосы и шумно вдыхая. Для Энн Маркус пах разогретыми на солнце сандалом и хвоей, чувствуя его, она словно бы переносилась в лес.
– И не волнуйся, мы приедем на днях. Обещаю!
Она кивнула и сжала его плечи, понимая, что незаметно допустила Маркуса в свой ближний круг. Он слегка отстранился и нежно погладил ее щеку, прикоснулся подушечкой указательного пальца к верхней губе, но поцеловать не осмелился.
– До встречи, – попрощалась Энн и села в машину.
Всю ночную дорогу до Праги она складывала в голове пазл из историй о влколаках и упырях. Если последних создал демон, то, возможно, он знает, как уберечь от них город? Карлу необходимо отыскать демона перекрестка и попросить о новой сделке? Хотя в качестве платы он потребует не только их души, но и не пойми еще чьи и сколько. Кинских размышляла и об Элеоноре, которую превратили в упыря, о влколаках, о Маркусе. О том, что будет, если бои развернутся на улицах города, и люди действительно узнают о кровососах и волках. Что будет потом? Мир не должен узнать об энсиа. Пусть люди живут спокойно, не ведая правды об оживших легендах и о том, в какой опасности сейчас находятся.
Остановившись лишь один раз на заправке, она послала сообщение Вильгельму.
«Я возвращаюсь».
Дядя писал ей несколько раз, но она решила позвонить ему уже по приезде.
Прага встретила Энн пустыми улицами и предрассветными тенями от мигающих фонарей. Возле дома стоял ее помятый «Ягуар» и машина, в которой сидели двое мужчин в черном. Один из них вышел и кивнул ей. Рассмотрев серебристую нашивку на форменной футболке, Энн поняла, что Дэниэль Фауст ждал ее возвращения.
Приняв душ и переодевшись, она забылась тревожным сном, который, как обычно в последнее время, прервала вибрация телефона на прикроватном столике.
– Слушаю, – сонным голосом ответила она, бросая взгляд на часы, стрелки которых указывали на цифру одиннадцать.
– Добрый день, Анета, – прозвучал знакомый голос Дэниэля Фауста.
– Здравствуйте.
– Могу ли я вас пригласить на кофе и ланч?
Она закусила губу и потерла лицо рукой.
– Встреча предполагает присутствие других участников?
– Естественно.
– Куда мне подъехать?
– Кофейня напротив Ольшанского кладбища со стороны парковки.
Кинских тяжело вздохнула, вспомнив, что она там делала с Карлом, и пообещала приехать через час. Подошла к гардеробной, ласково провела пальцем по атласным сарафанам, льняным юбкам, раздумывая, что бы выбрать. Ехать на встречу в летнем платье она не рискнула, зная, что ее могут потащить на кладбище или еще куда похуже, поэтому Энн надела песочные брюки и зеленую шелковую блузку на тонких бретельках. Не удержавшись, обулась в изящные босоножки на тонкой невысокой шпильке, а в машину с собой захватила сумку со сменной одеждой на всякий случай. Подъезжая к месту встречи, Энн увидела Карла, стоявшего у дороги. Ладони вспотели, и она нервно дернула рычаг переключения скоростей, паркуя «Ягуар» возле него.
– Добрый день, Анета.
Карл во всем белом – штаны и рубашка, был до странного похож на святого, сошедшего с икон. На шее висело тонкое ожерелье в виде католических четок, но в этот раз она заметила в вороте кулон-крест и обожженную кожу под ним.
– Здравствуйте, Карл.
Она подняла взгляд выше и столкнулась с внимательными глазами цвета горячего шоколада. Карл протянул руку и осторожно прикоснулся к ее ладони, а затем пожал пальцы. Энн бы отдернуть руку и гневно высказать все, что думает о его словах, сказанных Фаусту, но она лишь смотрела в его глаза, странно успокаиваясь от близости, от прикосновения прохладных пальцев. Заготовленные хлесткие фразы разом стали неважными. Жадно рассматривая лицо Энн, Карл тихо произнес:
– Простите, Анета. Я повел себя недостойно. Я сожалею, что обидел вас. Мне… – он замолчал, будто подбирая правильные слова, – мне все это время не хватало вас.
Энн не понимала, в какой момент Карл стал ей так важен. Возможно, когда закрыл ее собой в подземном коридоре Пражского Града, а быть может, когда помог с первым обращением.
– Мир? – сглотнув сухой ком в горле, спросила она.
– Мир? – озадаченно переспросил Карл.
Энн закатила глаза и дернула уголком губ.
– Так спрашивают, когда хотят помириться и оставить разногласия в прошлом.
– Мир, – поспешно подтвердил Карл, чем вызвал улыбку Кинских.
В кофейне за столиком у окна их ждали Вильгельм и Фауст, очевидно, наблюдавшие за их разговором. Энн поняла это по тому, как мистер Рот старательно прятал ехидную ухмылку, которая то и дело кривила его выразительные губы.
Сделав заказ, они перебрасывались общими вежливыми фразами, обсудили новости об исчезновении укушенных из больницы, которых с точностью в сто процентов забрали подручные вейтус, заметая следы, а после того, как им принесли кофе и десерт, Дэниэль наконец-то спросил:
– Расскажите, где вы были всю неделю, графиня, и есть ли у вас хорошие новости?
Энн оглянулась по сторонам: в это время в кофейне сидела пара человек и слишком далеко, чтобы услышать их разговор.
– Да, новости обнадеживающие. Стая из Австрии встанет на нашу сторону. Они прибудут завтра – послезавтра и включатся в патрулирование ночного города. Дэниэль, если можно, возьмите координирование их группы на себя.
Фауст кивнул и выжидающе посмотрел на Энн. Она продолжила.
Коротко рассказала о том, как нашла дневник в картинках, как разгадала место. На моменте, когда она упомянула о латинской поговорке про сады и лекарство, Энн замолчала, удивившись возникшему напряжению за столом. Кинских поведала и о Маркусе, тренировках и своей второй смерти для обретения новых способностей. Умолчала лишь об Эдгаре и о том, где точно находится поселение влколаков. На всякий случай. Она доверяла им, но не всем в равной степени, поэтому Пертисау должен был остаться нетронутым ни Орденом, ни упырями.
Карл же поделился, чем занимались они: о том же латинском выражении и поиске артефакта, о котором говорил брат Вильгельма. Когда он заговорил об Элеоноре Шварценберг, Энн подалась вперед, жадно слушая.
– Минутку, – она прервала Карла и достала телефон, чтобы позвонить.
– Уже соскучилась? – послышался в трубке голос с ленцой.
Карл как бы невзначай подвинулся ближе к Энн.
– Маркус, нам нужно, чтобы ты попросил Лиама просмотреть записи его предков, которые эмигрировали из Богемии в Канаду. А еще лучше – отсканировать записи и прислать мне на почту. Это буквально вопрос жизни и смерти.
– Ты слишком много просишь, графиня. А взамен что?
От его полунамеков щекам Энн стало жарко, и еще оттого, что, казалось, все присутствующие за столом слышали каждое слово Маркуса, пусть она и убрала громкость до минимума.
– Об этом поговорим, когда вы приедете в город, – отрезала она, пытаясь выйти из дурацкого положения.
– Хорошо, сделаю. Пошли мне мейл сообщением, – прозвучал довольный голос Шварца, и он отключился.
Энн обвела взглядом присутствующих:
– У меня есть недостающая часть истории об Элеоноре и двух спасенных ею влколаках.
После короткого объяснения все согласились, что в документах переселенцев из Богемии должна храниться тайна или хотя бы намек на нее, если только Элеонора действительно ею владела. Решено было подождать информации и встретиться в тройском особняке для чтения. Кинских планировала показаться в университете и решить возникшие ввиду ее долгого отсутствия вопросы. Уже собираясь уходить, она увидела, как Карл подался вперед, рассматривая что-то за оградой кладбища, видневшейся из окна. Мельтешение за забором заметили и остальные.
– Я схожу.
Вильгельм поднялся, за ним Карл, а Фауст остался сидеть, сверля взглядом Кинских.
– Вы не сказали, где находится община влколаков.
– Не сказала, – согласилась Энн, копируя холодную улыбку Дэниэля.
– Не доверяете нам?
– Вопрос выживания влколаков как вида. Я не вправе у них это отнимать.
– Сколько приедет?
– Точное количество не скажу, возможно, около тридцати.
Дэниэль восхищенно цокнул языком и удовлетворенно кивнул.
– Помните, Анета: люди не должны знать о мире энсиа, не должны видеть бойни, волков, кровососов.
– Я понимаю это, как и стая Маркуса Шварца.
Закончив дела в университете и написав заявление на академический отпуск, Энн освободила себя от необходимости притворяться и делать вид, что все в порядке. В резиденцию Ордена она не поехала, получив сообщение от Дэниэля:
«Планы изменились. Встречаемся за час до заката в абсентерии возле Староместской площади. Одевайтесь удобно».
Что-то неясное маячило в мыслях Энн, что-то казалось странным в истории с упырями и оружием против них, но у нее никак не получалось нащупать ту самую нить, которая помогла бы распутать этот моток тайн.
Припарковавшись в нескольких кварталах от места встречи, она мельком взглянула на свое отражение: волосы собраны в аккуратный пучок, на лице минимум косметики, лишь глаза подчеркнуты стрелками. Из одежды Энн выбрала бежевую рубашку и укороченные темные брюки. Перед закатом исторический центр заполняли прохожие, то тут, то там фотографирующиеся на фоне зданий.
Обогнув дом, она вышла на закрытую от посторонних глаз площадку. «Абсентерия», куда позвал ее Фауст, очень долго стояла закрытой, пока кто-то не выкупил помещение и не обновил старое место. Толкнув двери, Энн попала в зал с барной стойкой и столиками вдоль стен. Разнообразие и изобилие всевозможных бутылок на стене за стойкой приковывало внимание. Возле стойки вилась лестница на второй этаж, но вход туда был запрещен, о чем говорила табличка рядом. В баре пахло жженым деревом, костром и луговыми травами.
Не увидев в зале ни бармена, ни гостей, она решила подняться по лестнице. Второй этаж отличался от первого. Роспись на стенах изображала разные перекрестки дорог, и выглядело это весьма стильно. Дорогая мебель из красного дерева и дубовый паркет никак не вязались с обычным баром, стоящим на пересечении улиц.
За ближайшим большим столом уже сидели Карл, Вильгельм и Фауст.
– Анета. – Встал с плетеного дивана Карл.
– Добрый вечер, – ответила она, избегая смотреть ему в глаза, поэтому обратила внимание на расписанный потолок, читая слова на латыни: «Тот, кто выпьет в баре, отдает один день своей жизни демону Роули».
Она отступила на шаг, прижимая руки к горлу.
– Абсентерия, – слова толкались в глотке, но из-за подступающей паники она их еле цедила. – Кому она принадлежит?
Фауст, нахмурившись, рассматривал ее, Вильгельм недоуменно поднял брови, а Карл ответил:
– Роули. Демону Роули.
Энн на трясущихся ногах дошла до кресла и опустилась в него, а затем стиснула подлокотники. За спиной послышались легкие шаги, и кожа на руках у Кинских покрылась мурашками от страха. Она зажмурилась, боясь встретиться взглядом с тем, кто убил Эда в замке Гоуска. А мужчина остановился, Энн слышала это по звуку шагов, замерших возле ее кресла.
– Ну надо же! И волчонок здесь.
Его голос она не забыла. Энн подняла голову и посмотрела в раскосые глаза с кошачьими зрачками, которые принадлежали Роули.
Мужчина был в бордовом костюме-тройке. На шее за ухом темнела татуировка. На пальцах – кольца с черными камнями, которые Энн заметила, когда он поставил на стол бутылку с зеленым напитком и поднос со стаканами.
– Вы! – Она инстинктивно трансформировала горло, издавая волчий рык, который, к слову, не произвел на демона никакого впечатления. Он лукаво сощурился и наклонился к Энн, окутывая ароматом древесного парфюма.
– Как поживает ваш несчастный друг, который осмелился посягнуть на мое?
Энн тяжело задышала, пытаясь не утратить контроль, хотя перед глазами уже упала красная пелена. Она так и сжимала ручки кресла, впиваясь в обивку когтями.
Роули поджал губы и помахал перед ней указательным пальцем.
– Мой бар, мои правила. Здесь, – он обвел рукой пространство помещения, – нейтральная территория. Драки запрещены, если я не разрешу обратного.
– Объясните, что между вами произошло. – Карл поднялся и встал рядом с демоном, обеспокоенно вглядываясь в лицо Энн.
Роули улыбнулся, обнажая белые треугольные клыки. Его дьявольская красота вызывала у Энн тревогу и вынуждала не отрывать от него глаз.
– Мне тоже интересно послушать, – добавил демон.
– Сейчас не место и не время, – процедила она, чувствуя, как страх ушел, оставив лишь злость. – А мне вот интересно послушать, зачем демону один день жизни гостя, который пришел в его бар? – Она демонстративно указала на потолок. – Разве демоны не бессмертны? Для чего собирать дни?
Роули холодно улыбнулся и провел раздвоенным языком по своим губам.
– Я как-нибудь расскажу вам, графиня Кинских. Аластер Роули к вашим услугам, – наконец ответил демон, усаживаясь в кресло напротив.
Она смогла рассмотреть у Роули на шее татуировку: знак бесконечности венчал двойной крест – алхимический знак серы.
Карл занял место рядом с Энн, а Вильгельм разлил абсент по шотам. Роули положил на них ложечки с куском сахара и полил водой со льдом. Все, кроме Энн, взяли рюмки.
– Если я выпью, он заберет один день моей жизни?
– Пейте, Анета, иначе с нами не будут разговаривать, а нам это нужно, поверьте, – убедительно посоветовал Дэниэль, кивая на демона.
Энн взяла запотевший шот, мужчины подняли свои в воздух и выпили залпом. Кинских последовала их примеру и зажмурилась от крепости напитка, а затем часто задышала, смахивая выступившие слезы. Напиток пряной травой обволок горло, словно бы она выпила часть альпийского луга на озере Ахензее. Горьковатая жидкость прокатилась по телу, зажигая огонь внутри. Роули одобрительно кивнул, разглядывая ее лицо, и сделал знак Вильгельму разлить еще.
– Мне не давала покоя мысль, что первые упыри появились в результате сделки с Дьяволом, – заговорил Дэниэль, наблюдая за тем, как Роули кладет кусочки сахара поверх наполненных изумрудным напитком рюмок.
– Продолжай, Фауст, – почти что мурлыкнул демон.
– Только я точно знаю, что редко дьявол сам заключает сделки. Мне известно всего пару таких случаев, а значит, первый человек, попросивший вечной жизни, заключил сделку с демоном. Поэтому мы здесь, Роули.
Демон полил сахар, но на этот раз абсентом, а затем сел в кресло, поправил пиджак и вытянул руку. Сахар на всех шотах запылал синим пламенем. Энн поежилась. Демон взял свой напиток, за ним и остальные. Он отсалютовал им и выпил, прикрывая глаза от удовольствия. Все четверо, включая Кинских, сделали то же самое.
– Люди странные. Они любят Бога, но грешат. Ненавидят меня, но делают то, что мне нравится. А нравится мне заключать сделки. Не дает пропасть вкусу жизни.
Роули выпил абсент.
– ТЫ? Ты нас создал? – мистер Рот ошеломленно запустил руку в свои безупречно уложенные волосы.
– Ну, – пожал плечами демон, – когда просят вечную жизнь, не думают, что и ее можно превратить в бесконечную пытку. Да, Вильгельм?
– К нам гость, – заметил Дэниэль, обращая внимание на молодого парня примерно его возраста, который поднялся на второй этаж абсентерии.
Незнакомец уверенно двинулся к ним. Он был красив той глянцевой, «журнальной» красотой, которая всегда раздражала Энн. И почему-то внешностью очень отдаленно, но напоминал Карла.
– Как ваш создатель и радушный хозяин бара, я не мог оставить вас голодными.
Роули щелкнул пальцами, и парень приблизился к их столу, останавливаясь между креслами Вильгельма и Карла. Энн нервно потянулась к своему кольцу, наблюдая за ним, как и все присутствующие.
Незнакомец снял футболку, демонстрируя рельефный торс, а после опустился на колени и отвел голову в сторону, открывая шею. Глаза Вильгельма приобрели насыщенно-бордовый цвет. Он протянул руку к парню и очертил пальцами его скулу, опускаясь ниже. Черты лица Рота стали жестче, губы приоткрылись от возбуждения. Из ногтевых пластин вылезли острые когти, и он провел одним по шее, оставляя тонкую царапину, тут же набухшую от выступившей крови. Мистер Рот поддел пальцем рубиновую каплю, но смотрел исключительно на Карла, когда медленно поднес к губам и облизнул.
Энн непроизвольно вцепилась руками в кресло. Фауст и Роули с интересом наблюдали, а Карл судорожно сглотнул и посмотрел на Кинских. Его глаза тоже окрасились в красный. Вильгельм, все так же глядя на Карла, наклонился и впился зубами в шею парня, тот даже не поморщился, словно пребывая в трансе. Металлический запах крови разлился в воздухе, оседая на языке Энн, будоража все чувства. Глаза Фауста пожелтели, Роули улыбался, а лицо Карла исказила мука.
Вильгельм жадно пил кровь, обнимая жертву за шею. Энн видела, как сжимались его челюсти, как дергался кадык, когда он сглатывал жидкость. Она застыла в кресле, не способная пошевелиться. Зрелище было одновременно ужасным и возбуждающим. Однако все пересилил царапающийся внутри зверь, инстинктивно желающий защитить человека и растерзать упыря. Тело Энн прошила судорога, и она начала трансформироваться.
Ее измененную руку-лапу прижала к креслу горячая ладонь Роули.
– Нет, волчок. Я не разрешаю!
Энн зарычала, но сумела сдержаться и не напасть. Вильгельм закончил пить и аккуратно вытер платком кровь с уголков губ. Парень покачнулся, но остался стоять на коленях в той же позе.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.