Текст книги "Иная Богемия"

– Карл? Неужели ты не хочешь? – искушая, протянул демон, и от его слов даже Энн на секунду захотелось слизнуть красные капли, сочащиеся из двух отметин, оставленных клыками.

– Хочу, – зло ответил Карл, обнажая клыки, – но не стану!

Он поднялся с кресла, дернул парня за руку, заставляя встать с колен, и, схватив его за подбородок, приказал:

– Уходи! Живо!

Тот, шатаясь, словно пьяный, двинулся к лестнице.

– Роули! – зло позвал Карл.

Демон вздохнул и переместился в один миг, оказавшись рядом с парнем и лестницей. Достав руку из кармана пиджака, он приложил ее к укусам на шее, а когда отнял, два отверстия исчезли, замазанные желтоватым веществом.

– Сера? – спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Да, – подтвердил Фауст.

Энн посмотрела на часы: почти девять. С тех пор как она разрушила завесу, внутренности сжимались в ужасе каждый раз, когда она знала, что наступает закат.

– Расскажи о том, как создал их, – попросил Фауст Роули, отвлекая того от Карла.

– Нечего рассказывать. Сделка как сделка. То, что вампиры смогли плодить себе подобных, оказалось сюрпризом и для меня, – он картинно развел руками. – С другой стороны, я создал новую расу с некоторыми побочными эффектами, но у кого их нет?

– Вы знаете, как убить упырей?

Роули повернул голову к Энн и поджал губы.

– Я знаю, что убивает моих созданий: святая вода, крест, – его кошачьи глаза скользнули по шее Фауста, задержавшись на странных татуировках, – солнечный свет в молодом возрасте, ну, и отрубленные конечности и так далее. Почти то же, чего не любят и демоны. Насчет некоего оружия, которое вы так активно пытаетесь отыскать, я ничего не знаю. – Он издевательски улыбнулся и продолжил: – Но даже знай я, навряд ли бы поделился. Интересно, как все развернется в Богемии, тем более, когда проснулся древний король.

– Но пожелай вы их смерти, они могут все исчезнуть? – с надеждой в голосе спросила Кинских.

Роули расхохотался, откинув голову назад.

– Забавный волчок. Анета, моя сила так не работает.

– А влколаков тоже кто-то создал?

– Когда они появились, я пожалел, что это был не я, – засмеялся он. – Вы создания противоположной демонам стороны. Псы Господни. Появился новый вид нечисти, и сразу в противовес создали влколаков, чтобы этой нечисти противостоять.

Роули хотел сказать что-то еще, но так и замер с открытым ртом. Внизу раздался грохот. Все они подскочили к перилам, чтобы узнать, что случилось. Внизу одна из массивных створок валялась на полу. В главный зал входили упыри. Оскаленные в ухмылках клыки, ярко-красные глаза и черные пальцы с длинными когтями.

Фауст начал судорожно обыскивать свои карманы, потом грубо ощупал Энн и принялся за Карла.

– Да вашу ж мать! – рявкнул он, выуживая из кармана брюк Карла маленькую железную таблетку.

Раздавив ее ботинком, он так же бесцеремонно ощупал Вильгельма, который лишь удивленно вскинул брови.

– Что это? – Он потряс перед его носом включенным телефоном, у которого было открыто приложение с диктофоном.

– Записываю, чтобы ничего не забыть, – невозмутимо ответил Рот.

Тем временем упыри заполнили зал и устремили взгляды на второй этаж. Энн быстро сосчитала: тринадцать. Один из них выглядел обычным человеком, если бы не белая кожа, ярко-красные губы и ядовито-желтые волосы. Кинских поняла, что он главный, раз стоит в центре, не прибегает к клыкам и когтям, позволяя другим делать это за него.

– Аластер Роули? – позвал мужчина.

Роули забавно помахал ему, но в его позе ощущалась угроза.

– Пришли попробовать мой абсент?

– О нет. Хотим узнать все от создателя вампиров.

– Или оставайтесь выпить как посетители, или убирайтесь из моего бара.

Мужчина в ответ нагло улыбнулся, делая знак своим людям, двое из которых вышли за двери и тут же вернулись со случайным прохожим. Старик трепыхался, но не кричал, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба. Карл и Вильгельм переглянулись и спрыгнули на первый этаж, оказываясь в самой гуще незваных гостей.

– Спускайтесь все! – приказал желтоволосый.

Энн вместе с Роули и Дэниэлем сошли по лестнице. Фауст на секунду сжал ее плечо, предупреждая не вмешиваться.

– Так-так. Фауст. Глава Ордена, – процедил главный. – Весьма наслышан.

– Отпустите человека! Это лишнее, – властный голос Дэниэля мог бы заморозить все вокруг.

Желтоволосый засмеялся и махнул рукой. Старику за какую-то долю секунды свернули шею: ни Роули, ни Фауст не успели среагировать и не кинулись их остановить.

От напряжения и злости кожа Энн покрылась потом, сердце барабаном нещадно билось о ребра, а лицевые мышцы застыли, словно посмертная маска.

– Отпустили и даже очень милосердно. Ах да, – он поклонился, глядя исключительно на Карла. – Ваше Величество, какая честь. – Потом, наконец, уделил внимание Энн. – А это кто? Ваша закуска? Пожалуй, возьму ее себе поиграться.

Карл закрыл собой Энн, но ее уже было не остановить. Если бы они просто разговаривали, она бы сдержалась, но после того как человеку свернули шею, все изменилось.

– Поиграем! – крикнула она из-за широкой спины и трансформировалась в одно мгновение, приняв форму вдвое больше обычного влколака.

Злой рык сотряс воздух, отдаваясь вибрацией внутри. Огромный зверь выпрыгнул из-за спины Карла и вцепился в горло ближайшему к нему упырю, с глухим хрустом отделяя голову от туловища.

Глава 16

Trahit sua queraque voluptas.

Каждого влечет его страсть.

«Пражский трдельник»

«Шеф полиции сегодня сделал заявление о том, что похищенные из больницы люди найдены и наблюдаются в другом лечебном заведении. Местоположение не разглашается в целях безопасности. Новых случаев заражения и нападения нет, поэтому комендантский час отменен.

Костелы столицы начиная с сегодняшнего дня проводят ночи открытых дверей: всю неделю жители и гости Праги могут с наступлением сумерек прийти в храмы и остаться в них до рассвета.

Приезд премьер-министра Алана Берсе ознаменуется закрытым балом-маскарадом как дань старым швейцарским традициям. Бал посетят самые высокопоставленные и титулованные лица.

На мероприятии будет и ваш скромный слуга в качестве представителя прессы, поэтому ждите следующих выпусков.

Ваш Эл Вода».

Энн

– Черт! – за спиной выругался Фауст, а после все потонуло в красной пелене.

Влколак перекусил горло еще одному упырю, когда в спину вцепились острые когти. Они пронзили кожу и мышцы, заставляя Энн заскулить. Сердце стучало в ушах барабаном. Вокруг царил хаос: Карл отбивался от двух упырей, Вильгельм пытался не дать еще двоим наброситься на Люксембургского, а Фауст кружил вокруг главного, то и дело нападая на закрывавших его от остальных кровососов. Роули остался в стороне, словно раздумывая, стоит ли ввязываться. Главный удивленно рассматривал влколака, подавая знаки рукой своим подчиненным. Они все как один набросились на Энн, раздирая ей шкуру, кусая за лапы, шею. Те, кто отведал ее крови, на короткое время выбывали из боя, но быстро восстанавливались. Она щелкала залитой кровью пастью и отрывала от попавшихся упырей куски плоти. Карл оказался рядом, помешав одному из нападавших ударить ее сзади. Дэниэль, вытянув руку, не сводил глаз с незнакомца в центре. Круг его телохранителей поредел наполовину, те просто упали замертво, но не все.

Влколак покачивался на лапах и мог лишь отбивать атаки, многочисленные укусы жгли огнем, зараза от упырского яда, который выделяли клыки, отравляла кровь, подобно кислоте. Карл держался рядом, не давая упырям приблизиться, но главный в мгновение оказался перед ней и ударил когтями по глотке, рассекая ее, словно ножом. Зверь начал заваливаться на бок, заливая кровью шкуру и пол под собой.

– Нет! – хрипло прорычал Карл, набрасываясь на незнакомца.

Энн перевоплотилась в человека, зажимая себе шею рукой, а второй опираясь на пол. Впереди дрался Карл и явно проигрывал, потому что ему исполосовали все тело, но он упрямо никому не позволял подобраться к Энн. Вильгельм кинулся им на помощь в тот момент, когда незнакомец, весело улыбаясь, пронзил грудь Карла, пытаясь вырвать его сердце, а второй упырь, подкравшийся сзади, свернул ему шею.

Вильгельм взревел, и бойня пошла на новый кошмарный виток. Кровь была повсюду, казалось, Энн вдыхала ее вместе с раскаленным воздухом, потому что в баре стало очень жарко. А может, у нее просто началась предсмертная агония?

Главарь кровососов был настолько быстр, что глаза Энн не успевали отследить его перемещение по залу. Если они не найдут оружие против вейтус, то им не выстоять против таких, как он.

На Вильгельма и Фауста нападали, главный вытащил кинжал, метко метнул Дэниэлю в живот, заставляя упасть на колени. Вильгельма били, кусали, рвали, но он платил врагам той же монетой.

В дверной проем заглянули несколько мужчин, явно намереваясь войти, но Роули покачал головой. Он поднял руку, складывая указательным и средним пальцем букву V, от чего завсегдатаи абсентерии тут же ретировались.

Энн тряслась от боли, ожидая, когда ее поглотит темнота. Глаза начали закрываться, и она поняла, что умирает, но перед этим увидела, как Роули все же вмешался, своей силой отбрасывая незваных гостей на стены. Все померкло, погружая ее в черноту смерти.

Карл

Сознание Карла блуждало в видениях настоящего и прошлого. Он чувствовал, как Вильгельм осторожно держит его за руку. Бережное пожатие холеных пальцев откинуло Карла в пучину давно минувших дней, показывая их первую встречу.

Прага, 1341 год.

Только что отремонтированный королевский дворец пах камнем и свежим деревом, а витражи на окнах преломляли солнечные лучи, окрашивая их во все цвета радуги. Коснувшись обода святовацлавской короны, он глубоко вздохнул. Расправив плечи и поправив мантию из горностая, Карл кивнул страже, чтобы отворили двери. Войдя в тронный зал, он на мгновенье замешкался, увидев всего двоих гостей.

В момент распрей между отцом Яном Люксембургским и императором Людвигом Баварским Карл готовился выступить в переговорах с немецкими князьями, которые не поддерживали действующего императора. В этот год он официально вступил на престол как преемник короля, но фактически правил Богемией уже почти десять лет.

– Вильгельм и Фридрих Баварские. Князья из императорской ветви, – раздался голос отца.

Мужчины выглядели несколько странно: оба темноволосые, белокожие, на лицах ни единого изъяна, словно их высекли из мрамора. Старшему Вильгельму, должно быть, около сорока лет, но как Карл ни старался – не увидел и намека на морщины, Фридриху же было двадцать пять. Что-то хищное проскальзывало в бледных чертах, но Карл отмел мысли об этом, сосредоточившись на знакомстве. Князья учтиво поклонились, пока Карл шествовал по залу.

– Надеюсь, дорога к нам была для вас приятной, – он протянул руку для пожатия.

Легкая улыбка скользнула по губам Вильгельма, когда он крепко обхватил кисть Карла тонкими прохладными пальцами. Так состоялось их знакомство.

Спустя месяц после встречи, как и было оговорено, Вильгельм Баварский прибыл в королевский замок Праги для укрепления связей и исполнения роли посла. Он был умен, начитан и по-хорошему дерзок в политике. Незаметно для короля Вильгельм стал близким соратником, поддерживая идеи по улучшению жизни в Богемии. Карлу до их знакомства постоянно не везло с друзьями: то их убивали при покушении на молодого короля, то они предавали; поэтому, кроме жены да пары слуг, он не доверял никому. К братьям и сестрам у него не было даже родственной привязанности, все они воспитывались отдельно друг от друга. Вильгельм же сопровождал его в поездках, присутствовал на советах, развлекал на балах, тенью следуя за Карлом.

Ян Люксембургский к тому времени ослеп и настаивал на скорейшем получении сыном имперской короны. События накалились еще и потому, что отец ввязывался во все новые Крестовые походы с целью укрепления позиций своего рода, заставляя Карла следовать за ним. Возможно, он лепил из сына свое подобие, а быть может, хотел показать, что меч решает споры лучше любой дипломатии. По прошествии нескольких лет здоровье Яна ухудшилось, и он настоял на путешествии Карла в Италию, чтобы получить высочайшее благословение Папы и обещанный титул нового императора Римской империи.

Решено было ехать отдельно от основной свиты, чтобы избежать нападения. Так собрали отряд из двадцати преданных стражников. С Карлом ехал лишь один представитель знати – Вильгельм. Его немецкий друг настаивал на утроенной охране, но ни Карл, ни Ян не вняли его советам. Странствовали они под видом немецкого посла, коим и являлся Вильгельм, его охраны и пажа, чью роль примерил на себя Карл. Одеяния скромнее, чем королевские, да и сундуков со скарбом не нужно с собой тащить.

В пути Карл и Вильгельм много разговаривали о жизни, о политике и, как ни странно, о любви. Карл Люксембургский в дороге расслабился, впервые в жизни понимая отца, который все время был в разъездах. Дорога под конскими копытами, свежий ветер, шепот лесов, дружеские беседы дарили ощущение свободы и радости. Той незамутненной радости, которую все чаще заглушали вечные мысли о подданных, стране и долге перед короной. Рядом с Вильгельмом Карл ощущал поддержку и одобрение, словно они знали друг друга всю жизнь. Немецкий князь всего за пару лет стал ему ближе отца и жены. Иногда Карл ловил на себе его задумчивый, но в то же время пристальный взгляд, полный огня и боли, и пришел к выводу, что друг тоскует в безответной любви к незнакомой ему фрау.

– Я ни разу не видел тебя с девушкой. – Карл спешился с вороного жеребца, чтобы размять ноги.

Вильгельм спрыгнул со своей рыжей кобылы и поправил камзол. Стояла ясная теплая погода начала осени: деревья еще не утратили сочных зеленых красок, но кое-где начали золотиться, а вдалеке уже виднелись очертания Альп. Немецкий князь заговорил, лишь убедившись, что стража находится от них на приличном расстоянии и не сможет услышать разговора.

– Моя жена умерла в первый год брака от неизвестной хвори, с тех пор я избегаю подобных союзов.

– Ты любил ее?

Вильгельм рассмеялся и покачал головой.

– Нет, мой друг.

К этой теме они вернулись вечером, сидя у костра. Охрана развернула шатры возле горной гряды. До ближайшего города оставалось преодолеть перевал в три дня пути. Несколько воинов странно покачивались, имели бледный вид и без конца чесали шею. Глава отряда, заметив внимание короля, тут же приказал им вымыться в озере и перестирать одежду.

– Карл, ну а ты любил хоть раз в жизни? – насмешливо спросил Вильгельм, отвлекая его от наблюдения за стражниками.

Король Богемии удивленно посмотрел на друга, чьи льдистые, как вода горных озер, глаза блеснули в полумраке. Вильгельм вытянул длинные ноги и развалился на камне, словно сытый кот. Карл задумался, вспоминая весь свой опыт отношений с противоположным полом.

– Я отдаю дань уважения женщине, которую взял в жены, но не знаю, является ли это любовью. Да что вообще значит любовь? Телесная близость, да и только.

– Любовь, Карл, это когда тебе нравится в человеке абсолютно все: походка, голос, как он смеется, злится или боится. Как он выглядит в самые плохие дни и в самые хорошие. Когда ты готов сделать что угодно, лишь бы тот, кого ты любишь, был счастлив. Когда не можешь выдержать ни дня без него, когда тебе физически больно оттого, что ты не видишь его хотя бы час. Когда каждый твой вздох уже не принадлежит тебе, потому что дышишь ты только ради другого. Любовь придает твоей жизни смысл.

Голос Вильгельма звучал со страстью и какой-то странной силой убеждения. Карл поежился под внимательным взглядом друга и отшутился.

– Ты описал какую-то зависимость.

Вильгельм поджал губы и отвернулся к костру.

– Если ты знаешь, что на твои чувства никогда не ответят взаимностью, то любовь ранит. А если не сможешь подавить их, забыть, то глупое сердце разобьется на осколки, а ты навсегда останешься привязан.

Горечь его слов разлилась в воздухе и смешалась с дымом от костра.

– Ты кого-то любил так безответно? – спросил Карл, сожалея, что вообще завел разговор о девушках.

Вильгельм молчал и, казалось, не собирался отвечать, но до Люксембургского донеслось тихое:

– Я люблю, Карл.

Больше они эту тему не поднимали. Карл не понимал, как кто-то мог отказать Вильгельму? Знатный, статный, умный мужчина. Кого же он полюбил без взаимности? Разве что фрау, уже состоявшую в браке, потому что иной причины отказать князю он не видел.

На следующий день отряд отправился к горному Тирольскому перевалу. Солнце сменялось тучами, делая окружающий пейзаж еще сочнее: хмурые облака бросали тени на луга и леса, превращая их в изумрудные покрывала. Озера блестели чистейшими зеркалами, отражая серое небо. Верхушки гор покрывал снег, как застывший язык пламени, изменивший цвет. С запада подул ветер, принеся с собой мелкий дождь. Спустя несколько часов из расщелины выполз туман, постепенно поднимаясь выше. Он словно огромный монстр обхватил вершины белесыми щупальцами. Дорога шла вверх, теряясь в серых тучах. Лошади быстро выбились из сил, поэтому привалы стали делать чаще.

Карл вел себя приветливо, уделяя Вильгельму больше обычного внимания, а друг к чему-то прислушивался и мрачнел с каждой минутой.

– Что тебя беспокоит? Погода в горах меняется несколько раз в сутки. Поднимемся выше, и небо прояснится, вот увидишь.

– Меня не небо беспокоит, мой друг.

– Тогда что же?

– Мне кажется, за нами идут.

Как бы они ни спешили, но дождь застал их вечером, едва они спешились для того, чтобы найти пригодную для ночевки пещеру. А ночью на отряд напали, как и опасался Вильгельм.

Короткая стычка с хорошо вооруженными наемниками императора Баварского закончилась для Карла ранением: его пронзили длинным копьем в правый бок, попав в зазор между латами. Король успел отклониться, и оружие тут же вышло из тела, рана оказалась неглубокой, но сознание Карла резко помутнело. Упав на колени и зажимая рукой дыру в боку, он видел размытый силуэт Вильгельма, который метался от одного противника к другому, сворачивая им головы с невообразимой скоростью.

Утром Карл очнулся с гудящей головой и перевязанным туловищем. Рана не беспокоила, но его одолевала слабость. Его отряд поредел. Остались лишь пятеро из стражи да верный Вильгельм. Костер из тел нападавших и стражей смердел на всю округу.

– Ты как? – обеспокоенно спросил друг, трогая его лоб холодными пальцами.

– Все в порядке. Сейчас умоюсь и можем ехать.

– Карл, нам нужно вернуться. Твоя рана выглядит скверно.

– Все в порядке, – твердо повторил Карл, пресекая попытки друга и дальше говорить про его ранение. – Когда доберемся до Рима, я пополню стражу.

Солнце ослепляло, делая горы лишь очертаниями, мрачными потусторонними тенями, случайно забредшими на бренную землю. Пот заливал глаза, и Карл постоянно вытирал лоб, но латы снимать не рискнул. Рана под повязкой тянула ноющей болью, заставляя тело дрожать от напряжения.

Узкая тропа вилась среди гор, все время уходя вверх. Отряд шел цепочкой, один за другим. Вильгельм ехал впереди, то и дело оглядываясь. На привале Карл приказал собрать трав и сделать отвар. Мать еще маленьким его научила, как позаботиться о себе, если рядом не окажется нянь и слуг, а хворь завладеет телом. Обезболивающее горячей волной прокатилось по внутренностям, снимая ломоту, жар и усталость. Хмурый Вильгельм осторожно перевязал рану, а когда закончил, то показал Карлу бинты, пропитанные желтым гноем.

– Копье было отравлено. Тебе нужно к лекарю.

– Я знаю, – отмахнулся Карл. – Сегодня останемся в горной хижине: судя по карте, до нее где-то час пути, а на рассвете доберемся без привалов до самого Рима.

Так они и сделали. Ночью Карл бредил, ему казалось, что над ним склонился Вильгельм, гладил его по щеке и шептал, что дал бы свою кровь, но опасается, что тогда святая земля Ватикана может не пустить Карла к Папе. Злым, еле слышным голосом друг обещал подарить ему здоровье, молодость и неуязвимость, так необходимые будущему императору.

Следующий день, чтобы не думать о ранении и боли, которую оно вызывало, Карл поделился планами:

– Я пишу законник, золотую буллу[58]58
  Золота́я бу́лла 1356 года (лат. Bulla Aurea) – законодательный акт Священной Римской империи, самый известный из документов этого государства.


[Закрыть], которая станет первым полным юридическим документом Империи. Благодаря ей Чехия будет поставлена в исключительное положение: никто не сможет вмешиваться в престолонаследие при прекращении династии, князья других стран не смогут приобретать земли Богемии. Упраздню наследственные должности при дворе, а власть я распределю среди верных мне семи курфюрстов.

Они добрались, и Вильгельм, проследив, чтобы охрана Карла пополнилась еще десятком воинов, наотрез отказался нанести визит Его Святейшеству, ссылаясь на срочные дела в Риме. Карл спокойно отпустил его, хотя был бы рад присутствию Вильгельма подле себя в такой важный момент. Рану осмотрел местный лекарь и выдал тот же обезболивающий отвар в пузырьках, пообещав изготовить противоядие как можно скорее.

Папа Римский специально прибыл из своей резиденции в Авиньоне, чтобы помазать освященным елеем его голову и сердце. Многие не знали, но именно это действие и превратило его в императора, а не торжественное возложение короны на голову.

Свита уже ждала в Риме, обеспечивая Карлу торжественный въезд в сердце католической веры. Получив аудиенцию и обсудив само действо, он покинул священные стены. Выйдя за пределы Ватикана, Карл наткнулся на поджидающего его Вильгельма. Друг облегченно выдохнул и лукаво спросил:

– Можно поздравлять?

– Да, но не сейчас. Это было первое одобрение и дозволение официально короноваться в Латеранском соборе Рима.

– Когда?

– Сегодня, едва наступит ночь. Это лишь формальность – все необходимые документы у меня уже подписаны. Проведем обряд и отправимся в обратный путь.

Выпив противоядие, Карл не почувствовал себя лучше и держался лишь на одном упрямстве. На церемонии помазания собрались важные церковные и государственные деятели, поддерживающие становление новой власти.

Играл орган, проникая мелодией в самую душу. Карл стоял перед каменным алтарем в длинной рубашке. Папа Римский был рядом, на коленях перед алтарем, молясь за него. Затем Папа поднялся и освятил короля, прочертив маслом кресты на его лице и теле, обязуя Карла защищать и распространять христианство. Люксембургский должен был испытывать радость и трепет, но боль от ранения вытеснила все эмоции.

Громко читая Священное Писание на латыни, папа надел императору новую имперскую корону из листового золота, знаменующую нерушимый союз церкви и государства.

Карл опустился на колени и произнес клятву верности церкви, окончание которой утонуло в молитвах присутствующих на помазании людей. После главной церемонии во все королевства были посланы гонцы с вестью о новом императоре Священной Римской империи.

Посовещавшись с поданными, возвращаться в Богемию решили таким же способом: два отряда, один из которых скрывал нового императора и чешского короля. Ночью, едва выступив в обратный путь, Люксембургский упал без чувств в крепкие руки Вильгельма.

Он бредил, потому что слышал голос друга, который звал его, а потом говорил нечто странное:

– Дьявол! Карл, я не хочу обращать тебя так, без выбора, – в его голосе слышалась невыразимая мука. – Я боюсь, это разрушит нашу дружбу. Как мне быть? Как? Ну почему ты не захотел повернуть назад и залечить рану?

Вильгельм погладил ледяными пальцами его лоб.

– Прости, я не могу тебя потерять. Я так хотел преподнести тебе право жить вечно как дар, но оказалось, освобожу тебя из лап ранней смерти подло и не спрашивая дозволения.

Карл долго находился в темноте, а потом резкая боль взорвала его тело. Он горел, потом мерз, его плоть разрывали на куски, тянули за мышцы, отделяя их от костей, а потом снова наматывая на них. Он стонал, он умолял, чтобы боль прекратилась, он просил, чтобы его убили, но пытка все длилась, свивая время в бесконечные круги боли. Карл беззвучно кричал, но из его горла вырывался только мертвый воздух. Тело менялось, менялось восприятие. Сквозь агонию Карл чувствовал невыносимый и манящий аромат чужой крови.

Из мрака он слышал чей-то знакомый голос, уверяющий, что боль скоро уйдет. Так и произошло. Карл открыл глаза. Он лежал в хижине. Что-то изменилось в нем. Зрение стало в сотни раз острее – он различил паука в темном углу крыши. Карл слышал, как тот сучит лапами, ползя по свитой серебристой паутине. Он принюхался, чувствуя аромат костра перед хижиной, пота от воинов, земляного пола под лежанкой и еще одного – сладкого запаха родниковой воды и снега. Только аромат источал человек, а не природа. Вильгельм. Карл пошевелился. Горло пронзила боль и жажда. Он рывком вскочил и потянулся к кувшину с водой. Опрокинул тот в себя, но не смог заглушить ни жажду, ни боль. Дверь распахнулась и тут же закрылась.

– Приляг.

Друг отвел его к лежанке, где Карла вырвало водой. Лицо Вильгельма приобрело небывалую четкость. Он видел его идеальную кожу, его бледность и находил их привлекательными.

– Я сейчас приведу стражника. Делай, как я скажу, и тебе станет легче.

– Что? Мне нужно на воздух.

– Нет, не выходи!

Карл, махнув рукой, чтобы Вильгельм отстал, пошел к двери. Едва приоткрытая створка пропустила солнечный свет, как кисть обожгло, и она начала обугливаться, словно бы он сунул руку в костер.

Дверь с грохотом захлопнули.

– Я же просил не выходить!

Вильгельм закрыл собой дверь и встревоженно посмотрел на Карла.

– Что со мной? Это от отравленного копья?

Карл что есть силы дул на ожог, который на глазах стал затягиваться, и спустя минуту от него не осталось и следа.

– Что за черт?

Вильгельм приблизился, поднимая ладони:

– Я все тебе объясню, когда приведу одного из стражей.

Когда мужчина переступил порог, Карл услышал лихорадочный стук сердца. Увидел, как соблазнительно бьется на шее вена. Он сглотнул обильную слюну и напал на своего стражника, впиваясь зубами в его горло. Горячая пряная кровь хлынула в рот, и он зарычал от удовольствия. Он рвал заострившимися зубами плоть, глотая куски мяса. Пил саму жизнь, снова и снова кусал уже мертвое тело за руки, искал вены, пока не осушил его полностью.

Когда Карл вновь открыл глаза, он лежал в луже крови. Шею нестерпимо жгло. Он нащупал распятие на цепочке и сорвал его, обжигая ладонь о металл. В голову хлынули воспоминания, и Карл заорал от ужаса. Мертвый растерзанный мужчина так и лежал на полу хижины. Вильгельм сидел в углу и с улыбкой наблюдал за ним, лишь глаза его оставались серьезными.

– Что со мной? – провыл Карл, вставая с пола.

– Ты стал другим, – спокойно и как-то торжественно ответил друг. – Я преподнес тебе дар вечной жизни. Теперь ты упырь, как и я.

Маленьким Карл слушал сказки от няни о существах, которые как пиявки кормятся скотом и людьми, но никогда бы не подумал, что станет одним из них.

Он закрыл рот руками и замотал головой. Понимание, что он убил человека не на поле боя, а просто потому, что возжелал крови, едва не лишило его рассудка.

– Сделай меня обратно человеком! – потребовал он. – Я не хочу! Я не хочу быть чудовищем!

Баварский встал и шагнул к нему. По лицу Вильгельма всего на мгновение пробежала мука, и оно снова стало нечитаемым.

– Ты умер бы в течение часа. Я не в силах был отпустить тебя. Я сделал это, чтобы ты больше не опасался покушений! Ты – великий, Карл! Ты станешь еще более могущественным, за тобой пойдет весь мир! А я буду всегда рядом!

Убежденность в тоне друга отдавала фальшью, словно умолить он хотел свою совесть, а не страх Карла. Вильгельм подходил все ближе.

– Обрати меня обратно. Верни как было! – уже не так уверенно требовал Карл, ощущая, что все его существо хочет довериться голосу Вильгельма. Друг провел когтем по его лицу и покачал головой.

– Это невозможно. Прими мой дар! Сегодня ты потерян и сломлен, но прошу, не спеши прыгать в пропасть, подожди до завтра. Завтра будет легче, возможно, всего на каплю, но легче.

Руками Вильгельм провел по его плечам, и на мгновение Карлу захотелось поддаться на все то, что предлагал ему немецкий князь. Короткое помутнение быстро прошло, сменившись воспоминанием, как он диким обезумевшим зверем рвал горло стражника. Карл отстранился и по-новому взглянул на уже бывшего друга.

– Ты пока не можешь выходить днем, поэтому предлагаю тебе освежиться. После заката мы двинемся в путь домой.

Вильгельм искренне улыбнулся и вышел, а Карл сжал кулаки, прожигая ненавидящим взглядом закрытую дверь.

Затем они по ночам держали путь в Богемию, а едва вставало солнце, прятались в шатрах и вели долгие разговоры. Карл выведал все, что знал Вильгельм об ином мире, мире существ: упырей, влколаков, демонов и ведьм. В его голове зрел план, вместе с ним зрела и злость на Вильгельма. Он фактически лишил его жизни, превратив в чудовище, противное Господу. Больше Карл не подпускал к себе князя, всегда держась от него на расстоянии, но тот был так рад заинтересованности новоиспеченного императора, что, казалось, ничего не замечал.

По пути в столицу Карл убил еще раз, не сумев остановиться, но его решимость оградить Богемию и людей от скверны лишь стала сильнее.

Вильгельм уехал в Баварию по неотложным делам, но обещал вернуться через месяц, что было как нельзя кстати для Карла. Спустя несколько недель он нашел способ отвадить кровососов и самому больше не быть таковым.

О демонах и ритуалах Карл узнал от Яна, когда тот монахом странствовал по деревням Богемии, собирая народные предания о чудовищах. Все записи, привезенные слугой, Люксембургский дотошно перечитывал. Узнав о случае сделки с демоном перекрестков, исполняющим желания за плату, Карл решился на вызов.

Была тридцатая ночь со дня его обращения. Карл более не мог терпеть жажду крови, готовый на что угодно. Поэтому, стоя на перекрестке торговых дорог, на противоположном от Пражского Града береге Влтавы, он засовывал в кожаный кошель все необходимое для ритуала. Королевский перстень, клок своих волос, кости черной кошки. Слабый лунный свет серебрил реку и разгонял темноту. Его город спал, устав от дневной суеты: не горели свечи в окнах, не слышался громогласный хохот из ближайших господ[59]59
  Чешский вариант таверны, который есть и до сих пор.


[Закрыть], не бродили по улицам прохожие.

Карл откинул капюшон плаща и присел, разгребая пальцами землю. Зарыв кошель, он по памяти прочитал слова призыва на латыни. Луна словно бы потускнела, а затем и вовсе пропала, спрятавшись за тучами. На перекрестке было все так же тихо.

Карл стоял ровно в центре перекрестка, прислушиваясь, пока в один миг напротив него не появился молодой мужчина. От незнакомца пахло дымом и жженым деревом. Его желтые кошачьи глаза рассматривали Карла с отстраненным интересом.

– Демон перекрестка?

– А ты, очевидно, тот, кто меня вызвал? – Голос демона обволакивал, словно мед.