Электронная библиотека » Юлия Макс » » онлайн чтение - страница 6

Текст книги "Иная Богемия"


  • Текст добавлен: 20 июня 2024, 09:21


Автор книги: Юлия Макс


Жанр: Ужасы и Мистика


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Глава 6

Bůh, čest, vlast.[27]27
  Девиз рода Кинских.


[Закрыть]

Бог, честь, власть.


«Пражский трдельник»

«Ваш покорный слуга получил огромное количество вопросов от жителей Моравии.

Спустя сутки после появления необъяснимой разграничивающей полосы на Мораве фермеры заявили о падеже скота. Тридцать коров были обескровлены. На место приглашена ветеринарная служба, чтобы выяснить причины. Судя по информации от моравцев, можно исключить нападение волков или других хищников.

Возможно, это какая-то болезнь.

Ваш Эл Вода».


Графиня Анета Кинских

Энн неслась по лесу так легко, точно и не касалась земли. Темные, малахитового цвета ветви елей задевали кожу, словно приветствовали давно потерянное дитя. Пряно пахло хвоей и розмарином.

Бег, который она всю жизнь не любила, сейчас стал таким же простым, как дыхание. Чем дальше неслась Энн, тем гуще росли деревья. Она приближалась к чаще, где ее кто-то ждал. Она знала это: сердце взволнованно билось перед встречей. Энн слышала свое частое дыхание. Над верхушками деревьев пролетела, громко ухая, сова.

Земля резко пошла под уклон. Кинских не испугавшись спускалась в лощину. Она замедлилась, чувствуя, что уже почти добралась. Развела руками плотно сомкнутые пушистые ветви елей и вышла на поляну. Там стояла белесая дымка, которая рисовала вокруг Энн цифру восемь. Зазвучали глухие удары барабанов.

«Бум! Бум-бум! Бум-бум! Бум!»

Первобытная мелодия, казалось, слилась со стуком сердца, вызывая благоговейные мурашки. Энн сделала несколько шагов к самому центру и наконец увидела ее. Женщину.

Седая коса вилась до пояса. На незнакомке было изорванное мешковатое платье, а лицо… Лицо наполовину скрывала деревянная корона, оставляя видными только нос и рот. Венец плотно обхватывал голову, зубцы-коряги торчали из него на добрых полметра. Участки кожи, не спрятанные одеждой, покрывали веткообразные символы.

Энн откуда-то знала, что у женщины под короной нет глаз. Кроваво-красные губы тронула улыбка, и они растянулись, демонстрируя белые крепкие зубы. У нее в руках из ниоткуда появилась светлая волчья шкура. Она сделала шаг в сторону, открывая взору огромный сруб старого дерева.

Энн отошла на пару шагов, затем побежала к высокому пню, зная, что нужно делать. Незнакомка с деревянной короной подбросила шкуру в воздух еще до того, как Энн приблизилась. Меховая накидка зависла в плотной дымке и упала на плечи Кинских. Женщина подняла руку, показывая ей указательный и средний пальцы. Энн достигла пня и прыгнула, перекувыркнувшись в воздухе, словно акробат Цирка дю Солей. Она легко приземлилась и посмотрела вниз. Песочный цвет мощных волчьих лап не удивил, скорее она почувствовала, что так и должно быть. Вмиг обострившееся обоняние уловило новые звуки и запахи леса: она слышала, как далеко на лугу бегают зайцы, а в нескольких метрах от них переминается голодный лис; как шумит о камни ручей, стремясь найти реку; как сильно благоухает хвоя вокруг.

Энн оглянулась, но женщины и пня больше не было на поляне. И тогда она понеслась вверх, выбираясь из лощины. Лапы пружинили при беге, наполняя тело легкостью. Она чувствовала чуть влажный мох, который так приятно и пряно пах. Энн подняла голову и увидела небесное светило. Луна, казалось, стала центром ее личной Вселенной. Точкой притяжения. Почти круглая и такая волнующая. Кинских замедлила бег, останавливаясь на обрыве скалы.

Она вновь задрала голову, и из глотки вырвался радостный вой. В лесу затихли все звуки, а потом где-то далеко раздался многоголосый ответный вой, наполняя все существо Энн ликованием и чувством единения, словно она и эти волчьи голоса все время искали друг друга и наконец нашли.

Волчий вой – это не все, что она слышала. Рядом с ней был кто-то еще, тот, от кого пахло льдом и кровью. Кто-то опасный, враждебный. Он не нападал, но заставлял ее нервно порыкивать. Она оглядывалась, ожидая увидеть его, но в рассветных сумерках вокруг серели лишь деревья. В поисках неизвестного существа она зашла в траву, намочила лапы и брюхо росой. Энн снова вышла к обрыву, чтобы еще раз увидеть заходящую луну, но небосвод затянуло тучами, и хлынул дождь.

* * *

Энн резко села на постели, прижимая руки к потному лицу. За окном лил дождь, а будильник вот-вот должен был оповестить о том, что она может опоздать в университет, если не встанет с первого раза. Кинских вспомнила сон, посмотрела на руки. Обычные тонкие пальцы, на указательном – кольцо с фамильным гербом, как и всегда. Она спустила ноги на пол, и взгляд упал на прикроватную тумбу. Зажмурилась, руки смяли одеяло в волнении.

Энн открыла глаза и вновь взглянула на тумбу: глубокие свежие царапины покрывали дерево в том месте, куда она обычно клала телефон. Кинских провела по бороздам. Их было пять. Точно она во сне протянула руку и содрала деревянное покрытие как лист бумаги.

* * *

Накануне из резиденции в Трое Энн поехала домой, а вечером заявилась под дверь квартиры Эдгара. Она долго стучала и звонила в домофон и уже подумала, что стоит вернуться к нему с отмычкой, но тут дверь скрипуче приоткрылась на маленькую щелку, и оттуда показался веснушчатый нос ее напарника.

– Энн! Где ты была? Я звонил тебе раз двести! – прошипел он и буквально затащил ее внутрь квартиры.

Кинских порывисто обняла Эдгара, радуясь, что с ним все хорошо, и отступила на шаг. Затем скрестила руки на груди и сердито выпалила:

– Разбила телефон.

Она разулась и прошла через захламленный коридор в одну из двух комнат, переоборудованную в мастерскую. Диван и широкий стол – все, что стояло в ней. Умостилась с ногами на потертом кожаном диване и ждала, когда войдет Эд. Напарник показался, морщась и кусая губы. Сел рядом. Потер нос, избегая смотреть Энн в глаза.

– Прости за витрину с головами. Я искал тебя, когда не смог дозвониться: ездил к твоему дому, мониторил новости, даже просмотрел базу данных полиции.

Энн похлопала его по плечу, заставляя замолчать и повернуться к ней.

– Я убежала в сторону Оленьего рва. – Во рту резко пересохло, и, покашляв, она продолжила: – Потом столкнулась с некоторыми проблемами и затаилась на день.

– Где корона? Выглядишь такой бледной, словно восставший покойник. – Эдгар сыпал вопросами, оглядываясь в поисках ее рюкзака.

– Я нашла способ вернуть корону.

Эдгар выпучил глаза и быстро заморгал, наверное, пытаясь осмыслить услышанное. Он пару раз открыл и закрыл рот и удивительно точно походил на рождественского карпа, которого положили на разделочный стол.

– Что? – Голос Эда ушел в ультразвук. Он вскочил с дивана. – Почему так быстро? Ты мне все уши прожужжала венцом и проверкой креста. Мы так долго готовились, ключи делали, составляли планы.

– Я… я узнала что хотела.

– Ты совсем того? Кто крадет реликвию, чтобы тут же ее вернуть?

Напарник запустил руку в волосы, взъерошив шевелюру цвета меди.

– Перестань причитать. Ты свою работу выполнил и деньги получишь завтра. Мы не оставили ни следов, ни улик. Будь спокоен.

Эдгар недовольно рассматривал ее. На его лице читалось откровенное сомнение.

– Лучше посмотри, что с моим мобильным.

Эд перевел взгляд с Энн на телефон. Долго крутил его в руках, а затем сел за свой стол.

Стол Эдгара был особым местом. Кроме двух внушительных мониторов и клавиатуры, там умещались всевозможные провода, катушки, платы, электронные жучки, тонкие портативные паяльники и пара десятков вещей, о назначении которых Энн не имела ни малейшего представления.

– Сори, Энн, но тебе придется купить новый.

Она взяла протянутую симку и засунула ее в карман штанов. Эд почесал нос и мельком взглянул Энн в лицо. А после весь остаток разговора избегал смотреть на нее. Кинских показалось, что напарник почувствовал ложь, но не стал выпытывать правду. Он просто закрылся. Разочарованный в деле, над которым они так долго корпели, и в ней самой. Чтобы как-то сгладить затянувшееся молчание, она спросила:

– Слушай, ты не надумал подать документы на поступление в Карлов? Ты мог бы пойти на технический или исторический факультет. Я могу написать тебе мотивационное письмо.

Эдгар вздрогнул и подкатился на кресле вплотную к столу. На его щеках медленно разливался румянец, однако Энн не поняла – от гнева или смущения.

– Спасибо, но нет.

– Жаль, ты талантливее многих первокурсников. Это я тебе как выступающий лектор говорю, – огорчилась Энн.

Она заводила беседу об университете не впервые, надеясь, что он согласится, но и в этот раз Эдгар не захотел ее слушать.

Посчитав разговор оконченным, Энн поднялась и пошла к дверям.

– Есть дело в замке Шимонека[28]28
  Имеется в виду замок Гоуска, принадлежащий наследникам Йозефа Шимонека.


[Закрыть]
. Объявили цену. Возьмем?

Энн обернулась. Создавалось впечатление, что Эд до последнего не хотел говорить о деле, но случайно выпалил. Было похоже, что он скоро станет работать в одиночку, и неумелая ложь Энн только сильнее его подтолкнет. Вслух она поинтересовалась, сдерживая любопытство:

– Пришлешь материалы? Я посмотрю, тогда и дадим ответ.

– Хорошо. Ты завтра на работу?

– Да. И, Эдгар, все-таки подумай об университете.

* * *

Кинских заехала в ближайший торговый центр, чтобы купить мобильный. Решила, что возьмет новую модель, раз старую уже не починить. Спрятав чек с гарантией в тонкую папку с документами в бардачке, она вырулила с парковки и поспешила на прием к семейному врачу.

– Анета, дорогая, вы абсолютно здоровы.

Доктор Новотны положил на стол снимки УЗИ и рентгена. Вывел на экран рабочего компьютера результаты анализов и повернул так, чтобы Кинских могла видеть.

Энн сплела пальцы в замок. Она помнила, как долго рассматривала себя в зеркале после посещения Тройского особняка. И как еще ранее вытягивала деревянный кол из своего тела.

– Сердце тоже в порядке? – беспокойным голосом уточнила она.

Доктор Новотны нахмурился и снял толстые очки в массивной оправе. Энн знала его с детства, но не решилась бы спросить напрямую, нет ли у нее внутри отметин от кола и не отмерло ли что-то после смерти и воскрешения.

– В полном. Вы молоды и здоровы.

– Скажите, а я могу попросить еще направление на МРТ мозга? Раз мы проверяем все тело?

Пожилой мужчина поднял брови и снова нацепил очки.

– Вас беспокоят головные боли, мигрень, светочувствительность, перепады давления? – перечислял он.

– Вы знаете, да. Мигрень в последнее время бывает регулярно, – соврала Энн. – Я… я давно откладывала превентивный осмотр, но несколько дней неважно себя чувствовала и решилась прийти.

А в мыслях она строила предположения: у нее точно должен был отмереть мозг или его часть; а может, у нее опухоль, и все, произошедшее после кражи короны, – плод воспаленного разума?

– Направление я вам выпишу. Хотя вы никогда ей не страдали. Мигрень может быть вызвана стрессом, усталостью или женским циклом.

* * *

Город очистило дождем, и солнце робко выглядывало из все еще грозных туч. Редкие лучи падали на крыши домов, зажигая их особенным охристым цветом, играли бликами на шпилях, подсвечивая их смертоносную остроту.

Энн улыбнулась. Она представляла Прагу старинным проигрывателем с любимыми пластинками. Каждый камень только и ждал, чтобы рассказать свою историю, были бы уши и глаза, влюбленные в их красоту. Она вспомнила гордый взгляд Карла на мост и резиденцию. Так смотрят на результат собственных долгих и кропотливых трудов. Что он чувствовал в тот момент? Ее одолевали любопытство и вопрос: кем он был на самом деле? Энн все так же мысленно отмахивалась от фактов, не понимая, как их принять. После сна, в котором она бегала волчицей, Энн не покидало ощущение, что она влипла во что-то нехорошее и точно в скором времени увидит упыря, на могилу которого рухнула.

Карлов Университет привычно встретил Энн разноголосым шумом вечно спешащих студентов. Высокие потолки огромного холла гулко прокатывали эхо далеко вперед, словно давая голосам опережать людей. То тут, то там мелькали учащиеся в футболках и толстовках с логотипом UK[29]29
  Univerzita Karlova – Карлов Университет.


[Закрыть]
и гербом заведения.

Она прошла из главного здания на территорию исторического факультета.

– Пани Кинских! – окликнули сзади.

Энн мысленно чертыхнулась, но изогнула губы в вежливую улыбку, оборачиваясь.

– Пани Кинских! – строго позвал ее мужчина с волосами, будто припорошенными пеплом. Он тяжело дышал и, очевидно, гнался за ней уже какое-то время.

– Вы пропустили подготовительный онлайн-урок с учениками из Оксфорда!

– Что вы, профессор Повзбудны, как можно! Я перенесла лекцию на сегодня и как раз спешу в аудиторию.

Мужчина недоверчиво хмыкнул и разблокировал планшет, который держал в пухлых пальцах. Что-то просмотрев, он поднял на нее тяжелый взгляд.

– Да, все верно. Кажется, я забыл об изменении в расписании.

«Конечно, вы забыли. Вы же подписываете уйму документов не глядя», – подумала Энн, все так же пытаясь сохранять милую улыбку на лице.

– Ничего. Если позволите, я пойду на лекцию?

– Конечно. – Голос профессора стал ниже и милостивее. – И, пани Кинских, вы помните о завтрашней открытой лекции? Готовы выступить? К нам приедет большое количество потенциальных студентов, поэтому ваша легенда должна влюбить их в предмет.

Энн с грустью подумала, что на легенду знаменитого рода Кинских клюют все падкие на фэнтези подростки.

– Да. Я понимаю, как это важно.

Они распрощались, и Энн выдохнула с облегчением. Профессор, строгий старик, дорабатывал на посту последний год и, казалось, решил достать весь факультет постоянным контролем и чрезмерной опекой.

Лекция удалась, и полтора часа пролетели незаметно. Когда Анета отключала рабочий компьютер от учебной сети, студенты еще возбужденно переговаривались между собой, делясь впечатлениями. Кинских торопливо собралась и покинула здание факультета истории.

По дороге к парковке она долго взвешивала все «за» и «против» поездки за ответами. Энн собиралась навестить дядю – графа Франтишка Кинских[30]30
  Прототипом дяди Анеты взят Франтишек Эмануэль Ян Сильвестр граф Кинских с Вхыниц и Тетова. Владелец замка Костелец-над-Орлици, мэр одноименного города. Он и по сей день ведет передачу Modra krev – голубая кровь.


[Закрыть]
. Они мало общались: все же ветви, на которые разделился их род, не пылали друг к другу особой любовью. Однако Энн знала, что дядя очень гордился своим происхождением и буквально по крупицам собирал раннюю историю их рода. Не так давно он даже основал телепрограмму «Голубая кровь», посвященную знатным чешским родам.


Путь в несколько часов по забитой трассе до замка Костелец над Орлици[31]31
  Kostelec nad Orlicí. Новый Замок с английским парком 1829–1835 гг. был построен по проекту венского архитектора Генри Коха для династии Кинских.


[Закрыть]
прошел в раздумьях о вампирах, странной организации в Трое и в большей степени о мертвеце, который утверждал, что он Карл IV.

«Если предположить, что Карл – это Карл Люксембургский, то почему он так странно себя вел? Хотя… А как должен был вести себя только восставший из могилы король? Сойти с ума от всего современного? Орать? Кто тогда я? На мне зажила смертельная рана. Так не бывает!»

Энн крепче стиснула руль и повернула на дорогу к замку. От роя мыслей можно было свихнуться. Если кто и знал что-то об особенностях рода, так это троюродный дядя из костелецкой ветви.

Энн припарковалась и вышла из машины. Замок важно расположился среди парка. Двухэтажный, частично утопленный под землю и закрытый низкими двускатными крышами. На элегантном фасаде справа выступала часть с колоннами, симметричная своей сестре на противоположной стороне. Из-за высоты местности восточную часть отстроили как огромную террасу. Оттуда по обе стороны спускалась винтовая лестница. Над парадным входом в массивном щите красовался фамильный герб с тремя серебряными волчьими клыками. Энн нравился Костелец над Орлицы как по стилю, так и по характеру. Гордый и восставший из руин, отстроенный практически заново в стиле бидермайер и ампир.

Дядя вышел навстречу, и Энн поразилась тому, что он нисколько не изменился за те пять лет, что они не виделись. Твердая поступь, прямая осанка, подтянутая фигура. Лишь волосами полностью завладела седина, и светлая борода украшала лицо. Граф Франтишек Кинских широко улыбнулся ей и развел руки. А Энн, как когда-то в детстве, легко влетела в теплые дядины объятия.

– Энн, так рад, что ты решила навестить меня, – проговорил он ей в волосы. – Жаль, что не предупредила заранее, я бы организовал нам шикарный ужин.

Она отстранилась и взглянула в ясные голубые глаза родственника.

– Дядя, простите, что без предупреждения. Мне нужна ваша помощь.

Граф поморщился от столь быстрого заявления о намерениях и степенно предложил:

– Чаю?

– Пожалуй, кофе.

Они прошли несколько залов со столами, демонстрирующими исторический фарфор, и ступили в самую большую гордость Франтишка Кинских – библиотеку. Тома, идеально выровненные от пола до потолка, хранили свои истории.

Энн знала, что за восточной частью стены спрятана винтовая лестница, ведущая в галерею и зеркальный зал. Маленькой она играла там в прятки, когда ее семья приезжала с визитом, и дедушка был еще жив.

Помощник графа накрыл им кофейный столик. Поддерживая разговор о погоде и здоровье родственников, прихлебывая эспрессо, Энн постоянно думала о том, что зря приехала. Она думала так, пока дядя не спросил:

– Подозреваю, что это весьма специфическая помощь, раз ты не обратилась к родителям, а сразу поехала ко мне?

– Как вы догадались?

– О, милая, я же не вчера родился. Мы не общались уже сколько? Лет пять-шесть точно. И тут ты у меня на пороге, да еще и такая вся встревоженная и растерянная.

Дядя бесшумно пристроил свою чашку на блюдце.

– Прогуляемся?

Франтишек Кинских согнул локоть, и Энн взяла его под руку. Они не спеша вышли из дверей парадного входа и двинулись вдоль небольшого пруда. Парковая территория вокруг замка, благодаря стараниям дяди, благоухала зеленью и дышала историей, пусть и не такой долгой. Граф вложил немало сил в реконструкцию после того, как ему вернули владение двадцать пять лет назад. Разруха института исследований разведения свиней против нынешнего великолепия, пруда и газонов.

Она не знала, как начать и что вообще рассказать родственнику, а Франтишек Кинских не собирался облегчать ей задачу.

– Дядя, я знаю, что вы владеете большей частью старинного архива рода. Возможно, у вас есть какие-то необычные записи предков из раздела «откровенный бред»?

Граф живо посмотрел на Энн и погладил бороду, кивая на ее слова.

– Я владею архивом, как и все, кто носит фамилию Кинских. Он не мой личный. Скорее, я лишь временный хранитель. Что именно тебя интересует, милая?

«Я разбудила древнего вампира, который может оказаться самым известным чешским королем, а еще я умерла и воскресла. Есть у вас о чем-то подобном?» – пронеслась ироничная мысль, но вслух Энн сдержанно произнесла:

– Упоминания об упырях в совсем ранних записях рода. Или любые сказания и легенды.

Франтишек Кинских, казалось, напрягся, но выражение глаз осталось таким же спокойным, как гладь пруда перед ними.

– Надеюсь, это потребовалось тебе в твоей научной работе или лекциях?

Энн ответила только:

– Да, дядя. Покажете архив?

Граф широко улыбнулся и хитро сощурился:

– Нет, милая.

– Что? Почему? – Энн остановилась, не зная, как реагировать.

– Архив подземный, с контролем температур и стерильностью. Ну и самое странное: я до сих пор не сделал нормальные указатели и каталоги книг и документов, которые там храню.

– Эмм…

– Я спущусь, сделаю копии книг с интересующей тебя темой и принесу тебе.

– Я могла бы сама. – Тут Энн прикусила язык, заметив на лице дяди тревогу. Похоже, он не готов был пустить в свое «святилище» кого-то еще.

– Насколько я помню, сведений и упоминаний довольно мало, но они есть. Посмотреть?

Энн пересилила противную неловкость при воспоминании о клыках и Карле, который так же близко стоял к ней всего сутки назад.

– Да. Любые упоминания.

Франтишек никак не выказал удивления. Ушел обратно в замок, а Анета присела на лавочку перед прудом. Свежий ветерок играл с упавшими на лицо прядями волос, вызывая на губах светлую улыбку. Тишина места навевала умиротворение. Энн смотрела на стоячую воду пруда, словно завороженная, пока не услышала звук шагов по гравию.

Дядя присел рядом и протянул ей тонкую папку.

– Задокументированы в основном очерки монахов. Они либо видели, как утверждают, случаи упыризма, либо записали со слов очевидцев. Кинских переписывали, иногда дополняли эти очерки, а чаще просто хранили обрывки найденных документов.

Энн открыла папку.

– Немецкий?

– Немецкий и латынь. Разберешь или перевести?

– Я справлюсь, – улыбнулась она и начала читать:

«1345 год. Либина. Мы с братьями жили возле деревни около двух лет. В деревне скончалась жена гончара. Похоронили на распутье по местному обычаю, хотя настоятель монастыря все твердил, что это неправильно. Спустя восемь дней она начала являться соседям и нападать на них, если они выходили за порог дома. Мы с гончаром вскрыли могилу: его умершая жена казалась спящей, а на лице алел румянец. Весь погребальный саван был в свежей крови. Заподозрив неладное, мы вбили кол ей в сердце и снова закопали. Но это не помогло, и на следующие ночи она снова продолжила охотиться на людей из Либина, пока самой деревни не стало».

– А почему кол в сердце не помог? И как это деревни не стало? – заинтересованно спросила Энн, потому что далее описывался другой случай, а этот обрывался.

– Видишь ли, по нашим древним легендам считалось, что у вампиров наличествует два сердца: справа и слева. Слева человеческое, а справа – то, что появляется при перерождении в монстра. А значит, и кольев должно быть всегда два, и попасть они должны прямо в тот орган, иначе ничего не выйдет. Насчет деревни: там случился пожар.

– А монастырь?

– Местный монах дал деру из проклятой деревни вместе со всем монастырем, прихватив бочонки с пивом.

Энн внимательно смотрела в глаза дяди, а потом снова склонилась над папкой, читая следующее:

«Герман Шрайдер. «Призраки Германии».

Городок Херсмфорд, 1755 год».

«Сейчас это Опава», – кивнула своим мыслям Энн, вспоминая старые названия чешских городов.

«Я знавал местную врачевательницу, женщину. В травах хорошо разбиралась да народ вылечивала. Врачевательница неожиданно заболела и взяла с мужа клятву, что он не похоронит ее на кладбище и не будет звать католического священника. По ее наказу он должен был отрубить ей голову и положить в другой гроб, отдельно от тела.

Умерла врачевательница. Горевал муж сильно. И, конечно, не сдержал клятву. Тут в городе и начали происходить странные смерти. Людей выпивали досуха. Пришел ко мне муж как к пану, который пишет про такие небылицы, и повинился, жена его начала терроризировать город. Он мучился чувством вины за то, что не исполнил волю покойной. Уверив его, что завтра же мы раскопаем ее могилу, я выпроводил несчастного домой.

Однако домой муж врачевательницы не пошел: напился в трактире и разболтал о жене. Тогда горожане с утра сами раскопали могилу. Увидели на губах покойной свежую кровь и, не раздумывая, отрубили ей конечности, которые захоронили в другом месте. Так врачевательница умерла навсегда. Я остался еще на одну ночь, чтобы убедиться в этом.

А после ваш покорный слуга собрал пожитки и отправился в другой город, услышав о новом случае упыризма».

Дядя Франтишек молчал и, заглядывая Энн через плечо, тоже перечитывал отрывок.

– Я рад, что ты интересуешься архивом, милая. Я стар. Сына не влечет такое наследие и желания перебирать старые тексты у него нет. Но я все же надеюсь, что кто-то из рода, а быть может, ты, захочет перенять часть историй и преданий и займется вместе со мной архивом.

Энн улыбнулась, но совершенно не осознала того, что сказал граф. Ее мысли вертелись вокруг упырей. Что, если бы она допустила, что Карл говорит правду, как бы фантастично она ни звучала, тогда, теоретически, вампиров в Богемии не должно быть или их количество было бы меньшим, чем, допустим, в Моравии.

– А самые первые упоминания упырей в наших летописях есть?

– Самые ранние захоронения, которые были обнаружены и задокументированы, датируются девятым веком. – Франтишек Кинских показал ей на несколько следующих листов.

Она снова склонилась над тонкой папкой и стала читать дальше. В девятом веке об упырях писали скупо и сухо, и Энн быстро перелистнула страницы.

«Четырнадцатый век» – значилась пометка сверху листа.

«Неплах, настоятель монастыря и летописец.

Он написал книгу «Удар вампира», изданную малым тиражом в 1356 году».

Далее Энн прочитала:

«1336 год. Город Кадан.

Меня послали в Кадан, чтобы засвидетельствовать наличие нечистой силы. Два дня назад умер местный пастух Мыслат. Местные жители говорят, что видели его ночью бродящим по городу, словно он воскрес.

Мы с местным священником открыли гроб на закате. Мыслат лежал там румяный и весь в крови. Едва я воткнул кол ему в сердце, как он открыл глаза и начал орать. Затем выхватил кол и гонялся за священником. А потом бросился на меня. Я, спасая свою жизнь, случайно зацепил четками руки покойного пастуха, да так, что они обвили тому запястья. Тут Мыслат и замер, обездвиженный. Естественно, мы его обезглавили, а останки сожгли. Тогда-то мы и поняли, что совершили две ошибки. Во-первых, ударили одним колом, а во-вторых, гроб с живым мертвецом можно откапывать лишь в тот момент, когда на него ярко светит полуденное солнце. То, что у упырей два сердца, я узнал после того, как мертвому пастуху разрезали грудь по просьбе священника».

«Неплах был приближенным к Карлу монахом. Он писал о его жизни, путешествовал с королем. Это исторически задокументировано. Получается, правда, если принять ее за правду, лежала на поверхности? Монах знал, что король был вампиром, или подозревал? А может, ездил вместе с ним, чтобы добивать последних упырей в Богемии?» – думала Энн, отложив папку, в которой больше не осталось непрочитанных страниц.

Она спросила:

– Упыри не сгорают на солнце?

– По легендам, солнце доставляет им боль и ожоги, но не убивает их.

Прихватив папку, Энн встала с лавочки, и дядя поднялся вместе с ней.

– Получается, все вампиры закапываются в землю, а ночью раскапываются, чтобы осушать людей направо и налево?

Граф изогнул бровь, и Энн добавила:

– По легенде, конечно же. И как они заражают других? Через укус? Как в фильмах?

– Согласно записям, упыри часто пили кровь скота. Люди, съевшие такое мясо, умирали на восьмой день, потом через такое же количество дней выкапывались и шли заражать других. Как вирус, если перевести на современный лад. Но да, вампиры кусали и людей. Подвергшийся нападению постепенно угасал: терял силы, слабел и умирал. И сразу же восставал ночью.

– То есть, все упыри охотятся в темное время суток, а в дневное спят в своих гробах?

Граф остановился возле осины и, подняв голову, наблюдал за дятлом.

«Тук-тук. Тук-тук», – послышалось сверху.

– Как ты, возможно, заметила, все случаи произошли с умершими простолюдинами. А у простолюдинов не было чего?

– Денег? – наугад спросила Энн, чувствуя себя так, словно ей снова восемь и она пытается понять, что втолковывает ей репетитор по истории.

– Можно и так сказать. У простолюдинов не было склепов, милая. Каменные крышки легко смещались в сторону, и мертвец мог выходить и возвращаться. А бедным даже после смерти нужно было поднапрячься, чтобы получить кровавое пропитание.

– И саван, – поняла Энн. – В нашей культуре издавна было принято заворачивать покойных в саван.

– Да. Превратился мертвец в упыря и давай себе вертеться в гробу, чтобы размотаться. А когда размотался, еще и наверх копать, чтобы вылезти. Кстати, так и вошло в обиход: если подозревали кого, что не полностью он помер, разрывали могилу и первым делом смотрели на саван. Так-то размотаться упырь еще мог, а вот обратно уже не заматывался. Лишь накрывался саваном с головой как одеялом. Это было первым и главным доказательством вампиризма.

Энн представила Карла, который закапывается, накрывается саваном и лежит днем под землей Старого еврейского кладбища. Ее передернуло. Возможно, он выходил каждый день на поверхность ночного города, а историю о возрождении сочинил для Энн и Ордена.

– А записи об упырях знатных кровей остались?

– Нет. Считалось, что среди знати их не было, или же были, но тщательно скрывали сей факт. Единственная известная упырица в Чехии – это…

– Элеонора Шварценбергская, – тоном отличницы протянула Энн. – Хотя она скорее была бы влколаком.

Энн, как и все в Чехии, знала самую известную хозяйку Чешского Крумлова, которая сделала город таким великолепным.

Граф остановился, изумленно открыв рот.

– Милая, ты, сама того не ведая, попала в яблоко. Ведь именно она запретила охоту на волков на всех принадлежащих ей землях. Плюс у ее ног всегда вились два этих прирученных зверя.

– И самое главное – она призвала охотиться на вампиров. Это верно, как и то, что уже доказано, дядя. У нее был рак матки: бледность кожи и отвары из молочая придавали ее внешности немного зловещие черты. А как мы знаем, у оборотней вроде как должно быть отменное здоровье.

Франтишек Кинских снова присел на скамью возле пруда, увлекая за собой и Энн. Он молчал, погрузившись в свои мысли. Энн же думала о том, что испытывает необъяснимую ненависть к кровопийцам. Граф повернулся, и она буквально ощутила на себе его взгляд.

– Ты не спросила самого главного. Как, согласно легендам, их убить.

Энн улыбнулась, но улыбка вышла напряженной:

– Только собиралась.

Франтишек Кинских провернул на указательном пальце такое же, как и у Энн, кольцо, только более массивное. Он собирался о чем-то спросить, Энн видела недоверие в его глазах и внутренне сжалась, приготовившись врать, но дядя мотнул головой и продолжил рассказ:

– Как ты уже прочитала по летописям, убивали упырей в гробах довольно просто. Для этого нужно было отрубить конечности и голову и похоронить их в другом месте. Или отрубить голову, положить между зубов камень и сунуть все это в ноги покойного. Два кола в правое и левое сердце вбивали в любом случае. Однако самым действенным способом считалось сожжение. Покойного, подозреваемого в вампиризме, сжигали, а прах обязательно развеивали над проточной водой – рекой или ручьем.

– А что было, если над прудом?

– Считалось, что в стоячей воде упырь со временем может воскреснуть. Чем старше тот, чей прах развеяли, тем быстрее он воскреснет.

– Какая несуразица! Да наверняка и сами упыри, если бы они существовали на самом деле, такому бы не поверили!

Дядя кивнул, улыбнувшись:

– Да, легенды иногда бывают совершенно нелепыми.

– Почему в детстве мне никто не рассказывал о них? Про влколаков постоянно твердили, пугали ими, а про упырей ничего не помню.

Граф погладил ее по плечу, а потом приобнял.

– Ты не помнишь, потому что была совсем маленькая, когда я приезжал к вам в гости. Тогда я рассказывал тебе о них, знаешь почему?

– Я спросила?

– Ты спрашивала, зачем все родственники в прошлом убивали волков, они ведь такие красивые. Тогда я рассказал тебе одну из своих теорий. И была она о том, что влколаки могли убить упыря, когда находились в зверином обличье, естественно. Поэтому кровососы подкупили тех единственных, кто мог выслеживать их врагов. Кинских делали за них всю грязную работу. Влколаки на самом деле выходили из себя, когда чувствовали рядом кровососов, а так они довольно миролюбивые существа. Мое мнение исходит из того, что записей о бесчинствах упырей не сосчитать, а случаи нападения влколаков можно перечислить по пальцам одной руки.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 | Следующая
  • 4 Оценок: 2

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации