Текст книги "Иная Богемия"
Автор книги: Юлия Макс
Жанр: Ужасы и Мистика
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)
– Спасибо, – поблагодарила девушка из зала.
В аудитории послышались редкие хлопки, перешедшие в громкие аплодисменты. Карл присоединился, вызвав у Вильгельма едкий смешок.
– Что же до Анежки и Мартина, как вы знаете из рассказанной мной легенды, Мартин женился на травнице. Об Анежке или Агнессе Чешской, как ее вскоре стали звать, не слишком много сведений. Думаю, вы читали о святой Агнессе?
В аудитории шумно подтвердили, мол, да, читали.
– Генрих отказался от помолвки, вернувшись после охоты сразу в императорский дворец. Тогда руки принцессы попросил сам император Фридрих, его отец. Вацлав, который принял престол после Отакара II, дал согласие на брак сестры, но принцесса воспротивилась и заявила о намерении посвятить жизнь Богу. С тех пор и до нашего времени Агнесса оставила после себя яркий след в истории и несколько монастырей. Один из них находится в Праге. Очень советую заглянуть туда, кто еще там не был. Еще одной версией легенды является та, в которой принцесса Анежка – это дочь короля Вацлава I, а не его сестра. И правда, о судьбе этой принцессы рассказывает довольно мало исторических документов. Некоторые ученые также утверждали, что она ушла в монастырь, а после и вовсе поселилась одна и занялась врачеванием. Теоретически Анежка могла быть той самой травницей, на которой женился Мартин Вхинских.
Когда Анета замолчала и снова отпила воды, в зале поднялись еще несколько рук. Карл поймал себя на том, что следит за каждым ее движением, за каждым вздохом, словно очарованный. Он съехал ниже на кресле и сцепил руки в замок, раздраженный внезапным открытием. Вильгельм прожег его взглядом, но ничего не сказал.
– Пожалуйста, еще только два вопроса, – обезоруживающе и немного устало попросила Кинских.
– Лошади Кинских. Как вывели эту породу?
Анета переступила с ноги на ногу. Карл вообще не понимал, как она могла стоять прямо на таком высоком каблуке. Ее обувь выглядела как пыточное орудие.
– Опять же благодаря Мартину Вхинских. Это случилось, когда его посвятили в рыцари, и еще до того, как он встретил свою травницу. Король вместе с рыцарским титулом подарил ему с десяток коней. Мартин оказался таким себе коневодом, и животные чахли в конюшне. Как-то ночью он патрулировал лес возле королевского замка и заметил вдалеке огонь. Осторожно приблизился. Возле костра сидели наемники, тихо переговариваясь. Рядом стояла клетка с птицей, на хвосте которой танцевало пламя. Волшебная птица предложила ему три своих пера в обмен на то, что Мартин ее освободит. Так и случилось. Когда удивительное существо улетало, Мартин, стоя возле избитых наемников, сжимал три светящихся пера и кричал в небо:
– Что мне с ними делать?
– Погладь лошадей, – донесся ответ.
На следующий день он не узнал свою конюшню. Золотые красавцы гарцевали в стойлах. Их шкура необычного песочно-золотого окраса притягивала взгляд. Так и появилась редкая и, безусловно, дорогая порода лошадей Кинских. Многие историки сошлись во мнении, что на нашем гербе изображено три пера, а не клыка, как дань легенде о жар-птице, которая исполнила желание Мартина. Сейчас породу называют «богемское четвероногое золото», поскольку всего «Кинских» лошадей не более тысячи.
Анета разрешила задать последний вопрос. Карл не сводил с нее глаз, отчего Вильгельм ерзал на сиденье и постоянно комментировал ее рассказ. Кинских раздражала и Люксембургского. Все в ней казалось ему слишком: слишком гордая, в то же время слишком легкомысленная – подумать только, она украла его корону! – слишком яркая внешность. И эти ее глаза… Точно яркая весенняя зелень на Петршинском холме.
– Вы упомянули чешских влколаков. А как в других странах? Разве там не было оборотней?
Анета немного побледнела, но справилась с собой и грустно улыбнулась.
– Были. Во Франции и Германии их называли вервольфами. При короле Рудольфе IV мой род достиг небывалого веса в обществе. Прежде всего тем, что казна Кинских была больше сокровищницы самого короля. Именно тогда мои предки получили разрешение и особые полномочия на охоту за оборотнями по всей Европе.
Анета сделала паузу, обвела взглядом аудиторию и, искушая юные впечатлительные умы, произнесла, придав голосу бархатистость:
– Что в этом правда, а что вымысел, вы сможете выяснить самостоятельно, если поступите на исторический факультет.
Все зааплодировали и начали шумно подниматься с мест. Чтобы поговорить с ней лично и пожать руку, выстроилась очередь из нескольких десятков человек. Карл и Вильгельм не спешили покидать аудиторию, заняв последние места в этой веренице. Графиня говорила с каждым человеком по паре минут, фотографировалась, и наступала очередь следующего. Она случайно посмотрела в конец очереди, очевидно, пытаясь оценить, сколько еще осталось желающих, и заметила Карла. На ее скулах появились два красных пятна, а губы сжались в тонкую полоску.
– Что ж. Похоже, ты не впечатлил ее, – съязвил Вильгельм, толкая Карла локтем.
В числе последних к ней довольно близко шагнул сухой пожилой мужчина и вместо любезностей спросил:
– Пани Кинских, превознося столь знаменитый род, вы не потрудились рассказать и о его бесчинствах.
Анета неестественно застыла, а потом вскинула дрожащий подбородок и вызывающе стрельнула глазами в старика.
– Почему же вы не рассказали, как жестоко ваши предки истребляли «волков»? Франция. Почти тридцать тысяч человек. Хоть один из них был вервольфом? Люди под пытками признавались, что они оборотни, и были приговорены к казни.
– Лекция была не об ошибках моего рода, – резко отбила Анета.
– Именно об этом она и была, – отрезал старик. – Или истребить всю популяцию зверей в Западной и Восточной Европе – это хорошо? Или переловить всех волков в Крушных горах и отрезать им лапы, чтобы узнать, волкодлак ли это – по-вашему, гуманно?
Анета сжала кулаки, ее профиль в тот момент показался Карлу куском мрамора, живыми остались лишь блестевшие от непролитых слез глаза. Карлу захотелось помочь ей и вышвырнуть старика из аудитории. Он дернулся, но Вильгельм положил руку ему на плечо и заставил остаться на месте.
– Друг мой, не нужно вмешиваться. Я понимаю, «дама в беде» и все такое прочее, но давай будем честными – нам необходима сильная помощь с ее стороны. Пусть сломается, разобьется и соберет себя из осколков. Такой она нам больше подойдет: сильной и умеющей за себя постоять.
– Она всего лишь девушка, – бросил Карл.
– О, мой друг, ты удивишься, узнав, какими они могут быть.
Тем временем Кинских ледяным тоном ответила:
– Я не считаю это гуманным. Сегодня я лишь рассказывала легенды. Прошу извинить, меня ждут.
Старику пришлось отступить и уйти. Анета повернула голову и посмотрела прямо на Карла. Он застыл от неожиданности, совершенно не готовый к ее взгляду, полному злости и душевной боли.
– Хм. Кажется, графиня действительно ненавидит свой род, – понизив голос, сказал Вильгельм.
Заметив их переглядывания, Рот прошагал к Анете. Карлу ничего другого не оставалось, как пойти следом. Кинских судорожно сглотнула, зрачки расширились.
«Боится?» – недовольно подумал Карл, а губы самовольно произнесли то, что впоследствии определило характер их отношений:
– Ты сегодня довольно разговорчива.
– А ты одет, – парировала она, храбро вздернув подбородок.
Вильгельм громко покашлял в кулак, привлекая внимание.
– Анета, познакомьтесь с моим давним другом, – Люксембургский снова перешел на уважительное обращение, удивляясь тому факту, что совершенно не хотел ей «тыкать», как какой-нибудь прислуге.
– Вильгельм Рот к вашим услугам, графиня Кинских. – Рот улыбнулся, демонстрируя клыки, затем подхватил кисть Анеты и оставил на ней легкий поцелуй.
Она поняла, кто он, тут же отдернула руку и спрятала ее за спину.
«Наверное, вытирала», – подумал Карл, и это неожиданно подняло ему настроение. Возможно, скачки эмоций были последствием тяги к сере или тем, что он не помнил, каково быть упырем.
– Анета? – позвали сзади, и они все обернулись на мужской голос.
Незнакомец уверенно приближался к их компании. Широкие плечи, массивная, как у быка, шея, жестокое лицо с серыми, близко посаженными глазами не вызвали у Карла желания знакомиться с ним.
– Теодор? Что ты здесь делаешь? – В усталом и чуть хриплом голосе Анеты слышалось удивление. Она снова переступила с одной ноги на другую, и Карл посочувствовал, почти физически ощущая, как горят ее ноги от неудобных туфель.
– Кто это? – недовольно спросил Карл у Анеты.
– Смертник, – ответил за нее Вильгельм, приподнимая уголки губ в намеке на улыбку.
Они наблюдали, как Теодор подошел, потеснив Карла, и поцеловал Анету в обе щеки. Она высвободилась из объятий, покраснев от злости.
– Мы разве договаривались о встрече?
– Нет, но я узнал об открытой лекции и приехал послушать, – мягко проговорил он. Теодор собственническим жестом подцепил пальцем выбившуюся из прически Анеты прядь волос и заправил ей за ухо. Вильгельм скрестил руки на груди и смотрел то на Карла, то на пару.
Кинских сделала полшага от Теодора.
– Тео, хочу представить тебе моих знакомых: Карла и Вильгельма. А это, господа, Теодор Пернштейнский, секретарь президента Чехии.
– О! Так вы родом из Германии? – полюбопытствовал Вильгельм.
Карл случайно посмотрел на пальцы знакомого Анеты. Средний и указательный были одной длины.
«Не может быть. Или может?»
Он заметил, как Теодор нахмурился, недовольный их присутствием подле Кинских.
«Если Теодор тот, за кого я его принял, возможно, стоит подтолкнуть графиню к замужеству с ним. Нам бы пригодились влколаки для защиты Чехии».
– Вы не оставите нас? – любезно попросил Теодор.
Карл погрузился в размышления, а Вильгельм достал из кармана квадрат плотного черного картона, на котором серебристыми чернилами был нанесен номер телефона.
– Дорогая Анета! Ввиду того что сегодня мы не смогли обсудить с вами кое-какие общие вопросы, очень прошу позвонить, как только вы освободитесь.
В голосе мистера Рота послышалась сталь, и Кинских протянула руку, чтобы взять визитку. Увидела сверкнувшую надпись, помедлила и потянула пальцами кусок бумаги за черный край, не прикасаясь к витиевато начертанным цифрам.
«Она подумала, что это серебро?» – недоумевая, Карл посмотрел на Вильгельма и по его хитрому взгляду понял, что визитную карту действительно украшал аргентум.
Следуя на выход по широким коридорам университета, Карл и Вильгельм молчали.
– Ну что ж, неплохо. – Вильгельм склонил голову, всматриваясь в щупальца тумана, наползающего со стороны реки. – Пойдем, друг мой.
Глава 8
Natúra nihil sine causa gignit.
Природа ничего не порождает без причины.
«Пражский трдельник»
«Карлов университет объявил дни открытых дверей. Первая лекция исторического факультета состоялась вчера. Провела ее Анета Кинских, историк и наследница знаменитого рода. Темой выступления стала легенда основания рода Кинских, которая произвела неоднозначное впечатление на многочисленных слушателей.
И новость, поступившая в блог час назад: из своей квартиры в районе Летняны пропала пятнадцатилетняя девушка. Родители, вернувшись из служебной поездки, заявили о ее исчезновении. Если вы что-то знаете или где-то ее видели со вчерашней ночи, просим сообщить. Приметы девушки и контакты родителей приведены ниже под фото. Также можете позвонить в полицию или прямо к нам в новостную редакцию.
Ваш Эл Вода».
Карл
– Карл! – позвал девичий голос.
Обернулись оба. Раскрасневшаяся графиня Кинских подошла к ним. Ее грудь часто вздымалась и опадала, завораживая прозрачностью блузки и кружевным лифом. Карл заставил себя поднять взгляд выше.
– Вы разве не заняты Теодором? – резко спросил он.
– Он просил моей руки, – спокойно и неожиданно для Карла произнесла Анета.
– Уже не просит? Почему же? Не ваш ли острый язычок заставил его передумать? – выпалил он. – Достойный молодой человек. С титулом и в правительстве, – ворчливо закончил Карл.
Он не знал, как ему вести себя с этой девушкой, чувствовал раздражение от ее самоуверенности. Хотел указать ей ее место. Хотя она-то как раз была на своем месте, а вот Карл ощущал себя теперь для Праги чужим.
Вильгельм тяжело вздохнул. Анета растерялась и, помедлив, ответила:
– Я не сторонница договорных браков. Думаю, вы уже успели прочитать современную историю и знаете, что женщины могут сами распоряжаться своей жизнью. Я бы попросила впредь не лезть с неуместными вопросами о моей личной жизни.
Она засунула руку в узкий карман брюк и повернулась к Вильгельму:
– И не скалить клыки на публике!
Вильгельм расхохотался.
Так Карла еще никогда прежде не отчитывали. Тем более, девушка.
Карман ее брюк задымился и она, чертыхаясь и тряся рукой, вытащила карточку с номером телефона. Бросила на тротуар и потопталась по ней острыми каблуками.
– Никогда не любила серебро.
Карл, не мигая, наблюдал за Кинских. Она хмурила лоб, щурила по-кошачьи подведенные глаза, но плеч не опускала, как и свой вечно воинственно вздернутый в его присутствии подбородок.
– Зачем вы меня искали?
– Сегодня полнолуние. Позвольте вам помочь, – Карл ушел от настоящей причины визита.
– С чего вы хотите мне помочь? По доброте душевной или нужно, чтобы я снова свалилась на чью-то могилу?
Она настороженно посмотрела на Вильгельма. Его лицо приняло нечитаемое выражение, но глаза лукаво улыбались.
– Сегодня вы впервые превратитесь и не сможете это контролировать, – прошипел Карл, разозленный ее ехидством. – Я хочу сберечь жизни людей, на которых вы можете напасть, не контролируя себя.
Анета молчала, но ее щеки окрасил багровый румянец. Они стояли в центре дорожки, ведущей к зданию университета. Солнце то скрывалось за серыми, полными непролитого дождя тучами, то снова показывалось, чтобы перед ненастьем одарить людей своими лучами.
Карла обтекала толпа снующих туда-сюда студентов. Он подолгу задерживал взгляд на шеях проходящих мимо «мешков с кровью» и сжимал губы, чтобы подавить желание облизнуться. Карл всматривался в их лица: люди улыбались, целовались, разговаривали. Словом, были счастливы, живя здесь и сейчас. Именно ради защиты жизни он создал барьер вокруг Богемии.
– Это все бред. Я не какое-то существо из легенд! – наконец ответила Анета.
– Бред – это бессмыслица? – уточнил Карл у Вильгельма.
Тот в ответ кивнул, промолчав.
– Послушайте, графиня, – он понизил тон, – вы же знаете, что случилось в том туннеле под Пражским Градом? Вы расстались с одной из своих жизней. Этого вы не станете отрицать?
– Меня легко ранили, – процедила она.
– Влколаки обращаются в первое же полнолуние после преждевременной смерти.
– Да, я тоже знаю эти сказки.
– Анета, послушайте…
Анета опустила взгляд, скрывая выражение глаз.
– Вы можете просто оставить меня в покое? – Она тоже понизила голос. – Я не влколак! Я – Кинских! Мои родители – совершенно точно люди. Я отказываюсь думать иначе. Всего доброго, господа.
Она повернулась на каблуках и пошла к дверям университета. Не обращая внимания на недовольное шипение Вильгельма, Карл в несколько шагов обогнал ее и заступил дорогу. Ему хотелось встряхнуть девушку. Анета отказывалась принимать реальность, Карлу же требовалось ее полное участие в деле. Женщины довольно сильно изменились со времен его правления, и он пока не мог сказать, что ему нравились такие изменения.
– Дивока Шарка[41]41
Природный парк Дивока Шарка (чеш. Divoká Šárka) расположен в северо-западной части чешской столицы. Его площадь превышает 25 га.
[Закрыть]. Сегодня в полночь, – твердо, почти приказывая, прошипел он.
Она метнула рассерженный взгляд, обошла Карла и скрылась в недрах университета. Вильгельм оказался рядом и придержал его за локоть, не давая возможности последовать за Кинских. Карл дернул рукой и направился в сторону улицы.
– Ты должен был ее искусить, а не отпугивать. У тебя было целых четыре жены, – пожурил его друг.
Карл раздраженно цокнул языком.
– Она выросла на правде о своей семье и влколаках. Вместо того чтобы поверить, ведет себя как маленькая испуганная девочка. Ее ведь воспитывали графиней! Она должна слушаться мужчин.
Вильгельм удивленно поднял брови:
– Она ничего никому не должна, мой друг. Ты забываешь, что ее воспитали в этом веке. Это другое. Вампиры, влколаки, демоны – человеку трудно осознать тот факт, что они существуют в реальности.
– Она не человек, – упрямо возразил Карл, провожая взглядом девушку с короткой стрижкой и открытым декольте. На ее белой коже просвечивали синим вены. Он гулко сглотнул.
– Кстати, графиня на лекции-то не сказала, с какого момента влколак впервые обращается, – отвлек его Вильгельм, не давая сосредоточиться на чувстве голода.
– Думаю, она многое утаила от широкой публики. Например, если оборот проходит хорошо, в дальнейшем влколаки могут оборачиваться по своему желанию, а не по велению луны.
– Хорошо – это как? Не хочешь же ты сказать, что…
– Если убивают упыря.
Вильгельм удивленно присвистнул и, немного сместившись в его сторону, дал пройти группе туристов во главе с гидом, вещающем на испанском про историю основания Праги.
– Как ты себе это представляешь?
– Я пока не придумал.
Они свернули с улицы Бржевнова и двинулись по набережной Дворжака. Над Влтавой тревожно кричали чайки, словно предрекая городу скорую угрозу.
– Значит, пушистые волчки людей не трогают? Судя по легенде, князья Генриха были как мы, значит, влколаки лишь наш противовес, – размышлял Вильгельм. – А Анета? Если бы в нее не ткнули колом, она осталась бы человеком до поры до времени? Или до старости?
– Она никогда не была человеком, но волчья кровь окончательно меняет тело лишь в случае преждевременной смерти. Если человек не превращается всю жизнь, он живет немногим дольше обычных людей и умирает от старости, как и они. Ах да, первая смерть должна быть насильственной.
– Раз ты столько знал о влколаках, то почему просто не приставил их охранять границы?
Карл повернул голову и укоризненно взглянул на профиль друга.
– Ты никому больше не доверял, да? После того, что я сделал.
– Верно.
Они молча шагали бок о бок, совсем как когда-то. Только теперь Карл не мог точно сказать, кто идет рядом: друг или враг. Ведь Вильгельм одновременно мог быть и тем и другим.
– О чем думаешь, мой друг?
– Думаю о том, как уберечь жителей Богемии, если у меня ничего нет: ни союзников, ни армии. А время играет против нас.
– У тебя есть я.
Карл повернулся к Вильгельму, посмотрел на него и невольно улыбнулся.
– Ты нашел упырей, готовых пойти против старших?
– Нет, но знаю, где искать. С заходом солнца мы отправимся на кладбище, сделаем дело, и ты еще успеешь пойти потрепать волка за хвост.
– Сегодня наблюдение за городом с крыш я поручил Яну. Завтра мы будем делать это вместе. Знаю насчет хитрых камер на зданиях, но, если быть выше их, можно перемещаться по городу быстрее, чем на металлических повозках.
– Разумно. Старшие бы не прибыли первыми, скорее всего, послали вперед слуг-разведчиков.
Пока Карл и Вильгельм шли вверх, мимо проехал черный металлический монстр и остановился. Плавно сдал назад и затормозил. Дверь открылась, и Рот, не заглядывая внутрь, издевательски любезно протянул:
– Дэниэль! Какая встреча! Чем обязаны?
– Садитесь, – услышал Карл короткую реплику, прозвучавшую как приказ, и ему это совсем не понравилось.
Вильгельм, подобрав полы плаща, забрался в жерло металлической повозки. Карлу ничего другого не оставалось, как последовать его примеру.
Дэниэль вел машину, на втором сиденье спереди находился человек в черной униформе Ордена.
– Мистер Рот, не скажу, что рад встрече, но я ее ожидал.
В голосе Фауста слышались презрительные нотки, и на лице Карла появилась понимающая усмешка. Вильгельм рассказал, как ушел в самый разгар столкновения Дэниэля и Мефистофеля, решив не принимать участия в бойне. Так что глава Ордена даже слишком спокойно отреагировал на появление Рота в поле видимости.
– Ближе к делу, – как ни в чем не бывало поторопил Вильгельм Дэниэля, казалось, не заметив ни его тона, ни реакции Карла, сидящего рядом.
– В городе пропал подросток, квартира была закрыта, распахнуто окно на четвертом этаже. На подоконнике следы когтей и кровь. Мы уже были там, я уверен, что это сделал упырь.
Карл быстро переглянулся с Вильгельмом. Его сердце, стучащее в груди в два раза медленнее человеческого, ускорилось, болезненно отдавая в ребра.
– Они уже в Богемии! – воскликнул Карл, потирая грудь.
– Куда мы едем, Дэниэль?
– К пану Воганьке. Я позвонил ему несколькими часами ранее.
Фауст крутанул руль, заезжая на выложенную брусчаткой улицу.
Возле кованых дверей библиотеки их ждал хмурый Ян. Он отпер ворота монастыря, и Дэниэль направил авто во внутренний двор, густо увитый бессмертным плющом и скрытый от любопытных уличных зевак.
Анета
Было два часа дня, когда Энн вернулась в пустую аудиторию и облегченно опустилась на ближайший к входу стул, сбрасывая пыточный инструмент, именуемый туфлями. Она нервно постукивала пальцами по коленям, думая о Карле и его спутнике. Зазвонил мобильный.
– Привет.
– Ты посмотрела материалы дела? – Голос Эда звучал весело и как-то привычно, отвлекая.
– Да. Не думаю, что нам стоит браться. Все как-то подозрительно выглядит, и имя заказчика ты так и не прислал.
Энн потерла переносицу и посмотрела на профессорский помост. Солнце вышло из-за низких облаков и проникло сквозь огромные окна, бросая лучи на трибуну. В этих лучах причудливо кружились пылинки, сверкая, словно драгоценности.
– А я его и не знаю. Мы общались в закрытом чате.
– Тем более. Времени на подготовку слишком мало. Отказывайся!
– Он уже прислал предоплату.
– Черт! – Энн отодвинула телефон и яростно постучала им по спинке сиденья впереди, а потом снова поднесла к уху: – Верни деньги и откажись, Эд!
– Я их уже потратил на оборудование, – отрезал он и продолжил заискивающим тоном: – Энн, помоги! Мне нужно это дело.
– Я дам тебе денег. Но забудь об этой сделке.
– Нет! Сам заработаю. Завтра созвонимся.
Не успела Энн возмущенно заорать на напарника, как тот отключился.
– Черт! – снова в голос выругалась Кинских и, надев шпильки, пошла проводить онлайн-лекцию, назначенную на вторую половину дня.
Приехав домой после университета, она заказала еду. Ужиная хорошо приготовленным запеченным лососем и салатом «цезарь», Энн читала восхищенные отзывы о лекции про волкодлаков на сайте университета. На электронную почту пришло письмо:
«Добрый день, уважаемая пани Кинских. Меня зовут Эва Водичкова, я бы хотела взять у вас интервью и побольше узнать о легендах вашего рода в любое удобное для вас время. Буду ждать ответа.
С ув. Эва».
Энн перечитала письмо еще раз и нажала на иконку с корзиной, отправив послание в утиль.
Было девять часов вечера. Энн переоделась в шелковую полосатую пижаму, состоявшую из брюк и рубашки, а затем принялась ходить по комнатам то сжимая, то разжимая кулаки. Взяла мобильный и, набрав номер родительницы, с гулко колотящимся сердцем слушала длинные гудки.
– Здравствуй, Анета, – строго ответила мама.
– Добрый вечер, мама. Как ты?
В трубке послышался шорох, и Энн представила, как мама встает из любимого кресла девятнадцатого века, обитого зеленым китайским шелком, подходит к окну и отодвигает тяжелые шторы, как делала всегда при разговорах по телефону. Непроизвольно Энн выпрямила спину и вскинула подбородок, словно бы та могла ее видеть.
– Спасибо, все хорошо. Читала в новостях о твоей лекции. Молодец, – одобрительно, но холодно ответила она.
– Мам, – Энн запнулась и потерла лоб, не зная, как спросить о том, что ее волновало. – Я…
– Теодор мне сообщил, что ты не приняла его предложение. – Голос старшей Кинских зазвучал громче и напористей. Энн снова представила, как мама устремила на нее прямой взгляд прищуренных глаз и недовольно поджала губы. – Я кипела целую неделю! Хорошо, что ты не позвонила сразу, а выждала время, прежде чем сообщать мне! Этот мальчик – отличная партия для тебя. Ты – графиня! Твой дед передал графский титул тебе, а ты не хочешь продолжать род!
Энн закатила глаза, радуясь, что это телефонный разговор, а не личная встреча. Огромная любовь деда к внучке задевала ее родительницу даже после его смерти, как и то, что он передал титул и фамильные драгоценности Энн.
Она постаралась, чтобы ее голос звучал примирительно, когда ответила:
– Мам, я ценю твое мнение, но это моя жизнь и с кем ее делить, я решу сама.
Переждав осуждающий вздох и неодобрительное «ну конечно, дорогая», Энн скомкано попрощалась, так ничего и не спросив.
Спать пока не хотелось, и она решила провести время с пользой. Устроившись за письменным столом, открыла файл с докторской и принялась вносить правки в уже написанный материал. Засидевшись, она не заметила, как стрелки часов передвинулись и показывали без четверти двенадцать.
Энн захлопнула крышку ноутбука и почувствовала, как задрожали пальцы. Она вытянула руку и потрясла ею, подумав, что слишком долго набирала текст. Не помогло. Дрожь перешла с рук на туловище, добралась до внутренностей, и, словно превратив их в желе, опустилась к ногам. Колени Энн подогнулись, и она рухнула на пол. За дрожью последовал нестерпимый зуд. Она почесалась. Потом еще. Но он не отступал, заставляя Кинских раздирать кожу на руках.
Под кровавыми полосами, которые оставили ногти, Энн увидела светлые волоски шерсти. Она потерла слезящиеся от яркого комнатного света глаза и снова взглянула на руку. Пошатываясь, встала, с трудом схватила ключи от машины и вышла к лифту, захлопнув входную дверь. В металлической кабине висело зеркало. Энн уставилась на свое отражение. Глаза лихорадочно горели, лицо блестело от пота. Она машинально поскребла шею, и вместо кожи на ней увидела густую звериную шерсть. Подняла воротник шелковой рубашки, продолжая почесывать себя через пижаму.
Выехав на дорогу, Энн набрала номер, который запомнила, когда мистер Рот протянул ей визитку.
– Слушаю, – послышался холодный голос Вильгельма.
– Кажется, я превращаюсь, – выдавила Энн, и ее тело дернулось, пронзенное судорогой. Руки соскользнули с руля, и авто вильнуло. Машина понеслась к обочине, не давая времени на слабость. Кинских крепко сжала руль, выравнивая «Ягуар». Судорожно выдохнула и вытерла взмокшее лицо. Телефон, закрепленный на подставке приборной панели, все так же молчал.
– Куда бы вы ни направлялись, очевидно, что вы не успеете доехать, – наконец безэмоционально констатировал мистер Рот.
Ей не к кому больше обратиться. Энн предпочла бы, чтобы этого никогда не случилось. Она не хотела оказаться влколаком, как и не хотела бы знать о прошлых зверствах своего рода. Карл – единственный, кто мог помочь с этой не вполне обычной проблемой. Кто, возможно, знал о волках больше нее.
– Передайте ему, что я буду у Дивокой Шарки через двадцать минут.
– Я передам.
Он отключился.
– Черт! – выдавила Кинских сквозь зубы.
Она вдавила педаль газа и стрелой понеслась по трассе, обгоняя истошно сигналящие ей машины. Стрелка на спидометре показывала сто сорок километров в час, когда «Ягуар» достиг черты города. Перед дорожными камерами Энн сбавила скорость и повернула на Европейскую улицу.
Кое-как припарковавшись возле трамвайной остановки, она с облегчением скользнула в объятия ночного воздуха, который приятно охладил разгоряченную кожу. Уличные часы показывали без одной минуты полночь. На остановке горели фонари, но в самом парке освещалась лишь узкая асфальтированная дорожка, огибающая горную гряду и густой лес.
Пока Энн спускалась в парк, ее движения стали неестественно дергаными. Слабость и жар накатывали волнами, заставляя ускорить шаг. Она не знала, что будет дальше, но желала, чтобы это поскорее прекратилось.
Едва Энн добралась до темной кромки леса, куда уже не доставал желтый свет фонарей, ноги подкосились, и она рухнула в пряную прошлогоднюю листву. На глазах выступили слезы, дыхание со свистом вырывалось из легких. Кожа на руках, которыми они уперлась в листья, пытаясь подняться, разошлась, словно некачественно сшитый костюм. Под ней показалась густая жесткая шерсть. Энн услышала сухой треск собственных костей и полный боли крик, который самовольно вырвался из горла. Тело выгнулось дугой, ноги и руки с хрустом вывернулись в разные стороны. Энн казалось, что боль разрывает нутро.
Она подняла голову и посмотрела на ночное небо. Тучи как раз открыли небесный шар, и холодный лунный свет коснулся лица. Энн так и замерла с поднятой вверх головой, когда боль резко прекратилась. Задышав ровнее, поднялась с земли и пошатнулась. Что-то было не так. Вместо рук и ног у нее появились лапы. Она стояла на четырех волчьих лапах. Сумбур в голове и тысяча вопросов улеглись на дно сознания густым илом. Энн подумала, что не будет бередить его до поры до времени. Она задрала морду и радостно завыла, приветствуя луну. Лапы понесли ее по мягкой гниющей листве все дальше в лес.
Свобода – так можно описать ощущение, заполнившее все тело. Запахи и звуки многократно усилились. Она слышала, как спит заяц в норе под пнем на поляне метрах в десяти; как курят и переговариваются на остановке водители ночных трамваев. Деревья тихо шумели на ветру, источая вкусный хвойный аромат. Мох под лапами блестел от росы. Она остановилась и, плюхнувшись на него, перекатилась с пуза на спину и обратно, намочив шерсть. И снова рысью по скалам, по темным обрывистым ущельям, огибая стволы толстых вековых лип да тонких елей, пока не услышала плеск воды. Озеро Джбан блестело, отражая свою единственную спутницу – луну. Гладкую водную поверхность рассекали покрякивающие утки. Энн низко нагнула голову и стала жадно лакать озерную воду. Казалось, что существо, в которое превратилась Энн, находилось на иных ступенях эволюции. Оно познавало природу в совершенном виде, ранее ей недоступном.
Ветер донес до нее новый запах, который показался знакомым: так пах холодный сырой камень, если бы он ожил и задвигался. Энн потянула носом и, перестав пить, повернулась, руководствуясь лишь нюхом. На Дивчьем Скоке[42]42
Название скалы над глубоким ущельем, откуда по легенде сбросилась девушка Шарка, спасаясь от войска князя Пршемысла.
[Закрыть] на корточках сидел Карл. Его глаза горели алым, а на черных руках красовались острые когти. Все существо Энн словно обезумело. Она понеслась через лес на холм, разбрасывая лапами комья земли.
«Убить!» – вопила звериная сущность.
– Р-р-р-р! – согласно рычала Энн.
«Р-Разорвать! Растерзать! Распотрошить!»
Прошло не больше пары минут, и упыря на вершине скалы не оказалось, как и его запаха. Будто он ей померещился. Обнюхивая камень, она подошла к обрыву. Осмотрела долину Дивокой Шарки, ничего не заметила. Затем потянула носом по ветру и, уловив еле слышный аромат, сорвалась с места, перелетая овраги и низкие кусты. Она слышала его легкий бег и тихие прыжки через валуны. Он петлял, сворачивая то влево, то вправо. Она ощущала, что вот-вот его настигнет, но в последний момент Карл ускользал, оказываясь в другом месте.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.