Текст книги "Иная Богемия"

– Мы уходим! – в измененном голосе Кинских слышалось рычание.

Слуга вейтус презрительно скривился. Это выражение так и осталось на его лице, когда раздался свист металла, и голова упала с плеч. Высокий силуэт в черном пнул тело упыря, и оно упало на дорогу.

– Ты в порядке? – Карл с двумя окровавленными мечами в руках внимательно осмотрел Энн, а потом и остальную группу.

– Ты пришел один?

Тут в конце улицы раздался вой низшего, полный боли. Остальные словно сорвались с поводка и быстро поползли к ним.

– Нет. На нашем участке все было чисто, поэтому мы заглянули к вам, и, видно, не зря.

Завязался бой. Энн, обернувшись влколаком вдвое большим, чем была до этого, бесстрашно нападала, раскалывая челюстями мертвые головы как ореховую скорлупу. Вокруг царил хаос.

Спустя время низшие обратились в бегство, саранчой расползаясь на другие улицы, стучась в окна, царапаясь в двери. Попавшиеся на их уловку люди в ужасе покидали дома, не зная, куда прятаться. Таких жителей старались остановить Карл и Вильгельм.

– Бегите в костел Петра и Павла. Там вы будете в безопасности до рассвета, а на закате снова уходите туда. Вы поняли? – Карл говорил мягко и настойчиво, при этом осматривая жильцов на предмет укусов.

– Это появится в сети, – сокрушался Вильгельм.

Оставался час до рассвета, когда они закончили. Все вместе сносили тела на уже вымершую улицу, оставляя их посреди дороги. Вызвали Орден: люди в комбинезонах с эмблемами городских служб перекрыли дороги красными лентами и остались проследить, чтобы утреннее солнце завершило их работу.

Оборачиваясь человеком и глядя на дорогу, заваленную трупами, Энн беззвучно плакала. Низшие были всего лишь людьми, которые день или два назад жили свою обычную жизнь: радовались, печалились, о чем-то мечтали, чего-то боялись. А теперь их нет. Когда наступит рассвет, о них будут напоминать лишь горы пепла на асфальте.

«Вейтус должны за это заплатить!»

Кинских закуталась в рубашку Карла и стиснула кулаки. Внутри клубилась ярость.

Улицы под Вышеградом замерли, опутанные липкой туманной паутиной, словно были лапами огромного жука, который попался в сети к хищнику. И лишь голова насекомого ярко светилась, еще наполненная жизнью. Той головой являлся костел Петра и Павла, где проходила ночная служба. В полном молчании, торопясь к парковке, Энн поняла наконец, почему открыли церкви на ночь и чья это была идея.

Эдгару стало плохо. Превратившись в человека, он исторгал из себя еду и кровь, которой наглотался в бою с низшими. Кинских хотела обнять его, но Маркус покачал головой, давая понять, что Эд должен справиться со своей слабостью самостоятельно.

В машине нашлась запасная одежда для них, и пока она переодевалась, услышала, как завибрировал мобильный.

– Это от Уайта. Они ничего не нашли, но переслали записи. Нужно распечатать их и взглянуть самим.

На рассвете все собрались в Трое. Только Дэниэль со своей группой столкнулся с кладбищем, полным упырей, которые, что странно, не выходили за его пределы. Остальные патрулировали всю ночь и ничего подозрительного не обнаружили.

Энн дрожала от холода и усталости, пока Вильгельм пересказывал события на Вышеграде и разговор с Берсе.

– Пусть костелы освободят как можно больше места для людей. Если все ухудшится, церковники должны бить в колокола каждый ночной час. Это отпугнет низших, и они не посмеют даже подойти к Божьим храмам. Думаю, бал – начало их наступления, – Карл выбрал рубашку из предложенных Воганькой и обернулся к Дэниэлю. Фауст кивнул и отлучился, чтобы сделать несколько звонков. Маркус отослал часть стаи выспаться и сейчас о чем-то беседовал с человеком из Ордена.

К Энн, Карлу и Вильгельму подошел один из членов Ордена, протягивая планшет.

– Уже как два часа гуляет в сети.

Энн в ужасе закрыла рот рукой. На видео сняли момент, как низшие заползают в окна дома, из которого затем раздаются крики, и на стеклах появляется кровь.

– Я могу попробовать удалить, – вмешался Эд. – Если оно не залито на сто сайтов сразу.

Мужчина с планшетом позвал его с собой в отдельный зал, где стояли с десяток компьютеров, а на стенах висели тонкие мониторы.

– Вот распечатанные записи, – Фауст вернулся с пачкой бумаг. – Расположимся в библиотеке.

Пока они сдвигали столы, чтобы всем было удобно, Дэниэль, отдавая часть бумаг Энн, покаялся:

– Анета, простите, что не предлагаю вам отдохнуть, но ваши знания очень важны и могут помочь с разгадкой. И мне очень жаль графа, примите мои соболезнования.

Она горько усмехнулась:

– Он не умер. Я хочу верить, что он не умер.

– Давайте для начала проверим свою одежду на наличие подслушивающих устройств, – попросил Фауст.

Осмотрев карманы и оставив все телефоны за дверьми библиотеки, Карл, Вильгельм, Дэниэль, Маркус и Воганька принялись за чтение.

Записи братьев-влколаков из Чешского Крумлова представляли собой дневники на немецком, в которых они описывали свою жизнь при дворе Элеоноры, а потом те события, о которых рассказал Уайт.

Фауст сделал всем по копии, поэтому каждый мог посмотреть документы с удобной ему скоростью. Энн плохо владела разговорным немецким, но читала тексты куда лучше, поэтому закончила вместе со всеми.

– Ничего, кроме круга с точкой в письме Элеоноры к влколакам и просьбой зачитать библейское послание от Марка, – раздраженно выдал Ян, дергая себя за белую бороду.

– Круг с точкой в центре – это алхимический знак соли. Элеонора точно знала эту тайну, потому что нашла кладбище древних кельтов, – упрямо возразил Фауст.

– Да, я знаю, но соль? Вы серьезно? – сощурился Воганька.

– Не сказать своим практически названым детям? Это странно. Как она могла умереть и не дать им оружие против упырей? – Маркус пожал плечами.

Энн кусала губы и вернулась к страницам, которые описывали погребение Элеоноры. Поднялась, двинулась вдоль стеллажей и, когда нашла необходимую книгу, вернулась.

– А что, если она сказала, только они не поняли?

Энн перевернула страницу и прочитала:

«Умирая, она просила прочесть над ее могилой стих Марка (9:49)».

– Так, слушайте, послание от Марка.

«Ибо всякий огнем осолится, и всякая жертва солью осолится. Соль – добрая вещь; но ежели соль не солона будет, чем вы ее поправите? Имейте в себе соль и мир имейте между собою».

«И прочли мы его по завету матушки и посыпали тело солью, как она настояла сделать».

– Возможно, она не сказала им, потому что сама не верила в это, или оно не сработало, или Элеонора неверно расшифровала надписи, которые обнаружила на древнем кладбище? – перечислял Карл.

– Но вообще, соль – это логично, – размышлял Фауст. – Священное Писание приписывает соли способность очищать. Как средство, предохраняющее от разложения, она символ прочности и верности. Например, по иудейскому закону каждую жертву следовало посолить перед жертвоприношением Богу на алтаре.

– К тому же соль является противоположностью серы, а ты сам говорил, – на этом Вильгельм повернулся к Карлу, – что оружие должно работать как сера, но иначе. Хотя я часто ел свежее мясо с солью и ничего не ощутил.

– Может, она должна попасть сразу в кровь? – предложил Маркус.

– Я схожу за солью, а вы спускайтесь на минус первый этаж. У нас там пойманный низший, который пару дней назад забрел на территорию особняка.

Эксперимент ничего не дал. Ни посыпание, ни введение в мертвую кровь не причинило кровососу никакого вреда.

– Я помню, что Фер Люций сказал мне примерно следующее:

«Соль, из которой и выдолблены шахты, удерживает в себе все сюда попавшее. Она издавна считается базовой материей и обладает свойством консерванта. В нашем мире, Дэниэль, соль становится или защитой, или клеткой, из которой не выбраться тебе подобным».

– Это точно соль, я уверен. Но не обычная.

Энн резко схватила Вильгельма за руку:

– Помнишь, ты рассказывал, где появились первые упыри? Соляные шахты. Они фактически пришли оттуда, значит, нужна именно та соль! Только из шахты, возле которой случилась сделка.

– Да, ты права. Во время скрепления сделки происходит колоссальный выброс энергии. Ее впитала и сохранила соль, делая противоположностью тому, что предполагал договор – вечную жизнь.

– Галит – каменная соль. – Карл задумчиво постучал пальцем по столу. – Должно сработать.

– Энн и Вильгельм, найдите точное расположение старых шахт. Я распоряжусь, чтобы за ней отправились сейчас же, – Дэниэль достал мобильный, но Вильгельм накрыл его руку с телефоном.

– Я поеду за солью. Это на Дахштайне, кроме меня, только ты знаешь его так же хорошо.

– Мы можем поехать! – возмутился Маркус.

– Нет, мой друг. Вы все отдохнете пару часов и будете готовиться к балу, – похлопал его по плечу Вильгельм.

Глава 18

Hannibal ad portas.[61]61
  Ганнибал был карфагенским полководцем, который вел войну с Римской республикой. На русский язык выражение Hannibal ad portas буквально переводится как «Ганнибал у ворот», то есть «враг у ворот».


[Закрыть]

Враг у ворот.

«Пражский трдельник»

«Дорогие читатели, не хотелось бы множить тревожащие слухи, но сегодня под утро в сеть было выложено видео нападения вновь заболевших людей. Это доказывают более ста звонков в редакцию нашего новостного блога. Видео быстро удалили со всех ресурсов, так что иных доказательств больше нет. Если кто-то из вас успел сохранить его на носитель – просим связаться с редакцией, потому что правда не должна быть скрыта!

Еще несколько десятков человек писали, что на их дома напали. Неизвестная группа мужчин спасла жителей, посоветовав укрыться в костеле на Вышеграде и оставаться там до рассвета.

«Ночные нападения, рассвет, костелы – напоминает фильм ужасов про вампиров», – написали в главных новостных сводках страны.

К другим новостям: сегодняшний бал в честь приезда делегации из Швейцарии будет длиться до полуночи. Фото– и видеорепортаж с места событий вы сможете увидеть завтра на страницах нашей газеты.

Всегда ваш, Эл Вода».

Анета

– Карлштейн[62]62
  Название замка – немецкого происхождения, появилось путем соединения слов Karls и stein, то есть Карлштейн – это «Карлов камень», или «Карлов скальный град».


[Закрыть] готов к нашему приезду, – удовлетворенно заметил Вильгельм, быстро просмотрев сообщение на телефоне.

Увидев вопросительный взгляд Воганьки, Карл пояснил:

– Вильгельм его арендовал на неделю. Нам нужно провести быстрые опыты и изготовить оружие не в Праге. Особняк слишком хорошо известен, а привлекать внимание к Страговской библиотеке в центре города было бы глупо.

– Вы всегда были хорошим стратегом, мой пан, – одобрительно качнул головой Воганька. – Да и тайник, – он кивнул на золотой перстень на руке Карла, и в его взгляде промелькнуло что-то похожее на тревогу, – до сих пор так и не обнаружили.

Энн нахмурилась, разглядывая кольцо Карла. Она знала историю, но также догадывалась, сколько тайн остались неоткрытыми миру, сколько ценных реликвий еще хранятся под землей или в тайниках древних времен.

– Анета, окажете мне честь сопроводить вас на бал? – Карл поклонился, ожидая ее ответа.

Энн вздрогнула, пытаясь прогнать теплую волну, которая прокатилась по позвоночнику. Она думала, что ответить, пока не вмешался Маркус.

– Думаю, я пойду с ней как спутник. Во-первых, у вас есть приглашение «плюс один», так почему бы не воспользоваться этим и не взять больше подмоги?

– А во-вторых? – Энн была рада, что Маркус вызвался в сопровождающие, но в то же время она хотела пойти на бал не с ним.

– Во-вторых, ты должна мне услугу за то, что я просил у канадской стаи записи.

– Поддерживаю Маркуса, – решил Фауст.

– А я нет, – возразил Карл. – Они хотят, чтобы мы взяли все основные силы с собой. Возможно, бал лишь способ отвлечь наше внимание. Я изучил данные о карьере Берсе, которые есть в сети. Даже те крохи информации говорят, что в политике он не допустил ни одного ошибочного шага.

– Я знаю Алана Берсе, – проворчал Вильгельм, словно слова тянули из него насильно. – Он обратил меня. Берсе – один из тех вейтус, что избавились от первых упырей. Я бы хотел больше никогда не встречаться с ним, настолько он опасен и силен.

– Тогда возьмем только Маркуса и Яна, остальные займутся вооружением в замке, другие будут наблюдать за балом снаружи, – отрезал Дэниэль.

Кинских заметила, что Фауст был чем-то раздосадован и пытался это скрыть. Что-то тревожило его сильнее, чем нынешние проблемы. Глаза напоминали затянутое тучами осеннее небо, а с лица словно стерли все краски.

Стараясь не зевать, Энн нервно переступала с ноги на ногу. Она ощущала, как трясется тело после бессонной ночи. Конечно, зверь давал выносливость и силу, но после боя она хотела спать. Кинских провела словесное сражение, потому что и Карл, и Фауст отказывались отпускать ее из особняка. Однако ей требовался хоть недолгий сон, поэтому, заручившись поддержкой Маркуса и Луизы, она отстояла право спокойно отдохнуть хотя бы пару часов.

Энн шла по коридору к выходу, когда услышала разговор за одной из дверей, невольно заставивший ее остановиться.

– Дэниэль, я вижу, я знаю, что ты готовишь себя к некоему ритуалу. Поверни назад!

Всегда ленивый, с надменной хрипотцой голос Вильгельма сейчас звучал обеспокоенно.

– Боюсь, ты опоздал с нравоучениями, Вильгельм. Сделка заключена, и пути назад нет.

– Что ты пообещал Роули? Душу? Целый город душ? Что? – мистер Рот понизил голос, и Кинских поежилась от холода в нем.

– Это не твое дело, – жестко ответил Дэниэль.

– Ты понимаешь, какие будут последствия? Ты, который хранит равновесие между сторонами.

– Никто не знает, будут ли они вообще, потому что из небытия никогда никто не возвращался, – зло отрезал Фауст.

– Думаешь, она бы хотела вернуться? Нет! Она подарила тебе силу и ушла. Она хотела хотя бы в смерти стать свободной!

Дальнейших слов Кинских не разобрала, потому что голоса перешли на рассерженное шипение. Энн, тихо ступая, вышла из особняка, убедив себя, что не должна была это слышать, и что возвращение Лилит, которого так жаждет Фауст, не уничтожит землю.

Дневной сон не принес ни облегчения, ни отдыха. Несколько раз она просыпалась от кошмаров. В них Энн видела полчища низших, смерть близких людей и дядю, который хотел ее укусить.

Платье было приготовлено заранее, ведь она еще несколько месяцев назад собиралась идти на ежегодный бал в качестве приглашенной гостьи из уважаемого аристократического рода. Энн тогда предвкушала событие, радуясь возможности показать себя перед известными умами страны еще и как историка.

Кинских нервно поправляла светлые пряди перед зеркалом, которые самовольно выбились из легкого пучка. Черное, как тьма, платье из салона на Парижской улице, с первого взгляда влюбило в себя: корсет без бретелек, состоящий из плетеного кружева, и атласная пышная юбка до щиколоток. Шею украшало фамильное золотое колье с сапфирами. Поколебавшись, она все же надела и тонкую цепочку с распятием. На руке – родовое кольцо с гербом. Она подобрала туфли на удобной шпильке и сделала макияж, подчеркнув глаза и губы для маски. Маску должен был принести Маркус. Кинских нетерпеливо взглянула на часы и услышала звонок домофона.

Шварц тоже выбрал черный цвет. Рубашка, пиджак и брюки делали его элегантным, а черная, искусно выполненная маска волка придавала шарма. Он потрясенно рассматривал ее наряд, застыв в дверном проеме.

– Ты прекрасна, графиня. Позволишь? – Он продемонстрировал плоскую коробку.

– Конечно.

Маркус встал за ее спиной и аккуратно поднес маску к ее лицу. Энн наблюдала за ним в зеркальном отражении, пока он завязывал ленты. Аксессуар был выполнен из черного кружева с вкраплением крошечных бриллиантов. Маска легла на лицо, словно ажурная татуировка, делая зеленые глаза ярче, подчеркивая скулы и губы.

Маркус провел пальцами по ее оголенным плечам, при этом не отрывая взгляда от отражения в зеркале. Его губы тронула горькая улыбка.

– Что меня действительно беспокоит, так это ты и дряхлый упырь. Что между вами?

Энн фыркнула и закатила глаза, не собираясь отвечать.

– Мне не нравится, как он смотрит на тебя.

– Как? – насмешливо спросила Кинских. Эти мысли с некоторых пор посещали и ее, хотя Энн старалась прогонять их.

– Как будто ты его солнце.

– Неправда.

– У вас ведь нет будущего. Влколаки и упыри несовместимы. Подумай, что за жизнь тогда вас ждет.

Энн опустила глаза и отошла от Шварца, накидывая тонкий палантин на плечи.

– Дай мне шанс. Не отталкивай, прошу!

Маркус взял ее руку и поднес к губам, поочередно коснувшись каждого пальца. Энн заставила себя высвободить ладонь из плена и грустно улыбнулась.

– Нам пора. И, Маркус, я была потеряна, пытаясь всем угодить и что-то доказать. Теперь я готова потерять всех, чтобы попытаться найти себя. Я не хочу тебе врать ради приличий или недоговаривать, чтобы обнадежить. Ты мой друг, а я надеюсь остаться твоим.

Когда Кинских закончила, между ними повисла густая неловкая тишина. Они молчали не потому, что было нечего обсудить, а потому, что тишина, отрезавшая их друг от друга, кричала о многом.

– Возможно, ты еще передумаешь, графиня…

Машина въехала на территорию Пражского Града. Энн, съежившись на сиденье, судорожно проворачивала на пальце родовое кольцо, но из авто вышла, как и полагается истинной графине: с прямой спиной, отведенными назад плечами и надменно поднятым подбородком. Энн проводила взглядом последние лучи заходящего солнца, которые падали на королевский двор, зная, что едва они скроются за горизонтом, настанет время кровососов.

– Ты хорошо меня слышишь? – едва шевеля губами, спросил Маркус. Глава Ордена раздал всем устройство связи – маленький микрофон, который крепился в ухе.

– Да, – почти не раскрывая рта, ответила Энн.

Они двинулись к центральному входу во дворец. Справа от них темной карающей тенью нависал собор Святого Вита. Он весь состоял из остроты: шпили, башни, стрельчатые окна и каменные водостоки в виде чудовищ, скалящих морды. И чем ближе они подходили, тем злее выглядели монстры на соборе.

Во дворе перед дворцом было людно. На расстеленной красной дорожке величественно дефилировали пары известных и влиятельных людей Чехии. Маскарад среди политиков предполагал лишь вычурную маску и нарядный костюм, при этом было заявлено три основных цвета: белый, красный и черный.

Немного в отдалении от основной массы людей их уже ждали Дэниэль, Вильгельм и Карл. Все трое были одеты в костюмы цвета воронова крыла. Они повернулись, рассматривая, как Энн с Маркусом рука об руку идут в их сторону. Вильгельм восхищенно цокнул, когда они подошли, Фауст лукаво улыбнулся, церемонно кланяясь, а Карл… Энн снова казалось, что его кофейный взгляд из прорезей черной маски физически скользит по ней, лаская кожу. Она отметила, как притягательно он выглядел: идеальный костюм-тройка, словно сшитый из самой ночи, классические туфли и королевский перстень на руке. Высокий, обольстительный и опасный, как все смертные грехи разом.

Люксембургский поклонился ей как равной, а Кинских ответно опустила голову и прижала руку к груди, что означало наивысшую степень веры в короля. Их компания ступила на красную дорожку, но Энн она представлялась полотном перед эшафотом. Возле массивных деревянных дверей, украшенных коваными растениями, стояли распорядители. Вручив программу вечера, они попросили сдать телефоны. Право вести съемку оставили нескольким репортерам с камерами, которых Энн заметила у входа.

Бальный зал напоминал храм, в котором до сих пор властвовали души древних королей и королев. Каменные стены, украшенные темным деревом и усыпанные резными узорами, дышали вечностью. Искусные статуи правителей стояли вдоль них, словно стражи прошлого, готовые ожить при малейшем прикосновении. Балдахины из черного бархата и золотых нитей поднимались к потолку мрачными облаками. Даже расчерченный пол горделиво демонстрировал королевские гербы и создавал иллюзию того, что каждый шаг гостей может изменить историю.

В бальной зале королевского дворца играла классическая музыка в современной обработке, там же царил полумрак, необходимый для соблюдения маскарада и доли таинственности. В огромных окнах виднелись стены собора Вита. Гости буквально утопали в драгоценностях и шикарных нарядах. У Энн от волнения разноцветные одеяния и маски сливались в одно большое гудящее пятно.

– Ты в порядке? – спросил Карл, шагая позади, но она услышала его, как и все в их компании.

Его вопрос подействовал, словно глоток эликсира уверенности. Энн не могла подвести их, не могла подвести память о дяде, поэтому заставила голос звучать твердо:

– Да.

– Могу я пригласить тебя? – Карл обогнал их и заступил дорогу.

– Сейчас? – удивленно спросила она, намекая, что сейчас не время.

– Возможно, другого случая не представится, – тихо ответил Карл.

Маркус отошел от нее, но во взгляде сверкнула тоска. Карл протянул руку, и Энн подала свою. Медленный вальс задал неспешный ритм, а ее сердце билось втрое быстрее музыки.

Карл с нежностью скользнул одной рукой по талии, а второй осторожно сжал пальцы девушки. Несмотря на разницу в росте, Энн ощущала, как гармонично они двигаются по мраморному полу, словно одно целое.

Обстановка не располагала к откровенным разговорам, но Энн все равно спросила, стараясь разорвать тот чувственный омут, в который ее затягивало одно лишь его прикосновение.

– Что там было?

– Где? – не понимая, переспросил Карл.

– Пока ты спал в гробу.

Он светло улыбнулся и погладил ее пальчики своими.

– Ничего не было. Я не видел снов, как не видел Рая или Ада. Меня не существовало, пока ты не свалилась на мое последнее пристанище.

Она смутилась и хотела отвести взгляд, но то, что он едва слышно произнес дальше, сломало внутренний барьер, снесло все страхи и предубеждения, которые с недавних пор мучили ее голову:

– Я могу поцеловать тебя?

Карл наклонил голову, оказавшись в нескольких сантиметрах от ее губ, давая выбор. Неподходящее для этого время и место не волновали ни его, ни ее. Изумрудный взгляд утонул в черном. Энн судорожно выдохнула и подалась навстречу, легко коснувшись прохладной кожи. Сладкий поцелуй заставил ее забыть на мгновение обо всем. Этот миг был только их. Миг, в который она призналась себе, что окончательно и бесповоротно влюбилась в бывшего короля Богемии.

Танец закончился, и они подошли к Маркусу и Дэниэлю, которые беседовали с мэром Праги и его супругой. Губы Шварца были грустно поджаты, а Энн пришла к выводу, что он видел поцелуй и уж точно слышал вопрос Карла. К щекам Кинских прилила краска, но благодаря маске и полумраку этого никто не заметил.

– Принести тебе воды или чего-то покрепче? – взгляд Маркуса нервно метался по гостям, и Энн понимала его чувства: знание, что здесь полно вейтус, беспокоило и ее.

– Я пойду с тобой, очень хочу есть.

Алана Берсе она заметила, когда взяла канапе со стола и повернулась лицом к танцующим. Вейтус будто знали, во что облачаться. Их костюмы были чистого белого цвета, и маски тоже. В сочетании с неестественно бледной кожей выглядело это довольно жутко.

Кинских оглянулась, «белых костюмов» и «белых платьев» она насчитала около тридцати. Слишком много. Если захотят, они перебьют всех присутствующих в течение десятка минут.

Берсе остановился на противоположном конце зала возле столов, взял предложенный официантом бокал с шампанским и отсалютовал им, глядя прямо на Энн.

– Анета, покажи им, что не боишься. Страх не должен управлять тобой, – прозвучал в ухе спокойный голос Карла.

Губы Энн разъехались в фальшивой улыбке, и она подняла свой бокал в ответ, не прерывая дуэль взглядов. Глава вейтус двинулся в ее сторону, а Энн, мило улыбаясь, смотрела, как он приближается. В каждом его движении сквозили повадки наглого хищника в полном жертв загоне.

– Герр Шварц, представите мне свою ошеломительно прекрасную спутницу[63]63
  Согласно чешскому этикету, женщина стоит выше мужчины, особенно титулованная, и знакомиться нужно сначала с ней. То есть, Берсе нарушил этикет, обратившись сначала к Маркусу.


[Закрыть]?

У Берсе был мягкий бархатный голос, который не вязался с его отталкивающей внешностью. Маркус наклонил голову и обратился сначала к Энн, стараясь спасти этикет.

– Пани Кинских, познакомьтесь, это премьер-министр Швейцарии, господин Алан Берсе. Господин премьер-министр, перед вами пани Анета Кинских.

Вейтус первым протянул руку, снова нарушая этикет, и Энн, пересилив себя, вложила ладонь в его до мерзости влажно-холодные пальцы.

– Очень приятно. Могу я называть вас графиня Кинских? Позвольте пригласить вас на танец?

– Почту за честь.

Не отпуская ее руку, он медленно двинулся в центр, где в вальсе кружились пары.

– Вы красивы. Даже жаль, что не смогу обратить вас.

Берсе положил вторую руку ей на талию, и Энн вздрогнула, ощущая себя в стальных клещах, которые с силой сжимали ее руку и левый бок. Мужчина внимательно наблюдал за ее реакцией, а она не позволила себе и тени эмоций.

– Я смотрю, вы хорошо держитесь или не испытывали родственных чувств к своему дядюшке? Возможно, стоило начать с ваших родителей.

Кинских мило улыбнулась и, трансформировав ногти в когти, захваченные в плен рукой вейтус, вонзила их ему в кисть под таким углом, чтобы со стороны никому этого не было видно. Мужчина лишь выгнул бровь.

– Не будь здесь людей, я бы откусила вам голову, герр Берсе.

– О, дорогая графиня. А что вы скажете на это?

Берсе повернул ее в танцевальном па, и Энн увидела кого-то, очень похожего на Франтишка Кинских, в белом костюме и маске. Она рванулась из рук главы вейтус, но тот держал слишком крепко.

– Мы не договорили. – Из его голоса пропали сладость и бархат, оставив лишь удушающую силу.

– Это он? Вы обратили его?

– Да и да. Граф с его знаниями ценен для нас.

Энн до боли сжала челюсти, хотя хотела иного – кричать, выть, рычать.

– Чего вы хотите?

– Вот это уже правильный вопрос, моя дорогая Анета. Я хочу Богемию для моего вида!

– Почему Богемию? Почему вы ждали так долго? Вы могли начать со Швейцарии, например.

– О, это довольно просто. Испокон веков, это, – он кивнул на пол под ногами, – центральное место в Европе, откуда выходили иные существа. Это их колыбель. А для упырей Богемия пропитана силой нашего создателя, нашего демонического Бога – Аластера Роули. Поэтому здесь мы сильнее всего. Мы не ждали, графиня. Люди вынудили нас пойти на такие меры. Посмотрите на них! Они же паразиты: таяние ледников из-за глобального потепления, вымирание животных, войны, загрязнения. Земля имеет ограниченные ресурсы, а люди плодятся подобно тараканам. Население пересекло черту в семь миллиардов, и только мы можем это остановить.

– Вы хотите сделать людей рабами? А хватит ли сил?

Он повернул ее в танце, покружил над полом и медленно опустил.

– Никто не говорит о рабстве. Мы хотим контролировать популяцию.

– И править?

– И править. Мы всегда находились в тени королей, президентов и парламента. Пришло время занять видное место.

– У вас не получится!

– О! Поклонников супергероев видели? А тех, кому нравятся вампиры? Думаю, многие примкнут к нам по собственной воле. Тем более, моя дорогая, что цели у нас благородные.

Энн сдержалась, чтобы не фыркнуть от презрения. Танец закончился, и они остановились возле дальней от входа стены. Энн видела, что Карл и Дэниэль кружились рядом, слышала их обмен любезностями с партнершами в белом.

Смазанным движением Берсе вытащил микрофон-таблетку из ее уха и, кроша тот в пальцах, заговорил:

– Анета, присоединяйтесь к нам. Ваш вид может быть очень полезен для нового мира.

– Мой вид, как вы выразились, призван защищать людей от подобных вам!

Берсе расхохотался в ответ.

– Поэтому вы так страстно отвечали на поцелуй упыря? Итак, мое предложение действует до полуночи. Вы, Карл и Орден в лице Фауста присоединяетесь к нам. Я сделаю вас и Карла наместниками новой иной Богемии. Вильгельма придется отдать мне на растерзание, так как его проступок можно искупить только смертью.

– А что же не Карла? – съязвила Энн. – Разве не он закрыл Богемию на много веков?

– Честно говоря, я втайне восхищаюсь тем, как ловко он защитил страну. Карл – выдающийся политик. На мой взгляд, лучшего короля не найти во всей истории. А вы будете его королевой или соправителем.

– Почему вы говорите это мне? – насколько возможно сдержаннее спросила Энн.

– Оглянитесь, вейтус в этот момент предлагают то же самое вашим друзьям. В случае отказа вы все умрете, Анета, и никакое оружие вам не поможет.

Кинских не стала вертеть головой в поисках Карла или Маркуса, оставаясь настороже, она внимательно следила за каждым движением Берсе.

– Возможен ли мир между нами? Чтобы оставить все как было до падения заклятой границы? – ее голос немного дрожал от сдерживаемой ярости.

Алан помахал рукой перед носом, словно пытался избавиться от дурного запаха, который источал заданный Энн вопрос и, сощурив винного цвета глаза, медленно процедил:

– Мир? Только если он будет окрашен в красный.

Берсе увлек ее еще на один танец, улыбаясь так приторно, что Энн хотелось прямо здесь и сейчас вырвать ему гортань. Музыка стихла, и, прошипев, что ей нужно выпить, она направилась к столам. Берсе следом.

– Прошу прощения! – К ним подошла высокая девушка в красном платье. Ее светлые кудри подпрыгивали в такт ходьбе. – Пани Кинских! Я вас сразу узнала по фамильному кольцу.

– Добрый вечер! – вежливо улыбнулась Энн, пытаясь понять, знакомы ли они.

– Как странно, что это к вам, а не ко мне пришли представители прессы, – заулыбался Алан, словно бы до этого они обсуждали нечто приятное. – Дайте нам еще минуту, пожалуйста, – вежливо попросил он у девушки.

Тут к нему подбежал один из вейтус и, лихорадочно блестя глазами в прорезях маски, что-то зашептал на ухо. Губы Берсе некрасиво кривились, когда он повернулся к Энн. Глаза стали бордовыми, в них горела злость.

– Вы меня разочаровали, графиня. Наслаждайтесь предстоящим шоу и ни в коем случае не вздумайте вмешиваться. – Алан шагнул к ней вплотную и прошелестел на ухо: – Как вы думаете, успел ли Вильгельм забрать оружие?

Энн вздрогнула и поняла, что он уже знает о соли, а значит, слова про время до полуночи – всего лишь фикция. Они в ловушке. Все на этом балу угодили в капкан.

Берсе поклонился и тут же был подхвачен людьми из президентского секретариата.

– Пани Кинских, меня зовут Эва Водичкова. Я журналистка, веду блог «Пражский трдельник». Я бы хотела договориться с вами об интервью.

– Очень приятно, – Энн вертела головой, стараясь увидеть дядю, но его нигде не было. – Кажется, вы мне писали на электронную почту?

– Да. Меня очень впечатлили легенды из вашей лекции в Карловом Университете.

Энн почувствовала кислый привкус во рту, а потом он стал металлическим, напоминая кровь. Возникшая тяжесть в груди мешала дышать. Сердце замедлилось в недобром предчувствии. Кинских неожиданно для журналистки схватила ее за руку, заставляя придвинуться ближе.

– Послушайте меня внимательно, Эва. Немедленно уходите в собор Вита и уведите с собой всех, кого сможете уговорить. Это очень важно!

Кинских ожидала, что Водичкова покрутит пальцем у виска, но девушка только растерянно прошептала:

– Я… А что происходит?

В этот момент музыка усилилась, и тихий ответ Энн утонул в мощных аккордах танго. Журналистка кивнула и попятилась, глядя на круг танцующих. Что-то неуловимо изменилось: в воздухе уже начал ярко витать аромат свежей крови. В центре кружащихся пар один из вейтус пил кровь партнерши по танцу. И если красное платье девушки поглощало брызги из разорванной артерии, то белый фрак упыря окрасился ужасными алыми, похожими на маки, разводами.