Текст книги "Иная Богемия"

– Меня зовут… – начал король.

– Да знаю я, кто ты. Адские псы, почему люди такие тупые? – пожаловался демон.

Карл сдержался, так как Ян предупреждал, что демоны могут сквернословить и специально провоцировать, унижая.

– Я не человек, но очень хочу снова им стать.

– Аластер Роули к вашим услугам, – поклонился демон, нацепив на лицо серьезность как карнавальную маску.

– Я хочу сделку за возможность снова быть человеком, – сказал Карл полуправду.

Роули хитро сощурился, словно раздумывая, что требовать взамен.

– Упырь может стать человеком, только если будет принимать эликсир.

Карл удержался от желания схватить демона за грудки и трясти до тех пор, пока тот не даст ему волшебный эликсир.

– Скажи, что я должен дать тебе взамен? Душу?

– Какой быстрый! Даже жалко тебя. Послушай внимательно, эликсир – это демоническая сера из ада, которую тебе придется пить до конца жизни, чтобы оставаться подобием человека. Ты не будешь испытывать жажды крови, сможешь зачать детей, будешь стареть и в итоге умрешь как человек. Но сера – это медленный яд, который будет подтачивать изнутри здоровье и долголетие. Подумай теперь – хочешь ли ты сделки?

– Хочу, – твердо ответил Люксембургский, подумав, что все перечисленное – мелочи по сравнению с возможностью не быть монстром, боящимся солнца, распятий и серебра. Карл задумал славное будущее для Богемии, собираясь сделать ее центром Священной Римской империи, и не мог отказаться от планов.

– Чем тебя не устраивает бессмертие? Сила, долголетие, острый ум… Представь, сколько ты смог бы совершить для себя и своей земли.

– Я не хочу быть чудовищем. Назови свою цену.

– Ну, твоя душа мне не нужна, король. Да и слишком малая плата за такую сделку. Хочу полтысячи душ.

Карл отступил на шаг, с трудом удерживая бесстрастное выражение лица.

– Это невозможно.

– Уверен? Ты – король, у тебя десятки тысяч подданных.

Карл подумал о евреях в Нюрнберге, которых до сей поры защищал в обмен на щедрую плату в королевскую казну. Подумал и тут же отогнал эту мысль, но снова к ней вернулся, заметив, как Роули скучающе изучает собственные пальцы с острыми когтями. Боясь, что демон передумает, Карл кивнул и нервно повел плечами, ощущая, как кожу прошиб холодный пот.

– Значит, сделка? В течение года ты мне – души, а я тебе сейчас и до конца твоей жизни – серу? – спросил Роули, изучающе всматриваясь в лицо Карла.

– Да, но тогда есть дополнительное условие.

– А я-то думаю, что ж ты так легко соглашаешься, король. Излагай!

Карл попросил заклясть границы Богемии, да так, чтобы ни один упырь, кроме него и его обращенного слуги, не мог выйти и войти. Роули, поразмыслив, остановил взгляд на волосах короля и спросил о короне. Тогда они и придумали план с клыком влколака, короной и завесой, которая бы защитила чешские земли.

Демон достал кожаный бурдюк и протянул Карлу.

– Пей. Так скрепляется сделка.

Люксембургский сделал большой глоток. Крепкий напиток горькой и пряной отравой прокатился по горлу. Роули забрал бурдюк и тоже отпил из него, поморщился и исчез, оставив Карла одного на перекрестке. Перед ним на дороге лежала маленькая склянка, от которой исходили жар и смрад. Сера.

Демон помог найти ингредиенты для ритуала завесы и заклясть корону. Роули завязал на венце границы Богемии, и пока Карл истреблял упырей внутри страны, никто из ночных тварей не мог проникнуть извне. А потом Карл начал принимать демоническую серу и стал человеком.

С Вильгельмом он встретился на границе заклятой линии: мрачный новый император и злой бывший друг.

– Вильгельм Баварский, я изгоняю тебя из Богемии, – проскрежетал Карл. Он спешился, оставив лошадь под деревом, а сам подошел к черте и надменно поднял подбородок.

– Изгоняешь? Я подарил тебе вечную жизнь!

Вильгельм приблизился к горящей линии и тронул ее носком сапога, как его тут же отбросило на землю. Он невозмутимо встал и приблизился к полосе вплотную, но более не касаясь ее контура.

– А я просил? Ты оставил мне выбор?

– Ты бы умер!

– Ты предал мое доверие!

Вильгельм криво усмехнулся, внимательно прожигая взглядом льдистых глаз.

– Что ты с собой сделал? Сера убивает тебя.

– Пусть, – упрямо ответил Карл. – Зато я смогу быть человеком, любить, растить детей и править. И кстати, я шепнул нескольким кровососам о том, что ты нарушил главное правило упырей: никогда не обращать венценосных особ, поэтому советую тебе забраться в самую непроходимую глушь и затаиться, потому что охота уже началась.

Вильгельм расправил плечи, лицо его стало невыразительным, словно его ничуть не волновало то, что сказал король. Он смотрел и смотрел на Карла. А Люксембургский сжал челюсти и стиснул кулаки. Ему многое хотелось сказать, но был ли в этом смысл? Что сделано, то сделано.

– Другие, подобные мне, не простят тебе такой вольности. Твоя страна, твоя Богемия – это колыбель упырей и других существ. Как ты будешь посещать другие государства? Тебя выпотрошат, если не вернешь как было.

– О, все предусмотрено, мой бывший друг. Никогда, слышишь, никогда я не потерплю кровососов на своей земле.

Карл вскочил на коня и дернул поводьями.

– Глупо пить яд лишь потому, что испытываешь жажду, Карл! – крикнул Баварский вдогонку.

Полюбовавшись на искаженное яростью лицо Вильгельма, Карл ощутил сожаление, хотя отчетливо помнил, что в тот самый момент был мстительно рад.

* * *

Карл просыпался. Он очнулся на своей постели в Страговском монастыре. Над ним сидел Вильгельм и держал за руку. Едва поймав его взгляд, друг подарил ему улыбку. Выглядел мистер Рот хуже некуда, все лицо покрывали кровавые полосы и шрамы, которые еще не успели затянуться.

Карл рывком поднялся и размял ноющую шею, ставя хрустящие позвонки в правильное положение.

– Анета?

– В гостевой комнате. Еще не очнулась. Ей сильно досталось. Аластер убил незваных гостей, но сказал, что больше не станет вмешиваться. Фауста ударили кинжалом, заговоренным в церкви, и я не пойму, как они смогли вообще взять его в руки.

– Ты в порядке? – спросил Карл, рассматривая друга.

– Теперь, да.

– Роули ведет свою игру, правил которой, к сожалению, мы пока не знаем.

Карл прошел в душевую, желая отмыться от запекшейся крови. Вильгельм прошествовал следом, увидев, что он не закрыл дверь, и сел на скамью для переодевания. Мистер Рот смотрел, как красная вода стекает в слив под ногами Карла.

– Странно, но в этот раз я видел воспоминания, – Карл выступил из душа и быстро вытерся.

Присутствие Вильгельма более не смущало его, словно прожив в забытье свое прошлое, он понял что-то доселе ему недоступное.

– Это потому, что тебе почти вырвали сердце.

– Помнишь, что ты сказал мне в последнюю нашу встречу у заклятой границы?

– Чтобы ты не пил яд.

– Да. Сейчас, когда я вспомнил твои слова, подумал, что мы ищем нечто похожее на серу, но не обращающую снова в человека, а сразу убивающую.

– Упырский яд?

– Возможно.

Карл выбрал из гардероба терракотовые брюки и бежевую футболку-поло, облачился и поспешил в гостиную.

– Надеюсь, канадские сородичи прислали Анете записи, и они помогут. Потому что я понятия не имею, как мы сможем одолеть вейтус.

– Яна не видел?

– Он на охоте вместе с ольшанскими упырями и членами Contra Malum.

Карл присел рядом с графиней. Наверное, именно Вильгельм прикрыл ее наготу простыней. Она еле слышно дышала. Лицо Анеты покрывала корка крови от еще не заживших ран, на руках побагровели следы от упырских клыков. Карл нежно провел костяшками пальцев по ее кисти, думая о том, как она совершенна, даже такая, ослабевшая, испачканная в своей и чужой крови. Графиня Кинских являлась самым бесстрашным и самым светлым существом в их компании.

Бесчувственное, полумертвое сердце Карла предательски сжалось от страха, подсчитав, что у Анеты осталось всего шесть жизней. Каково ему будет в мире, где не станет ее?

– Я понимаю, почему ты превратил меня, Вильгельм, – хрипло прошептал Карл и прижался губами к руке Кинских, вдыхая аромат ее кожи. – Теперь понимаю.

Глава 17

Omnes vulnerant, ultima necat.[60]60
  Omnes vulnerant, ultima necat – про здесь и сейчас. Ключевое слово «каждый». Поэтому ни один час жизни не стоит пропускать, не взяв у него все, что можно взять.


[Закрыть]

Каждый час ранит, последний – убивает.

«Пражский трдельник»

«Дорогие читатели!

Сегодня мы хотим обратиться ко всем неравнодушным жителям столицы. Ночью были ограблены два крупных банка крови при больницах Мотол и Воинская.

Неизвестные похитили все запасы донорской крови, собранные для предстоящих операций. Операций, которых люди часто ждут месяцами. Поэтому от имени больниц города мы обращаемся к каждому жителю: если у вас нет хронических заболеваний и других противопоказаний – станьте добровольцем, чтобы пополнить запас банка крови для нуждающихся в ней людей. Полиция работает на месте. Не сомневаемся, что виновные будут наказаны.

К другим новостям: без предупреждения и объявлений на реконструкцию закрылись Малостранское, Вышеградское и Старое еврейское кладбища. На всех трех объектах начиная от заборов натянули строительные леса и закрыли полотнищем. Это вызвало недовольство среди местных гидов, которые водят туда экскурсии.

В Пражском Граде идет подготовка к балу-маскараду. Известно, что Алана Берсе вместе с делегацией разместили в особняке посольства Швейцарии в Праге.

Ваш Эл Вода».

Анета

Энн очнулась, когда закатное солнце уже окрасило белые стены багряным светом. Рядом никого не было, но она слышала тихий разговор в другой комнате. Энн не пыталась разобрать слов, а только осматривалась, гадая, где оказалась. В помещении вплотную к наполовину зашторенному окну стоял письменный стол с компьютером, далее – книжный стеллаж, небольшой диван и высокий стол с барными стульями ближе к выходу.

Тело ныло, и Кинских с трудом привстала с дивана. Тихие шаги заставили ее повернуться. Карл заглянул в комнату, и Энн прочитала на его лице облегчение.

– Как… – Она закашлялась и вспомнила, что ей разрезали горло. – Как долго я?..

– Была мертва? – закончил за нее Карл. – Почти сутки. Мне кажется, тебе необходимо было больше поспать, рубцы от ран еще не все сошли.

Энн удивленно воззрилась на бывшего короля. Ошарашили ее не возможные шрамы, а то, что Карл обратился к ней на «ты». Это казалось чем-то из ряда вон выходящим. Карл, очевидно, понял, почему она так на него смотрит.

– Прошу прощения, Анета. – Казалось, он удивился не меньше ее.

– Я не против обращаться друг к другу на «ты», – тут же поспешила уверить она.

– Хорошо, – он кивнул и указал на стул. – Ваша… хм, твоя одежда порвана, поэтому я взял на себя смелость предложить тебе кое-что из своего гардероба. Ванная комната прямо по коридору.

– Благодарю.

Энн обернулась в простыню и, подхватив вещи, вышла. Быстро приняв душ, она облачилась в темную рубашку, которая доходила ей до колен. Брюки Энн даже не стала примерять. Взяла от них пояс и с его помощью превратила рубашку в импровизированное платье на пуговицах.

Кинских подошла к зеркалу и протерла рукой запотевшую гладь, чтобы тут же отшатнуться. На лице осталась довольно заметная белесая полоса от когтя, вертикально тянущаяся от внешнего угла глаза до середины щеки. А на шее – поперечный красноватый шрам, словно процесс заживления еще не завершился.

Энн оперлась руками о раковину и зарыдала, оплакивая свою прошлую жизнь без знаний и тех ужасов, что есть в настоящем и никуда не денутся в будущем. Да, тайны, которые скрывала история, ее будоражили, но жить в мире чудовищ и принять, что она, по сути, одна из них, оказалось невыносимо тяжело. Хотя существовать в неведении, когда вокруг обитают монстры, – еще хуже.

Кинских сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Подняла голову, вздернула подбородок и криво усмехнулась сквозь слезы. Вытерев влагу со щек, отправилась за ответами к Карлу.

Не найдя его в гостиной, она прошла к соседним полуоткрытым дверям и деликатно постучала.

– Входи!

Энн ступила в спальню как раз в тот момент, когда Карл заканчивал пить кровь из пакета. На ее глазах клыки Люксембургского уменьшились, руки больше не украшала тьма, а красная радужка вернулась к прежнему теплому кофейному цвету. Он медленно провел пальцем по уголку губ, стирая каплю крови, и Энн ощутила, как ее щеки вспыхнули.

– Чем все закончилось? – хрипло спросила она.

– Мы победили.

– А ты узнал, кто записал ваш разговор с Фаустом и послал его мне?

– Еще нет, как и кто из нас предатель.

Лежащий на кровати Вильгельм, которого Энн сначала не заметила, рассказал о Роули и вейтус.

– А Дэниэль?

– У себя в резиденции.

– В новостях что-то было о событиях в баре? Люди видели, слышали?

Вильгельм поднял взгляд от экрана смартфона и покачал головой:

– Нет. Фауст наслал на прохожих сон.

– То есть? – не поняла она.

Вильгельм закатил глаза:

– Дэниэль может насылать сон на небольшое количество людей и всего на один час. Правда, потом сильно слабеет. Когда его ударили кинжалом, он успел сделать это для всей улицы.

– Я не спрашивал Фауста, но почему он отослал из Праги всех ведьм? Они могли бы помочь. – Карл отправил пустой пакет в закрытую урну, стоящую возле холодильника.

Энн отметила, что в спальне, кроме огромной кровати и холодильника, ничего не было, если не считать резной двери, которая вела, как она предположила, в гардеробную.

– Ну конечно, – прошептала Энн себе под нос, не особо удивляясь новой информации. – У нас еще и ведьмы есть. Надо попросить у Фауста весь список энсиа.

Ее бормотание услышали, потому что тут же грянул мужской хохот. Энн изумленно наблюдала за собеседниками, она уж было решила, что бывший король совсем не умеет веселиться.

– Прошу прощения, – отсмеявшись, сказал Карл. – Кстати, о способности насылать сон я тоже не знал. Это может нам пригодиться, когда все станет совсем плохо.

– А что, сейчас еще не совсем? – съязвил Вильгельм, наконец отрываясь от мобильного, который не выпускал из рук.

– Черт! – Энн закрыла лицо ладонью, вспоминая о приезде Маркуса. – Мой телефон?

– Возле дивана в гостиной.

Экран раздраженно светился от сотни пропущенных звонков и сообщений. К сожалению, письмо от Уайта так и не пришло. Почти все пропущенные были от Маркуса, пара – от коллег из университета и еще около пяти – от дяди Франтишка. Она набрала номер, и на первом же гудке ей ответили очень сердитым голосом.

– Куда ты, черт возьми, пропала? Я уже подумал, что тебя сожрали упыри!

– Привет, Маркус, – ответила Энн и обернулась на звук шагов. В дверном проеме появился Карл. Его рука лежала на дверной ручке. Она махнула ему рукой, прося выйти. Отвернувшись, она продолжила разговор.

– Мы остановились в отеле, – на этих словах он хохотнул, – «У старого волка». Это в городке Енеч, под Прагой.

– Приезжайте в Прагу, адрес я напишу. Вас разместят в особняке ордена, о котором я тебе говорила.

– Ну уж нет, графиня. – Его насмешливый тон, как ни странно, придал Энн уверенности в том, что они смогут не пасть в войне против вейтус. – Мы все достаточно обеспечены, чтобы снять жилье. Я приеду на встречу обсудить план сражений, но быть чьей-то содержанкой не собираюсь. Разве что могу остаться на ночь у тебя, если пригласишь.

Энн фыркнула и услышала, как сзади что-то треснуло и упало. Повернув голову, она поняла, что Карл так и не вышел и явно слышал весь разговор. На полу валялась ручка от двери, вырванная из дверного полотна. Кинских подавила улыбку и ответила Шварцу, придав голосу соблазнительный тон:

– Мы будем проводить все ночи вместе, Маркус. На охоте.

На другом конце провода послышалось одобрительное хмыканье. А где-то за ее спиной раздался треск ломающегося дерева. Кажется, кто-то проломил резную дверь гардероба.

– Эд?

– Со мной. Не переживай, он принял все спокойно и впечатлился. Хороший парень.

Энн не смогла сдержать облегченный выдох.

– Выезжайте в тройский особняк и будьте готовы к ночной вылазке.

– Кто такой Эд? – с любопытством спросил Карл, как только она закончила разговор.

– Тот, с кем я украла твою корону.

Кинских наблюдала, как изумленно округлились его глаза, и последовал новый вопрос:

– И он влколак?

– Да.

– Славно.

– Ничуть! Едем.

Покидая комнату, она бросила беглый взгляд на дверь гардероба, где по центру теперь зияла дыра от кулака, и попыталась скрыть улыбку.

По пути на встречу Энн совершила набег на свой дом, переодевшись в униформу Ордена, которая не стесняла движений и не привлекала внимание. Вильгельм посмотрел на нее и язвительно хмыкнул, а потом объяснил, что одежда чем-то напоминала форму в отеле «Дахштайн», особенно на ней.

На подъездной дороге были припаркованы около десяти машин. На пороге стояли Ян Воганька вместе с Маркусом и Дэниэлем и что-то живо обсуждали. Карл с Вильгельмом хмыкали, слыша разговор на расстоянии. Энн хотела спросить, но потом сосредоточилась и услышала их.

– Низшие лезут на кладбища, словно саранча. Нужно закрыть все объекты в черте города, – настаивал Ян.

– Не могу я все закрыть, Ян! Даже мэр этого не может. Слишком подозрительно будет выглядеть, люди начнут самостоятельно искать ответы, если им не понравятся наши.

Энн, Карл и Вильгельм приблизились, прерывая спор. Маркус скользнул взглядом по мужчинам, а потом внимательно оглядел Кинских.

– Здравствуй, графиня, – чуть хрипловато, с неизменной плутоватой улыбкой, приветствовал ее Маркус.

– Здравствуйте, – кивнула она Яну и Фаусту.

– Энн?

Эдгар оказался рядом и крепко обнял, зарываясь лицом в ее волосы.

– Пойдемте внутрь, соберем оружие, – Дэниэль увел всех, оставляя Энн наедине с другом.

Эд отстранился и виновато посмотрел ей в глаза.

– Прости, что не поверил тебе. Если бы я тебя слушал, все могло быть иначе.

– Маркус показал тебе обращение, рассказал, что ты можешь, а что нет? – заботливо спросила Кинских, чувствуя к нему какую-то сестринскую нежность.

– О да! Он тот еще дотошный учитель. Прости еще раз за то, что тебе пришлось справляться с этим в одиночку, потому что я упрямый осел.

Она улыбнулась и положила руки ему на плечи, заглядывая в глаза:

– Ты волк, Эд.

– У тебя сколько осталось?

– Жизней? Шесть.

– Черт! – Эд потянул ее за руку. – Пойдем, нужно подготовиться и истребить всех монстров. Кстати, – он наклонился к ее уху и прошептал: – Этот Фауст, я не до конца понял, кто он.

– Думаю, никто в точности не знает, что он такое. Он вроде и человек, и демон одновременно, с тем отличием, что никогда не был в Аду, – так же тихо ответила Кинских.

Энн поняла, что пока не расскажет ему о Роули и о том, что они сами в какой-то мере являются монстрами.

Внутренности тройского особняка встретили их гулом множества голосов. Энн видела, как влколаки пожимают руки Карлу и Вильгельму, а один из стаи Маркуса одобрительно хлопает белобородого Воганьку по плечу. Сейчас они объединены общей целью, но что будет с их союзом, если вейтус отступят? Останутся ли они дружны или же начнут охотиться друг на друга?

Телефон в кармане снова завибрировал.

«Милая, нам очень нужно поговорить! Как можно быстрее!»

Сообщение было от дяди Франтишка. Энн нахмурилась и уже собиралась написать ответ, как ее отвлек глава Ордена.

– Записи канадцев? – спросил у нее Дэниэль.

Она покачала головой.

– Итак, всего у нас десять групп по три влколака в каждой. Каждая группа берет закрепленный за ней район города. У всех есть карты, где указаны кладбища, парки и спальные районы. Именно там наиболее вероятны нападения. Вейтус не станут рисковать разоблачением. Пока не станут. Если встретите упырей, таких как Вильгельм, Ян и Карл, будьте предельно осторожны. С ними очень тяжело справиться.

В общий зал выносили сумки с оружием: святая вода, колья, кресты и мечи в ножнах. С последним трудно будет остаться незамеченным даже в ночной Праге, хотя чего в ней только не происходит.

Дальше Фауст зачитал состав групп, распределив влколаков и упырей среди людей так, чтобы в каждом отряде были энсиа.

Возле парковки Карл открыл перед Энн пассажирскую дверь. Маркус уже сидел внутри.

– Я еду с вами.

– Карл? Ты, кажется, в девятом отряде, – напомнила Кинских.

Он собирался что-то сказать, а потом, увидев, что все уже забрались в авто и ждут только их, передумал. Теплый взгляд Карла задержался на ее губах, и Энн почудилось, что он не просто смотрел, а тронул их своими.

– Будь осторожна! – Он коснулся ее руки и пожал пальцы, а потом уже Вильгельму, который наблюдал за ними, высунувшись из окна. – Присмотри за ней.

Смущенная, Энн опустила взгляд, а когда подняла, Карл уже садился в машину своей группы.

– Ты и этот дряхлый упырь? Да он же ходячая мумия, – прошептал Маркус ей на ухо и нарочито брезгливо скривился, а потом рассмеялся, словно очень смешно пошутил. Однако, увидев румянец, который, как чувствовала Энн, точно залил лицо, резко замолчал.

Свет фонарей вдоль дороги не мог разогнать темноту, в которой ей чудились со всех сторон ползущие монстры. Туман, поднимающийся со стороны Влтавы, лишь множил ощущение глубинного страха, поселившегося внутри.

Когда машина пересекала реку, огни моста, отражаясь в дымной воде, казались Энн мерцающими языками адского пламени. Авто достигло спального района Вышеграда. Они разделились, взяв каждый по улице. Договорились оповещать друг друга быстрым набором на общий вызов. Мобильные перевели в режим вибрации.

– Низшие, они страшные? – тихо спросил Эдгар.

– Это просто люди, Эд, которых заразили и превратили в оружие. И они стали чудовищами.

На этом и разошлись. Оборачиваться в зверя стоило лишь в крайнем случае. Кинских делала вид, что прогуливается, а сама внимательно осматривала дома. Спокойствие улицы выглядело неестественным: не кричали сороки на ветках сосен и берез, которые росли за оградами домов, не прогуливались с собаками хозяева-полуночники, не сновали машины с логотипами доставки еды.

Энн поежилась, прогоняя от себя ощущение, что владельцы просто в один миг исчезли из своих квартир. Дома в этом районе были малоквартирные и двухэтажные, у каждого своя территория с мини-садом, грилем и прочими приятными мелочами.

Фонарные столбы, настроенные на автоматическое экономное использование, включались, когда она приближалась к ним, и отключались, когда Энн отходила на приличное расстояние. На улице было тихо. Слишком тихо. Машины, как обычно, украшали и без того узкую дорогу по обе стороны. В некоторых домах горели окна. Внутренности скрутило от предчувствия надвигающейся беды.

Энн оглянулась. Фонарь, который она прошла, погас и включился новый. Кинских задержала взгляд на доме, в окне которого виднелся мужской силуэт. Незнакомец какое-то время смотрел прямо на нее, а потом задернул шторы. Она миновала следующий фонарный столб, и он потух, а новый так и не загорелся.

Она застыла, изо всех сил прислушиваясь к звукам вокруг. Кинских не видела, откуда в нее полетел предмет, но после тренировок Маркуса начала доверять интуиции и уклонилась. Со звоном на асфальт прямо под ноги упал серебряный нож с деревянной рукоятью. Сзади послышался шорох, она почуяла жуткое зловоние, и на нее напали. Низший, издавая то ли рычание, то ли мычание, пытался ее укусить. Оборот в зверя – и уже влколак ударил лапой, отбрасывая упыря на тротуар. Фонарные столбы больше не зажигались, утопив улицу во мраке. Волчье зрение позволяло хорошо видеть противника, а вонь разложения щекотала чувствительный нос.

Влколак помнил, что где-то прячется тот, кто бросил нож. Низший наконец поднялся и снова кинулся на нее. В этот же момент в разорванной оборотом одежде завибрировал телефон, потом еще раз и еще. Энн поняла, что атаковали всю группу.

Упырь наскочил, пытаясь добраться когтями до шеи, и зверь, извернувшись, сомкнул пасть на руке, резко дернул, отрывая ее от плеча. Низший противно заверещал и попытался убежать, но влколак вцепился ему в глотку, вырывая кадык. Визг прекратился, утонув в крови. Возле калитки дома напротив она заметила движение. Повела носом и, уловив аромат разложения, бросилась в погоню. Перелетела калитку, уменьшаясь в размерах, чтобы при необходимости забраться в дом. Изломанный темнотой силуэт как раз вползал в открытое окно первого этажа, а это означало, что его уже пригласили!

Влколак впрыгнул следом, стараясь производить как можно меньше шума. В квартире ужасно воняло. Лапами она наступала на разбросанные вещи и принюхивалась, стараясь ощутить запах жильцов, но его источала только одежда на полу. Где-то в глубине квартиры раздалось поскрипывание, и она двинулась на звук. Прошла пустую кухню, ванную и длинный коридор. Остановилась перед дверьми спальни. Зловещее тихое царапанье ударило по нервам, словно когтями провели прямо в ее голове.

Влколак ударил лапами, выбивая замок, и ворвался в комнату. Трупный смрад сбил дыхание, и Энн увидела то, что заставило ее попятиться обратно к двери. Вся спальня была залита кровью. На раскуроченной постели лежали мертвые мужчина и женщина, их тела покрывали многочисленные укусы. На полу возились две девушки и парень. Низшие. Они не могли поделить уже укушенного младенца, который не подавал признаков жизни. Ничего ужаснее этого Кинских не видела за всю жизнь.

Наконец ее заметили и, зашипев, бросились на зверя, забыв о ребенке. Первым порывом было убежать, но зверь заставил остаться и драться. Низшие не отличались быстротой движений, как вейтус, поэтому спустя несколько минут все закончилось. Разодранные тела, оторванные головы и только начинающий превращаться младенец занимали спальню. Влколак попятился, отряхиваясь от налипшей мертвой крови. Энн решила, что найдет Вильгельма и попросит умертвить ребенка, понимая, что сама никогда не сможет этого сделать.

Влколак замер, снова прислушиваясь. Звенящую тишину заполнили шорохи и возня. В восьмиквартирном доме находились низшие, и они слышали ее. Энн превратилась в человека, оставив шерсть на теле как замену одежды, и осторожно отперла дверь, ведущую в подъезд, где тускло светила лампа. Дверь квартиры напротив с мерзким скрипом тоже начала открываться.

Ей бы убежать, но она осталась. Старческая рука с загнутыми черными когтями показалась в проеме, а затем пожилая женщина, вернее, то, что было ею раньше, вышла из квартиры. Морщинистая кожа напоминала оплывший свечной воск, а взгляд холодных глаз не выражал ничего, кроме голода. За ее спиной маячили еще две фигуры. На втором этаже послышались звуки открываемых дверей. Сверху раздалось нечеловеческое шипение.

Весь.

Дом.

Был.

Полон.

Голодными низшими.

Энн задрожала, часто дыша, она обернулась влколаком. В один прыжок перекусила шею старухе и кинулась к выходу из подъезда, чтобы тут же резко затормозить лапами перед открывающейся парадной дверью.

– Быстро! Уходим!

Вильгельм, весь забрызганный кровью, с безумным взглядом и всклокоченными волосами, открыл створку шире, пропуская влколака, и тут же захлопнул.

На дороге появились два волчьих силуэта: черный и рыже-бурый от крови. Рыжий завилял хвостом при виде Энн.

Двери домов все открылись, как по команде, и оттуда начали выползать низшие. Фонарные столбы снова заработали, зажигаясь от ломаных движений бывших жильцов улицы. Фонарь в конце аллеи домов вспыхнул, и на дороге показался человек, который шел в их сторону. Энн низко зарычала, а Вильгельм поджал губы, застывая на месте. В фигуре, движущейся к ним, Кинских узнала знакомца, главаря упырей, которые приходили в бар. Он остановился на расстоянии нескольких метров от них, шикнул, и низшие замерли, прекратив движение, словно марионетки, ведомые кукловодом.

– Хочу говорить с графиней Кинских.

Вильгельм не бросился на него, чтобы разорвать, понимая, как и Энн, что только этот вейтус сдерживает улицу, полную низших, от нападения.

– Говори со мной, – произнес мистер Рот.

– У меня послание от вейтус.

Влколак попятился за спину Вильгельма и, обернувшись человеком, Энн безропотно приняла его пиджак, кутаясь в него.

– Я слушаю.

Все тело Кинских дрожало от желания разорвать кровососам глотки, но нужно было терпеть.

– Ваш телефон, графиня.

На обочине рядом с ними валялась униформа ордена, в которой вибрировал и светил экраном входящего мобильный. Подняв его, она посмотрела на имя звонившего и нажала «ответить».

– Дядя? – Горло от страха пересохло настолько, что вопрос она скорее прошептала.

– Графиня Кинских, меня зовут Алан Берсе, – послышался в трубке бархатный мужской голос, говоривший на немецком.

– Где мой родственник?

– Рядом. У меня к вам предложение, графиня. Я знаю, что вы привели стаю влколаков, что несколько удивило нас, мы-то думали, что ваш род хорошо постарался, и звери вымерли. Я восхищен вашим талантом переговорщика, поэтому вот мое предложение: вы не воюете против нас, не помогаете Карлу или Ордену. Уезжаете из Богемии и больше сюда не возвращаетесь. Взамен я обещаю, что вас и остальных волков не будут преследовать ближайшие, скажем, двадцать лет. Согласны?

– Нет!

– У меня ваш дядя, и я готов убить его. А может, обратить в себе подобного. Я еще не решил, какая участь для него и вас будет более мучительной, – скучающе протянул Берсе.

Энн не могла дышать и, казалось, падает в бездну, из которой уже не выбраться. По щекам побежали слезы. Влколаки по бокам от нее зарычали, Эд пихнул носом в бедро.

– Хочу услышать дядин голос.

– Одну минуту.

– Милая, не соглашайся! Упыри обратят всех, они хотят начать с маленькой страны, потому что здесь чувствуют себя сильнее всего, а потом…

Послышался звук удара, и снова заговорил Берсе.

– Каков ваш ответ?

Что бы она ни решила, уверенности в том, что они не потребуют чего-то еще, не было. Дядя у них. Оставив Карла, она бы предала не только Орден, она бы предала себя и свою любовь к Праге.

Сквозь слезы она твердо произнесла:

– Нет!

Тут же раздался дядин крик и чавкающие звуки. Она словно увидела, как Франтишка поймали и, отведя голову набок, вспороли шею клыками, чтобы жадно пить кровь.

– Графиня, а с вами интересно, – протянул вейтус. – Передайте мое настоятельное приглашение на бал-маскарад для Фауста и Карла, ну и, конечно же, вас тоже буду ждать. Будем договариваться о так необходимом нам всем мире. Ах да, запамятовал. Если не почтите меня своим присутствием – таких улиц, как на Вышеграде, станет больше. А этих, которые сейчас следят за каждым вашим движением, я завтра же спущу с поводка.

Абонент отключился. Энн всхлипнула, а Вильгельм сорвался с места, набрасываясь на незнакомца, который так и стоял весь разговор напротив них.

– Вильгельм, нет! – крикнула она, но он не слышал.

Сцепившись со слугой вейтус, мистер Рот методично полосовал его тело, рассекая плоть, словно масло. Влколаки вертели головами, следя за волнующейся массой низших, которые начали двигаться в их сторону. Кинских трансформировала руку и, подбежав к Вильгельму, откинула его от противника. Черный влколак оказался рядом и, ощерив пасть, угрожающе скалился на кровососа.