Текст книги "Век моды"

Глава 7
Маскарадные костюмы

Моя первая декада в новой должности руководителя в Доме Ворта пришлась на кульминацию роскоши администрации Мак-Магона во время выставки 1878 года. Ни один королевский прием в величавой Англии или великолепной России не превосходил своей пышностью открытие этого огромнейшего шоу Франции. То же совершенство, которое отличало большие торжества при Империи, снова придавало каждой детали празднества законченность, вплоть до прибытия президента. Кареты партии Мак-Магона, за ними муниципальные конные гвардейцы выстроились перед Трокадеро с исключительным блеском, и президент вышел из своего экипажа под оглушительные звуки фанфар, как обычно приветствовали саму Евгению. Яркие, экстравагантные платья лимонно-желтого, синего и розового цветов – не менее роскошные, чем бальные платья, спорившие с удивленным солнцем, которыми прославились светские приемы до ссылки императрицы, господствовали в этот первый день. Я помню, как увидел богатую мадам Макки в сказочно пышном атласном наряде бронзового цвета, отделанном каймой из бронзовых жемчужин. Она поддерживала шлейф длиной около 2 метров и осторожно и грациозно пробиралась вперед по грязи! Неумеренные развлечения были поветрием того времени. Елисейский дворец, Ратуша и даже Версальский дворец дрожали от топота тысяч приглашенных. Участники выставки дали большой прием в Версальском дворце, и я на нем присутствовал как представитель одной из крупных фирм. Принц и принцесса Уэльские и вся парижская аристократия были там, наряду с большинством промышленников. Большой Зеркальный зал, в котором был после Первой мировой войны подписан мирный договор, был переполнен элегантной и модной публикой.

На этом приеме мадам де Бенардаки[75]75
  Бенардаки, Дмитрий Егорович (1799–1870) – русский промышленник, крупный винный откупщик, владелец чугуноплавильных и железнодорожных заводов, создатель Сормовского завода, золотопромышленник. У него было три сына и пять дочерей. Видимо, здесь упоминается супруга одного из его сыновей.


[Закрыть], одна из самых изысканных красавиц того времени, была одета в наряд от Ворта, который впоследствии прославился в Лондоне благодаря Патти в роли Виолетты в «Травиате» или в «Даме с камелиями». Поверх зеленого бархатного фона было надето пышное развевающееся платье из розового тюля, окаймленное большими розами, а спереди и сзади проходила продольная прорезь, сквозь нее просвечивали вставки из зеленого. И заметьте, что случаем, по которому мадам де Бенардаки появилась в этой величественной красоте, был официальный утренний прием, а не бал. Это роскошное создание появилось на светском горизонте Парижа во время президентства Мак-Магона. Она была русской, а ее муж занимал высокое положение при российском дворе. Одной из ее невесток, по-моему, была мадам де Паченстейн, позднее ставшая женой посла Низара, а другая – мадам де Ноай[76]76
  Ноай, Анна де, урожд. Анна Элизабет Бибеско-Бассараба, принцесса де Бранкаван (1876–1933) – французская поэтесса, хозяйка литературного салона.


[Закрыть]. Последняя была высокой, статной, типа Юноны[77]77
  Древнеримская богиня брака и рождения, супруга Юпитера.


[Закрыть] или Кибелы[78]78
  Древнегреческая богиня, олицетворение матери-природы.


[Закрыть], и обладала профилем, которому ни одна камера той, находившейся в зародыше, эры фотографии так и не смогла отдать должное. В придачу к своей необыкновенной красоте она оказалась по-настоящему очаровательной, простой и доброй, ее выражение лица было столь же обаятельно, сколь очаровательно было само лицо. Каждый год английская колония давала благотворительный бал в пользу Британского госпиталя, и во время выставки принц Уэльский, который находился тогда в Париже, возглавлял это событие и сам присутствовал на танцах. С ним была так любимая в Лондоне принцесса, будущая королева Англии Александра[79]79
  Александра (1844–1925) – датская принцесса, дочь короля Дании Христиана IX, будущая супруга сына королевы Виктории, Эдуарда VII. – Прим. пер.


[Закрыть]. Боюсь потерять репутацию галантного человека, но справедливость вынуждает меня утверждать, что, несмотря на ее грацию и любезность, будущая правительница страны, над которой никогда не заходит солнце, в некоторой мере безвкусна. У нее были возможности заказать себе любой наряд, но ее платье, сколь новое и свежее оно было, всегда выглядело как старые лохмотья. На этом британском балу ее костюм был старательно продуман, с большим количеством кружева на юбке и придворном шлейфе, изготовлен из серовато-белого материала, а маленькая накидка – из горностая, который в то время давно вышел из моды. Она выглядела старой вдовой, а не юной принцессой, каковой она на самом деле была.

Мадам де Бенардаки в маскарадном костюме, созданном Ч. Ф. Вортом за несколько часов, 1890

Вокруг шеи было много бриллиантов, а в волосах, всегда одинаково причесанных на строгий манер, красовалась очень тяжелая диадема. Либо из-за грязно-белого цвета платья и вышедшей из моды горностаевой накидки, либо на нее давил вес бриллиантов, она выглядела как горничная, вырядившаяся в пышный наряд своей хозяйки в выходной день.

Королева Александра с пажами, Лондон, 1902

В нашем парижском Доме мы изготовили только одно платье для будущей английской королевы. Заказала его леди Грей, но на примерку принцесса приехала сама. Лишь только Александра ступила на помост, на котором проходила примерка, сопровождавшие ее дамы начали ворчать: «Не утомляйте Ее Высочество», «Поосторожнее с булавкой!», «Не уколите Ее Высочество», «Осторожно!», «Не прикасайтесь к Ее Высочеству». Бедная портниха, проводившая примерку, взмокла от напряжения, нервно вздрагивала и под конец не знала, может ли она пользоваться булавками и, особенно, втыкать их. Сама Александра была добродушна и покладиста, спокойно относилась ко всем советам и совсем не обращала внимания на стоявший кругом шум.

Это платье было единственным, которое мы сшили для нее непосредственно. Она была настроена лояльно к Англии и желала покупать лишь у английских модисток. Тем не менее, поскольку последние хранили наши модели для перепродажи в розницу, Александра носила многие модели Ворта, сама того не зная.

Несомненно, в этом ей служила примером сама королева Виктория, которая никогда не заказывала у нас одежду непосредственно, а только через перекупщиков. Ее политика, мудрая для правящего монарха, состояла в том, чтобы не покупать ничего, изготовленного за пределами Англии. И даже если бы это было не так, даже если бы она была менее трезвым государственным деятелем, ее немецкие вкусы и английские наклонности сработали бы в комбинации друг с другом, чтобы запретить все «галльское». Тем не менее, вопреки пристрастию ко всем товарам британского производства, мы изготовили платье по ее меркам, продали ей через английских портных и с радостью наблюдали, как она носила его, будучи уверенной, что до него не дотрагивалась «чужая» рука.

Александра придерживалась строгой моды, особенно после смерти принца-консорта Альберта. Но ограничениям подвергся лишь стиль платьев, потому что придворные портные сообщали нам, что она была фантастически экстравагантна и никогда не надевала одно и то же платье дважды. По счастью, для репутации осторожной королевы все ее платья так походили одно на другое, немного кружев из замечательной коллекции редкостей эпохи Людовика XV и Генриха VIII, и непосвященным могло показаться, что она носит одни и те же четыре-пять платьев из бархата, атласа, парчи или тюля год за годом.

После смерти принца Альберта Александра отдавала предпочтение черному платью с вдовьим чепчиком. Она не снимала его, даже когда надевала императорскую и королевскую корону, которая по своей форме и размерам была маленьким замкнутым венком. Это свидетельствовало о характерной для монарха независимости, но во времена, когда мода уже влияла на индивидуальное поведение человека, это было странно.

Леди де Грей в платье от Ворта, 1880

На том же самом балу, где я был удостоен впервые увидеть королеву Александру, тогда еще принцессу Уэльскую, смог также установить контакты с носителями самых громких имен Англии и Франции. Знаменитая леди де Грей, в те времена еще семнадцатилетняя или восемнадцатилетняя леди Лаутер, впервые появилась на тех танцах. Барон Альфонс де Ротшильд[80]80
  Ротшильд, Альфонс де (1827–1905) – французский представитель дома Ротшильдов, второй сын Джеймса-Майера Ротшильда. Глава семейной банковской конторы в Париже, затем один из директоров Французского государственного банка. Любитель-коллекционер. Подарил парижским музеям более шестисот картин, а в 1895 году был избран почетным членом Парижской академии искусств. Учредил шестьдесят стипендий для желающих обучаться высшим коммерческим наукам.


[Закрыть] приехал к нам за несколько дней до этого праздника, чтобы мы изготовили для нее платье. Она выразила желание иметь наряд, который бросался бы в глаза и соответствовал цветам, под которым выступали лошади ее брата, герцога Пемброка, на скачках. Несколько его лошадей должны были участвовать в скачках «Гран-при» через несколько дней после бала. Идя навстречу ее пожеланиям, мы сделали очень простое платье из белого тюля с желтыми розами, перевязанными красными лентами – цвета ее брата, – и красными розами, перевязанными желтыми лентами.

Эта девушка, о которой сохранилось много воспоминаний, была очень высокой, более шести футов[81]81
  Выше 183 см.


[Закрыть]. Ее статность в сочетании с подлинной красотой и необычайной грацией наделала в Париже много шума. Я хорошо помню, как все на балу в английской колонии сразу же затихали, а потом начинали громко гудеть, когда эта милая, стройная, статная девушка входила вместе с братом, который был на несколько дюймов выше своей сестры!

Она была, сначала как леди Грей, а потом как маркиза де Рипон, одной из самых влиятельных покровительниц нашего заведения на рю де ла Пэ – не потому, что ее заказы были крупнее, чем у других, но потому, что она была влиятельной светской фигурой в Лондоне последней четверти девятнадцатого века. Можно было даже сказать, что она была неофициальной королевой Лондона в последние два десятилетия XIX века, настоящим светским оракулом.

Что очень удивительно, никто никогда не думал о ее необычном высоком росте. Леди была наделена даром не выглядеть высокой, но заставлять других казаться маленькими. Никто не мог превзойти ее грацией и статностью. Я видел ее раз в платье с шлейфом из синего бархата, вышитого серебром, с нижним платьем из белого атласа. Она спускалась по лестнице – испытание для любой женщины, – и я не нахожу другого слова, чтобы описать ее, кроме старинного – видение. Большинство из английских дам, которые приходили к нам, были почти столь же высокого роста. Между прочим, англичане считают высокий рост ценным качеством у женщины. Я вспоминаю свой разговор с одним англичанином о леди Грей, и в ответ на мое заявление: «Конечно, она очень красива, но, в самом деле, она чуть-чуть высоковата», – он поднялся, поглядел на меня и энергично произнес: «Но именно такие женщины становятся матерями наших высоких, стройных мужчин».

Другая юноноподобная красавица, которая появилась на этом же английском балу, была милая мадам Поржес. Это было вскоре после ее замужества, на ней было свадебное платье из серебряного тюля, отделанное розами. Единственной драгоценностью была бриллиантовая диадема в волосах, но ее совершенство не требовало драгоценностей. Я никогда не видел женщин с таким прекрасным лицом, плечами и шеей. Однажды мой отец изготовил для нее костюм павлина из белого бархата поверх лимонного тюля, с искусным рисунком из жемчужин и серебряных перьев и таким же белоснежным плюмажем по краю декольте. А кожа мадам Поржес была такой белой без всякой пудры и макияжа, что никто не мог точно указать границ между вырезом платья и кожей даже при ярком освещении.

Ее муж был когда-то одним из главных участников компании знаменитых рудников «Де Бирс»[82]82
  Международная корпорация, которая занимается добычей, обработкой и продажей природных алмазов, а также производством синтетических алмазов для промышленных целей. Основана в 1888 году в ЮАР. Рекламный слоган – «A Diamond Is Forever».


[Закрыть], но продал свою долю акций партнерам. Он был богат, как Крёз[83]83
  Крёз (595–546 до н. э.) – последний царь Лидии в 560–546 годах до н. э. из рода Меринадов. Его богатство вошло в поговорки, о нем сложено много легенд.


[Закрыть], и построил себе точную копию Дворца Почетного легиона в Рошфор-ан-Ивелин, который во время Первой мировой войны был превращен в госпиталь. Раненые с благодарностью вспоминали квалифицированное лечение многих величайших специалистов, которые там работали.

Миссис Генри Уайт в веронском костюме, изготовленном для бала в Девоншире Домом Ворта, 1899

Жан Филипп Ворт в костюме индийского раджи. Костюм создан за 24 часа

Костюм павлина, принесший галантное признание превосходному цвету кожи мадам Поржес, был всего одним из сотни, изготовленных отцом для великих красавиц. Он славился своей способностью придумывать необычные маскарадные костюмы, и когда бы ни появилось объявление о костюмированном бале, женщины толпами стремились к нему, прося изготовить что-нибудь отличное от обычной показной мишуры подобных увеселений, и часто всего за двенадцать часов до события! Но он никогда их не подводил! Одной из самых знаменитых дам, которая обращалась к нему за такими костюмами, наряду с обычным своим гардеробом, была герцогиня Медина-Сели. Близкие называли ее «Ужасная герцогиня». Эта великосветская дама пользовалась большим влиянием в Мадриде еще с времен Викторианской эпохи и неустанно поддерживала свое верховенство. Это не всегда легко было делать, потому что общество Мадрида ограничивалось маленьким и недоступным кругом. Одни и те же люди посещали все праздники, и остроумие и социальные возможности друг друга вызывали у всех скуку. Костюмированные балы особенно вводили в отчаяние тех, кто хотел выйти за пределы банальности. Маскарадные костюмы, которые можно было раздобыть в местных лавках, казались убогими, лишенными оригинальности и изысканности. «Ужасная герцогиня» даже не помышляла об обычных маскарадных нарядах, хотя они и принимались остальной светской знатью Мадрида. Обычно она посылала отцу властные телеграммы, требуя нечто забавного, что бы поразило соотечественников, – и это за восемь дней до бала!

Ворт быстро изготовил ей костюм русалки, который, без сомнения, вызвал бы сейчас смех, но в то время он выглядел как ниспосланное небом чудо: из переливающегося зеленовато-голубого тюля с двумя рыбьими хвостами из ткани, с вышитыми серебряными чешуйками. Сзади был пристроен шлейф поверх широкой юбки. Опасаясь, что у ее парикмахера недостаточно опыта работы с прическами русалок, отец послал прекрасный парик из мягких длинных волос, украшение из ракушек на лоб и шелковую сеть, инкрустированную жемчужинами и ракушками, которую надо было надевать поверх парика.

Костюм прибыл в день бала, а ровно в полночь «Ужасная герцогиня» триумфально вошла в нем в бальный зал. Его приветствовали восторженными восклицаниями, а праздник остановился, пока она не была усажена на стол, который пронесли по залу под шумные приветствия.

Получив от нее вторую телеграмму, отец долго размышлял, а потом представил результат мадам Медина-Сели по телеграфу. Она заявила, что очень довольна его проектом, и он тут же приступил к изготовлению одного из самых ослепительных – в буквальном смысле – своих костюмов. Его замысел подошел бы для одной из богинь Людовика XIV, если бы такие создания существовали. Он был таким же темно-синим, как полночь, а маленький лиф держался на бретельках, твердых от драгоценных камней. В качестве фона для этой нежно-синей красоты Ворт изготовил жемчужно-серый бархатный купол, заканчивающийся парадным шлейфом. Подкладку он сделал из розового атласа, щедро вышитую серебром и жемчугом. Этот купол несли четверо маленьких негритят, одетых в ослепительно-белые костюмы. Это был настоящий фурор! И снова появление «Ужасной герцогини» было настоящим триумфом!

Платье от Ворта, покрытое декоративной сеткой, 1860

Другая великосветская дама, которая всегда считала, что маскарадный костюм может сделать лишь мой отец, была принцесса де Саган, глава светского общества и при Империи, и во время правления Мак-Магона. Она давала костюмированные балы в своем «Отеле Саган» – Валенсей-Саган, очень подходящей декорации для таких великолепных событий. Это всегда было вершиной сезона. Я вспоминаю, что для одного из них Ворт скопировал костюм турчанки XVIII века с одной из картин Ванлоо[84]84
  Ванлоо, Карл (1705–1765) – французский живописец, самый известный из династии Ванлоо, происходящей из Голландии и обосновавшейся во Франции во время второй половины XVII века. Яркий представитель официального «большого стиля».


[Закрыть]. И она принимала своих гостей, стоя на верху лестницы при входе в «Отель Саган», одетая в облегающие восточные шальвары и обольстительную чадру.

Эскиз платья Ч. Ф. Ворта «павлин» для бала-маскарада по заказу принцессы де Саган, 1864

Вскоре после этого мадам де Саган давала знаменитый Бал зверей, а затем широко обсуждаемый Сельский бал. Бал зверей имел значительный успех, но все же был раскритикован, а многие из важных женщин-консерваторов высказывали сожаления. Для Сельского бала, очень забавного, роскошь «Отеля Саган» – представьте себе сельский бал, устроенный в таком дворце! – была прикрыта гирляндами из цветов и веток.

Для Бала зверей Ворт сделал для этой знаменитой хозяйки костюм павлина, включавший в себя шлейф, или хвост, сделанный их перьев декоративных птиц, и бриллиантовый головной убор, над которым возвышалась голова павлина с хохолком.

Впрочем, для этого бала мы изготовили огромное число костюмов, многие из них я забыл. Там был костюм ибиса, изготовленный для маркизы д’Эрве де Сен-Дени[85]85
  Лекок, Марк-Жан-Леон, маркиз д’Эрве де Сен-Дени (1822–1892) – известный в XIX веке французский интеллектуал, филолог, синолог-самоучка. Был заведующим китайским отделом Всемирной выставки в Париже в 1867 году, а в 1874-м занял пост заведующего кафедрой китайского языка Коллеж де Франс.


[Закрыть], на предыдущем балу де Саган она была в костюме Минервы[86]86
  Древнеримская богиня, покровительница ремесел и наук.


[Закрыть]. Это было величественное платье из шелкового газа, вышитое всеми оттенками розового, чтобы соответствовать оперению цапли. А вместо традиционного головного убора, заимствованного с рисунков египетских богинь, Ворт сделал маленькую бриллиантовую диадему с крыльями ибиса, спадающими до ушей, и нитками бирюзы и бриллиантов, свисающими столь низко, что они могли покрыть лиф. Еще один красивый и оригинальный костюм отец придумал для мадам Ламберт, дочери Гюстава де Ротшильда[87]87
  Ротшильд, Гюстав де (1829–1911) – французский представитель династии Ротшильдов. Так же, как и его брат Альфонс, занимался банковской деятельностью.


[Закрыть], в котором она была на Балу зверей. Он был голубой с серебром, с поясом вишневого цвета. Требуемый эффект джунглей достигался шлейфом, сделанным из тигровой шкуры, и капюшоном в форме головы одного из этих хищников. Капюшон был устроен так, что прикреплялся к волосам с помощью клыков животного. (В таком же головном уборе часто рисуют Геракла.) Крупные драгоценные камни не давали этому головному убору соскочить, а шея была обмотана нитями жемчуга.

Портрет королевы Елизаветы I в знаменитом бархатном платье, вышитом изображениями глаз и ушей. Фрагмент работы Исаака Оливера «Портрет с радугой» (1600)

Императрица Евгения. Фрагмент работы Ф. К. Винтерхальтера «Портрет императрицы Евгении» (1852)

Чарльз Фредерик Ворт. Фото Чарльза Ретлинджера. Musée de la Mode de la Ville de Paris

Бальное платье от Чарльза Фредерика Ворта, 1850-е годы. Рисунок Шарля Пилатта. Фонд Александра Васильева

Бальное платье от Чарльза Фредерика Ворта, 1860-е годы. Рисунок Шарля Пилатта. Фонд Александра Васильева

Бальное платье от Чарльза Фредерика Ворта, 1850-е годы. Рисунок Шарля Пилатта. Фонд Александра Васильева

Бальное платье от Чарльза Фредерика Ворта, 1860-е годы. Рисунок Шарля Пилатта. Фонд Александра Васильева

Великая княгиня Мария Николаевна, сестра императора Александра II, в платье работы Дома моды «Ворт», 1857. Фонд Александра Васильева

Визитное платье на кринолине из тафты, Worth and Boberg, 1860. Фонд Александра Васильева

Елизавета Австрийская в бальном платье Ч. Ф. Ворта. Фрагмент работы Ф. К. Винтерхальтера (1865)

Маскарадное платье «Павлин», изготовленное Ч. Ф. Вортом для принцессы де Саган, 1864

Платье для визитов от Ч. Ф. Ворта, ок. 1880 года

Дневное платье от Ч. Ф. Ворта, ок. 1885 года

Дневное платье от Ч. Ф. Ворта, 1889

Дневное платье от Ч. Ф. Ворта, ок. 1895 года

Вечерняя накидка от Ч. Ф. Ворта, 1898–1900 годы

Маркиза д’Эрве де Сен-Дени в костюме Минервы эпохи Регентства, Париж, 1880-е годы

Все четыре баронессы Ротшильд приходили к нам, но из них моя мать предпочитала не ту, которая носила этот головной убор на маскараде, а баронессу Альфонс де Ротшильд. Она действительно была мила, в ней было что-то восточное, и умела носить вещи. Я вспоминаю, как встретил ее в Опере в жемчужно-сером платье с золотыми виноградными гроздьями на юбке и с ниткой бриллиантов в волосах. А во лбу, как пламя, горел один крупный камень. Я должен был согласиться, что она достойна восхищения мадам Ворт, тем не менее находил свою мать более милой.

Среди многих платьев, созданных отцом для Бала зверей, был один костюм Медузы. При этом это была медуза в стиле Людовика XV, со змеями, вышитыми блестками, обвившимися вокруг бедер, и головным убором в виде головы змеи. Этот костюм носила вторая мадам Анри Шнейдер, поразительная женщина, осветившая 1870-е годы. Она была настоящей красавицей, черноглазая, с прекрасным профилем камеи, великолепными зубами, тонкой талией и восхитительными плечами. Через два года после смерти ее сестры, первой мадам Шнейдер, она вышла замуж за своего шурина, как было сказано, чтобы не разлучаться с его сыном и своим племянником, о котором она заботилась после смерти его матери и своей сестры и которому была предана. Ее сестра тоже была очень красива, но совсем в ином роде. По своему колориту она очень напоминала императрицу Евгению. У нее были такие же золотые, с красноватым оттенком волосы, такой же цвет лица, напоминавший цветок лилии, та же совершенная красота. Моя мать всегда сравнивала ее с Мадонной, и в ее улыбке действительно было что-то божественное.

Леди Рендольф Черчилль в костюме византийской императрицы, изготовленном Вортом для бала в Девоншире, 1899

Ворт изготовил несколько костюмов для второй мадам Шнейдер. Это был знаменитый костюм Богини Ночи, сшитый из темно-синего бархата, расшитый бриллиантами. На волосы надевалась диадема из сапфиров и бриллиантов, специально для этого изготовленная. Затем для Сельского бала отец сделал скромное платье из желтой материи, к нему полагалась огромная шляпа, какие можно встретить у крестьянок в провинции Ко, но легко стилизованная под эпоху Людовика XV. Мадам Шнейдер была в этом костюме очаровательна, и, как всегда, ее появление встречали легким шепотом восхищения.

Как это забавляло великосветских дам, прикидывавшихся скромными! Там была маркиза д’Эрве де Сен-Дени, которая появилась на том же балу в лохмотьях, как будто девушка-попрошайка. Ее прекрасные волосы были свободно распущены, на голове платок, старая соломенная шляпа поверх него и большая корзина с цветами в руках. Маркиза изображала, что продавала цветы. Какая неудовлетворенность была в этих существах, рожденных для благополучия, если такие маскарады вызывали у них восторг?

Кстати, именно тот же бал позволил проявиться очаровательному образчику отцовского деспотизма. За годы до этого, точнее, когда императорский принц начал посещать знаменитые «понедельники» императрицы, некая мисс Пайн, хорошенькая юная американка, была включена в список гостей в качестве некоего противоядия против официальности важных приемов. Вскоре она стала одной из любимых клиенток отца, и ему очень нравилось создавать для нее красивые вещи, не только потому, что она была любезной и красивой, но поскольку на ней хорошо сидели туалеты. Со временем эта дама стала невестой некоего мистера Бишофсхайма и получила carte blanche в отношении ее приданого. Поэтому она пришла к Ворту в сопровождении своей будущей снохи и заказала с исключительным вкусом и чувством меры ровно столько платьев, сколько было нужно, и ни платьем больше. Однако, несмотря на ее сдержанность, мистер Бишофсхайм удивил отца, запросив у него скидку. Никогда раньше в нашем магазине не слышали о подобных вещах. Большинство нашей клиентуры либо платили наличными, либо оплачивали счет в течение этого года без вопросов. Отец сказал что-то в этом роде жениху мисс Пайн, но тот настаивал на скидке. Наконец, чтобы уладить дело, но в основном чтобы доставить удовольствие будущей снохе невесты, мадам Голдсмит, одной из его красивейших клиенток, к которой он испытывал глубочайшее уважение и симпатию, Ворт пошел на уступку скаредному жениху, но предупредил: сделанное им платье – последнее для его невесты. И он сдержал свое слово. Никакая дипломатия со стороны мадам Голдсмит или будущей мадам Бишофсхайм не могла заставить его изменить свое решение. И только раз, по случаю Сельского бала, им удалось его перехитрить.

Американская клиентка в платье от Ворта с великолепными жемчугами, 1900-е годы

Когда мадам Бишофсхайм получила свое приглашение на бал, она решила, что только Ворт смог бы найти что-то подходящее для бала, и в отчаянии пришла ко мне и заказала костюм. Ничего не подозревая о том маленьком инциденте, я принял заказ. В тот же вечер, когда отец узнал об этом, он, естественно, расстроился, но, учитывая обстоятельства, оставил заказ в книге. Тем не менее на следующее же утро он сел за стол и написал своей бывшей любимой клиентке, что ее заказ на костюм для Сельского бала был принят без его ведома. Но поскольку он уже принят, то будет исполнен, но в дальнейшем заказы больше приниматься не будут. Да, он был упрямец, этот Ворт-старший!

Результат этой записки был странным. Модистка мадам Бишофсхайм, услышав, что ее важная клиентка восхищается платьями Ворта и сожалеет о невозможности больше у него одеваться, эта практичная особа подкупила одну из наших портних копировать наши платья в нерабочее время. Когда это стало происходить, некоторые знакомые говорили нам: «О, я уже недавно видела такое платье на мадам Бишофсхайм», «Удивительно, но это в точности как новый туалет мадам Бишофсхайм». Мы ломали голову, как совершенно новая модель, только что придуманная отцом, могла так скоро попасть в руки подражателей? И мы пришли к выводу, что где-то появилась утечка, провели расследование и поймали с поличным эту портниху и уволили ее.

Другой клиент, с которым отец сумел свести счеты после оспаривания, был лорд Дадли. Он принадлежал к тем особенным мужчинам, которые настолько заботились о том, как одета жена, что даже оговаривали некоторые детали туалета. Лорд написал моему отцу, заказал платье для леди Дадли, описывал его с мельчайшими подробностями, вплоть до отделки платья орхидеями ручной вышивки… Чтобы этот экзотический цветок, к тому же вручную вышитый, был использован в числе других весьма дорогих отделок, стоимость платья поднялась. И когда лорд Дадли получил наш счет, отказался его оплачивать. На этот раз отец не отступил, как сделал это в случае с мистером Бишофсхаймом, но обратился в суд и выиграл дело – в Лондоне, представьте себе, у английского судьи. И лорд Дадли оплатил счет!

В Лондоне герцогиня Манчестерская, впоследствии герцогиня Девонширская, играла почти такую же роль, как и принцесса де Саган в Париже: ее особенностью были также «эффектные появления». И та и другая испытывали огромное счастье, когда приходилось планировать какой-нибудь великолепный прием или костюмированный бал.

Леди Листер-Кей в веронском костюме от Ворта, изготовленном для бала в Девоншире, 1899

У герцогини Девонширской было три дочери от первого брака, леди Госфорд, леди Дерби, и третья, имя которой я не помню. И они были ее неоценимыми помощницами. Когда колоссальные увеселительные мероприятия, которые она устраивала в Девонширском дворце, планировались как костюмированные балы, они все набрасывались на Ворта, чтобы только он изготовил им костюм, и костюм должен быть лучше, чем у сестер, точно так же, как это было перед каждым балом великой де Саган. И снова ему удавалось всем им угодить. Его идеи были неисчерпаемы. Если задуматься о тысячах платьев, которые он смоделировал, о сотнях женщин, кому отец создавал платья, о бесчисленных революциях в женской одежде, им совершенных, о его безграничных требованиях к оригинальности, можно поражаться тому, что Ворт никогда не повторялся. И это действительно так. Для него каждый наряд становился новым творением, каждая женщина – еще одним вдохновением, а каждый маскарад – еще одной возможностью. Но, скорее всего, наиболее ярким или, по крайней мере, наиболее дорогостоящим из маскарадных костюмов, созданных воображением моего отца, был костюм не для женщины, а для мужчины, для герцога Мальборо[88]88
  Английский аристократический род. 1-й герцог Мальборо – Джон Черчилль (1650–1722) – английский военный и государственный деятель.


[Закрыть], который женился на прекрасной дочери К. Вандербильта[89]89
  Вандербильт, Корнелиус (1794–1877) – один из богатейших и успешнейших предпринимателей США XIX века, основатель плутократического рода Вандербильтов.


[Закрыть].

Хотя магазин на рю де ла Пэ нередко сталкивался с причудливыми заказами, требование герцога, не допускавшее отказа, сделать костюм для Девонширского бала было некой диковиной, которой не видел еще белый свет и Дом Ворта. Тем не менее мы согласились принять его заказ после нескольких смущенных протестов. Нам пришлось работать над костюмом Людовика XV из бархата цвета соломы, вышитым серебром, жемчугом и бриллиантами. Жилет был изготовлен из великолепного белого с золотом дамаста[90]90
  Ткань (обычно шелковая), одно– или двухлицевая с рисунком (обычно цветочным), образованным блестящим атласным переплетением нитей, на матовом фоне полотняного переплетения.


[Закрыть], с точной копией очень редкого старого рисунка. Каждая жемчужина и бриллиант были нашиты вручную, и у нескольких девушек эта работа заняла почти месяц. Если бы герцог не настаивал на том, чтобы его костюм был совершенством, мы бы никогда не осмелились на такую дорогостоящую работу. Когда надо было составлять счет, я боялся приниматься за него. Но в конце концов, когда я подвел итог, вышло около пяти тысяч франков – сейчас бы это было пятнадцать тысяч, или тысяча долларов. И это за костюм, который будет надет всего на один вечер. Однако, когда специально заказывается дамаст и украшается ручной вышивкой и драгоценными камнями, невозможно избежать подобного счета, который столь же в своем роде роскошен, как и костюм.

Графиня Колбрук в платье от Ворта на балу в Девоншире, 1899