Текст книги "Человек Точка"

– Анатолий, Тоня, как я рад вас видеть!

– Александр Евгеньевич, вам мое глубочайшее почтение, – промурлыкал Анатолий Птаха.

– Тоня, ваш муж сегодня стал учредителем благотворительного фонда «Родня Задорожья», он один из нас. Ваш муж, дорогая Тоня, помогает детям. Мы не зря обнародовали этот факт на стадионе, чтобы подчеркнуть важность события. Теперь в городе каждый знает, Анатолий Птаха – настоящий мужик, – нежно, почти дружески, обнимая жену Птахи, сказал Чертков. – Выпьем за «Родню», за нас с вами! – предложил олигарх супружеской паре.

Тоня пила девятый бокал шампанского в этот дождливый вечер, у нее кружилась голова, но способности здраво мыслить она не утратила. Птаха не просто жаден, он скупердяй. О какой благотворительности идет речь, а как же новая шуба?

– Анатолий, что-то я не пойму, ты и благотворительность – вещи несовместимые, – обиженно пробурчала Тоня.

– Дорогая, ты меня плохо знаешь!

– Да, плохо! На шубу бабок нет, а на благотворительность есть? – кипятилась Тоня.

Супруги ссорились, Чертков ликовал в душе, он любил манипулировать людьми, используя их человеческие слабости.

– Тоня, ты о какой шубе мечтаешь? – спросил Александр Евгеньевич красивую женщину, чьи губки вспухли от обиды на мужа.

– Шиншиллу хочу, длинную до пят, как у Кати.

– Катя, это ее подруга, – уточнил Птаха.

– Господи, я не могу, когда женщины страдают, – заявил Чертков и отошел от супружеской пары.

Он позвонил по телефону и строгим голосом отдал распоряжение Маргарите Григорьевне срочно достать шубу из шиншиллы, длинную и дорогую. Марго привыкла к чудачествам Черта, она безоговорочно верила и в свои организаторские способности. Далеко за полночь, когда в ночном клубе вечеринка достигла апогея, Марго подняла с теплой постели директора элитного бутика, тот – продавцов, и все дружно искали в широком ассортименте мехового магазина лучшую шубу из шиншиллы.

Отсутствие на вечеринке Геннадия Сивки президент благотворительного фонда заметил не сразу, в конце вечера. На вопрос: «Где он?» учредители фонда внятно не отвечали и отводили глаза. Черт догадался, Сивка демонстративно не пришел на вечеринку. Сегодня учредителем фонда стал его бизнес-конкурент Анатолий Птаха. Совесть Черта не мучила, он сейчас переживал по другому, более важному поводу.

– Боря, ты мне друг? – спросил Черту Бориса Борисовича Шарапова, взял его жестко под локоть и увел в сторону от шумной и пьяной толпы.

– Мне нужна твоя комната для тайных встреч, подготовь ее мне.

– Не вопрос! А кто она? – нетрезвое любопытство распирало Шарапова.

– Она, – сказал Черт и улыбнулся жене Анатолия Птахи.

– Ты с ума сошел! Александр!

– Да, сошел, я хочу ее. А все, что хочу, я получаю. Всегда. Слышишь, Борис Борисович.

– А как же Птаха?

– Увезешь его на катере кататься. Собери всех учредителей и сделай с ними почетный круг победы по Днепру. Ну, а если мотор в катере сломается, никто тебя, Боря, не осудит.

– Женя, ты что, катер-то новый!

– Уволишь капитана, где это видано, чтобы в новом катере мотор барахлил.

– Вы страшный человек, Александр Евгеньевич!

Через десять минут Борис Борисович пригласил гостей посетить свой новый катер, который вместил на борту лучшую половину гостей, еле стоявших на ногах. Анатолий Птаха, увлеченный рассказом Шарапова, не заметил, как забыл любимую жену на берегу. Видя хвост уходящего в темноту белого катера, Тоня интенсивно махала мужу рукой. Предчувствуя, как всякая роковая женщина, что ее скучная серая жизнь скоро изменится.

– Мечты сбываются, – услышала молодая женщина за спиной, она не успела повернуться, а ее хрупкие плечи обволокла теплая, нежная шиншилла.

– Боже! Что это? – закричала Тоня, вцепившись обеими руками за шикарный воротник.

– Твоя шуба, – нежно, шепотом произнес Чертков.

– Она же страшно дорогая!

– Ты, Тоня, дороже, чем этот паршивый мех, – сказал Черти потащил обалдевшую женщину в заветную комнату, идеально оборудованную для интимных встреч.

Тоня хотела рассмотреть обновку, примерить, крутилась возле огромной зеркальной стены, она так давно мечтала о дорогой шубе. Такого нежного, густого меха нет ни у одного зверька. Белоснежное брюшко шиншиллы перетекает в серо-голубые тона боковой части, а затем плавно переходит в темные спинки. Красота! Как жаль, что сейчас лето, а не зима, подумала обладательница мехового изыска, на который было потрачено сто пятьдесят шесть шкурок маленького грызуна.

– Тоня, я так давно ждал этого момента. Иди сюда, – Черт любовался бывшей моделью, ее точеными пропорциями, он лежал на кровати и мысленно раздевал обладательницу шубы.

– Я что, обязана сейчас расплатиться за эту роскошь? – игривым тоном спросила жена Птахи.

Черт отлично разбирался в психологии женщин, он – мастер вскружить глупому пучку перьев голову.

– Шуба твоя и к моим чувствам мех отношения не имеет, – Черт налил контрольный бокал райского шампанского, после которого можно завоевать любую женщину. Тоня выпила бокал до дна.

Опьяненная шикарным подарком, на который ее скряга-муж решиться в течение года не смог, Тоня отпустила вожжи сомнения. Да, и еще раз да. Птаха проигрывал Александру Черткову физически, материально, опять же, тот сегодня футбольная звезда. В пучине страсти, в растрепанной женской головке мелькнула вполне здравая мысль, этот мужик, несомненно, лучше Птахи.

Стоны из комнаты свиданий доносились до работников кухни все сильнее и страстнее, два охранника Черткова, которые, словно тень, следовали за патроном, напряженно переглянулись. Один из них остался стоять возле заветной двери, другой вышел в зал к оставшимся гостям и включил музыку на максимум.

Музыканты, игравшие вживую, занервничали. «Так надо! Это рекламная пауза, отдыхайте!»– объяснил телохранитель Черта и стал охранять источник громкой вульгарной попсы. Спорить с ним бессмысленно, решили музыканты и сделали технический перерыв.

Гости, оказавшиеся на прогулочном катере, истошно звали на помощь. Когда они решили немного проветрить затуманенный водкой «Родненькая» разум, дождя не было, а сейчас небо как прорвало, ливень шел стеной, судно раскачивалось из стороны в сторону. За рулем мокрый и злой Борис Борисович Шарапов, насильно отобравший руль у капитана судна, уверял пассажиров, что мотор заклинило. Причалить раньше времени к берегу означало навсегда рассориться с Александром Евгеньевичем.

Крик, доносившийся с реки, услышал даже Черт, он лежал на постели обессиленный. Интерес к происходящему заставил его встать с постели, обмотаться простыней, выглянуть в коридор.

– Что за шухер? – спросил он у телохранителя.

– Катер сломался, Александр Евгеньевич, не может пристать к берегу. Может МЧС вызвать?

– Позвони Борис Борисычу и скажи, что я жду его на берегу.

– Так, а как же? Катер поломан!

– Тебя наняли не думать, а приказы исполнять, звони твою мать! Урод!!!

– Понял, Александр Евгеньевич!

На удивление телохранителя, после его звонка Шарапову, катер очень быстро отремонтировался и медленно причалил к берегу.

Чертков, стал быстро одеваться и, повернувшись к Тоне, тихим голосом сказал:

– Через пять минут здесь будет твой муж. Одевайся, если не хочешь, чтобы он тебя пристрелил.

Скорость, с которой пьяная женщина надевала нижнее белье, платье и шубу, Александра Черткова поразила.

– У меня черт знает что на голове, Боже, что мне делать? Он все поймет, моя прическа! – кричала растрепанная Тоня, глядя на себя в огромное зеркало, висевшее на стене.

Идем, сказал Черт растрепанной и помятой Тоне, он снял с нее новую шубу, повесил ее в вестибюле, открыл стеклянную дверь ночного клуба и вытолкнул хрупкое, беззащитное создание под проливной дождь.

– Видишь, катер причалил, иди, встречай мужа!

Тоня единственная выбежала на причал, где бушевала непогода. Мокрое белое длинное платье оголило ее прекрасные женские формы, о растрепанной прическе речь не шла, дождь окончательно стер следы преступления супружеской измены. Анатолий Птаха, увидев благоверную, промокшую до нитки, с размазанной косметикой на лице, мгновенно воспылал к ней сентиментальными чувствами.

– Тонечка, детка, зачем ты выбежала под дождем?

– Тебя встречать, – прошептала жена, постукивая неприлично зубами, изумительное тело, очертаниями напоминающее Афродиту, тряслось, как в лихорадке.

Он обнял ее, хотя сам промок насквозь. Они вошли в здание ночного клуба, вместе с остальными заложниками неудачной прогулки на катере. Вода струйками стекала с их одежды, хотелось тепла и, конечно же, выпить.

– Всем водки, – приказал Александр Евгеньевич.

Черт взял на себя организационные хлопоты, гостям выдали теплые пледы, в зал внесли электрокамины и подключили их, воцарилась блаженная атмосфера. Гости активно пили водку и жадно закусывали, им казалось, что они поучаствовали в грандиозном трансатлантическом плавании, которое завершилось, в отличие от пресловутого «Титаника», удачно.

Веня Зюскинд с поставленной задачей, заманить индусов на вечеринку по случаю празднования футбольной победы, справился частично. Ему удалось заманить в ночной клуб «Филин» лишь мэра, плохо державшегося на ногах. Градоначальник пробубнил тост согревшимся гостям, выпил последнюю в этот вечер рюмку водки и, не прощаясь с почтенной публикой, ушел в мир сновидений, удобно пристроившись на плече помощника Черткова.

– И это, по-твоему, индусы? – спросил Александр Евгеньевич у помощника.

– Я Копейку нашел в ресторане на набережной, пил с ним весь вечер, чтобы сюда привести. Пока довел его до кондиции, печень посадил, она у меня страшно болит, – оправдывался Зюскинд, хотя знал, для Черткова оправдание звучит, как слабость и малодушие.

– А Граф и Зверь где?

– Они забились в логово, охрана никого к ним не пускает. Глубоко сидят в норке, как крысы. Не вытравить. Граф страшно расстроен, охрана мне по секрету рассказала.

Чертков улыбнулся, он услышал хорошую новость. Александр Евгеньевич потерял интерес к помощнику, он уверенно направился к столику, где его ждала в неограниченных количествах «Родненькая». Сегодня он отпразднует безоговорочную победу, и не только на футбольном поле. Маргарита Григорьевна, доставившая шубу этой темной ночью своему шефу, выжидала удобного момента, чтобы наконец-то выяснить, кто заплатит за этот дизайнерский меховой шедевр, который она взяла у директора магазина «Евро-мех» под честное слово.

– Александр Евгеньевич, прошу прощения, а кто заплатит за шубу? Вот счет, – тихо, чтобы не разозлить шефа, спросила Марго.

Чертков одним глазом глянул на счет и брови его заметно поднялись. На такую сумму он явно не рассчитывал.

– Эта шуба что, золотыми нитками сшита?

– Дизайнерская вещь, – взволновано ответила Маргарита Григорьевна и деловито шмыгнула носом. Пятнадцать минут третьего, в это время она обычно глубоко спит, но не сегодня.

– Дизайнерская шуба? Тогда за нее заплатит муж, – ответил Чертков и головой нервно махнул в сторону Птахи, который нежно обнимал Тоню.

– Счет я отдам завтра, – уточнила Марго.

– Вы умная женщина, – сказал Черт.

– Рада помочь, Александр Евгеньевич.

Новый день всегда наступает неожиданно. Гости разошлись. В пять часов утра официанты приступили к уборке съестных припасов. Нетронутые салаты, мясные нарезки, сыр, бутерброды с икрой они складывали в специально заготовленные кастрюльки, принесенные из дому. Сегодня их семьи позавтракают деликатесами. Ура! Большая радость маленького официанта выглядит просто – вкусная еда с барского плеча. Уставшие и сонные, они торопились домой. Между столиками официанты обнаружили спящего Ивана Григорьевича Копейку, на спине его дорогого черного пиджака четко виднелся след от обуви сорок первого размера. Веня Зюскинд носил обувь именно такого размера, но где доказательства, что именно он в минуту отчаянья пнул градоначальника ногой? Любой из высокопоставленных гостей мог это сделать, у мэра Задорожья недоброжелателей хватало. Официанты из жалости отнесли тучное тело градоначальника в комнату для интимных встреч. Что подумал мэр, когда проснулся, неведомо. В его возрасте, разменяв седьмой десяток лет, проснуться в такой комнате – скорее комплимент, нежели разочарование. Спите спокойно, дорогой Иван Григорьевич!

Меховая наживка для милой дамы

Анатолий Птаха традиционно встречал рассвет с городскими породистыми птицами, которые просыпались с первыми лучами солнца. Местные воробьи кичились городской пропиской, поэтому, сталкиваясь на одной ветке с залетными воробьями из отдаленных сел, заносчиво поднимали клювы вверх, еще бы, от них навозом не пахло. Сегодня воробьиная стая пернатых успела добыть пропитание, поссориться с дикими голубями, которые посягали на их территорию, активно поработать над появлением потомства и только после этого окно на втором этаже частного коттеджа распахнулось, и городские воробьи имели честь лицезреть знакомую, пухленькую фигурку Анатолия Птахи. Он расставил короткие волосатые руки, как крылья, демонстративно потянул их в разные стороны, словно воробей перед важным полетом, но с подоконника так и не взлетел.

«Отчего люди не летают, как птицы», – подумал вожак воробьиной стаи, не зная, что эту фразу уже написал литературный классик. Полдень. Солнце безжалостно уничтожает растения, пожелтевшие листья на деревьях, это не признак надвигающейся осени, это отсутствие влаги. Изнуряющая жара. Пора обедать, а я еще не завтракал, расстроился Анатолий.

– Тоня, где мой кофе? – заныл заспанный Птаха.

– Уже варю, – пролепетала жена, сползая с огромной двуспальной кровати, которая занимала все пространство в уютной спальне.

Возле кровати на вешалке висела шикарная шуба, источая запах роскоши. Проходя мимо обновки, Тоня нежно взяла правый рукав шубы и страстно прислонила его к помятому лицу. Погуляли на славу, все тело болит, подумала женщина.

– Я все-таки не понимаю, почему Чертков вздумал тебе сделать такой дорогой подарок? – возмущался наличием в супружеской спальне мехового изделия Анатолий Птаха.

– Он – президент благотворительного фонда, а ты его член, – при слове «член» Тоня захихикала в маленькую ухоженную ладошку. – Делая приятное мне, Александр Евгеньевич, выказывает тебе свое уважение и признательность.

Вспомнив, что он фактически двойной агент, который одновременно работает на Игоря Графского, и против него в команде Александра Черткова, фармацевт сморщился, как залежавшийся лимон в супермаркете. Логика в словах жены отсутствовала, а шуба – вот она висит перед его носом, немым укором, мол, Птаха, ты – скупердяй. «Я такой», – откровенно признался Анатолий себе, но это признание он не собирался выставлять на витрине собственных недостатков. Птаха надел домашние тапочки, и шаркающей походкой по новому паркету пошел за Тоней на кухню. Большая, оборудованная по последнему слову техники, кухня – его любимое место, где Анатолий обожает проводить пищевой досуг.

– Я не против шубы. Шуба красивая, но Чертков мог бы у меня разрешения спросить! Ты, все-таки моя жена, – заявил Птаха, изображая из себя важную птицу.

– Чертков такой импульсивный, разве ты не знаешь?

– Знаю, – буркнул Птаха и набросился на еду, которую Тоня разогрела в микроволновке.

Он ел жадно, облизывая жирные короткие пальцы. Сначала плов, потом жареная рыба, два бутерброда с соленой семгой и, наконец, кофе. Тоня с отвращением смотрела на мужа. Зачем она связала с ним свою судьбу? Ответ очевиден, Анатолий Птаха единственный мужчина, который решился официально взять в жены смазливую модель. Остальные поклонники Тони видели ее только в роли любовницы.

– Толик, диетолог говорил тебе употреблять больше овощей, ты к салату не притронулся. А потом жалуешься, что у тебя печень болит.

– Детка, ты знаешь, я много работаю. Овощи это здорово, но я от них еще больше есть хочу. А сейчас я хорошо, основательно покушал и хочу тебя.

Тоня с грустью подумала: близости не избежать. Птаха бесцеремонно стянул с нее шелковый белый халат, присосался к ее пухленьким губам, затем к соскам роскошной женской груди, как медицинская пиявка. В дверь настойчиво позвонили Птаха намеревался проигнорировать звонок, однако сигнал о прибытии гостя назойливо звенел. Птаха надел полосатые пижамные штаны, выругался, как мастер мартеновского цеха и пошел открывать входную дверь.

– Что надо? – тяжело дыша, произнес Птаха. Возбужденный и злой, он рычал на гостью, как сторожевой пес.

– Разрешите представиться, Маргарита Григорьевна.

– Не разрешаю, какого черта вы звоните в дверь? Я вас не приглашал! – заорал Птаха на тетку, раздражавшую его, как красная тряпка быка. Ее лицо фармацевту знакомо, а времени на опознание нет. Птаха прикрывал пухленькой рукой детородный орган, который неприлично таращился на гостью.

– Я принесла счет, чтобы вы смогли оплатить шубу для вашей жены.

– ЧТО?!!

– Вот, возьмите, – Маргарита Григорьевна протянула счет.

– Шубу моей жене подарил Чертков, вот пусть он и платит! Это форменное недоразумение. Вы пришли не по адресу. Отнесите счет Александру Евгеньевичу.

В проеме двери показалась очаровательная мордашка Тони. Увидев злого вестника, жена Птахи громко разрыдалась. Сказка о Золушке воплощалась по хорошо знакомому ей сценарию: карета превратилась в тыкву, а шуба из престижного зверька – в неоплаченный счет.

У Птахи возбуждение резко пропало, не раздумывая, он побежал на второй этаж, где на видном месте красовалась дорогущая шуба, схватил ее в охапку, чтобы отдать Маргарите Григорьевне.

– Нет!!!– закричала прибежавшая в спальню Тоня и вцепилась мертвой хваткой в волосатую руку Птахи, природная мохнатость мужа ее абсолютно не интересовала. Мех не тот, он колется, а шиншилла греет.

– Зачем тебе эта шуба, у тебя дубленка есть!

– Вот и носи эту дубленку сам.

– Твою хваленую шиншиллу моль съест, отдай! Шуба – это пустая трата денег.

– Не отдам!!!

– Тоня, угомонись. Я эту шубу верну, а тебе мы другую купим, дешевле и практичнее. Я обещаю, шуба у тебя будет!

– Из козла? – нервно дышала жена.

Птаха не выдержал и ударил Тоню по лицу, женщина истошно закричала, как будто у нее забирали последний мешок муки в разгар голодомора.

Маргарита Григорьевна, открыв рот, стояла перед входной дверью в роскошный дом и с наслаждением слушала супружескую потасовку, она упивалась ссорой. Какая драматургия! Отобрать мечту у женщины непросто, тем более, после примерки. Послышались торопливые шаги, острые каблуки по лестнице нервно застучали, как пальцы по клавишам расстроенного рояля. Развязка.

– Я позвоню Александру Евгеньевичу! Шуба остается у меня. Уходите, прошу вас, пока муж не пришел.

– У вас сутки, Тоня, или шубу придется возвратить. На обратной стороне счета я написала номер телефона директора магазина.

– Я поняла.

Тяжелая входная дверь наотмашь хлопнула перед любопытным носом Маргариты Григорьевны. Она не вздрогнула и не испугалась, сотрудников корпорации «Родненькая» не испугаешь. Они– ударостойкие!

Семейка пернатых продолжала активно ругаться за плотно закрытой дверью уютного двухэтажного гнезда. Перья летели, Птаха обзывал жену легкомысленной женщиной, она его величала жлобом. Маргарита Григорьевна, не прощаясь, удалилась. Она бодро отстучала в режиме сотовой связи сообщение шефу о шубе, которая стала серьезным меховым раздором в семье Птах.

Александр Евгеньевич Чертков, находясь в офисе корпорации «Родненькая», инструктировал нового начальника службы безопасности Петра Морозова. Эмоциональный спич водочного магната прервался на полуслове, в момент получения SMS-сообщения. Черт прочел его и, не сдержавшись, улыбнулся, оголив экрану телефона ровный ряд породистых зубов.

Петр Николаевич Морозов любопытства к SMS не проявил, он четко держал дистанцию, безоговорочно выполняя все распоряжения шефа, даже те, которые не соответствовали его морально-этическим жизненным принципам. Александр Чертков для Морозова – гуру, финансово успешный олигарх, который за семь лет из обычного предпринимателя стал миллионером, построил завод, раскрутил торговую марку «Родненькая», а теперь намерен стать серым кардиналом Задорожья, покорить политический Олимп города, региона, а затем и всей страны.

Сегодня шеф официально подписал приказ о назначении Морозова на должность начальника безопасности корпорации «Родненькая». Заработная плата автоматически увеличилась втрое, Петр Николаевич Морозов, по кличке Отморозок, занял место Павла Шамана. Они дружили, их связывало милицейское прошлое, их жены активно сплетничали, имея общую портниху, их старшие дети ходили в одну школу. Прошлое не возвратить. Операцию по устранению Шамана олигарх поручил лично Отморозку. Петр Мороз ситуацию для себя и своей семьи спрогнозировал, как безвыходную. Если бы он отказался выполнять приказ Черта, то сейчас не стоял бы в этом кабинете, а его любимая жена имела статус вдовы. Ему приказали, он выполнил, убил друга. Слава Богу, чужими руками. Именно Морозов звонил в тот злополучный день на аэродром Черткову, чтобы перед самым вылетом получить у него подтверждение на секретный приказ по устранению Павла. Помилование не последовало. Правоохранители взяли с поличным группу прослушки корпорации «Родненькая», для Павла Шамана это автоматически означало – умереть. Операцией по устранению Павла руководил его заместитель и друг Петр Морозов, безоговорочно оправдавший внутрикорпоративную кличку Отморозок. Теперь Черт ему доверяет.

– Я хочу, чтобы ты четко понимал, политический проект, который я осуществляю с помощью благотворительного фонда «Родня Задорожья», для меня на первом месте. Бизнес хорошо налажен, я его контролирую. Главное – город, земля. Ты знаешь, сколько Граф зарабатывает на городском бюджете? – поинтересовался Черту Отморозка.

– Догадываюсь, миллионы…

– Сотни миллионов. Я завод построил, конкурентов давлю, трачу четверть из собственной прибыли на раскрутку торговой марки, а индусы… Твари! Крысы городские! Ничего не построили, не создали, а с жиру бесятся. Графа с его бандой будем давить морально, материально, как получится. Слышишь?

– Да, Александр Евгеньевич.

– Задавлю уродов! Город будет наш. Мы победили их на футбольном поле, это хороший знак, Морозов, я знаю.

– Да, Александр Евгеньевич.

– Мы начинаем информационную войну, наступаем первыми.

– Что нужно сделать, Александр Евгеньевич?

– Я хочу, чтобы по городу поползли слухи, упорные слухи, что Графский, Родион Хомяк и Олег Качалов насилуют по пятницам в сауне, расположенной на стадионе «Финиш», тринадцатилетних воспитанниц дома-интерната. Сирот насилуют, уроды! Мало им проституток, на невинных девочек потянуло! Я хочу, чтобы скандал подхватили местные издания, чтобы по этому поводу официально создали комиссию из Министерства образования, УМВД.

– Но факты не подтвердятся!

– Правильно, Морозов, не подтвердятся, а репутацию индусам мы безвозвратно подпортим. Ферштейн?

– Яволь, босс!

– Зюскинду поручу вбросить нужную информацию в интернет, а ты бери людей из корпорации, только самых проверенных, и давай распространяй слухи в общественном транспорте. Аккуратно! Через неделю город должен жужжать, как разгневанный улей. Смотри, Морозов, не подведи меня, это твое первое задание в статусе начальника службы безопасности.

– Спасибо за доверие, Александр Евгеньевич!

Это последняя фраза, которую успел произнести Морозов. Дверь в кабинет Черткова с грохотом распахнулась, путь заплаканной Тоне с шубой в руках преградила секретарша. Безуспешно, Тоня шла на таран осознанно, грудастая секретарша для бывшей модели – не преграда. Глафира внимательно посмотрела на Черткова, он уверенно сделал знак пропустить.

Петр Морозов, не прощаясь, покинул кабинет шефа, предчувствуя офисную драматургию исключительно по Станиславскому. Охрану на входе в офисное здание корпорации «Родненькая» Морозов сегодня оштрафует, гостей без предварительной записи в здание пускать категорически запрещено. А женщину с шубой пропустили! Отморозок надул щеки и пошел на проходную закатывать самолюбие подчиненных в асфальт.

Проникнув со скандалом в кабинет Черткова, нервная и растрепанная Тоня, обессилев, упала в первое попавшееся на ее пути кресло. Чего ей стоило преодолеть пост охраны, знала только длинная, до пят, дизайнерская шуба из шиншиллы. Но она предательски молчала, безжизненно повиснув на правой руке молодой женщины, которая пришла в этот кабинет отстоять законное право на обладание статусной меховой вещью.

– Саша! – обратилась фамильярно Тоня к водочному олигарху, чье высокое положение в обществе после вчерашней бурной ночи снизилось до статуса обыкновенного мужчины, с которым состоялась интимная связь.

– Я рад тебя видеть, дорогая! – улыбнулся в ответ Александр Евгеньевич.

– Сегодня утром, – взволнованно начала свой рассказ жена Птахи, – к нам в дом пришла твоя помощница Маргарита Григорьевна и вручила вот этот счет за шубу, которую ты мне вчера подарил. Как это понимать? Александр, я хочу знать, что происходит? – Тоня протянула счет Черткову.

Он не взглянул на счет, цифры знакомы, явно завышены, придется оплатить, мелькнуло в голове у главного благотворителя Задорожья. Александр Чертков набрал знакомый номер телефона.

– Маргарита Григорьевна, вы уволены! Почему я должен краснеть перед дамой за ваши необдуманные поступки? Кто дал вам право позорить мое имя? Вы что, из ума выжили?! Я сказал вам оплатить счет, это мой подарок семейству Птах, а вы?.. Анатолий и Тоня мои друзья!

Тоня делала знаки Александру Евгеньевичу, мол, не надо так строго с подчиненными, но Чертков вышел из берегов такта и терпения. Он кричал, демонстрируя гостье искренние намерения восстановить справедливость. Маргарита Григорьевна, активно участвовавшая в телефоном театрализованном представлении, сохраняла невозмутимое спокойствие. За время работы в корпорации «Родненькая» ее публично увольняли уже пятый раз, она догадывалось, почему агонизирует шеф, выплескивая в телефонную трубку негативные эмоции. Черт возбуждался и распекал подчиненных только по одной веской причине – деньги. Хрестоматийная истина корпорации «Родненькая».

Черт, накричав на Маргариту Григорьевну, прервал телефонную экзекуцию и громогласно выругался.

– Значит, шуба моя? – тихо спросила Тоня, боясь спугнуть удачу.

– Мое слово закон. Я ее тебе подарил и точка.

– Кто оплатит счет? – не унималась женщина.

Александр Чертков подошел к столу выписал чек и деловито протянул его Тоне. Женщина улыбнулась, искренне, на ее лице кокетливо проявился румянец. Она почувствовала, аудиенция закончена, пора. Тоня встала, надела шубу. И пусть на улице безудержно хозяйничает лето, она выиграла этот бой, она реализовала свою заветную мечту.

Черт не собирался ее отпускать, он подошел, обнял Тоню, страстно поцеловал ее. Пора платить по счетам! Черт дотянулся до внутренней связи и охрипшим от страсти голосом отдал приказ секретарше:

– Я занят, ко мне никого не пускать!

Глафире два раза повторять не надо, она сама прошла через этапы страсти и обожания шефа, она хорошо знала, как он дышит, когда хочет самку. Секретарша, начитавшись психологической литературы, убедила себя в том, что альфа-самцу перечить нельзя, подчиниться, молчать и терпеть – вот удел женщин, появляющихся на его территории. Она все реже предоставляла Черткову сексуальные услуги, его увлекали прелести других самок, а ее личная жизнь шла под откос и она все чаще по ночам плакала в подушку.

Страсть для Черта, подобно наркотику, разнообразила его жизнь. Он плыл против течения, ломал моральные устои, нарушал бизнес-договоренности, манипулировал людьми, считая их убогими, глупыми и жалкими. Черт чувствовал свой внутренний потенциал, он быстро учился и достигал поставленных целей, он, как главное светило во Вселенной Жизни – могуч, важен, и опасен в больших дозах для окружающих. Они это чувствовали на энергетическом уровне и подчинялись. Черт мечтал стать человеком номер один сначала в регионе, а затем и в стране. Он и только он будет устанавливать правила. Александр Евгеньевич Чертков – запомните это имя.