Текст книги "Петербургские арабески"

23 ноября 1932 года здесь возник пожар, уничтоживший это крыло. Железный зал и другие корпуса Госнардома удалось отстоять от огня.

Спустя несколько месяцев провели конкурс на проект нового театрального здания. Предпочтение было отдано замыслу архитекторов H.A. Митурича и H.A. Троцкого, взятому за основу (в дальнейшем проект разрабатывался H.A. Митуричем и В.П. Макашовым). В том же 1933 году начались и строительные работы. Корпус возводился практически заново, сохранялись лишь немногие старые стены. У авторов было желание создать «монументальное, большое, удобное и очень просторное здание». В этом решении переосмыслялись художественные и эстетические традиции отечественной архитектуры.

В печати тех лет сообщалось, что «новый театр будет иметь мало общего со старым, где зритель прямо с огромной вешалки-плаца попадал в узкий и длинный зрительный зал. Здание, по сравнению с прежним, увеличивается вдвое… Зрительный зал располагается на 2-м этаже… К сцене приступают 1167 мест амфитеатра. Балкон на 350 мест и две лестницы лож, спускающихся к партеру, опоясывают зрительный зал…» На третьем этаже предусматривался Малый зал – экспериментальный театр на 162 места.

Фасад и интерьеры здания были решены с использованием мотивов классического стиля. Детали архитектурных украшений во многом оригинальны, подсказаны фантазией авторов. Выразительность художественного образа здесь достигается синтезом искусств. Над фронтоном в полукруглой нише предполагалось установить скульптурную композицию «Парижская коммуна». Бронзовые группы намечалось также поставить по бокам главного входа. По всему верхнему фризу фойе должно было пройти барельефное украшение, выполнявшееся профессором Л.А. Дитрихом. На лестнице отводилось место большому стеклянному витражу, за которым размещался зимний сад. Все это делало новый театр оригинальным произведением искусства, достойно представляющим архитектуру своего времени.

Стены и перекрытия были возведены сравнительно быстро. Но много времени заняла отделка помещений, где использовали мрамор и ценные породы дерева. В эксплуатацию здание было сдано в 1936 году. Но и в следующем году продолжались работы по устройству балкона и оборудованию сцены.

Во время строительства Красный театр находился на длительных гастролях в Краснодаре и Донбассе, а затем работал на разных сценических площадках. В 1936 году при слиянии с ним ТРАМа (Театра рабочей молодежи) был образован Театр имени Ленинского комсомола, которому и передали сцену.

В годы Отечественной войны в театральное здание попала торпеда. От зажигательных бомб сгорели американские горки в саду Госнардома. Железный зал (где тогда помещался кинотеатр) настолько был разрушен, что даже ставился вопрос о передаче его под склады и мастерские. Однако этого не случилось. Для показа кинофильмов решили восстановить бывший Оперный зал. Работы в нем выполнялись под руководством архитектора К.Л. Иогансена, живописный плафон расписывал художник A.B. Трескин. 17 декабря 1950 года кинотеатр «Великан», вернувшись на старое место, вновь принял посетителей.

Отремонтировали и Театр имени Ленинского комсомола. Освободившийся Железный зал был приспособлен сначала для стереокино (1955 г.), а затем здесь открыли Планетарий.

Помещения бывшей столовой некоторое время занимал Дом политического просвещения. В 1957 году этот корпус пострадал от пожара. Восстановленный по проекту архитектора H.A. Митурича, он был передан мастерским театрально-художественного комбината.

Метаморфозы комплекса бывшего Народного дома продолжились и в последующем. В конце 1970-х годов здание «Великана» было передано возрожденному Мюзик-холлу. Он теперь восхищает здесь публику своими красочными представлениями. А Театр имени Ленинского комсомола стал театром «Балтийский дом».

В память о чудесном спасении

Неподалеку от Стрельны и Троице-Сергиевой пустыни находится поселок, носящий имя Володарского. В этом поселке есть церковь Св. Андрея Критского, недавно отметившая свой столетний юбилей, естественно, связанный уже с «преданиями старины глубокой». В юбилеи принято вспоминать такие предания, питающие и наше будущее…

17 октября 1888 года император Александр III после летнего крымского отдыха вместе со всем своим семейством возвращался в столицу. У станции Борки, что под Харьковом, перегруженный и мчавшийся с большой скоростью поезд сошел с рельс. Вагоны, сброшенные с высокой насыпи, громоздились друг на друга. Царская семья в это время находилась в вагоне-столовой. Крыша должна была рухнуть на обедающих, но Александр, обладавший богатырским сложением и неимоверной силой (гнул руками подковы и пятаки), сумел удержать ее на своих плечах. Таким чудесным образом была спасена царствующая фамилия. Вся Россия тогда переживала это событие, совершались благодарения Богу и святым. 17 октября был день святого Андрея Критского, так что благодарения направлялись и к этому преподобному великомученику.

Близко к сердцу приняла случившееся и жена почетного гражданина О.Ф. Андреева. В память о совершившемся спасении она и ее муж решили назвать устраиваемую ими дачную слободу у Балтийской железной дороги царским именем. В 1891 году Ольга Федоровна купила у крестьянина Г.Н. Бубнова участок земли, примыкавший с одной стороны к станции Сергиево, а с другой – к Волхонскому шоссе. Длина участка составляла 120 сажен, а ширина 20 сажен. Приобретенная земля была «распределена на дачные участки, разделена улицами». Главную продольную улицу слободы Александрово назвали Оболенским проспектом (ныне – улица Ленина) в честь князя B.C. Оболенского.

Князь Владимир Сергеевич был генерал-майором, кавалергардом, участвовал в сражениях Русско-турецкой войны 1877–1878 годов, был награжден многими орденами. Ближайший сподвижник Александра III, он сопровождал императора во всех его путешествиях, как за границу, так и по России. В своих «Воспоминаниях» С.Ю. Витте так писал о князе: «Гофмаршалом императора Александра III, когда он вступил на престол, был полковник, флигель-адъютант Владимир Оболенский; этот Оболенский, который был очень близок и любим императором, в Ялте заболел и умер. Эта болезнь Оболенского и смерть его в Ялте, во флигелях дворца, произвела на государя, на царскую семью и на окружающих очень тяжелое впечатление и явилась как бы предзнаменованием смерти императора Александра III в том же самом месте, в том же дворце через несколько лет».

После кончины, последовавшей 7 ноября 1891 года, тело B.C. Оболенского было перевезено в Петербург и похоронено в семейной усыпальнице на кладбище Троице-Сергиевской пустыни. В первую годовщину смерти князя H.A. Андреев просил у овдовевшей княгини Оболенской разрешения присвоить имя ее мужа главному проспекту в новой слободе Александрово. Ему ответили:

«Милостивый государь Никон Андреевич!

На письмо Ваше от 18 сего декабря, уведомляю Вас, что с моей стороны препятствий не встречается в названии устраиваемой Вами улицы «Оболенского» на земле Вам принадлежащей.

При этом долгом считаю Вас благодарить за Вашу добрую память о покойном моем муже князе Владимире Сергеевиче.

Княгиня Александра Александровна Оболенская».

Свою жизнь затем A.A. Оболенская (доверенная фрейлина, подруга императрицы Марии Федоровны, ныне перезахороненной в царской усыпальнице) посвятила памяти мужа. Она основала Убежище для выздоравливающих девушек в память князя B.C. Оболенского.

Один из центральных участков земли в предполагаемом поселке Андреевы решили пожертвовать вновь организуемому Православному благотворительному обществу ревнителей Веры и Милосердия, членами-учредителями которого они состояли.

Общество это основывалось в память события 17 октября 1888 года. Оно собиралось оказывать содействие желающим принять православное вероисповедание и доставлять помощь бедным людям. На пересечении Оболенского проспекта и Андреевской улицы решено было поставить здание, отвечающее целям общества. На плане предполагаемой слободы, переданном Никоном Андреевичем петербургскому губернатору на утверждение, это центральное здание именовалось «Приют с церковью во имя св. преподобномученика Андрея Критского».

Разрешено было в доме, посвященном святому, принявшему мученическую смерть за иконопочитание, разместить одновременно и церковь, и приют для детей, подобранных с улицы, и богадельню для двенадцати старушек. Но для постройки такого памятного дома требовались деньги, каковых у общества не было. Проблема эта разрешилась неожиданно.

Жена губернского инженера В.И. Шишкина вознамерилась 30 тыс. рублей, отложенные на добрые дела, пожертвовать в одно из благотворительных обществ. Об этом она поведала саратовскому священнику В.Д. Попову, посетившему столицу. Владимир Дмитриевич симпатизировал Обществу Веры и Милосердия; узнал он и о желании наилучшим образом использовать подаренную землю в Александров о. Он взялся помочь – и Шишкиной, и обществу.

Таким образом, деньги Веры Ивановны были переданы одному из учредителей Православного благотворительного общества – почетному гражданину Г.В. Егорову. Юридически общество еще не существовало, и Григорий Варфоломеевич положил эти деньги в Государственный банк на свое имя, оформив приватизацию. В одну минуту он стал владельцем капитала в 30 000 рублей и взял дело постройки здания в свои руки. Приступил он к этому делу энергично и безотлагательно. Однако строительного опыта у отставного военного писаря не было, постройка велась без нужной последовательности и умения. Пришлось вносить коррективы в чертежи в самом начале постройки.

Проект для дома сделал член-учредитель общества архитектор М.М. Долгополов. В представленных чертежах для двухэтажного здания все отвечало замыслу учредителей. Особое внимание было уделено устройству церкви на втором этаже. К ней вели парадные двери, широкая парадная лестница. Церковь увенчал «купол на высоком барабане и четыре купольные главки. Такие же главки были и по краям здания». Однако еще не было получено согласие духовного начальства на устройство здесь церкви, так как не было пока утверждено и само общество. В соответствии с этим светские власти разрешили разместить в новом здании только приют и богадельню. От куполов и главок пришлось оказаться.

То, что деньги, на которые строилось здание, принадлежали не обществу, а частному лицу, создавало юридические проблемы, ведущие к конфликтам, судебным разбирательствам, остановкам. Постройка затянулась. На 30 тыс. рублей удалось к 1899 году возвести здание только вчерне, и оно стояло с заколоченными досками проемами.

Для Общества ревнителей это была тяжелая пора испытаний, казалась близкой его гибель. Спасло положение избранное в июле 1900 году новое правление, в которое вошел священник Иван Карпович Лабутин. Кандидат богословия, духовный писатель и журналист, о. Иоанн был широко известен в Петербурге. Большим успехом пользовались устраиваемые им «богословские чтения, приноровленные к аудитории образованных слушателей» (в доме 50 по Садовой улице). Начатые о. Иоанном Лабутиным в совершенно мирном тоне переговоры с почетным членом общества и главной его жертвовательницей Шишкиной увенчались полным успехом. В октябре Вера Ивановна подписала документ о передаче «во владение Общества Веры и Милосердия дом мной построенный на земле общества».

Вступив в полное и безраздельное владение зданием в слободе Александрово, общество смогло полностью отдаться делу завершения постройки. Престиж общества был восстановлен, и стали поступать новые значительные пожертвования, позволявшие возвести задуманную церковь. Руководил постройкой член общества А.Н. Дорофин, имевший свои столярные мастерские.

В 1901 году первый этаж в отделке был закончен, здесь была помещена «Александровская церковно-приходская школа с ремесленными классами». А в 1903 году второй этаж также получил свое окончательное завершение. Здесь была построена церковь с грандиозной колокольней над ней. Нашли свое место и двенадцать призреваемых старушек.

26 мая, в день Св. Духа, при большом стечении народа, по окроплении освященной на месте водой, были отнесены на раменах и установлены на свои места кресты – над алтарем и колокольней. Затем состоялся подъем колоколов. Их было девять. Весь звон колоколов завода В.М. Орлова весил 70 пудов.

Приют и церковь Св. Андрея Критского.

А утром 1 июня (по старому стилю), в неделю всех святых, «имело быть торжественное освящение храма», сопровождавшееся звоном колоколов. Служил в этот день епископ Ямбургский Сергий, а в числе ему сослуживавших был и священник И. К. Лабу тин. Пел хор певчих церкви правительствующего Сената и дети приюта.

Но особо торжественное богослужение было совершено 12 июня, когда пришли соседи – настоятель Сергиевой пустыни архимандрит Михаил соборно с иеромонахами и иеродиаконами. Великолепный хор потрясал стены здания. Для жителей слободы соседи устроили настоящий праздник. По окончании богослужения H.A. Андреев оказал всем его участникам радушный прием. Не каждому дано воочию увидеть воплощение своих мечтаний.

После февральской революции 1917 года Общество ревнителей Веры и Милосердия было закрыто как монархическое и реакционное. Старушки, оставшиеся без призрения, разбрелись, и богадельня закрылась. Школа продолжала учить поселковых детей. Преподавался в ней до конца 1920-х годов и закон Божий. Церковь изменила свой официальный статус и была зарегистрирована как приходская. Церковное помещение и имущество были переданы приходскому совету. Настоятелем храма святого преподобномученика Андрея Критского стал о. Сергий (Дружинин), архимандрит Троице-Сергиевой пустыни. Он и жил здесь, при церкви. Налоги, которые приходилось платить церкви, все время возрастали, стали непосильны. В 1929 году была закрыта и церковь. В доме был устроен поселковый клуб.

В 1941 году война ворвалась немецкими танками в поселок. Вблизи от него установилась линия фронта. Во время боев, при снятии блокады, снарядом была снесена колокольня над зданием. Его затем восстановили как Дом культуры.

В 1995 году в здание вернулась церковь Андрея Критского. 7 апреля этого года, на праздник Благовещения, настоятелем вновь открытого храма о. Валерием (Швецовым) была отслужена первая после долгого вынужденного перерыва литургия. Были продолжены и благотворительные традиции церкви. В 1996 году здесь открылась первая в Петербурге Покровская богадельня. Здание реставрируется, а колокольня над ним восстанавливается.

С листком и без листка

Дома, как и люди, имеют свою судьбу. Некоторым она дарует спокойную однообразную жизнь, а другим – полную перемен. К последним можно отнести и дом, в котором находится кинотеатр «Колизей», по адресу с круглой юбилейной цифрой – Невский проспект, 100.

Невский проспект, д. № 100. Современное фото

В 1830-1840-х годах этот участок был застроен многими одно-, двухэтажными флигелями. Два из них были «лицевыми», то есть с фасадами, обращенными к проспекту. Участок со всеми строениями принадлежал купеческому сыну Ивану Фролову Лопатину. Купец этот занимался и извозчицким промыслом, так что большинство одноэтажных строений с мансардами на его дворе были предназначены для конюшен и хранения экипажей. После открытия на Знаменской площади (теперь площадь Восстания) вокзала Петербургско-Московской железной дороги, дела у Лопатина пошли особенно хорошо. В это время стала быстро менять свой облик та часть Невского проспекта, на которой был расположен его дом: центральное значение Невского проспекта распространилось и на нее.

Унаследовавший дело отца купец 1-й гильдии Михаил Иванович Лопатин решил облагородить облик своего участка и, вместе с тем, сделать его еще более доходным. На месте двух устаревших лицевых флигелей он пожелал поставить новый, красивый, большой четырехэтажный дом, с удобными квартирами для разных категорий съемщиков. Проект для такого дома Лопатин в 1866 году заказал одному из наиболее видных архитекторов в столице – академику архитектуры М.А. Макарову.

Художественную подготовку Михаил Алексеевич Макаров получил в Киеве под руководством архитектора Беретти. Затем с золотой медалью закончил Императорскую Академию художеств. Наставниками его были А. Штакеншнейдер и Г. Боссе. Репутацию первоклассного архитектора в среде столичных домовладельцев, богатого купечества он приобрел быстро. Дома, которые он строил, были красивы и полностью соответствовали своему назначению. Такой именно дом он и воздвиг для Лопатина. При сочинении лицевого фасада, поражающего изяществом своего убранства, архитектор умело использовал мотивы эпохи Возрождения. За дом Лопатина Академия художеств наградила художника титулом профессора архитектуры. Сам фасад получил высочайшее утверждение.

В начале следующего века владеть домом № 100 по Невскому проспекту стала жена полковника, О.Н. Меранвиль де Сент-Клер. Позади дома в это время образовался обширный пустырь с ветхой одноэтажной постройкой посреди него. Это дворовое место Ольга Николаевна в 1907 году передала в долгосрочную аренду предпринимателю Генриху Петровичу Полетылло, пожелавшему построить здесь грандиозное здание «для помещения выставки». Проектировавший это здание архитектор Л.Л. Фуфаевский придал ему круглую форму в плане и тем уподобил дворовое каменное строение античному Колизею. Круглый «выставочный зал» он перекрыл 16 деревянными фермами, образовавшими шатер. Подобно обручу, опорные концы их стянуло деревянное кольцо.

Здание строилось быстро, и уже в январе 1908 года Выставочный зал был готов принять посетителей. Что же необычное назначено было показать здесь почтенной публике? Крупными буквами, вылепленными по фризу, над входом в круглое здание, сообщалось об этом: «ГОЛГОФА». Зрителя, уплатившего за вход, не ожидало разочарование. Действительно, с возвышенной обзорной площадки в центре зала можно было обозревать круговую живописную панораму, изображающую известное место в древнем Иерусалиме в момент совершения на нем крестной казни. И почувствовать себя свидетелем события, изменившего весь мир. Создавалась полная иллюзия присутствия.

В 1910 году сюжетом панорамы стал «Цирк Нерона». Посетитель теперь присутствовал при казни первых христиан на арене римского Колизея.

Наверно, эта панорама – с голодными хищниками и невинными мучениками – была не для слабонервных. Ее посещало значительно меньшее число зрителей, чем предыдущую. Вследствие этого предприниматель решил изменить назначение круглого зала, приспособить его для модного развлечения – катания на роликовых коньках, для чего в зале был настлан деревянный пол. А с обратной стороны здания тогда воздвигли двухэтажную пристройку – для оркестра, буфета, гардероба и прочих надобностей.

Играла музыка, люди катались по кругу. Это предприятие тогда называлось «Скэтинг-ринком». Оно процветало здесь до 1913 года. А затем опять наступили перемены.

Произошла смена владельца участка. Новым хозяином дома № 100 по Невскому проспекту стало товарищество «Григорий Бенинсон». Оно стало планировать дальнейшее развитие во дворе увеселительных заведений. В здании «Скэтинг-ринка» решено было поместить театр, а рядом открыть ресторан.

Проще всего было приспособить круглый зал для нового и популярного вида искусства – кинематографа. На кронштейнах, вделанных в стену, устроили полукруглые ложи-хоры, в партере расставили кресла, над вестибюлем расположили аппаратную, повесили экран, устроили сценическую площадку. Расклеили афиши. И народ пошел. Таким образом, в конце 1913 года «Скэтинг-ринк» превратился в кинематограф «Гигант». Одновременно во дворе соседнего дома № 102 возвели здание, специально рассчитанное для показа кинолент: кинематограф «Художественный».

Казалось бы, что теперь, с поселением в этих круглых стенах такой перспективной новинки, как кинематограф (называемой и по-другому – «Иллюзион», «Великий немой», «кинотеатр»), все должно было надолго прийти к всеобщему удовлетворению. Так бы оно и было, если бы не неожиданное появление здесь г-жи Валентины Лин. Она была обворожительна, убедительна и сумела договориться с г-ном Бенинсоном о передаче ей на взаимовыгодных условиях здания «Гиганта». Здесь она предполагала давать спектакли своего театра, которые всегда проходили с аншлагом. Все 600 мест в партере и 100 на хорах обещали быть заполненными. А после театра публика не минула бы и ресторана.

Валентина Лин – псевдоним Валентины Феликсовны Клинганс (Клейнганс). Приехала эта искательница удачи и счастья в столичный Петербург из Австрии. Там она была опереточной артисткой, шансонеткой. Здесь Валентина Лин тоже занялась артистической деятельностью, выступая эффектно в миниатюрах, фарсе. Но более всего она преуспела в роли антрепренера, проявив здесь незаурядный административный талант. Валентина Феликсовна сохранила свое австрийское подданство. Вышла замуж за инженера, германского подданного, и поселилась в доме, находящемся на углу Невского проспекта и Екатерининской улицы (Невский пр., 54/3). Это как раз напротив дома Елисеева (Невский пр., 56). В это время Елисеев завершал перестройку своего дома, устроив в его нижнем этаже роскошный магазин, а на верхнем – театр. Театр получился уютный, как раз приспособленный для постановок миниатюр, комедий, фарса. Он и был сдан под антрепризу г-жи Лин. (Теперь здесь находится Академический театр комедии им. Акимова.)

Театр в доме Елисеева именовался «Невский фарс». Но потом Валентина Феликсовна дала ему другое наименование – «Театр В. Лин». Наверно, более оригинальное и привлекательное. Она давала здесь вечером череду маленьких веселых искрометных вещиц, часто со злободневным сюжетом и диалогом (не чуждалась и политики). С поднимающей настроение музыкой – как в Вене.

О театре заговорили. Сообщали и об одной миниатюре: «В «Фиговом листке» артистка Лин была в роли натурщицы. В первом акте с листком, а во втором – без листка!»

Газеты описали и случившийся скандал: «После фарса «Свадебный пирог» шло «Обозрение». На сцене появилась колясочка, в которой седок со свистком в зубах напоминал скандально известного члена Государственной Думы В. Пуришкевича. Артистка Валентина Лин пела при этом куплеты «Володя, не шуми», на которые седок каждый раз отвечал пронзительным свистом. Публике это очень понравилось, и она наградила артистку шумными аплодисментами. Но нашлась группа протестантов, в том числе редактор одесской «Резины» г. Глобачев, некий Виригин из Нижнего Новгорода, студенты и четверо военных. Они с криками кинулись к сцене. Кто-то крикнул по адресу артистки ругательное слово. Г. Виригин кинул по направлению артистки свои золотые часы с цепью… Получилась свалка у сцены, пришлось вызывать полицию и составлять протокол».

Такого рода скандалы служили, наверное, лишь своеобразной рекламой театру.

Другой скандал был все же не на пользу г-же Лин. Она однажды похвасталась, что заработала на пьесе «Девушка с мышкой» (гвоздь сезона) 25 тысяч рублей чистоганом. Журнал «Артистический мир» выяснил, что автору этого фарса робкому провинциалу Ивану Кочергину прижимистая антрепренерша («предпринимательский характер которой всем известен») заплатила только 300 рублей. В среде частного антрепренерства таковое случалось не так уж редко. Но все же…

По причине ли прижимистости хозяйки или потому, что летом 1914 года началась война с Германией и Австрией, но в труппе театра В. Линъ произошла миниатюрная революция. Там образовалось «Товарищество артистов под распорядительством В.И. Рассудова-Кулябко». Рассудов-Кулябко был режиссером в труппе театра. Товарищество вернуло театру прежнюю вывеску – «Невский фарс» (и продолжило ставить модную «Девушку с мышкой»). А Валентине Лин с оставшимися ей верными оруженосцами пришлось уйти.

Мы уже знаем, куда пошла Валентина Феликсовна, выйдя из взбунтовавшегося театра. Пошла дальше по Невскому проспекту, к дому № 100. Вместе с тем она отказалась от австрийского подданства и присягнула на верность русскому царю. Со своим мужем-иностранцем развелась, что дало ей возможность избежать высылки за границу.

В наступившую зиму Валентине Лин пришлось срочно перестраивать бывший «Гигант». В феврале 1915 года еще не все было готово. Репортер театрального журнала сообщал: «Здесь все еще ищут ту лампу Аладдина, которая откроет сердца зрителей… Сцена кажется недостаточно оборудованной, декорации не то не закончены, не то модернизированы. И эти ступеньки – каково их назначение? Или это остатки «великого немого»? Не очень-то удобно актерам восходить и нисходить. Всегда спотыкаться… Вероятно, все образуется. В таком театре нужно, чтобы все шумело, сверкало, не давая очнуться, – любит публика за свой полтинник за 1 ¹/₂ часа даже черта на стуле увидеть. Полузаконченный театр спешно приводят в надлежащий вид – одного угля жгут на тридцать рублей в день. Авось, дело и выгорит. Труппа постепенно формируется, сыгрывается».

Дело выгорело. Уже в марте этого года афиши извещали: ««Новый театр В. Лин», Невский 100, ежедневные представления…» Что же предлагала почтенной публике увидеть и услышать директор театра В.Ф. Лин? На афише указывалось: оперетта-шарж «Дульсинея Тобосская»; новые цыганские романсы в лицах Н.В. Дулькевич; новое юмористическое кабаре Сергея Сокольского; П.Г. Бернардов, еврейские куплеты и жаргонные анекдоты; «Коварный Мефистофель» И. Руденкова (гвоздь сезона) и др. Новый театр Лин отошел от фарса. Репертуар его отличался разнообразием жанров. Зрителю же скучать не приходилось.

В это военное время предприятие В.Ф. Лин процветало и вышло за пределы столицы. Денег у нее хватало на все. Завистники, или бдительные граждане, стали сигнализировать общественности: «Обращаем внимание и недоумеваем: каким внезапным образом артистка, бывшая шансонетка… до замужества бывшая австрийской подданной, а потом вышедшая замуж за германского подданного… внезапно приняла российское подданство. Проживает она в Петербурге или в Москве, держит антрепризу в обеих столицах и чувствует себя как в фатерланде, разъезжает с труппой по России. Нам кажется все это странным, – это странное австро-германско-российское подданство».

В годы той войны во Франции находилась германская разведчица, активно снабжавшая немецкий генеральный штаб важными сведениями – Мата Хари. Красавица, блистательная артистка, стриптизерша, трагически завершившая свой жизненный путь. Была ли Валентина Лин, исполнявшая разные роли в своей жизни, еще и Матой Хари в российском варианте, нам неизвестно. Подозрения – не доказательство. В то время шептали и о шпионаже в пользу Германии самой императрицы. Во всяком случае, после 1917 года г-жа Валентина Лин успела исчезнуть с петроградского горизонта.

Наступили большие перемены, при которых было заявлено, что «из всех искусств важнейшим является кино». После Гражданской войны, как только город оправился от разрухи, в круглом зале дома № 100 по Невскому проспекту открылся кинотеатр с удачно выбранным названием – «Колизей». По соседству, в помещении бывшего кинематографа «Художественный», начал работу руководимый О.И. Агулянским «Маленький театр», продолживший традиции театра миниатюр.

В 1930-х годах эти театральные здания объединило одно фойе. В кинотеатре «Колизей» стало два зала – круглый и малый.

В юбилейном 1977 году, когда зданию исполнялось 70 лет, оно снова обновлялось. Кинотеатр старались сделать еще более удобным и современным – лучшим в городе. Усовершенствования коснулись и Большого, круглого зала. Пол его, все еще сохранявший горизонтальность «Скэтинг-ринка», приобрел уклон, присущий амфитеатру, – в сторону экрана. Стены освободили от полукруглых лож, напоминавших о театре Лин. В шатровом покрытии над зрительным залом загнивший деревянный обруч, стягивавший опорные концы ферм, вовремя заменили на надежное металлическое стяжное кольцо. Долгая жизнь зданию была обеспечена.