Текст книги "Брокингемская история. Том 1"

– Хорошо, что я с ними не поехала! – обрадовалась секретарша, продолжая подпиливать ногти, – Терпеть не могу, когда у меня под носом распыляют газы!

– Да, кстати! – проявил служебное рвение Маклуски, – Раз уж у нас выдалась свободная минутка, не пора ли нам заняться делом? Мисс Роббинс, вы уж не взыщите: Нам поручено вскрыть сейф вашего начальника и проверить наличие в нём пятнадцати листов серии «А»!

– Как вскрыть сейф? – удивилась секретарша, – У майора сроду не было никаких сейфов!

– А что такое тогда стоит в углу у окна? – проявил наблюдательность Доддс.

Детективы подошли к окну и не без любопытства рассмотрели массивный металлический параллелепипед двухметровой высоты с цифровым замком на дверце. Вид у него был куда более внушительный, чем у обоих сейфов Джойса, вместе взятых.

– Это – не сейф, а холодильник, – поправила их мисс Роббинс, – Майор привёз его с собой из какой-то поездки. (Ему подарил эту штуку один большой полицейский начальник.) Но хранить там продукты невозможно… Мы так и не смогли подключить этот ящик к розетке электропитания. Майор в конце концов решил, что это – американская модель, и её нужно втыкать в сто десять вольт.

– Грэггерс любит высказывать дикие гипотезы, – усмехнулся Маклуски, – Но в данном случае он ошибается: Эта штука похожа на холодильник ничуть не больше, чем он сам – на специалиста по бытовым электроприборам!

К счастью, дверцу непонятного устройства удалось открыть и без помощи цифрового замка. (Она и так была слегка приоткрыта.) Внутреннее пространство металлического параллелепипеда оказалось разделено двумя горизонтальными перегородками на три отделения. Это свидетельствовало скорее в пользу гипотезы о сейфе, чем о холодильнике… В одном из отделений детективы обнаружили несколько бумажных листков, что ещё более подтверждало их догадку. Бегло просмотрев их и не выявив ничего, достойного внимания, они уже безо всякого интереса выложили все листки на стол секретарши.

В эту минуту на столе пронзительно зазвонил телефон. Мисс Роббинс отложила в сторону пилочку для ногтей и сняла трубку. Пять секунд спустя она передала её Маклуски.

– Ну как? – услышал он из телефонной линии знакомый энергичный голос, – Маклуски, что вы думаете об этом документе? Вы уже ознакомились с факсом, который я вам послал?

– Пока нет, – ответил Маклуски, – Факс к нам ещё не поступил.

– Как это понимать? – возмутился шеф, – Ну и долго ещё он собирается тащиться? Я уже успел подняться со второго этажа на третий и зайти в свой кабинет – а этот факс ещё не дополз до вашего Бриндвича? Это не лезет ни в какие ворота!

– Действительно странно, – согласился Маклуски.

– Может быть, задержка произошла по вине нашей секретарши? – занялся поиском виноватых шеф, – К слову, сегодня в секретариате дежурит немного не та сотрудница, которую я имел в виду… (Но я всё равно оказался прав: На ней опять надеты джинсы!) Наверно, мне стоит ещё раз спуститься на второй этаж и её поторопить?

– Вряд ли это поможет, – трезво оценил ситуацию Маклуски, – Ускорять движение телефаксов необходимости нет – они и без того распространяются по проводам со скоростью света. Судя по всему, вы отправили факс не к нам в Бриндвич, а куда-то ещё – например, в Гленвич… Вы не могли бы уточнить номер, по которому он ушёл?

– Могу, – ответил шеф, – Сейчас спущусь в секретариат и уточню у секретарши… Ждите моего звонка через пару минут!

Пока шеф в далёком Лондоне в очередной раз добирался до секретариата, Маклуски успел для очистки совести отзвонить в Гленвич и поинтересоваться у Джойса, не приходил ли к нему телефакс из Центральной полиции. Джойс заверил, что никаких посланий из Лондона сегодня не получал… Десять минут спустя объявился и шеф. Он наконец назвал номер, по которому был выслан документ – но номер этот не совпадал ни с телефаксом Бриндвича, ни с телефаксом Гленвича. Маклуски на всякий случай занёс этот номер к себе в записную книжку, дабы как-нибудь на досуге попытаться выяснить, кому же был отправлен факс с секретным документом… В ответ он продиктовал начальнику правильный номер бриндвичского телефакса. Шеф пообещал, что уж на этот-то раз ошибки не произойдёт, и положил трубку.

В ожидании прибытия послания из Лондона детективы удобно устроились на свободных стульях и повторно запаслись терпением.

– Когда информация передаётся не по адресу – будь готов к крупным неприятностям! – заметил к слову Доддс, заполняя непредвиденную паузу, – Подобная история как-то раз приключилась в Бирмингеме, когда я проходил там практику в одной секретной конторе… Контора наша шефствовала над одним большим торговым комплексом, расположенным неподалёку. В период летних отпусков мы выручали наших подшефных живой рабочей силой, если им её не хватало… Так уж вышло, что в один прекрасный день у торгового центра случился недокомплект дежурных на главном пульте. Проще говоря, им срочно потребовался дополнительный работник, который мог бы подменить основных дежурных во время обеденного перерыва. Как вы уже догадались, на помощь пультовикам был отправлен я собственной персоной, как наиболее молодой и наименее полезный из всех наших сотрудников… Итак, я прибыл на новое место работы. Пультовики вкратце объяснили мне задачу и усадили за пульт, а сами отправились на обед. Разумеется, спокойно поработать мне не удалось: Не прошло и пяти минут, как телефон на пульте резко и зловеще зазвонил. Сняв трубку, я узнал, что звонят из бильярдной при торговом зале. Мне сообщили, что музыка им больше не нужна, и попросили выдернуть разъём из соответствующего гнезда… А надо заметить, что мой пульт представлял собой огромный ящик со множеством гнёзд, разъёмов и тумблеров. По одному из проводов и подавалась в нужное гнездо та самая музыка, которую мне было предложено отключить… Я быстро отыскал гнездо, соответствующее бильярдной, и в один момент отсоединил от него разъём со шнуром… К сожалению, на пульте было слишком много всяких гнёзд и разъёмов. Как и следовало ожидать, я слегка ошибся и немного перепутал шнуры… Осознав свою ошибку, я поспешил выдернуть из пульта правильный шнур, а неправильный вставил обратно. Но поскольку гнёзд и разъёмов на пульте было слишком много, я опять ошибся и всунул шнур немного не в то место, откуда его вытащил. Как потом выяснилось, по этому шнуру подавались рекламные объявления для главного торгового зала… В этом зале целыми днями просиживал специальный работник. При виде очередных посетителей он нажимал специальную кнопочку и подавал тем самым сигнал на наш пульт. На пульте автоматически включалась плёнка с рекламными объявлениями, а публика в торговом зале слышала из невидимых динамиков примерно следующее: «Уважаемые посетители! В нашем торговом комплексе вы найдёте богатый выбор товаров народного потребления, верхней и нижней одежды, сувениров, оружия, товаров для женщин и детей, а также прочей полезной мелочи…» Ввиду моей оплошности данная реклама перестала подаваться в главный торговый зал. Вместо этого она начала поступать в небольшую комнатку для отдыха, где собирались в уединении разные солидные бизнесмены, чтобы в приватной обстановке потолковать между собой по душам… Итак, работник в торговом зале нажимает на кнопочку, но почему-то не слышит из динамиков привычной рекламы про товары народного потребления. Зато её приходится выслушивать бизнесменам в комнате отдыха… Работник звонит на пульт и жалуется, что в торговом зале реклама не слышна. Мне пришёл на ум только один способ решения проблемы – я повернул на пульте ручку громкости… Однако мои усилия оказались напрасны. Этот тип принялся трезвонить мне из торгового зала едва ли не каждые пять минут всё с теми же жалобами на отсутствие слышимости. Уже на третий раз я был вынужден ответить, что ручка громкости дальше не поворачивается… Тем временем бизнесменам в комнате отдыха пришлось выслушивать назойливо повторяющуюся и всё усиливающуюся рекламу про товары для женщин, детей и прочей полезной мелочи. Когда чаша их терпения была переполнена, они тоже решили позвонить на пульт и высказать мне свои претензии. Я сразу понял, что они чем-то недовольны; но чем именно было вызвано их недовольство – этого я понять не смог, ибо в телефонной линии стоял какой-то невообразимый рёв, который заглушал весь наш разговор. (Только потом я сообразил, что это ревела моя реклама, которую я так некстати запустил к ним в комнату отдыха.) Кончилось же всё тем, что разъярённые бизнесмены лично ворвались к нам на пульт… К счастью, к тому моменту я уже успел сдать дежурство пультовикам, вернувшимся с обеда. На них-то и накинулись бизнесмены, а я благоразумно укрылся за непрозрачной перегородкой соседнего помещения и из безопасного места с интересом наблюдал за дальнейшим развитием ситуации… Как ни странно, уже через полчаса пультовикам удалось установить причину неисправности и её устранить, после чего работа торгового комплекса снова вошла в привычный режим, в котором она пребывала до моего бескорыстного вмешательства.

– Однако иногда даже высокий профессионализм технических работников не в силах заставить технику работать, как ей положено, – заметил для полноты картины Маклуски, – Порой она выкидывает такие фортели, что её собственные разработчики в недоумении разводят руками и ногами…

– Бывает и такое, – не стал спорить Доддс, – Например, в той же самой пультовой у задней стены стоял некий загадочный металлический шкаф допотопного производства, нашпигованный всевозможными триодами, тетродами и пентодами. Ни один из пультовиков так и не сумел мне объяснить, с какой целью он там установлен… Но как-то раз, когда я опять подменял в пультовой обедающих пультовиков, в этом шкафу вдруг тревожно замигала какая-то лампочка, а чей-то суровый голос из динамика неожиданно спросил: «Эй! Это – отметка сто сорок семь метров?» Я не растерялся и ответил: «Нет!» Голос сказал: «Тьфу ты, чёрт подери!», и шкаф отключился… Когда пультовики вернулись с обеда, я доложил им о случившемся. Все они были потрясены до костей мозгов… Даже ветераны труда не смогли вспомнить, чтобы этот металлический ящик когда-нибудь работал в их присутствии!

– Не исключено, что он был установлен в вашей пультовой по требованию каких-нибудь спецслужб, – высказал предположение Маклуски, – Впоследствии, ввиду большой текучести кадров, старшие сотрудники не успели поделиться опытом с младшими, а в итоге все благополучно забыли, для чего эта штука там стоит. Подобная неразбериха вообще характерна для нашего беспокойного времени… Тафт, начальник связистов нашей Центральной полиции, однажды сам мне признался: Когда он прокладывает новые кабели по нашей внутренней территории, в подземных каналах обнаруживается в два раза больше старых кабелей, чем должно было там быть согласно технической документации. Один чёрт знает, кто эти лишние кабели проложил и куда они идут… Нынешние связисты понятия не имеют, что делалось и прокладывалось до них; а вся документация, которую им выдают, была составлена задним числом и редко соответствует действительности. Я не удивлюсь, если некоторые кабели лежат под нашей территории ещё с довоенных времён. Причём речь может идти даже не о второй мировой войне, а о первой.

Но вот секретарша наконец известила, что из телефакса выползает какой-то документ. Детективы поспешили подняться со стульев и подойти поближе к месту событий, чтобы лично присутствовать при поступлении секретного послания из Центральной полиции… При ближайшем рассмотрении выяснилось, что этот листок представляет собой факсимиле официального письма на бланке фирмы «Анаконда». Его текст гласил буквально следующее:

«Доводим до вашего сведения, что за майором Грэггерсом из полиции Гленвича и Бриндвича числится недостача перед нашей фирмой в количестве 15 (пятнадцати) листов серии «А» под секретным шифром таким-то. В случае, если данная недостача не будет устранена до конца текущего месяца, виновники недостачи понесут служебное взыскание за нарушение правил пользования секретными документами в соответствии с инструкцией Министерства номер такой-то».

– Ага, «Анаконда!» – смекнула мисс Роббинс, заметив знакомый оттиск на факсимиле, – Да-да, припоминаю: Где-то месяц назад майору срочно понадобилось заглянуть в какие-то секретные Брокингемские документы. Он сказал мне, что один из экземпляров хранится в вашей Центральной полиции… Но тащиться ради этого в Лондон ему было некогда. Он сгонял на автомобиле в Мэлфакс и получил эти пятнадцать листов для ознакомления на фирме «Анаконда». (Наверно, вы знаете: У «Анаконды» имеются вторые экземпляры почти всех секретных инструкций нашего Министерства.) Он предъявил к ним в окошко своё служебное удостоверение с отметкой о допуске к секретным документам, и ему временно выдали все пятнадцать листов в обмен на временно сданное удостоверение… Разумеется, у майора не было времени читать все пятнадцать листов прямо у окошка. Он увёз их с собой, а удостоверение оставил на «Анаконде». (Собственно, в повседневной жизни удостоверение начальника полиции не так уж и необходимо. В Гленвиче и Бриндвиче все и так знают, кто возглавляет их полицию.) Недели за две он эти пятнадцать листов изучил, а потом отвёз их обратно на «Анаконду» и снова обменял на своё удостоверение… Так что никаких недостач за майором числиться не должно!

– Но позвольте: В письме «Анаконды» утверждается прямо противоположное! – обратил внимание Доддс, – А на письме, между прочим, стоит позавчерашняя дата…

– Кстати, какого числа Грэггерс вернул эти пятнадцать листов на «Анаконду»? – уточнил у секретарши Маклуски.

– Непростой вопрос… – мисс Роббинс в задумчивости покачала головой, – Мне помнится, что это произошло где-то на прошлой или позапрошлой неделе – как раз перед тем, как майор собрался в Лондон. (Если бы он поехал туда без служебного удостоверения, он бы не смог снять номер в гостинице «Центральная».)

Напряжённые размышления над судьбой майора Грэггерса были прерваны ещё одним телефонным звонком. Голос шефа из телефонной линии опять прозвучал предельно напористо и энергично:

– Ну что, Маклуски, прочитали наконец? У вас уже есть какие-либо соображения?

– От нехватки соображений мы никогда не страдаем, – скромно ответил один из двух величайших следователей своего времени, – Мы с Доддсом пришли к выводу, что Грэггерс…

– Потом расскажете, что вы думаете об этом типе! – прервал его нетерпеливый шеф, – Мне некогда выслушивать ваши жалобы. (Я уже и так опаздываю на обед!) Хотя с вашим мнением насчёт Грэггерса я согласен: Он – редкостный раздолбай! Хранит секретные документы непонятно где, да и сам пропадает там же! Это не лезет ни в какие рамки. Мы должны немедленно поставить этому заслон… Маклуски, вам понятна ваша задача? Пораскиньте немного мозгами и придумайте, как бы нам успокоить «Анаконду» и избежать скандала! Я жду вашего звонка завтра у себя в кабинете. Вам всё понятно?

– Но завтра у нас – суббота, – напомнил Маклуски.

– Опять суббота? Ну хорошо, тогда звоните в понедельник! Итак, вы получили задание. Выполняйте! – и энергичный голос шефа сменился монотонными короткими гудками.

– Будем считать, что до понедельника мы теперь свободны, – обнадёжил коллегу Маклуски, укладывая трубку на аппарат, – План на текущий день мы уже перевыполнили: Вместо двух сейфов вскрыли целых три… Доддс, как вы полагаете: Чем бы нам с вами заняться до наступления следующей недели?

– Например, размышлениями над текущей ситуацией, – не затруднился с ответом Доддс, – Лично мне не даёт покоя вопрос, куда же всё-таки шеф отправил свой первый факс… (Положа руку и ногу на сердце, секретные материалы не следовало бы рассылать кому попало на все четыре стороны.) Ну а остаток текущего дня мы с вами вполне могли бы провести в…

– Вы буквально сняли эту мысль у меня с языка! – поддержал коллегу Маклуски, снова протягивая руку к телефону и набирая на диске давно известный ему номер, – В самом деле: А почему бы нам не созвониться с Клошби? Чует моё сердце: Там наверняка происходит нечто любопытное…

– Клошби, почта, – донёсся из телефонной линии хорошо знакомый звонящему бас. (Это означало, что в здании почты и полиции Клошби трубку снял не начальник местной полиции Джиллет, а главный местный почтарь Берд.)

– Приветствую! – произнёс в ответ Маклуски, – Судя по вашему голосу, вы живы, здоровы и преисполнены оптимизмом по самые уши…

– Маклуски, это – вы? – догадался бас, – Вы звоните из Бриндвича? Можете не отвечать – ответ очевиден. Я не помню ни одного случая, чтобы вы позвонили нам из какого-то другого места!

– Возможно, такие случаи и были, – не стал упрощать проблему Маклуски, – Но в данном случае вы попали в яблочко: Я действительно звоню вам из полицейского участка Бриндвича.

– Что-то вы зачастили в наши края, как я погляжу… – усмехнулся Берд, – Нет-нет, я говорю это безо всяких намёков! Мы с Джиллетом всегда рады вас у себя видеть, – поспешил добавить он из опасения быть неверно понятым.

– А Джиллет, надо полагать, опять торчит на своей подстанции? – блеснул сообразительностью Маклуски.

– Так точно: Ещё не сменился с дежурства, – подтвердил его догадку почтенный почтарь, – Сидит там с Вудсом и лясы точит… Но пока вы будете добираться к нам из Бриндвича, я как раз успею его предупредить. Мы встретим вас у главного входа вдвоём, со всеми положенными церемониями – разве что без цветов и без духового оркестра…

– А стоит ли нам к вам приезжать? – поставил вопрос ребром мастер сыска и розыска, – Чем вы намерены нас развлекать? Произошло ли у вас в наше отсутствие что-либо достойное нашего внимания?

– Абсолютно ничего, – заверил Берд.

– А если подумать получше? – прозрачно намекнул Маклуски.

– Вы имеете в виду нечто конкретное? – не понял Берд, – Может быть, до вас дошли слухи об этих дурацких ночных криках? Но уверяю вас: Эта история не стоит и выеденного яйца! Да, на прошлой неделе к нам в Клошби неожиданно нагрянула строительная бригада и начала прокладывать трубопровод…

– Стоп! – прервал его Маклуски, – Не стоит рассказывать эту историю по телефону! Сейчас мы с Доддсом подъедем и выслушаем вас лично… Итак, до скорой встречи!

Получив вполне уважительный предлог для визита в Клошби, два прославленных детектива немедленно отправились в путь. Несколько минут спустя они уже высаживались на полпути из автобуса, следующего по маршруту Бриндвич-Болтли. Ещё один небольшой марш-бросок по дороге местного значения – и впереди показались знакомые очертания одноэтажного деревянного здания почты и полиции… Даже при беглом взгляде на местность двум мастерам скрытных наблюдений стало очевидно, что Берд совсем не ради красного словца упомянул о прокладке какого-то трубопровода. Повсюду вокруг и в самом деле были заметны следы внезапно начавшегося и так же внезапно прерванного строительства. С задней стороны к зданию почты и полиции почти вплотную примыкал жестяной забор, каким обычно принято огораживать строительные городки… Впрочем, заглянув сквозь щель в заборе, детективы не обнаружили на огороженной территории ничего, кроме горы пустых ящиков и россыпи таких же пустых бутылок. Судя по всему, упомянутая Бердом прокладка трубопровода успела начаться и завершиться в течение тех восьми дней, что минули с момента предыдущего визита в Клошби двух прославленных детективов.

Как и обещал Берд, он встретил высоких гостей возле главного (и единственного) входа в подотчётное ему заведение. Рядом с ним на той же лавочке уже сидел Джиллет в полном служебном облачении. (Надо полагать, он только что вернулся с очередной дежурной смены на электроподстанции и теперь возобновил исполнение своих служебных обязанностей в качестве начальника местной полиции.)

– Мы очень рады, что вы опять надумали нас навестить! – заверил он новоприбывших после окончания процедуры тёплых дружеских рукопожатий, – Конечно, в нашем Клошби вы сможете достойно провести два чудесных летних выходных дня…

– Погодите пока грезить о выходных! – прервал его Маклуски, – До конца нашей рабочей недели остаётся ещё по крайней мере пара часов… Займёмся сперва делом! Джиллет, можете ли вы порадовать нас какими-либо криминальными новостями из вашего замечательного Клошби?

– Абсолютно никаких новостей! – улыбнулся начальник полиции.

– Так уж и никаких? – не поверил Доддс, – Ни одного нового убийства, самоубийства или падения с дерева?

– Ни одного! – подтвердил Джиллет.

– А как же ночные крики, о которых нам недавно поведал ваш напарник? – Маклуски указал на Берда.

Начальник полиции смерил начальника почты ярко выраженным неодобрительным взглядом.

– Берд, и охота вам язык распускать! – недовольно проворчал он, – Вы уже разболтали посторонним об этой дурацкой истории? А ведь она не стоит и выеденного яйца…

– Именно так я и сказал Маклуски, когда беседовал с ним по телефону, – нашёл оправдание почтенный почтарь.

– Вам вообще не стоило о ней упоминать! – продолжал сокрушаться Джиллет, – Той ночью у нас совершенно ничего не произошло! К тому же я уже составил служебную записку о происходивших событиях…

– Значит, какие-то события всё же имели место, – сделал вывод Доддс, – Так что оставьте вашу конспирацию, Джиллет, и переходите к изложению фактов! Начните с самого простого: Какого числа приключилась эта история?

– Я вам охотно отвечу, – пообещал Джиллет, – Берд, вы не помните, когда произошла вся эта суматоха?

– Загляните в свою служебную записку – там указана дата, – высказал дельное предложение почтарь, – А записку вы засунули в привычное место – в верхний ящик стола.

Все четверо поспешили зайти в здание почты и полиции. Вытаскивая записку из стола, Джиллет не преминул уточнить:

– Строго говоря, это – не совсем служебная записка, а только черновой набросок к ней. Я припас её на всякий случай. (А вдруг начальство и вправду затребует отчёт об этой истории?) Впрочем, пока наши ночные крики никакого интереса у начальства не вызывают… Итак, эти события имели место в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое июля, – сообщил он, разыскав нужные цифры на своём черновом наброске.

Столичные детективы не могли упустить возможности поближе познакомиться с листком, который Джиллет вытащил из ящика стола. Напечатанный на нём машинописный текст имел следующий вид:

«16 июля в полицию Клошби обратился ночной сторож строительной фирмы… (уточнить название) Найтсон. Согласно его показаниям, накануне ночью, около 2.00, он, находясь при исполнении своих обязанностей в строительном городке, услышал со стороны здания почты и полиции Клошби крики неизвестного лица. В результате проведённого полицией Клошби расследования обстоятельства происшествия подтверждены не были».

– Стало быть, этого типа зовут Найтсон, – сделал вывод Доддс, – Любопытная фамилия… Некоторые филологи полагают, что её этимология восходит к словосочетанию «сын рыцаря». Однако некоторые юмористы утверждают, что она расшифровывается как «ночной сон»… Ну что ж, вполне подходящая фамилия для ночного сторожа!

– Джиллет, мы ждём от вас подробностей! – прозрачно намекнул Маклуски, – Итак, что же всё-таки сообщил этот ночной соня, когда обратился к вам шестнадцатого числа?

– В моей служебной записке достаточно подробно описано, какие показания он дал, – ответил Джиллет, – Но если вам этого недостаточно, я попытаюсь добавить кое-какие сопутствующие детали… Начну с того, что в ту ночь Берд отсутствовал в Клошби – он находился по делам в Гленвиче. Сам же я тогда дежурил на электростанции… (Если бы кто-то из нас ночевал в здании почты и полиции, мы бы и сами услышали эти дурацкие крики.) Наверно, вы хотите узнать, каким образом у нас под боком оказался этот строительный городок с Найтсоном? А дело было очень просто: На следующий день после вашего отъезда в Клошби нагрянула некая строительная фирма. (Она получила задание проложить по нашей территории какой-то трубопровод.) Рабочие первым делом воздвигли забор и огородили строительный городок; потом завезли сюда какую-то технику, а сами уехали обратно. Таким образом, в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое в Клошби находился лишь один представитель этой фирмы – тот самый Найтсон. Его специально оставили здесь, чтобы он проследил за сохранностью техники… Исполняя свои обязанности, он безвылазно просидел в своей будке с вечера до утра. Покинул он её только однажды, когда в районе двух часов услышал чьи-то вопли. В разговоре со мной он уверенно заявил, что они раздавались со стороны нашего здания почты и полиции. Взяв с собой ружьё (заряженное дробью), он высунулся за пределы забора и немного побродил по зарослям позади нашего здания. Не встретив там никого, он минут десять спустя вернулся на прежнее место. После этого он до самого утра больше не слышал никаких подозрительных звуков. В полицию он обратился только утром, когда я вернулся с электростанции… Выслушав показания Найтсона, я и сам ещё раз обследовал эти заросли. Ничего подозрительного я в них не обнаружил… Вот вам и вся история! – развёл руками начальник полиции, – Как видите, дело оказалось предельно простым!

– Но кто же тогда кричал? – поставил вопрос ребром Маклуски.

– Да мало ли кто! – снисходительно пожал плечами Джиллет, – Похоже, это был какой-то ночной шутник… Поскольку наутро в наших кустах не было обнаружено ничьих трупов или следов крови, мы вправе расценить это происшествие как чью-то не слишком остроумную шутку. Впрочем, привлечь нашего шутника к ответственности (даже если мы его и поймаем) вряд ли удастся – ведь никаких законов он вроде бы не нарушил…

– Разве что кроме закона о соблюдении ночной тишины, – уточнил Берд.

– А что это был за крик: мужской, женский, детский или какой-то ещё? – продолжал допытываться Доддс.

– Найтсон затруднился подыскать ему точное определение, – подосадовал Джиллет, – Он слышал один за другим восемь или десять возгласов и готов поручиться, что кричал один и тот же человек. Скорее всего, это был мужчина… Однако Найтсон готов допустить, что кричать могла и женщина, обладающая низким голосом, или даже чересчур хрипловатый ребёнок.

– Но он уверен, что это были крики о помощи? – осведомился Маклуски.

– Он в этом нисколько не сомневался, – подтвердил Джиллет, – Хотя человек кричал просто «А-а-а!» без каких-либо слов, у Найтсона сложилось впечатление, что так мог вопить лишь насмерть перепуганный обыватель, подвергшийся внезапному нападению. Однако, как мы теперь знаем, эта версия не выдержала проверки временем… За минувшую неделю никто так и не обратился в полицию с жалобой на внезапное нападение; следов какой-либо борьбы в этих кустах обнаружено не было; сведениями о пропавших в ту ночь местных жителях или приезжих мы не располагаем. Объяснение этому может быть только одно: Кто-то весьма умело симитировал крик испуганной жертвы ради шутки или каких-то других маловажных целей… В общем, мы можем сдать эту историю в архив и благополучно о ней забыть! – подытожил он, запихивая свою служебную записку обратно в ящик стола, – Похоже, и сам Найтсон уже давно перестал о ней вспоминать… Того же шестнадцатого числа к нам в Клошби прибыли основные силы строителей и приступили к прокладке трубопровода. Они ещё примерно неделю провели у нас под боком – днём рыли канавы, а ночью гудели у себя в городке. К счастью, вчера это безобразие наконец закончилось… (По слухам, у строительной фирмы не хватило денег на дальнейшие работы.) Мы были очень рады, когда эти шумные ребята покинули наши края вместе со своей строительной техникой. Нам они оставили на память лишь несколько недорытых траншей да свой жестяной забор. Вместе с прочими отбыл из Клошби и этот Найтсон… В общем, полиции совершенно не о чем тревожиться! Эта история – явно не по её части… Вы со мной согласны? – он победоносно посмотрел на столичных детективов.

– Разумеется, нет, – не задумываясь ответил Маклуски, – Гипотеза о том, что испуганные вопли испускал из кустов какой-то весёлый шутник, не выдерживает никакой критики.

– А как иначе можно объяснить эти крики? – не понял Джиллет.

– А что, если они Найтсону померещились – например, спьяну? – не затруднился с другой гипотезой Доддс.

– Однако утром шестнадцатого, когда я с ним беседовал, он был абсолютно трезв, – возразил Джиллет.

– А не мог ли он сам выдумать эти крики ради шутки? – выдвинул ещё одну версию Маклуски.

– Нет, он их не выдумал, – опроверг начальник полиции, – Дело в том, что помимо Найтсона крики в ту ночь слышал ещё один свидетель…

– Да что ж вы раньше молчали! – воскликнул Доддс, – Почему об этом свидетеле не упомянуто в вашей записке?

– Потому, что допросить его мне не удалось, – объяснил Джиллет, – О его существовании я узнал со слов Лоуренса, дежурного по нашей больнице № 1… (Да-да, это – тот самый Лоуренс, который совсем недавно ещё работал на электростанции.) Дело было так: В ночь с пятнадцатого на шестнадцатое Лоуренс находился на дежурстве в своей больнице. В начале третьего ночи туда заглянул некий приезжий тип и сказал: «Ну и дела творятся в вашем Клошби! Шёл я сейчас мимо вашего строительного городка и вдруг услышал оттуда чьи-то дикие вопли… Наверно, нам следует сообщить об этом в полицию?» Лоуренс спросонок соображал не слишком резво. Он снял с телефона трубку и действительно позвонил в здание почты и полиции, хотя это было лишено какого-либо смысла. (Как вы уже знаете, ответить в ту ночь на его звонок в нашем здании было некому. Более того: Если бы я или Берд тогда находились на рабочем месте, мы бы и без посторонних подсказок обратили внимание на эти крики, которые раздавались буквально у нас под ухом.) Узнав, что в полиции никто трубку не берёт, посетитель сказал: «Ну что ж, очень жаль!» и покинул больницу. Больше его Лоуренс в наших краях не видел.

Столичные детективы многозначительно переглянулись между собой.

– Какой-то подозрительный тип… – отметил в задумчивости Маклуски, – Он, видите ли, собирался вызвать полицию! А когда полиции на месте не оказалось, посчитал свою миссию исчерпанной и спокойно удалился… Нет, это не укладывается ни в какие рамки здравого смысла! Если этот хмырь действительно хотел исполнить свой гражданский долг, он должен быть заставить Лоуренса вызвать наряд полиции пусть даже из Бриндвича. А если гражданский долг его не волновал, тогда зачем он вообще приходил в больницу? Сдаётся мне, он преследовал какие-то иные посторонние цели, никак не связанные с вашими воплями из кустов…

– Именно так я и сказал Лоуренсу! – нашёл повод похвастаться Берд, – Я у него спросил: «А вам не показалось, что этот тип приходил в больницу с какой-то другой целью, а звонок в полицию был для него только удобным предлогом?» Но Лоуренс ответил, что посетитель вёл себя в рамках приличий и ничего из больницы слямзить не пытался.