Текст книги "Сальтеадор"

IX
Дуб доньи Мерседес

Произошло вот что. Дон Иниго упоминал об отряде королевских войск, который повстречался ему недалеко от Альхамы. А бандиты, посмеиваясь, говорили, что отряд был накануне в их краях. Это войско, численностью около четырехсот человек, получило приказ обыскать горы и, какой бы то ни было ценой, очистить их от бандитов, наводивших ужас на путешественников. За каждого представленного властям бандита, живого или мертвого, назначалась награда в сто золотых, а за атамана – тысячу.

Король дон Карлос поклялся искоренить разбойников в Испании и заявил, что будет отбрасывать их с одних гор на другие, пока не скинет в море. Два с половиной года он приводил в исполнение этот план с упорством, представлявшим собой отличительную черту его гения, и загнал, наконец, в тупик бандитов Сьерры-Невады, окруженной морем. Он был близок к тому, чтобы осуществить свое намерение.

Начальник отряда, накануне проходившего по горам, довольствовался осмотром дороги, где не встретил ничего особенного. Ему попалась только вента, рядом с которой его солдаты сделали привал и освежились. В этой обычной андалусской харчевне жили только хозяин и его слуги. Хозяин отличался большей открытостью, сговорчивостью и приветливостью, чем другие испанские трактирщики. Ничто не указывало на то, что вента была разбойничьим логовом. Тогда начальник дал знак продолжать путь, и отряд двинулся дальше.

До самой Альхамы они не встретили ничего особенного, кроме крестов, стоявших то дальше, то ближе к дороге. Но кресты в Испании – такая обычная вещь, что солдаты не усмотрели в них ничего удивительного. В Альхаме начальник отряда расспросил людей, и его предупредили, что он должен сосредоточить все свое внимание на венте «Король мавров», на которую ему указали как на место сборища бандитов. Послушав совета, начальник экспедиции, не теряя времени, повернул назад и приказал людям следовать за ним.

Альхаму от венты «Король мавров» отделяли шесть верст, и отряд прошел уже полпути, когда солдаты увидели отчаянно мчавшегося к ним слугу дона Иниго. Раненый и истекавший кровью, он звал на помощь. Этот человек рассказал им о случившемся. Дон Иниго, как мы помним, говорил, что знаком с начальником отряда. Тот, узнав о несчастье, постигшем знаменитого идальго и его дочь, прекрасную донью Флор, приказал своим солдатам ускорить шаг.

Хинеста издали, с вершины горы, увидела этот отряд. Догадавшись, что заставило этих людей вернуться, и опасаясь за жизнь Сальтеадора, она помчалась к венте. Цыганка вошла через калитку в саду, через которую, кстати, прошел и Фернандо, и подбежала к разбитому им окну. И там, задержанная жестом, повелевавшим ей ждать, девушка слышала все то, что происходило между молодым человеком и пленниками и особенно между Фернандо и доньей Флор.

Бледная, с замирающим сердцем, Хинеста забралась в дом через окно и объявила Сальтеадору о прибытии королевских войск. И тот бросился вон из комнаты с криком: «К оружию!» Он надеялся найти своих товарищей на кухне, но та оказалась пуста. Юноша побежал во двор, но и там никого не было. В два прыжка он очутился у дверей венты. Там Сальтеадор нашел аркебуз, брошенный на землю, а рядом с ним перевязь, в которую были вложены готовые заряды. Он поднял аркебуз, надел перевязь и, выпрямившись во весь рост, принялся высматривать, куда могли скрыться его товарищи.

Ружейные выстрелы, которые раздавались все это время, вдруг прекратились. Это указывало только на то, что те, для кого они предназначались, оказали очень слабое сопротивление. Вдруг Сальтеадор заметил на вершине холма авангард королевских войск. Юноша обернулся и тут только осознал, что остался один. За ним стояла лишь Хинеста, бледная, со сложенными на груди руками; на ее лице читался нескрываемый ужас.

– Хорошо придумано! – прошептал Сальтеадор. – Эти негодяи предали меня!

– Может, они присоединятся к тебе в горах, – робко заметила Хинеста.

Эти слова вселили надежду в Фернандо.

– Действительно, это возможно, – сказал он.

Войдя во двор, юноша, захлопнув за собой массивную дверь, запер ее на замок. Затем вместе с Хинестой он направился в кухню, а оттуда – в чулан. Там Сальтеадор поднял люк в полу, пропустил девушку вперед, опустил люк за собой и запер на замок. Освещая путь тусклым светом фитиля своего аркебуза, юноша вместе с Хинестой спустился по лестнице в подземелье. Это было то самое подземелье, на которое бандиты намекали дону Иниго, когда посвящали его в свой план.

Через пять минут Сальтеадор и цыганка дошли до другого выхода из подземелья. Фернандо могучими плечами приподнял вторую дверь, скрытую густым кустарником и поросшую мхом. Беглецы очутились в горах. Здесь Сальтеадор наконец задышал полной грудью.

– Ну, – сказал он, – теперь мы свободны!

– Да, – подтвердила Хинеста, – но не будем терять времени.

– Куда ты хочешь пойти?

– К дубу доньи Мерседес.

Фернандо вздрогнул.

– Что ж, идем, – сказал он, – может быть, святая Дева, под покровительством которой он находится, принесет мне счастье.

Вдвоем, а точнее, втроем – козочка все это время неотступно следовала за беглецами, – они скрылись в кустарнике, стараясь, однако, придерживаться тропинок, проложенных дикими зверями, которые часто ступали здесь. Только, шагая по этим дорожкам, надо было, как это делали и животные, проложившие их, пригибать головы, а в некоторых местах, где ветви переплетались между собой, приходилось пробираться ползком. Эти переходы давались путникам не без труда, но заросли представляли собой надежное укрытие, где бандит и цыганка могли чувствовать себя в безопасности.

Так они шли с три четверти часа, однако нельзя было измерить пройденное расстояние потраченным на это временем: трудности дороги замедляли их передвижение, и за три четверти часа беглецы преодолели не больше половины лье. Но у людей, чуждых горам или незнакомых с оленьими, медвежьими и кабаньими тропами, на этот путь ушел бы целый день.

Впрочем, чем дальше они продвигались, тем непроходимее становились заросли, однако Фернандо и Хинеста не обращали на это внимания. Видно было, что они оба стремились к известной цели, спрятанной в кустах ежевики, вереска и гигантских мирт, как мореплаватели, блуждающие в безбрежных водах, но у которых все же есть проводники – компас и созвездия.

Преодолев, наконец, последний участок густых зарослей, казавшихся на первый взгляд непроходимыми, они очутились на маленькой полянке, шагов в двадцать в диаметре, посредине которой возвышался дуб. На его стволе в деревянном золоченом киоте[36]36
  Киот (греч. «ящик, ковчег») – небольшой ящичек или специальный шкаф, в который ставят иконы.


[Закрыть] была закреплена статуэтка святой Мерседес, имя которой носила мать Фернандо. Юноша посадил это дерево. Он часто приходил к нему, чтобы помечтать и подремать в его тени. Фернандо называл его своим летним домом, здесь он находился под покровительством святой своей матери или, скорее, под покровительством самой матери, которую чтил и уважал больше, нежели святую, чье имя она носила.

Беглецы, достигнув цели, облегченно вздохнули: очевидно, что здесь меньше всего можно было ожидать предательства. Мы говорим «меньше всего», так как бандиты хоть и знали об этом уголке своего атамана, но никогда не наведывались сюда без его приглашения. Для Фернандо это было своего рода убежище, куда он удалялся в часы грусти – в те часы, когда в его памяти оживало прошлое. Он ложился на разостланный плащ и, устремив взор через неподвижную листву дуба на раскинувшееся над его головой небо, синее, как крылья надежды, вызывал в памяти воспоминания о безмятежном детстве. Они являли собой чудовищный контраст с той полной ужасов и кровопролитий жизнью, которая была уготована ему в старости.

Когда ему нужно было отдать приказание или получить какие-нибудь сведения, он вынимал из дупла дерева замечательный серебряный рожок мавританской работы и извлекал из него резкий продолжительный звук, если ему нужен был один из его товарищей, два – если ему нужно было десять человек, три – если он призывал всю шайку.

Оказавшись на этой поляне, Фернандо подошел к киоту святой и приложился к ее ногам, затем, встав на колени, прочитал короткую молитву. В это время Хинеста, полуязычница, стояла и смотрела на него. Поднявшись, юноша обошел дерево и вынул из дупла серебряный рожок. Молодой человек поднес его к губам и извлек из него три резких звука, таких продолжительных и пронзительных, как и те, что, раздавшись в долине Ронсеваля, заставили Карла Великого, находившегося в рядах своей армии, содрогнуться и, остановившись, сказать: «Господа, это мой племянник Роланд зовет меня на помощь». Но на этот призыв никто не явился.

Нельзя было предположить, что бандиты не слышали зова: звук рожка разносился в горах более чем на милю. Разбойники или оказались в плену, или предали своего атамана, посчитав сопротивление бесполезным ввиду численного перевеса противника. Вероятно, они нашли более благоразумным рассеяться и попытаться спастись бегством по отдельности. Фернандо около четверти часа простоял в ожидании, прислонившись к стволу дерева. Смирившись с безмолвием, которое царило вокруг, он бросил на землю плащ и растянулся на нем.

Хинеста села рядом с ним. Фернандо взглянул на нее с бесконечной нежностью: только цыганочка осталась ему верна. Хинеста кротко улыбнулась. В этой улыбке читался обет вечной преданности. Фернандо притянул руками голову девушки и прикоснулся губами к ее лбу. Ощутив это прикосновение, Хинеста испустила невольный крик, выражавший как горе, так и радость. Это была первая ласка от Фернандо.

Несколько мгновений она сидела замерев и не дыша, с закрытыми глазами и приоткрытым ртом, откинув голову назад и прислонившись к могучему стволу дуба, точно в обмороке. Молодой человек посмотрел на нее с удивлением, потом с беспокойством и тихо окликнул ее:

– Хинеста!

Цыганка подняла голову, точно дитя, разбуженное голосом матери, медленно открыла прекрасные глаза и, взглянув на Сальтеадора, прошептала:

– О боже!

– Что с тобой? – спросил Фернандо.

– Не знаю, право, – ответила девушка. – Только мне показалось, что я умираю.

Поднявшись, она медленно, нетвердой походкой, пошла прочь от дуба доньи Мерседес и скрылась в зарослях. Охватив голову руками, Хинеста была готова разрыдаться от переполнявшей ее радости и счастья. Сальтеадор следил за ней взглядом до тех пор, пока она не исчезла из виду. Но так как козочка осталась возле него и не последовала за своей госпожой, он рассудил, что цыганка ушла недалеко.

Вздохнув, юноша завернулся в плащ. Проспав или промечтав около часа, он услышал тихий, но настойчивый зов. В сумерках перед ним стояла цыганка. Она указывала рукой на запад.

– Что такое? – спросил Фернандо.

– Смотри! – сказала Хинеста.

– О! – поспешно вскочив, воскликнул бандит. – Как красен сегодня закат! Он будто предсказывает, что завтра прольется кровь.

– Ты ошибаешься, – возразила Хинеста, – это не лучи заходящего солнца.

– А что же это? – спросил атаман, чувствуя запах дыма и прислушиваясь к отдаленному треску.

– Это пламя пожара, – ответила цыганка. – Пожар в горах!

В это мгновение испуганный олень вместе с самкой и олененком стрелой промчался с запада на восток.

– Посмотри, Фернандо, – сказала Хинеста, – инстинкт этих животных вернее человеческой мудрости. Звери указывают нам путь, куда надо бежать. Они говорят нам, что нельзя терять времени.

Фернандо мгновенно согласился с цыганкой. Повесив рог через плечо, закутавшись в плащ и взяв в руку аркебуз, он бросился в ту сторону, где скрылись олени. Хинеста с козочкой бежали впереди.

X
Пожар в горах

Они прошли шагов пятьсот, как вдруг козочка остановилась в нерешительности.

– Ну, Маза, что случилось? – спросила девушка.

Козочка, склонив голову, будто к чему-то прислушивалась и заблеяла, точно в ответ. Сальтеадор тоже слушал, вдыхая ночной воздух, пропитанный запахом смолы.

– Мне кажется, – сказал юноша, – что я слышу тот же треск и чувствую все тот же запах дыма. Не обманываемся ли мы, не идем ли мы навстречу пожару, вместо того чтобы бежать от него?

– Пожар шел оттуда, – произнесла Хинеста, указывая на запад.

– Ты уверена?

– Звезда Альдебаран была справа от нас и сейчас она там же. Не занялся ли огонь с двух сторон?

– Он занялся там, где его разложили, – прошептал Фернандо, начиная прозревать.

– Подожди, – сказала Хинеста, – сейчас я все узнаю.

И дитя гор, для которой скалы с их ущельями, пиками, непролазными зарослями, долинами и пещерами были такими же родными, как и ухоженный парк поместья для дворянина, бросилась вперед. Вскарабкавшись по обломкам гранита, она возникла на острой вершине скалы, как статуя на пьедестале.

– Ну что? – спросил Сальтеадор.

– Так и есть, – сказала она.

– Огонь?

– Огонь!

Потом девушка добавила, указывая на юг:

– Надо идти туда, нам надо выбраться отсюда, пока две стены пламени не соединились.

К югу растительность становилась более дикой и густой. Это были высокие заросли, где обычно водились вепри, волки и рыси; такие слабые животные, как лани и козы, редко отваживались бывать в этих местах. Однако теперь, встревоженные пожаром, они проносились здесь, словно молнии. Огонь поднял на ноги этих животных, и они бежали в том направлении, где чуяли путь к спасению.

– Сюда! Сюда! Ничего не бойся, Фернандо, вот наш проводник, – кричала Хинеста, указывая на звезду, по которой ориентировалась.

– Сейчас она справа от нас, а когда будет слева, мы окажемся на верном пути, – продолжала цыганка.

Через некоторое время звезда скрылась.

– О, – сказал Фернандо, – дело идет к грозе. Интересно будет наблюдать за борьбой воды и огня в горах.

Но Хинеста остановилась и, схватив Фернандо за руку, проговорила:

– Это не облако закрыло звезду.

– А что же?

– Это дым!

– Невозможно! Ветер с юга.

В это мгновение волк, рыча и сверкая глазами, пробежал в нескольких шагах от молодых людей, не обратив никакого внимания на козочку. Он бежал с юга на север. Козочка тоже не обратила никакого внимания на волка: ее теперь занимала другая опасность.

– Огонь! Огонь! – закричала Хинеста. – Мы опоздали, перед нами стена огня!

– Погоди, – сказал Фернандо, – посмотрим! – И, схватившись за нижние ветви ели, он стал подниматься на дерево.

Но едва ноги его отделились от земли, как страшное рычание раздалось над его головой. Хинеста в ужасе привлекла к себе молодого человека и указала ему на темную массу, выделявшуюся на фоне неба.

– О, – воскликнул Фернандо, – как бы ты ни рычал, старый медведь, ты не обратишь вспять пожара, не заставишь отступить и меня, пока еще есть время…

– На север! На север! – закричала Хинеста. – Это единственный путь, который еще не отрезан!

И действительно, все обитатели гор: олени, лани, козы, вепри, рыси – устремились к северу. Стаи тетеревов взлетали наугад, путаясь в ветвях деревьев, и, оглушенные, падали к ногам беглецов. Ночные же птицы, короли тьмы, приветствовали зловещими и испуганными голосами этот странный дневной свет, исходящий, казалось, с земли, а не спускавшийся с неба.

– Сюда, Фернандо! Сюда! – кричала Хинеста.

– Куда? В какую сторону? – спрашивал юноша, опасаясь не столько за себя, сколько за девушку. Присоединившись к нему, она разделила с ним опасность, которой могла бы избежать, оставшись в венте.

– Сюда! Сюда! Вон Полярная звезда! Последуем за козочкой, она выведет нас!

И оба пустились бежать в ту сторону, куда устремилось домашнее животное; в том же направлении неслись и дикие звери, гонимые горячим дыханием сирокко. Вдруг козочка остановилась.

– Нет смысла бежать дальше, – сказал Фернандо, – огонь повсюду вокруг нас.

Молодой человек сел на обломок скалы, считая бесполезным продолжать путь. Девушка прошла еще около сотни шагов, чтобы убедиться в том, что Фернандо прав, козочка оставалась на месте и не последовала за ней. Хинеста вернулась обратно и подошла к Фернандо, который сидел, склонив голову на руки, и, казалось, решил дожидаться ужасной развязки. Не оставалось никакой надежды на спасение, небо было кроваво-красным. Слышался ужасный свист, становившийся все громче, – пожар пожирал все вокруг.

Девушка стояла рядом с Сальтеадором, обратив на него взгляд, полный любви. Тот, кто смог бы прочесть ее сокровенные мысли, открыл бы в ней страх, внушенный этим безвыходным положением, но в то же время и тайное желание заключить Фернандо в свои объятия и умереть вместе с ним на этом месте, ничего не предпринимая. Однако она подавила это желание и, вздохнув, прошептала:

– Фернандо!

Сальтеадор поднял голову.

– Бедная Хинеста! – воскликнул он. – Ты так молода, добра, прекрасна – и должна умереть по моей вине!.. Ах, на мне действительно лежит проклятие!

– Тебе жаль расставаться с жизнью, Фернандо? – спросила девушка так, словно хотела сказать: «Я не жалею о ней».

– О да, да! – вскрикнул молодой человек. – О да, клянусь, мне жаль расставаться с ней!

– Но ради кого ты хочешь жить? – спросила Хинеста.

Только теперь молодой человек понял, что происходило в сердце девушки.

– Ради матери, – ответил он.

Цыганка испустила радостный крик.

– Благодарю тебя, Фернандо! – сказала она. – Следуй за мной!

– Зачем?

– Говорю тебе, ступай за мной!

– О, разве ты не видишь, что мы погибли! – воскликнул юноша, пожимая плечами.

– Мы спасены, Фернандо! Я ручаюсь за все, – обрадованно твердила девушка.

Фернандо поднялся, все еще сомневаясь в том, что услышал.

– Пойдем! Пойдем! – уговаривала его цыганка. – И если ты сожалеешь только о матери, то я не хочу, чтобы она плакала. – И, схватив молодого человека за руку, она увлекла его в новом направлении.

Юноша бездумно следовал за ней, хотя в его движениях чувствовалось столь свойственное всему живому стремление спасти свою жизнь. Надо сказать, что когда беглецы устремились по новому пути, то и в козочке, казалось, проснулась надежда. Она снова взяла на себя обязанность проводника, в то время как другие перепуганные животные, считая себя окруженными огненным кольцом, беспорядочно метались из стороны в сторону.

Шипение пожара слышалось все отчетливее, а воздух, которым поневоле приходилось дышать, раскалялся. Тут Фернандо остановил девушку.

– Ведь там огонь! Послушай! Послушай! – закричал он, указывая туда, откуда доносилось шипение.

– Возможно ли, Фернандо, – спросила цыганка, засмеявшись, – что ты так плохо различаешь горные звуки, что принимаешь рокот водопада за шипение пожара?

– О, – воскликнул юноша, – верно! Ты права! Мы можем избежать огня, следуя вдоль потока, и пройти между двумя огненными завесами, как израильтяне прошли, Божьей милостью, между двумя водяными стенами. Но не подстерегает ли нас опасность и там?

– Иди же, – настаивала девушка, – ведь я сказала тебе, что ручаюсь за все!

Она увлекла Фернандо к плоскогорью, с которого низвергался, как прозрачный шарф, брошенный на склон горы, могучий водопад. Днем он переливался всеми цветами радуги, а ночью искрился лунным светом. Словно спрыгнув с огромной высоты на скалу, водопад разбивал о нее свои воды и с громоподобным шумом, пенясь, низвергался с высоты трех или четырех сотен футов в пропасть, на дне которой образовывал рокочущий поток, впадавший в Хениль в трех милях от водопада, между Армиллой и Санта-Фе.

Через несколько минут беглецы оказались у края скалы, откуда водопад низвергался в пропасть. Хинеста хотела сразу начать опасный спуск, но Фернандо остановил ее. Немного успокоившись за себя и свою спутницу, он, будучи прежде всего поэтом в душе, не мог отказать себе в удовольствии прочувствовать величину опасности, которой им удалось избежать.

Некоторые люди получают безмерное наслаждение, переживая подобные ощущения. Однако надо признать, что зрелище действительно было великолепным. Огненный круг в одно и то же время сужался к центру и распространялся по окружности. Бесконечная лента огня, становившаяся все шире, быстро приближалась к беглецам. Время от времени огонь охватывал ствол какой-нибудь большой ели, поднимался по ней, как змея, разбегался по ветвям и освещал их, подобно иллюминации на королевских празднествах. Несколько мгновений дерево пылало, как факел, а потом вдруг столб огня рушился и падал в середину гигантского костра, выбрасывая к небу миллионы искр.

Пламя добралось и до смолистых фисташковых деревьев, там оно бегало быстро, точно по дорожке из пороха, и лизало огненным языком темно-зеленый ковер, окутывавший склоны горы. Воспламенившиеся пробковые деревья срывались с вершины, высушенная земля которой не могла удержать их, и катились скачками, как огненный водопад, до дна какого-нибудь ущелья, где останавливались, мгновенно воспламеняя все вокруг.

Стоя на вершине скалы, молодой человек замер в восторге перед этим морем огня, которое пожирало зеленый островок. За какие-то полчаса он будет стерт с лица земли. Со стороны еще не тронутой огнем части зарослей доносились крики: блеяние оленей, вой волков, визг лисиц, мяуканье диких кошек, рычание вепрей. Если бы вдруг рассвело, мы увидели бы всех этих животных, без всякой злобы стоявших друг напротив друга, озабоченных только одной опасностью, которая свела их в этом месте. Они как безумные метались по островку земли, а от нее уже поднимался горячий пар – предтеча пожара. Но Хинеста, опасаясь за Фернандо сильнее, чем он боялся за нее, вскоре вывела молодого человека из состояния экстаза и вернула к реальности. Цыганка подала ему пример, которому он должен был последовать: подвергая свою жизнь опасности, девушка первой начала спускаться в пропасть.