Текст книги "Золотая ангулоа"

– Ну всё, кончен бал, – сказала Юлия Иннокентьевна, отряхивая ладони и о чём-то задумываясь. Она ещё раз взглянула на своего спутника испытывающим взглядом, но ничего необычного в его облике так и не заметила. – Теперь вернёмся к нашим баксам и камешкам.

– Как поделим? – несколько взвинченно спросила она в каюте, вновь откинув крышку и любуясь аккуратно уложенными денежными пачками. Видимо, её взвинтил именно вопрос делёжки. – Миллион – не шутка, мечта большинства простых людей. Да плюс восемь миллионов бриллиантами. А то и все десять.

– Делите, как хотите, – ответил Костя. Он взглянул на содержимое чемоданчика и зевнул, прикрывая рот ладошкой, – это не моё – чужое, а чужого я никогда… Можете хоть всё забрать себе. Для меня не эти бумажки со стекляшками важны. Мне бы до какого-нибудь порта добраться, а оттуда – домой.

– Какое равнодушие к деньгам! Это оттого, что вы никогда не имели столько и не знаете их силу, не представляете, какие возможности появляются у человека при их наличии.

– А вы держали в руках такую сумму?

– Доводилось. Пусть не столько, но тоже немало. Я предлагаю поделить эти деньги и драгоценности пополам. Как вы на это смотрите? Чемоданчики нашли вы, вам и решающее слово.

– Я уже сказал – мне всё равно.

– Тогда пополам, – Юлия Иннокентьевна с признательностью посмотрела на Костю и облегчённо вздохнула. Ноздри её дрогнули, глаза сверкнули радостным огнём.

«Всё-таки доллары расшевелили её, пусть и не сразу», – подумал Костя, даже мысленно не удостаивая вниманием драгоценные камни – для него они пока так и остались стекляшками. И ещё он приметил, что взгляд его спутницы смягчился, подобрел. По всей видимости, чемодан «зелени» снизил степень взаимного неприятия, отравлявшего последние недели их сосуществование на судне.

– Меня гнетёт то, как эти деньги нажиты. Наверняка нажиты они нечестным путём, на здоровье, слезах и горе людей.

– Вот дурачок! Ой, простите за грубое слово, – она примирительно коснулась его плеча и улыбнулась, пытаясь тем самым вызвать ответную улыбку. – Во-первых, неизвестно ещё, каким путём они нажиты. Но пусть даже – нечестно! Что из того!? Это будет компенсация за наши страдания – душевные и физические. Разве мало мы по вине этих бандитов пережили? Сколько здоровья потеряно, на сколько сократилась жизнь! Разве укольчики, которыми они наградили нас при захвате, прошли бесследно? Вы подумали об этом?! А ожидание смерти в сарае! Чтобы восполнить всё, и трёх, и пяти миллионов будет мало – каждому. Разве потерянное здоровье восполнишь! Ну и, скажу я вам, необязательно всё это растранжиривать. Деньги можно пустить и на благое дело.

– На какое? Раздать нищим в виде милостыни? Или отправить в сиротский дом, где их непременно разворуют.

– Может быть, сколько-то и раздать. Может быть, и отправить – под нашим неусыпным контролем. Там увидим, обстоятельства покажут.

Костя с сомнением покачал головой.

– Всё равно, не хотел бы я иметь с ними дело.

– Но почему? Разве лучше будет, если мы, как и наркотик, бросим их в море!? Странный вы человек: другой уцепился бы за этот чемодан – палкой не отгонишь, – она состроила недоверчивую мину, но, взглянув на своего спутника и убедившись в искренности его сомнений, снисходительно улыбнулась. – Не забывайте, вы не у себя в Рябиновке. Как потом всё повернётся на чужом берегу без гроша в кармане? Об этом вы подумали?

И правда, как? Не исключено, что не очень хорошо. Мужчина почувствовал, что в ситуации с деньгами выглядит деревенским простачком, и благоразумно промолчал.

– По-моему, денежки лучше всего оставить в этой же таре, – сказала Юлия Иннокентьевна. – И пусть они побудут в моей каюте. Отнесите их ко мне.

Без каких-либо дополнительных возражений Костя взял чемодан и пошёл за женщиной. Идти было недалёко – через одну дверь. Пропустив мужчину в свою каюту, Юлия Иннокентьевна вошла следом.

– Положите на диван.

– Положил. Какие-то указания ещё будут?

– Нет. Спасибо. Можете идти.

Костя направился к выходу, но, взявшись за ручку двери, остановился.

– Насколько я понял, мы имеем дело с наркоторговцами, – сказал он, повернувшись. – Кроме наркотиков, они промышляют ещё кое-чем, в частности похищением людей. Наше нахождение на этом судне лучшее тому подтверждение.

– И что из этого следует?

– А то, что народ они, как известно, строгий, более того – до крайности жестокий. Тех, кто стоит на их пути, уничтожают. Ошибок членам своей организации обычно не прощают и делают всё мыслимое и немыслимое, чтобы эти ошибки исправить. А тут сбежали двое свидетелей их деяний, за одну из которых они собирались получить довольно крупную сумму денег. Свидетели увели дорогостоящую океанскую яхту, на которой, среди прочего, имелись миллионные богатства и чемодан с героином. Сколько, на ваш взгляд, стоил этот наркотик?

– Не знаю.

– Вероятно, немало, не меньше тех миллионов, которые в другом чемоданчике, а то и побольше. И вы думаете, они оставят такой прокол без последствий! Да я бы на их месте поднял на ноги всю созданную ими организацию, начал охоту за яхтой.

– Они уже охотились за нами.

– Вот именно. И я уверен, на этом они не остановятся. Итак, как бы я действовал, будучи, скажем, Перфильевым, человеком с бородкой или кем-то находящимся в их иерархии ещё выше? – Костя на какое-то время задумался, потом поднял глаза на женщину. – Если бы я был владельцем этой яхты, то установил бы на ней какое-нибудь подобие радиомаяка. И куда бы она ни пошла, я в любой момент знал бы, в какой точке океана она находится и где и когда ждать её прибытия.

Румянец сбежал с лица Юлии Иннокентьевны, оставив лишь некоторые следы тропического загара. Она с заметным испугом взглянула на чемоданчик с деньгами.

– Так вы думаете, на яхте установлен радиомаяк?

– Исключать этого нельзя. Если судно действительно оборудовано им или чем-то подобным, подающим сигнал о нашем местонахождении, то, скорее всего, нас ждут в ближайшем порту.

– Возможно, его повредили при обстреле с вертолёта. Как и корабельную рацию.

Радиостанция «Олимпии» была прошита двумя или тремя крупнокалиберными пулями, и её содержимое больше напоминало труху, нежели микросхемы и резисторы.

– Возможно. Но не надо уповать на это.

– Как же нам быть?

– Прежде всего, надо проверить всё судно, попытаться найти устройство, подающее сигналы, избавиться от него и изменить курс яхты. Когда она исчезнет с экрана радара или другого принимающего устройства, наши похитители не смогут определить, куда мы движемся. Я так считаю.

– У вас есть представление, как такой маяк подаёт сигналы и как можно определить, откуда они идут?

– Представление? Самое общее. На бытовом уровне.

– А как выглядит радиомаяк?

Костя пожал плечами.

– Возможно, это нечто, имеющее отношение к электронике. Может, у этого устройства есть антенна. Не знаю, я сужу только по увиденному на телеэкранах.

– Я слышала, что сигналы, испускаемые радиомаяками, принимают самыми обычными ноутбуками.

– Ну вот, в этих делах вы больше моего разбираетесь.

Убрав часть парусов и тем самым уменьшив скорость судна, они тщательно обследовали его от кончика бушприта до кормы, обшарили все помещения одно за другим, залазили на обе мачты, добираясь до самых верхних частей. Проверили всю аппаратуру в рулевой рубке и вскрыли всё подозрительное. Но ничего такого, что указывало бы на наличие радиомаяка, не обнаружили.

– А может быть, на судне его нет и не было никогда и мы напрасно беспокоимся? – неуверенно проговорила Юлия Иннокентьевна, когда затянувшиеся поиски ни к чему не привели.

– Может и нет, – ответил Костя, отметив про себя, как быстро эта дамочка растеряла весь лоск. Лицо её было бледно и встревожено. Всё-таки женская натура давала знать о себе. – Но стоит ли на таком предположении строить свои действия? Если на судне вмонтирован радиомаяк, и он функционирует, то не исключено, что они постараются взять нас прямо в открытом море – где-нибудь у побережья, когда мы подойдём к ним на достаточно близкое расстояние. Или всё же дождутся в порту, к которому мы направимся.

– Выходит, куда ни кинь – везде клин. А давайте повернём сейчас к берегу и высадимся – где-нибудь в безлюдном месте. Тогда они наверняка нас не найдут.

Костя ничего не ответил. Юлия же Иннокентьевна, подумав, сама отвергла своё предложение.

– А как высадиться? – сказала она, размышляя вслух. – На яхте близко к берегу едва ли подойдёшь, всего-навсего до первой мели или подводной скалы. Значит, дальше только вплавь. А если акулы… Хорошо, будем считать, что акул здесь нет. Добрались мы до берега. И сколько тащиться потом пешком? Сто километров, двести, тысячу? И это возле самого леса, в котором наверняка полно хищников. Нет, яхту пока оставлять нельзя.

– Нельзя, – подтвердил Костя. – Лучше оставаться на «Олимпии», двигаться прежним курсом, а там видно будет. И надо готовиться к встрече с нашими старыми знакомыми.

Снова поставили убранные накануне паруса, после чего Костя перетащил на палубу всё огнестрельное оружие. Ещё раз проверил и зарядил каждый ствол, после чего пулемёт, карабин и автоматы сложил в рубке. Один из пистолетов – «Беретту» – протянул Юлии Иннокентьевне.

– Возьмите, может пригодиться.

– Вы шутите? Куда я его приторочу? Да я и стрелять-то из него не умею. И не смогу я вот так, в упор, выстрелить в человека.

– Сможете, если надо будет. Пистолет же, пока мы на корабле, поместите в кобуру и повесьте на пояс.

– Только не на пояс. Как я буду выглядеть с ним! Смешно даже представить.

– Всё равно возьмите. Стрелять я научу. Вот два снаряженных запасных магазина к нему. Сегодня же начнём стрельбы, чтобы вы немного набили руку.

– Ну хорошо, согласна. Только пусть этот пистолет будет не на мне, а где-нибудь… Ну, вот здесь, возле хронометра.

– Пусть пока полежит возле хронометра.

Собрав несколько банок и бутылок и поставив их на носу яхты, Костя стал учить свою спутницу обращению с «Береттой».

– Теперь стреляйте. Не отворачивайтесь, смотрите прямо в цель. До этих банок пять метров, вы должны попасть.

Юлия Иннокентьевна выстрелила. Пистолет подпрыгнул в её руках, и пуля ушла неведомо куда.

– Попробуем ещё раз. Возьмите немного ниже, затаите дыхание и плавно спускайте курок.

Третьим выстрелом Юлия Иннокентьевна отбила горлышко у одной из бутылок. Весь её облик показывал, что она ожидает похвалы.

– Молодец! – не замедлил воскликнуть Костя. – Вы делаете успехи. Продолжайте, пока не расстреляете весь магазин.

Бах, прогремел последний выстрел. Костя приблизился к своей спутнице. Они встретились взглядами. Полностью забылись прошлые дрязги. Эта женщина, следуя его указаниям, стала быстро попадать в цель. Он не скрывал своего восхищения. И она с радостью, но более сдержанно, посмотрела на учителя.

– Превосходно! Молодчина! – снова воскликнул Костя. – Восемь выстрелов – четыре попадания. А теперь зарядите пистолет и отдохните. И никакого анализа проведённых стрельб, ни о чём не думайте, просто мысленно отстранитесь от всего.

Он встал к штурвалу, а Юлия Иннокентьевна расположилась в шезлонге, и ветер трогал её роскошные локоны, пошевеливая их на ладных, слегка покатых плечах.

Побыв так немного, она смела с палубы разлетевшиеся осколки стекла и поставила несколько новых бутылок. Затем встала в позицию и, заложив одну руку за спину, другую, с пистолетом, выставила перед собой. Выстрелы, с небольшими промежутками, последовали один за другим. Восемь выстрелов – шесть разбитых бутылок.

– Отлично! – держась за ручки штурвала, крикнул Костя. – Теперь вы смело можете вступать в перестрелку. Не хотел бы я быть вашим противником. У вас остался последний магазин. Восьми патронов достаточно, чтобы расчистить себе путь. И ваш шпалер хорош тем, что невелик по размерам. Он свободно поместится… скажем, в дамской сумочке.

– Несколько штук их висит в женском гардеробе.

– Прекрасно. Возьмите одну и положите в неё… Будем сходить на берег, держите этот ридикюль при себе.

Юлия Иннокентьевна спустилась в нижние помещения корабля. Когда она вернулась, на ней была не мини-юбка, а строгое серое платье. На плече висела тёмная, довольно изящная, но не броская сумка.

– Так пойдёт? – спросила она, подбоченясь и со слегка наигранной дерзостью глядя на мужчину.

– Вполне. Очень хорошая вещица, простенькая, не привлекает внимание.

– И, – продолжила Юлия Иннокентьевна, – когда запускаешь в неё руку, пальцы сразу нащупывают то, что нужно. – В то же мгновение она подкрепила свои слова действием. Довольно ловкое движение, женская рука скрылась в сумочке, и Костя увидел направленное на него дуло пистолета. Он стремительно присел, скрываясь за панелью приборов. Снаружи рубки раздался весёлый смех.

– Испугались, Серьга? Неужели вы подумали, что я буду в вас стрелять?

Костя поднялся и встретился с её радостным доброжелательным взглядом. Он улыбнулся в ответ. Впервые после длительного перерыва между ними вновь установились тёплые товарищеские отношения.

– Не подумал и не испугался. Но внутри меня сработал какой-то защитный рефлекс.

Она погрозила ему пальчиком.

– Правду ли вы мне говорите?

– Истинную правду – не испугался, знал, что вы не намерены выстрелить. Вот только есть такая штука – случайность. Лучше на линии выстрела не находиться.

– Не находиться на линии… Это надо учесть.

* * *

На следующий после стрельб день, утром, когда стало светать, впереди, почти у горизонта, немного справа по курсу показалась рыбацкая лодка, едва заметная среди волн. Глядя в бинокль, они различили сгорбленную фигуру человека, перебиравшего рыболовную снасть. Заросший лесом берег ушёл куда-то на юг, и вокруг яхты и лодки простиралось только море, почти чёрное при не истаявшей утренней мгле.

Спустя часа полтора, когда дневное светило уже поднялось над водной поверхностью, они приблизились на довольно близкое расстояние и легли в дрейф. По инерции яхта прошла ещё пару кабельтовых и остановилась в нескольких саженях от лодки. В ней сидел сухощавый продубевший на солнце и ветрах старик, неотрывно и, кажется, довольно безучастно наблюдавший за ними. Он был бос и пальцами одной ноги почёсывал подошву другой.

Свесившись через поручень, Юлия Иннокентьевна весело, с улыбкой поздоровалась на английском.

Рыбак жестом показал, что не понимает. Тогда она перешла на испанский.

– Буэнас диас, амиго! – крикнула она. – Откуда вы?

– Буэнас! Я из Сан-Фаррероса.

– О-о, это Южная Америка и Сан-Фаррерос – крупный портовый город!

– Да, крупный, очень крупный, – сохраняя неподвижное лицо, подтвердил старик.

– А хороший это город? – спросила Юлия Иннокентьевна. – Приветливы ли его люди?

– Я родился, вырос и прожил в нём всю жизнь, – последовал ответ.

– Скажите, много ли в нём приезжих? Ну… туристов?

– Си, си, – сказал, кивая, старик. – Немного, но есть. В основном это гринго – с фотоаппаратами.

– Как относятся к приезжим местные жители?

Старик пожал плечами.

– Жители Сан-Фаррероса заняты своими делами.

– Не можете ли вы подсказать, как попасть в ваш город? Какой надо взять курс?

Достав из лодки компас, рыбак в нескольких словах объяснил, какого направления яхте нужно придерживаться. На прощание Юлия Иннокентьевна перебросила ему бутылку ямайского рома. Старик поймал её, поцеловал и приложил руку к сердцу.

– Грациас, сеньора, – коротко поблагодарил он.

Он уже начал готовить вёсла, намереваясь отойти от яхты, когда Юлия Иннокентьевна, наклонившись к Косте, вполголоса проговорила:

– А давайте оставим судно и отправимся на берег вместе с этим рыбаком.

– Зачем?

– Затем, чтобы избежать встречи с теми, кто, возможно, ждёт нас в порту. Если, конечно, на «Олимпии» в самом деле установлен радиомаяк.

– Вы считаете, так будет надёжнее?

– Я так считаю. Да и зачем нам яхта, если мы почти добрались до цели?

– Ну, тогда попробуйте с ним договориться.

– Амиго, – вновь обратилась к старику Юлия Иннокентьевна. И о чём-то стала говорить с ним. Рыбак с безучастным видом выслушал её и произнёс в ответ несколько непродолжительных фраз.

– Что вы ему сказали? – для Кости переговоры его спутницы со стариком были лишь набором невнятных хаотичных звуков.

– Я спросила, велик ли его обычный улов и сколько он стоит. – Юлия Иннокентьевна сунула руку в застёгивающийся кармашек кофточки на левой стороне груди и извлекла из него сто долларов.

«Проворная всё-таки бабёнка, – подумал Костя, – успела уже похозяйничать в чемоданчике с деньгами».

– Амиго, – сказала Юлия Иннокентьевна по-испански, – мы заплатим вам, – она повертела в пальцах новенькой купюрой. – Заплатим, если вы доставите нас туда, куда мы укажем. Его улов стоит намного меньше, – сказала она, обращаясь к Косте, – и старик только выиграет, услужив нам.

Немного подумав, рыбак утвердительно махнул рукой, означавшее в переводе на русскую жестикуляцию «А, была не была!» и, заговорив по-своему, показал на парусное судно. Юлия Иннокентьевна произнесла несколько слов в ответ.

– Что он сказал? – спросил Костя. – И что вы ему ответили?

– Он согласен отвезти нас. Ещё он спросил, а как же яхта? Я сказала, что мы поставим её на якорь – глубина здесь не более двенадцати сажен – и позже вернёмся на корабль.

– Откуда вам известно, что двенадцать?

– Я его спрашивала.

– И он поверил?

– Чему?

– Тому, что мы вернёмся на судно?

– Не знаю. Но так ли уж это важно? Нам надо пошевеливаться; вы видите, ему не терпится поскорее отплыть, уже выбирает из моря снасти.

Они бросили оба якоря, и кормовой, и носовой, и стремглав спустились в нижние помещения. Оба торопились, и спустя три-четыре минуты уже были собраны. Наверх Юлия Иннокентьевна поднялась с чемоданом, наполненным деньгами. На ней было то самое серое платье. И на плече висела уже упомянутая тёмная сумочка. Костя, кроме пистолета, прихватил с собой и РПК.

– А это зачем? – спросила Юлия Иннокентьевна, кивая на пулемёт. Она была возбуждена, от быстрых движений грудь её порывисто вздымалась, лицо раскраснелось.

– С ним надёжней, – ответил Костя, тряхнув оружием. – Больше гарантии, что благополучно доберёмся до места.

Рыбак подогнал лодку совсем близко. Волна была не высока, но всё же утлое судёнышко несколько раз довольно сильно ударило о борт яхты. Упираясь веслом в обшивку «Олимпии», рыбак, как мог, удерживал лодку от опасных столкновений. При виде пулемёта брови у него поползли было вверх, но, остановившись на полпути, вернулись на прежнее место; он кашлянул, словно запершило в горле, но не произнёс ни слова.

Спустившись с борта яхты, Костя принял от Юлии Иннокентьевны пулемёт, за ним чемоданчик. Затем, подхватив под руки, помог перебраться в лодку своей спутнице. На мгновение она оказалась в его объятиях, он услышал неровное взволнованное дыхание и почувствовал, как напряжены её нервы.

– Спасибо, – не глядя на него, проговорила женщина.

В тот же миг рыбак завёл мотор, и лодка потащилась в южном направлении, где, по всей видимости, и находился Сан-Фаррерос.

Устроившись на передней банке, Юлия Иннокентьевна поставила чемоданчик ближе к ногам, переместила вперёд висевшую на плече сумочку, чтобы она была под руками, и стала поправлять причёску. Костя проверил в кармане пистолет и пододвинул лежавший на коленях пулемёт; коснувшись указательным пальцем спускового крючка, словно прочувствовал мощность оружия, и погладил ствол и цевьё. Прострелив глазами по южной стороне, он заметил у горизонта ещё несколько неподвижных судёнышек, очевидно, рыбацких.

– Это ваши товарищи там? – показав на лодки, спросила Юлия Иннокентьевна у старика.

– Мои соседи, – последовал ответ.

– А вы далеко ушли в море, дальше всех.

– Я хотел поймать крупную рыбу – она водится в этих местах.

Костя посмотрел на Юлию Иннокентьевну и встретился с её напряжённым взглядом.

– Как настроение? – сам не зная зачем, спросил он.

– Настроение, известное дело, бодрое, – ответила она, и губы её тронула искусственная улыбка. – Вопрос в том, что нас ждёт впереди. Сейчас меняется наша судьба. Меня волнует, есть ли в Сан-Фарреросе российское консульство. Если да, то всё может решиться быстро и просто.

Женщина обратилась к рыбаку и спросила его о чём-то. Рыбак, подумав, немногословно ответил.

– Он сказал, что в городе имеются какие-то консульства, но есть ли среди них российское, не знает.

Посмотрев на старика, Костя встретился с ним взглядом. Чем-то этот дед походил на Анатолия Дмитриевича, бывшего преподавателя по литературе, только южноамериканец более смугл и сух и, судя по всему, более сдержан в своих чувствах.

Несколько минут спустя, левее рыбацких лодок из-за горизонта выплыло ещё одно судно, превратившееся вскоре в быстроходный катер на подводных крыльях. Он двигался встречным параллельным курсом и должен был разойтись с ними не более чем в полумиле. Несколько секунд Костя пристально вглядывался в неизвестное судёнышко. Юлия Иннокентьевна тоже впилась взглядом в катер, летевший по волнам, затем оглянулась на оставленную у горизонта яхту.

– Не к нашей ли «Олимпии» они направляются? – севшим голосом проговорила она.

– Возможно, что и к «Олимпии», – ответил Костя и переместил пулемёт так, чтобы его нельзя было разглядеть извне. – Плохо, что мы не взяли бинокль, – он посмотрел на женщину. – Ваши пышные волосы видны издалека. Укрылись бы чем-нибудь. Возьмите вот это, – он протянул ей кусок брезента, лежавший в носу лодки. Юлия Иннокентьевна натянула на себя грубое полотнище.

Несколько сбросив скорость, катер поравнялся с лодкой, затем, набирая обороты, стал уходить дальше в открытое море.

Сидевший на корме рыбак заметил волнение пассажиров, но опять-таки ничего не сказал, а только стряхнул ресничку с уголка глаза и плотнее уселся у руля.

– Скажите ему, чтобы прибавил газу.

Юлия Иннокентьевна произнесла несколько слов по-испански. Рыбак недовольно закряхтел, но послушался, и подвесной мотор запел на более высокой ноте. Лодка ускорила движение, и её стало заметно потряхивать на волнах. Поворачиваясь всем корпусом, Костя всё оглядывался назад. Вскоре катер пристал к яхте, стоявшей на якорях.

– Это они, – шепотом проговорил он. – Вовремя мы с неё убрались.

– Да, они? Люди, которые нас ждали? – спросила встревоженная Юлия Иннокентьевна. Между бровями у неё пролегла едва заметная морщинка, – что там происходит? У меня не очень острое зрение, отсюда я ничего не вижу.

– Они уже на палубе яхты, – Костя приподнялся и пересел на своей скамье лицом к корме. – Их пятеро.

– Ну, что пятеро, я видела, когда они проходили мимо.

– Трое из них спустились во внутренние помещения, а двое остались наверху.

– Остались, а дальше-то что?

– Пока ничего… Те, которые на палубе, зашли в рубку, – Костя смотрел в сторону яхты, приложив к глазам пальцы наподобие бинокля.

Рыбак, удерживая руль одной рукой, другой – без какой-либо спешки достал из глубин своего кармана коричневую плитку табака и положил её на сиденье, следом он извлёк складной нож и раскрыл его, освободив лезвие. Отрезав от плитки кусочек, сунул его за щёку. Так же не спеша опустил в карман сначала нож, за ним табак. Лодка устойчиво держалась на прежнем курсе.

– Все пятеро снова на палубе яхты, – не отнимая кисти рук от глаз, проговорил Костя. – Четверо спустились на катер, а один остался на «Олимпии». Всё, катер отвалил и… направляется в нашу сторону.

Он сглотнул и, поднеся руку ко рту, кашлянул в кулак.

– Точно, это они, те, кто дожидался нас на берегу, – он посмотрел на притихшую женщину. – Мы не ошиблись – на яхте был радиомаяк. Ну, батя, держись, – крикнул он, обращаясь к рыбаку, – сейчас будет катавасия! Извини, родимый, впутали тебя в такое дело. Юлия Иннокентьевна, скажите ему, чтобы пригнулся, а то торчит, как пень. Да и вы тоже пригнулись бы или, ещё лучше, легли на днище, а то, неровен час, зацепит.

– Вы думаете, они будут стрелять?

– А вы как думаете? Вон они, всё ближе, явно идут на захват. Но я им живым не дамся, хватит с меня их «гостеприимства». Пока есть патроны, будем отбиваться, – он прилёг вдоль левого борта, нацеливая пулемёт на приближающийся, но всё ещё далёкий катер.

Прошло ещё несколько секунд.

– Сколько можно резину тянуть? – сказала, не вытерпев, Юлия Иннокентьевна. – Они уже близко, стреляйте! Вы дождётесь, что они захватят лодку и мы в очередной раз окажемся в их лапах. Стреляйте, говорю вам, иначе получится как с тем вертолётом.

– Не мешайте, – сквозь зубы проговорил Костя, стараясь удерживать мушку на силуэте катера. – Если я хорошо разглядел, один из них – наш старый знакомый Перфильев.

– Неужели он! – воскликнула Юлия Иннокентьевна. И тут же усомнилась: – разве можно в такой дали, без бинокля, узнать человека?

– Я вас не пойму: то вы говорите – они близко и надо стрелять, то начинаете утверждать, что они далеко.

– Далеко, чтобы различить лицо, но достаточно близко для пулемётной стрельбы.

– Достаточно близко? Вы в этом уверены?

– Да, уверена!

– Молодец, – медленно процедил Костя, всё так же наблюдая за катером в прицел пулемёта, – стрельба по бутылкам не прошла для вас впустую, вы уже разбираетесь в военном деле.

– Нашли время для ёрничества! – возмутилась Юлия Иннокентьевна. – Ах, сами вы вздорный, взбалмошный человек!

Старый рыбак, казалось, не слышал их пикировки и не замечал приближающейся погони. Он не переставал жевать табак и время от времени сплёвывал в воду. Выражение лица его, как и в минуту встречи в открытом море, было непроницаемо и невозмутимо.

Катер ещё приблизился. Когда расстояние между ним и лодкой сократилось метров до двухсот, послышались автоматные очереди, завжикали пули. Несколько из них, совсем рядом, вспороли воду, оставляя за собой прямолинейные, сразу же исчезнувшие цепочки воздушных пузырьков.

В то же мгновение заработал установленный вдоль борта пулемёт. Напуганная грохотом выстрелов и свистом пуль, Юлия Иннокентьевна инстинктивно сползла со скамьи и оказалась на днище лодки, у Кости в ногах. Рыбак, оставив кормовую банку, тоже присел на коленях и держался так, чтобы его прикрывал корпус мотора.

С катера опять застрочили из автоматов. Костя прицелился, стараясь хоть как – то скомпенсировать воздействие волны, бросавшей лодку то вверх, то вниз, и дал ещё очередь, за ней ещё одну и ещё. Со стороны катера донёсся слабый крик, кто-то там пошатнулся, повалился на бок и полетел за борт.

– Это не Перфильев, – прошептал Костя. И тут же подумал о том, что убил человека в территориальных водах чужой страны, теперь у него могут возникнуть проблемы и с полицией, и, следовательно, от неё тоже надо держаться подальше, тем более, если она, не дай бог, связана с мафией.

– Что вы сказали?! – крикнула снизу Юлия Иннокентьевна.

– Ничего! – отозвался, отрываясь от прицела, Костя. – Они замедлили ход, отстают… встали, сдают назад, пытаются разглядеть в воде своего товарища.

– Какого ещё товарища?!

– Ну, того, который упал в море. Всё, поиски закончены, труп не найден, катер прибавляет скорости. Да, всё, уходит в сторону.

Приподнявшись и посмотрев назад, Юлия Иннокентьевна и сама увидела, что погоня теперь старается держаться вне досягаемости пулемётного огня и катер делает поворот влево, беря направление к показавшимся на юго-востоке гористым лесам. Отойдя примерно на километр, он пошёл параллельным с лодкой курсом, мало-помалу обгоняя её.

– Что они задумали? – спросила женщина, сбрасывая с себя брезент. Она снова сидела на банке, уже не прячась от взоров преследователей. Посвежевший ветер трепал ей волосы, то распуская их, то, на краткий миг, завивая в причудливую причёску. На бледном, с обострившимися чертами лице сверкали большие встревоженные глаза. В этот момент спутница Кости выглядела ещё более привлекательной.

– Что они задумали, как вы считаете, Константин Иванович? – повторила свой вопрос Юлия Иннокентьевна.

– Ну, явно они хотят нас обойти. Дождутся, когда мы пристанем к берегу, и встретят нас там.

– И как нам поступить, чтобы избежать этой встречи?

– Не знаю. Поговорите с рыбаком. Может быть, он что-нибудь посоветует. И дайте ему ещё пару сотен долларов за опасность, которую мы на него навлекли.

Юлия Иннокентьевна обратилась к сидевшему на корме старику, всё так же невозмутимо жевавшему табак, и произнесла несколько слов. Цыкнув за борт коричневой слюной, тот ответил. После непродолжительного диалога Юлия Иннокентьевна повернулась к своему спутнику.

– Он сделает так, чтобы мы оторвались от преследователей. Но, кроме обещанной сотни, придётся заплатить втрое больше.

– Заплатите, – сдержанно ответил Костя. Всё его внимание было приковано к уходившему на юг, но не терявшемуся из виду катеру.

Тем временем рыбак достал из широченных штанин мобильный телефон, набрал номер и что-то настойчиво и отрывисто стал говорить, изредка поглядывая на своих пассажиров.

– Что он там бормотал? – спросил Костя у Юлии Иннокентьевны, когда рыбак убрал телефон.

– Я толком не разобрала. Но, мне кажется, к нашему спасению он хочет привлечь ещё кого-то.

До левого, покрытого лесом берега оставалось мили три, когда справа тоже показалась береговая черта, обозначенная таким же холмистым лесным массивом. Берега всё сужались, и когда между ними осталось мили полторы, снова раздвинулись, открывая перед путешественниками довольно просторный широкий залив.

Впереди возникли неясные пока очертания крупного города, портовые краны, большие океанские суда. Послышались отдалённые прерывистые звуки корабельных сирен. Правее лодки, с несколько меньшей скоростью двигался белоснежный пассажирский лайнер, своими контурами напоминавший «Адмирала Сенявина».

– Сан-Фаррерос, – прокаркал старый рыбак, протягивая перед собой сморщенную руку, похожую на клешню. Приблизившись метров на сто к лайнеру, он круто повернул вправо, пересекая волнующийся кильватерный поток, и лодка, прикрытая высокими корабельными бортами, на некоторое время оказалась вне поля зрения наблюдателей на катере. Минуты полторы-две она шла рядом с кораблём, после чего повернула на запад, где виднелся неровный полукруг темного лесистого берега.

Неожиданно рыбак заговорил в очередной раз, хотя его никто ни о чём не спрашивал.

Костя вопросительно посмотрел на Юлию Иннокентьевну.

– Он говорит, – она кивнула на рыбака, – что самым надёжным укрытием была бы сельва – в ней нас ни один чёрт не найдёт. Но не подготовленному человеку делать в ней нечего. Лесная чаща – место обитания змей, кайманов, ягуаров, ядовитых пауков – не пройдёт и суток, как мы оба погибнем. Он попробует доставить нас к Гуаяче – это песчаный участок берега на северо-западной окраине города, там швартуются рыбацкие лодки. Оттуда, пройдя фавелы, то есть кварталы с жилищами бедноты, мы сможем выйти к основной части Сан-Фаррероса, где среди многоэтажных жилых домов, государственных учреждений и разных офисов находятся чьи-то – консульства.