Текст книги "Кости, гены и культура"

Чтобы выяснить, подвергается ли отбору вороний интеллект, исследователи сопоставили сообразительность самок с их приспособленностью (репродуктивным успехом). Самцов с этой точки зрения не изучали, потому что у австралийских ворон-свистунов семейные отношения достаточно сложны, самцы часто заводят птенцов на стороне, спариваясь с самками из других групп, и поэтому измерить репродуктивный успех самок намного проще, чем самцов.

В качестве меры репродуктивного успеха самок использовали два показателя: среднее число высиженных кладок и среднее число выживших (то есть доживших до перехода к самостоятельной жизни) птенцов за год. Как выяснилось, оба показателя положительно коррелируют с сообразительностью самки. Эти эффекты не зависят от размера группы. Иначе говоря, умные самки лучше размножаются.

Механизм положительного влияния когнитивных способностей на репродуктивный успех самок ворон пока неясен. Удалось лишь показать, что интеллект самки не коррелирует с количеством пищи, которую она приносит своим птенцам. Впрочем, не исключено, что он коррелирует с ее качеством: возможно, умные самки таскают детям более полезную, питательную или разнообразную еду. Или, может быть, умные самки выращивают больше птенцов, потому что обеспечивают им лучшие условия для развития, в том числе путем налаживания хороших отношений с сородичами. Еще одна возможность состоит в том, что птенцам умных самок помогает выжить их собственная сообразительность, унаследованная от матерей (или навыки, приобретенные от матери в результате социального обучения).

Положительная связь между сообразительностью самки и ее репродуктивным успехом в принципе могла бы быть причиной того, что в больших группах вороны умнее. Может быть, дело просто в том, что группы, где много умных особей, производят больше потомков и поэтому быстрее наращивают свою численность. По мнению исследователей, это маловероятно в силу двух обстоятельств. Во-первых, численность каждой группы остается практически неизменной из года в год. Большие группы, где много умных особей, производят больше потомков, но “лишняя” молодежь разлетается. Во-вторых, самцы постоянно заводят романы на стороне, обеспечивая эффективное перемешивание групповых генофондов, и поэтому между группами не должно быть существенных генетических различий, в том числе и по “генам интеллекта”. Скорее всего, птицы из маленьких групп глупее не из-за генов, а из-за среды, то есть из-за отсутствия подходящих социальных условий для интеллектуального роста.

Конечно, для глобальных и окончательных выводов о связи социальности с интеллектом имеющихся данных пока недостаточно. Нужно провести еще много подобных исследований. Но все же полученные результаты – веский аргумент в пользу того, что жизнь в больших коллективах способствует интеллектуальному развитию по крайней мере у некоторых птиц. Кроме того, это один из немногих случаев, когда удалось четко показать положительную связь между когнитивными способностями и репродуктивным успехом в природной популяции животных. Почему таких данных мало? Вряд ли из-за того, что интеллект на самом деле не очень-то коррелирует с приспособленностью. Просто у диких животных в природных условиях измерить одновременно и сообразительность, и репродуктивный успех весьма и весьма непросто (Morand-Ferron et al., 2016).

Но если интеллект поддерживается отбором, то возникает естественный вопрос: почему вороны (и другие животные) не становятся постепенно все более разумными?

Во-первых, очень может быть, что становятся, хоть и не быстро. С этим согласуется общая тенденция к увеличению мозга, прослеживающаяся, судя по палеонтологическим данным, во многих линиях наземных позвоночных. Во-вторых, интеллект – дорогое удовольствие: трудно стать умнее, не увеличивая мозг, а нервная ткань потребляет много калорий. У птиц к этому добавляются ограничения, связанные с массой тела, ведь любые лишние граммы затрудняют полет. В-третьих, достаточно сильный отбор в пользу более умных особей, по-видимому, возможен лишь при соблюдении определенных условий (одним из которых, но не единственным, является высокоразвитая социальность). Мы поговорим об этом подробнее в главе 12, где постараемся понять, почему именно у наших предков, плейстоценовых Homo, так сильно усложнилось поведение и увеличился мозг.

А у ос – наоборот!

На самом деле, конечно, “все сложнее и не так однозначно”, как любят писать комментаторы в соцсетях под любыми сообщениями о результатах научных исследований, ошибочно полагая, что высказывают что-то умное и оригинальное. В действительности связь между когнитивными способностями, размером мозга и социальным поведением вовсе не обязана всегда быть положительной. Иногда она может оказаться отрицательной, и это тоже будет вполне логично. Например, легко себе представить, что в развитом обществе, где все функции поделены, жизненные ситуации предсказуемы, а решения большинства возникающих задач заранее известны, у индивидов появляется возможность сэкономить на мозгах. Это, кстати, тоже подкрепляется кое-какими “птичьими” данными: например, у дятлов жизнь в стабильных социальных группах коррелирует с уменьшенным объемом мозга (Fedorova et al., 2017).

Что-то похожее, по-видимому, наблюдается у некоторых общественных насекомых.

В 2015 году биологи из Дрексельского университета (Филадельфия, США) сравнили относительные размеры частей центральной нервной системы[48]48
  Центральная нервная система насекомых – это последовательность нервных узлов, приуроченных к сегментам тела: два передних нервных ганглия – надглоточный и подглоточный – и цепочка грудных и брюшных. Надглоточный ганглий представляет собой слившиеся узлы трех передних сегментов головы, и эти узлы называют передним, средним и задним отделами мозга (протоцеребрум, дейтоцеребрум и тритоцеребрум), а подглоточный включает слившиеся ганглии сегментов, несущих ротовые придатки. По функциям надглоточный ганглий сопоставим с головным мозгом позвоночных.


[Закрыть] у видов двух близких групп настоящих ос (семейство Vespidae): у бумажных ос, Polistinae, и одиночных ос, Eumeninae (O’Donnell et al., 2015). К первым относятся общественные виды, а вторые, как следует из названия, живут поодиночке. Сравнение должно было показать, имеется ли корреляция между общественным образом жизни и размерами каких-то частей осиного мозга.

Ученые взяли 180 самок из 29 видов. Шесть видов представляли одиночных ос, остальные – общественных. Общественных видов взяли больше, потому что нужно было изучить изменчивость мозга в зависимости от параметров общественной организации. Один из таких параметров – кастовость. Она может выражаться неодинаково: у одних видов это различия только в размерах и физиологии, у других – в морфологии и поведении, а у третьих касты вообще не выражены, хотя живут такие осы семьями. Кроме того, важно было оценить влияние численности колоний на размер мозга. Все это вместе потребовало более обширной информации по общественным видам, чем по одиночным.

Для каждой особи были сделаны срезы мозга (последовательные серии, позволяющие оценить его объем и структуру), подсчитаны суммарный объем мозга и размеры отдельных его частей: грибовидных тел, оптических и медуллярных пластинок (вместе составляющих оптические доли) и дейтоцеребрума, заключающего в себе обонятельные области.

Что же выяснилось, когда все расчеты были выполнены? Во-первых, общий размер мозга мало связан с социальностью. Также не коррелируют с социальностью и размеры отдельных частей мозга, кроме одной – грибовидных тел. У одиночных ос чашечки грибовидных тел были примерно в полтора раза больше, чем у общественных (рис. 10.2). Грибовидные тела интегрируют и анализируют информацию от сенсорных систем насекомого; в грибовидных телах локализуется долговременная память, они отвечают за обучение. Это мини-аналог неокортекса млекопитающих. И именно эта часть мозга общественных ос оказалась уменьшенной, а не увеличенной, как можно было ожидать.

Рис. 10.2. Зависимость размера чашечек грибовидных тел (ГТ) у ос от размера колоний. По горизонтальной оси отложен десятичный логарифм размера колоний, ноль соответствует одиночным осам (отмечены ромбиками). Кружками отмечены виды с одной самкой-основательницей, треугольниками – виды, образующие рой при размножении колоний. По рисунку из O’Donnell et al., 2015.

Кастовые различия, как бы они ни выражались, а также различия в способах размножения колоний не связаны с размером грибовидных тел. На него влияет только сам по себе общественный образ жизни: стоит осам тем или иным способом перейти к социальности, как их высший аналитический центр съеживается.

Ученые предполагают, что общественный образ жизни позволяет разделить когнитивные функции между членами колонии. В этом случае пропадает необходимость поддерживать энергоемкий орган каждому члену группы. Возможно, общественные осы больше полагаются на распределенный “коллективный разум”, чем на индивидуальную сообразительность особей.

Это исследование лишний раз демонстрирует, что связь социальности и развития мозга не следует понимать слишком односторонне. Социальность может порождать факторы, способствующие уменьшению мозга (такие как распределение когнитивных функций), наряду с факторами, способствующими его увеличению. Какая из тенденций окажется сильнее, зависит от множества нюансов. Например, очевидно, что к общественным осам едва ли приложимы некоторые гипотезы, предложенные для объяснения положительной связи между социальностью и размером мозга у позвоночных, – такие как гипотеза макиавеллиевского интеллекта (книга 2, глава 4) или культурного драйва (о котором пойдет речь в главе 12). Осы не интригуют, как обезьяны, заключая друг с другом выгодные альянсы ради повышения своего статуса, не склонны обманывать сородичей в своих корыстных интересах, да и о наличии у ос полезного культурного багажа (комплекса навыков, передающихся путем социального обучения) практически ничего не известно. Осы по сравнению с высшими позвоночными больше полагаются на инстинкты, “прописанные в генах”, чем на обучение; их социальное поведение в целом, по-видимому, менее пластично и более жестко детерминировано генами и средой. Все это помогает понять, почему у общественных ос грибовидные тела оказались меньше, чем у одиночных.

В какой мере тенденция к распределению когнитивных функций выражена у общественных млекопитающих, пока толком не известно. Также непонятно, насколько она доминирует среди других общественных насекомых. У муравьев, например, есть четкие кастовые различия по размеру грибовидных тел: у рабочих особей, выполняющих множество сложных действий и обладающих хорошими способностями к обучению, грибовидные тела крупнее, чем у репродуктивной касты – размножающихся самок и самцов, чьи жизненные задачи намного проще.

В любом случае ясно, что прямое перенесение данных по эволюции центральной нервной системы у общественных насекомых на социальных позвоночных, в том числе человека, вряд ли будет продуктивным. Эволюция социальности у позвоночных и насекомых шла разными путями, по-разному сказываясь на мозге и когнитивных функциях.

Связь размера мозга и социальности у обезьян

Данные по нечеловеческим приматам в целом неплохо согласуются с идеей о том, что жизнь в больших, сложно организованных коллективах, где между особями складывается запутанная система личных отношений, была важным стимулом для развития мозга в эволюции обезьян, включая и предков человека.

В частности, широко известны пионерские работы британского антрополога Робина Данбара, который обнаружил у обезьян положительную корреляцию между характерным для данного вида размером социальной группы и относительным размером неокортекса. На этом основании Данбар даже пытался предсказать размеры групп вымерших гоминид – австралопитеков, хабилисов и так далее, опираясь на известные размеры их эндокранов (книга 2, глава 4).

Что показали дальнейшие исследования? Разумеется, то, что всегда показывают дальнейшие исследования: “все сложнее и не так однозначно”. Это настолько строгая закономерность, что даже скучно: если вы видите пионерскую работу с яркими результатами, будьте уверены – дальнейшие исследования обязательно покажут, что “все сложнее”.

Мы уже знаем, что у современных людей размер некоторых отделов мозга положительно коррелирует с общительностью, которую можно оценивать как по результатам специальных психологических тестов, так и просто по количеству друзей и знакомых (хотя этот вывод основан, как мы помним, на маленькой выборке и не может считаться окончательным, см. раздел “Коррелирует ли размер мозга с социальным интеллектом?” выше).

На обезьянах были получены похожие результаты, например, в исследовании, проведенном в 2011 году британскими нейробиологами на макаках-резусах (Sallet et al., 2011).

Теория социального мозга предсказывает, что жизнь в большом коллективе должна повышать нагрузку на определенные отделы коры. Следовательно, в этих отделах может возрасти объем серого вещества. Ведь объем серого вещества (он отражает размер тел нервных клеток), как и объем мышечной ткани, от постоянных тренировок может увеличиться. А может и не увеличиться – если теория надуманна.

Предположение проверили следующим образом. Взяли молодых (четырехлетних) обезьян и на год поместили их в новые коллективы разного размера (от 1 до 7 особей в группе). Размер группы, в которую попала та или иная обезьяна, не зависел ни от особенностей ее характера, ни от того, в какой группе она жила до начала эксперимента. А через год при помощи магнитно-резонансной томографии у этих уже пообвыкшихся в новом коллективе животных оценили объем серого вещества в разных отделах мозга.

Результаты совпали с теоретическими ожиданиями, основанными на теории социального мозга. У обезьян, живших в больших группах, объем серого вещества в нескольких отделах мозга к концу эксперимента оказался больше, чем у обезьян, живших в маленьких группах. Обратного эффекта, то есть меньшего объема серого вещества у обезьян из больших групп по сравнению с обезьянами из маленьких групп, ни в одном участке мозга замечено не было.

Наиболее сильная положительная корреляция между размером группы и объемом серого вещества характерна для нескольких участков височной доли неокортекса: середины верхней височной борозды, ростральной части верхней височной извилины, нижней височной извилины и височного полюса. Увеличение коллектива обезьян на одну особь (в пределах исследованного диапазона, то есть от одной особи до семи) приводит к увеличению объема серого вещества в этих отделах мозга в среднем на 5,42 %.

Перечисленные отделы мозга как у макак, так и у людей участвуют в восприятии лиц и жестов (верхняя височная борозда), в распознавании звуковых сигналов и хранении семантической памяти (верхняя височная извилина); повреждение височного полюса у макак ведет к нарушению эмоциональных реакций. Так что увеличение объема серого вещества в этих отделах, вероятно, отражает повышенную потребность в анализе мимики, жестов и звуковых сигналов многочисленных соплеменников.

У макак, живших в больших группах, увеличилась также амигдала – отдел мозга, играющий важную роль в эмоциональной регуляции поведения. У людей тоже выявлена положительная корреляция между размером круга общения (социальной сети, в которую вовлечен человек) и объемом амигдалы, однако для людей не удалось выяснить, где тут причина, а где следствие. Эксперимент на макаках показал, что причинно-следственная связь здесь имеется и что направлена она от размера коллектива к размеру амигдалы. Что, впрочем, не исключает существования связи, направленной в обратную сторону – от размера амигдалы к количеству особей, с которыми данный индивид взаимодействует.

Размер группы у подопытных макак положительно коррелировал также с объемом ростральной части префронтальной коры. У людей эта часть мозга (вместе с верхней височной бороздой и некоторыми другими участками) играет ключевую роль в оценке намерений других людей и прогнозировании их реакций, то есть в том, что называют “теорией ума” или “моделью психического состояния другой особи” (theory of mind). Скорее всего, у макак ростральная префронтальная кора выполняет сходные функции. Некоторые приматологи сомневаются, что у макак есть полноценная “теория ума”, но макаки, по крайней мере, могут предугадывать поступки соплеменников на основе того, что те видят или не видят. А это уже важный шаг на пути к приобретению данной способности. Например, известны эксперименты, когда обезьяны намеренно обманывали друг друга. Если одной обезьяне показать, где спрятана вкусная еда, скажем банан, то она в присутствии высокоранговой особи будет вести себя так, будто ни о каком банане не знает. И подойдет к тайнику только тогда, когда останется в одиночестве. Она своим поведением обманывает высокоранговую особь, предугадывая ее поведение, ведь та с большой вероятностью отберет припрятанное угощение. А если усложнить дело, спрятав огурец и банан (последний, очевидно, предпочтительнее), то обезьяна будет всем своим поведением, взглядами или движениями, подводить высокоранговую товарку к огурцу. Получается, что обманщица ведет себя в соответствии с построенной моделью поведения соплеменницы (Whiten, Byrne, 1988). Между прочим, данных по “тактическому обману” у разных видов приматов накоплено довольно много. Анализ этих данных еще в 2004 году показал, что частота случаев обмана у обезьян положительно коррелирует с объемом неокортекса (Byrne, Corp, 2004).

Логично предположить, что увеличенный объем серого вещества в участках мозга, связанных с социальными отношениями, способствует более результативному социальному поведению. У макак хорошей мерой этой результативности является социальный статус, или ранг, занимаемый особью в группе. Показано, что у самцов макак социальный ранг зависит от способности к формированию коалиций, которая, в свою очередь, определяется умением поддерживать товарищеские отношения с другими самцами. Ученые оценили социальный ранг 11 подопытных самцов (9 из которых жили в группах из 4 или 5 обезьян) по количеству побед в конфронтациях с соплеменниками. Оказалось, что общественное положение этих самцов положительно коррелировало с объемом серого вещества в ростральной префронтальной коре и нижней височной извилине. Таким образом, предсказания теории социального интеллекта снова подтвердились.

Исследователи также обнаружили, что у обезьян из больших коллективов повышена корреляция между уровнями активности верхней височной борозды и передней части поясной извилины. Последний отдел у макак, как и у людей, отвечает за оценку социально значимой информации, получаемой от соплеменников. Повышенная согласованность также отмечена в работе верхней височной борозды и тех участков мозга, из которых в нее приходит зрительная информация. Таким образом, с ростом коллектива не только увеличивается объем некоторых участков мозга, но и растет степень скоординированности их работы.

Исследование показало, что увеличение объема социально ориентированных отделов мозга может быть не только причиной (или базисом) участия индивида в сложной сети общественных взаимоотношений, но и следствием такого участия. Эти отделы можно натренировать подобно мышцам, а конечным результатом такой тренировки может стать рост общественного статуса индивида.

Все подобные исследования основаны на понимании того, что мозг позвоночных в целом имеет мозаичную (модульную) структуру: он состоит из множества довольно-таки специализированных отделов, различающихся как анатомически, так и функционально. Если в ходе эволюции общий объем мозга увеличивается или уменьшается, то пропорции его частей имеют обыкновение меняться предсказуемым образом (см. раздел “Опережающее развитие ассоциативных сетей” в главе 9). Это свидетельствует о неких онтогенетических или функциональных ограничениях, не позволяющих отделам мозга совсем уж произвольно менять свои пропорции. Однако на этом фоне все же существует значительная межвидовая (а также межродовая, межсемейственная и так далее) изменчивость по относительным размерам отделов мозга (Barton, Harvey, 2000).

Предполагается, что эта изменчивость во многом связана с адаптацией к различным условиям существования. Например, если мы видим, что у первых млекопитающих по сравнению с их предками цинодонтами (группа зверозубых ящеров) резко увеличились отделы мозга, связанные с обонянием и осязанием, то логично предположить, что это было напрямую связано с переходом к ночному образу жизни[49]49
  Этот пример рассмотрен в нашей книге “Эволюция. Классические идеи в свете новых открытий” (глава 7, раздел “Сначала чутье, потом философия”).


[Закрыть]. Среди примеров такого рода – положительная корреляция между богатством песенного репертуара и относительным объемом вокального центра у певчих птиц (Devoogd et al., 1993) и увеличенный гиппокамп у пернатых, запасающих пищу впрок (Krebs, 1990). Также широко известно исследование, в котором изучались лондонские таксисты, вынужденные профессионально ориентироваться в одном из самых сложных для автомобилистов городов мира. Выяснилось, что у них заметно увеличена задняя часть гиппокампа по сравнению с людьми других профессий (Maguire et al., 2000), хотя в этом случае речь идет о пластических изменениях, то есть о результатах тренировки, а не эволюции.

В пределах отряда приматов изменчивость размера и пропорций мозга чрезвычайно высока – и столь же изменчивы экологические и социальные характеристики. Поэтому на приматах удобно смотреть, какие части мозга связаны с теми или иными экологическими и социальными адаптациями. В 2019 году американские приматологи сопоставили имеющиеся литературные данные по анатомии мозга приматов с несколькими социальными и экологическими факторами, а именно с диетой, ночным или дневным образом жизни и со сложностью социальной организации (DeCasien, Higham, 2019). Вид Homo sapiens был исключен из рассмотрения, поскольку он слишком резко отличается от остальных приматов как по строению мозга, так и по социоэкологическим особенностям.

В исследовании было учтено больше видов приматов и больше отделов мозга, чем в прежних публикациях на эту тему: 33 отдела мозга, для каждого из которых нашлись данные по 17–58 видам приматов. Учитывалось все, что удалось найти в литературе, так что информация для каждой комбинации “отдел мозга / вид” включала сведения по десяткам особей. Для внесения поправок на родство видов (чтобы минимизировать влияние так называемой филогенетической инерции[50]50
  Имеется в виду, что если у какого-то вида увеличен какой-то отдел мозга, то это может объясняться не только тем, что это выгодно данному виду в связи с его образом жизни, но отчасти и тем, что данный вид произошел от предков, у которых этот отдел мозга имел крупные размеры.


[Закрыть]) использовались новейшие уточненные эволюционные деревья.

Качество диеты оценивалось двумя альтернативными способами. В первом случае использовалось простейшее бинарное деление: всеядные и плодоядные виды относили к группе с “высококалорийной диетой”, а питание листьями считалось “низкокалорийной диетой”. Второй подход основан на вычислении индекса качества питания, который для приматов традиционно рассчитывают по формуле 1s + 2r + 3,5a, где s – доля структурных частей растений, r – доля репродуктивных частей растений, a – доля животной пищи в рационе. Оба подхода дали практически одинаковые результаты.

Сложность социальной организации тоже оценивалась двумя альтернативными способами – либо по среднему размеру группы, либо путем разделения всех видов на три категории: одиночки, живущие парами и живущие группами. Это тоже, как выяснилось, мало влияет на результаты.

Получилось, что обонятельные отделы мозга относительно крупнее у полуобезьян (Strepsirrhines) по сравнению с обезьянами (Haplorrhines), у видов с высококалорийной диетой, у ночных видов и живущих большими группами (рис. 10.3). Любопытно, что у последних по сравнению с видами, живущими парами или поодиночке, увеличены только дополнительные обонятельные луковицы, связанные с вомероназальным органом и восприятием социально значимых химических сигналов (феромонов), но не основные обонятельные луковицы, отвечающие за обычное обоняние. Это косвенно свидетельствует о важной роли химической коммуникации у социальных приматов, живущих большими группами (но не у моногамных видов и одиночек).

Рис. 10.3. Относительные размеры отделов мозга у приматов в зависимости от подотряда (Haplorrhines или Strepsirrhines) и социоэкологических факторов. Отмечены отделы мозга, относительно более крупные у данной группы по сравнению с другой: связанные со зрением (OT – зрительный тракт, V1 – первичная зрительная кора, LG – латеральное коленчатое тело таламуса, MS – средний мозг), с обонянием (OB – обонятельные луковицы), со вкусовым восприятием (IN – островок) и с пространственным мышлением (HP – гиппокамп, PC – палеокортекс, SZ – так называемый шизокортекс, включающий энторинальную кору и ряд других областей, тесно связанных с гиппокампом). Отдельно показан неокортекс (NEO), относительный объем которого увеличен у обезьян (по сравнению с полуобезьянами) и у видов со сложной социальной жизнью и высококачественной диетой (всеядных и плодоядных). По рисунку из DeCasien, Higham, 2019.

Зрительные отделы относительно крупнее у обезьян по сравнению с полуобезьянами, у дневных и сумеречных видов по сравнению с ночными, а также у видов с высококалорийной диетой и у живущих большими группами. Последний факт косвенно свидетельствует о важной роли визуальных сигналов в социальной жизни приматов.

Объем серого вещества в островковой коре оказался относительно больше у плодоядных по сравнению с листоядными, что может быть связано с улучшенным вкусовым восприятием, поскольку плодоядным приматам важно отличать на вкус спелые, сладкие фрукты от незрелых (ну а про листоедов и так понятно, что они не гурманы).

Относительный объем неокортекса больше у обезьян по сравнению с полуобезьянами, а также у видов, живущих большими группами, и у видов, потребляющих высококалорийную пищу. При этом калорийность диеты оказалась не менее, а даже чуть более надежным предиктором объема неокортекса, чем размер группы.

Отделы мозга, связанные с пространственным мышлением (это прежде всего гиппокамп и ряд прилегающих областей), относительно сильнее развиты у полуобезьян, а также у видов с низкокалорийной диетой и простой социальной организацией. Может быть, дело в том, что для высокосоциальных приматов, перемещающихся с места на место вместе с сородичами и живущих бок о бок с потенциальными половыми партнерами, не так критично умение ориентироваться в пространстве.

Некоторые подкорковые структуры и отделы ствола мозга (полосатое тело, бледный шар, таламус, гипоталамус, мозжечок, продолговатый мозг) относительно крупнее у полуобезьян. У видов с простой социальной структурой тоже сильнее развиты таламус, гипоталамус, мозжечок и продолговатый мозг, а также миндалевидные тела. Качество диеты положительно коррелирует с объемом субталамического ядра и отрицательно – с объемом мозжечка, гипоталамуса, эпиталамуса и продолговатого мозга.

Эти результаты в целом подтверждают идею о мозаичном характере эволюции мозга у приматов и о том, что особенности образа жизни, от которых зависит интенсивность отбора на те или иные сенсорные и когнитивные функции, могут приводить к изменению пропорций отделов мозга в ходе эволюции. Особенно хорошо это видно на примере зрительных и обонятельных отделов, относительные размеры которых явно зависят от того, насколько важную роль в жизни вида играют зрение или обоняние соответственно[51]51
  Подробнее об этом рассказано в нашей книге “Эволюция. Классические идеи в свете новых открытий” (глава 5, раздел “Обоняние и цветное зрение развивались в противофазе”).


[Закрыть].

Тот факт, что высококалорийная диета, по-видимому, влияет на относительный объем неокортекса чуть ли не сильнее, чем сложность социальной организации, на первый взгляд, не очень хорошо согласуется с идеей о ведущей роли социальности в прогрессивном развитии мозга у приматов. Собственно, авторы исследования именно так и интерпретировали этот результат, полагая, что он ставит под сомнение теорию социального мозга.

Однако природа обнаруженной связи между диетой и объемом неокортекса может быть разной. С одной стороны, добывание высококалорийной пищи действительно может способствовать отбору на сообразительность. С другой стороны, хорошее питание ослабляет энергетические ограничения на рост неокортекса. То есть, возможно, оно не столько стимулирует эволюционный рост неокортекса напрямую, порождая отбор на когнитивные способности, сколько “разрешает” неокортексу увеличиться для выполнения иных, в том числе социальных, функций (книга 1, глава 2, раздел “Эректусы”, подраздел “Мозг, мясо и огонь”). А еще нужно помнить, что на свете живет очень много разных животных – и чем они только не питаются, однако мало кто достиг столь же впечатляющих когнитивных успехов, как обезьяны, тем более как человек. Вряд ли наши предки отрастили себе такой огромный мозг только потому, что предпочитали труднодобываемые деликатесы вроде мяса крупных животных в африканской саванне. Специфические пищевые предпочтения могли быть одним из важных факторов антропогенеза, но сами по себе они еще не дают положительной обратной связи в развитии мозга и когнитивных способностей, о которой говорилось выше.