Текст книги "История древнего мира. Восток, Греция, Рим"

Глава IX
Иран и Средняя Азия в древности

В древности Ираном (от «Ариана», «страна ариев») именовалось географическое единство, включавшее совр. Иран, части Пакистана, Афганистана и юг Средней Азии. Оно было ограничено Загросом на западе, Армянским нагорьем на северо-западе, Туркмено-Хорасанскими горами и Копет-дагом, Каракумами, Кызылкумами, Сырдарьей, Памиром и бассейном Инда на востоке. Центральное место здесь занимало Иранское нагорье, большую часть которого составляют жаркие бесплодные и пустынные районы. Для земледелия лучше всего подходила Сузиана (совр. Хузестан) – область крупных рек Керхе и Карун на юго-западе Ирана. Хребты на территории современного Афганистана были источником многих металлов и минералов, в том числе лазурита, очень ценившегося на Древнем Востоке. К северо-востоку от Иранского нагорья лежит Туранская низменность, которую рассекали Амударья с ее золотоносным притоком Зеравшан и Сырдарья, а также периодически пересыхающий, но в древности, как правило, функционировавший Узбой – ответвление Амударьи, впадающее в Каспий. К востоку от Иранского нагорья лежат бассейны рек Мургаб, Теджен-Герируд и Гильменд. Вдоль всех перечисленных рек цепочкой тянутся пригодные для земледелия оазисы, особенно богатые в междуречье Амударьи и Сыр дарьи.

В древнейшие времена в западном Иране жили неиндоевропейские племена, из языков которых хорошо известен только эламский (язык племен юго-западного Ирана), обнаруживающий родство с языком дравидов. По-видимому, в V–IV тыс. до н. э. племена эламо-дравидской группы заселяли все огромное пространство Ирана, Средней Азии и северо-западной Индии.

С IV тыс. до н. э. степи, лежащие к северу от Кавказа и Средней Азии, занимали индоевропейцы индоиранской группы – древние арии. Во II тыс. до н. э. индои широко расселяются на территории древнего Ирана, причем к концу тысячелетия большую часть ее занимают носители языков иранской ветви этой группы, в то время как индоязычные арии сместились дальше на восток, в Индостан. В течение первой половины – середины I тыс. до н. э. большая часть жителей Ирана была ассимилирована ираноязычными племенами.

К государственности на территории Ирана первыми перешли племена страны Элам, чьими крупнейшими центрами были Сузы на западе, в долине Керхе, и Анчан на востоке (современный Тепе-Мальян в Фарсе). Завершающий импульс государствообразованию у эламитов дали шумеры, в IV тыс. до н. э. подчинившие Сузиану и основавшие колонию в Сузах. В это время эламиты овладели письмом, а изгнав шумеров, создали собственное государство, быстро подчинившее почти все Иранское нагорье (нач. III тыс. до н. э.).

Внешние владения эламитами были утрачены уже через несколько веков, но собственное этнополитическое единство и государственность они удержали на тысячелетия. Элам представлял собой федерацию нескольких владений, то объединявшуюся под властью династии одного из них, то вновь распадавшуюся. Столицей обычно являлись Сузы. Постоянными противниками Элама были государства Месопотамии, причем если могущественные общемесопотамские империи (державы Аккада и Ура, Вавилония Хаммурапи, Новоассирийская и Нововавилонская державы) быстро добивались устойчивого преобладания над Эламом и часто оккупировали Сузиану, то в эпохи хозяйственного и политического упадка Месопотамии перевес в этом противоборстве переходил к эламитам.

Основными ячейками эламского общества были большесемейные общины с коллективным землевладением и землепользованием, постепенно распадавшиеся с выделением мелких частных хозяйств. Особняком стояли царские и храмовые хозяйства. Месопотамские источники рисуют Элам страной демонов и злого колдовства, а его обитателей – жадными до месопотамских богатств грабителями-горцами.

К сер. III тыс. до н. э. процессы государствообразования охватили всю территорию Ирана, и он оказался покрыт десятками номовых царств и их объединений, поддерживавших тесные контакты друг с другом и в большинстве своем родственных по этносу и культуре (их народы, как правило, относились к эламо-дравидской общности). В совокупности все эти царства образовали особую региональную ойкумену, посредничавшую в контактах между соседними такими же ойкуменами – месопотамской и индской; эти три мира составляли непрерывный пояс цивилизованных обществ Азии в середине – второй половине III тыс. до н. э.

Из этнополитических образований Ирана той эпохи помимо Элама следует упомянуть Аратту в центральном Иране, известную своими контактами с Шумером, особую этнокультурную общность на севере Ирана, занимавшую Сиалк и Гиссар и оставившую памятники т. н. «астрабадской бронзы» (предположительно это были племена каспиев, по которым еще в глубокой древности получило свое имя Каспийское море), племенные объединения кутиев и луллубеев в горах Загроса, могущественное царство Варахше в Юго-Восточном Иране, контролировавшее все территории между Эламом и зоной Индской цивилизации, и, наконец, область археологической традиции Анау – Намазги на северо-востоке Ирана (страна Харали в месопотамских источниках). Территории, лежавшие далее на восток, входили в орбиту культурных влияний дравидов Индской цивилизации, порой простиравших свою власть до Амударьи.

В XXIII в. до н. э. западная и южная часть древнейшей иранской ойкумены (в том числе регион Загроса, Элам, Варахше и Аратта) подверглись натиску Аккадской державы и временами признавали ее верховное владычество. Держава III династии Ура в XXI в. до н. э. ценой многократных военных походов установила временный контроль над западно-центральным Ираном и Эламом, однако вскоре Элам восстал против ее власти и после ожесточенной войны привел к гибели саму Урскую державу. Эламиты разгромили ее столицу Ур и угнали в плен ее последнего царя Ибби-суэна (2003 г. до н. э.). Ок. 1775–1765 гг. до н. э., при царе Сивепалархухпаке, Элам, вмешавшись в междоусобицы месопотамских царей, даже осуществлял верховное владычество над почти всей Месопотамией, в том числе над знаменитым Хаммурапи Вавилонским. В это время эламиты проникли и за Евфрат: объединенная эламо-месопотамская армия под командованием эламского династа Кутир-Лагамара совершила туда вылазку вплоть до Заиорданья (воспоминание о которой уцелело в Библии, Быт. 14). Однако уже в 1764 г. до н. э. Хаммурапи сверг эламское господство, в длительной войне разбил эламитов и их союзников и сам оккупировал Сузиану.

В XVIII–XVII вв. до н. э. древнейшая ойкумена Ирана была разрушена массовым переселением индоевропейцев-ариев (индоиранцев) и вызванными их натиском цепными смещениями самого иранского населения; эта же цепь переселений погубила, на своем излете, Индскую цивилизацию. Тогда была полностью уничтожена североиранская культурная общность «астрабадской бронзы»; бежали на восток носители культуры Намазги, запустели и другие старые центры. Вторая волна индоиранского расселения в регионе (середина – третья четверть II тыс. до н. э.) привела к тому, что из старых царств уцелел один Элам. Прочих неиндоевропейцев Ирана пришельцы-арии частично истребили, но в основном ассимилировали или оттеснили в труднодоступные местности, где они в качестве племенных реликтов существовали еще много столетий до окончательной иранизации.

Элам в конце II тыс. до н. э. переживает новую пору расцвета: в конце XIII в. успешно вторгается в касситскую Вавилонию, а в середине XII в. до н. э. совершенно опустошает и частично оккупирует ее, одновременно нанеся победоносный удар Ассирии (при династии Шутрукидов, ок. 1205–1075 гг. до н. э.). В это время он в наибольшей степени приближается к обычному типу ближневосточной империи. Однако неожиданно воспрянувшие вавилоняне смогли при Навуходоносоре I так разгромить эламитов у Дера (ок. 1115 г. до н. э.), что Элам на триста лет исчезает из месопотамских источников, а к середине XI в. до н. э. вновь распадается.

Новое общеэламское царство возникло только ок. сер. VIII в. до н. э. и никогда не могло вполне преодолеть раздробленность страны. Его внешняя история представляет собой почти непрерывные войны с Ассирией, которые, несмотря на прочный антиассирийский союз Элама с Вавилонией, протекали в целом неблагоприятно, а после разгрома Вавилона в 689 г. до н. э. – катастрофически для Элама. В итоге ок. середины VII в. до н. э. ираноязычные племена персов захватили один из важнейших регионов страны – Анчан, а в 644 г. Элам был временно аннексирован Ассирией. Затем, в пору кризиса Ассирии, ок.624 г. до н. э., Эламское царство было восстановлено, однако вскоре должно было признать верховную власть мидян, затем потеряло под ударами Навуходоносора II Вавилонского Сузиану, а в 549 г. до н. э. было превращено Киром Великим в сатрапию Персидской державы, что и подвело черту под трехтысячелетней историей эламской государственности. Иранизация эламитов, однако, произошла не ранее рубежа эр, а остатки их сохраняли родной язык вплоть до Х в. н. э.

С конца II тыс. до н. э. и по сей день население Ирана и Индии в большинстве своем этнически происходит от особой ветви индоевропейцев – носителей языков индоиранской группы индоевропейцев, делящейся, в свою очередь, на две подгруппы – иранскую и индоарийскую. К концу III тыс. до н. э. индоиранское этноязыковое единство еще существовало и занимало пространство степей, тянущихся от Дуная до Алтая через Северное Причерноморье и современный Казахстан.

В конце III – начале II тыс. до н. э. внутри этого единства обособились друг от друга протоиранская и протоиндоарийская племенные общности. Общим самоназванием их было «арии» (досл. «ритуально чистые, лучшие люди»). Древние арии этого времени были скотоводами, стоявшими на предгосударственной стадии развития. В течение II тыс. до н. э. они несколькими волнами расселились на юг, заняв территории Ирана и Северной Индии; при этом следует думать, что иранцы попали в Иран скорее через Кавказ, чем из Средней Азии. Более подробную картину их переселений можно воссоздать только гипотетически. По-видимому, в нач. II тыс. до н. э. предки индоариев расселялись в западной части степей, в Предкавказье (где в то время господствовала катакомбная культура), а предки ираноязычных племен – на востоке. Судя по «Авесте», священной книге зороастрийцев, изначально известный иранцам мир простирался от Волги через степи до Амударьи и Алтая; это огромное пространство делилось на семь частей, центральной из которых была Хванирата – родина самих иранцев.

В XVIII–XVII вв. до н. э., как показывают данные раскопок, происходит массовое смещение племен через Кавказ на юг, по маршруту Предкавказье – Северный Иран – далее на восток вплоть до Инда. Решающую роль в этом переселении сыграли, по-видимому, протоиндоарии Предкавказья; на своем пути они разоряли аборигенов Ирана и гнали их перед собой; те, смещаясь на восток, теснили друг друга и вызывали новые цепные переселения. В итоге возникла полоса индоарийского расселения, простиравшаяся от Кавказа через северо-центральный Иран и Афганистан до рубежей Индии, которых достигли передовые отряды индоарийской миграции.

По дороге некоторые группы индоариев отстали от основного потока; в частности, одна из них попала на Армянское нагорье и поселилась на Верхнем Евфрате, у рубежей Верхней Месопотамии, где ее и фиксируют под названием «воины манда» переднеазиатские источники XVIII–XVII вв. до н. э. (в науке они известны как переднеазиатские арии). Отсюда арии-манда, вступая в симбиоз с хурритами, глубоко проникают в Переднюю Азию. За верхнеевфратской областью ариев сохранилось название Манда, и правивший ею много веков спустя армянский княжеский род назывался по ней Мандакуни. Другая часть индоариев так и осталась в Предкавказье и существовала там еще в античную эпоху (как показали исследования О. П. Трубачева, реликтовыми индоариями были хорошо известные по античным источникам синды и меоты).

В результате во второй четверти – середине II тыс. до н. э. зона протоиндоарийского расселения лежит в основном к югу от линии Кавказ – Каспий, а протоиранская – к северу от этой линии. В это время их языки и разошлись окончательно. Для степи это время существования двух главных археологических культур – многоваликовой в степях к западу от Урала – Волги и андроновской на территории Казахстана; последнюю надо приписывать общеиранскому этнокультурному единству.

В XVI/XV–XIV вв. до н. э. происходит второе крупное переселение древних ариев примерно по тому же циркумкаспийскому маршруту, что и первое: андроновские племена продвигаются из-за Волги на запад и, смешиваясь с местными племенами, образуют здесь особую срубную культуру (в то время как к востоку от Волги продолжается собственно андроновская традиция). Одновременно ираноязычные племена распространяются из-за Кавказа в северо-западный и северный Иран (принося с собой начало железного века в Иране и характерную серую керамику), а оттуда – на восток вплоть до позднейшей Бактрии (само название которой означает по-ирански «восточная страна», так что сюда иранцы пришли с запада) и долины Амударьи. Вероятно, именно под их постепенно усиливающимся давлением индоарии и смещаются в Северную Индию в XIV–XIII вв. до н. э. В Иране индоарии были в основном вытеснены или ассимилированы своими пришлыми ираноязычными родственниками, хотя на стыке их ареалов сохранялась широкая полоса чересполосного иранско-индоарийского существования и симбиоза.

В итоге этого второго цикла арийских миграций расселение ираноязычных племен приняло следующий вид, сохранявшийся в общих чертах в конце II – начале I тыс. до н. э. К востоку от Урала и Волги обитали носители андроновской культуры – предки скифо-сакских племен, известных прежде всего по античным данным, и племен «тура», о которых повествует «Авеста». К западу от Урала и Волги обитали носители срубной культуры, которых греки обобщенно именовали киммерийцами. Большая часть западно-центрального и северного Ирана была занята общностью, из которой позднее вышли мидийские и персидские (западноиранские) племена.

В регионе Амударьи – Хильменда обособилась группа племен, известная в науке под названием авестийских ариев (сами себя они называли «арья», свою территорию – Арйанам-Вайджа, т. е. «Простор Ариев», и Арйошайана, т. е. «Страна Ариев»). Именно с ними происходили события, отраженные в «Авесте», ядро которой формировалось в их же среде. Авестийские арии были потомками передовой части того же миграционного потока, основная часть которого, оставшаяся в центральном Иране, была представлена мидо-персидскими племенами. Однако авестийские арии, продвигаясь на восток, оторвались от своих западноиранских родственников и оказались отделены от них областями юго-восточного Прикаспия с аборигенным неиранским населением и соляной пустыней Дешт-и-Кевир. Это не позволяло авестийским ариям поддерживать контакт с ираноязычными племенами плато, и в следующие века их история развивалась двумя независимыми потоками.

В результате постепенной ассимиляции аборигенного населения Ирана ираноязычными племенами все пространство между Тигром, Индом и Амударьей около середины I тыс. до н. э. стало именоваться Арйана. Поздней формой этого слова и является современное Иран.

Для ранних иранских обществ характерно одно и то же, восходящее к общеиндоиранской практике деление на три наследственных сословия – жрецов, воинов и рядовых общинников – скотоводов и земледельцев. В племенных союзах подобные роли часто играли целые племена: так, в союзе мидян жреческие функции были монополизированы племенем магов (откуда пошло европейское значение этого слова).

Согласно религиозным представлениям индоиранцев боги четко делились на два класса – дайвы и ахуры (индийск. асуры), в какой-то мере противопоставленные друг другу (такое деление известно во многих мифологиях, в том числе шумеро-аккадской). К концу II тыс. до н. э. у индоариев, а независимо от них и у иранцев это деление было осмыслено как ценностное: боги одного из классов стали рассматриваться как «добрые» (распространяющие радость, жизнь, созидание), а другого – как «злые» (насаждающие смерть, страдания и разрушения). При этом иранцы расценили ахур как добрых богов, а дайвов – как злых, а индоарии – наоборот. Соответственно, наиболее могущественные и однозначно благодетельные боги зачислялись разными народами в разные категории (например, Митра, бог Солнца, у иранцев относился к ахурам, у индоариев – к дайвам).

Первая половина I тыс. до н. э. была временем нарастающей иранизации аборигенного населения и на западе, и на востоке. На основе взаимодействия пришлых иранцев с местными кутийско-каспийскими племенами к началу IX в. до н. э. в долине р. Кызыл-Узен и сопредельных областях сложился мидийский союз племен, занимавший центр ареала ираноязычных племен нагорья. Области прочих этих племен, живших к западу, югу и востоку от мидян, получали поэтому названия от иранского корня «парс» (досл. «бок»), т. е. «окраинная земля»: Парсуа в долине р. Дияла, Парса-Персия, лежавшая при Загросе, между Мидией и Эламом (именно ее население вошло в историю под именем персов), и Парта-Парфия в предгорьях Копетдага.

История мидян и всего Западного Ирана в течение нескольких веков сводилась в основном к обороне от ассирийских нашествий. В 834–788 гг. до н. э. ассирийские войска систематически вторгались на территорию мидян; к концу этого периода, при Семирамиде (Шаммурамат) и Ададнерари III (810–783 гг. до н. э.) Ассирии покорялись все земли региона вплоть до Каспия и Дешт-и-Кевира. Лишь резкое ослабление Ассирии под ударами Урарту привело к быстрому освобождению мидян. Новая череда ассирийских походов (744–713 гг. до н. э.) привела к вторичному включению Мидийского союза и соседних областей в Ассирийскую державу, причем на это раз уже в виде провинций.

На востоке, при Амударье – Хильменде, в начале I тыс. до н. э. сложилась ранняя держава авестийских ариев. Ее цари носили титул «кави» (первоначально – верховный жрец, руководитель общинного культа и тем самым всей общины). Оседлые авестийские арии принуждены были вести постоянные войны против совершавших на них набеги с севера кочевников тура, потомков андроновских племен. Воспоминания о царях авестийских ариев (т. н. «кейанидах») и их борьбе с тура образуют один из важнейших содержательных пластов «Авесты». «Линия фронта» этой борьбы, пролегавшая между Амударьей и Сырдарьей, известна археологически как граница между южным и северным вариантами раннежелезного века Средней Азии. Авестийские арии направляли свои походы и на запад, против неиндоевропейских аборигенов юго-восточного Прикаспия, но не добились здесь успеха; в конце концов эти области были иранизированы со стороны нагорья.

Резкую грань в истории и запада, и востока Ирана образовало цепное переселение степных кочевых иранцев, начавшееся около третьей четверти VIII в. до н. э. Эпицентром его стали районы Алтая и Тянь-Шаня. В ходе этих миграций кочевники-тура разгромили державу авестийских ариев, распавшуюся на несколько осколков (крупнейшим из них было Бактрийское царство, считавшееся в VI в. до н. э. одной из великих держав Азии). Но и сами тура навсегда исчезли из истории, смененные новой, скифо-сакской волной ираноязычных кочевников.

Племена с восточной окраины степного ираноязычного ареала, обобщенно именующиеся у греков скифами, а у персов саками, устремились оттуда на юго-запад, в Среднюю Азию, и на запад – за Волгу и на Кавказ, сами иногда раскалываясь по дороге. К их числу относились в первую очередь собственно скифы (так называемые «скифы царские» или просто скифы у Геродота) и массагеты. Группа скифов, о которой сообщает Геродот, пересекла Волгу и, обрушившись на местные ираноязычные племена, известные как киммерийцы, заставила их часть уйти на юг от Кавказа (ок. 720 г. до н. э.), а остальную подчинила, добившись доминирования в Северном Причерноморье и Предкавказье, после чего все ираноязычные кочевники этого региона стали обобщенно именоваться по новой доминирующей силе скифами. Киммерийцы, ушедшие в Переднюю Азию, держались в Западном Закавказье и восточной Малой Азии около 80 лет, опустошая своими набегами Анатолию от Урарту до Эгейского моря и нападая на границы Ассирии.

Ок. 680 г. до н. э. часть предкавказских скифов перевалила Кавказ и основала собственное царство на северо-западном рубеже Ирана; население этого царства было позднее известно Геродоту как «прямошапочники», в то время как некие «прямошапочные саки» – т. е. ветвь той же самой племенной группы скифов, о которой повествует Геродот, – фиксируются надписями Ахеменидов на территории Средней Азии (куда они, как видно, попали, отделившись от основного маршрута своей племенной группы, описанного у «отца истории»). Массагеты заняли степи между Каспием и Аралом, включая бассейн Узбоя.

Появление Скифского царства на северо-западе Ирана угрожало ассирийскому могуществу и дало импульс к новому витку политогенеза у мидян. Уже в 673 г. до н. э. мидяне, подвластные Ассирии, с помощью скифов этого царства свергли ассирийское господство и сформировали самостоятельное государство со столицей в Экбатанах. Первым его царем стал Хшатрита (ок. 673–653 гг. до н. э.). Скифы, однако, неожиданно заключили союз с Ассирией, и когда Хшатрита в 653 г. напал на нее, угрожая Ниневии, разгромили его и подчинили Мидию своей власти, после чего стали главной силой на севере Передней Азии. В следующее десятилетие они контролировали большую часть Закавказья, опустошали набегами Урарту и большую часть Малой Азии, где победили и почти полностью уничтожили киммерийцев (643 г. до н. э.), а затем обратились против самой Ассирии и безнаказанно разорили ее западные провинции (630-е гг.).

В это время скифам никто не мог противостоять на всем Ближнем Востоке, однако это могущество оказалось эфемерным: в 625 г. до н. э. вожди скифов были истреблены взбунтовавшимися против них местными предводителями. Впоследствии этот подвиг обычно приписывался Хувахштре (греч. Киаксар), правителю Мидии.

Все покоренные скифами страны немедленно обрели независимость, и больше всех от этого выиграла Мидия: Киаксар (правил как независимый царь в 625–585 гг. до н. э.) организовал новую регулярную армию, заменив ею былое племенное ополчение, и приступил к широкомасштабным завоеваниям, сходу подчинив большую часть Иранского нагорья, в том числе Персию и Элам. Ассирия, заклятый враг мидян, в это время все больше увязала в войне с восставшей против нее Вавилонией; Киаксар вмешался в эту войну, в 615 г. до н. э. напал на Ассирию, а затем заключил антиассирийский союз с вавилонянами и разрушил древнюю столицу Ассирии – Ашшур. К 605 г. до н. э. Ассирия была полностью уничтожена, а ее территория поделена между Вавилонией и Мидией (присоединившей северную полосу Верхней Месопотамии, в том числе область Ниневии и крупнейший город Верхней Месопотамии – Харран). Одновременно Киаксару покорились государства Армянского нагорья, в т. ч. Скифское царство, Урарту и древнеармянское государство Армина.

Разделив ассирийское наследство, Вавилония и Мидия вскоре оказались на грани войны. В 590-х гг. до н. э. вассал Мидии – царь Элама – напал на Вавилонию, но был разгромлен Навуходоносором, захватившим Сузиану. Однако продолжения этот эпизод не имел: Вавилония втянулась в войну с Египтом, а Мидия – с Лидией (Лидия попыталась, воспользовавшись этим напряженным моментом, оспаривать у Мидии влияние на Армянском нагорье, укрыв орду скифов, взбунтовавшихся против Киаксара, и заключив союз с Арминой; Киаксар немедленно ответил войной). Кровопролитная мидо-лидийская война (590–585 гг. до н. э.) шла с переменным успехом и завершилась сражением на р. Галис, во время которого случилось солнечное затмение (28.05.585 г. до н. э.). Обе стороны увидели в этом гибельное предзнаменование и предпочли заключить компромиссный мир и даже союз, скрепленный браком между сыном Киаксара Астиагом и лидийской царевной. Граница между державами была проведена по Галису; Мидия тем самым присоединяла Каппадокию.

Астиаг (585–550 гг. до н. э.) унаследовал огромную относительно централизованную державу (самую большую за всю предшествующую историю мира!), с хорошо организованным государственным аппаратом, включая корпорацию государственных жрецов-магов. Большая часть присоединенных территорий перешла под прямую власть мидийского престола, ее разделили на наместничества-сатрапии; лишь немногие области – Армина, Персия и Элам – были оставлены на вассальном положении. Еще было то, что в 613 г. до н. э. Киаксар изменил титул «царя Мидии» на «царя народов», выдвинув совершенно новую концепцию государства как мировой деспотии, где царская власть была принципиально неограниченна, универсальна, стояла над любыми национально-государственными традициями (в том числе собственного народа) и претендовала на весь мир. Эту концепцию позднее унаследовали Ахемениды.