Текст книги "Открытие Индии (сборник)"

5. Русское поле эксперимента

Луна для Ульяны
Сказка

Улитка по имени Ульяна мечтала стать бабочкой. Она мечтала об этом давно. Ещё с тех пор, когда была крошечной девочкой-улиточкой, меньше цветка земляники.

«Ах, почему у меня на спинке не лёгкие радужные крылышки, а тяжёлый домик? – думала Уля, двигая мягкими рожками. – Почему для того, чтобы взобраться на ромашку, мне нужен целый день, а не одна секунда, как какому-нибудь беспечному мотыльку? Ах я бедняжка!»

Нет, домик у неё был, конечно, замечательным. Светло-коричневым, завитым аккуратной спиралью, с полупрозрачными стенками. Вдобавок у домика имелась чудесная слюдяная дверца, которую Ульяна задвигала на ночь. Или если на улице становилось чересчур холодно. Или просто так – чтоб полюбоваться, как на мельчайших неровностях слюды играет и переливается солнышко. Да, это был уютный домик, славный домик, но разве сравнишь самый лучший домик – и крылышки?

Надо сказать, что Ульяна была умненькой улиточкой – начитанной, вежливой, и, разумеется, круглой отличницей. Из учебников она знала, что бабочки тоже начинают летать не с самого рождения. Сначала им приходится целое лето поползать в шкурке гусениц. Между прочим, внешне очень похожих на слизняков и улиток, только намного глупее. (Гусеницы, сказать по совести, самые бестолковые создания на свете, глупее даже тлей.) Потом – свисать с каких-нибудь веточек или травинок в виде куколок. Причём некоторые куколки, заметила наблюдательная Уля, выглядят точь-в-точь как улиткины домики. И лишь потом из куколок на свет появляются бабочки.

«Может быть, я тоже куколка?» – думала Ульяна. Однако когда она рискнула спросить об этом у мамы, та с грустной улыбкой ответила:

– Нет, девочка. Впрочем, это даже хорошо. Ведь у бабочек нет таких прелестных домиков, как у нас. А ещё их ловят птицы. И пауки.

Уля готова была расплакаться от огорчения, но мама угостила её сладким шариком цветочной пыльцы, смешанной с капелькой мёда, и слёзы сами собой высохли. Тем не менее, улиточка продолжала мечтать о полёте. «Может быть, мама ошиблась, – размышляла она. – Гусеницы ведь тоже не верят, что станут бабочками».

И вот однажды…

* * *

Однажды Ульяна – к тому времени уже довольно взрослая улитка, размером с лесной орех и возрастом примерно девяти улиточьих лет – услышала странную беседу.

Разговаривали пятеро. Барсук Сильвестр, очень основательный и разумный зверь, хоть и подросток. Две белочки-близняшки Леночка и Ланочка, известные хохотушки и непоседы. Хомяк Харитон, о котором можно сказать только одно: Харитон был гордостью родителей, родственников и вообще всех хомяков в округе. И медвежонок Билли Бонс – Дубовый Костыль, о котором можно сказать, что этот-то проказник гордостью родителей не был никогда.

По-настоящему звали его Мишей, как большинство медвежат в этом лесу. Но медвежонок собирался стать пиратом, а то бери выше, капитаном пиратов – с абордажной саблей на боку, повязкой на глазу, крюком или пистолетом вместо левой передней лапы и деревяшкой вместо правой нижней. Поэтому на Мишу он никогда не отзывался. Ну, разве лишь тогда, когда звала мама, крайне строгая медведица.

Из всего перечисленного пиратского богатства у него имелась пока одна лишь повязка. Красная, в белый горошек, сделанная из носового платка. Надвинутая на глаз, повязка сильно мешала Билли Бонсу смотреть, поэтому он проковырял в ней дырочку. Сам он считал, что дырочка среди горошинок незаметна, поэтому друзья будущего капитана пиратов тоже делали вид, что не замечают её. Чтоб не расстраивать. Ведь они были настоящими друзьями Миши. Простите, Билли Бонса.

Хоть и не вполне одобряли пиратский промысел.

Впрочем, сейчас зверушки говорили не о морях, парусниках и сокровищах.

– Мы полетим на Луну! – сказал Сильвестр. Он прохаживался рядышком с большим пустотелым бревном, на котором сидели белочки и хомяк. Медвежонок находился тут же, но, в отличие от остальных, был сильно занят. Он рубил ивовой шпагой крапиву. Ведь будущему капитану пиратов следует тренироваться каждый день. Чтобы потом, стоя на кренящейся палубе корабля, разить десятки противников одним движением. Вжик, и наповал.

– Полетим на Луну, – повторил барсук.

Именно эта фраза удивила Ульяну. Улиточка прекратила карабкаться по листу лопуха к очень аппетитной капельке росы и навела рожки на барсука. Дело в том, что на концах её мягоньких рожек находились глаза. Как и у всех улиток на свете.

Так вот, Ульяна навела рожки на барсука – и не обнаружила у него крыльев. Она шевельнула рожками туда-сюда. Крыльев не оказалось также у Харитона, Билли Бонса и Леночки с Ланочкой.

– А как? – спросила Ульяна, но её никто не услышал. Да и чего удивляться. Слишком уж тихо говорят улитки.

– А как? – хором спросили белочки, и их-то услышали все. Потому что близняшки трещали и цокали всегда очень громко. А в этот раз – от удивления – громче обычного.

– Да, как? – поддержал их Харитон.

Один Билли Бонс не спросил «как?». Он знал, что Сильвестр вряд ли станет предлагать такое серьёзное дело как полёт на Луну, если не продумал путешествие от начала до конца. К тому же крапива под действием ветерка начала угрожающе крениться в сторону будущего пирата, и следовало держаться настороже.

Сильвестр заложил передние лапки за спину, неторопливо прошёлся взад-вперед перед озадаченными друзьями и сказал:

– На ракете.

– Так я и думал, – важно кивнул хомяк, хоть конечно, ничего такого не думал. На самом деле он считал, что Сильвестр договорился с совами, и те отнесут их на Луну на своих спинах. Ведь совы ночные птицы, а Луна светит только ночью. Тяжёлого Билли Бонса мог бы нести филин.

– Но где мы возьмём ракету? – наперебой затрещали белочки.

– Построим.

– Вот именно, – сказал Харитон. – Странный вопрос. Конечно, мы её построим.

Он дважды кивнул и подвигал защечными мешочками, полными вкусных зёрен. Те из вас, кто хорошо знает хомяков, по этому движению должны сообразить, что Харитон был здорово взволнован. Во всяком случае, умненькая Ульяна сообразила сразу.

Она так заинтересовалась необычной беседой, что буквально сломя голову (а это примерно десять сантиметров в минуту, сумасшедшая скорость!) устремилась к барсуку, белочкам и хомяку. От медвежонка, с рёвом размахивающего прутиком, улитка наоборот старалась держаться подальше.

– А из чего мы её построим? – не унимались Леночка и Ланочка.

Барсук молча похлопал лапой по пустотелому бревну, на котором, как мы помним, устроились белочки и хомяк.

– Лучшего корпуса для ракеты просто не придумать, – прибавил он затем.

– Погоди-ка, сэр Полосатая Хребтина!

Медвежонок, у которого для всех друзей были суровые пиратские клички, повернулся к барсуку. От удивления он даже перестал сражаться с крапивой.

– Но мы, помнится, собирались сделать из этой колоды подводную лодку!

– Собирались. И сделаем, – хладнокровно ответил сэр Полосатая Хребтина. То есть барсук Сильвестр. – Вернее, переделаем потом из ракеты. Это будет раз плюнуть. Но займёмся этим на следующей неделе. А сейчас – космический корабль!

– Объяснитесь, сэр, – нахмурился будущий капитан пиратов. На подводной лодке он собирался совершить своё первое плавание к дальним берегам, поэтому идея с ракетой не очень-то ему понравилась.

– Всё просто, старина Дубовый Костыль, – сказал барсук (он тоже иногда пользовался пиратскими кличками), и вскинул лапку к небу.

Белочки, медвежонок и хомяк послушно подняли кверху мордочки, а Ульяна рожки (она как раз сделала привал, так как сильно запыхалась от стремительного бега). На небе не было ни облачка. Заливался невидимый в вышине жаворонок.

Зверушки недоумённо пожали плечами. Улитка, у которой нет плеч, качнула домиком. Сильвестр смутился, опустил лапку и продолжил объяснение:

– Сейчас Луна полная. Мы точно не пролетим мимо. И не врежемся в один из её рогов. Потому что их не будет.

Ульяна подвигала рожками. Не хотелось бы ей, чтоб какая-нибудь ракета, например, блошиная, врезалась в один из них. Так и глаза можно лишиться.

– Верно, сейчас полная Луна! – заметил Харитон. – Что лично мне было ясно с самого начала. А вернее, ещё со вчерашнего дня.

– Но есть одна нерешённая задача, – сказал Сильвестр. – Ракетный двигатель.

– Ракетный двигатель? – хором пискнули Леночка и Ланочка и от беспокойства схватились лапками за головы. – А что с ним? Что?

– Ничего, – сказал барсук. – Его у нас нет.

Звери замолчали, осмысливая эти слова. Молчали они так долго, что Ульяна успела проползти в сторону будущей ракеты примерно пять, а то и целых семь сантиметров. Не стоит удивляться величине преодолённого пути – ведь она успела передохнуть и теперь неслась во всю улиточью прыть.

Молчание, которое становилось всё более грустным, прервал Харитон.

– У нас будет двигатель! – воскликнул он вдруг и лихо пристукнул лапкой по боку ракеты. Его защечные мешочки дрожали так, будто зерна в них ожили и начали играть в чехарду. Всякий, кто близко знаком с хомяками, сообразит, что Харитон был теперь не просто взволнован, а прямо-таки страшно возбуждён. – Я отдам свой самовар!

– О! – вскричали все звери в один голос.

И было от чего. Ведь пузатый, блестящий как бок зеркального карпа самовар с длинной трубой и узорчатым краником являлся главным сокровищем Харитона. Хомяк не только варил в нём чай, но и обогревал им зимой свою вместительную нору. К слову сказать, наполненную зерном плотнее, чем его защечные мешочки.

– О! – вскричали звери ещё раз.

– Конечно, с тем условием, что после полёта самовар вернётся назад, – уточнил Харитон.

Белочки, счастливо цокая, бросились его тормошить и обнимать, а Леночка даже один раз поцеловала под ушко.

– Осталось решить, чем мы заправим наш ракетный двигатель, – сказал Сильвестр. – А также – чем будем питаться в полёте.

Звери снова задумались. Вопрос был серьёзный.

– Кедровые шишки! – воскликнули одновременно близняшки-белочки. Они переглянулись, тряхнули головками и продолжили, но уже по очереди: – Орешки будут космической едой, – сказала Леночка. – А всё остальное топливом, – добавила Ланочка.

– Очень хорошо! – одобрил Сильвестр. – Самовары всегда шишками топят. Осталось решить, куда бросать скорлупу от орешков.

– За борт, – беспечно сказал хомяк Харитон. – Ведь в космосе пусто и туда можно вывалить сколько угодно скорлупы.

– Нельзя, – возразил барсук. – Нельзя засорять космос. Там нет притяжения, и скорлупа будет летать повсюду. Того и гляди, попадёт кому-нибудь в глаз.

– А что такое притяжение? – хором процокали Леночка и Ланочка. От любопытства кисточки на их ушках встопорщились сильнее обычного, а хвостики загнулись вопросительными знаками.

– Точно не знаю, – пригорюнился барсук. – Но знаю, что в космосе его нет, поэтому там всё летает. Даже то, у чего нет крыльев.

– Значит, и я смогу полететь? – тихонечко спросила Ульяна, которая, как мы помним, мечтала стать бабочкой. Но её снова никто не услышал. Очень уж она тихо говорила.

Улитка, так и не дождавшись ответа, огорчённо пошевелила рожками и решительно поползла в ракету. Дорога предстояла дальняя, а до старта оставалось совсем немного времени. Каких-нибудь три часа. Или четыре.

– Не то чтобы мне так уж необходимо на Луну, – бормотала Ульяна, из последних сил шевеля единственной ногой на животике. По правде говоря, вся нижняя часть животика у улиток и есть нога. – Просто мне очень-преочень хочется полетать. А крылья всё не растут и не растут…

– Скорлупу тоже будем бросать в топку, – между тем принял решение Сильвестр. – Это же элементарно! А сейчас не будем терять времени. Харитон и Билли Бонс отправятся за ракетным двигателем. Я начну делать иллюминаторы, нос и хвост ракете. Все остальные – бегом на заготовку кедрового пищетоплива!

– Пище-чего? – хором переспросили все остальные, то есть Леночка и Ланочка.

– Ну, кедровых орехов, – объяснил барсук.

– А! – удивились белки собственной недогадливости. Сложное слово «э-ле-мен-тар-но» было им тоже непонятно, но о нём Леночка и Ланочка спрашивать не стали. Во-первых, опасались прослыть глупышками, а во-вторых, вряд ли смогли бы его повторить.

Звонко цокая, они помчались в лес заготавливать пищетопливо.

– А я знаю, что такое элементарно, – проговорила умненькая Ульяна, которая уже проползла приличное расстояние, уточнять которое нет никакого смысла. – Это значит – проще простого.

Но её опять никто не услышал.

* * *

К тому времени, когда хомяк с медвежонком притащили самовар, а белочки две корзины, полные кедровых шишек, ракета была почти готова. Оставалось лишь установить двигатель, да поставить корабль вертикально.

Нос Сильвестр изготовил из широкой полосы бересты, свернув её конусом, сшив лыком и приладив к одной стороне колоды. Вместо гвоздей использовал крепкие колючки терновника. Хвост соорудил из широких щепок. Палубу космического снаряда барсук сделал из дубовой коры.

– Для иллюминаторов (так называются окошки в ракете, напомнила себе Ульяна) мы возьмём донышки от бутылок, – бормотал Сильвестр. Была у него такая привычка, пояснять себе, что делает. – Они хоть и маленькие, зато круглые. И стекло толстое. Никакой метеорит не пробьёт. Да и потом пригодятся, когда ракета станет подводной лодкой.

– А дырки для них? – спросила улитка. Она, конечно, не надеялась, что барсук её услышит. Он и не услышал. Однако ответил. Сам себе:

– Вот и дырки подходящие. Дятлы выдолбили, когда личинок искали. – Сильвестр вставил иллюминаторы, острыми осколками наружу, и замазал щели глиной. Одно отверстие он оставил без стекла. – Здесь будет выхлопная труба, – сказал Сильвестр. – Её тоже обмажем глиной. Жар работающего двигателя высушит глину, и она станет крепкой как камень.

Ульяна слушала и мотала знания на ус, вернее на рожки. Ведь она была очень любознательной улиткой. Как и полагается отличнице.

– Дверь, то есть люк, мы запечатаем изнутри. Думаю, наш бравый Дубовый Костыль не будет возражать…

– Против чего я не буду возражать? – спросил медвежонок, сгружая рядом с ракетой самовар.

– Да, против чего? – подхватил Харитон.

– Против того, чтобы закрыть спиной люк нашей ракеты. Шуба у тебя, Билли Бонс, самая толстая, попа самая широкая. Прислонишься к выходу – и готово!

– Здорово придумано! – похвалил хомяк. Затем спохватился и добавил: – Само собой, я догадался об этом давным-давно.

– Здорово-то здорово, но что, если я замёрзну? – с сомнением сказал медвежонок. – Насколько мне помнится, в космосе страшная стужа.

– Как же ты собираешься быть пиратским капитаном, если испугался капельки какого-то там холодка? – покачал головой хитрец-барсук.

– Вовсе я не испугался.

– Мы так и думали, – сказал за всех Сильвестр. – А теперь пора ставить ракету вертикально и размещать двигатель. Вечер близко.

Устанавливали ракету впятером. Главной подъёмной силой были медвежонок и барсук. Хомяк командовал «правей заноси» или «опускай потихоньку», а белочки шныряли вокруг и взволнованно трещали. Успевшая пробраться внутрь Ульяна сидела тихонько и надеялась, что от её веса (вместе с домиком) ракета не слишком потяжелела.

Наконец ракета выпрямилась. Её острая макушка смотрела точно в середину темнеющего неба. Самовар втащили внутрь, закрепили на палубе. Согнутую кочергой дымовую трубу пропихнули в предназначенное для этого отверстие. На носик крана нацепили медную трубку, которую тоже вывели наружу – это было главное сопло двигателя. Брюхо самовара наполнили водой, а топку загрузили шишками, уже освобождёнными от орехов.

Экипаж занял места. Билли Бонс, тяжело вздыхая, закупорил люк соответствующей частью тела. Сильвестр аккуратно растопил двигатель. Огонёк, сначала слабенький и дымный, побежал по шишкам и сухим веточкам, окреп и разросся. Самовар начал подрагивать и подпрыгивать. Из него со свистом вырывались струйки пара. В выхлопной трубе всё сильнее гудело и ревело пламя. Немножко напуганные Ланочка и Леночка прижались к невозмутимому Билли Бонсу. Улитка Ульяна изо всей силы вцепилась своей единственной ножкой в стенку ракеты – высоко под потолком, где она очутилась после того, как корабль занял вертикальное положение. Харитон от волнения принялся двигать защечными мешочками. Сильвестр окинул экипаж ясным взглядом бесстрашного космонавта, взялся лапкой за краник двигателя и промолвил:

– Ключ на старт!

Ракета содрогнулась – раз, другой – и оторвалась от земли.

* * *

Через несколько минут полёта звери вполне освоились с ролью космических путешественников. Перестали робеть и даже предложили Сильвестру открыть кран побольше, чтоб прибавить скорость.

– Тащимся, как улитка, дьявол нас раздери! – грубым голосом бывалого морского и космического волка сказал медвежонок.

Ульяна немножко обиделась на эти слова, но, разумеется, не подала вида. Во-первых, улитки и впрямь не самые быстрые на свете существа. Во-вторых, она была как-никак безбилетным пассажиром и очень этого стеснялась. Ну а в-третьих, её, скорей всего, опять никто не услышал бы.

– Спешить не стоит, – возразил барсук. – Луна должна подняться повыше, чтоб мы попали точно в центр. Или вам хочется опуститься где-нибудь на окраине?

Опуститься на окраине не хотелось никому.

– Вдобавок, имея большую скорость, мы не сможем испытать ощущение невесомости, – добавил барсук, но уже чуть менее уверенно. О невесомости, как и о притяжении, он знал довольно мало. Почти ничего.

– Что я собирался сообщить с самого начала полёта, – пришёл ему на выручку Харитон. – И вообще, тише едешь, дальше будешь. Давайте-ка лучше перекусим!

Идея перекусить пришлась космонавтам по вкусу. Ещё больше по вкусу пришлись кедровые орешки. Звери так увлеклись первым космическим ужином, что совершенно не заметили момента, когда в ракете наступила невесомость.

Зато этот момент отлично заметила Ульяна. Её тельце стало вдруг таким лёгким, таким воздушным, что казалось: отцепись от опоры и тут же полетишь. Она набралась решимости, взвизгнула для поднятия духа, сильно толкнулась хвостом – и повисла в воздухе. Как бабочка. Нет, лучше бабочки – ведь с улиткой остался её прелестный домик!

О, это было волшебное ощущение. Она могла кувыркаться, могла парить, а могла стремительно летать в любом направлении. Для этого нужно было всего лишь так или иначе крутить хвостиком или качать домиком. Ульяна освоилась удивительно быстро, и уже спустя несколько минут чувствовала себя в невесомости как рыбка в ручье. Она носилась сверху вниз, от борта к борту, от иллюминатора к иллюминатору, закладывала спирали вокруг горячей самоварной трубы… Словом, Ульяна резвилась вовсю, как и полагается юной улитке, всю жизнь мечтавшей летать – и наконец полетевшей. Она так увлеклась, что совершенно забыла об осторожности.

И в какой-то момент с разгона врезалась в лоб Харитону.

– Мама! – пискнул тот и с ужасом уставился на отскочившую ото лба улитку.

Напуганная не меньше хомяка Ульяна на всякий случай спряталась в домик и приготовилась задвинуть слюдяную дверцу.

– Ой, кто это? – воскликнули хором белочки и прильнули к надёжному будущему капитану пиратов.

– Кто бы ты ни был, вызываю тебя на дуэль! – громовым голосом вскричал Билли Бонс. Шпага из ивового прутика была с ним всегда и везде. – Я проткну тебя как каплуна!

– Погодите-ка, – сказал рассудительный Сильвестр и поймал Ульяну в горсть. Она к тому времени успела задвинуть дверцу целиком. Дело в том, что ей было очень стыдно за свою выходку и очень-очень страшно. Ей совсем не хотелось оказаться проткнутым каплуном. Тем более, она представления не имела, кто это такой.

– Если бы мы были на Земле, я бы решил, что это маленькая улитка, – сообщил барсук, рассмотревший пленницу со всех сторон.

– Пита-улита, выстави рожки! – тут же зацокали белочки-близняшки.

Как известно, ни одна улитка не может удержаться, когда слышит это волшебное заклинание. Ульяна совсем было собралась высунуться из домика, но слюдяную дверцу как на беду заело. Ульяна поддевала её так и этак, дверь не отпиралась. Глазки на концах улиточьих рожек часто-часто заморгали, готовые разразиться потоками слёз.

– Пита-улита, выстави рожки! Пита-улита, выстави рожки! – ещё дважды позвали Леночка и Ланочка. Рожки не показались.

– Это не улитка, – сделали вывод белочки.

– Разумеется, – сказал Сильвестр, терпеливо дожидавшийся окончания первого космического исследования. – Мы сейчас в бездне мирового пространства, и улиткам здесь взяться совершенно неоткуда. Кроме того, улитки никогда не летают, а это существо парит на зависть любым крылатым насекомым.

– Тогда кто же это? – спросили белочки в голос.

– Полагаю, инопланетная бескрылая бабочка, – ответил барсук. – Очень, очень редкое создание.

– Как я и догадывался с самого начала, – сказал хомяк Харитон и в последний раз шевельнул защечными мешочками, успокаиваясь.

– Да, я бабочка! – пискнула Ульяна, сумевшая к тому времени открыть непослушную дверцу. Но её в очередной раз никто не услышал.

– Как же мы с ней поступим? – спросил Билли Бонс. – Может, всё-таки проткнуть её на всякий случай шпагой? Вдруг она – страшный хищник…

– Я безвредна! – закричала изо всех сил Ульяна.

– Она безвредна, – сообщил барсук. – Пусть летит с нами. Думаю, ей просто нужно попасть на Луну, а без крылышек и без ракеты лететь долго. К тому же снаружи холодно.

– Чертовски холодно. Уж это-то я знаю лучше всех, – буркнул медвежонок, чья попа в полной мере испытала стужу космического пространства. – Ладно уж, пусть остаётся.

– Пусть, пусть! – закричали белочки, а Харитон молча кивнул.

– Будь как дома, чудесное создание! – сказал Сильвестр и подбросил Ульяну в воздух.

* * *

…Звери сидели кружочком возле самовара, смотрели, как в дырочках светятся угли. Слушали, как гудит в трубе огонь. И грызли кедровые орешки. Над головами у них парила счастливая инопланетная бескрылая бабочка Ульяна. Её глазки на кончиках рожек от небывалого счастья смотрели в разные стороны, а ротик, который у улиток находится на животе, рядом с единственной ступнёй, улыбался.

Луна приближалась. Через иллюминаторы на ней уже можно было разглядеть зайца, который толок что-то в ступке.

Наверное, корицу для булочек.

Ведь гостей, прибывших издалека, следует угощать самыми вкусными кушаньями.

А что может быть вкусней свежих, только что из печки булочек с корицей?