Текст книги "В заколдованном Тринидаде"

Райский Таиланд

В Сиамском заливе вблизи маленьких островов

После длительного путешествия по Таиланду я снова оказался на Самуи. Те небольшие деньги, которые у меня были собраны за год на эту поездку, заканчивались, и я экономил, как умел, но от мотобайка (стоимость аренды составляла 3 доллара в сутки) отказаться не мог. Я еще хотел дособирать материал по морской рыбалке, заказанный мне одним рыболовным глянцевым журналом, поэтому разъезжал по пирсам и причалам с целью пофотографировать хорошие виды и уловы и сам пробовал ловить, благо небольшой набор рыболовных снастей у меня был.

Однажды рано утром, блуждая по пересеченной местности одного низменного островного мыса в надежде найти выход к морю среди зарослей кустарника и огороженных хижин, я оказался в буддистском монастыре. Монастырь находился в разреженном высоком лесу без всякого ограждения, и то, что я там увидел, было настоящее чудо – факт, который в голове обычного человека никак не укладывается. Я увидел там в стоящем на площади стеклянном сооружении давно ушедшего из жизни монаха, но тело его, как мне объяснили служители монастыря, много лет остается нетленным. «Что это было такое? – размышлял я, руля по петляющей в густеющем лесу дорожке. – Ведь этот монах, сидящий в позе лотоса с закрытыми глазами, выглядит совсем как живой!»

Утолил голод. Я искал выход к морю, надеясь порыбачить. Дорожка неожиданно вывела меня к берегу. «А это разве не чудо? – снова задал я себе вопрос. – Больше часа искал подъезд к морю, а после посещения намоленного места сразу его нашел». Здесь был узкий проход между камней. Он спускался уступами под обрыв к пляжу. Примкнув байк плетеным тросиком к обломку бетонного столба, взяв снасти и рюкзак, я спустился к морю. Слева располагался разбитый штормами пирс, он представлял собой железный ржавый костяк с кое-где оставшимися настилами из досок. Оставив поклажу на берегу на видном месте, я ступил на него осторожно, балансируя, как акробат на канате. При мне были спиннинг и дешевая телескопическая удочка-пятиметровка, которую я приобрёл ранее на бангкокской барахолке, а там чего только не было!

Удавалось держать равновесие, пока проходил по самым узким швеллерам вблизи берега. Дальше скелет пирса имел большую толщину, и это давало возможность передвигаться увереннее, рассматривать прозрачную воду, пытаясь обнаружить в ней съедобную поживу. Когда кончаются деньги, начинаешь экономить на еде, пытаешься что-либо поймать и приготовить. Еще один способ экономии: отказаться от бунгала и жить бомжом на лесном берегу – одно такое место я присмотрел. Но на это идти совсем не хотелось, потому что уже не раз был изъеден злыми тайскими москитами.

В то время как повсюду хорошо просматривалось белоснежно-песчаное дно, в дальнем углу пирса было какое-то обширное темное пятно. «Наверное, водоросли», – решил я. Но вдруг пятно стало подвижным, обнаружилось мелькание серебристых маленьких тел. Рыба! И много! Большущий косяк! А некрупная косяковая рыба очень даже съедобная. Теперь нужно было вернуться за удочкой и как-то незаметно подкрасться. Все это удалось проделать успешно.

Но еще шаг – и крайние рыбы, заметив меня, стали волноваться несмотря на то, что солнце светило так, что тень от удочки и моей фигуры падала совсем в другую сторону. Отступая, я чуть не потерял равновесие, залег на швеллер, едва не свалившись в воду. Когда косяк чуть поутих, отодвинулся дальше. Кончик моей удочки тянулся к дальнему горизонтальному швеллеру, у свай которого рыба что-то ощипывала. Вот насадка на крючке опустилась в бликующую воду, и не успел поплавок приводниться, как хлыст резко согнулся, а в руках загуляла тяжесть. Мгновенно вода закипела, и через минуту живого пятна уже не было под пирсом. Тем временем мне удалось схватить резво прыгающую на леске мерную рыбу. Своим серебристым вытянуто-овальным телом этот увалень чем-то напоминал черноморского морского карася. Я не раз встречал этот вид косяковых рыб, когда занимался подводной охотой – и не только в тропических, но и в субтропических морях. Однажды, в старые времена, когда еще работал зазывалой у моего друга, уличного художника в Барселоне, мне удалось попасть на их хороший выход в маленькой бухте, и потом мы жарили улов на решетках, разведя костер на ночном пляже прямо под пальмами.

Азарт прошел. Я бросил по сторонам взгляд – ни одного человека вокруг… Из обломков выброшенного на берег плывуна удалось развести костер и пожарить рыбу. С собой был пакет с хлебом, листьями салата и прочей вкусной зеленью. Свежая рыба и зелень – что еще может быть лучше! Наевшись, я сладко растянулся на нагретом солнцем песке и устремил взгляд в морские дали.

Впереди, на расстоянии полумили, темнел один маленький остров, немного правее – другой. «Хорошие островки, наверно, красивые! Вот бы поселиться на одном из них и жить без забот… Надоела вся эта социальная возня… А интересно, вода там есть? Впрочем, что вода… насчет воды, наверное, можно с кем-нибудь договориться…» И я стал мечтать: «Найти бы какого-нибудь лодочника, чтобы он доставил бочку с водой…» Но, поразмыслив, приуныл: «Кто тебе это будет делать бесплатно, а от стопки моих долларов уже осталось хрен да ни хрена…»

Было так хорошо одному на пляже… Никуда не хотелось ехать. Довольно сильный бриз дул с юга постоянно, что внушало надежду об отсутствии москитов на этом берегу. «А что, на худой конец можно жить и здесь – место неплохое, рыба под боком, спальник есть».

Чтобы убрать возникшую после сытной еды и припекающего солнца леность, я искупался в нежнейших волнах, а заодно насобирал мелких конусообразных ракушек – уже не раз удавалось ловить всякую прибрежную рыбу на их мясо. Пришлось отойти в сторону от пирса в надежде, что косяк снова соберется и это позволит мне регулярно пользоваться скатертью-самобранкой.

Возле рыболовного сейнера. Проснулся оттого, что кто-то чем-то гремел над ухом. Привскочил на локте. Увидел неподалеку пожилого тайца, вытаскивающего из лодки немудреный рыбацкий скарб. «Блин, сколько же я проспал? – просверлила первая мысль. – Не обгорел ли на солнце?» Оказалось, что спал совсем недолго. Наручные часы показывали час дня.

– Привет, мистер! Хорош ли улов? – улыбнулся я рыбаку.

– Да, улов никакой, рыба куда-то девалась…

– А сколько стоит порыбачить с вашей лодки? – неожиданно для самого себя спросил я, показывая на свои снасти.

Старик посмотрел на меня пристально своими навыкате глазами, но опять четко сказал по-английски:

– Три часа – пятьдесят долларов.

«Эк, они тут все загибают? Бензин, что ли, на острове дорогой? А в конце концов сколько может сожрать его моторчик, если мы отъедем на полмили от берега, половим рыбу в дрейфе, а потом вернемся назад к берегу? Сущие пустяки». Я стал торговаться, объяснял ему свою экономичную стратегию ловли. Он не уступал, даже ругался, пару раз порывался уйти, но наконец со скрипом согласился за тридцать долларов. Я рассчитывал только на свою снасть, у тайца спортивных снастей не было.

Когда отплыли, я сказал:

– Вези туда, где на это можно поймать. – И поднял повыше ярусную оснастку для спиннинга – она легко присоединялась к основной леске через вертлюжок и карабин.

– На что ловить будешь?

– Вот. Пойдет? – Кусочки пойманной ранее рыбы и пакетик с мясом моллюсков оказались возле глаз старика.

Рыбак особенно внимательно рассматривал моллюсков, затем флегматично улыбнулся, одобрительно кивнул.

– Есть тут места, где много-много рыбы на глубине?

– Туда поплывем, в пролив между островами иногда заходят косяки рыбы.

Он прибавил оборотов, и мы помчались по волнам.

Море было красивое, острова в ярком освещении солнца казались туманно-синими. За ними вдали маячил красновато-белый корабль. В проливе между островами было сильное течение. Лодку несло. Большая глубина не позволяла стать на якорь. Пытался играть ярусом на ходу с наживленной на крючки нарезкой, но не почувствовал ни одной поклевки за два длинных быстрых проплыва. По совету старика переместились в глубоководную точку справа от правого острова. И там ничего! Потом попробовали ловить в одном месте за островами, в другом, на глубинах от 15 до 30 метров, – безрезультатно! Правда, поймали со дна двух снепперов граммов по двести, но после утреннего трофея они выглядели непривлекательными, и я их отпустил.

Между тем как-то незаметно вблизи правого острова появился тот самый отдаленно маячивший красный корабль. Им оказался сейнер. Мы в это время отошли на меньшие глубины и ловили в дрейфе, подыгрывая ярусом. В руку неожиданно что-то стукнуло, на леске толчками что-то задвигалось. Через минуту я уже снимал с крючка приличного размера скумбрию.

– Ого! Одиночная.

– Опускай скорее, – старик торопливо жестикулировал, – сейчас еще будет.

Но новый заброс ничем не порадовал, игра наживками в разных слоях воды тоже. Старик отдыхал у руля, поглядывая на сейнер. Вот на нем в свете солнца что-то сильно и объемно заискрилось.

– Да это же рыба! Вот это улов! Давай туда, старик! – Я показал на корабль. – Если они ловят косяковую рыбу, то она хорошо пойдет на ярус.

Старик усмехнулся, покачал головой: нет, мол.

– Да-да, давай, давай! – просил я его.

И вдруг рыбак велел положить спиннинг на дно, включил мотор, и лодка помчалась в сторону корабля.

Мешок невода все еще висел на стреле, когда старик выключил мотор, и лодка, проплыв по инерции, затихла.

– Далеко, ближе надо подплыть! – говорил я в азарте.

Старик молчал, скептически поглядывая на меня, и не двигался.

На сейнере наконец развязали мотню невода, и серебряные живые слитки посыпались на палубу. Команда рыбаков энергично двигалась, орудовала подручными предметами. Один молодой таец метнулся на корму, схватил что-то большое и побежал назад к улову.

– А, ладно! – Чтобы не терять время на споры, я стал распускать в глубину снасть.

В такой гармонии света, изумрудной воды и завораживающей игры живого серебра спорить не хотелось. До сейнера было еще с полсотни метров. Мысли торопили: «Ближе бы надо, впустую удим. Если они не взяли весь косяк, то он еще там, возле корабля».

Груз только начал тащить ярус вниз, как вдруг мощный толчок в руку! Потом другой, третий. Не слишком жесткий спиннинг (во всяком случае, не совсем подходящий для глубинной морской ловли) согнулся в дугу. Старик что-то воскликнул по-тайски, потом начал еще что-то выкрикивать. Я его не понимал. А тяжесть на ярусе бешено ходила. С усилием я подтягивал ее все выше и выше. Вот уже замелькали внизу серебристо-синие стрелы рыбьих тел.

– Mackerel! Mackerel! – пыхтел возле меня старик, застыв с руками на коленях, как рыбак с картины Перова.

Я перевалил улов в лодку. Все крючки яруса были унизаны бойко извивающейся рыбой.

– Снимай, старик!

По телу била дрожь. Я торопился перезабросить. Казалось, таец все делает нерасторопно, думалось, что я бы мог это сделать быстрее, но леску нужно держать в натяжении, иначе ярус запутается.

Вот снасть освободилась, рыба прыгает где-то под скамейками. Мы принялись вдвоем торопливо нанизывать на крючки нарезку из рыбы. Оснастка снова ушла в воду, и опять примерно на той же глубине все повторилось, как прежде: удары и повисшая разрозненно дергающаяся тяжесть.

Старик как-то испуганно-радостно улыбался, выпуклые глаза его блестели на солнце, слезились. Он суетился, помогая мне: то подгребал веслом, чтобы выровнять лодку, то вновь становился возле меня в позе перовского рыбака. Несколько удачных опусканий яруса на небольшую глубину принесли много рыбы. Она уже повсюду прыгала под ногами, и мы старались аккуратно перешагивать, чтобы не наступить на нее.

Потом мы потеряли косяк. Удочка замолчала. Тем временем сейнер переместился и оказался почти вплотную к лодке. С кормы нам махал молодой таец, делал какие-то жесты и поднимал большой палец вверх. Понятно было, что он поздравляет нас с уловом. Я спросил жестами, куда делась рыба. Молодой рыбак развел руками.

– Ладно, рыбы хватит, поплыли к берегу, – сказал я старику.

Ночевка на берегу. Позже я узнал, что в Сиамском заливе водится разная промысловая рыба. Старик рассказал, что сейнера специализируется на ловле тунца, сардины, скумбрии, макрели, сельди. Эта же рыба иногда попадается и ему в сети. Но он был не менее меня удивлен, что на какую-то леску и крючки можно поймать столько рыбы.

– А деревня твоя далеко?

– Три мили отсюда.

– Может, возьмешь меня переночевать? Я тебе заплачу.

– Не могу, у меня семья, двое сыновей, дочь, шесть внуков. Все живут со мной. Куда я тебя?

– Ладно. – Рассматривая лесистый берег, я даже обрадовался, что не удалось его уговорить. – Сегодня я знаю, где переночевать, люблю отдыхать на природе…

Пока ехали, под рокочущий шум мотора он рассказал, что можно неплохо пожить и порыбачить на островах. Там есть несколько рыбацких хижин. Сейчас они пустуют. Я загорелся мечтой попасть на острова.

Он высадил меня там же, где и забрал. Обрадованный тем, что я отдал ему почти весь улов, обещал отвезти меня на острова бесплатно, хотя я и без того был счастлив ему помочь, ведь у него большая семья.

– Завтра утром я за тобой прибуду в это место, – сказал старик, отплывая в сторону своей деревни.

Он оглянулся, приветливо помахал и улыбнулся.

– А если завтра на остров меня повезешь, то байк можно у тебя оставить? – крикнул я.

– О’́кей, оставишь!

Я решил остановиться на маленькой полянке меж густого кустарника, которую присмотрел ранее. Конечно, ночная жизнь тропических насекомых не дает путнику спокойного отдыха, поэтому я долго бдел у костра, наслаждаясь поджаренной на углях вкусной скумбрией и ожидая утреннего прибытия старика.

На скалистом острове

Солнце уже взошло над морским горизонтом и светило ярко. Наша лодка направлялась туда, где на фоне ослепительных лучей и таких же ослепительных морских бликов в море темнели два горбатых силуэта маленьких островков. Возле них мы вчера рыбачили с пожилым тайцем на его длинноносой узкой лодке и едва были знакомы, а сегодня он уже везет меня на один из островов пожить дикарем. Моторчик напевами старого труженика монотонно урчит свою песню. Мой провожатый в простой крестьянской одежде, ссутулившись, неподвижно стоит на корме у длинной рукояти руля. Его прищуренные глаза всматриваются в даль, а загорелые босые ноги с худыми лодыжками будто вросли в дощатый настил. Это и особенно бронзовое скуластое лицо делают старика похожим на скульптуру … Я любуюсь им, этой морской хваткой и с нетерпением вглядываюсь в приближающиеся очертания островов.

Но вот пролив между островов на глазах начинает увеличиваться, становится шире. Едва заметная желтая полоска сбоку правого острова постепенно преобразилась в пляж. Мы направляемся к ней, остров с его отвесными скалами начинает расти. Вверху на уступах вижу хижину, дальше – другую. Может быть, в какой-то из них мне придется поселиться. От старика я толком ничего не узнал о том, чьи они, он сказал просто: «Живи». Поэтому я решил, если хижины будут заняты, заночую на пляже.

А вот и пляж. Старик ловко переходит на нос лодки, спрыгивает в воду и дальше подтягивает меня на ней к берегу.

– Ну что, Алекс, продержишься неделю без продуктов? – спрашивает он, выгрузив мою поклажу вместе с найденным мной на берегу жестяным ведерком и собираясь отчаливать.

– Продержусь, Сомчай.

– А если ничего не поймаешь?

– Даже если ничего не поймаю, неделя – это не срок, главное, вода есть. – Я кивнул на двадцатилитровую пластиковую бутыль, которую мне дал старик. – Я-то и в Москве по своей воле, бывает, голодаю, чтобы очиститься.

– О’́кей!

Мотор снова заревел, и лодка стала отдаляться. Я направился по тропе, извивающейся вверх среди острых камней и вьющегося по склону кустарника к ближайшей хижине. Она стояла метрах в тридцати от пляжа. Некоторый внутренний трепет создавал напряжение: я присматривался, прислушивался, размышлял, что если домик с пальмовой крышей кем-то все же занят, то тогда придется карабкаться к другому, казавшемуся с воды вообще недоступным.

Неожиданно из-за поворота тропы открылись маленькая каменистая площадка и примыкающая к ней постройка. Сваи каким-то чудом держали ее над обрывом, но вход примыкал к горе. Деревянный настил, уложенный на балки вокруг основания хижины, делал пространство над пропастью довольно удобным для обитания и для созерцания морских просторов. Правда, обстановка внутри была очень примитивной: нары, устланные сухими пальмовыми листьями, выше них узкая полочка и маленький самодельный столик возле оконного проема. На столе в банке стоял огарок свечи, на полу валялись неработающая зажигалка и грязные, но не исписанные листочки из блокнота, на полке находились пачка с солью и кое-какие специи. Позже в углублении скалы я еще нашел пластиковое мотовильце с примитивной крючковой оснасткой да пару ржавых консервных банок в кустах – и все: видимо, о вывозе или закапывании мусора здесь позаботились.

– Ну, здравствуй, дом, – сказал я негромко, – разреши мне у тебя немного погостить.

Исследование дна. Пока я раскладывал свои немногочисленные предметы обихода, осматривал жилище и переносил бутыль с водой, начал подсасывать голод. Несколько кокосов, найденных под растущей неподалеку пальмой, насытить не смогли. Надо было что-то придумать. Я взял универсальную удочку, рыбацкие принадлежности, оставшуюся от вчерашней рыбалки насадку и отправился на пляж.

Волны тихо плескались, солнце светило, скалы и тропическая растительность, красиво втиснувшаяся между каменных глыб, создавали уют. Было как-то непривычно. Неужели эта часть острова для меня одного? А может быть, и весь остров? Надо будет как-то потом исследовать его полностью, если, конечно, проберусь по скалам….

Прежде чем переоборудовать удочку в поплавочную и рыбачить, я решил хотя бы немного разведать обстановку под водой. У меня была маска. Одна маска много место в рюкзаке не занимает, поэтому я ее всегда возил с собой. Причем этот предмет для морского рыболова, я считаю, незаменим, так как он позволяет быстро сориентироваться с выбором места для ловли. Вот и сейчас я стал нырять, стараясь полностью осмотреть подходящие глубины. Подводная разведка показала, что дно в районе пляжа довольно однообразное, в основном белоснежный песок и кое-где камни с островками растительности. Глубина от берега быстро понижалась, и там, где я не мог донырнуть до дна, приходилось рассматривал его, лежа на поверхности воды. Но все же прозрачности не хватало, чтобы рассмотреть какие-то колышущиеся внизу пятна: то ли рыба, то ли просто блики.

Под скалами более каменистое дно могло быть и более привлекательным для крупной рыбы, но и там я увидел только стайку некрупных серебристых рыб.

Помогла прикормка. Пробравшись по камням под скалы, стал делать забросы. С трудом поймал две рыбки, которых видел во время ныряния, и тут же съел их сырыми. Голод не унимался.

Помня об обычной еде приморских бедняков, мелких моллюсках, я принялся собирать ракушки, бродя по мелководью. Насобирал немного, но решил лучше пустить их на прикормку, поэтому стал оборудовать место для ее приготовления: притащил плоский, отполированный штормами камень и гладкий, хорошо укладывающийся в руке булыжник. Раздробив ракушки, тщательно перемешал крошево и, уложив в консервную банку, немного прикормил точку возле ограждающей пляж скалы. В процессе ловли регулярно подбрасывал небольшие порции, и они шлейфом опускались ко дну.

Видимо, запах дробленых моллюсков в воде быстро распространяется. Вскоре была поймана все та же серебристая рыбка, а за ней другая и третья. Чтобы улов не портился, я вырыл в берегу крошечный заливчик и обложил его камнями, закрыв выход в море. К вечеру в этой запруде плавало с десяток рыбешек. Насобирал выброшенные морем палки и сухие ветки кустарника. Разведя костер, приготовил улов, поджаривая каждую рыбку на шпажке из сырой веточки, их я натыкал вокруг огня в песок так, чтобы блюдо не подгорало. Оставил часть рыбы на завтрак.

Ночная ловля спиннингом. С наступлением ночи, зная, что к берегу могут подходить более крупные рыбы, решил пробовать ловить на лежавшие у меня в коробочке спиннинговые приманки (три воблера, пара виброхвостов и кальмаровые блесны). Сначала проверил работу воблеров (один красно-белый, два серебристых; все они были небольшого заглубления). Передвигаясь вдоль пляжа, периодически делал забросы метров на 20–25 от берега. Уже прошел почти весь пляж, как вдруг что-то сильно дернуло, а потом мощно потянуло, и леска 0,3 мм тут же лопнула. Видимо, произошел срез лески зубастым хищником, защитного поводка у меня не было. Попытки ловить на другие воблеры в этом месте удачи не принесли.

Тогда стал ловить на кальмаровую приманку, подсвечивая поверхность воды фонариком. Однако он у меня был маломощный, к тому же я экономил заряд батареек, поэтому удалось поймать всего одного кальмара. Нужно помнить, что кальмар ночью любит заходить в ярко освещенное прожектором водное пятно – на этом строится его промышленная добыча. Я же к ловле этого моллюска был не подготовлен. Тем не менее на протяжении последующих ночей удавалось ловить кальмаров протяжкой кальмаровой блесны в разных слоях воды. Кстати, кальмара на палочке возле костра лучше всего готовить. Белковое мясо его не требует долгой жарки. Размещенное у огня, оно через несколько минут начинает белеть, что говорит о том, что его уже можно есть.

Новые открытия. На следующий день, позавтракав и искупавшись под лучами восходящего солнца, решил исследовать остров через его седловину. Полез по уступам, продираясь через кустарник, на восточную сторону. Маршрут оказался архисложный. В итоге удалось долезть только до верхней точки в седловине, откуда я услышал доносившиеся снизу голоса, но дальше через густые заросли, сочетающиеся с обрывами, пробраться не смог. Пришлось повернуть назад. Зато по пути обнаружил дерево папайя, непонятно каким чудом оказавшееся на острове. Его спелые сочные плоды (удивительно, что многим они кажутся безвкусными) очень разнообразили мой рацион, потому что без овощей или хотя бы фруктов, рыба быстро надоедает.

Позже на солнечных местах седловины я также обнаружил несколько молодых побегов кокосовых пальм. Их внутренность, если ее жарить или есть в сыром виде, хорошо утоляет голод. Но даже когда плоды папайи на дереве закончились, я запрещал себе прикасаться к этим побегам. Еще будут на острове другие робинзоны, и пусть они лучше когда-то лицезреют взрослые пальмы.

По возвращении на пляж, прежде чем пообедать, подкормил место ловли. Постоянное выкладывание прикормки в одной точке постепенно привлекло большое количество мелкой рыбы, а это, в свою очередь, подтянуло и хищника. Наутро удалось поймать на поплавочную оснастку килограммового лонгтома и чуть меньшего по массе морского угря.

Кроме рыбалки я постоянно искал крупные раковины моллюсков, надеясь иметь хорошее белковое питание, но почему-то крупных ракушек вокруг острова не было. Ныряя на большой глубине напротив скал, нашел морскую звезду. Долго размышлял, можно ли ее есть, но решил не рисковать и положил ее на мелководье. На другой день обнаружил, что звезды на месте нет – видимо, уползла.

Ловля живца. Еще в первый день на пляже мною был найден кусок любительской сети. Чуть позже стал сооружать из нее подъемник, используя каркас из двух связанных крест-накрест прутов, благо ветви у некоторых кустов были крепкие, гибкие и довольно ровные. Изогнутые дугой прутья прикреплялись концами к углам квадрата сети, по периметру которой пропускалась опорная нить. Однако ячейки у найденной сети были слишком большие, чтобы в них можно было ловить живца. Тогда из оставшегося куска сети я надергал ниток и перевязал ими ячейки пополам. Чтобы подъемник лежал на дне, к его центру был привязан продолговатый камень.

На моем излюбленном рыболовном месте под скалами шла неширокая полочка отмели. Забредя на нее, я стал ловить подъемником, выдерживая определенные паузы для того, чтобы рыба успела собраться на прикормку. Прикормка была все та же – покрошенное мясо моллюсков, смешанное с дробленой скорлупой ракушек.

Исчезновение спиннинга. Чтобы поймать достойную рыбу, нужно было использовать крупную насадку. Переоборудовав универсальное удилище в донку, я взял из самодельной запруды живцов и наживил ими крючки. Посчитав, что вероятность поклевки крупной рыбы будет выше, если использовать несколько снастей, забросил рядом с основной дополнительную донку, которую соорудил на основе найденной в углублении скалы оснастки. Мотовильце второй донки надел на воткнутую в песок рогатульку, леску для фиксации закрепив петлей, а на комель удилища для надежности навалил горку камней.

Наверное, часа два я сидел, не видя не единой поклевки. Периодически выбирал оснастки, проверяя живцов, но они каждый раз были довольно подвижны. Потом долго купался в стороне от донок. Вернулся, еще раз проверил оснастку – живец не тронут. В наступивших сумерках задремал. Снился какой-то странный сон про мою родину и огромную кедровую шишку. Человек, который ее с трудом нес (так она была велика), сказал мне, что сорвал он ее в парке рядом с Президентским проспектом. Вдруг что-то заставило меня пробудиться. Я посветил фонарем и увидел, что спиннинг медленно сползает с берега вводу. Пока спросонья тянулся за ним, он стал исчезать в темной морской глубине. Тогда я прыгнул в воду, пытаясь нащупать его руками, но под ними везде был только вязкий песок.

– Вот ж….а! – в ужасе я не знал что делать.

Потом понемногу успокоился: ну что ж, как-то надо обходиться тем, что есть.

Крабы попались в ловушку. Потеря спиннинга подвигла меня на изготовление ловушки для крабов. О том, что под скалой водятся крупные крабы, я узнал совершенно случайно. Как-то мне вздумалось привязать к середине подъемника слегка протухшую рыбешку и оставить его на глубине. Через какое-то время я вынул подъемник, и в нем оказался сидевший рядом с рыбкой краб. Ловля крабов подъемником оказалась малоэффективной, поэтому я решил сплести краболовку наподобие рыбацкого вентеря. Материалом для него послужили гибкие, как у лозы, ветви кустарника, местами растущего возле пляжа. Краболовку, огруженную камнями и с протухшей приманкой внутри, устанавливал вечером под скалами на глубине 4–5 метров. Утром проверял. Обычно в ловушку за ночь налезало от двух до пяти крабов. Их я отваривал в подвешенном над костром ведерке. Это делало рыбацкое меню более разнообразным. Кстати, найденное ведерко было сплошь покрыто какой-то смолой и грязью, однако чистка при помощи пляжного песка и обкаливание на костре сделали инвентарь стерильным.

Знакомство с рыбаками. Вторая попытка спуститься на противоположную часть острова по скалистым, поросшим стлаником склонам увенчалась успехом. Внизу, где гора становилась положе, росли деревья с шикарными кронами, и я вышел из-под них, ошеломив нескольких тайских рыболовов, которые стояли у берега на камнях и ловили рыбу. Снасти их были примитивными: блесна или воблер забрасывались при помощи обыкновенной пластиковой бутылки. На нее же наматывалась леска вручную во время проводки. И так раз за разом: заброс, подмотка.

Туземцы продолжали смотреть настороженно: я для них словно с неба свалился. Пляж был обжит: из-за деревьев выглядывали скученно стоявшие хижины.

– Привет, ребята! Кто говорит по-английски?

Наконец один приблизился. Я представился.

– Я Самак. – Молодой таец протянул для пожатия руку.

Постепенно разговорились, а когда остальные узнали, что я из России, давно путешествую по Таиланду и Сомчай привез меня на остров, стали тоже подключаться к разговору – через переводчика.

Выяснилось, что пятеро рыболовов приплыли на остров, чтобы половить кальмаров. Ночью они рыбачили с лодки, используя мощные фонари, а днем отдыхали на острове и пробовали ловить с берега на искусственные и естественные приманки. Я удивился, но за пять дней на свои примитивные грубые снасти ребятам удалось поймать несколько приличных барракуд и некрупных тунцов, не считая другой рыбы. Трехкилограммовую барракуду, килограммового тунца и такую же по размерам джек-фиш я лично видел.

Тайцы угостили меня чаем из прокопченной кастрюли и вялеными кальмарами. Посидели у костра. Поговорили о тайской и о российской жизни. Двое рыболовов успели поработать у нас торговцами, но оба были депортированы из России за просроченные документы.

Время за разговорами пролетело быстро. Пора было возвращаться к себе. Чтобы облегчить дорогу назад, Самак предложил отвезти меня на лодке.

Когда я высаживался на своей стороне, провожатый улыбнулся:

– Приходи еще.

– Ни за что второй раз не пройду этой тропой, – ответил я. – Лучше приезжайте вы в гости.

Но ребята почему-то так и не приехали, хотя я ждал их и даже заготовил рыбу в запруде для угощения. В конце недели Сомчай забрал меня.