Текст книги "Манускрипт"

Глава 3,
в которой праздник идет не по плану

Алида плохо помнила оставшиеся до праздника дни. Она ела пищу древунов, спала в комнате Лиссы, гладила Мурмяуза, что-то отвечала, когда у нее спрашивали, но мыслями она была не здесь. Мысли ее тянулись за Большую Воду, в Биунум, к Ричмольду. «Быть может, он еще жив. Но что, если нет?» Мрачные думы кружили в голове назойливыми мухами, и Алида уже не гнала их прочь.

Лисса пыталась отвлечь ее разговорами, что-то щебетала о нарядах для праздника, и Алида понимала, что ей нужно собраться, сосредоточиться, чтобы сделать то, что она решила.

Уже очень скоро она получит ответы на все вопросы. Ей нужно быть внимательной и собранной, чтобы выведать все у Вольфзунда и заключить с ним сделку.

– А еще нужна маска или головной убор. Что из этого ты предпочитаешь? – Голос Лиссы наконец вырвал ее из цепких лап задумчивости, и Алида словно вынырнула на воздух после плавания в холодной и темной реке.

– Что, прости? – переспросила она.

– Ну наконец-то! – всплеснула руками Лисса. – Я уж думала, ты умом повредилась. Я говорю, если ты хочешь влиться в наше общество на балу, то самое время подготовить твой наряд. Ты выбираешь маску или головной убор?

– А что, помимо этого, нельзя ничего надеть? – с легкой паникой поинтересовалась Алида. Лисса рассмеялась.

– Можно и нужно, конечно. Подберу тебе платье из своих, укорочу подол и рукава, а затем мы украсим его цветами.

Лисса выволокла из-под кровати большой сундук. Откинув тяжелую крышку, она принялась выуживать наряды один за другим. Алида завороженно наблюдала, как она сначала отметает в сторону повседневные платья, сотканные изо льна или крапивных стеблей, потом, цокнув языком, сминает старую и поношенную одежду, которую пора было уже пустить на тряпки. Три платья Лисса отложила на кровать: они были красивые, из плотных дорогих тканей, щедро расшитые яркими рисунками и орнаментами.

А потом Алида увидела то, что снова в полной мере вернуло ей ясность мыслей.

Длинное бархатное платье цвета ночного неба, расшитое летящими совами и серебряными звездами. Оно было словно иллюстрация к последним неделям ее жизни: неясыти, напоминающие о том, что случилось с бабушкой, и ясные серебряные звезды, которыми так восторгался Ричмольд. Платье мягко опустилось на кровать к тем, что Лисса не забраковала. Алида тут же сгребла тонкими пальцами его длинный рукав, такой приятный на ощупь и теплый, как лапка Мурмяуза.

– Можно, я надену это? – с придыханием спросила она. Платье было таким красивым, что Алида могла бы хорошо понять Лиссу, если бы та не позволила гостье надеть его. Но кроме этого одеяния она ничего не хотела. Лучше уж действительно идти на бал в одной-единственной маске, скрывающей лицо.

– Бери, – согласилась Лисса, и Алида облегченно вздохнула. – Это бабушка приволокла откуда-то много лет назад. Ни я, ни мама его не носили: нам маловато. Уж не знаю, зачем бабушке оно понадобилось. Говорит, какая-то знакомая женщина отдала. – Лисса захлопнула крышку сундука и заправила за уши выбившиеся из косы светлые пряди. – Ну-ка, примерь.

Алида, не веря своему счастью, скинула свое привычное платье в цветочек и спешно натянула одеяние. Мягкий бархат приятно лег на кожу, платье село как влитое. Даже рукава были по длине в самый раз, а подол как раз доходил до пола, идеально к маленькому росту Алиды.

Лисса присвистнула.

– Ну надо же, будто для тебя шили. Покружись.

Алида послушно покружилась, и бархатная юбка зашелестела, будто что-то шепча, а серебристые звезды засверкали, переливаясь в лучах дневного света.

– Тебе очень идет! – сказала Лисса. – Знаешь, я, пожалуй, подарю тебе его. Забирай после бала.

– Спасибо, – улыбнулась Алида и благодарно обняла подругу. На душе у нее стало легче, будто чудесное платье с совами приняло на себя часть ее тяжелых дум.

– Теперь пойдем за цветами, – поднимаясь с кровати, сказала Лисса. – Уже, наверное, гости слетаются. Заодно посмотрим, остановился ли кто-то в нашей деревне.

Девушки вышли на улицу в объятия душистого ветра, который сегодня пах черемухой, бузиной, ландышами и влажной землей. Воздух был как-то особенно прян, и Алиде даже захотелось пожертвовать для праздника бутылочку пунша, которую подарил ей Дрей в благодарность за помощь Липучке.

– Смотри, вот она – точно альюд, – шепнула Лисса Алиде на ухо, когда они шли по деревенской улице в сторону леса. Травница едва не свернула шею, разглядывая молодую женщину с гладкими черными волосами, которая прошла мимо них.

– С чего ты взяла?

– У нее заколдованная лягушка, присмотрись.

Следом за женщиной и правда ковыляла крупная зеленая лягушка, бросая страдальческие взгляды на насекомых, которые кружили у цветов.

– Думаешь, прилетела на бал? На помеле? – с придыханием прошептала Алида. Если бы бабушка и Ричмольд были рядом, она была бы на седьмом небе от счастья. Она будто оказалась в одной из сказок, что были в ее потрепанной книжке с картинками, и это придавало Алиде сил. Волшебство вернулось и, наверное, уже скоро кто-то из альюдов сможет сварить зелье, способное превратить сову обратно в человека. И даже зелье, которое поможет, если тебя сбросили с библиотечной башни.

– Никогда не видела альюдов, кроме Мела, – заявила вдруг Лисса. И Алида поняла, что ее новая подруга так же удивляется всему происходящему, как и она сама. Хоть древуны и жили в Птичьих Землях, вдали от остальных жителей королевства, хоть они и варили одним им ведомые зелья из странных трав, хоть и поклонялись лесным духам, настоящего волшебства они тоже не видели с тех далеких пор, как был заключен Договор.

– Постой. – Алида дернула Лиссу за рукав. – А сирины? А Поле Птиц? Все это было? Или они тоже спали?

– Сирины были, – ответила Лисса. – Только они не пели. Сидели себе на ветках да на заезжих моряков нападали и рвали когтями. Ты видела их когти? Не хотела бы я быть заезжим моряком. А после истечения срока Договора распелись. Только Мелдиан со своей свирелью может заставить их петь более мелодично. А то так противно раскричались в первую ночь, когда была гроза. А Поле было просто полем со странными цветами, которые никогда не раскрывались.

– А гостям бала сирины не помешают? – спросила Алида.

– Это бал Вольфзунда. А они все равно что его ручные птички. Никто, кроме людей-колдунов, не может ему перечить. Даже мы, древуны.

Алида представила, как Вольфзунд кормит сиринов зерном и они послушно берут его из ладоней демона, а полы его черного плаща трепещут на свежем утреннем ветерке.

Лисса свернула в лес, и юная травница последовала за ней. Под сенью деревьев было влажно и прохладно, будто жаркое лето здесь никогда не наступало, а тоскливая зима вечно сменялась лишь ранней весной с ее робким теплом. Под ногами белели россыпи звездчатки, а чуть дальше, на опушке, разрослась целая поляна желто-фиолетовых цветов, которые в каждом городе королевства назывались по-разному: «Аскольд-и-Генриетта», «брат-да-сестрица», «колдун-и-чаровница», но Алида упорно звала их «филин-да-сплюшка».

Лисса нарвала цветов, мха и веток, а потом принялась ловко сплетать их воедино, придавая какую-то необычную, одной ей ведомую форму. Алида завороженно следила, как пальцы древуна перебирают растения и те становятся послушными и податливыми. Она напоминала ей птицу, вьющую гнездо и перебирающую ветки клювом и лапками.

– Ну-ка, – сказала Лисса и поднесла к лицу Алиды маску, сплетенную из веточек и цветов. Украшение село идеально, точно повторяя форму переносицы и не мешая обзору. Лисса захлопала в ладоши.

– Как красиво! Алида, ты выглядишь как настоящая ведьма! Ты уже решила, с кем хочешь танцевать на балу?

– Решила, – твердо ответила она. – Но пока не скажу, пусть это будет сюрпризом.

– Надеюсь, не с Мелдианом? – напряглась девушка-древун.

– Конечно, нет! – заверила ее Алида. – Большое спасибо за маску. Цветы не завянут к вечеру?

– Не должны. Это и есть магия древунов: от наших прикосновений растения наполняются новой жизнью. К тому же сегодняшняя ночь будет колдовской, а значит, возможны и другие чудеса.

Немного чудес Алиде бы не помешало. Она скрестила за спиной пальцы, как в детстве, и загадала желание, чтобы Вольфзунд был благосклонен и помог решить все ее проблемы. Пусть и не задаром.

Казалось, она еще ничего не ждала с таким нетерпением, как бала. Едва начали сгущаться сумерки, тягучие, как кислое молоко, Алида облачилась в платье с совами и звездами, завязала на затылке ленточки маски, быстро переплела в тонкие косички несколько особо непослушных прядей и выбежала на крыльцо – ждать.

Время тянулось томительно медленно. Но вот на небосклоне, почти полностью скрытом макушками деревьев, которые со всех сторон окружали поселок, зажглись первые серебристые звезды. Местные жители зашевелились в своих домах, завершая последние приготовления к празднику, и огоньки в деревенских окнах гасли.

Дверь жалобно всхлипнула, и на порог вышли Лисса и ее мать, обе в длинных платьях с объемной вышивкой и с венками из бузины на головах.

– Уже пора? – взволнованно спросила Алида. Ее ладони стали липкими от холодного пота, когда она поняла, что, наконец, наступило это долгожданное мгновение.

– Пойдем потихоньку. Да, мам? – ответила Лисса, и ее мать мягко улыбнулась.

– Пойдем. Соседи почти все уже ушли, хотя еще и рановато. Эти земли соскучились по балам Вольфзунда. Да и нам самим хочется развлечься.

Лисса постоянно оправляла платье и венок, озираясь по сторонам и нервно покусывая губы. Алида поняла, что она волнуется перед балом, ведь для нее танец с Мелдианом будет иметь очень личное значение. Алида снова задумалась, есть ли у странного рогатого чувства к ее новой подруге или он просто жаждет заполучить сразу несколько десятков страниц Манускрипта? Следом за этой мыслью пришла другая: а есть ли у альюдов вообще чувства?

Древуны шли на бал целыми семьями: веселые, красивые, наполненные какой-то необычайной жизненной силой. Алиде подумалось, что сама земля питает этот народ и по венам у них течет свежая родниковая вода, а в сердцах трепещут листья бересклета. Алида приметила черноволосую чаровницу, которая сейчас надела платье из темно-болотной парчи. Лягушка гордо восседала в прическе женщины и оглядывала прохожих надменным взглядом.

– Вы позволите вас проводить? – К Алиде подскочил стройный высокий парень-древун с кудрявыми волосами медового цвета. В его глазах цвета свежей травы плескались озорные искорки.

– Позволю, – кивнула Алида, и тот, галантно взяв ее под руку, повел по тропе, уходящей глубоко в лес. Над тропой вились светляки, и дети-древуны с радостным писком ловили их ладонями.

– Меня зовут Льед, – представился юноша. – А ты – ведьма из Биунума?

– Травница, – ответила Алида. Она гадала, где будет проходить бал: под открытым небом, на какой-нибудь лесной поляне или же в чаще прячется еще один замок с просторными залами?

Со всех сторон по лесным тропам двигались гости, прибывшие на бал. Алида только сейчас поняла, сколько чужестранцев приняли Птичьи Земли. Интересно, где они все остановились? Какие еще деревни, а может, и целые города скрываются за лесами? Когда-нибудь, когда все снова станет хорошо, она непременно найдет способ вернуться сюда и погостить в других поселениях волшебных земель.

Алида без стеснения разглядывала прибывших через прорези для глаз в цветочной маске. Она сразу почувствовала, что, кроме нее, людей среди гостей нет. От каждого из них исходили незримые, но ощутимые волны магической силы. Ей нравилось здесь, хоть сердце и трепетало в беспокойстве.

Как бы красиво и таинственно здесь ни было, она чужая. И она чувствовала это. Хотя, может, это просто волнение разжигало в груди юной травницы противоречивые чувства.

Деревья расступились, будто по волшебству, и процессия древунов ахнула. Огромная, почти идеально круглая лесная поляна слабо поблескивала в сумерках, словно присыпанная серебряной пылью. Несколько десятков длинных столов расчертили поляну на части, оставляя нетронутой большую площадку в центре. На пригорке, покрытом сизым мхом, высилось величественное кресло, похожее на трон какого-нибудь злого короля из сказок. Алида невольно вздрогнула, осознав, кому принадлежит это место.

Древуны столпились на краю поляны, шепчась и не решаясь продвинуться дальше. Зато другие гости земель с радостными криками бросились к столам. Алида сперва не поняла: зачем бежать к столу, на котором пока нет ничего вкусного? Но едва те приблизились, на столах тотчас появились блестящие блюда с различными яствами и кубки с темным вином. Над поляной тут же разнеслись терпкие ароматы.

Алида не сразу заметила щуплую фигуру в тени деревьев, которая возилась с какими-то палками. Точнее, если бы не возглас Лиссы, не заметила бы вообще.

– Мелдиан! Давай я тебе помогу! – крикнула Лисса и бросилась к альюду. Алида присмотрелась и с ужасом поняла, что он что-то делает с насаженными на колья человеческими черепами, теми самыми, которые охраняли его дом в чаще.

– Ну же, ребята, неужели вы разучились? Ни за что не поверю, – бормотал он, щелкая пальцами по мертвым челюстям. Его крылья напряженно топорщились из прорезей в бархатном камзоле цвета спелой ежевики.

Один из черепов скрипнул, потрещал челюстным суставом, крякнул, покряхтел и принялся выстукивать зубами что-то, напоминающее барабанную дробь.

– Живы, голубчики! – воскликнул Мел, едва не плача от счастья. Потом, заметив Лиссу с Алидой, которые все это время наблюдали за ним, пояснил:

– Папин любимый ансамбль. Других музыкантов почти не признает. Эстет он у меня.

Алида не отрываясь наблюдала, как один за другим черепа оживают и начинают кто стучать, кто скрипеть зубами, а кто даже петь. Целая стая мурашек пробежала у нее по спине, когда все звуки, издаваемые черепами, слились в один потусторонний, жутковатый, но в общем-то красивый мотив.

– Ох, Мел, это прекрасно! – заворковала Лисса. – Ты отлично с ними ладишь, это истинный талант.

– А то. – Рогатый улыбнулся, обнажив мелкие острые зубы, и взъерошил и без того торчащие во все стороны темные волосы. – Шикарно выглядишь. Да и ты, Алида, ничего. С кем танцевать будешь?

Алида что-то промычала в ответ и сделала вид, что закашлялась.

– Я еще улажу парочку организационных моментов, а вы пока отведайте вин, – сказал Мелдиан.

Подруги отошли к столам, за которыми уже расселись многие гости. Алида восторженно разглядывала наряды присутствующих, смущаясь и краснея, когда взгляд натыкался на тех, кто все-таки решил обойтись одним-единственным венком на голове. А таких эксцентричных особ здесь собралось немало.

– Подумать только, я могу выйти замуж за сына самого Вольфзунда и жить, где душа пожелает, – мечтательно сказала Лисса и плеснула вина в свой бокал. – Как удачно, что они вернулись именно сейчас. А то была бы старухой. Или еще не родилась бы. И другая девушка могла бы занять мое место.

– А тебя только его положение в обществе интересует? – осторожно спросила Алида, поглядывая на мясной рулет. Пока никто не ел, скрашивая ожидание хозяина лишь напитками.

– Ну нет, конечно, – смутилась Лисса. – Хотя и это тоже. Мел хороший мальчик, я это чувствую, хоть и знаю его недолго.

Желтая луна, похожая на масляный блин, выплыла из-за леса и набросила золотистую шаль на собравшихся. Томительное ожидание повисло в воздухе, и Алиде казалось, будто она даже различает его аромат, тонкий, сладковатый… Но, может быть, этот запах всего-навсего принадлежал цветам, из которых была сплетена ее маска.

Бледный, болезненного вида мужчина-альюд что-то шептал на ухо одной из чаровниц, и та, зашелестев платьем, обернулась на Алиду. Она неуютно поежилась: наверняка все поняли, что она здесь чужая. Она подумала, что альюды точно так же чувствуют, что в ней нет ни капли волшебства, как она сама чувствует магический флер вокруг них. «Я как скорлупка от яйца, – пронеслось у нее в голове. – С виду такая же, как все они, только внутри ничего нет…»

– Ну, почему ничего нет? – Ехидно скалясь, к ней подсел остроносый альюд. Алида вздрогнула от неожиданности и брезгливо сморщила нос, увидев его длинные ногти с полосками грязи. – У тебя есть то, чего лишено большинство из нас. Душа, милочка, у тебя есть душа. А это, поверь, дорогого стоит.

«Пока еще есть», – грустно подумала Алида и отсела от непрошеного собеседника. Ей не хотелось, чтобы кто-то читал ее мысли.

Разговоры за столом стали громче, альюды уже переговаривались, не стесняясь, заливисто хохотали, вспоминая дела давно минувших лет, и отчаянно радовались встрече со старыми приятелями. Лисса ворковала с Мелдианом, который, устало расправив крылья, отдыхал в стороне, и Алида с любопытством разглядывала гостей бала. Всего лишь несколько недель назад она и мечтать не могла о том, что будет вот так запросто сидеть среди ночи, окруженная волшебными существами, а сейчас у нее даже не получалось радоваться своей удаче: так тревожно и тяжело было на душе.

Ожидание явно затягивалось. Алида беспокойно поерзала на стуле, волнуясь, не сорвется ли бал, а заодно и все ее грандиозные планы? Но тут откуда-то сверху послышалось лошадиное ржание, и все гости, как по команде, замолчали и задрали головы к небу.

Алиде всегда казалось, что подобное происшествие непременно должно сопровождаться какими-то эффектными магическими атрибутами: громом и молнией, волшебным пламенем, торжественной музыкой, на худой конец. Но Вольфзунд явился абсолютно буднично, если не считать летающего экипажа, конечно. Едва копыта лошадей коснулись земли, он вышел из кареты, высокий и властный, в остроносых ботинках, черных кожаных штанах, дорогом камзоле фиолетового бархата и с неизменным черным плащом на плечах. Он немного постоял, окидывая собравшихся довольным взглядом. Так вожак волчьей стаи смотрит на своих подопечных, когда они отдыхают после удачной охоты и шумного пиршества. Так гордый полководец смотрит на армию, поклявшуюся ему служить до последней капли крови.

Гости бала благоговейно замерли, глядя на своего предводителя снизу вверх. Смех и разговоры затихли, сменившись осторожным шепотом, который сливался с шелестом ветра в листве. Алида сглотнула, как ей показалось, слишком шумно. Лоб покрылся испариной. Она судорожно думала: подойти ей к Вольфзунду прямо сейчас или подождать, когда он, довольный собственным праздником и охмеленный вином, станет мягче и сговорчивее?

Черепа на кольях принялись исполнять какой-то мрачный гимн, а Мелдиан уселся на нижнюю ветку дерева и стал подыгрывать им на свирели. Перинера, блистающая в роскошном бордовом платье, заняла место во главе стола, равнодушно принимая комплименты от альюдов и древунов.

Яств на столах стало еще больше, и Алида, не в силах сдерживаться, схватила кусок ягодного пирога. Альюды встали со своих мест и выстроились в длинную очередь, чтобы лично поприветствовать своего Владыку и поведать о своих делах. Алида поняла, что ей придется подождать, когда все присутствующие отметятся перед верховным, и только тогда подходить со своими проблемами.

Мурмяуз прыгнул ей на колени и принялся деловито обнюхивать тарелку, ища, чем бы поживиться. Алида протянула ему кусочек окорока:

– Кушай, малыш, все равно нам с тобой уже нечего терять.

А потом задумалась: а относятся ли к котам предостережения из книжки?

Луна висела прямо над головами, такая огромная и ярко-желтая, что казалось, будто ее вырезали из цветного картона и подвесили на небесном полотне. Музыка звучала громче, некоторые из гостей, закончив аудиенцию, принялись отплясывать в такт черепам и мелодии Мелдиана. Свирель уже выводила трели сама, а ее хозяин как раз приблизился к Лиссе, чтобы пригласить на танец. Алида ободряюще улыбнулась подруге, но в душе у нее будто застыла холодная, тяжелая глыба льда, которая мешала наслаждаться блюдами и музыкой. Ей здесь было не место. Это не ее мир и не ее праздник. Здесь жутко, а от блеска глаз альюдов неприятные мурашки то и дело пробегали по рукам, заставляя волоски вставать дыбом. В сказках все выглядело куда милее.

Сирины, поблескивая камнями в ожерельях, бесшумно опустились на деревья, приветствуя хозяина бала поклонами. Алида испугалась, что полуженщины-полуптицы затянут свои колдовские колыбельные, но те молчали, видимо, не желая усыплять гостей и портить праздник.

Алида почесала Мурмяуза за ухом и вновь подняла глаза на празднующих. С другого края стола на нее смотрела Симониса. Она сегодня была в струящемся изумрудном платье, которое ей очень шло. Симониса улыбнулась Алиде и едва заметно кивнула головой, будто подталкивая к действиям. Травница улыбнулась в ответ, искренне надеясь, что от волнения ее улыбка не получилась похожей на оскал.

– Пойдем, хороший, – шепнула она Мурмяузу и, опустошив для храбрости бокал вина, решительно поднялась из-за стола и направилась к трону, на котором вальяжно развалился Вольфзунд.

Эти несколько десятков шагов, которые она делала на ватных ногах, стараясь не столкнуться с танцующими парами, показались ей самыми долгими в жизни. Сумка, в которой так и лежал футляр со страницей, привычно била Алиду по бедру, и это земное, не слишком приятное ощущение придавало ей немного уверенности, отрезвляло, напоминало о том, для чего она здесь.

Алиду бросило в жар, когда она поняла, что благополучно миновала поляну с танцующими и теперь стоит прямо напротив Вольфзунда, а он в упор смотрит на нее, насмешливо ухмыляясь. Ладони девушки вспотели, и она вытерла их о бархат платья.

– Я знал, что ты придешь, – осклабился Владыка, и Алиде понадобилось все мужество, чтобы не броситься наутек от пронизывающего взгляда этих черных, похожих на холодные омуты глаз. Он чуть подался вперед и поманил девушку пальцем, на котором красовался сверкающий перстень с фигуркой летучей мыши. – Подойди поближе, я на тебя посмотрю.

Алида сглотнула и сделала еще один шаг. От волнения ноги почти не слушались ее, будто она стала одной из тех кукол, что видела в лавке Кемары.

Вольфзунд с довольным видом щелкнул языком.

– Ты сейчас очень похожа на настоящую ведьму, – сказал он, растягивая слова. Алида не могла понять, насмехается он над ней или говорит правду. – За исключением одной маленькой детали. Но сейчас мы постараемся это исправить.

– Простите… Что вы имеете в виду? – выдохнула Алида, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– Будто сама не знаешь, – оскалился Альюд. – Ты ведь об этом мечтала.

Если бы он продолжал сверлить ее страшным, нечеловеческим взглядом, сверкающим особенно жутко в свете желтой луны, Алида не выдержала бы и бросилась прочь отсюда, из этого леса, из Птичьих Земель. Она бы с радостью спряталась на «Волчьей пасти», не особо заботясь о том, что с ней будет на судне. Там люди. Они не так страшны, как этот демон, властный, насмешливый, пахнущий можжевельником и вином. Но Вольфзунд встал с трона, выпрямившись во весь свой немалый рост, и неожиданно ободряюще улыбнулся Алиде, без привычного холода и насмешек.

– Позвольте пригласить вас на танец, милая леди, – произнес он и протянул ей длинную ладонь, на каждом пальце которой сверкали перстни с самоцветами.

Алида поколебалась несколько мгновений, таких долгих и томительных, прислушиваясь к ударам сердца. Оно колотилось как сумасшедшее, словно птица, чувствующая скорую погибель. Судорожно втянув в себя ночной воздух, она расправила плечи и вложила свою маленькую ладошку в руку Альюда.

Пути назад не было.

Она будто только сейчас услышала музыку, наполняющую лес и все вокруг. Точнее, Алида слышала звуки, производимые заколдованными черепами и свирелью Мелдиана, но именно в то мгновение, когда сильные пальцы крепко сжали ее руку, сквозь шум она различила мелодию. Странную, необычную, от которой кровь быстрее побежала по венам, а в сердце вместо ледяного страха разливались уверенность, смелость и отчаянное желание пуститься в пляс, диковатый и полный потусторонней силы.

Вольфзунд положил вторую руку на талию Алиды, а она дотянулась пальцами до его плеча. Предводитель Альюдов был очень высок, но не выглядел нескладным и долговязым, как Ричмольд. Он уверенно повлек спутницу в центр поляны, неспешно кружа в такт музыке. Алида чувствовала его тело и дыхание настолько близко, будто бы он стал ее собственным продолжением, тенью, но отодвинуться подальше она не могла, даже если бы очень этого захотела. К Владыке притягивало, как магнитом, можжевеловый аромат кружил голову, сердце забилось часто-часто, трепеща, как серебристый осиновый листок. Во рту отчего-то пересохло, то ли от волнения, то ли оттого, что ее бросало в жар.

– Вы скажете мне, где бабушка? – решилась спросить Алида. Ее вопрос прошелестел совсем тихо в общем праздничном шуме, однако Вольфзунд прекрасно ее расслышал.

– Скажу, – шепнул он, и его прохладное дыхание коснулось уха Алиды. Это единственное слово заставило ее затрепетать.

– А вы можете… сказать это прямо сейчас? – Алида заискивающе заглянула в глаза партнеру по танцу, надеясь обнаружить в черных омутах хоть искорку тепла и сочувствия. Следуя музыкальному пассажу, Вольфзунд закружил Алиду так, что у нее все поплыло перед глазами. Она сдавленно охнула.

– Всему свое время, милая. Ты слишком суетишься. Давай сперва закончим танец, и, когда ты всецело станешь моей, я расскажу тебе кое-что в благодарность за твой щедрый подарок. – Он улыбнулся уголком рта, и эта улыбка вышла вовсе не дружелюбной, а хищной и пугающей.

Алиде было жутко, ей хотелось выть и рвать на себе волосы от отчаяния. Одна ее половина наслаждалась танцем под завораживающую музыку, а другая страстно желала вырваться.

Она ужинала с Вольфзундом. Она назвала ему собственное имя. Она множество раз встречалась с ним взглядом. И сейчас она танцует с ним на балу, на этом шабаше, где она, совсем юная девочка, – единственный человек. А остаются ли люди людьми, продав частичку самого ценного, что у них есть?

Алида встретилась взглядом с Перинерой и прочла в глазах жены Владыки выражение какого-то мрачного торжества. «Чем больше ручьев впадает в реку, тем она полноводнее», – вспомнила она слова Симонисы.

– Я стану… другой? – спросила она у Вольфзунда, который продолжал уверенно кружить ее по поляне. Остальные пары почтительно расступались, освобождая место своему господину. – После того, как мой Аутем достанется вам.

Она представила, как Вольфзунд вырвет у нее из груди сгусток серебристого света и заложит себе за пазуху – почему-то передача воли виделась Алиде именно так. Но умом она понимала, что, скорее всего, увидеть Аутем невозможно и все будет как-то иначе.

– Ты бы стала другой, будь Манускрипт у нас, – ответил Вольфзунд. – А так после свершения сделки ты просто получишь некоторые возможности, которые будут всецело зависеть от тебя самой, от того, какими силами полнится твоя душа. – Он покружил Алиду под своей рукой и ловко перехватил за талию. – Но если книгу уничтожат, то и твоя воля умрет вместе со всеми нами, – прошептал он, и новая порция мурашек пробежала вдоль по хребту Алиды.

– Вы поможете спасти Ричмольда?

Пара альюдов, одетых только в черемуховые венки, с хохотом проскочила мимо, разматывая за собой шлейф цветочных ароматов. Длинные золотистые волосы мелькнули прямо перед лицом Алиды, и танцующие закружили дальше по поляне.

– Ты сама его спасешь. Но сначала сделаешь кое-что для меня. – Голос Вольфзунда слегка дрогнул, будто его сжигало предчувствие исполнения давнего желания, он улыбнулся холодно и совсем недобро.

«Как странно, – подумала Алида. – Люди улыбаются, когда им хорошо и весело. Или когда хотят кого-то поддержать. А этот улыбается будто для того, чтобы испугать меня еще сильнее. Разве ему недостаточно слышать, как неистово колотится мое сердце?»

– Разве того, что я делаю сейчас, недостаточно? – спросила Алида вслух. – Разве я не вправе просить всего, что захочу, в обмен на мой Аутем? Он ведь нужен вам. Нужна людская воля, чтобы питать ваши силы.

Лицо Вольфзунда было столь близко, что она могла разглядеть каждую морщинку в уголках его глаз, каждый волосок, падающий на бледный лоб. И глаза. Ближе всего были пугающие, околдовывающие глаза.

– Ты переоцениваешь себя, малышка, – ответил Альюд. – Да и слухи о моей всесильности завышены. Не стоит думать, что, продав волю, человек обретает неограниченную власть, или ошеломляющий успех, или какие-то сверхъестественные возможности. Сколько таких заносчивых глупцов у меня было, и не сосчитать. Сотни, тысячи. Наша с тобой сделка – всего лишь ключ, который приведет тебя к главному. Откроет некоторые двери. Только помни, милашка, что отныне ты – в моем услужении. Каждое твое желание будет исполнено, но и тебе придется постараться. Меня надо радовать, иначе я могу и обидеться. Опасно обижать того, в чьих руках находится часть твоей души, такая нежная и хрупкая, как ростки первых весенних цветов, которые проклевываются из-под слоя снега. Не находишь?

Он снова закружил Алиду, и ее сердце забилось так часто, будто неистово рвалось на свободу, боясь тоже стать собственностью демона. От выпитого вина и танцев голова девушки кружилась, и теперь она хотела только, чтобы этот бал закончился, чтобы наступило утро, разогнав с первыми лучами ночной мрак.

Мимо них в танце пронеслись Лисса и Мелдиан. Девушка-древун заливисто смеялась, запрокинув голову. Алида заметила, что Мел на полголовы ниже своей невесты и рядом с высокой и ладной Лиссой смотрится хилым и угловатым, словно подросток. Но в глазах обоих плескалось такое беззаботное веселье и искреннее тепло, что Алида, даже будучи в таком незавидном положении, порадовалась за них. В конце концов, никто не заставлял ее делать последний шаг и идти на этот бал. Это было ее решение, и она научится жить с ним. Она научится жить по-новому, даже если ее воля отныне в цепких пальцах Верховного Альюда. Не ради себя. Ради бабушки и Ричмольда.

– Что мне нужно будет сделать? – спросила она. – Что вы хотите за спасение бабушки и Рича?

Вольфзунд будто ждал этого вопроса. Он растянул губы в хищной, жадной ухмылке и прошептал ей в самое ухо:

– Ты соберешь Манускрипт. Для меня.

Алида в ужасе отстранилась, но руки партнера крепко держали ее. Танец утомлял, она запыхалась, руки и шея устали тянуться к высокому демону, ноги, и без того дрожавшие от волнения, сделались совсем ватными. Алида не знала, какими симптомами должна сопровождаться передача Аутема, но сейчас ее охватила слабость и начало заметно подташнивать. Наконец Вольфзунд выпустил Алиду и слегка поклонился ей, насмешливо улыбаясь одним уголком рта.

Алида попятилась, тяжело дыша, и опустилась на ближайший стул. Ей хотелось пить, но кроме вина поблизости ничего не было, и она, морщась, опрокинула в себя еще один бокал. Мурмяуз, встревоженно мурча, запрыгнул ей на руки и принялся тереться лбом о подбородок хозяйки. Она сняла маску и утерла рукой вспотевший лоб. Ладони машинально начали перебирать кошачью шерсть, теплую и мягкую, такую родную. Музыка стала быстрее, жестче, неистовее, и альюды кружились в исступленном танце, смеясь и перебрасываясь шутками, будто желая выплеснуть все свои силы в этот темный предрассветный час.