Текст книги "Игры с Вечностью"

7

Азель мерной и важной поступью оставлял позади квартал за кварталом, чертыхаясь на себя и думая, как бы проскочить между… этих, ну, как их… в общем, понятно. Вылезти сухим из воды, целым из игры, которую он затеял. Нет, она началась задолго до его появления в доме Виктора Ильина, и начали ее двое, те, кто стоял выше Азеля. Один из них был его первый начальник, а второй нынешний. Само собой, кто же у демона может быть начальником? Тут и догадки строить бессмысленно, и так все понятно. В аду он погрелся прилично, это первая его командировка на землю за пятьсот лет, и то, он сам напросился на нее. По старой памяти, чтобы помочь другу. Патрон не возражал, ему очень хотелось расстроить планы противоборствующей стороны в отношении Виктора, но напрямую, тем более сам, вмешиваться в это дело он не смел, чтобы не нарушить хрупкое равновесие, устоявшееся в последнее время. Ну а так, сделать маленькую неприятность, – это, пожалуйста. Потому он и отпустил Азеля для исполнения поручений. Конечно, обо всех планах Всевышнего в отношении Ильина, ни Азель, ни его хозяин не знали, но могли догадываться, что встреча Анны с Виктором в планы Творца не входила. Поэтому кот и пришел к Виктору, чтобы помочь ему, и оградить того от смертельной опасности. Азель знал четко: его помощь имела свои границы, и напрямую отвести человека к его возлюбленной он не мог; не мог и подсказать, где та живет. Он мог лишь предостерегать от неожиданностей и давать защиту. Чем закончится вся эта история, Азель не знал, он мог лишь догадываться. Да, у него был дар предвидения, но это, поистине капризное дарование, показывало будущее только когда само того хотело, и заставить себя увидеть что-то про Ильина, кот не мог. Ох, нелегко же было ему. Он разрывался между страхом перед хозяином, которому хотел услужить, перед Творцом, которого боялся разгневать вмешательством в дела провидения, и сочувствием к некогда очень близкому другу в лице Виктора. Поэтому и выходило: поможешь – будет кара, а не поможешь – вдвойне, и от начальства и от совести. И не известно, что хуже. Разум искал выход, который никак не желал находиться, и ситуация складывалась прескверная. Больше всего раздражала игра по правилам, отступить от которых было равносильно смерти. Не настолько Азель силен, чтобы противоречить судьбе, и быть сам по себе, независимым от чьих-либо приказов.

Игра, игра. Начало Азель помнил очень хорошо, это все происходило на его глазах, еще до рождения царя Соломона, которому пришлось потом служить…. Ладно, то уже совсем другая история. Хотя поистине был легендарный человек, как столб – не сдвинешь, не своротишь. Никто ему начальником не был, сам по себе жил, и демон-кот хотел бы так же. Ох, как хотел. Чтобы его никто не трогал. И завершилась бы эта игра без вмешательства кого бы то ни было, и не находился бы сейчас посланник зла в этом городе на мокрой улице. И зачем только Виктор начал вспоминать прошлое? Живут же люди, и не помнят, кем же они раньше были, и проблем никаких нет. А Ильину начало снится прошлое. Хорошо, что только земная жизнь…. Нет, встречи с Анной судьба ему не подарит, этого быть не должно. Вот, не далее как вчера была первая ласточка – Ильин не вернулся бы с работы живым, не заставь его кот опоздать. И это только начало. Чем ближе будет подходить Виктор к разгадке, тем искусней и продуманней будут ловушки. И все почему? Двое бьются из-за одного потенциального работника. Только, кому же он будет служить? Вот ведь вопрос. Один хочет получить себе Виктора обратно, и ради этого не жалеет средств, а другой покажет: вот, посмотри что творит добро, разлучает тебя с твоей судьбой, иди ко мне! А что на кону? Престиж. Земную жизнь Виктора в расчет брать не стоит, смерть – это переход в другое состояние. И только. Дали бы ему самому выбрать. Хотя, нет, такого никто не допустит. Виктор несомненно выберет Анну, а Азель знает чем это грозит….

Кот отвлекся от своих мыслей, ему захотелось пить. Что же, вот и подходящий объект, бродячий пес. Кот крадучись начал подходить к жертве, стараясь быть в тени забора. Всего-то двадцать метров, еще несколько шагов, и можно брать разгон. Но собаки – не люди, они отличаются отличным слухом, и редкой способностью предчувствовать опасность. Пес повернулся к коту, и увидел нечто такое, что заставило его с визгом кинуться прочь, набрав с места невероятную скорость. Нет, зверь не был маленьким, этот пес и сам не раз лакомился представителями семейства кошачьих, встреченными им на улице, но здесь…. Лучше было убежать, потому что такое свирепое зло, какое было в этом коте, он не встречал и у людей, отстреливающих бродячих собак. Здесь оно было иное. Кот, было, кинулся за псом, но понял, что догнать того уже не представляется возможным. Если бы он мог плюнуть, то непременно сделал бы это. Но оставалось только упомянуть вслух пару знакомцев из ада, присовокупив ругательство, и отправиться в путь. Ничего, он еще напьется. А пока нужно идти к Анне. Главное, чтобы он не опоздал. Время играет против него.

Анна только что вернулась от подруги, и думала, чем бы ей заняться. Отец пребывал где-то за городом, видимо у своей очередной пассии, и скука осеннего вечера от этого только усиливалась. Выходные прошли как обычно, и во вторник она отработала первый в своей жизни полный рабочий день, в аналитическом отделе, смежном финансовому в котором друг отца, дядя Слава, был начальником. Работа как работа, сиди себе, собирай данные по финансовым потокам фирмы и передавай их дальше по цепочке аналитикам, чтобы те отсеивали полезное от ненужного и решали, куда стоит направлять инвестиции, а куда нет. Конечно, это было всего лишь мизерной частью всей работы отдела, но Анна касалась пока что только этой части, неопытного специалиста к серьезной работе не допускали.

Чтобы хоть как-то убить время, она залезла в секретер, где хранила все свои драгоценности, и достала шкатулку с колье, кольцами, серьгами и всевозможными подвесками, кулончиками и брошками. Созерцание камней всегда приносило ей спокойствие и увлекало, заставляя забыть обо всем. Перебирая каждую из вещей, она вспоминала что-то свое, событие или день, обстоятельства, при которых то или иное украшение попали к ней. Большинство купила она сама, некоторые вещи достались от бабушки по отцу, а остальное ей дарили, и не всегда в роли дарящего выступал отец. Он знал, что Анна, когда захочет всегда в состоянии купить себе любую понравившуюся вещь, и поэтому дарил редко, только что-то исключительное. Вот, например этот набор, – золотое колье и серьги с великолепными сапфирами, утонченная дорогая работа. Да, есть поговорка, что лучший подарок девушке – это бриллианты, но Анна предпочитала рубины или изумруды. Ее любимым украшением стала диадема с пятью красивейшими рубинами, которую отец привез из Испании пару лет назад. Диадема не была литой, по виду складывалось ощущение, что она сплетена из тонкой проволоки, настолько ажурно, насколько бывает ажурной паутина. Как сказал отец, это очень древняя вещь, и ее выполнил какой-то (Анна забыла имя) ювелир еще во времена, когда весь юг Испании принадлежал маврам. Арабские мотивы, несомненно, были определяющими при изваянии этого предмета ювелирного искусства, и девушке оставалось только восхищаться техникой мастера. Узкие дуги диадемы постепенно расширялись, медленно переходя ближе к середине в сеть тонких переплетений, широким овалом, в центре которого пять крупных рубинов выстроились в цепочку по размеру, от меньших с краев до большего в центре. Чтобы понять насколько это красивая вещь, ее необходимо увидеть, я же могу только описать, и то, скупо и блекло…. Зато Анна любовалась в полной мере. Она не раз примеряла ее перед зеркалом, и диадема исключительно шла девушке, подчеркивая красоту овала лица и пышность медовых волос; но случая одеть ее еще не представлялось. Анна не принадлежала к тому типу женщин, которые увешивают себя драгоценностями по поводу и без, отчего те делаются не предметами искусства, а елочными игрушками, которых много. Она относилась к вещам просто, и считала, что носить на себе более трех украшений безвкусно. Но каждый раз, когда Воскресная видела эту диадему, она боролась с диким желанием носить ее дома, просто так….

После испанского украшения взгляд Анны остановился на простеньком серебряном колечке с бирюзой, которое по своей стоимости и изяществу явно шло вразрез с остальным содержимым секретера. Она задумчиво взяла в руки это кольцо и поднесла к лицу, рассматривая. С диадемой кольцо объединяло лишь одно: хозяйка тоже никогда не надевала его на людях, но не потому, что не представилось случая, а потому что скромное украшение не подходило для торжеств. Да и не любила Анна серебро, равно как и бирюзу. Но ее нелюбовь не распространялось на это кольцо. Это был подарок одного мальчишки, относящийся еще к временам, когда Анна училась в обычной средней школе, ее отец не достиг высот финансового благополучия, и что-то похожее на первую любовь вторгалось в ее жизнь. Это был девятый класс, за предшествующее лето Анна очень изменилась внешне, придя первого сентября настоящей женственной красавицей, разяще отличаясь от того сорванца в юбке, которого привыкли видеть ее одноклассники. Она сама поняла это, выхватывая краем глаз заинтересованные взгляды в свою сторону. И это было приятно. На второй неделе обучения нашелся тот обожатель, который подарил кольцо. Это был ученик той же школы, но учившийся на класс старше, симпатичный парнишка по имени Михаил. Конечно, кольцо он принес в дар не сразу, для начала заведя с ней отношения. Анна от него ничего не ждала, встречаться с ним и не думала, ей просто было интересно с этим мальчишкой, и только. Он же любил ее, безумно. Она и сама не заметила, как начала принимать его ухаживания, и подобие дружбы переросло в нечто более серьезное. Это случилось уже в десятом классе. Оглядываясь назад, Воскресная и не сомневалась, что никогда не любила того паренька, но это были ее первые отношения. Да вообще, все тогда было впервые…. Вот и это кольцо он подарил ей тоже, после… я бы сказал первой ночи, проведенной вместе, но это было бы слишком поэтично. Так, после двух часов чего-то похожего на секс, примитивно-неумелого, но захватывающего сильнее, чем самые изысканные адюльтеры во взрослом возрасте, только потому, что это было впервые.

Анна улыбнулась, вспоминая тот эпизод. Подарок в честь того, что она превратилась в женщину. Романтично. Особенно романтично выглядело это тогда, когда Михаил рассказывал ей легенду о происхождении бирюзы. По его словам, на Востоке верили, что бирюзой становятся сердца влюбленных, которым не суждено быть вместе, и которые чахнут друг без друга. Именно поэтому бирюза дарит счастье в любви. Кусочки бирюзы подкладывали в кровать к новорожденным девочкам, и те, выходя во взрослом возрасте замуж, подносили ее в дар мужу, символично даря и свое сердце…. Но это были лишь легенды и предания, в которые Анна давно уже перестала верить, хотя тогда она слушала, раскрыв от восхищения рот. Вроде бы и недавно все это было, но ей казалось, что с того дня прошла целая вечность. С Михаилом не сложилось, он переехал после развода родителей в Белоруссию, оставшись с матерью, так и не доучившись в одиннадцатом классе. Связь с ним оборвалась, хотя и не без вины Анны, которая отвечала на письма неохотно и редко, впрочем, как и на звонки, отдавая себе отчет, что временная влюбленность исчезла из ее жизни вместе с объектом, который ее внушал. Так было проще и Михаилу, который изводился по Воскресной, но потеряв ее из виду начал смиряться с судьбой. С тех пор Анна никогда не испытывала к кому-то чувств, даже отдаленно напоминающих те, что были по отношению к первому мальчишке, хотя парней в ее жизни было не так уж и мало. Отец с ним так и не познакомился; тогда она стеснялась, а теперь же и знакомить было не с кем.

В дверь позвонили, на часах было девять вечера. К слову сказать, отец не любил прислуги и слышать о том, что кто-то посторонний будет жить с ним под одной крышей, не хотел. Хватало того, что приходила домработница, которая и стирала и готовила и убирала, а кого-то кроме нее он и видеть не желал. А зачем? Подать на стол? Дом семейства Воскресных по размерам не был величественными хоромами в тысячу квадратных метров, всего-то два этажа и восемь комнат, и больше одного человека, чтобы следить по хозяйству не требовалось. Анатолий Борисович был очень даже простым человеком по своим запросам, и считал, что жилище должно быть уютным, а в его рамки уюта особняки не вмещались, если там не жило, по меньшей мере, восемь или девять человек. Анну подобный расклад вполне удовлетворял, к роскоши она относилась недоверчиво, скорее всего, как следствие небогатого детства, ну а по хозяйству, при желании она могла бы справиться и сама, что и делала по выходным, когда домработница не приходила. К охране у Воскресного отношение было тоже отрицательное. Размещать охрану было негде, а перебираться в другой дом как я уже говорил, он не хотел, да и считал, что грабить есть кого и помимо «скромного» директора фирмы. Нет, конечно, дураком он не был, система сигнализации и наружного наблюдения в доме была отличной, дорогой и действенной. Объект был подключен к тревожной кнопке, и как заверяли Анатолия Борисовича, бойцы вневедомственной охраны приезжали в течение пяти минут, и поэтому за сохранность своего жилища он был спокоен.

Воскресная спустилась вниз, и заглянула в камеру наблюдения за улицей. Перед дверью стояла молодая женщина, зябко поводя плечами, на руках у нее был запеленатый младенец. Анна прекрасно понимала, зачем явилась эта особа. Район, в котором она жила не зря в народе называли «Поле чудес», бедных жителей там никогда не видели, и что такое грызть от безвыходности сухари знало в лучшем случае человек десять, и то, по далеким воспоминаниям из детства. Именно поэтому очень часто сюда заглядывали просители милостыни, и таких девушек как эта, Анна видела не реже раза в неделю. Овчинка, конечно же, стоила выделки, рисковали только тем, что могут нарваться на проклятия и угрозы в свой адрес, ну а если кто-то подавал, то редко это была сумма меньше ста рублей. Воскресная была как раз из тех, кто подавал. Она не была наивной, понимала, что большинство из этих попрошаек очень даже неплохо живут с таких вот подачек, и это проще для них, нежели искать работу, но Анна была доброй по своей сути девушкой, и если Бог учил делиться, то нужно следовать его наставлениям. Этому тоже научил ее отец, который, не афишируя, а просто для себя тратил на благотворительность очень не малые деньги, начав этим заниматься с тех самых пор, как почувствовал себя более или менее уверено в материальном отношении. Конечно, занимаясь меценатством в России, человек рискует, что его деньги разворуют еще до того, как они попадут к нуждающимся. Воскресный же очень не любил, когда за его счет кто-то наживался, и поэтому отчислял деньги другу, человеку, имеющему свой фонд помощи детдомам, домам престарелых и лечебницам для душевнобольных. То, что его друг не разворовывает средств фонда, Анатолий Борисович был уверен, зная его не один десяток лет, и доверяя. Кстати сказать, друг Воскресного был совершенно не бедным человеком, никого не зовущим в помощники, и основавшим фонд на собственные финансы. Через сеть работников, он сам закупал необходимое для учреждений и отправлял грузы по назначению….

– Что надо? – Анна ответила звонившей женщине в домофон.

– Добрый вечер! Помоги вам Господь! Подайте что не жалко. Я нуждаюсь, ребенка кормить не чем… со вчерашнего дня ничего не ела!

– Жди.

Анна не особо поверила увещеваниям попрошайки, но в глубине души мелькнула мысль: «А что, если она не притворяется?». Петр I говорил, что лучше помиловать десять виновных, чем казнить одного невинного, а Анна считала, что лучше подать десяти фальшивым нищим, чем отказать одному нуждающемуся. Поэтому она пошла на кухню, достала из оставленной там сумки сто рублей и вышла во двор. Как только она открыла дверь на улицу, чтобы подать нищенке милостыню, ее с силой толкнули назад, и в одно мгновение широкая тень зажала одной рукой рот, а другой схватила за шею, не душа, но удерживая.

– Стой, не трепыхайся, – голос был груб, и полон издевки. – Будешь кивать. Есть кто дома, кроме тебя?

Анна мотнула головой.

– Никого нет? – тень удивилась. – Точно?

Анна подтвердила.

– Вася, проверь.

На сцену действия вышел тот, кого назвали Васей. В его руке слабо блеснуло что-то металлическое, и Анна, оценив очертания предмета, поняла, что это нож. Вася кинулся в дом. Его быстроте и ловкости можно было позавидовать, хотя по очертаниям тела Вася скорее напоминал медведя, чем гомо сапиенс.

– Сейчас братик вернется, и если ты не соврала, у тебя останется два уха…. – тень ободряюще улыбнулась, и хотя фраза не была закончена, Воскресная поняла, что ей грозило бы в случае лжи.

Вася вернулся меньше чем через минуту, и кивнул в сторону дома, приглашая пройти внутрь. Тень последовала этому жесту, не отпуская Анны.

– Молодец, честная. Уважаю, – с той же издевкой тень сквозь зубы проговорила это Анне на ухо. По характерному оканью Воскресная поняла, что нападавший не был рожден на юге, и скорее всего, прибыл откуда-то с Верхнего Поволжья.

Анну усадили в холле на кресло, и Вася, отрезав от гардины пару полос, крепко привязал хозяйку к сиденью. Тень отняла руку ото рта Анны, и встала перед ней. Это оказался молодой мужчина, лет около тридцати, высокий и сухой, с большим бугристым шрамом на шее. Как подумала хозяйка, если кто-либо из людей и походил на животных, то этот субъект был из них, угловатое лицо очень походило на козлиную морду, а черные короткие кучерявые волосы смахивали на шерсть. Воскресная не плакала, не кричала, и не глядела испуганно на человека перед ней, чему тот был крайне удивлен.

– Почему ты не кричишь? – он не удержался от вопроса, впервые встречая подобную реакцию у жертв.

– А зачем? Частный дом, никто не услышит, – Анна пожала плечами. Она не была отчаянной, но смелости ей было не занимать. К смелости примешивалась еще и крайне полезная черта – сохранять самообладание при любой ситуации. Это качество невозможно развить, оно либо дано от рождения, либо нет.

– Ха! Сечешь! – мужчина одобрительно кивнул. – С тобой проблем не будет. В курсе, зачем мы здесь?

– Явно не по дому помочь прибраться, – Анна ухмыльнулась, с грустью думая о рубиновой диадеме. Ей не было жалко все остальное, но эту вещь она ценила особо. Кольцо с бирюзой грабители взять побрезгуют. – Берите что надо и уходите. Мне не нужны проблемы, на помощь звать не буду.

– Кто с тобой живет?

– Отец.

– Когда он приедет?

– Нескоро, – Анна понимала, что враньем ничего не добьется, и, сказав, что отец вернется через десять минут, она бы мужчин не спугнула. Нищенка не вошла с ними, значит осталась сторожить, и предупредит в случае чего нападавших. Те же успеют подготовиться к встрече хозяина. Это мелькнуло в голове за мгновение до ответа, и поэтому Анна сказала правду.

– Не врешь?

– Смысл? Мой отец не терминатор, с вами вряд ли справится.

– Хорошо, – мужчина подвел итог. – Сама скажешь, где деньги?

– А вы разве мысли читать не умеете? – сарказм не был хорошей чертой в подобной ситуации, но был необходим и для успокоения сердца, и как ничтожное средство отмщения за диадему, в потере которой Анна не сомневалась.

– Девочка… – грабитель начал заносить руку.

– Стой, – спокойно произнеся это, Анна мотнула головой, чтобы убрать прядь волос с лица. – На втором этаже, в спальне драгоценности, в секретере. Здесь, за картиной с ручьем сейф. Из остального только бытовая техника. Можете и холодильник забрать, мне он все равно не нравится, – но ее уже не слышали, Вася по знаку товарища кинулся наверх, а тот занялся сейфом.

– Код?

– 68fr90fz. Как вводить сам разберешься, – Воскресная глубоко вздохнула. Она знала, что отец не переживет если с ней что-либо случится, а деньги – это так. Приходят и уходят. То, что не назови она код, ее будут пытать, Анна не сомневалась. Об этом очень красноречиво говорили глаза обоих грабителей. Промолчать о сейфе тоже не представлялось возможным, без денег те двое не уйдут.

Угол обзора не был особо хорош, но Анна прекрасно видела ту часть комнаты, где располагался сейф, и лестницу, ведущую наверх. Мужчина со шрамом, который остался внизу, снял со стены картину, и перед ним тускло засеребрила дверца бронированного сейфа.

– Тут еще замочная скважина.

– На ключ не закрыто. Можешь проверить, введи только код.

– Смотри мне, – он, не оборачиваясь, погрозил пальцем.

Грабитель ввел сказанный ему код, и открыл сейф. Внутри лежали перемотанные резинками пачки с деньгами.

– Сколько здесь? – он обернулся.

– А я откуда знаю? Я их, что ли клала внутрь? – Аня недоуменно посмотрела на него. – Еще б теорию относительности спросил у меня….

– Дерзишь! – он грозно скривил губы. – А не боишься?

– Да ты вроде не такой уж и страшный! – она женским взглядом окинула его силуэт.

Грабитель сначала напрягся, а потом улыбнулся, не очень добро, но весело.

– Что же, мне б тоже не понравилось, что меня грабят…. – он махнул рукой и отвернулся к лестнице. – Вася! Что там?

– Все ничтяк! – голос был приглушен, но выражал крайнюю степень радости.

– Так он не немой? – Анна удивилась.

– Нет, он не разговорчивый просто. Брательник мой…. – он спохватился, что сболтнул лишнего, и сам себя оборвал. Что-то расслабилась девчонка, это ограбление или визит вежливости? Не боится, ты погляди, сильная. Он уважал таких. – Вася, хватай, что есть и пошли. Пора.

Вася спустился через минуту, в руках он держал тугой сверток, в котором Анна узнала покрывало со своей кровати. Вася, видимо, не отличаясь особым умом и сообразительностью, просто замотал в покрывало все, что нашел в секретере, куда Анна положила драгоценности перед тем как спуститься вниз.

– Там столько всего!!! – Вася был похож на школьника, которого освободили от учебы на целую четверть, столько слышалось неподдельного счастья в его голосе.

– Потом поглядим. На улицу.

– Братуха, погоди, – Вася посмотрел на Анну таким взглядом, что ей стало не по себе.

– На это нет времени, – мужчина, видимо, очень хорошо знал своего брата, и понимал ход его мыслей.

– Но ты же слышал, ее батя придет не скоро, никто не помешает….

– Пошли. Сдадим это и я тебе таких сниму…. Не порть девчонку.

– Стой, – Вася начал злиться. Всем известно, запретный плод сладок. – Тех я и сам снять могу. А ты погляди сюда, какая!!! – он вожделенно оценил глазами Воскресную. – Таких красивых я ни разу не….

– Статья другая, сечешь? – грубо оборвал его брат. Анна замерла, прекрасно понимая, о чем идет речь, и даже не смотря на ее самообладание, ей стало жутко.

– Вы же взяли что хотели… – волнение в ее голосе было неподконтрольно.

– Закройся, – Вася прикрыл ей рот широкой ладонью, вжав голову в кресло. – Слышишь, братуха. А ты не забыл, чем обязан? Кто тебя с кичи вынимал? И это… – он провел пальцем по горлу в том месте, где у его брата был шрам. – Забыл?

– Не забыл, – тот опустил глаза. Если бы не брат, то вот уже десять лет как он покоился бы в сырой мордовской земле без креста и без гроба, так, наскоро прикопанный теми, кто его резал. А брат выручил…. И вот уже десять лет как напоминает об этом, при любом удобном случае. – Давай быстрее, я на улице.

Анна глухо замычала, и попробовала дернуться, но ее примотали к креслу очень туго, со знанием дела.

– Ничего, ничего… – Вася хищно улыбнулся. – Тебе понравится….

Васин брат взял деньги и драгоценности и пошел на улицу. Ему было стыдно поднять глаза, но он не смог не посмотреть в последний раз на красивую девчонку в кресле. На него смотрели с тоской и жалостью ее карие глаза, умоляя помочь. Вася прав, у него таких шикарных девиц тоже никогда не было, но против брата не пойдешь. Жалко ее, хорошая девка, смелая, дерзкая, умная….

– Слышь, Вась, кинь мне ножик, я не хочу, чтобы ты ее порезал, как любишь. Да, и отпечатки за собой сотри потом. Я свои уже убрал, – он подобрал брошенный братом нож, и вышел, погрузившись в свои мысли.

А Вася, никуда не спеша, завязал Анне рот оставшимся от гардины лоскутом, и встал перед ней, любуясь. В его глазах было что-то бесовское, звериное. Он молчал, а она понимала, что все кончено, тихо заплакав от обиды и бессилия. Ее захлестнул ужас, волной накатываясь на сознание. То, что это животное хотя бы прикоснется к ней, было недопустимо, не то что….

– Брат знает, что я люблю, и как, – Вася ощерился, коричневые зубы любителя чифиря смотрелись мерзко. Он достал из кармана куртки складной нож. – Забрал один – не беда, у меня другой есть.

Анна похолодела. Перед ней был не просто насильник, а садист, свихнувшийся урод от которого можно было ожидать чего угодно. Потому-то он и не спешит, растягивает удовольствие, расписывает действия, наблюдая реакцию. Он играет. Перед глазами все поплыло.

– Я последний, кто тебя видит такой красивой, – он многозначительно подмигнул. Глаза Воскресной начали закатываться, она уже не понимала что происходит.

Вася распрямился, хрустнув позвонками, и с удовольствием раскрыл нож. Позади него раздалось глухое ворчание. Вася обернулся, от неожиданности вздрогнув. Он явно не ожидал, что кроме него и жертвы еще кто-то может находиться в комнате. На пороге застыл большой черный кот, худой, но широкогрудый. Кот сменил ворчание на утробный вой.

– Брысь, скотина, – Вася зло оглянулся, прицениваясь, чем бы кинуть в кота.

А кот нагнул голову и крадучись пошел вперед. Азель (а это был он) облизнулся. Теперь-то он утолит голод. Вася опять обернулся к коту, и, не найдя ничего подходящего в комнате решил просто пнуть животное. Исполнить задуманное не удалось, когда нога прошуршала на том месте, где за мгновение до этого сидел кот, Азель уже подпрыгнул в воздух, и почти приземлился на Васину голову. Тот машинально отмахнулся, и кота откинуло в угол. Будь на его месте домашнее животное, избежать травм не получилось бы, но перед Васей было даже не живое существо, а просто зло. Вася замер, ожидая реакции, его чутье подсказывало, что с этим котом что-то не то. Быть может, не только собаки, но и коты подвержены бешенству? И от чего Вася не пошел на ветеринара, как советовал его дядя – врач? Тогда бы не пришлось грабить и сидеть уже трижды в свои сорок один…. Хотя, натура сильнее характера, всегда возьмет свое рано или поздно. А кот, проскользив пару метров по полу, рывком поднялся на ноги, и застыл наизготовку. Шерсть на загривке встала дыбом, заблестев как от лака, спина выгнулась, и голова склонилось на бок, оскалив пасть. Если коты обычно шипят от страха, то эта особь зашипела на Васю от злости, и он это прекрасно понимал. Азель побежал вперед, а человек приготовился к новому нападению. Бросок, и Вася еле успел увернуться от нападавшего животного. У человека мелькнула мысль поймать кота за что-нибудь, когда тот будет прыгать снова, и там уже хорошенько приложить об стену или угол. Какой бы тот ни был бешеный, при таком ударе сдохнет как миленький. Получилось немного не так, как думал Вася. Да, ему удалось поймать кота за лапу, но тот в мгновение впился в руку острыми, как бритва зубами и прокусил, а вернее перегрыз одно из сухожилий на лучезапястной кости и вену артериальной дуги кисти. Рука Васи автоматически разжалась, и он завопил от нестерпимой боли. Кот отскочил от него, а человек смотрел на текущую из раны кровь, не веря своим глазам. Васю захлестнула злость – эта тварь осмелилась нападать на него! Да еще и прокусила руку. Грабитель широко расставил руки и сам бросился ловить кота, который и не думал убегать. Как только человек «открылся», как говорят в боксе, забыв об осторожности в приступе ярости, Азель прыгнул на него. Цель была четкой – шея. Вася отсрочил свою смерть только тем, что у него в правой руке все еще оставался раскрытый нож, о котором он во время быстрой схватки с котом забыл. Реакция у человека была очень даже неплохой, но он только в последний момент успел воспользоваться ножом, когда кот уже вцепился в шею когтями передних лап. Вася всадил нож по самую рукоятку, и откинул кота в угол, под лестницу. Сердце бешено колотилось, одна рука сжимала окровавленный нож, а другой человек схватился за голову, не замечая раны на руке. Что это была за тварь? Глаза грабителя перенеслись на Анну, которая лежала в кресле без сознания, но ничего делать с девушкой уже не хотелось. Вася перевел взгляд на нож в руке. Он зарежет свидетельницу, к чертям все эти игры. С какой-нибудь другой развлечется, а брату необязательно знать, что здесь произошло. Шаг к девушке, но его внимание привлекло движение под лестницей, которое он уловил боковым зрением. Что, этот хвостатый еще жив? Вася обернулся к лестнице, и с ужасом увидел, как из темноты угла показался кот, живой и здоровый. Только в коте что-то поменялось, что-то, вызывающее в грабителе ужас…. Глаза. Они теперь светились красными, огненными всполохами. Раздвоенный змеиный язык шуршал по сухим губам, и от этого в голове человека все помешалось. Это был не кот, черт его подери. Дошло наконец-таки. Азель зевнул, обнажив кривые острые зубы, и присел на задние лапы.

– Что ты за тварь? – дрожащим голосом Вася передал то, что мелькало в его голове.

Кот захихикал, издавая схожие с гиеной звуки, и только подмигнул в ответ. Человек замер, и страх закрался в сердце, сжимая его обручами, как бондарь бочку. Выпад на месте, и Азель начал расти, увеличившись в размерах втрое. Теперь на Васю улыбаясь, глядело что-то похожее на кота, ростом с годовалого мастиффа, с длинной пастью и морщинистой, страшной мордой. На ушах появились кисточки, а хвост облез, и лишь на его конце остался клок густой палевой шерсти. Широкая грудь и массивные лапы довершали картину. Эта тварь повернула набок голову, хрустнув позвонками толстой шеи, и приковала к Васе взгляд. Человек начал пятиться назад, и не выдержав, опрометью кинулся в сторону двери. Входная дверь захлопнулась перед его носом, и рухнувшая сверху тяжесть впечатала грабителя лицом в дерево обшивки. С ним было покончено за минуту, жажда заставляла Азеля пить быстро и с остервенением.

Анатолий Борисович сидел в спальне своего загородного дома, который когда-то в прошлом был всего лишь дачей на участке в шесть соток. Поселок, в котором находилась дача, построили в советское время для рабочих одного из крупных и процветающих заводов, чтобы людям было где отдыхать, сажать картошку и собирать по осени виноград. Девяностые внесли в размеренную жизнь поселка свои изменения – место, близкое от города, расположенное в полукилометре от цепочки торговых центров как нельзя лучше подходило для людей, ищущих покой, но которые из-за дел не могут отказаться от проживания в городской черте. Теперь бывший дачный поселок превратился в пригород, и здесь на постоянной основе жило огромное количество человек. Анатолий Борисович радовался, что заблаговременно успел выкупить пару соседних участков, до того, как взлетели цены на землю в данном месте. Благодаря этому он отстроил очень неплохой дом, возле которого расположился японский садик с беседкой и прудом. Сегодня он приехал сюда не с друзьями, как обыкновенно делал, а с любовницей. Исключение для этой девушки делалось не в честь какого-то особенного отношения к ней, а лишь потому, что квартира для такого рода свиданий находилась на ремонте, и ближайший месяц не представлялось возможным ее навещать. Выбора не оставалось, Воскресный притащил любовницу сюда, что ему было не по душе.