Текст книги "Русский ад. Книга вторая"

Лев Николаевич усмехнулся:

– Ты еще маленькая и не понимаешь, Алевтина, почему люди молчат. Запомни: в предателях не бывает недостатка. Это предательство, согласись: пить с Ельциным, чтобы давать потом интервью.

– А если Ельцин вот так всю страну пропьет?

– Похоже, уже пропил… а молчание, Алевтина, только началось. Дальше все тоже будут только молчать. С удвоенной энергией!

– Россию можно так быстро пропить? Или каждый сейчас просто хочет что-то урвать? И КГБ – тоже?

– Пойми, Алевтина… – начал Лев Николаевич, – люди видели в Ельцине не то, что в нем есть, а то, что они хотели увидеть в своем новом лидере. Мечта – богатство дурака… понимаешь? Как говорил Миша Бочаров, чуть-чуть было не ставший у нас премьером, люди пойдут за Ельциным, даже «если он нассыт у Лобного места…».

– Значит, Пугачиха, правильно поет. «Все могут короли…»

– Не короли, а кухарки! – объяснил Лев Николаевич. – Подожди еще: после Ельцина к власти в стране обязательно придут кухарки. Они будут так долго учиться управлять страной, что в конце концов просто ее погубят. Сейчас есть еще какой-то человеческий запас, но он быстро пойдет на убыль. Наша цель, Алевтина, не допустить катастрофы. Вот почему мы здесь, тратим время… друг на друга.

– Понимаю, – кивнула Алька, хотя она не понимала, как это можно: пропить всю Россию.

Нет, Алька была не согласна: Россию не пропьешь, дудки!

Через месяц ее действительно зачислили в «действующий резерв» внештатных сотрудников контрразведки и отправили на короткие курсы спецподготовки: для девочки началась новая жизнь, в чем-то главном, впрочем, очень похожая на старую…

85

За трибуну Борис Николаевич держался обеими руками. После ночной прогулки по Кремлю у Ельцина поднялось давление, ему быстро сделали укол, ибо «адельфан» давно уже не помогал, сосуды скачком пришли в норму, но сейчас от скачка была слабость, тело – какое-то ватное, непослушное, постоянно кружилась голова.

Пить, надо бросать пить, но для этого внутренняя сила нужна, а Ельцин сильным был только с виду. Миронов, новый начальник кремлевских врачей, не уставал повторять: если Президента не лечить от алкоголизма, он умрет. Не избежать инфарктов с его сосудами.

Да, умрет… это понятно. Уже видно.

– Вопрос о главе правительства… – тяжело произнес Ельцин, – в условиях пока еще слабой российской государственности и… главное… в период проведения глубоких реформ является принципиальным…

Коржаков и врачи стояли в кулисах, у него за спиной, и были готовы броситься к Ельцину в любую секунду.

«Как же всем нужно, черт возьми, чтобы шеф поскорее стал развалиной, – думал Коржаков. – Кому? А вот правда: всем!»

Коржаков усмехнулся: Пусть пьет! Главное – успеть подготовить нормального человека. Заложить новую династию. И – еще на 300 лет! – Сосковец. Да! Есть Коля Егоров, краснодарский губернатор. На Амуре, в Благовещенске, блеснул Володя Поливанов, – он, кстати, очень понравился шефу во время его последней командировки. В Москву их надо, в Кремль… Коля Егоров – это вам не зяблики из правительства, – такие люди… как Сосковец, как Егоров, не дадут России погибнуть.

– …Цена ошибки, которая может быть допущена, – назидательно говорил Ельцин, – окажется роковой…

Как же ему тяжело, а? голос скрипит, и весь он скрипит…

Скрипка, но гудит, как труба.

Ельцин не говорил, Ельцин строго внушал.

Ему бы дьяконом, в церковь… Основательный был бы дьякон, и народ бы его уважал…

– Предла-а-гая съезду кандидатуру Га… председателя правительства… – Ельцин чуть было не проговорился, – ис-ха-жу из того, шта-а стране… нужна не новая вспышка конфронтации, понимать, а… – Ельцин опять заглянул в свои листочки, – … стране нужна стабильность, которая во многом зависит от того, насколько устойчиво работает правительство. И… и… – Ельцин тяжело поднял голову, он смотрел в зал, как слепой – смотрел и никого сейчас не видел, – … и я заявляю: в этот крайне сложный момент в жизни России я, как Президент, вижу на посту… председателя… правительства толь-ка одного человека: Егора Тимуровича Гайдара!

Первым выскочил из кресла Чубайс. И громко зааплодировал. За Чубайсом поднялись все члены кабинета министров, только Сидоров чуть-чуть замешкался: он нечаянно уснул.

Кое-кто из депутатов тоже поднимался со своих мест, но таких депутатов было немного.

– У меня – все, – объявил Ельцин. – Письменное предложение я передам Руслану Имрановичу.

Хасбулатов резко развернул к себе микрофоны. Он уже знал, что Ельцин предложит Гайдара, новость сдали спичрайтеры. В фойе дворца, перед началом съезда, депутаты вовсю шушукались: Гайдар. И вдруг прокатился слух, что Ельцин предложит Лужкова. Столичные депутаты загадочно улыбались, поэтому слух быстро разросся, но тут раздался третий звонок, и всех пригласили в зрительный зал.

Хасбулатов не скрывал свою радость: все идет по его плану. Кто оспорит тот факт, что чеченцы – дальновидные люди? Тем более московские чеченцы. Не генералы, как Дудаев, куда ему… – нет-нет: серьезные чеченцы, с опытом!

– Итак, коллеги, – улыбался Хасбулатов, – начинаем вопрос о председателе Совета министров. Прежде всего, наверное, надо предоставить слово Егору Тимуровичу Гайдару…

Он не договорил: Гайдар уже быстро шел к трибуне, принимая на ходу поздравления от обнимавших его депутатов. Уже почти никто не сомневался, что Гайдар опять будет премьером, а в руках премьера – весь бюджет государства. Может быть, Гайдар хотя бы в лицо запомнит тех, кто в эту минуту протянул ему руку?

Лица депутатов лоснились от улыбок, а Починок, сидевший в проходе, вскочил, встал, обнял Гайдара и широко, с размахом его перекрестил.

– Я нетрадиционный… – мягко улыбнулся Гайдар. – Некрещеный, то есть…

Гайдар всегда верил в себя и верил в Ельцина, – он вдруг заметил, что многие депутаты, сидевшие рядом с Тулеевым и вокруг Тулеева, наверняка – кемеровская делегация, вдруг демонстративно от него отвернулись и подняли вверх большие пальцы: «Егор, мы с тобой!».

Какие суки, а?..

– Уважаемый Президент! – быстро начал Гайдар, опустив оба микрофона пониже. – Уважаемый Председатель! Прежде всего хочу поблагодарить Бориса Николаевича Ельцина за предложение моей кандидатуры на пост… – Гайдар поднял смущенное лицо… – на пост председателя правительства. Я убежден, что в 93-м, коллеги, мы существенно сократим темпы падения производства и создадим все необходимые предпосылки для выхода страны из кризиса. Я убежден, что уже в 93-м можно будет придать этому кризису ярко выраженный структурный характер и быстро сформировать очаги экономического роста в отдельных отраслях – в тех отраслях, которые работают сейчас на нужды народного потребления…

Я убежден, что в 93-м мы остановим дальнейшее падение уровня жизни и сведем темпы инфляции к уровню, который мы имели в июле-августе этого года: 1-2 процента в неделю!

Гайдар действительно держался молодцом, хотя после ночного разговора с Ельциным он не спал больше ни минуты: готовился к съезду.

– Я хорошо знаю, коллеги, – улыбался он, – о непростом отношении и в обществе, и в депутатском корпусе к моей кандидатуре. Должен признаться: не питая иллюзий относительно приятностей роли председателя Совета министров (я-то убежден, что это – одна из самых неприятных должностей, которые существуют), я тем не менее считал бы своим долгом продолжать уже начатую работу, потому что, запустив тяжелейший процесс трансформаций, остановиться сейчас на полном ходу и заняться приятным обсуждением того, как нашему составу кабинета министров не дали осуществить реформы, было бы, считаю, просто недостойно. Начиная дело, надо довести его до конца, до реальных и позитивных результатов…

Депутаты внимательно слушали Гайдара, словно он прежде никогда с этой трибуны не выступал. Не все, конечно, – кто-то просто оторопел от предложения Ельцина, кто-то сразу почувствовал интригу, ибо съезд может Гайдара прокатить… – люди ждали, что же будет дальше.

– Здесь, в зале, коллеги, – продолжал Гайдар, – неоднократно звучали ссылки на Петра Столыпина. Я хочу напомнить: в свое время Петр Аркадьевич просил 10 лет спокойствия для построения великой России. Разумеется, сейчас, после 75 лет обещаний, я не решаюсь просить ни у общества, ни у народных депутатов спокойствия. Единственное, что я прошу сейчас – это понимания. Понимания сложности нынешней ситуации в России и необходимости сохранения политической стабильности.

Благодарю! – выкрикнул Гайдар и быстро сошел, почти сбежал с трибуны.

Невзирая на свою вечно потную комплекцию и полубессонную ночь, Гайдар в самом деле демонстрировал сейчас прекрасную форму. Многие депутаты аплодировали стоя, и Гайдару казалось, что аплодисменты несутся отовсюду: Президент Ельцин тоже ему аплодировал.

К трибуне каким-то чудом пробился Макаров, он был гостем съезда, но Гайдар опередил Макарова: он так быстро шел к своему креслу, что Макаров оказался у него за спиной.

– Браво премьеру! – заорал Макаров. Он так высоко задрал руки и так громко, с визгом аплодировал, что Гайдар тут же обернулся и радостно помахал ему рукой.

О Ельцине вдруг все как-то забыли, никто в его сторону даже не смотрел, а Ельцин заметил: половина зала молчит, насупилась, пожалуй – больше половины, сейчас… значит… что-то начнется…

В его глазах мелькали злые азиатские огоньки.

Вернувшись на место, Гайдар расцеловался с Шумейко, потом с Черномырдиным, – Виктор Степанович подскочил к нему раньше всех, даже раньше Шахрая, хотя Шахрай всегда подходил первый – с любыми поздравлениями.

Хасбулатов с трудом успокаивал зрительный зал:

– Уважаемые депутаты! В эти дни мы задавали Егору Тимуровичу очень много вопросов. Поэтому, может быть, мы сразу перейдем к голосованию? Зачем время терять? Я предлагаю проголосовать за то, чтобы сразу перейти к голосованию по Гайдару. Кто, коллеги, за то, чтобы голосовать поименно? А?.. Такой шум, что я ничего не слышу…

– Дайте, дайте слово!.. – надрывался кто-то в первых рядах партера. – Дайте мне слово!

Зал шумел. Быстрее всех пришли в себя коммунисты и аграрии: какой еще Гайдар? По всей России старики (и не только старики] умирают сейчас быстрее, чем голодные цыплята в инкубаторе!

Хасбулатов покрылся красными пятнами: он нервничал.

– Извините, пожалуйста… отключите голосование! В зале шумно!

Из третьего ряда, прямо перед трибуной, раздался пронзительный истерический крик:

– Я хочу говорить! Дайте слово!

– Хорошо-хорошо… – отступил Хасбулатов. – Всем дадим, я же не против, но строго по очереди. Какой?.. Какой микрофон? Я ничего не слышу… А? хорошо, первый микрофон. Представьтесь, коллега, для стенограммы.

– Представляюсь! – кричал из прохода толстый мужчина, не успев дойти до микрофона. – Дронов, Пролетарский округ, Тульская область.

– Подождите, депутат! – остановил его Хасбулатов. – Не создавайте панику. Что вы все на трибуну рветесь?

– Я требую слова! – кричал Дронов. Микрофон ему так и не включили, поэтому он бросился к столикам у сцены, где расположилась комиссия по регламенту.

Бедный Дорофеев; здесь, на съезде, ему всегда доставалось больше всех.

– Депутат Дронов, не мешайте Дорофееву, – пригрозил Хасбулатов. – А вы, Григорий Петрович, если депутаты подскакивают, сразу отодвигайтесь на другой конец стола и вас никто не достанет… – Вы работаете с Дроновым или со съездом? А?! вот так-то! Я дую вам слово для информации: как будем голосовать по Гайдару? Вы, пожалуйста, все объясните, а то вы свои функции на меня возложили! Давайте с места, Григорий Петрович…

Дорофеев встал:

– Уважаемые коллеги! Тайное голосование по кандидатуре Егора Тимуровича можно осуществить двумя способами. Первое – в кабинках, как всегда. Второй, более быстрый и дешевый вариант: через электронику.

– Ну вот… – удовлетворенно протянул Хасбулатов. – Так бы сразу… Я вот что думаю, друзья! Чего тянуть? Кто за то, чтобы голосовать по кандидатуре председателя правительства через электронику? Если вы за мое предложение – голосуйте «за». Если «против» – тогда «против». Все ясно? Доходчиво объяснил? Внимание, началось голосование. Прошу не отвлекаться: идет голосование…

На электронном табло выскочили цифры:

Кворум для принятия решения 521

Проголосовало «за» 614

Проголосовало «против» 303

Воздержалось 25

Всего проголосовало 942

Не голосовало 4

Принимается, – сообщил Хасбулатов. – Внимание, уважаемый съезд! Президент внес кандидатуру Егора Тимуровича на пост председателя Совета министров. Кто «за» Гайдара, кто «против»? Электронная группа, запускайте голосование! Уважаемые депутаты, наступает решающий момент. Сейчас вы скажете: будет Егор Тимурович премьером кабинета министров или… или вы отказываете ему в этом доверии. Вся страна ждет этого решения. Внимание, начинается голосование по кандидатуре премьера. Прошу всех немедленно вернуться на свои места… идет важнейшее голосование…

На эту процедуру – голосование – депутатам отводится только минута.

Вот они, эти цифры:

Кворум для принятия решения 521

Проголосовало «за» 467

Проголосовало «против» 486

Воздержалось О

Всего прогол

осовало 953

Не голосовало 22

Хасбулатов растерялся:

– Уважаемые коллеги! Вы видите… кандидатура Гайдара Егора Тимуровича не набирает требуемого числа голосов…

Он не договорил: зал взорвался такими аплодисментами, что со старых кремлевских стен могла обрушиться штукатурка.

Ельцин медленно, демонстративно развернулся к Хасбулатову и поднял руку.

Кто-то вскакивал из кресел, кто-то обнимался, кто-то кричал или что-то говорил, обернувшись к своим соседям…

– Внимание! – закричал Хасбулатов. – Внимание, коллеги! Президент страны взял слово.

А Ельцин уже решительно, будто строевым шагом, шел к трибуне, вынув из кармана какие-то листки.

Странно, наверное, но ему вдруг полегчало: Ельцин чувствовал себя намного лучше, чем утром.

– Граждане России! – отдубасил Ельцин. – Народные депутаты! Развитие событий на Седьмом съезде народных депутатов заставляет меня срочно обратиться к народу.

Зал замер, наступила мертвая тишина. Грозный вид Ельцина не сулил стране ничего хорошего.

Люди припали к экранам телевизоров: сейчас что-то будет!

«Вылез мишка из берлоги… – подумал Хасбулатов. – Растревожили…»

– Реформы, которые в течение года проводятся в России, – начал Ельцин, – нах-х-одят-ся в серьезной опасности. На съезде развернулось мощнейшее наступление на курс, проводимый Президентом и правительством. На те реальные преобразования, которые удерживали страну все последние месяцы от экономической катастрофы. Одним словом: то, что не удалось сделать в августе 92-го года, кое-кто решил повторить сейчас и осуществить ползучий переворот…

Откуда у Ельцина эта речь? Этот текст? Подготовленный и, похоже, уверенно отредактированный. Кто писал? Шахрай и Полыева из его группы? Когда успели? Ельцин что же, понимал – Гайдар провалится?

Чубайс просто светился от радости.

Или… Чубайс? Его идея? Никогда еще Чубайс не чувствовал свою власть над Президентом так, как сейчас!

– Цепь действий, – громыхал Ельцин, – уже построена. Первое: создать невыносимые условия для работы правительства и Президента. Любой ценой внести в Конституцию поправки, которые наделяют Верховный Совет, ставший сейчас оплотом консервативных сил, огромными полномочиями и правами. Самое главное – заблокировать реформу, а на следующем, Восьмом съезде, расправиться с правительством, с Президентом, с реформами и с демократией!

Ельцин вдруг сам, кажется, остолбенел от того ужаса, который он же нарисовал. Он замолчал, небрежно пытаясь понять, что он на самом деле сейчас сказал.

В зале опять начался невероятный шум.

– Я прошу… та-ак вот… внимательно выслушать речь Президента, – вздохнул Хасбулатов.

Лица на нем не было.

– Тише, товарищи…

Оговорился?

– Я не питал иллюзий, – продолжал Ельцин, не обращая внимания на шум и крики в зале, – но я… – он опять оторвался от текста, – … я все-таки надеялся, понимашь, шта-а в ходе работы съезда… депутаты, особенно с мест… – он снова уткнулся в странички с речью, – разумно отнесутся к моим предложениям. Проявят здравый смысл. Виню себя… – театрально расстроился он, – …что ради достижения политического согласия я неоднократно шел на неоправданные уступки. В результате было потеряно время, а договоренности, как правило, нарушались.

Съезд отверг мои предложения по обеспечению стабилизационного периода, он просто не заметил… эти предложения, не избрал председателя правительства и отклонил подавляющее большинство поправок Президента к Конституции. Граждане России увидели, чем на самом деле заняты многие их избранники: одни и те же лица у микрофонов, одни и те же слова звучат с трибуны: стены этого зала покраснели от бесконечных оскорблений, плошадной брани в адрес конкретных людей, от злости, грубости и развязности, от грязи, которая переполняет съезд, и от болезненных амбиций несостоявшихся политиков. Это позор на весь мир!

Пожалуй, в Ельцине вдруг мелькнуло даже что-то трогательное: отец народа, добрый и честный царь, всем царям царь, но вокруг-то него… кто вокруг?!

– Россияне! Конституция… или то, что с ней сейчас стало, превращает Верховный Совет, его руководство и Председателя в единовластных правителей России. Они хотят подняться над всеми органами исполнительной власти, но по-прежнему ни за что не отвечают. Правительство фактически поставлено в положение временного правительства, хотя работает уже год. Нас подводят к опасной черте, за которой – дестабилизация и экономический хаос!

Нас толкают… нас толкают… к гражданской войне!.. – наконец выговорил он. – С таким съездом дальше работать невозможно. Это не путь назад, это дорога в никуда. И обидно… – оторвался он от страничек… – очень обидно, – с нажимом произнес Ельцин, – что проводником этого обанкротившегося курса стал Председатель Верховного Совета Хасбулатов. Я… уверен и говорю это! Неужели мы позволим России сойти с цивилизованного пути, неужели мы допустим, чтобы народ вновь оказался заложником этой никому не нужной политической борьбы?

Гайдар тоже не верил своим ушам. Он знал разного Ельцина, но такого Ельцина, готового одним взмахом сокрушить сейчас полгосударства, он никогда еще не видел.

Неужели Борис Николаевич распустит съезд? Объявит Верховный Совет вне закона? Но по Конституции у Президента нет таких полномочий. Значит, Ельцин перечеркнет Конституцию? Отменит?! Но это государственный переворот! – Хорошо, Хасбулатов тут же соберет депутатов где-нибудь в другом месте… да хоть бы и на площади перед Белым домом… и они дружно вынесут Ельцину импичмент. Но их, депутатов, готовых работать на площади, будет совсем немного, Хасбулатов не наберет кворума. Значит, что? Что тогда? Двоевластие? Кровь? Гражданская война?!

– В такой ситуации, – отчеканил Ельцин, – считаю необходимым обратиться непосредственно к гражданам России! Ко всем избирателям, к тем, кто недавно голосовал за меня на выборах. Россияне! Наступил ответственный и решающий момент! Над съездом и Президентом есть только один судья – народ. Поэтому выход из глубочайшего кризиса власти я вижу в одном: во всенародном референдуме. Я не призываю распустить съезд. Я просто прошу граждан России определиться: с кем вы? Какой курс вы поддерживаете? Курс Президента, курс преобразований? Или курс съезда, Верховного Совета и его Председателя, курс на сворачивание реформ и в конечном счете на углубление кризиса?

Сделать это надо именно сейчас, в это суровое время, ради того, чтобы сохранить гражданский мир и обеспечить стабильность в России. Один из залогов стабильности – устойчивая работа правительства. Поэтому Гайдар остается исполняющим обязанности его председателя. Я предлагаю съезду принять решение о назначении всенародного референдума на январь 93-го со следующей формулировкой: «Кому вы поручаете вывод страны из экономического и политического кризиса, возрождение Российской Федерации – нынешнему составу Съезда и Верховного Совета или Президенту России?» Я, как Президент, подчинюсь воле народа, какова она будет.

Ельцин смял свои листочки, медленно сошел с трибуны и демонстративно вышел из зала.

Все оторопели, все как один. Умеет удивлять человек!

Хасбулатов встал, у него тряслись руки.

– Уважаемые народные депутаты! Заявление Президента считаю оскорбительным как в отношении съезда, так и в отношении Председателя Верховного Совета. Я считаю… – его голос срывался, – я считаю… для себя… невозможным выполнение в такой ситуации… обязанностей Председателя Верховного Совета, поскольку мне нанесено оскорбление высшим должностным лицом государства. Прошу съезд принять мою отставку.

Филатов развернул к себе микрофон:

– Объявляется перерыв.

– Никаких перерывов! – взвизгнул Хасбулатов. – Еще чего! Яров, Юрий Федорович… займите мое место. Перерыв определяет съезд. Я не объявлял перерыв! Яров, садитесь в кресло. А вы, Сергей Александрович, подождите: я не поручал вам делать перерыв. Ведите, Юрий Федорович! Смелее, смелее, Хасбулатов уходит.

Я ухожу, господа!

Он повернулся и вышел в ту же дверь, за которой только что скрылся Президент России.

Депутаты проводили Хасбулатова жидкими, нервными аплодисментами, но они тут же стихли.

Прямую трансляцию вел со съезда Первый канал. Егор Яковлев потянулся за валидолом.

– Все, доигрались, – подумал он. – Вот он… российский бунт…

В зале стояла тишина. Всем хотелось поскорее разъехаться по своим городам.

P.S. Продолжение следует.

И новые главы – уже пишутся…