Текст книги "Руководство по системной поведенченской психотерапии"

Б. Диагностические возможности

Речевое поведение, что уже не раз отмечалось, представляет собой совокупность «прогнозов», «требований» и «объяснений». Последние поддерживают «прогнозы» и «требования», а потому должны быть устранены, чтобы обеспечить возможность их редукции. Психотерапевт регулярно сталкивается с «объяснениями» пациента, начиная с того момента, когда тот предъявляет «жалобы». Собственно говоря, сами «жалобы», как правило, есть «объяснения», а потому задача психотерапевта – сразу же переводить их в формы «констатаций». Следующий этап всплеска «объяснений» пациента касается того, «почему» он «прав», а все остальные «не правы» (в том числе и психотерапевт, конечно).[442]442
  Формы этих «объяснений» могут быть самыми различными, но по сути своей идентичны: пациент требует признать себя «правым» даже в том пункте, где он указывает на свою «неправоту»: «Я прав в том, что я не прав!»


[Закрыть] Когда же, с помощью перевода «объяснений» в «констатации», и этот этап оказывается преодолен, то пациент начинает «объяснять», почему он не может (или у него не получится, или даже нельзя) делать, жить, думать иначе, относиться к тем или иным событиям по-другому и т. д. Все эти «объяснения» порождены актуализацией «элементарных эмоций», поддерживающих беззаботное существование прежних дезадаптивных динамических стереотипов. Здесь на помощь психотерапевту снова приходят «констатации».

Когда же и этот демарш «объяснений» миновал, а перед пациентом альтернатива – адаптивного и дезадаптивного поведения, психотерапевт не спрашивает его, «почему», «надо» или «не надо», он спрашивает: «Хочешь или не хочешь?» – и этим ограничивается. В противном случае у пациента возникнут «объяснения», которые способны парализовать любую его целенаправленную активность. То, что сам пациент на этом этапе создает себе какие-то «объяснения», нельзя считать недопустимым, поскольку в данном случае «объяснения» служат ему для усиления тех тенденций (намерений), которые позволяют ему сформировать новый, адаптивный динамический стереотип по тому или иному вопросу. Впрочем, и здесь психотерапевту не следует нарушать основного правила – как можно меньше «объясняться». Задача состоит в том, чтобы из плоскости представлений (аберрации «картины») перевести психотерапевтический процесс в плоскость непосредственной, фактической деятельности («схема»): навык действия должен быть отработан и закреплен в качестве динамического стереотипа. «Лишние» «объяснения» могут вытеснить действие, так что воз не сдвинется с места.

Все сказанное выше требует от психотерапевта адекватного различения «объяснений», «прогнозов» и «требований». При этом все «объяснения», которые могут быть скрыты, представать в самых разных формах, маскироваться, функционировать «по умолчанию», – непременно должны быть развернуты, означены как «объяснения» и редуцированы.

Под «объяснениями» Ф. Пёрлз понимал фразы, начинающие-ся с «потому что», то есть «рационализации» и «оправдания», которые он относил ко «второму классу словесного продукта». Впрочем, сюда же следовало бы добавить еще и «оценку» (поскольку «оценка» не бывает «немотивированной», и даже простое: «А потому что так!» – это тоже «объяснение»), а также «обвинения»[443]443
  Кроме того, Ф. Пёрлз выделял еще два «класса словесного продукта», которые на поверку также оказываются «объяснениями», хотя и специфицированными. «Первый класс словесного продукта», по Ф. Пёрлзу («“доброе утро”, “как дела” и все такое»), также относится к «объяснениям», которые служат «объяснению» действий – встречи, знакомства и т. д., они как бы отвечают на вопрос: «Что я здесь делаю?» По сути дела, это «объяснения» для себя, то, что позволяет человеку продолжать и поддерживать начатое действие. «Третий класс словесного продукта», по Ф. Пёрлзу («когда вы говорите о философии, экзистенциальной гештальттерапии и так далее»), вне всякого сомнения является «объяснением».


[Закрыть]⁸⁴². Формула любого «объяснения» – есть установление «причинно-следственных отношений» в соответствии с уже заданными параметрами (конфигурация элементов «схемы»). То есть последние уже в каком-то смысле содержат в себе «объяснение» себя, хотя это самое элементарное из возможных «объяснений», которое можно свести к формуле: «Мы есть, и вы вынуждены с этим считаться». Дальнейшая работа «картины» по созданию соответствующих «разумных» «объяснений» – есть лишь пустая формальность, которая, впрочем, таковой не осознается, в противном случае вряд ли бы кто-то тратил на нее силы.

Итак, для психотерапевтической работы наиболее существенны такие очевидные «объяснения», как «потому что», «рационализация», «оправдания», «оценки». К первым («потому что») относятся собственно «объяснения» пациентами своих симптомов, неадекватных реакций, утверждений, взглядов, отношений, «комплексов», «проблем», «неудач», «отсутствие перспектив» (впрочем, равно как и наличие последних) и т. д. и т. п., то есть система обоснования своего дезадаптивного поведения. Необходимо признать, что чем непонятнее для пациента происходящее с ним, чем более его пугают симптомы и результаты дезадаптации, тем настойчивее он формирует «объяснительную» структуру, тем сильнее удерживает ее[444]444
  Данное обстоятельство позволило теоретикам психоанализа утверждать наличие феномена «сопротивления»: «Сопротивление, – пишет З. Фрейд, – может быть только выражением Я, которое в свое время осуществило вытеснение, а теперь хочет его сохранить». Однако подобная трактовка весьма ограниченна и не принимает во внимание того существенного момента, что якобы «вытесняемое» могло и вовсе никогда не появляться в сознании («картине»). Наличие неозначенных потенциально означаемых в «схеме» пациента создает количественный и качественный «разрыв» между тем, что есть, и тем, о чем известно. Эти «белые пятна» затушевываются «объяснениями», а пациент не хочет знать ни о том, что он заблуждается, ни о том, что может быть что-то в нем, что ему неизвестно, поскольку это «ударяет» по самолюбию и весьма пугает, как пугает всякая неизвестность.


[Закрыть]⁸⁴³, поскольку последняя обеспечивает ощущение стабильности и понятности, предохраняет пациента от «разрывов» работы сознания («картины») и фактических его действий, переживаний и т. п. (работа «схемы»).

Здесь прослеживаются целые структуры «причинно-следственных отношений», зачастую связи между различными элементами этой структуры очевидно формальны, а в ряде случаев все вместе они представляют собой действительно жесткое образование. Так или иначе, но наличие этих «объяснений» закрепляет дезадаптивные динамические стереотипы «схемы» поддержкой соответствующих динамических стереотипов «картины», дезадаптивность которых далеко не всегда очевидна. С учетом же того, что «объяснения» (аберрации «картины») по большей части порождены под прямым давлением определенной конфигурации элементов «схемы», то очевидно, что развенчать их посредством «дискуссии» не представляется возможным; с этой целью КМ СПП и предлагает ряд «обходных» возможностей.

Понятие «рационализации» разработано в психоанализе[445]445
  Ч. Райкрофт определяет «рационализацию» как «процесс, при помощи которого действия объясняются expostfacto причинами, которые не только оправдывают их, но и скрывают их истинную мотивацию».


[Закрыть]⁸⁴⁴ и рассматривается как «защитный механизм», обеспечивающий «блокировку осознания истинных мыслей, чувств и мотивов», как «бессознательное стремление индивида к рациональному обоснованию своих идей и поведения даже в тех случаях, когда они иррациональны»⁸⁴⁵. Психоаналитики утверждают, что этот процесс происходит без участия сознания пациента и продиктован необходимостью защитить себя от собственных же либидозных или деструктивных влечений. Интересно, что Б. Рассел, напротив, акцентировал внимание на том, что подобная рационализация может только внешне казаться бессознательной, тогда как на самом деле является плодом более или менее осознанных поведенческих тактик[446]446
  «Фрейдисты, – пишет Б. Рассел, – приучили нас к “рационализации”, то есть к процессу изобретения того, что представляется нам реальной основой решений или мнений, которые на самом деле совершенно иррациональны. Однако помимо этого существует […] обратный процесс, который может быть назван “иррационализацией”. Практичный человек, решая какой-то вопрос, более или менее сознательно суммирует все “за” и “против”, исходя при этом из своей эгоистической точки зрения […]. Придя с помощью подсознания к аргументированному эгоистическому решению, человек начинает придумывать или заимствовать у других набор высокопарных фраз, показывающих, как он преследует общественную пользу ценой невероятных личных жертв». Надо признать, что подобный механизм – более чем распространенное явление, однако важно отметить, что «объяснения» начинаются здесь не с момента «придумывания или заимствования высокопарных фраз», а с подбора указанных «за» и «против».


[Закрыть]⁸⁴⁶. По всей видимости, и тот и другой механизм объяснения «рационализации» имеет право на существование.

Однако КМ СПП делает акцент на следующем феномене: очевидно, что человек нуждается в пояснении своих действий; будучи ребенком, он сопровождал свои действия словами («эгоцентрическая речь»), теперь, в уже преображенной форме, он сопровождает их внутренней речью, причем часть этой внутренней речи он «слышит», а часть проскальзывает незамеченной («автоматические мысли»). Таким образом, «рационализация» есть, по всей видимости, естественный механизм, создающий ощущение единства, связанности, последовательности всех своих действий у человека. Подобное ощущение связанности всех элементов своего существования необходимо человеку для своей ориентации в социальной среде, поскольку конституирует его как личность (то есть как субъекта социальных отношений). Однако же очевидно, что до уровня сознания «доходят» (представляются в нем) далеко не все подсознательные акты; более того, даже то, что «доходит», представляется в весьма искаженной форме; наконец, сама структура «картины», с одной стороны, предлагает этому «материалу» самые разнообразные варианты преломления, а с другой, весьма ограничивает его в возможности сохранить свое «лицо».

Таким образом, «рационализация» – есть «объяснение» не конкретных актов, а всего наличного поведения человека в целом. В этой связи правы и психоаналитики, которые считают, что это «объяснение» скрывает реальное положение дел (впрочем, каково реальное положение дел, остается вопросом, несмотря на заявления аналитиков). Также оправданны и суждения Б. Рассела, поскольку если какое-то действие человека противоречит его личностной идентификации, то очевидно, что он будет его рационализировать, чтобы не нарушать общей связи элементов своего существования, им установленной.

«Оправдания» и «обвинения» делают акцент на первой части «причинно-следственного отношения». Иными словами, когда «следствие» кажется очевидным, то «объяснение» используется, с тем, чтобы определить его «причину», при этом в случае «оправдания» эта причина обосновывается «объяснением» как должная, в случае же «обвинения» она обосновывается «объяснением» как недопустимая. Роль и той и другой формы при этом остается очевидной; обе они служат «объяснению» собственного поведения человека, однако при «оправдании» это «объяснение» служит защитно-оборонительной цели, при «обвинении» – защитно-наступательной.

Особого внимания из всех представленных феноменов «объяснения» заслуживает, конечно, «оценка».[447]447
  В числе других «иррациональных идей» А. Эллис выделил «оценочную установку», иррациональность которой заключается в том, что при этой установке оценивается, например, личность человека целиком, а не отдельные его черты и поступки, то есть некий отдельная «составная часть» человека отождествляется с человеком в целом.


[Закрыть] В целом, «оценка» есть «объяснение» «по умолчанию», и в данном случае индивидом «объясняется» правомерность его апперцептивного поведения. Собственно, результат апперцепции определяется функционированием динамического стереотипа, а не «личностью», однако допустить собственную несостоятельность в этом вопросе «личность», в свете соответствующих аберраций, не может. Потому «оценка» служит тому, чтобы «приписать» сознанию («личности») его активную роль в апперцепции: «Это такое, потому что…». На самом же деле «это такое» благодаря соответствующим динамическим стереотипам, а что по этому поводу «думает» «личность», не играет равным счетом никакой роли. В «картине» результаты апперцепции подвергаются разработке, возникают аберрации («объяснения»), которые усиливают и постулируют результат апперцепции в качестве «данности». «Плохое» и «хорошее», «правильное» и «неправильное», «достойное» и «недостойное» – все это и многое другое есть «оценка», то есть «объяснение», толкование факта: «Он такой, потому что…»

Психотерапевту следует уметь четко выделить «объяснение», различить его по данным формам. При этом нужно помнить, что предлагаемые пациентом «объяснения», как правило, не преследуют цели что-либо понять или хотя бы уяснить для самого себя. «Объяснения» – это речь, обращенная к другому (в данном случае к психотерапевту), оно «придумывается» для него. Как писал Л. Витгенштейн, «ты должен дать объяснение, которое будет принято. В этом вся суть объяснения»⁸⁴⁷. Зачастую эта тактика не осознается пациентом, но то, что пациент перед сеансом настоятельно продумывает, проигрывает, меняет и дополняет собственные «объяснения», приготавливаемые им для психотерапевта, свидетельствует об этом со всей очевидностью. Принимать «объяснения» пациента всерьез по крайней мере несерьезно. Хотя, разумеется, они должны быть внимательно выслушаны, для того чтобы, во-первых, у пациента не возникло ощущения, что он «не понят», поскольку его не дослушали, а во-вторых, чтобы четко знать все заготовленные пациентом аргументации, что крайне существенно, ведь, когда он, пытаясь сохранить свои прежние дезадаптивные динамические стереотипы, будет «тасовать» и «передергивать» факты, его всегда можно будет обратить к его же собственным «объяснениям».

Впрочем, с диагностической точки зрения важны не сами «объяснения»[448]448
  Так или иначе, но психотерапевт всегда должен помнить, что «объяснения» пациента являются лишь формой, скрывающей за собой или покрывающей суть расстройства. Если же принять во внимание одно из важнейших положений теории Д. Келли, что «люди отличаются друг от друга тем, как они интерпретируют события», то, игнорируя «объяснения» (то есть интерпретации) пациентов, психотерапевт имеет возможность работать с фактическими и универсальными структурами и силами, что значительно упрощает дело.


[Закрыть]⁸⁴⁸, но то, какие действия со стороны пациента они блокируют, а какие, напротив, «продюсируют». Если некое действие блокируется, следовательно, во-первых, оно есть, во-вторых, составляет для пациента «проблему», в-третьих, нуждается в реализации, или видоизменении, или интеграции в общую структуру его действий. Если некое действие «продюсируется», то следовательно, во-первых, по тем или иным причинам оно нуждается в поддержке, то есть или недостаточно выражено, или встречает на пути своей реализации некоторые сопротивления; во-вторых, данное «продюсируемое» действие имеет своего антагониста, которое, возможно, и является действительно желаемым; в-третьих, «продюсируемое» действие может оказаться и вовсе не желаемым, но возникшим по причине каких-то «третьих сил», эти «силы» должны быть выявлены и отведены в соответствующий контекст, а сами вызванные ими и «продюсируемые» «картиной» действия должны быть редуцированы.

Наконец, необходимо определить, насколько пациент способен «констатировать» фактическую данность, не включая ее в «причинно-следственные закономерности», то есть шаблоны, определяемые соответствующими динамическими стереотипами. То есть то, насколько он может дистанцироваться от собственного поведения, осуществлять поведение в отношении поведения. Здесь также следует обратить внимание на «локус контроля». «Интерналы» и «экстерналы», как известно, различаются по способам интерпретации разных социальных ситуаций, в частности по способам получения информации и по механизмам их казуального объяснения. «Интерналы» более активно ищут информацию и обычно более осведомлены о ситуации, чем «экстерналы». В одной и той же ситуации «интерналы» атрибутируют большую ответственность индивидам, участвующим в этой ситуации. «Интерналы» в большей степени избегают ситуационных объяснений поведения, чем «экстерналы»⁸⁴⁹.

В. Психотерапевтические техники

«Объяснение – констатация»

Психотерапевтическая техника, призванная обеспечить редукцию «объяснений» пациента с заменой их на «констатацию», должна удовлетворять нескольким требованиям:

· во-первых, необходимо четкое уяснение пациентом естественности психического механизма «объяснения»;

· во-вторых, осознание пациентом того, что его «объяснение» – это лишь способ избежать или мотивировать свое действие; способ, который не свидетельствует о «правильности» или «неправильности» поведения пациента, но, как правило, способствует дезадаптивным стратегиям;

· в-третьих, принятие пациентом того факта, что «констатация» – единственно возможный вариант адекватного суждения;

· в-четвертых, понимание пациентом того, что «констатация» есть определение тех фактов, которые есть в наличии, и не сопровождается ни оценкой, ни интерпретацией;

· в-пятых, уяснение пациентом того факта, что «констатация» должна стать точкой отсчета будущего поведения, в противном случае «объяснение» будет поддерживать устоявшиеся дезадаптивные стереотипы.

Для реализации этих требований необходимо соблюсти следующую последовательность действий:

Первый этап (подготовительный).

1) Психотерапевт собирает соответствующую информацию об особенностях речевого поведения данного пациента в настоящем аспекте, то есть необходимо выяснить, насколько он склонен к «объяснениям», насколько эти «объяснения» определяют его поведение, а также уровень «интернальности» пациента.

2) Далее необходимо выяснить, какие «объяснения» пациента поддерживают его дезадаптивные динамические стереотипы. Определяется содержательная часть «объяснения», проясняются все его элементы. Необходимо выявить те элементы «схемы», которые привели к возникновению данного «объяснения», а также те действия, которые или блокируются, или «продюсируются» данным «объяснениям», и цели, которые достигаются этой поведенческой стратегией. Здесь же пациенту представляется подробный разбор процесса формирования его «объяснения», то есть вербализируются те жизненные обстоятельства («опыт») пациента, которые привели к тому, что у него сформировались именно такие «объяснения». Далее пациенту демонстрируется иллюзорность его «объяснений», а также та функция, которую они выполняют, блокируя или «продюсируя» то или иное действие.

3) Далее следует создать соответствующий «модуль» в «картине» пациента: «“Объяснение” – это способ парализовать активность. Объяснение всегда субъективно и не отражает реального положения дел. Это естественный психический механизм, однако, учитывая всю сложность психической организации человека, он вносит искусственную структуру в процесс функционирования естественной, отчего возникают дезадаптивные расстройства. Истинная причина никогда не известна, поскольку у каждого события не одна, а бесконечное множество причин. Впрочем, важно знать не причину, но фактическое положение дел, чтобы действовать целесообразно и действительно осмысленно. “Констатация” позволяет выполнить именно эту роль».

4) Наконец, необходимо сформировать соответствующий «базис» в «схеме» пациента, для этого озвучиваются две следующие позиции. Во-первых: «“Объяснения” служат человеку для того, чтобы что-то делать или чего-то не делать. Если же у человека возникают “проблемы”, то он “объясняет” их и, поскольку они теперь обоснованы, лишается возможности предпринять какие-либо конструктивные действия». Во-вторых: «В отличие от “объяснения” “констатация” позволяет четко определять реальное положение дел и те возможности, а также задачи, которые фактически стоят перед каждым человеком в каждый конкретный момент времени. “Констатируя”, человек перестает быть заложником обстоятельств, он обретает определенность и уверенность, а не фрустрируется и не пугает самого себя. Таким образом, он может принять необходимые решения и действовать, решая встающие перед ним проблемы».

Второйэтап (упражнение «Объяснение – констатация»).

1) Прежде всего необходимо четко отфиксировать появление «объяснений». Поскольку этот процесс происходит «автоматически», то эта часть работы представляет для пациентов значительную трудность. Пациент должен научиться отслеживать те моменты, когда он пускается в «объяснения», то есть «объясняет» себе, «почему» чего-то сделать нельзя или что-то делать надо («почему» что-то не получится или же «почему» что-то «должно» получиться).

2) Далее «объяснение» должно быть дезактуализировано; то есть пациенту следует осознать (используя соответствующий «модуль» «картины»), что его «объяснение» – это только «путь», «мотив» или «повод» что-то делать или чего-то не делать, а истинные причины не известны. «Объяснение» парализует активность или укрепляет дезадаптивное поведение, поэтому продолжение «объяснительства» приведет к пагубным последствиям.

3) «Констатация». Пациенту следует определить фактическое положение дел, то есть не то, о чем гласят его «объяснения», но то, с чем ему фактически приходится иметь дело (с динамическими стереотипами, собственными страхами, «прогнозами» и «требованиями», обстоятельствами, условиями и т. п.).[449]449
  Если на предыдущем этапе выявлены «требования» и «прогнозы», следует использовать соответствующие психотерапевтические техники.


[Закрыть] Далее он определяет: что можно «констатировать», что он может при данных «констатациях» и что ему следует делать.

4) После этого реализуется то действие, которое следует из сделанных в предыдущем пункте «констатаций».

Третий этап (самостоятельная работа).

В самостоятельную работу пациента входит освоение данного упражнения, то есть он должен научиться отслеживать появление «объяснений», дезактуализировать их, заменять на «констатации», определять необходимое ему действие и его реализовывать. Для этого пациент получает соответствующий бланк.

В клетки таблицы заносятся соответственно:

· в графу «событие» – обстоятельства, которые предшествовали возникновению «объяснений» (к числу таких обстоятельств (событий) относятся также мысли или воспоминания пациента);

· в графе «объяснение» фиксируются те суждения («автоматические мысли»), которые пациент делал в отношении этого события;

· в графу «результатыобъяснения» записываются те негативные переживания, которое возникли у пациента вследствие его «объяснений» (в особенности если они своевременно не были заменены на «констатации»);

· в графе «констатации» делается список тех «констатаций», на которые пациент имеет право;

· наконец, в графу «результатыконстатаций» заносятся действия, исполнение которых резюмирует сделанные «констатации».

На последующем занятии пациент с психотерапевтом внимательно обсуждают итоги самостоятельной работы. При этом данные первой графы рассматриваются как «провокации» (см. выше), то есть поведение апперцепции; данные второй графы существенны для реализации психического механизма «отречение в речи». Факт заполнения графы «результаты объяснения» есть очевидное свидетельство неправильного выполнения пациентом настоящего упражнения, то есть говорит о недостаточной дезактуализации «объяснения». Кроме того, настоящая графа используется также и в тех случаях, когда у пациента возникло какое-то негативное переживание (например, депрессивная реакция), однако предшествующее ей «объяснение» не было отслежено, а соответственно и дезактуализировано, и заменено на «констатацию» и т. д.

«Констатации» пациента, занесенные им в соответствующую графу, обсуждаются с психотерапевтом, поскольку необходимо убедиться в том, что это были именно «констатации», а не модифицированные объяснения. Если на этом этапе были выявлены неадекватные апперцепции, «прогнозы» и «требования», они должны были быть изменены с помощью соответствующих психотерапевтических техник. Наконец, данные последней графы – «реализация констатаций» – свидетельствуют о том, правильно ли было выполнено это упражнение, поскольку результат должен выражаться в адаптивном поведении. Если по результатам реализации «констатаций» последовал ожидаемый эффект (снижение чувства тревоги, внутреннего напряжения и т. п.), то следует заключить, что пациент освоил настоящее упражнение; если же эффект был отрицательным (тревога, фрустрация и т. п.), то следует выяснить, в какой части упражнения пациентом была допущена ошибка.

Дополнение

1) «Альтернативные объяснения»

Данная техника применяется для редукции стойких непродуктивных объяснительных моделей в «картине» пациента. Психотерапевт в полувопросительной-полуутвердительной форме выдвигает одно за другим альтернативные объяснительные предположения, завершая каждую гипотезу риторическим вопросом о вероятности и соответствии действительности данного предположения. Как только пациент начинает соглашаться – хотя бы частично – с некоторыми из гипотез, психотерапевт предлагает самому пациенту поупражняться в поиске альтернативных объяснений, одобряя и поддерживая каждую из новых версий.

На этом психотерапевтическом приеме основана работа так называемой «миланской школы» семейной психотерапии. В соответствии с системной семейной психотерапией, изложенной миланским терапевтом Л. Босколо и его сотрудниками, психотерапевтическая «бригада» создает многочисленные «объяснения» или гипотезы, раскрывающие причины проблемы пациента. Системные объяснения отличаются от объяснений пациентов. Для них типичен учет взаимодействия группы индивидов и выдвижение значимой функции невротического поведения или симптома. Миланская модель не считает системные объяснения «правильными». Они рассматриваются как альтернативные способы объяснения поведения конкретных индивидуумов. Такие объяснения являются лучшей альтернативой объяснениям пациентов, для которых характерны упрощенность и прямолинейность.

Краткосрочная позитивная психотерапия предлагает технику «плодотворные объяснения», когда пациенту самому предлагают придумать творческое, шутливое или самое вычурное объяснение происходящему.

Психоаналитически ориентированные психотерапевты в качестве одной из базовых интервенций используют так называемые интерпретации – новые объяснения поведения пациента, его жизненных обстоятельств, болезненных симптомов, исходящие из пансексуалистских теорий З. Фрейда и его последователей. Так как интерпретации даются постоянно, системно и по любому значимому поводу, в конечном итоге у пациента в «картине» формируются объяснительные конструкции (на этот раз фрейдистского толка), вытесняющие его прошлые «объяснения».

2) «Фрустрация объяснения», или техника «Зачем?»

Настоящая психотерапевтическая техника весьма эффективна у молодых пациентов с достаточно высоким уровнем образования. Психический механизм, который здесь используется, достаточно прост. При установлении «причинно-следственной связи» акцент делается на «причине», которая и составляет суть «объяснения». Но даже если допустить, что «причина» установлена правильно, от этого ничего не меняется, поскольку «центр тяжести» «объяснения» перенесен в прошлое, которое, разумеется, изменить невозможно. Однако же если перенести «центр тяжести» «объяснения» на будущее (на результат), то ситуация меняется принципиальным образом, поскольку будущее еще не наступило, а потому может быть и иным, нежели предполагается, если предпринять соответствующие меры. Для этого пациенту и задается вопрос «Зачем?», который, будучи вопросом о «цели» и «смысле» (в разных контекстах), не может начинаться с фразы «потому что…», а может быть озвучен лишь в констатациях наличествующих сейчас потребностей.

Когда вопрос звучит так: «Почему вы боитесь?» – пациент отвечает множеством связанных друг с другом «объяснений». Когда же вопрос формулируется иначе, а именно: «Зачем вы боитесь?» – то пациент уже не имеет возможности «объяснять». Если же он все-таки пытается это делать, то психотерапевту следует акцентировать свой вопрос: «Я спрашиваю, не почему вы боитесь, а зачем вы это делаете. Какой смысл? Что это может вам дать? Какова цель? Что вы таким образом выигрываете?» Разумеется, ответ на этот вопрос может быть лишь отрицательным, поскольку страх ничего не прибавляет человеку, кроме негативных переживаний. Если же пациент пускается в этом случае в пространные рассуждения о том, что «страх – это способ уберечься», то психотерапевт вновь возвращается к «констатациям» и акцентирует следующее положение: «Если необходимо уберечься, то следует предпринимать конструктивные действия, страх же, напротив, иррационален, а потому и рассчитывать на конструктивность принятых под его давлением решений не приходится». После этого психотерапевт снова возвращается к основному вопросу: «Так зачем вы боитесь? Как это может вам помочь?»

В результате этой психотерапевтической техники пациент начинает осознавать, что его страх не только бесполезен, но и бессмысленен. Психотерапевт способствует тому, чтобы это понимание сложилось в его «картине» как «модуль». Для этого необходимо задать «наводящий» вопрос такого рода: «А вы бы стали делать что-то, что не имеет никакого смысла? Просто так, без всякого проку?» На что следует отрицательный ответ пациента. «Следовательно, – продолжает психотерапевт, – тревожась, вы делаете то, чего никогда бы не стали бы делать?» Пациент и в этот раз вынужден согласиться, после чего психотерапевт прибегает к провокационному методу: «Получается, что вы и не тревожитесь вовсе, но лишь пытаетесь это делать, основываясь на своих объяснениях?» Подобный «поворот» вынуждает пациента прибегнуть к констатации, которую впоследствии он может достигать тем же способом, то есть используя вопрос «Зачем?»[450]450
  Вопрос «Зачем?» может распространяться как на страхи, так и на другие симптомы пациентов, то есть на депрессивные реакции, раздражение и т. п.


[Закрыть]

3) «Я-функции»

Ф. Пёрлз свел в теории гештальт-психотерапии понятия «проекции» и «ответственности». Если прежде, особенно в психоанализе, «проекция» рассматривалась как относительно самостоятельный и неизбежный феномен, то Ф. Пёрлз показал, что недостаточно просто «разоблачить» «проекцию», необходимо вменить пациенту «ответственность» за «проецирование». При этом «проецирование» Ф. Пёрлз понимает достаточно широко, оно охватывает не только межличностные отношения, но и психические состояния (то есть и физическое напряжение, и эмоциональные реакции, и даже сны)⁸⁵⁰. Таким образом, «проецирование» – есть «объяснение» как «обвинение», тогда как своеобразный возврат «проекции» проецирующему – есть «констатация».

Здесь следует обратить внимание на используемую пациентом языковую конструкцию. Если пациент говорит: «Я чувствую напряжение» – он снимает с себя «ответственность» за это свое напряжение. Таким образом, пациент «объясняет» свое состояние и оказывается неспособным это состояние изменить. Он ждет, что это изменение произойдет само собой, благодаря каким-то «внешним» причинам: «Мир должен сделать тебе что-нибудь». Однако если пациент говорит: «Я напрягаюсь и поэтому испытываю дискомфорт» – то в этом случае он получает доступ к этому своему состоянию, и имеет возможность его изменить⁸⁵¹. Таким образом, через перевод функции в качество собственного действия реализуется «констатация», которая позволяет предпринять необходимые шаги (в указанном случае – расслабиться).

«Объяснение» такого рода может маскироваться под вопросы, например: «Я тебе не нравлюсь?» Здесь также явно звучит «обвинение», которое лишает обвиняющего возможности предпринять какие-либо конструктивные шаги для изменения ситуации. В этом случае констатацией будет не подобная аберрация картины, а утверждение: «Я не уверен, что тебе нравлюсь»⁸⁵² или «Мне кажется, что я тебе не нравлюсь. Но это только мое ощущение». Иными словами, во всех представленных случаях эффект «констатации», открывающей путь к деятельности, обеспечивается возвратом пациентом себе «ответственности» за собственное поведение, то есть то, что «проецировалось» и было функцией другого, теперь становится «я-функцией».

Если пациенту что-то не нравится, это можно «объяснить» («потому что…»), однако на этом действие и прервется, а ситуация так и останется в этом «невыгодном» положении. С другой стороны, если формулировать эту позицию как «я-функцию», то возникает эффект «констатации»: «Я формирую чувство недовольства», в этом случае у пациента есть все возможности «не формировать» это чувство. Последовательное действие такого рода неизбежно изменит и апперцепцию этого факта или события.

4) «Антидепрессант»

КМ СПП рассматривает депрессию как своего рода защитный механизм, способный снизить или маскировать проявление «элементарной эмоции» страха (или «тревоги») при нарушении динамического стереотипа. Депрессия позволяет, если так можно выразиться, сгладить остроту тревожного переживания, с одной стороны, и обеспечить функционирование психического по динамическому стереотипу пассивной реакции на тревожащие пациента условия существования, с другой. С помощью «объяснений» этот динамический стереотип обретает и форму, и вес. Данным вопросом особенно занимался А. Бек, описывая феномен «автоматических мыслей» при депрессии, которые, по сути, «объясняют» пассивную установку «схемы». Для решения этой задачи предлагается следующая последовательность действий.

1) Прежде всего психотерапевт должен убедиться в том, что предъявляемая пациентом депрессия является настоящей, а не надуманной и психотической.

2) Далее пациенту разъясняется, что во время «депрессивных эпизодов» одолевающие его мысли могут быть классифицированы на три группы: «мысли о себе», «мысли о настоящем» и «мысли о будущем».

3) После этого пациент должен усвоить: эти столь мучительные для него мысли, хотя и возникают, кажется, автоматически, на самом деле – есть процесс его мышления, которым он вполне может управлять, если сможет преодолеть сопротивление тех «элементарных эмоций», которые охраняют данный динамический стереотип. Для этой цели пациенту выдается следующий бланк.