Текст книги "Принц Модильяни"

Ночь

Я – воплощение всех женщин. Я мать, дочь, жена, любовница и отверженная возлюбленная. Я представляю собой все тела и всю боль женщин. Во мне – все их глаза, которые увидели, как наступила смерть, несмотря на упорную надежду.

Любовь моя, я ничему не научилась у тебя… Я хочу продолжать всеми силами цепляться за призрачную надежду, и мне не хватает смелости отпустить. Ты смелее меня, ты доверяешь судьбе и позволяешь произойти тому, что должно произойти. Я так не могу, не умею. Я не могу освободиться от страха. Что бы я делала без своего страха? Я боялась с детства. Это способ существования, который мне знаком. Страх моего отца, страх быть непонятой, страх не познакомиться с тобой, не быть любимой, страх обладать тобой и потерять тебя, страх родить тебе ребенка, страх не познать тебя до конца, страх увидеть твою смерть…

От боли плачут, от злости кричат и убивают, – но что делают от страха? Остаются неподвижными? Прячутся? Убегают? Что мне теперь делать?..

Я знаю: для тебя наступило избавление. А для меня? Я не хочу избавления, я хочу оставаться в счастье. Сколько мне придется ждать, чтобы наступило и мое избавление?

Слезы других людей дают мне понять, как тебя все любили и уважали. Слухи быстро распространились – в больницу пришло много людей: друзья, знакомые, художники.

Модильяни умер. В эти часы в Париже только об этом и говорят. Все убиты горем.

Все, кроме некоторых. Я всегда думала, что твоя смерть – самое худшее, что может со мной произойти, но я ошибалась. Хуже – стыд и отвращение от того, как ведут себя мои родители, зная о моем горе. Леопольд и Мануэль увидели меня без сил и практически потерявшую рассудок и отвели меня к родителям, полагая, что те лучше других смогут меня утешить. В доме, где я провела свою юность, я услышала, как супруги Эбютерн с отвращением говорили о дочери, которая стала вдовой, так и не став женой. Я слышала, как они рассуждали о том, какая это неудача, что тяжесть болезни помешала узаконить наш союз; они говорили, что Джованна – это обуза, что девочка является живым свидетельством позора. Я просила и умоляла увидеть тебя еще раз в траурном зале больницы, но они отказывали. Затем, видя мою решимость пойти одной, отец предпочел меня сопровождать, – но, когда мы пришли, он остался снаружи, он не захотел тебя видеть, и рядом со мной не было дружеского плеча, на которое я могла опереться.

Я предалась отчаянию в компании твоих друзей: они действительно страдают из-за твоей смерти.

Вернувшись домой, я увидела, как мой брат Андре выходит украдкой; у него в руках были три твои картины, которые оставались в нашей квартире.

– Как ты вошел в нашу квартиру?

– Дверь была открыта.

– Почему ты забрал эти картины?

– А ты хочешь, чтобы и они остались в руках того торговца?

Нет ничего более унизительного и безнадежного, чем отвращение, которое испытываешь к своей семье. Презирать свой род означает окончательно порвать с жизнью и самим собой.

Твое тело еще находится в больнице – а мой отец уже написал письмо семье Модильяни в Ливорно с разъяснениями, что он не намерен заниматься ни внучкой, ни тем ребенком, который скоро родится.

Амедео, у меня нет сил растить двоих детей без тебя. У меня нет сил бороться со своей семьей и с тем отвращением, которое у меня вызывает весь мир. Как я могу противостоять боли и вселять в своих детей надежду? У меня слишком много сомнений и нет ответов, потому что ответы приходят, только когда нет боли, а она останется – навсегда. Ты, по крайней мере, из того места, где сейчас находишься, видишь нечто похожее на бесконечность, – а я нахожусь среди людей, неспособных любить.

Знаешь, почему мой брат тайком унес три твои картины? Ты был прав, любимый: Збо приостановил продажи. Картины умершего художника стоят дороже. Ты никогда не был богатым, но сделаешь богатым Зборовского. Мне стыдно за всех.

На девятом месяце беременности я чувствую, как внутри меня шевелится жизнь, и мне страшно. Та боль, которую я испытываю, дает мне понять, что нет ничего более ценного, чем любовь. Я так сильно любила, что приговорила себя к мучениям, но… я бы повторила все снова.

Если две души соединяются, невозможно думать, что одна сможет жить без другой. Мне не хватает воздуха, не хватает сил.

Я лежу на кровати, на которой я спала в детстве, мои родители уже спят, я слышу, как храпит отец. Завтра воскресенье, и он пойдет с мамой в церковь.

Мне не хватает воздуха. Я подхожу к окну, открываю его. Вдыхаю ночной воздух и смотрю вниз. Дорога безлюдна.

И правда, так печально, что наша мечта умирает.

* * *

На рассвете Жанна Эбютерн выбросилась из окна шестого этажа родительского дома. Она лежала на земле в течение двух часов, прежде чем ее обнаружили.

Похороны Амедео состоялись 27 января, огромная толпа следовала за его гробом на кладбище Пер-Лашез.

Благочестивые католики Эбютерн, обиженные на свою дочь за союз с евреем и оскорбленные ее постыдным самоубийством, отказались хоронить ее рядом с Амедео. Несколько лет спустя, при содействии друзей, останки Жанны были захоронены рядом с могилой Амедео.

Эпитафия на могиле Жанны гласит: «Преданная спутница вплоть до самопожертвования».

Несмотря на то, что Модильяни провел свою жизнь в бедности, так и не получив признания, его скульптура «Голова» впоследствии была продана за 70,7 миллиона долларов, а картина «Портрет Полетт Журден» – за 42,8 миллиона долларов. В ноябре 2015 года картина Модильяни «Лежащая обнаженная» была продана аукционным домом «Кристис» по рекордной цене 170 миллионов долларов. «Лежащая обнаженная» заняла вторую строчку в списке самых дорогих произведений искусства после «Алжирских женщин» Пикассо[54]54
  Сегодня «Лежащая обнаженная» Модильяни занимает третье место в топе самых дорогих картин, уступая «Алжирским женщинам» Пикассо и «Спасителю мира», приписываемому Леонардо да Винчи.


[Закрыть].