Текст книги "Телевизионная реальность. Экранная интерпретация действительности"

Участникам реалити-шоу тоже предлагают специфические условия игры, которые вынуждают их проявлять те или иные свои качества, и ограничивают пространство действия. Совокупность рожденных в ходе игры аттракционов при монтаже выстраивается в более или менее последовательно развивающийся сюжет, тяготеющий к одному из формульных жанров.

В настоящее время американские, а вслед за ними и отечественные теоретики массмедиа выделяют следующие типы реалити-шоу: шоу-наблюдение (реалити-шоу в документальном стиле, «документальное мыло» в отечественном эфире – таким было наше первое шоу «За стеклом» (ТВ-6), сделанное в формате известного во всем мире «Большого брата»); шоу на выживание. В них по условиям игры группа людей помещается в предельно сложные условия, например, их привозят на необитаемый остров, как в «Последнем герое» («Первый канал»), или в незнакомую страну («Голод», ТНТ) и заставляют добывать себе пищу, преодолевать трудности, провоцируют конфликты и т. д., в результате всего этого победителем должен остаться один игрок – сильнейший; шоу талантов. В отечественном эфире это имевшие успех программы «Стань звездой!» (РТР – «Россия») и «Фабрика звезд» (ОРТ – «Первый канал»). В ходе передачи из способных юношей и девушек делали звезд шоу-бизнеса; к этому же типу относится американское шоу «the Apprentice» («Подмастерье»), в нашем варианте «Кандидат» (REN-ТВ), а также шоу «America’s Next top Model» («Следующая топ-модель Америки»), посвященное модельному бизнесу (русский аналог – «Ты – супермодель», СТС), где группа экспертов выносила свое мнение о профессиональной пригодности участвовавших в шоу девушек; шоу знакомств (в этом варианте основной заботой участников являются поиски «настоящей любви», процесс этот может быть как нелепым и извращенным, например, игроки – одна девушка и четверо мужчин – оказываются в прямом смысле слова скованными одной цепью, так и изящным, например, группа молодых и красиво одетых людей отправляется в морское путешествие, чтобы на борту роскошной яхты попытаться по-настоящему влюбиться; шоу о профессии. Например, «Судебные шоу», в ходе которых зрителю показывают настоящие судебные разбирательства, проходящие в настоящем судебном зале с настоящим судьей, «Полицейские шоу» – операторы следят за работой настоящих полицейских, раскрывающих преступления и арестовывающих преступников, после чего к документальному материалу добавляются инсценированные эпизоды, которые помогают воссоздать целиком ход расследования, «Медицинские шоу» – консультации врачей происходят прямо перед камерой, а пациенты не только рассказывают о симптомах заболеваний, но и раскрывают душу, жалуясь на жизненные проблемы.

Практически все реалити-шоу вне зависимости от своей экстремальности тяготеют к «формуле приключения». Это связано с тем, что участники вырываются из ритма повседневной жизни и начинают существовать по законам игры, которые должны привести к определенной цели – выигрышу. Эмоции, которые они проявляют в ходе игры, могут придавать этому приключению аромат мелодрамы, любовной истории, детектива и т. д., и уже в этом случае можно говорить о гибридизации формульных жанров. Чтобы действие реалити-шоу развивалось легко и стремительно, оно должно иметь четко прописанный сценарий. Его не было в реалити-шоу «За стеклом», поэтому оно привлекало зрителей лишь возможностью телевизионного вуаеризма, что было нашей аудитории в новинку. Создатели следующих проектов имели четкий модульный сценарий развития событий, который был частью так называемой продюсерской «библии» – свода правил, по которым следует производить купленные программы.

Подобный сценарий реалити-шоу «Последний герой-1» описывает ее редактор И. Кемарская: «Каждая серия делилась на три части: одна, побольше, собственно реалити-шоу, вторая и третья – поменьше, соответственно игра и ток-шоу (Конкурс и Совет). В свою очередь, реалити-шоу, которое на момент исследования было нам знакомо только по не очень внятному термину, представляло собой искусный монтаж эпизодов, происходивших поочередно в двух соревнующихся племенах»[164]164
  Кемарская И. Телевизионный редактор. М., 2004. С. 93.


[Закрыть].

Предлагаемая схема позволяет гибиридизировать в рамках одного зрелища элементы документального фильма, имитирующего репортаж с места события, игру, участники которой проходят ряд испытаний, демонстрируя свои способности и черты характера, и дискуссию, где игроки обсуждают поведение друг друга и принимают решение: кто должен покинуть «поле боя». При необходимости дискуссия может быть заменена (или обогащена) интервью, в котором участники делятся своими впечатлениями, как бы выходя на авансцену. Эти три основополагающие составляющие были и в программе «Что? Где? Когда?» В. Ворошилова. Телезрители программы имели возможность «отстраненно», как бы «сверху» наблюдать за общим ходом события (и игрой, и реакцией членов клуба), видеть игру «изнутри», как бы глазами игроков (одна из камер демонстрировала процесс обсуждения крупным планом), слушать интервью, которые часто брал у членов команд сам В. Ворошилов. В беседе с Е. Сабашниковой, состоявшейся задолго до появления реалити-шоу, он говорил: «Когда мы собираемся и обсуждаем предстоящую игру, то я набрасываю кое-какие предполагаемые вещи. Например, может состояться дуэт Царькова с Нурали – хорошо бы проследить за этим <…> может случиться подсказка, если рядом будет стоять такой-то игрок <…> Может, они увлекутся провокационной частью вопроса или внешней стороной предмета… И здесь мы предварительно набрасываем, кто за кем будет следить; но все это ориентировочно, потому что, как правило, всегда случается что-то неожиданное. Это-то и есть самое интересное. И тогда каждый должен мгновенно принимать самостоятельные решения. Тут уже все решает талант, умение ориентироваться в экстремальных условиях, непредвиденных ситуациях»[165]165
  Сабашникова Е.С. Диапазон: Рассказы о телевизионных режиссерах. М., 1987. С. 29.


[Закрыть]. В те годы еще не было термина «модульный сценарий», которым сейчас пользуются все создатели телевизионных игр, реалити-шоу и ток-шоу, но жесткая схема программ у авторов «КВН» и «Что? Где? Когда?» уже была. Постоянный порядок конкурсов или этапов освещения события давал возможность сохранять динамику развития действия, держать внимание аудитории. В такой сценарий заложена и возможность гибридизации, так в «КВН» игра-викторина гибридизировалась с эстрадным концертом самодеятельных коллективов. Причем по мере ужесточения цензуры концерт занимал в игре все большее место, так что на определенных этапах истории программы негативные отзывы о ней были связаны с почти абсолютным превращением в концерт.

Все эти программы принадлежат к сфере игрового, но граничат со сферой фиктивного. Стоит только в реалити-шоу заменить обычного человека на актера, который играет обычного человека, как игра превратится в имитацию жизни. Тогда вместо репрезентации реальности, которая привлекает зрителей в реалити-шоу, получается симуляция репрезентации. Впрочем, по мнению ряда исследователей, в частности, представителей знаменитой франкфуртской школы, телезритель склонен воспринимать эту симулированную действительность как подлинную жизнь[166]166
  Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика Просвещения. М.; СПб., 1997.


[Закрыть]. Идентифицируя себя с героями реалити-шоу и телевизионных игр, люди, склонные верить в подлинность их эмоций и сопереживать им, узнают в событиях на экране события реальной жизни.

Это, в частности, обусловлено тем, что разворачивающиеся в реалити-шоу, играх, ток-шоу ситуации базируются на исходном документальном материале (жизненных ситуациях-прототипах), но утрируют его, чтобы сделать более «выпуклым», однозначным. В результате на экране появляются своеобразные пародии на повседневные, стандартные жизненные ситуации. В замкнутом пространстве гостиничных апартаментов, как в шоу «За стеклом», или на экзотическом острове, как в «Последнем герое», человеческие конфликты, провоцируемые сценаристами, получают особую остроту. Тем более что подбирают участников шоу, учитывая психологические типы и особенности характера, подталкивающие их к принятию на себя определенной роли, соответствующей одному из классических театральных амплуа.

Просмотр реалити-шоу – это не только развлечение и снятие стресса, это еще и способ осмысления жизни для тех, кто на это способен и к этому склонен. Они получают возможность понять, чего не хватает нашей культуре, в чем она нуждается. При появлении в нашем эфире экстремальных шоу, например «Фактора страха», в прессе заговорили о том, «почему бухгалтеры и инженеры мечтают спрыгнуть с небоскреба»[167]167
  Так называлась статья Оксаны Фоминой об этом шоу в газете «Комсомольская правда» от 13 марта 2003 г.


[Закрыть]. Анализируя реалити-шоу, ток-шоу, игры, западные исследователи делают вывод, что мы хотим жить в толерантном мире, где раса, гендер и сексуальная ориентация не имеют никакого значения, где сложные проблемы получают индивидуальные, терапевтические решения, где «отклонение от нормы легко узнается и быстро и справедливо наказывается»[168]168
  Гриндстафф Л. «Реальное телевидение» и политика социального контроля // Массовая культура: Современные западные исследования. М., 2005. С. 86.


[Закрыть].

Еще ярче, чем в реалити-шоу, эти ожидания проявляются в ток-шоу. В нем реальные люди тоже поставлены в нереальные обстоятельства, но эти обстоятельства имитируют реальные еще больше, чем реалити-шоу. Прототип ток-шоу – народное вече или суд. Обязательным условием для существования ток-шоу является множественность точек зрения на проблему и точек съемки зрелища. О каких бы вопросах не шла речь в обсуждении – о политике, жизни общества или семейно-бытовых неурядицах, зритель должен услышать несколько точек зрения по проблеме, посмотреть на нее глазами разных людей, причем обязательно не только специалистов в обсуждаемом вопросе, но и «народа». «Голос толпы» (или «глас народа») – не менее важный персонаж ток-шоу, чем ведущий или гость-эксперт. С выполнением этой задачи связаны и выбор героев, и организация пространства студии, и специфика монтажа.

Для ток-шоу крупность плана, точка зрения, ракурс съемки не менее важны, чем для реалити-шоу. Разнообразие мизансцен определяется особенностями единой декорационной установки и числом камер, занятых в ходе съемки. Современные студийные комплексы представляют собой конструкцию, состоящую из множества эстакад, нескольких трибун, на которых можно размещать зрителей, огромного центрального подиума и винтовых лестниц, ведущих к нему. Все эти элементы легко поддаются монтажу и демонтажу силами технических работников телецентра. Кроме того, существует возможность менять декорации и интерьер по ходу передачи, если она идет в записи или в «хоккейном» варианте прямого эфира[169]169
  «Хоккейный» вариант позволяет выход в эфир практически сразу после записи и минимального монтажа.


[Закрыть]. Как правило, для записи ток-шоу используется несколько камер. Например, в ток-шоу «Жди меня» одна из камер находится как бы на последнем ряду зрительного зала, давая аудитории возможность видеть происходящее глазами обывателя. Одновременно такая точка съемки позволяет человеку у экрана видеть события чуть сверху, что оставляет у зрителя ощущение некоторого отстранения, нахождения «над схваткой». Другие камеры дают средние и крупные планы ведущих, общий план зрительного зала снизу вверх. Особое место в художественном решении программы отдано крупным планам героев и зрителей в зале. Камеры пристально следят за реакцией людей, после долгих лет разлуки нашедших своих родных. Режиссеры чередуют показ кадров, заранее снятых в том месте, где проживают найденные люди, с крупными планами лиц их близких, которые смотрят этот видеоматериал в студии. Телезрители становятся свидетелями тщательно скрываемых или поражающих своей откровенностью эмоций. Как и предсказывал Г. Товстоногов[170]170
  Товстоногов Г. Билет в 10-й ряд // Телевидение и радиовещание. 1973. № 9. С. 11.


[Закрыть], чуть заметное дрожание уголков губ, медленно собирающаяся в уголках глаз слеза, неестественно напряженное лицо становятся главным зрелищем телепередачи.

Не только лица и переживания людей привлекают внимание зрителей ток-шоу. Не менее важна возможность ощутить себя участником игры. Ведь ток-шоу – это игра с элементами состязания, удачи и симуляции. В викторине телезрители тоже играют в нее наравне с участниками и зрителями в студии. Они одновременно с игроками пытаются отгадать заветное слово и получают удовольствие от того, что делают это быстрее. Только в ток-шоу телезрители стремятся разрешить сложную жизненную ситуацию, пофантазировать, как бы он повел себя в подобном случае. Причем «отгадка» в одном случае формулируется в заключение программы ее ведущим, а в другом – обозначена лишь намеками, так что каждый может продолжать считать свое решение единственно правильным.

Для того чтобы телезритель догадался, что его тоже приглашают к соучастию в игре, в студии ток-шоу всегда располагаются зрители, которые могут давать свои комментарии и/или участвовать в голосовании («Народ хочет знать», ТВЦ, «Свобода слова», НТВ). Причем в последнем случае электроника фиксировала даже эмоциональную оценку зрителями произносимых экспертами реплик. Иногда голосовать предлагают и телезрителям: чаще всего по телефону («К барьеру», НТВ). Призом телезрителю, угадавшему «правильный ответ» и проголосовавшему, «как большинство», становится ощущение, что в мире несмотря ни на что все-таки царит справедливость, за добро и зло человек получает моральное воздаяние. Это ощущение – часть мелодраматической картины мира, о которой мы уже не раз упоминали. В отличие от реалити-шоу ток-шоу имеет своим стержнем мелодраму.

Чтобы окончательно уверить зрителей в «мировом масштабе» происходящего, художники стилизуют студийное пространство некоторых ток-шоу под «макет мира». Например, студию программы «К барьеру!» (НТВ) Г. Гамалея описывает следующим образом: «Камера, панорамируя с верхней точки, вовлекает зрителя в пространство не просто студии, но мира, рассеченного по диагоналям на сегменты (секторы), которые состоят из множества точечных цветовых частиц, как мозаичная картина идеального круга, с выделенным в центре квадратом – местом действия героев встречи. Этим движением камера достигает эффекта слитности всех частей, согласуя плоскости и объемы, контраст цвета, панораму пространства действия, – это все выводит ток-шоу за рамки камерной программы. <…> Пространство драматургии (действия) программы В. Соловьева акцентировано сочетанием бело-сине-красного – цветов национального флага. Цвет подчеркнут и цветом круга действия, и фоном (задника) дуэльного квадрата, титрами, показывающими активность зрителей»[171]171
  Гамалея Г. Моделирование пространства на отечественном телевидении // Наука телевидения. 2005. Вып. 2. С. 18.


[Закрыть].

Оформление студии программы «Жди меня» тоже настраивает зрителей на «зрелище мира». Стеклянные квадратики потолка-купола множат отражения зрителей, как бы подсказывая им, что люди, ставшие сегодня героями программы, такие же, как мы, а их горе и радость – наши горе и радость. Они выдернуты создателями передачи из толпы, из небытия неизвестности, и после эфира обречены вернуться в него. Но за это короткое время они станут телезрителям почти родными, а значит, теперь толпа уже не безлика. Она будет состоять из личностей, чьи жизнь и опыт бесценны. Это ощущение укрепляет и специфическое освещение студии, которое возникает благодаря тому, что осветительные приборы закреплены на большом металлическом кольце. Когда оно начинает раскачиваться, лучи света как будто шарят по студии, отыскивая, кого в следующий раз выхватить из толпы и сделать героем программы.

Семейно-бытовые ток-шоу, живущие по законам мелодрамы, «показывают добрых и злых людей в трагических или трогательных ситуациях», «стараются взволновать зрителя не столько значимостью текста, сколько сценическими эффектами»[172]172
  Пави П. Словарь театра. М., 1991. С. 174–175.


[Закрыть]. Повествовательная структура мелодрамы незыблема: «любовь, предательство, приносящее несчастье, торжество добродетели, кара и награда, преследование как “стержень интриги”»[173]173
  Там же.


[Закрыть]. Аналогична и структура обсуждения проблемы в ходе ток-шоу. Например, в одном из выпусков ток-шоу А. Малахова «Пусть говорят» («Первый канал», 26 апреля 2005 г.) обсуждалась тема «Их лишили детей». Его героиня ушла в родильный дом, оставив с отчимом и его матерью маленьких детей. Напившись, те бросили малышей на произвол судьбы: без присмотра и без еды. Ребят спасли соседи и пожаловались в органы опеки. Мать на время лишили родительских прав. В этой истории мелодраматический сюжет очевиден: любовь (попытка матери создать семью с другим мужчиной, рождение нового ребенка) – предательство (она рожает ему ребенка, а он бросил ее детей от другого брака) – несчастье (страдания детей, судебное разбирательство) – возмездие (лишение родительских прав) – награда (зрители понимают, что мать оказалась в безвыходном положении, и сочувствуют героине).

Преследование же, которое держит интригу, заложено в самом ходе обсуждения. Оно очень похоже на допрос. Ведущий – «судья» просит женщину рассказать свою историю, задает ей наводящие вопросы, которые должны спровоцировать ее на сообщение подробностей, обличающих и ее, и других участников событий: Продолжает ли она поддерживать отношения с этим мужчиной? Интересовалась ли она, будучи в роддоме, как чувствуют себя старшие дети? Кроме «обвиняемой» в ток-шоу выступают «свидетели», которым тоже задают трудные вопросы, например, лучше ли детям в детском доме, чем с родной матерью?

В другом выпуске программы «Пусть говорят» рассказана история женщины, которая решилась с помощью суррогатной матери произвести на свет внука от умершего два года назад сына, использовав его сперму, которая хранилась все это время в израильском госпитале. В этой истории тоже есть любовь матери к сыну, есть трагедия – смерть сына от рака, есть предательство – родные не поддержали идею женщины. Бабушку осуждают и близкие, и представители церкви, бывшая девушка ее сына не захотела участвовать в этом эксперименте и рожать ребенка от мертвого возлюбленного. Права бабушки на воспитание внука не признают и государственные органы. Но ее все же ждет награда – комментарии и вопросы ведущего к ней и ее оппонентам с очевидностью доказывают, что создатели передачи считают ее героиней. («Сейчас мы узнаем, что думают друзья и знакомые о поступке мужественной бабушки». «Должен ли человек в принципе противостоять ударам судьбы, не правильнее ли смиренно нести свой крест?» (курсив наш. – А. Н.) И все же, несмотря на явное сочувствие, организаторы шоу подвергают бабушку «перекрестному допросу», заставляя еще раз выслушивать все претензии, которые могут предъявить ее противники. Это ли не преследование как стержень интриги!

Несмотря на то что создатели ток-шоу утверждают, что все истории, рассказанные в студии, подлинны, телезрителя часто не оставляет чувство, что многие из этих ситуаций неправдоподобны. «Телевидение возвращает человеку “себя”, – пишет по этому поводу В. Зверева, – но уже не в качестве идеализированного героя, а как проблематичного, странного индивида, чьи приземленность и отклонения от нормы, инвертированность приватного и публичного утверждаются в качестве само собой разумеющейся обыденной реальности»[174]174
  Зверева В. Репрезентация и реальность // Отечественные записки. 2003. № 4 (13). С. 339.


[Закрыть]. Но как ни трудно поверить в существование родителей, спокойно финансирующих семью своего сына, состоящую из юного мужа, двух его жен и трех малолетних детей, зрители готовы обсуждать эту ситуацию со всей серьезностью. Причем их в этом убеждают не только ведущие, но и другие гости, поскольку на большинство семейно-бытовых шоу обычно приглашают нескольких героев, оказавшихся в сходных ситуациях. И тогда трагическая случайность (например, собака сняла скальп с ребенка) предстает почти как норма жизни, ситуация, с которой все могут столкнуться в повседневной практике. А ведь на самом деле все истории, становящиеся предметом обсуждения семейно-бытовых ток-шоу, – это аттракционы. Мальчик, рожденный от умершего отца, – одновременно и аттракцион-рекорд, и аттракцион-диковина. Поступок его бабушки воспринимается как аттракцион-запрет, аттракцион-скандал, аттракцион-риск. Собрание на ток-шоу матерей, в разных ситуациях потерявших детей, – аттракцион-смерть, аттракцион-жестокость.

Постоянный телезритель таких ток-шоу может начать воспринимать реальность так, как предлагают это делать ее интерпретаторы – создатели ток-шоу: мир полон беззакония, где нельзя ни на минуту расслабиться. Но, как правило, этого не происходит. Так же как читатели формульной литературы, например детективов, не ищут под каждым кустом трупы (хотя именно так порой выглядит мир в сочинениях некоторых авторов современных детективов), зрители ток-шоу умеют отделять «образ реальности», предстающей на экране, от повседневной жизни. Несмотря на узнаваемость отдельных ситуаций, черт и манер поведения героев ток-шоу, зрители сознательно или подсознательно ощущают их «масками», а рассказанные истории – утрированными схемами, лишенными жизненной достоверности. Так что идентифицировать себя с ними и их злоключениями оказывается достаточно сложно. Но эмоции все эти истории все равно вызывают.

«Их чувства и речи, преувеличенные и едва ли не пародийно звучащие, легко узнаваемы зрителями и вызывают дешевый катарсис»[175]175
  Пави П. Указ. соч.


[Закрыть], – пишет П. Пави о героях мелодрамы, и это вполне применимо к персонажам не только «мыльных опер», ситкомов и драмеди, но и телевизионных игр, реалити-шоу и ток-шоу. В такой ситуации не важно, действительно ли рассказываемая история происходила с этим человеком или она придумана, документальный персонаж сейчас перед глазами зрителей, самодеятельный или начинающий актер, натурщик. Все равно зритель уже принял «правила игры» и готов прожить в «условной реальности» столько, сколько предполагает хронометраж программы.

Советы как жить этот зритель готов получать не только от профессиональных психологов, но и от звезд кино и театра, и от простых домохозяек, считающих себя экспертами в семейных делах. Ведь истории героев ток-шоу, как правило, настолько нетривиальны, что дельные советы в таких случаях все равно невозможны. Точнее всего состояние героев таких программ определил А. Гордон названием одной из своих программ, выходившей на канале НТВ, – «Стресс». Реальный герой или героиня ток-шоу А. Малахова «Пусть говорят», или «Лолита. Без комплексов», или «Жди меня» находится в состоянии стресса: боится, как бы бывший супруг не отобрал у нее ребенка, сожалеет об ошибках молодости, пытается заставить мужа платить алименты, нуждается в помощи пластического хирурга, в детстве подвергался насилию со стороны родителей, не смог найти контакт с братьями и сестрами, пережил измену мужа или жены, ушел из дома, чтобы строить жизнь по-новому, потерял родителей в раннем детстве и т. п.

Как бы ни развивался сюжет очередной истории ток-шоу, в итоге должна восторжествовать справедливость (или хотя бы видимость справедливости). Ведь эти истории выполняют функцию сказки, которая «ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок». Причем образцами поведения для зрителей становятся не герои сюжетов, чьи жизненные ситуации чрезмерно экстремальны и поведение неадекватно, а ведущие и звездные гости, которые уже достигли предела мечтаний зрителя ток-шоу, – стали постоянными жителями телевизионной реальности, т. е. звездами.

Не меньше, чем для семейно-бытовых шоу, соблюдение «правил игры» важно и для участия в ток-шоу политических. Они тоже подразумевают имитацию активного вовлечения зрителей в оценки представляемых и моделируемых ситуаций. Ситуации же эти, хотя на первый взгляд далеки от откровенного мелодраматизма, на самом деле все равно сохраняют его методы воздействия на аудиторию. Даже в таких серьезных программах, как «Свобода слова» С. Шустера (НТВ), «Времена» В. Познера («Первый канал») и т. д., обсуждающиеся темы в них существенно отличаются от тех, о которых мы говорили выше. Герои, приглашаемые на передачу, чаще всего действительно эксперты в обсуждаемой проблеме или по меньшей мере достаточно авторитетные политики, не подменяющие анализ проблемы эмоциями. И ведущие таких программ не спешат давать собственные оценки обсуждаемому событию, как Лолита Милявская в ток-шоу «Лолита. Без комплексов», предпочитая сохранять хотя бы видимость нейтралитета. Но даже при отсутствии мелодраматических сюжетов в рассказах участников шоу общий тон политических ток-шоу таков, что у зрителя в итоге всегда остается ощущение, что мир, в котором он живет, хотя и полон проблем, но устроен все же разумно. В нем есть много умных людей, знающих, как найти выход из любого сложного положения.

Особый случай – ток-шоу «К барьеру» В. Соловьева (НТВ). Это пародия на политическое шоу. Игра в игру, где темы поднимаются не менее серьезные, чем в полноценных политических ток-шоу, участниками становятся серьезные люди: политики, эксперты, но культурный уровень дискуссии весьма далек от «дуэльного», а глубина обсуждения проблем не выше, чем на семейно-бытовых шоу. Чаще всего это базар, скандал, попытка воздействовать на противника и зрителей только шквалом эмоций. Это ток-шоу более, чем какое-либо другое, содержит в себе комическое или даже трагикомическое начало. Его авторы вовсе не стремятся доказать аудитории, что миром правит справедливость, но все же спрашивают у зрителей: на чьей стороне правда? Создатели этого шоу, как на карнавале, развенчивают политиков, самой структурой игры представляя их шутами. А титры внизу экрана все время отражают ход зрительского голосования, как бы подзадоривая тех, кто еще не определился с выводами и не догадался, что предлагаемое зрелище – пародия на политическую жизнь, игра в дискуссию, предполагающая в конце развенчание «карнавального короля».

Политические ток-шоу в 1990-е предлагал зрителям канал НТВ, один из немногих, имевший в то время достаточно определенные взгляды на реальность и владевший методами интерпретации реальности. Культура дискуссии в таких ток-шоу, как «Глас народа» или «Свобода слова», гибридизация дискуссии с журналистским расследованием, сформировали не только стиль работы журналистской команды, но и комплекс ожиданий постоянных зрителей, которые ждали от участников ток-шоу громких разоблачений и публичных политических скандалов. Российская политическая и общественная жизнь представала в интерпретированном виде как жизнь криминальная, что отражалось и в названиях программ: «Суд идет», «Слушается дело», «Независимое расследование». Уже на пике популярности «качественных» ток-шоу исследователи отмечали, что их участники «в большинстве случаев не в состоянии прийти ни к каким внятным выводам и решениям, волей-неволей преобразуясь в игровую ситуацию»⁶². Однако главной бедой представлялось то, что ток-шоу пытаются взять на себя гораздо больше, чем на самом деле способны сделать, создавая иллюзию, что формируют гражданское общество. Тогда как критики не раз отмечали, что «свободные дискуссии никогда не заменят реальных действий официальных и частных лиц за пределами телестудии»[176]176
  Сальникова Е. Жанры современного телевидения // Средства массовой коммуникации в художественной культуре России ХХ века. Т. 3. Телевидение на рубеже веков (1980–2001). М., 2002. С. 162.


[Закрыть].

На наш взгляд, в данном случае проблема содержательная вытекает из специфики формы. Словесная игра, которую ведут не интеллектуалы в своем кругу, а телезвезды и обыватели, обречена на беспредметность и манипуляцию эмоциями, возникающими при погружении в телереальность, созданную путем деконструкции реальности, теряющей при этом привычную органику. Жизнь, загнанная в рамки студии, не может проявляться во всей своей полноте, а необходимость постоянно сохранять накал драматизации приводит ее к искусственной эскалации. Что позволяет зрителям освобождаться от негативных эмоций, перенаправляя их с окружающих в повседневной жизни людей на героев телешоу. Таким образом, все ток-шоу – семейно-бытовые, шоу-расследования, современные и исторические, общественно-политические, так же как и мелодрамы и игры – создают новую реальность и благодаря этому имеют ярко выраженный психотерапевтический эффект. Слова, признания и проговаривание (если не забалтывание) общественных проблем, произнесение преувеличенно правильных слов и называние путей выхода из кризиса вызывают у зрителей дешевый катарсис, убеждая его, что в мире, создаваемом телевизионными представлениями всех мастей, как в мелодраме, обязательно рано или поздно восторжествует справедливость.

Производимые по готовым лекалам, форматные программы предлагают зрителям ожидаемые картины действительности, а поступки действующих лиц в них легко предсказуемы. Аудиторию привлекают знакомые правила игры с реальностью; она привыкает к ценностям, декларируемым производителями того или иного формата. В постмодернистском обществе, где все относительно, такие ожидаемые зрелища снимают у аудитории стресс. Они не требуют зрительского соучастия в интерпретации реальности, так как в основе форматов лежат приемы воздействия на аудиторию и аттракционы, заимствованные из хорошо знакомых формульных жанров массовой культуры (таких как мелодрама, приключение, детектив, любовная история и др.).