Текст книги "Увидимся в аду"

ДЕНЬ ШЕСТОЙ

Маша уныло слонялась вокруг дома, а Наташа сидела в неком подобии шезлонга, сделанном из автомобильного сиденья. Белое солнце едва пробивалось сквозь сплошные облака, машины неслись по шоссе с дикой скоростью, выдыхая на девушек перегар бензина, мусорная свалка неподалеку подванивала и кишела бездомными…

– Ну и скука же здесь! – Маша топнула ногой. – А представь, если нас заставят здесь жить.

– Ну и что? – Наташа взглянула на подругу. – Будем рассказывать друг другу истории, сочинять стихи…

– Для кого? – усмехнулась Маша.

– Для себя! – отрезала Наташа.

– Я удивляюсь твоему спокойствию, – вознегодовала Маша.

– Я и сама удивляюсь, – призналась Наташа. – Только меня и правда не волнует, кто нас к чему приговорит. Во мне что-то такое образовалось, что никто не сможет разрушить. Мне все равно, где мы будем находиться, сколько там рядом будет помоек, строек, заводов и отходов. Главное, я могу мыслить и ощущать. Я чувствую себя заново рожденной, даже несмотря на то что только что умерла.

– Ой! – воскликнула Маша и отпрянула.

– Что? – Наташа оглянулась по сторонам.

– У тебя… – Маша ткнула в нее пальцем. – Если у меня, конечно, не начались галлюцинации, волосы стали виться… ну, волнами слегка… и посветлели.

– Неужели? – возбудилась Наташа. – Я меняюсь? В лучшую или в худшую стороны?

– По-моему, ты похорошела… – Маша обошла Наташу. – Точно, похорошела.

– Ух ты! – Наташа попыталась рассмотреть себя в осколке зеркала, но оно было таким старым и черным, что удалось полюбоваться лишь на кончик носа и край подбородка. – Дерьмо!..

– Ну как вы тут? Веселитесь? – раздался из кустов бодрый голос.

– Марат! – Наташа распахнула объятия. – А мы по тебе даже соскучиться не успели. Здесь так весело – дни летят, как минуты!

– Собирайтесь, – приказал Марат.

– Что, уже суд? – встревожилась Маша.

– Увидишь, – ответил Марат и нетерпеливо уставился на девушек.

Они спустились к реке, сели в закрытую тентом лодку, Марат завел мотор и помчался с такой скоростью, что берега замелькали, смешиваясь в буро-желто-зеленые линии. Они выплыли в залив – река расширялась, образовывая нечто похожее на озеро. От причала вверх шла широкая каменная лестница – она вела к большому белому дому с колоннами и просторной террасой.

На берегу их встречали бритоголовые друзья Марата. Они привязали моторку, помогли выбраться и окружили девушек. Поднявшись на террасу, один из парней распахнул тяжелую дверь, пропустил Марата со спутницами и остался снаружи. Зал был такой большой, что звук шагов оглушал. Повсюду, как на вокзале, стояли сиденья, все до единого занятые посетителями. Посреди холла висело табло, под которым собралась толпа: «№ 20876 – 493-й зал, 5 января 2014 года», – успела прочитать Наташа.

– Они что, ждут так долго? – удивилась она.

– С вечностью не шутят, – непонятно заметил Марат. – Здесь собираются нарушители закона Божьего, а не уголовного кодекса.

– А как они его наруша… – Только Маша подняла интересную тему, как Марат развернулся и стремительно пошел через зал.

Громко цокая, они шли по мозаичному полу, на ходу рассматривая потрясающие китайские вазы, инкрустированную мебель, огромные – по пять, а то и по шесть метров в длину картины, хрустальные бра, бронзовые статуи – почти неприличную, на грани разумного роскошь.

– Марат, а мы где? – спросила Маша, забыв, что сейчас Марат – враг.

– Во Дворце правосудия, – бросил он не оглядываясь. – Попридержи язык – еще наговоришься, – зло добавил он.

– Какой он подлый! – прошептала Наташа. – Как в койку – лучший друг, а стоит…

– Мне из-за вас, между прочим, тоже влетело. – Марат остановился так резко, что Наташа налетела на него. – Думаете, я по доброй воле с вами валандаюсь?

Они поднялись на третий этаж. Там не было ни одного посетителя – лишь какой-то сутулый ангел в грязной рясе нервно топтался под дверью. Ангела Марат чуть не огрел дверью по голове. Вместо извинения набросился: «Что ты тут встал? Здесь же ходят!» – и поспешил к высоким дверям, которым бы больше подошло называться «вратами», если они, конечно, так и не назывались. Ангел обогнал спутников, распахнул створы врат и объявил:

– Прибыли!

Маша ощутила, что ноги становятся чугунными, а Наташа почувствовала шум в ушах – она вдруг так разволновалась, что в глазах потемнело. Кое-как добравшись до центра аудитории, девушки рассмотрели присутствующих.

Ближе к задней стене сидели двенадцать апостолов. Прямо по Новому Завету: Филипп, Варфоломей, Андрей, Матфей, Симон, Фаддей, Фома, Иаков, Петр, Иоанн, Матфей, а вместо Иуды – Павел.

Рядом с ними на возвышении стояло большое кресло, в котором, закинув ногу на ногу, председательствовал архангел Гавриил. На нем была, как показалось девушкам, несколько пижонская ряса, рукава которой архангел закатал, обнажив мускулистые руки.

Напротив, на свидетельских местах, с мрачными лицами расположились Вилария, Роза, Магда, Грета, Соня, Марта… Марат присоединился к свидетелям, а Машу с Наташей все тот же никудышный ангел отвел на места для подозреваемых. Там их поприветствовал молодой юркий мужчина.

– Меня зовут Иуда, я буду вас защищать, – представился он.

– Тот самый Иуда? – возбужденно прошептала Маша.

– Тот самый, – ухмыльнулся он. – Я так и не оправдан там, в миру, зато здесь я отстаиваю справедливость.

– А-а-а… – промямлила Наташа, прикидывая, насколько можно Иуде доверять.

– Вас будет обвинять Азраиль, – предупредил Иуда. – С ним не так легко справиться – хитрый черт… Ну, с Богом, – перекрестился он, когда Гавриил дал сигнал, что заседание начинается.

Суд длился бесконечно. Одни свидетели обвинения плюс красноречивый Азраиль отняли не меньше пяти часов. Затем выступил Иуда и по-новой допросил очевидцев – на это ушло всего двадцать минут. Наконец, когда вымотавшиеся присяжные, свидетели и обвиняемые покинули зал на получасовой перерыв, Иуда шепнул Наташе: «Если честно, то шансов у вас нету», – чем привел озверевшую от нудных подробностей девушку в боевое настроение.

Когда же слушания возобновились, Наташа неожиданно для всех поднялась со своего места, вышла на середину зала и перебила Азраиля.

– Простите меня все, – громко начала она. – Но я бы хотела побыстрее закончить всю эту галиматью…

Присяжные-апостолы возмущенно зашумели.

– Дайте мне сказать, и нам больше не понадобятся ни адвокаты, ни свидетели, ни прения. – Она посмотрела на судейских, которые уже более милостиво отнеслись к ее выходке. – Согласны? – Присяжные закивали, а Маша в ужасе прикрыла лицо руками, ожидая от подруги немыслимой глупости.

– Так вот, уважаемые, – продолжила Наташа. – Вы осуждаете нас за то, что мы хотели сделать человека счастливым. – Зал возроптал, но Наташа перекрикнула их: – Да! Вам всем наплевать на людей – вы сидите здесь, такие равнодушные, напыщенные святоши, презирающие мир, суету и тщету, как вы выражаетесь, бытия! Что вы знаете о людях? О том, чем они живут, как они думают и чувствуют, кроме того, что они прелюбодействуют, чревоугодствуют, убивают, жадничают, ленятся, грустят и гордятся? А? Вы же ничего не знаете о том, как они любят, как радуются, веселятся, помогают друг другу и работают не покладая рук. Не вы создали этот мир, и не вам его судить! Делайте со мной что угодно – простите, но мне все равно, потому что мой мир, моя совесть, мои награды и наказания – во мне, а не в вашем мнении о том, чего вы не знаете! Все!

Едва Наташа закончила, в зале начался переполох. Апостолы повскакивали с мест, охранники прибежали на шум, неопрятный ангел от страха повизгивал, а Соня, Марта, Грета, Магда и Роза словно окаменели. Иуда же отошел в сторонку, делая вид, что он не с ними, а совершенно случайно здесь оказался.

– Замолчите! – Гавриил поднялся с кресла и грозно сверкнул глазами. – Заседание переносится на завтра, на два часа.

– Но в три он должен умереть! – Маша вскочила со стула. – Вы что, не понимаете? Спасите его!

– Мы говорим здесь о судьбе всего человечества, а ты хочешь, чтобы мы ковырялись в судьбе какого-то жалкого человека? – прикрикнул на нее Азраиль.

– Вот о чем я и говорю! – От всего пережитого Наташа зарыдала. – Судьба человечества! – передразнила она сквозь слезы. – Х…й вам положить на эту судьбу!

– Это возмутительно! – выступил Иуда. – Не оскорбляйте суд!

– Да пошел ты! – рявкнула на него Маша.

Но тут подоспел Марат. Он схватил Машу за руку, Наташу дернул за локоть и потащил к выходу. Когда они очутились на улице, Марат поближе придвинул к себе девушек и горячо зашептал:

– Успокойтесь! Он сам выразил желание побеседовать с вами. Я… случайно выяснил.

– Кто – он?! – истерически дернулась Маша.

– Ти-ше! – наклонившись к ней, цыкнул демон. – Он – это Он! – Марат задрал голову и посмотрел на небо.

– Да ладно? – глупо удивилась Наташа. – С чего это?

– С того это, – буркнул Марат.

Они уже спустились к берегу, где их ждал страж, Марат запихнул девиц в лодку, кивнул бритоголовому: «Отвезешь», – развернулся и быстро удалился.

Наташа все еще пылала негодованием, а Маша угрюмо смотрела на черную воду.

– Ну что ты куксишься! – Наташа встряхнула подругу. – Прекрати сопли пускать! Все будет хорошо!

– Он умрет, – слишком спокойно ответила Маша. – И ни хрена мы не можем сделать.

ИГОРЬ

Игорь полусидел на кровати. У него в подмышке сопела Настя, уже наполовину заснувшая. Густые волосы щекотались, но он держался, чтобы не потревожить ее дрему. Он никогда не думал… и даже сейчас не думал – чувствовал, что можно быть таким безмерно счастливым лишь оттого, что почти незнакомый человек – невеста! ха-ха! – будет вот так держать свою гладкую ладошку у него на животе, капризничать, как капризничают уставшие дети: «Дай мне то, дай мне се! Хочу этот фильм, хочу другой!» – а он будет радоваться любому ее желанию…

Когда она приехала, Игорю стало неловко. Он первый раз за много лет понял, что существуют трудности, связанные с сексом. В том смысле, что он не мог представить, как себя вести, что можно себе позволить, а что нельзя, застеснялся и испугался того, что она захочет с ним переспать, и одновременно очень захотел этого – чтобы она захотела…

Они устроились на постели перед теликом. Настя за считанные секунды превратила кровать в помойку – накрошила, пролила чай, заляпала мороженым… Кое-как прибравшись, Игорь усадил Настю так, чтобы ей под руки не попадались стаканы и варенье, переставил вазу с сухими цветами и прикрыл окно, чтобы Настя в него случайно не вывалилась. И тут, когда он только успокоился и расслабился, Настя повернулась к нему и поцеловала. Нежно прикоснулась своими губами к его – поначалу они так и целовались, одними губами, лишь время от времени прикусывая друг друга от избытка чувств. Но когда он прижал ее к себе, жадно впился в губы, а их языки сплелись – ему показалось, что грянул гром, и обычный французский поцелуй оказался лучше секса, настолько крепко они слились в нем, словно желая напиться друг другом. Игорь почувствовал, что у него задрожали коленки, а внизу живота все стало слабым и мягким – так он разволновался.

– Прости, – пробормотал он, когда Настя положила руку ему на ширинку. – Я что-то разнервничался…

Она посмотрела ему в глаза, и он удивился тому, что они такие лучистые.

– Я сама удивляюсь, как мне хорошо, – сообщила она, положив голову ему на плечо и крепко прижавшись к груди. – Мне все равно, чем мы сейчас занимаемся, главное, что вдвоем. Я не говорю глупости?

– Понятия не имею, – хихикнул Игорь. – Может, и говоришь, но мне отчего-то кажется, что ты глаголешь сплошные истины.

– Прописные? – улыбнулась она.

– Печатные… – хмыкнул он и поцеловал ее в макушку.

ДЕНЬ СЕДЬМОЙ

Высадившись на берег возле своей лачуги, Маша с Наташей сели на берегу и уставились на реку. Когда они только выплыли из Дворца справедливости, вода была темной, гладкой, тихой. На воде цвели лилии и кувшинки, чуть вдали колыхались водоросли, вдоль берега скользили утки с пушистыми утятами. Но здесь вода была мутно-коричневой, с желто-синими разводами от масла, а к берегам прибивался мусор и какой-то неопознанный речной хлам.

– Ну что, завалили мы операцию? – произнесла Маша, внимательно разглядывая барахтающийся в реке полиэтиленовый пакет.

– Празднуешь поражение? – ухмыльнулась Наташа.

– А ты? – с надеждой спросила Маша.

– В любом случае ты сможешь с ним здесь увидеться, – увильнула от ответа Наташа. – Ты ведь этого хочешь?

Маша задумалась, провожая глазами все тот же пакет, не желавший тонуть.

– Нет, – решительно сказала она. – Не хочу. Я вообще не хочу здесь оставаться. Не здесь… – Она кивнула в сторону лачуги. – А здесь, на небесах. Или в преисподней. Покой мне не нужен. Я хочу обратно. Здесь я либо осознаю свое полнейшее ничтожество, либо ощущаю такую благость, что… что мне столько не надо.

– Вот! – восторжествовала Наташа. – Мне тоже ничуть не интересно просиживать задницу и восторгаться тем, что меня не мучают соблазны! Хочу на Землю! Верните нас обратно! – крикнула она неизвестно кому и воздела руки.

Они беседовали всю ночь. Маша рассказала Наташе о своей позапрошлой жизни.

– …когда он первый раз до меня дотронулся, мне везде было щекотно! – Она описывала мужа. – Думаю, не только я была виновата в том, что он шлялся по блядям. По-моему, в постели он был не лучше мешка с картошкой…

– Кто бы мог подумать пару месяцев назад, что ты произнесешь эти слова! Я смотрю, ты стала специалистом! – поддела ее Наташа. – А мне было все равно – я была либо нищая, либо пьяная, – в таком состоянии любой мужик кажется Аполлоном!

– Ты шалава! – Маша пихнула ее в плечо. – А еще мой муженек так выкручивал мне груди, что на них оставались синяки…

– Да он просто животное! – расхохоталась Наташа. – Надо бы его отыскать и выразить претензии – пусть хоть и с опозданием на двести лет.

– Слушай! – Маша схватилась за голову. – А как же наши заклятия?

– А ты разве не знала, что, когда ведьма умирает, чары сходят? – усмехнулась Наташа.

– Не знала, – призналась Маша.

Выговорившись, они затихли и молча встретили рассвет. Несколько часов прошли в мучительном ожидании – девушки считали секунды, пока наконец не услышали плеск весел. Лодка была не чета предыдущим. Она больше походила на гондолу – длинная, с мягкими креслами, накрытыми пледами, с балдахином и небольшим столиком для напитков.

– Ух ты! Уж не на казнь ли нас везут в таком почете? – съязвила Наташа, а Маша отвесила ей подзатыльник.

– Не выпендривайся, – шикнула она и полезла вниз, чтобы помочь лодочнику пришвартоваться.

С удобством устроившись на бархатных сиденьях, подруги отправились в путь. Они проплыли и дом Метатрона, и Дворец справедливости – спускались вдоль по реке мимо загородных пейзажей, пока не очутились на длинном озере, по обеим сторонам которого поднимались высокие ели и корабельные сосны. Скоро показался небольшой причал – чистенький деревянный настил, украшенный беседкой и круглым столом с плетеными стульями.

– А мы где? – обратилась к лодочнику Маша.

– Сейчас узнаете, – вежливо, но решительно отказался отвечать тот.

Он закрепил лодку, высадил девушек, но не пошел с ними, а вернулся на борт, махнул рукой на утоптанную тропу и, сказав: «Идите прямо, никуда не сворачивайте», – отчалил.

Маша с Наташей недоуменно переглянулись, но пошли по дорожке, вдоль которой виднелись кустики голубики и земляники. Тропинка вела наверх – они, пыхтя и отдуваясь, взбирались по крутому подъему.

– Хорошо здесь… – Наташа остановилась и вдохнула воздух, до одурения пахнувший елкой.

– Н-да… – Маша с опаской осмотрелась. – А вдруг здесь дикие звери…

– Какие? – поинтересовалась Наташа.

– Ну-у… Львы.

Наташа не ответила, и они молча пошли дальше, пока не забрались на прогалину, посреди которой стоял небольшой каменный дом. Деревянные окна были раскрыты настежь – от яркого солнца их заслоняли кусты акации, жасмина и плющ, обвивающий стены. На просторном крыльце в кадке скучала одинокая маленькая елочка, а из нижней комнаты пахло чем-то вкусным – кажется, оладьями.

– Нам что, туда? – насторожилась Маша.

– Да! Знаешь, чем это пахнет? – Наташа сделала страшное лицо. – Это поджаривают грешников!

– Дура! – отмахнулась Маша и бесстрашно пошла к дому.

Только они забрались на крыльцо, из открытой двери вышла женщина. Ее лицо показалось знакомым – какой-то образ всплывал в памяти, но кто она, они так и не догадались.

На женщине был длинный сарафан – белый, вышитый белыми же цветами. Прямые коричневые волосы до плеч, карие глаза в сеточке морщинок и приветливая улыбка.

– Заходите, пожалуйста! – Она взмахнула растопыренными пальцами. – Мы тут пекли блины, но первые все сгорели. Теперь вот уничтожаем следы преступления… – Она показала перепачканные маслом и сажей ладони.

– Я знаю, кто это, – трагически зашептала Маша прямо в ухо Наташе. – Мария.

– Какая Мария? – не сразу догадалась Наташа.

– Которая матерь, – злясь на непонятливость подруги, фыркнула Маша.

– Его… матерь? – прошептала Наташа.

– Ну не твоя же матерь! – съязвила Маша.

– Идите во двор! – крикнула из кухни Мария. – Вас там ждут.

В сад вели высокие стеклянные двери. Распахнув их, девушки попали на лужайку, посреди которой блестел небольшой пруд. Возле пруда в деревянных шезлонгах сидели мужчина и женщина. Женщина была похожа на первую, только волосы были длиннее. И она была моложе. А мужчина оказался блондином с русыми вьющимися волосами, стянутыми в хвост. Он был стройный, поджарый и загорелый. Женщина ткнула мужчину в бок и указала на посетительниц. Он поднялся с лежака и пошел им навстречу.

– Привет. Я вас ждал с нетерпением, – улыбнулся он. – Мне о вас вчера рассказывали пятнадцать человек – сразу и по очереди. Сказали, что вы – редкостные нахалки. Я чуть сам к вам не отправился – еле отговорили, сказали – несолидно! – Он расхохотался, показав ровные белые зубы.

Маша с Наташей смущенно молчали – не знали, как себя вести. Они совершенно растерялись, увидев того, о ком только слышали и в чье существование там, откуда они появились, не все верят.

Он проводил их в беседку, на ходу потрепав женщину в шезлонге по голове и представив:

– Магдалина.

Маша заметила, что у Магдалины купальник моднейшей модели, а Наташа обратила внимание на книгу, которая женщина листала, – картинки в ней то и дело менялись. Их спутник увидел, как Наташа вглядывается в страницы, и пояснил:

– Магдалина увлекается искусством. Она листает мысли художников и оставляет только самые интересные. Не у всех, конечно, а у самых талантливых или начинающих.

– Слушайте… – окликнула его Наташа, пока они шли к беседке, уютно стоявшей в тени яблонь. – Я вот никак не могу понять – почему здесь все так похоже? На Землю то есть.

– Это не здесь похоже. – Он обернулся и усмехнулся. – Это там похоже.

Они укрылись в деревянной, еще пахнувшей смолой беседке, устроились на низком дастархане, разлили по пиалам зеленый чай и разобрали пухлые оладьи. Хозяин внимательно посмотрел на них и сказал:

– Теперь я хочу услышать ваше мнение.

– Наше мнение такое, что… – начала было Наташа, но Маша перебила ее.

– Можно я? – скорее утвердила, а не спросила она, и Наташа смолкла. – Чего вы от нас ждете, оправданий? – начала она столь решительно, что даже Наташа удивилась.

Он покачал головой:

– Нет. Не оправданий. Я просто хочу, чтобы вы высказали ваше мнение – сделали то, ради чего вас посылали на Землю. Как вообще там, хорошо? – спросил он, и его глаза заблестели. – Я… – Он задумался. – Лет пятьсот не был. Неужели так долго? – Он, казалось, и сам удивился.

– А почему? – робко спросила Наташа.

– Некогда, – вздохнул он. – Я вообще лентяй по жизни. Я ведь принял на себя все это не по призванию, а как последний из рода. Вот и отлыниваю по мере возможностей. Как говорится, природа отдыхает на детях… Мне больше интересна творческая мысль, а не административные моменты. – Он замолчал.

– Вся система устарела, – резко брякнула Маша и сама, казалось, перепугалась собственной смелости, но собралась и уверенно продолжила: – Людей уже не нужно за ручку водить от зла к добру – они вполне способны разобраться, что хорошо, а что плохо. И не надо вмешиваться в их жизнь, не надо никаких этих допотопных искушений, интриг, – люди живут хоть и не в идеальном мире, но в нем всякий может выбрать свой путь.

Он усмехнулся:

– Хоть я и лентяй, и ищу приемника, и вечно всех упрекаю в консерватизме, но вот что я вам скажу. Мне, с одной стороны, нравится и ваша решительность, и свежий взгляд, но для того, чтобы изменить правила, нужно не одно столетие. Либо потоп. Но так как потоп – это, мягко говоря, опрометчивое решение, то со всякими там апокалипсисами мы спешить не будем, несмотря на отчаяние Нострадамуса, который никак не может пережить то, что ему теперь никто не верит.

Девушки слушали его очень внимательно, затаив дыхание и ломая под столом вспотевшие руки.

– Не могу вам прямо сейчас обещать грандиозные перемены, но кое-что для себя, для вас и для человечества я все же могу сделать. Пойдемте!

Он вскочил и поспешил в сторону дома. В просторной комнате у окна стоял большой телескоп. Иисус подвел девушек к глазку, покрутил колесики. Затаив дыхание, Маша с Наташей смотрели, как картинка увеличивается – на маленькой зеленой планете появляются квадраты, деревья вытягиваются, дома растут… Все это напоминало приземление самолета. Спустя пару минут они увидели город, улицу, машины, а в яркой синей «тойоте» – Игоря.

– О-о-о… – задохнулась от удивления Маша.

А Наташа, не произнося ни звука, прилипла к глазку.

Было без четверти три по московскому времени.

Игорь только что отвез Настю домой и возвращался к себе. Ему казалось, что окна машины – телевизоры. Что в них все неправда. А правда, настоящая правда, лишь в том, когда Настя рядом. С ней было удивительно легко – не общаться, а жить, думать о будущем и чувствовать себя самим собой. Игорь понял – все очень просто. Они будут учиться, потом откроют свое бюро, потом разбогатеют – не сильно, но так, чтобы можно было в меру потакать своим желаниям, вырастят троих красивых детишек – двух мальчиков и девочку или двух девочек и мальчика… впрочем, все равно… И это было так здорово, что он первый раз за многие годы смотрел в завтрашний день, видел себя – счастливым и уверенным – через несколько лет с любимой женщиной. Он рванул в левый ряд, развернулся против правил и помчался обратно, на Красные Ворота.

И вдруг у него в животе словно разорвалась граната. Он вспомнил всех тех женщин, с которыми… Даже Аню – такую замечательную, в которую он бы обязательно влюбился, если бы не встретил Настю, и Яну – удивительную, но которая, при всех ее достоинствах, по сравнению с Настей никто… Ему стало дурно. Глаза застилало потом, внутри полыхало, а сердце билось часто-часто. Игорь остановился напротив метро «Красные Ворота», выключил мотор и на полную катушку включил кондиционер.

В это время водитель красной «ауди», страдая от жуткого, неизлечимого похмелья, подъезжал к площади трех вокзалов.

– Он влюбился? – воскликнула Маша. Хозяин кивнул. – В кого из них?

– Увидите, – ответил он.

– Он умрет? – Наташа воинственно сверкала глазами. – Его убьют?

Но он лишь кивнул на стену.

Игорь поклялся себе никогда больше не вспоминать о прошлом – этого не было. И еще пообещал себе не стыдиться себя того, прежнего – что было, то было, ничего не вернуть, можно лишь жить дальше и стараться исправить все плохое, что есть внутри. Он глубоко вдохнул, завел машину, выехал со стоянки и потихоньку двинулся вперед. На пересечении с Орликовым переулком зажегся красный свет – Игорь остановился и оказался первым.

В это время водитель красной «ауди» выехал из-под железнодорожного переезда, одним махом проскочил в Орликов переулок, бессовестно подрезав на повороте длинный голубой «мерседес». Полупьяный водитель красной «ауди» заметил, что светофор, перекрывающий Садовое кольцо, первый раз мигнул желтым, – он вжал в пол педаль газа, собираясь пролететь на Мясницкую во что бы то ни стало: было слишком жарко, чтобы томиться на длинном светофоре.

Игорь в это время заметил, что красный мигает, и начал потихоньку газовать, чтобы рвануть быстрее «мицубиши эволюшн», водитель которого слишком уж нагло разглядывал и оценивал синюю «тойоту» Игоря.

– Я не могу на это смотреть, – простонала Маша. – Это издевательство.

– Мне на него наплевать, по барабану – умрет он или нет, я его вообще не знаю… – бубнила Наташа, обхватив голову руками.

Игорь рванул с места, красная «ауди» вылетела с перекрестка… Но тут прямо перед «ауди» на дорогу выскочила собака. Водитель «ауди» не от жалости, а от неожиданности резко вывернул руль. Машину закрутило, отбросило на тротуар, проволокло по газону, выкинуло на площадку перед административным зданием – она перевернулась и затихла.

Игорь же спокойно развернулся на проспекте Сахарова и поехал в сторону Чистых прудов.

– А-а-а… – мямлила Наташа.

– Э…э…э… – заикалась Маша.

– Ура!!! – завопили они вдвоем и бросились на шею тому, кто спас их надежду на то, что они боролись не зря.

– Ну-ну-ну, – отбивался он. – Я все, конечно, понимаю…

– Спасибо! – орали девушки. – Огромное!

– Кхе-кхе… – послышался вежливый кашель.

Все обернулись и увидели Метатрона.

– Я все уладил, – заявил он. – По вашим вопросам… – Он кивнул бывшим ведьмам. – Но теперь мы должны решить, что с вами делать.

– То есть? – Маша хлопнула глазами.

– В каком смысле? – насупилась Наташа.

– В таком, что даже несмотря на то, что ваши методы – чистой воды варварство, самоуправство и нарушение всех существующих этических, нравственных и прочих норм, мы не можем не признать, что ваш вклад в наше общее дело заслуживает снисхождения и в общем-то, гм-гм, поощрения, – заключил Метатрон.

Девушки некоторое время молчали, а потом Маша, обращаясь к Наташе, не очень уверенно сказала:

– По-моему, до меня все-таки дошло, что он имеет в виду. Нас хотят наградить за то, что мы, как оказалось, не полные дуры.

– Вроде того. – Метатрон наклонил голову. – Итак, требуйте все, что угодно. Хоть Первые небеса.

Маша с Наташей алчно переглянулись.

– Хотим на Землю! – выпалила Наташа.

– И снова стать ведьмами, – добавила Маша.

– И чтоб к нам никто не лез, – уточнила Наташа.

– И чтобы мы были красивыми.

Метатрон расхохотался:

– Вы же сами были против старых методов! А стать ведьмами – это что, прогресс?

– Мы всего лишь две старые кочерыжки, которые хотят прожить оставшуюся тысячу лет в свое удовольствие, – с ложным смирением призналась Наташа.

– Но почему на Землю? – поморщился Метатрон. – Это же сущий Ад.

– Хотим в Ад, – твердо сказали подруги и взялись за руки.

– Я же тебе говорил, что они попросят именно это. – Иисус развел руками. – Кстати, насколько я понимаю, вам совсем неинтересно, с кем в результате сейчас… кхм… ваш подопечный.

– Ах! Ох! Черт! Твою мать! – всполошились девушки и бросились к телескопу.

Игорь стоял в дверном проеме и крепко прижимал к себе Настю.

– Может, я сентиментальный козел, но я понял, что не могу расстаться с тобой ни на минуту, – говорил он, уткнувшись щекой в ее волосы. – Правда-правда. И я очень-очень хотел сказать, что люблю тебя.

– Это все как-то странно, но я тоже… – Настя просунула руки ему под локти и обняла.

– Тогда предлагаю немедленно начинать жить вместе. – Игорь поцеловал ее в макушку. – Ты сейчас соберешь вещи или потом?

– Сейчас, – ответила Настя, а ее рука соскользнула ему на ягодицу. – Только, чур, будем жить в квартире у Наташи.

* * *

– Не выражайтесь! – шипел на них Метатрон. – Не забывайте, где находитесь!

– Да иди ты! – отмахнулась Маша. – Ты посмотри! – Она пихнула Наташу под ребро. – Значит, мы зря старались?

– Конечно, нет, – ответил Иисус. – Благодаря вам он понял, что такое любовь. Вы позаботились о нем.

– А все эти Яны, Ани…

– Он должен был встретить их в течение жизни, чтобы чувство любви и потребность в ней не затухали, – пояснил он. – А ваш Игорь все это профукал, сбившись с пути. Вы, разумеется, обрушились на него слишком резво, но это имело свое значение. Запомните, ничто не проходит бесследно.

Возникла неловкая пауза, которую никто не знал, как прервать.

– Пора прощаться. – Метатрон поднялся с дивана.

– Спасибо, – коротко сказала Маша.

– Спасибо, – повторила Наташа.

– Идите с Бо… – Иисус хихикнул. – Со мной.

Уже на пороге Наташа обернулась.

– Можно последний вопрос? – спросила она.

Он кивнул.

– А новый Мессия все-таки будет?

– Обещаю, когда это случится, вы узнаете первыми…

– А можно я тоже задам последний вопрос? – вмешалась Маша.

Иисус усмехнулся и кивнул, разрешая.

– Как вас зовут дома? – Маша покраснела. – Ну, уменьшительно-ласкательно?

Он посмотрел на Метатрона, на Машу, на Наташу, опять на Метатрона и вдруг оглушительно расхохотался.

– Вы не поверите… – Он держался за живот. – Оладушек!

Тут Метатрон в ярости потянул их за руки, вытолкал на улицу и потащил вниз, к реке.

– Вы совершенно распустились! – негодовал он.

Внизу их ждал катер, быстро примчавший троицу в Чистилище. Они прошли тем же путем, что и первый раз, а в комнате отправки Метатрон неожиданно растрогался, прижал их к себе и признался:

– Несмотря на то что вы редкостные идиотки, я вами горжусь!

– Ну-ну! – Наташа похлопала его по плечу. – Я понимаю, ты рад, что мы сваливаем, но не теряй голову.

– Наталья Кострова, готовьтесь к отправке, – раздался строгий женский голос.

– Ну, пока! – Наташа чмокнула Метатрона в щеку. – До встречи, – подмигнула она Маше и смело распахнула черную дверь. – Встретимся в Аду, ха-ха!