Текст книги "Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том I"

INFERNO – Canto VI. АД – Песня VI
Круг третий – Цербер – Чревоугодники

 
Al tornar de la mente, che si chiuse
dinanzi a la pietà d'i due cognati,
che di trestizia tutto mi confuse, [3]
 
 
novi tormenti e novi tormentati
mi veggio intorno, come ch'io mi mova
e ch'io mi volga, e come che io guati. [6]
 
 
Io sono al terzo cerchio, de la piova
etterna, maladetta, fredda e greve;
regola e qualità mai non l» è nova. [9]
 
 
Grandine grossa, acqua tinta e neve
per l'aere tenebroso si riversa;
pute la terra che questo riceve. [12]
 
 
Едва ко мне вернулся ясный разум,
Который был не в силах устоять
Пред горестным виденьем и рассказом, – [3]
 
 
Уже средь новых пыток я опять,
Средь новых жертв, куда ни обратиться,
Куда ни посмотреть, куда ни стать. [6]
 
 
Я в третьем круге, там, где, дождь струится,
Проклятый, вечный, грузный, ледяной;
Всегда такой же, он все так же длится. [9]
 
 
Тяжелый град, и снег, и мокрый гной
Пронизывают воздух непроглядный;
Земля смердит под жидкой пеленой. [12]
 

Наступила новая ночь, Звёздное Небо засияло мириадами светил. После тяжёлых воспоминаний Данте всё ещё измучен.

Он в третьем круге Ада, на третьем круге Звёздного Неба, где потоки звёзд льются в ледяной темноте вниз, подобно ливню или снегу.

На Земле идёт холодный ливень, переходящий в тяжёлый град, мокрый снег и вьюгу. Град, снег и изморось пронизывают непроглядной пеленой воздух. Земля смердит (смерзается) под покровом снега – жидкой пеленой. Точный образ: с одной стороны пелена чисто белая, как пеленки младенца, с другой – замерзшая вода.

 
Cerbero, fiera crudele e diversa,
con tre gole caninamente latra
sovra la gente che quivi è sommersa. [15]
 
 
Li occhi ha vermigli, la barba unta e atra,
e «l ventre largo, e unghiate le mani;
graffia li spirti, ed iscoia ed isquatra. [18]
 
 
Urlar li fa la pioggia come cani;
de l'un de» lati fanno a l'altro schermo;
volgonsi spesso i miseri profani. [21]
 
 
Quando ci scorse Cerbero, il gran vermo,
le bocche aperse e mostrocci le sanne;
non avea membro che tenesse fermo. [24]
 
 
Трехзевый Цербер, хищный и громадный,
Собачьим лаем лает на народ,
Который вязнет в этой топи смрадной. [15]
 
 
Его глаза багровы, вздут живот,
Жир в черной бороде, когтисты руки;
Он мучит души, кожу с мясом рвет. [18]
 
 
А те под ливнем воют, словно суки;
Прикрыть стараясь верхним нижний бок,
Ворочаются в исступленье муки. [21]
 
 
Завидя нас, разинул рты, как мог,
Червь гнусный. Цербер, и спокойной части
В нем не было от головы до ног. [24]
 

Цербер – в греческой мифологии – трехглавый пес, охраняющий вход в Аид. У Данте это также трехглавое чудовище, бес с чертами пса и человека (борода, руки), терзающий чревоугодников.

На Звёздном Небе появляется Цербер. Какому созвездию он соответствует? Кажется, трёхголовых созвездий на небосводе нет. За ответом я обращаюсь к Марку Манилию, изображенному, как и Арат Солийский на гравюре Альбрехта Дюрера.

Из академической статьи:

Марк Манилий, римский астролог I века, в своем астрологическом трактате «Астрономика» предположил, что южная приполярная область неба должна соответствовать симметричной ей северной области. Буквально соответствовать, до созвездий. Вот что он писал:– «Там можно видеть таких же смотрящих в противоположные стороны Медведиц и между ними Дракона, огибающего их; мы думаем, что тот, недоступный нашему взору круг неба вращается такими же созвездиями, так же, как поддерживается такой же вершиной оси». Под такими же созвездиями Марк Манилий подразумевал Большую Медведицу, Малую Медведицу и Дракона.

Конечно, аналогов им на южном небе не обнаружилось.

Эта троица приполярных созвездий Северного Звёздного Неба упоминается в Комедии, как трёхголовый Цербер [Рис. А. VI. I]. Три созвездия, никогда не заходящие за горизонт, можно представить себе, как стража Ада – пса Цербера, выведенного Геркулесом из Ада и прикованного на цепь к полярной ости. Цербер следит, чтобы другие созвездия не вырывались навсегда из за горизонта, «загоняя» их снова и снова за горизонт, в Ад.

Данте называет Цербера псом по простой причине: созвездие Малая Медведица имеет и другое название – Киносура – хвост пса. При описании самого Цербера, он явно воспроизводит образ большой медведицы с багровыми глазами, вздутым животом, чёрной бородой, измазанной жиром, лапами со страшными когтями, которыми медведица рвёт плоть своих жертв.

Трудно представить себе трёхголового пса или медведя, но тут на помощь мне придут сразу три образа:

1. Собачья упряжка севера, где может быть три собаки и больше.

2. Русская тройка из трёх тесно запряженных лошадей. Рысак смотрит прямо, а головы пристяжных лошадей оттянуты так, что они смотрят в разные стороны. Если запрячь тройку вороных, налицо будет почти полное соответствие с Цербером.

3. Есть и более замечательный пример подобного образа. Помещики того времени практиковали такую зимнюю забаву, как катание на тройке, запряженной медведями. И здесь уже сходство с Цербером будет полным.

Созвездия под Цербером ворочаются, опускаясь нижней частью за горизонт, как бы прикрывая верхним боком нижний, в предвкушении мук Ада. Чуть ниже созвездия Большая Медведица находится созвездие Гончие Псы [Рис. А VI. 2] (воют, будто суки), введённое на Звёздное Небо Яном Гевелием.

Цербер назван гнусным червем по созвездию Дракон, напоминающему огромного червя, который всё время извивается кольцами, поэтому в нём не найти спокойной части. Созвездие Дракон также разевает пасть на созвездие Северная Корона, как и созвездие Змея – Минос. Описывая Цербера, поэт придаёт ему черты всех трёх вышеуказанных созвездий.

Путники переправились морем с острова Крит в сторону Македонии, горы и леса которой в это время года покрыты глубоким снегом, а погода переменчива от холодного дождя, до мокрого снега. Македония – страна, где медведи водятся в изобилии.

Можно определить и точное место, где высадились, переправившиеся на корабле с острова Крит (от Миноса) путники. Внимательно смотрю на карту Греции и Крита:

Если отправиться в плавание с Крита вдоль восточного побережья Греции, на подходе к порту Салоники слева видна гора Олимп, справа открывается вид на полуостров с очертаниями трёхголового Цербера, средний из отростков которого оканчивается мысом Дрепанон (Дракон) [Рис. А VI. 3]. Дальнейший путь лежит через порт и город Салоники.

 
E «l duca mio distese le sue spanne,
prese la terra, e con piene le pugna
la gittò dentro a le bramose canne. [27]
 
 
Qual è quel cane ch'abbaiando agogna,
e si racqueta poi che «l pasto morde,
ché solo a divorarlo intende e pugna, [30]
 
 
cotai si fecer quelle facce lorde
de lo demonio Cerbero, che «ntrona
l'anime sì, ch'esser vorrebber sorde. [33]
 
 
Мой вождь нагнулся, простирая пясти,
И, взяв земли два полных кулака,
Метнул ее в прожорливые пасти. [27]
 
 
Как пес, который с лаем ждал куска,
Смолкает, в кость вгрызаясь с жадной силой,
И занят только тем, что жрет пока, – [30]
 
 
Так смолк и демон Цербер грязнорылый,
Чей лай настолько душам омерзел,
Что глухота казалась бы им милой. [33]
 

Созвездие Геркулес – Вергилий, стоя ногой на голове созвездия Дракон – одной из голов Цербера, руками к горизонту, достаёт до заснеженной земли и захватывает два полных кулака земли. Потом он мечет её в пасти Цербера – созвездий Большой и Малой Медведиц. Почему не созвездия Дракон? Да просто потому, что тот, как и любая змея, лишен громкого голоса. Здесь можно увидеть два образа:

1. Он даёт взятку береговой страже, за разрешение идти дальше, ведь со стражниками не всегда договоришься, как с начальством, показав им бумагу с печатью. Деньги, злато – это и есть прах земной.

2. Другой образ, не менее яркий. Медведь, привязанный на цепи, вытаптывает в постоянном движении снег вокруг себя и, страдая от жажды, постоянно ревёт. Вергилий слепляет снежок и бросает медведю. Медведь замолкает и с жадностью начинает пожирать свежий снег, пытаясь утолить жажду. Все три созвездия – Дракон, Большая и Малая Медведицы, никогда не могут попить воды, которой напоена Земля летом, и похрустеть снегом, которым она покрыта зимой.

На Земле стражники перестают обращать внимание на путников, и начинают с жадностью делить полученную взятку между собой.

 
Noi passavam su per l'ombre che aduna
la greve pioggia, e poniam le piante
sovra lor vanità che par persona. [36]
 
 
Меж призраков, которыми владел
Тяжелый дождь, мы шли вперед, ступая.
По пустоте, имевшей облик тел. [36]
 

Путники идут меж призраков, находящихся во власти тяжелого дождя – снега. Отсюда образ хождения по пустоте, имевшей облик тел – рыхлые снежные сугробы проваливаются без сопротивления, когда наступаешь на них. На Звёздном Небе это созвездия – чёрная пустота, облик тел которым придают художники – иллюстраторы.

 
Elle giacean per terra tutte quante,
fuor d'una ch'a seder si levò, ratto
ch'ella ci vide passarsi davante. [39]
 
 
«O tu che se» per questo «nferno tratto»,
mi disse, «riconoscendo, se sai:
tu fosti, prima ch'io disfatto, fatto». [42]
 
 
E io a lui: «L'angoscia che tu hai
forse ti tira fuor de la mia mente,
sì che non par ch'i» ti vedessi mai. [45]
 
 
Ma dimmi chi tu se“ che „n sì dolente
loco se» messo e hai sì fatta pena,
che, s'altra è maggio, nulla è sì spiacente». [48]
 
 
Лежала плоско их гряда густая,
И лишь один, чуть нас заметил он,
Привстал и сел, глаза на нас вздымая. [39]
 
 
«О ты, который в этот Ад сведен, —
Сказал он, – ты меня, наверно, знаешь;
Ты был уже, когда я выбыл вон». [42]
 
 
И я: «Ты вид столь жалостный являешь,
Что кажешься чужим в глазах моих
И вряд ли мне кого напоминаешь. [45]
 
 
Скажи мне, кто ты, жертва этих злых
И скорбных мест и казни ежечасной,
Не горше, но противней всех других». [48]
 

Снег на земле лежит плоской густой грядой. У стоячих препятствий, снег, облепляя их, создаёт образы каких-то фигур. Одна из этих теней обращается к Данте, как старый знакомый, но распознать этого человека в облепленной мокрым снегом тени невозможно.

 
Ed elli a me: «La tua città, ch» è piena
d'invidia sì che già trabocca il sacco,
seco mi tenne in la vita serena. [51]
 
 
Voi cittadini mi chiamaste Ciacco:
per la dannosa colpa de la gola,
come tu vedi, a la pioggia mi fiacco. [54]
 
 
E io anima trista non son sola,
ché tutte queste a simil pena stanno
per simil colpa». E più non fé parola. [57]
 
 
И он: «Твой город, зависти ужасной
Столь полный, что уже трещит квашня,
Был и моим когда-то в жизни ясной. [51]
 
 
Прозвали Чакко граждане меня.
За то, что я обжорству предавался,
Я истлеваю, под дождем стеня. [54]
 
 
И, бедная душа, я оказался
Не одинок: их всех карают тут
За тот же грех». Его рассказ прервался. [57]
 

Появляется Чакко – обжора, хорошо знакомый поэту и его согражданин.

«Жил во Флоренции некто, всеми прозываемый Чакко, человек, прожорливее которого не бывало никогда», – так рассказывает о нем Джованни Боккаччо, в посвященной ему новелле «Декамерона».

Чакко – сам Боккаччо (прочтите наоборот – Оччакко). Данте официально жил раньше него, но поэт опровергает это: он не мог бы встретить того в Аду и знать новеллу, посвященную Чакко, если бы умер раньше него. Ясно одно: Данте, Боккаччо и Петрарка неразрывно связаны в истории.

Из академической статьи:

Джованни Боккаччо (1313 год, Париж, Франция – 21 декабря 1375 года, Чертальдо, Италия), – итальянский писатель и поэт, представитель литературы эпохи раннего Возрождения.

Автор поэм на сюжеты античной мифологии, психологической повести «Фьямметта» (1343 год, опубликована в 1472 году), пасторалей, сонетов. Главное произведение – «Декамерон» (1350—1353 годы, опубликовано в 1470 году) – книга новелл, проникнутых гуманистическими идеями, духом свободомыслия и антиклерикализма, неприятием аскетической морали, жизнерадостным юмором, многоцветная панорама нравов итальянского общества.

Незаконный сын флорентинского купца Боккачино да Челлино и француженки. Семейство его происходило из Чертальдо, почему он сам называл себя Боккаччо да Чертальдо. Уже в младенчестве он выказал решительную наклонность к поэзии, но на десятом году отец отдал его в ученье к купцу, который провозился с ним целых 6 лет и всё-таки принуждён был отослать его обратно к отцу ввиду неискоренимого отвращения молодого Боккаччо к купеческому занятию. Тем не менее, Боккаччо пришлось ещё 8 лет томиться над купеческими книгами в Неаполе, пока отец окончательно не потерял терпения и позволил ему изучать каноническое право. Только после смерти отца (1348 год) Боккаччо получил возможность вполне отдаться своей склонности к литературе. Во время своего пребывания при дворе неаполитанского короля Роберта он подружился со многими учёными того времени, в число его близких друзей, в частности, входил известный математик Паоло Дагомари, снискал расположение молодой королевы Иоанны и дамы Марии, его вдохновительницы, описанной им потом под именем Фьямметты.

Дружба его с Петраркой началась ещё в 1341 году в Риме и продолжалась до самой смерти последнего. Петрарке он обязан тем, что расстался со своей прежней разгульной и не совсем целомудренной жизнью и стал вообще требовательнее к самому себе. В 1349 году Боккаччо окончательно поселился во Флоренции и неоднократно был избираем своими согражданами для дипломатических поручений. Так, в 1350 году он был посланником при Астарро ди Поленто в Равенне; в 1351 году его отправили в Падую, чтобы возвестить Петрарке об отмене приговора об его изгнании и уговорить его занять кафедру во Флорентийском университете. В декабре того же года он получил поручение к Людвигу V Бранденбургскому, сыну Людвига IV Баварского, испросить у него помощи против (Висконти). В 1353 году он был послан к Иннокентию VI в Авиньон для переговоров о предстоящем свидании последнего с Карлом IV и позже к Урбану V. С 1363 году он поселился в маленьком имении в Чертальдо, живя на скудные средства и совершенно зарывшись в своих книгах. Там же он схватил долговременную болезнь, от которой медленно оправлялся. Его стараниями Флорентийцы, некогда изгнавшие своего великого гражданина Данте, учредили особую кафедру для объяснения поэмы последнего, и эта кафедра была поручена в 1373 году Боккаччо. Смерть Петрарки так сильно огорчила его, что он заболел и 17 месяцев спустя, 21 декабря 1375 года, умер.

Боккаччо был первым гуманистом и одним из учёнейших людей Италии. У Андалонэ дель Неро он изучал астрономию и целых три года содержал в своём доме калабрийского грека Леонтия Пилата (Пилатос, Леонтиос), большого знатока греческой литературы, чтобы читать с ним Гомера.

Подобно своему другу Петрарке, он собирал книги и собственноручно переписал очень многие редкие рукописи, которые почти все погибли во время пожара в монастыре Санто-Спирито (1471 год). Он воспользовался своим влиянием на современников, чтобы возбудить в них любовь к изучению и знакомству с древними. Его стараниями во Флоренции была основана кафедра греческого языка и его литературы. Один из первых он обратил внимание общества на жалкое состояние наук в монастырях, которые считались их хранителями. В монастыре Монте-Кассино, самом знаменитом и учёном во всей тогдашней Европе, Боккаччо нашёл библиотеку запущенной до такой степени, что книги на полках были покрыты слоями пыли, у одних рукописей были выдраны листы, другие были изрезаны и исковерканы, а, например, чудные рукописи Гомера и Платона были исчерчены надписями и богословской полемикой. Там он узнал, между прочим, что братья делают из этих рукописей свистульки детям и талисманы женщинам.

К ранним сочинениям Боккаччо (неаполитанского периода) относятся: поэмы «Филострато» (ок. 1335 года), «Тезеида» (ок. 1339—41 года), роман «Филоколо» (ок. 1336—38 года), основанные на сюжетах средневековых романов. Более поздние произведения (флорентийского периода) : «Фьезоланские нимфы» (1345 год), навеянные «Метаморфозами» Овидия, «Амето», и повесть «Фьямметта» (1343 год).

Вершина творчества Боккаччо – «Декамерон».

На итальянском языке им написаны «Тезеида» («La Teseide», перв. изд., Феррара, 1475год), первая попытка романтического эпоса в октавах; «Любовное видение» («Amorosa visione»); «Филоколо» («Filocolo»), роман, в котором сюжет заимствован из древнефранцузского романа о Флуаре и Бланшефлор; «Фьяметта» («L’amorosa Fiammetta», Падуя, 1472 год), трогательная история душевных страданий покинутой Фьяметты; «Ameto» (Венеция, 1477 год) – пасторальный роман в прозе и стихах; «Филострато» («Il Filostrato», изд. 1480 года), поэма в октавах, изображающая историю любви Троила и Крессиды; «Il corbaccio о labirinto d’amore» (Флоренция, 1487 год) – едкий памфлет на женщин («Корбаччо») (1354—1355 годы, опубликована в 1487 году).

Боккаччо – автор ряда исторических и мифологических сочинений на латинском языке. В их числе энциклопедический труд «Генеалогия языческих богов» в 15 книгах («De genealogia deorum gentilium», первая редакция около 1360 года, трактаты «О горах, лесах, источниках, озёрах, реках, болотах и морях» («De montibus, silvis, fontibus, lacubus, fluminibus, stagnis seu paludibus et de nominibus maris», начат около 1355—1357 года); 9 книг «О несчастиях знаменитых людей» («De casibus virorum et feminarum illustrium», первая редакция около 1360 года). Книга «О знаменитых женщинах» («De claris mulieribus», начат около 1361 года) включает в себя 106 женских биографий – от Евы до королевы Иоанны Неаполитанской.

Данте Боккаччо посвятил два сочинения на итальянском языке – «Малый трактат в похвалу Данте» («Trattatello in laude di Dante»; точное название – «Origine vita е costumi di Dante Alighieri», первая редакция – 1352 года, третья – до 1372 года) и незавершённый цикл лекций о «Божественной Комедии».

Первое сочинение заключает в себе биографию великого поэта, правда, более похожую на роман и апологию, чем на историю; второе заключает в себе комментарий на «Божественную комедию», доведённый только до начала 17-й песни Ада.

Главным произведением Боккаччо, обессмертившим его имя, был его прославленный и ославленный «Декамерон» (10-дневные рассказы) – собрание 100 повестей, рассказанных обществом из 7 дам и 3 мужчин, которые во время чумы переселились в деревню и там коротали время этими рассказами. «Декамерон» написан частью в Неаполе, частью во Флоренции, и содержание его Боккаччо черпал или из древнефранцузских «Fabliaux», или из «Cento novelle antiche» (Bologna, nelle case di Gerolamo Benedetti, 1525 год), а также из современных поэту событий. Рассказы изложены изящным, лёгким языком, поражающим богатством слов и выражений, и дышат жизненной правдой и разнообразием. Боккаччо использовал целый набор схем и приёмов. В них изображены люди всяких состояний, всякого возраста и характера, приключения самые разнообразные, начиная с самых весёлых и смешных и кончая самыми трагическими и трогательными.

Поэт обнаруживает хорошее знакомство с сочинениями Боккаччо: – «Генеалогия языческих Богов», «О горах, лесах, источниках, озёрах, реках, болотах и морях», «О несчастиях знаменитых людей», «О знаменитых женщинах», которые служат для него неисчерпаемым источником при создании Комедии.

Описание встречи с Чакко – иллюстрация холодной и голодной зимы. Путники пересекли в своём путешествии климатическую границу Европы, после которой, при продвижении на Восток, зима делается всё суровей; не забываю, что на дворе вторая половина января – время самой лютой зимы. Дни, после Зимнего Солнцеворота начинают прибывать, а мороз усиливаться, как гласит пословица: – «Солнце на лето, Зима на мороз» Зима подъедает все запасы, заготовленные людьми летом – так карают за чревоугодие. Другой образ: сколько ни идёт снега, сугробы всё съедят, только толстея, однако быстро истлевая под весенним дождём.

 
Io li rispuosi: «Ciacco, il tuo affanno
mi pesa sì, ch'a lagrimar mi «nvita;
ma dimmi, se tu sai, a che verranno [60]
 
 
li cittadin de la città partita;
s'alcun v» è giusto; e dimmi la cagione
per che l'ha tanta discordia assalita». [63]
 
 
Я молвил: «Чакко, слезы грудь мне жмут
Тоской о бедствии твоем загробном.
Но я прошу: скажи, к чему придут [60]
 
 
Враждующие в городе усобном;
И кто в нем праведен; и чем раздор
Зажжен в народе этом многозлобном?» [63]
 

Данте, соболезнуя страданиям Чакко, спрашивает у него: – «Чем закончится война, от которой он вынужден спасаться бегством, кто прав, кто виноват в ней, какие причины породили её?».

Соображение, крайне важное для понимания Комедии: души, грешные и безгрешные, встречаемые Данте на том свете – в Аду, Чистилище и Раю никогда не лгут, в отличие от бесов, которые лгут всегда. Прошу моего дорогого Читателя постоянно иметь это в виду, и дифференцировать речь по признаку того, кто это говорит, в противном случае легко запутаться в образах и персонажах Комедии.

 
E quelli a me: «Dopo lunga tencione
verranno al sangue, e la parte selvaggia
caccerà l'altra con molta offensione. [66]
 
 
Poi appresso convien che questa caggia
infra tre soli, e che l'altra sormonti
con la forza di tal che testé piaggia. [69]
 
 
Alte terrà lungo tempo le fronti,
tenendo l'altra sotto gravi pesi,
come che di ciò pianga o che n'aonti. [72]
 
 
И он ответил: «После долгих ссор
Прольется кровь и власть лесным доставит,
А их врагам – изгнанье и позор. [66]
 
 
Когда же солнце трижды лик свой явит,
Они падут, а тем поможет встать
Рука того, кто в наши дни лукавит. [69]
 
 
Они придавят их и будут знать,
Что вновь чело на долгий срок подъемлют,
Судив осаженным и плакать, и роптать. [72]
 

Вот я и дошёл до первого предсказания, сообщенного лично Данте душой из Ада. Пророчество Вергилия, распространившееся до 1814 года, я пока в этот список не включаю, так как оно было высказано ещё до вхождения поэтов в Ад. Кроме того, Вергилий представлен в Комедии в двух ипостасях – душа поэта и бес Геркулес.

Чакко сообщает, что война будет долгой, с переменным успехом, продлится больше трёх лет, начиная с настоящего момента. После кровопролития, власть в Италии достанется лесным, намекая на Пруссию (Рысь), Испанию (Льва) и Францию (Волчицу), а защитникам Италии (нашим) поможет рука того, кто в наши дни лукавит, намекая на будущее участие России (Пса) в войне. Это полностью согласуется со сроками войны за Австрийское наследство, фактически закончившейся к 1747 году, с последующим заключением Аахенского мира в 1748 году.

 
Giusti son due, e non vi sono intesi;
superbia, invidia e avarizia sono
le tre faville c'hanno i cuori accesi». [75]
 
 
Есть двое праведных, но им не внемлют.
Гордыня, зависть, алчность – вот в сердцах
Три жгучих искры, что вовек не дремлют». [75]
 

Чакко имеет в виду двух влиятельных противников войны за Австрийское наследство. Один – папа Бенедикт XIII (Просперо Лоренцо Ламбертини 1740—1758 годы), второй – кардинал Флери (22 июня 1653– 29 января 1743 года), фактический глава Франции при короле Людовике XV (15 февраля 1710– 10 мая 1774 года).

Современник Данте, кардинал Флери прожил практически 90 лет, до самой смерти управляя Францией.

 
Qui puose fine al lagrimabil suono.
E io a lui: «Ancor vo» che mi «nsegni,
e che di più parlar mi facci dono. [78]
 
 
Farinata e «l Tegghiaio, che fuor sì degni,
Iacopo Rusticucci, Arrigo e «l Mosca
e li altri ch'a ben far puoser li «ngegni, [81]
 
 
dimmi ove sono e fa ch'io li conosca;
ché gran disio mi stringe di savere
se «l ciel li addolcia, o lo «nferno li attosca». [84]
 
 
Он смолк на этих горестных словах.
И я ему: «Из бездны злополучий
Вручи мне дар и будь щедрей в речах. [78]
 
 
Теггьяйо, Фарината, дух могучий,
Все те, чей разум правдой был богат,
Арриго, Моска или Рустикуччи, – [81]
 
 
Где все они, я их увидеть рад;
Мне сердце жжет узнать судьбу славнейших:
Их нежит небо или травит Ад?» [84]
 

Данте просит Чакко уточнить, какова судьба Теггьяйо, Фаринаты, Арриго, Моски и Якопо Рустикуччи, его хороших знакомых, персонажей XVIII века, причём, не обязательно периода войны за Австрийское наследство. М. Л. Лозинский пропустил имя Рустикуччи; я восстанавливаю эту утрату, думаю, в дальнейшем это пригодится. То, что поэт их не встречает, показывает, что вышеперечисленные его знакомые живы. Те из них, которых поэт встретит до конца Комедии, умрут раньше него, которых не встретит – переживут его.

 
E quelli: «Ei son tra l'anime più nere;
diverse colpe giù li grava al fondo:
se tanto scendi, là i potrai vedere. [87]
 
 
Ma quando tu sarai nel dolce mondo,
priegoti ch'a la mente altrui mi rechi:
più non ti dico e più non ti rispondo». [90]
 
 
Li diritti occhi torse allora in biechi;
guardommi un poco, e poi chinò la testa:
cadde con essa a par de li altri ciechi. [93]
 
 
И он: «Они средь душ еще чернейших:
Их тянет книзу бремя грешных лет;
Ты можешь встретить их в кругах дальнейших. [87]
 
 
Но я прошу: вернувшись в милый свет,
Напомни людям, что я жил меж ними.
Вот мой последний сказ и мой ответ». [90]
 
 
Взглянув глазами, от тоски косыми,
Он наклонился и, лицо тая,
Повергся ниц меж прочими слепыми. [93]
 

Чакко, которому видны дальнейшие судьбы всех, уклончиво отвечает, что Данте встретит их всех в дальнейших кругах Ада и Чистилища; это значит, что на момент разговора – январь 1743 года, все они ещё живы.

Потом он просит поэта: когда тот вернётся из Ада, рассказать о нём, Чакко, людям, чтобы люди помнили, что он жил меж ними, предрекая поэту бессмертную славу. Взглянув косыми от тоски глазами (снег косо шёл), он лицом вниз упал и скрылся между себе подобными телами – среди слепых сугробов снега.

 
E «l duca disse a me: «Più non si desta
di qua dal suon de l'angelica tromba,
quando verrà la nimica podesta: [96]
 
 
ciascun rivederà la trista tomba,
ripiglierà sua carne e sua figura,
udirà quel ch'in etterno rimbomba». [99]
 
 
И мне сказал вожатый: «Здесь гния,
Он до трубы архангела не встанет.
Когда придет враждебный судия, [96]
 
 
К своей могиле скорбной каждый прянет
И, в прежний образ снова воплотясь,
Услышит то, что вечным громом грянет». [99]
 

«Когда придет Христос (враждебный к грешным судия), судить живых и мертвых, каждая из душ поспешит к могиле, где погребено ее тело, войдет в него и услышит свой приговор».

Вергилий говорит, что Чакко будет лежать в этом обличии до трубы архангела – до Страшного суда, который, по церковным представлениям, ожидает живых и мертвых.

Зимний снег будет лежать до весны, до первого грома, после чего вернётся в свой прежний образ воды. На небе это происходит быстрее: когда вечерний закат (труба архангела) погаснет, все созвездия снова являются на Звёздном Небе.

 
Sì trapassammo per sozza mistura
de l'ombre e de la pioggia, a passi lenti,
toccando un poco la vita futura; [102]
 
 
per ch'io dissi: «Maestro, esti tormenti
crescerann'ei dopo la gran sentenza,
o fier minori, o saran sì cocenti?» [105]
 
 
Ed elli a me: «Ritorna a tua sciïenza,
che vuol, quanto la cosa è più perfetta,
più senta il bene, e così la doglienza. [108]
 
 
Tutto che questa gente maladetta
in vera perfezion già mai non vada,
di là più che di qua essere aspetta». [111]
 
 
Noi aggirammo a tondo quella strada,
parlando più assai ch'i» non ridico;
venimmo al punto dove si digrada:
quivi trovammo Pluto, il gran nemico. [115]
 
 
Мы тихо шли сквозь смешанную грязь
Теней и ливня, в разные сужденья
О вековечной жизни углубясь. [102]
 
 
Я так спросил: «Учитель, их мученья,
По грозном приговоре, как – сильней
Иль меньше будут, иль без измененья?» [105]
 
 
И он: «Наукой сказано твоей,
Что, чем природа совершенней в сущем,
Тем слаще нега в нем, и боль больней. [108]
 
 
Хотя проклятым людям, здесь живущим,
К прямому совершенству не прийти,
Их ждет полнее бытие в грядущем». [111]
 
 
Мы шли кругом по этому пути;
Я всей беседы нашей не отмечу;
И там, где к бездне начал спуск вести,
Нам Плутос, враг великий, встал навстречу. [115]
 

Данте спрашивает Вергилия: – «Возможно ли искупление грехов грешниками, казнимыми за чревоугодие», на что тот ответил: – «Отбыв определённый срок и испытав положенные муки, они имеют надежду на более полное бытие в грядущем».

Наукой сказано твоей: в трудах Аристотеля, на «Этику» и «Физику» которого Вергилий ссылается и в других случаях. Чем существо совершеннее, тем оно восприимчивее к наслаждению и к страданию. Душа без тела менее совершенна, чем соединенная с ним. Поэтому, после воскресения мертвых, хоть им «к прямому совершенству не прийти», грешники будут испытывать ещё большие страдания в Аду, а праведники – ещё большее блаженство в Раю.

Поэт, в образе Чакко, увидел свой третий грех – чревоугодие, который ему предстоит искупать в Чистилище.

Путники, обойдя вокруг полюса Мира, начинают спуск с вершины мира – полюса Северной Небесной Сферы, для дальнейшего прохождения Звёздного Неба. Им навстречу встал великий враг – Плутос или Плутон (Дит, Аид) – брат Зевса, получивший в управление подземную сферу. Плутос – бог богатства в греческой мифологии. Здесь – это звероподобный демон, охраняющий доступ в четвертый круг Ада, где казнятся скупцы и расточители.

С каким созвездием отождествить Плутоса? Посмотрю со стороны Северного Полюса Мира, где пока ещё находятся путники. Ближайшее созвездие – Цефей [Рис. А. VI. 4], – фантастически богатый восточный царь, муж Кассиопеи и отец Андромеды – находящихся рядом с ним в виде созвездий. Данте именует его Плутос – Богатство, что полностью соответствует созвездию Цефей.

Двигаясь вслед за путниками по Земле, я вплотную подошёл к территории Османской империи – Блистательной Порты, которой в 1743 году управлял великий визирь Сейид Хасан-паша (1679—1748 годы). Я вижу полное соответствие званий: великий враг – великий визирь! Данте размещает вход в Ад в Османской империи, как и следует ожидать от христианина. Правил ею в 1743 году султан.

Из академической статьи:

Махмуд I (2 августа 1696 (16960802) – 13 декабря 1754 года) – султан Османской империи со 2 октября 1730 года.

Сын султана Мустафы II и Салихи Султан. Пришёл к власти в результате восстания Патрона Халила. В начале его правления фактическая власть в Константинополе принадлежала лидерам повстанцев. 15 ноября 1731 года Патрона Халил был убит по приказу Махмуда I. Последовавшее затем восстание его сторонников было жестоко подавлено.

Во время правления Махмуда I предпринимались попытки модернизировать османскую армию по европейским образцам под руководством графа де Бонневаля, француза, принявшего ислам. Из-за сопротивления янычар, эти попытки завершились неудачей.

В 1731—1735 и 1741—1746 годах продолжались войны с Ираном, в целом неудачные для османцев, потерявших территории, завоеванные в 1720-х годах. Заключенный в 1746 году мирный договор закрепил границы, установленные ещё по Каср-и-Ширинскому договору 1639 года.

В 1736—1739 годах Османская империя вела войну с Россией и Австрией. Австрийские войска потерпели ряд поражений, в результате османы вернули Северную Сербию с Белградом и Малую Валахию, потерянные в 1718 году.По Белградскому договору 1739 года с Россией, ей был уступлен Азов. Чёрное море стало внутренним морем Османской империи, Россия и другие страны не могли иметь флота на нём.

Как это было: