Текст книги "Последний дар Эбена"

Глава 17. Уголёк

– Эмма, Эмма! – откуда-то издалека слабый голос шепотом вторгался в сон девочки. Эмма бессознательно приоткрыла глаза, перевернулась на другой бок, веки закрылись вновь. Она снова засыпала.

– Эмма, просыпайся, – на этот раз голос отчетливо послышался совсем близко от нее, а по щеке скользнуло чье-то мягкое прикосновение или просто показалось, что коснулись ее лица. Когда она это поняла, сердце невольно дрогнуло, сознание действительности медленно возвращалось к ней. Усилием воли Эмма заставила себя привстать на постели. Беспокойно и часто заморгав, ей удалось разлепить сонные глаза, пока они не привыкли к темноте настолько, что она стала разглядывать комнату. В тревожном ожидании возобновления разбудившего ее голоса, дыхание и биение сердца резко затихли, чтобы не упустить ни малейшего колебания в воздухе. Напротив нее, крепко обняв подушку, мирно спала Агата. Оттуда доносились звуки размеренного и ровного дыхания, временами плавно переходящие в слабое посвистывание. Не было никаких сомнений, что сестра спит, тем более что подобного рода шутки не были свойственны характеру Агаты. Уголька рядом с ней она не разглядела, наверное, вышла попить воды. Она частенько отлучалась по ночам. Ничего подобного Эмме не приходилось раньше испытывать. Кто же тогда звал ее посреди поздней ночи? Внезапно из темноты прямо перед ней возникли два зеленых глаза. Эмма вскочила от страха, но когда поняла, что это Уголёк, вздохнула с облегчением.

– Ну же Эмма пора идти! – тот же мелодичный шепчущий голос раздался возле нее. Уголёк пристально смотрела на нее, слова явственно исходили оттуда, где стояла кошка, но губы ее все время оставались неподвижными и ни разу не пошевелились. Успев кое-как натянуть одеяло, Эмма прижалась к самой стенке кровати с невероятным испугом в глазах. Собственный голос словно покинул ее. Эмма отчетливо слышала, как ударяясь о грудную клетку нетерпеливыми глухими стуками, сердце ее билось с такой скоростью, что будь у него такая возможность, давно бы покинуло свое естественное лоно. Как ни смотрела, не могла она поверить ни своим ушам, ни затуманенным глазам. Все органы чувств будто сговорились против нее. Кошка легко преодолела расстояние между ними и прыгнула прямо на нее. Ее зеленые глаза пристально смотрели в глаза Эмме. Губы также не шевелились, но рядом, кроме Уголька никого не было. Сомнений не оставалось никаких. Каким – то непостижимым образом кошка заговорила человеческими словами и обращалась она именно к ней. Обращалась с очевидной мольбой в голосе. Агата начала ворочаться с боку на бок, но затем снова заснула.

– Эмма, пожалуйста, не шуми. То, что я скажу должно сохраниться втайне. Агата и остальные не должны нас услышать. Мы теряем драгоценное время. Нужно идти сейчас же!

– Куда идти? Зачем мне идти? – только и смогла произнести Эмма. С трудом осознавала она, что разговаривает с собственной кошкой.

– На улице страшная гроза, посмотри, куда ты собралась? – голос Эммы задрожал.

– Завтра будет поздно, и все будет зря. Надо идти сегодня. Сейчас же. Стартог просыпается.

Она итак не понимала, что происходит и действительно ли это происходит с ней, а слово «Стартог» совсем сбило ее с толку, потому, как в первый раз столкнулась с таким чудным названием. Возможно, она просто, ослышалась из-за производимого погодой жуткого шума. На улице сверкали молнии, раскаты грома сотрясали небо, а дождь нещадно колотил по окнам.

– Девушке некому помочь кроме меня, – продолжала Уголёк. – Но мне без тебя не обойтись. Но в первую очередь нам надо спасти тебя. Крысы могут прийти сюда в любую минуту.

– Крысы??? За мной. Что я сделала?

– Да. Я уверена, что нет необходимости объяснять тебе?! Ты сама уже давным-давно чувствуешь приближение грозящей нам беды. Время настало. Мы уйдем, и крысы не смогут попасть в дом. Мне неприятно говорить об этом, но ты же не хочешь, чтобы наша семья пострадала? Потому что если не уйдем, они зайдут в дом.

Уголёк действительно выглядела сильно взволнованной. Эмма невольно почувствовала жалость, и колебания постепенно уступали решимости. А когда речь зашла о семье Эммы, она ни на минуту уже не сомневалась, как следует поступить.

Если бы Уголёк не упомянула о срочной необходимости помочь некой особе, и об опасности грозящей ее семье, ей точно не пришлось бы вставать в такой поздний час. А теперь ее мучила совесть, и необходимость немедленно отправиться в дорогу пугали ее. Что скажут родители, если она покинет их посреди ночи, не сказав ни единого слова? Что если все это неправда? Нет, Уголёк с ними очень давно и она доверяет ей. В последнее время с ней действительно творилось много странных вещей, и нет повода сомневаться в ее словах. Тем более, подвергнуть опасности свою семью, она не могла. Крысы убили Герду и бабушку Касси. Эмма чуть не заплакала, когда вспомнила об этом, затем медленно встала из теплой постели. Уголёк слезла на пол и нервно ходила то к двери, то обратно, напоминая, что времени у них мало. Она уже настолько приноровилась открывать самостоятельно двери, что легонько поддела его снизу острыми когтями и вышла. Эмма не заставила себя долго ждать. Так как со вчерашнего дня была уже одета, то просто накинула куртку и на цыпочках вышла из комнаты. У двери она с грустью оглянулась на сестру. Она покидала ее, неизвестно куда они направляются и когда вернуться обратно. Лишь бы эти крысы не пришли к ним домой. Лишь бы ее семья была в безопасности.

– Не беспокойся. Если все получится, вернешься вовремя. Зонтик не забудь, и хорошо бы собрать немного еды в дорогу.

Совет был весьма разумным, и Эмма поспешила выполнить ее наставления. То, что он исходил от бессловесного животного, несколько рассмешило ее, несмотря на тягостную обстановку. У Эммы назревало множество вопросов, но в спешке она не обращала на них внимания. В голове непрестанно звучала одна единственная неотвязная мысль «отвести от своей семьи надвигающуюся беду». Она опустошила школьный рюкзак и также на цыпочках направилась прямиком на кухню. Казалось, весь мир спит непробудным сном, и лишь она никем не замеченная, бродит по ночной тьме. В холодильнике стояла тарелка с нарезанным сыром. Она их вывалила в маленький пакет и убрала в рюкзак вместе с большим круглым хлебом. Туда же она кинула бутылку воды и пачку изюма. Конечно, она не забыла про корм для Уголька. Захватив черный крепкий зонт деда, она вышла из дома. Уголёк стояла наверху лестницы, терпеливо поджидая, когда Эмма завершит сборы. Шерсть уже успела изрядно промокнуть, когда Эмма, раскрыв зонт, взяла Уголька на руки.

– Куда мы идем? – осторожно спросила Эмма. Голос ее заглушался из-за грома, но Уголёк все прекрасно расслышала.

– К роднику. Сегодня открывают вход.

Глава 18. К роднику

Эмме было неудобно и тяжело нести в руках Уголька, поэтому они решили устроить ее в рюкзаке. Оттуда она спокойно наблюдала за дорогой. Эмме приходилось то и дело прикрывать глаза от беспорядочных капель дождя, а кошачье зрение еще ни разу не подводило Уголька, Высунув голову, она смотрела вперед и поправляла Эмму, когда та сбивалась с пути. Если бы кто-нибудь в это время вышел на улицу, ее бы тотчас отправили обратно домой, и она, вероятно, послушалась бы, но к счастью погода не благоприятствовала всякого рода прогулкам. На безлюдной улице они шагали в одиночестве. Дождевые ручьи скапливались и стекали под ногами в виде маленьких рек. Хорошо, что в темноте она сумела найти свои фиолетовые резиновые сапоги. В них она спокойно шлепала по дождевым потокам и брызги ей не страшны. Эмма молча шла по знакомому направлению, только сейчас в полной мере, осознав всю серьезность своего поступка. Лишь необходимость помочь той девушке придавала ей бодрости. Ведь не просто так она ушла из своего дома посреди ночи. Они спасут ту девушку и заодно крысы не попадут к ним домой. При этой мысли она чуть не заплакала. Зонтик шатался в ее руках от порывов ветра, оторвав из плена тягостных мыслей.

– Крысы точно не пойдут к нам домой? А что случилось с той девушкой? Почему ее надо спасать? Она попала в какую-то беду?

Уголёк старалась говорить как можно мягче, но все равно смысл ее слов от этого не становился для Эммы менее ужасающим.

– Эти крысы пришли сюда за тобой. В дом они не попадут.

– Откуда ты знаешь, что они не попадут? Ты видела, какие они большие.

– Я отыскала амулет и повесила на ворота. Они туда и носа не сунут. Если бы не дождь, они бы уже нашли нас. Когда у кого-то появляется отметина Эбена, рано или поздно появляются крысы. Именно поэтому нам нужно отыскать Эбена как можно скорее. Если кто и сможет нам помочь, то только он. А девушка? Да, она была в беде. Но самое главное, она не увидела выхода, она не видит дверь и сейчас. Это ужасное место…, – голос Уголька начинал дрожать, Эмма поняла, что Угольку не хочется говорить или сложно рассказывать об этом. Ей стало неудобно мучить Уголька расспросами, хотя вопросов становилось все больше и больше. Гораздо лучше отвлечь ее от грустных мыслей.

– А как это у тебя, получается, разговаривать человеческим словами и не открывать при этом рот?

– Чтобы тебя понимали, необязательно открывать рот. Иногда достаточно посмотреть в глаза. Вот ты, к примеру, понимаешь меня без слов, поэтому я могу с тобой разговаривать.

– Это невероятно, но очень хорошо, что мы можем вот так разговаривать, Агата тоже обрадуется. Вернемся, будем втроем разговаривать, и бабушка тогда не узнает, где мы гуляем. Ты нас вовремя предупредишь всегда.

Уголёк зашагала веселой походкой. Эмму вдруг пронзило лучом внезапной надежды.

– Значит, мы найдем Эбена, он возьмет мою отметину назад, и я снова буду такой как прежде?

– Эмма он не виноват в том, что случилось с тобой. Отметина лишь означает, что он с тобой, и он поможет. Как он это делает, я не могу сказать. Но ни секунду не сомневайся, что он помогает тем, кто в нем особенно нуждается.

Если это действительно так, почему же тогда он не поможет ей. Почему ее волосы снова выпали, пронеслось у нее в голове.

– Может, мы найдем Ури? Бабушка Касси рассказала нам, как он помог мальчику Якову. Он бы и нам помог.

– Я никогда не слышала о нем, я знаю лишь Эбена, – тихо ответила Уголёк.

Эмме было искренне жаль свою кошку, она добрая, только бы она смогла помочь ей спасти ту девушку, и тогда Уголёк как прежде будет веселиться с ними. О себе она не хотела думать. Ведь дома все в порядке, благодаря Угольку. Так успокаивала она себя, когда они уже подошли к тропинке. Стояла кромешная тьма, хорошо знакомые ей деревья и кусты, теперь казались зловещими и угрожали им, раскачивая свои распростертые костлявые руки, под завывание ветра. Каждое покачивание сопровождалось стонами и скрежетом, словно их отрывали с корнями из самой земли. Вдали, деревья освещались еле заметным тусклым светом. Сначала Эмма подумала, что это естественный результат поблескивающих то и дело ярких молний, но затем, приблизившись, поняла, что небесные искры тут ни при чем. Вся территория родника была залита равномерным желтовато-серебряным светом, словно неподвижный купол с освещением завис над ними. Как ни смотрела, не могла она определить, где находится источник света. Нигде не видно было ни фонарей, ни костра. Создавшийся контраст поражал воображение. Позади них виднелась зловещая ночь, между тем как впереди простирался дневной свет, льющийся со всех сторон прозрачным потоком.

– Откуда здесь этот свет? Смотри Уголёк, и дождя здесь нет. Как это так получилось?

Эмма закрыла зонтик, а Уголёк тем временем выползла из приземлившегося рюкзака и стряхивала с шерсти остатки воды. Затем стала озираться вокруг. Рассматривала родник, обнюхивала каждый куст, каждую траву. Отыскав камень, Эмма села на почтительном расстоянии от самого родника.

– Когда солнце заходит, оно появляется в другом месте, но никогда не исчезает. Где же …? Не понимаю. Это должно быть здесь. Свет есть, правильно, он проводит нас, но где же окно?

– Что? Чего мы ждем Уголёк?

Уголёк расстроенно села рядом с ней на траву. Перед ними угрюмо возвышался знакомый ей белый камень. От нечего делать Эмма начала рассматривать его узоры.

– Уголёк, слышишь?

Она до сих пор не могла поверить, что ее кошка вдруг заговорила человеческим языком и все опасалась, как бы также внезапно она не прекратила отвечать ей.

– Да!

Эмма обрадовалась.

– Я вдруг вспомнила. Тогда я не стала вам рассказывать, но в школе произошло нечто странное. В кабинете директора вместо его тени вдруг появилась тень огромной крысы. Вот, я хотела спросить. Я видела эту тень, но учителя сидели там, как будто ничего не было? Почему они не видели тень, а я видела? Я сошла с ума да? – осторожно спросила Эмма.

– Переживать по этому поводу не нужно. В том, что ты увидела их, а другие не смогли разглядеть, сумасшествия никакого нет, Эмма. Это означает лишь одно. Ты стала видеть явления такими, какими они по своей сути являются. Я их тоже вижу. Конечно, видеть их неприятно, мерзкий облик внушает нам страх, но еще хуже не видеть их, потому как ты сможешь быть начеку. Застать врасплох – излюбленный прием пронырливых грызунов. У этих парней голова работает несколько иначе, чем наша. То, что для нас неприемлемо, для них дело обыкновенное и воспринимается как единственно правильное. Для них хорошо – это плохо, а плохо – очень даже хорошо. Воспринимать их здесь как пустоту, теней – верное решение. Тогда у них не будет шансов сбить тебя с пути. Ведь когда хлебнешь немного нечеловеческого яда, сама поневоле становишься чуточку ядовитой. А это нехорошо. Когда придет время, по ту сторону света, останется лишь тень крысы, одна лишь тень, без директора. Там его с распростертыми объятиями встретят и со всеми почестями проводят прямиком к нему, к правителю темной стороны, к Анчару.

Эмме показалось, что Уголёк при этом засмеялась, но, взглянув на каменное выражение глаз, засомневалась. Не совсем понимала она и то, что она ей говорила, но вспоминать школу она больше не хотела и мысли ее снова остановились на камне.

– А ты можешь прочитать, что там написано, вот эту надпись? Буквы не наши, поэтому я не смогла прочитать его.

Уголёк навострила свои уши.

– Какую надпись?

– Там на камне, стихотворение. При этих словах Уголёк пристально посмотрела на камень и бросилась прямиком к роднику. Она подходила к камню то с одной, то с другой стороны. Огибала полукругом воду, неустанно всматривалась в строки. Наконец, она подбежала к Эмме и снова села на траву. По всему было видно, что ей также не удалось прочесть надпись. Так они сидели минут пять, пока Эмма не встрепенулась от внезапного возгласа Уголька.

– Пойдем, Эмма, выпьем воды!

– Я не хочу пить. Ты иди, выпей, если хочешь, у меня вода есть с собой.

Меньше всего в их положении она думала о воде, тем более о воде из родника.

– Надо выпить обязательно! – голос ее прозвучал с оттенком строго приказа, а глаза неотрывно смотрели на нее, поэтому Эмма нехотя поплелась к воде. Прошло немало времени с тех пор, как она в первый раз столкнулась с невероятным видением, но ореол таинственности еще не до конца развеялся, и теперь она, уже познавшая ужас этих мест, боялась даже больше, чем тогда. Уголёк уже отпила немного, чтобы подать ей пример и ждала с нетерпением у воды. Кругом стояла тишина, ни единого звука, ни шороха, только ее шаги, приближающиеся к роднику.

– Ну же, не бойся!

Эмма, тяжело вздохнув, опустилась на колени. В отражении она увидела только себя, маленькая девочка с пышными волосами, как и положено. К счастью, видения, никакого не было. Уголёк внимательно следила, как она пьет воду, затем вместе они отошли и уселись на прежнее место напротив камня.

– Теперь будем ждать, – произнесла Уголёк.

Эмма перебирала в голове все возможные варианты, того, что может показаться им или что может произойти или случиться, но так и не поняла, чего они ждут. На Уголька было мало надежды, она смотрела, не отрываясь на камень и делала вид, что не слышит ее. То, что Эмма увидела позднее, убедили ее в тщетности всех своих наивных догадок. Такое она не могла придумать, даже в минуты самых глубоких раздумий. Уголёк резко встала. Они заметили, как прозрачный воздух медленно приходит в движение. Эмма, тут же поднялась на ноги. Одним быстрым движением она накинула свой рюкзак обратно, чтобы случайно не забыть. Легкий туман, клубясь, словно сгущенное облако, поднимался прямо позади камня. Поднявшись на внушительную высоту, туман постепенно развеялся и за ним, выстроенные в одну линию и тесно прижатые друг к другу, показались массивные белоснежные камни. Как две капли воды похожи они были на тот, камень, что стоял у родника, только намного превосходили его как высотой, так и толщиной. Вместе они образовывали величественную каменную стену из одинаковых исполинских камней, только невозможно было разглядеть ни начало, ни конец этой стены. Они словно затонули в отдаленном тумане. Уголёк первая обогнула родник и с той стороны смотрела, как Эмма, испуганно озираясь, приближалась к ней. Теперь они стояли на ровной поверхности у самой стены. Здесь оказалось во сто крат светлее, чем у родника. Эмма даже забыла, что когда они сюда шли, на улице была темная ночь и лишь молнии изредка освещали им путь. Теплый свет, исходивший от столь необычного места, оказывал успокаивающе воздействие на нее. С любопытством озираясь вокруг, она встала прямо у стены, разглядывая совершенные формы одного из камней. Вблизи Эмма сумела усмотреть явные отличия от того маленького камня. С краев и до самого верха тянулись три ровные переплетающиеся линии. Под трехлистным сводом вырисовывались множество красивых цветов самых разных размеров. Эмме показалось, что перед ней фиалки. Рука невольно скользила по зеркально гладкой поверхности выпуклых лепестков, словно хотела удостовериться, что все это не сон, не просто плод ее воображения, а реальная стена.

Уголёк подбежала к Эмме с широко раскрытыми глазами.

– Нам надо подойти к окну немедленно!

– Какое окно? Я ничего не вижу. Где…?

Все происходило с такой скоростью, что Эмма не успела договорить, даже опомниться не успела, как снова все начинало меняться.

Вокруг начали стекаться и толпиться совершенно незнакомые люди. Мужчины, женщины, дети одного с ней возраста и старше нее. Тщетно она старалась распознать среди них хотя бы одного жителя их городка. Откуда они явились было не меньшей тайной, чем то, куда они все направлялись. Эмма удивленно смотрела на них, смотрела туда, откуда они должны были войти сюда, но ничего, кроме призрачного мрака она не увидела. Незнакомцы имели сосредоточенный и отсутствующий вид. На Эмму и Уголька никто не смотрел, словно их не существовало. У нее возникло смутное ощущение, что они просто их не видят. Вскоре люди образовали сплошной длинный ряд, стоящих друг за другом людей. Эмма, по указанию Уголька, заняла себе место за одной женщиной. Она хотела задать вопрос, спросить у кого-нибудь, зачем они стоят, но взглянув на их холодные и бесконечно грустные лица, передумала. Они несли в себе некую тайну, всепоглощающее горе и страдание отражались в их тусклых глазах. Эмма пожалела их, даже не понимая почему, но совершенно точно чувствовала, что за этой безмолвной грустью кроется некая ужасная тайна, суровая действительность безысходной участи, к чему они шли со смиренной готовностью. Самое лучшее, не тревожить их вовсе и оставить в покое. Вскоре она поняла, что они образовали собой некую очередь. Только не видно было конца, а вначале что-то начинало происходить, потому что очередь начала двигаться. Эмма старалась не упускать из виду Уголька. В окружении таинственных людей она больше всего боялась остаться одна или того хуже потеряться. Когда Уголёк начала отставать, мелькая невидимой шерстью между ногами незнакомцев, она схватила ее на руки, так подумала она безопаснее для них обоих. Для такой многочисленной толпы очередь продвигалась на удивление быстро, хотя шли они размеренными шагами. Никто не жаловался, не толкался, и за все время не было произнесено ни одного слова. Все, за исключением самой Эммы, казалось, знали, куда они идут и терпеливо ожидали своей очереди. Она боялась громко задышать, чтобы случайно не нарушить святость таинственной тишины. Внезапно до нее стали доносится какие-то звуки. Она вслушивалась и поняла, что это был чей-то голос. Он громко и отчетливо выкрикивал разные имена, лаконичными выражениями провожая одного за другим. В немногословной веренице людей, резкий голос женщины, звучал с некоторым оттенком угрозы, словно, не терпящий возражений приговор. Эмма заволновалась, Уголёк дергалась в ее дрожащих руках. Невольно она взглянула в правую сторону, где возвышалась стена. Мало-помалу там начала образовываться другая толпа. Те, которые уже отстояли свою очередь, видимо получив все необходимое, с таким же беспристрастным видом подходили к стене. Затем они вставляли свой ключ и в камне, непонятным образом, открывалась дверь, куда мало-помалу исчезал людской поток. Эмма раскрыла от удивления рот. Между тем, незнакомцы подходили один за другим и проворно открывали невидимые двери какими – то немыслимыми ключами.

– Ты видела это Уголёк?! Мы же были там, куда они вставляют эти ключи, там же даже замочной скважины не было. Я же помню…

– Тсс. Тише. Скоро наша очередь и мы все узнаем. Я здесь тоже впервые и не все понимаю.

Звонкий голос разрезал тишину прямо перед их испуганными лицами, распространившись на много километров в воздухе. Четко и громко она произнесла.

– Эмма и ее друг!

Они разом подняли глаза на маленькое белое окошечко, видневшееся в сером домике. Он был похож на один из тех маленьких магазинчиков, которые Эмма в большом количестве, видела в своем городке. Из этого окошка исподлобья глядели на них пара сердитых глаз весьма почтенной женщины, только она ничего не продавала. Рядом с ней было пусто, никого и ничего не было. Единолично властвовала она над этой безмолвной толпой.

– Здравствуйте, – произнесла Эмма.

В ответ она услышала лишь недовольное бурчание. Женщина устало и раздраженно склонила голову немного набок, затем, опираясь костяшками рук, медленно подняла свою могучую фигуру. Эмма сильнее прижала Уголька к себе, так что бедняга тяжело и часто задышала.

– Давайте ваш документ. У меня мало времени!

– Документ?

Эмма удивленно уставилась на Уголька. Та, хоть и казалась спокойной, однако недоумевала больше, чем она.

– Но у меня еще нет паспорта. Мне еще нет….

– Меня не интересует ваш гражданский паспорт, дорогая! Мне нужен ваш единственный паспорт. Он у всех один и он непременно должен быть у вас, раз вы здесь. Потому как у всех есть душа, и паспорт всем полагается здесь одинаковый. Будьте добры, поторопиться. Нет паспорта, нет ключа. Ключи строго по паспортам!!!

– Эмма посмотри в кармане жилета, – раздался счастливый шепот Уголька, – да я вспомнила, взгляни туда.

– Что? Ты откуда знаешь?

– Нет времени. Нас могут не пустить!

Эмма, опомнившись, пошарила в кармане. Конечно, она не найдет там ничего. Она прекрасно знает, что ее карманы пусты, но женщина волновалась с каждой минутой все больше и скоро разразится гневом, если она хотя бы не сделает вид, что пытается, поэтому она послушно опустила руку в правый карман, и к своему крайнему удивлению пальцы нащупали что-то шершавое. Она вытащила небольшого размера белый листок с какой-то фотографией.

– Но это не я, – она обращалась сначала к Угольку, потом к женщине.

Женщина с нетерпением выхватила у нее этот листок и что-то записала у себя, продолжая бормотать себе под нос гневные слова.

– Как это не вы, если я знаю, что вы. Вот ключи ваши. Проходите дальше, не задерживайте людей. Следующий! – она громко отчеканила эти слова, затем через окно подсунула им какой – то листок. Паспорт она не вернула, а Эмма и не ждала его обратно. Она быстро повиновалась и отошла к стене, опустив Уголька на землю. Вдали еще долго слышался сердитый голос женщины.

– Где же ключ? Это же просто кусок листка, как чек из магазина.

Под ногами простиралось целое поле желтых цветков. Почему они не заметили их раньше, осталось загадкой, ведь она хорошо знает, что это за цветы, только они появлялись у них только весной. Примулы, но они с Агатой называли их цыплячьими цветками. Видеть их в конце лета было полной неожиданностью. Из тоненького стебелька распускались книзу множество продолговатых желтых цветков, каждая из которых была завернута в нежные светло-зеленые листья. Только сейчас, проследив за остальными, они увидели, что это были отнюдь не цветки, а связки с ключами, те ключи, которыми другие открывали в стене двери. Очередь, как ни странно подходила к концу. Уголёк беспокойно оглядывала цветы.

– Надо поторопиться! У меня предчувствие плохое. Мы можем не успеть.

Эмма была озадачена больше прежнего. Какой выбрать, если тут их целое поле одинаковых ключей. Каждый из них представлял собой длинный и узкий шестигранный камень, размером с большой ключ, но не похожий ни на один из знакомых ей ключей. Отличались они только формой рабочего окончания. Где – то было сердце, где то крест, где то просто круг. Оставалось пару человек, так что Эмма, обернувшись, могла уже разглядеть знакомый родник. На маленьком камне, у воды, она разглядела еле заметные черные тени. Вскоре увеличившись, они превратились в очертания трех больших крыс со страшными белыми точками вместо глаз. Там происходила какая – то суета. Они так энергично двигались, размахивая передними лапами, что ей вдруг почудилось, что они плетут некий тайный заговор против кого-то, точнее против них. В темноте было плохо видно, но их размеры явно в несколько раз превосходили размеры обыкновенных крыс.

– Эмма, быстрее!!! – закричала Уголёк.

В ближайшей связке она оторвала первый попавшийся ключ. Они бросились к стене.

– И в какой же камень надо вставить ключ? – чуть не плача спросила Эмма, – они же одинаковые!

Тени приближались, Уголёк с обреченным видом встала в оборонительную позу лицом к теням. Страшные пустые глаза сверкали из темноты.

Эмма металась туда-сюда, но, в конце концов, сдавшись, протянула наугад ключ к одному из камней. В тот момент, когда она протянула ключ, как по приказу, к ней вышел увесистый каменный засов с длинным окончанием в виде лепестка, совсем как у ее ключа. Она приложила лепесток к лепестку. Ключ в ее руках начал плавиться, изменяться до тех пор, пока не превратился в удобную круглую ручку. Дверь подалась так легко, словно была сделана не из камня, а из самого обыкновенного дерева. Через нее просачивалась тонкая полоса солнечного света. Уголёк вползла туда первая, следом вбежала Эмма. К счастью, они успели благополучно проскочить на ту сторону, избежав неминуемого столкновения. Отчетливо послышалось, как перед самым входом с треском сомкнулись раскрытые пасти жутких созданий. Эмма ни на минуту не сомневалась, что зубы там обитали внушительного размера.