Текст книги "Последний дар Эбена"

Глава 10. Невероятная встреча

Единственный факел затухал и разгорался от быстрой ходьбы державшего его бледнолицего человека. Он освещал им путь по дороге выложенной цветами прямо в глубокую бездну, в самую гущу заряженного пучками молний воздуха. Стараясь не отставать, позади него шла девушка. Непокрытая ничем голова словно раскалывалась на части от сильной боли. Долгие часы в промозглой пещере не прошли для нее бесследно. Раздраженно стиснув зубы, она молча следовала за ним. Остатки слуха и зрения были сосредоточены на звуки, которые возвестят о приближении Кондора или крыс. В их положении ни тот ни другие не могли быть большим утешением. Мужчина тоже молчал, пока они не вышли на обширную территорию, освещаемую синеватым блеском, который они заприметили еще издалека. Здесь им пришлось закрыть глаза, пока яркий свет не перестал резать им глаза.

– Куда нам теперь? – еле слышно прохрипела она.

– Прямо, насколько я могу видеть, больше некуда.

Вскоре молнии начали окружать их со всех сторон. Одна из них была такой громадной и ударила так сильно, что в середине бездны, им пришлось резко остановиться. Прямо перед ними с шумом и треском, словно пущенная из громадного орудия стрела, упало что-то тяжелое. Напряженные до предела нервы задергались еще сильнее. Они, было, приняли это за предвестие скорого нападения и уже готовились бежать обратно. Однако небесное тело даже не шелохнулось и продолжало неподвижно лежать. Размашистые крылья, безжизненно распростертые в пыли, оставались раскрытыми на всю ширину. Размеры их оказались поистине внушительными. Если сложить воедино рост четырех взрослых человек и тогда они оказались бы меньше, чем крылья Кондора. Сам он был чуть выше роста мужчины, который с интересом рассматривал его. С закрытыми глазами он выглядел вполне безобидно.

– Надо бежать, пока он не проснулся, – шепотом выговаривал он.

– Он сильно ранен, разве не видно?! Он даже подняться не сможет. Надо унести его подальше от молний, – она умоляюще посмотрела на мужчину.

Свет от факела упал на бледное лицо Кондора. Легкая краснота начинала проступать на коже, покрыв его от головы до шеи пурпурным оттенком. Кондор приоткрыл глаза. Он озирался кругом хищным бегающим взглядом, будто никого и ничего не узнавал.

– Ааа. Ему удалось тебя запутать. Вам следует знать, что нет выхода отсюда для тех, кто приходит сюда по собственной воле, – прошипел Кондор.

– Те плоды?! Быть может, осталось у тебя еще? – спросила она.

Маховые перья его были опалены, а изо рта и носа непрерывно струилась кровь. Малейшее движение отражалось судорогами боли на молодом лице. При таком падении казалось чудом, что он вообще находился в сознании.

– Кроме свободы мне ничего не нужно. Скоро я его получу. А ты потеряешь свой последний шанс. Ради чего? Жалкое людское подобие не может быть причиной.

Он вынул из кармана и с силой оттолкнул оранжевый шарик подальше от себя, злобно посмотрев на мужчину.

– Если мы сейчас же не уйдем отсюда, я сам его добью. Он ненормальный психопат, – мужчина нетерпеливо посмотрел ей в глаза.

Исполосованная грудь и сдержанные стоны заколебали ее уверенность.

– Таких как ты много, – продолжал Кондор, глядя на него, – ты один из тех бесчисленных грызунов, шныряющих здесь повсюду. Грызуны! Они уже идут сюда. Эти крысы почуяли кровь и спешат закончить свое грязное дело. Им всегда мало крови, – затем развернулся к ней, – а ты выбрала жалкое существование взамен свободы. Либо Стартог, либо грызуны, другого выхода нет.

– Брось его пошли отсюда! – кричал он.

Слова, ничего не значащие для него, она воспринимала несколько иначе. В течение жизни она все отчетливее слышала неровный шепот пройденного пути, тянущегося за ней следом. Он рассказывал ей красивые сладостные истории про нескончаемый покой, про блаженство истинного умиротворения. Так стояла она, пригвожденная собственной нерешительностью, пока вдали они не заметили мелькающие белые огоньки. Стремительным потоком крысы быстро покрывали расстояние между ними. Кондор зарычал и привстал на колени. Она протянула ему тот плод, который он все-таки небрежно схватил и съел.

– Они не вытерпели. Глупые создания. Хотят захватить мои территории, раз пошли против меня в такой час, – пробормотал он.

Затушив факел, мужчина скрылся вместе с ней в тени отвесных скал, в то время как Кондор совсем оправившись, готовился отразить коварный натиск бывших сторонников. Мощным взмахом крыльев он отбросил назад передний ряд грызунов, затем достал из ножен длинный стальной меч. Грызуны распадались на пыльную кучу костей и клыков, когда встречались с ударом его клинка. Пока он расправлялся с одними, на их месте тут же выбегали другие. Изрядно оттеснив Кондора, они продвигались ближе к пещере. Один из них скоро обнаружил место, где прятались дрожащие от страха невольные наблюдатели. Надеясь на действие огня, он быстро зажег факел. Усилия его оказались тщетными. Их нисколько не отпугивал ни свет, ни исходивший от него закоптившийся жар. Замахнувшись, грызун сильно ударил его, расцарапав от кисти до локтя обнаженную руку. Мужчина, опрокинув факел, вскричал от боли. Кровь заливала всю руку. Она подобрала выроненный факел и готовилась, насколько было возможно, защищать их. Грызун встал и вытянулся во весь рост. Вцепившись в землю когтями задних лап, поочередно царапал и рыл он землю. Подготовка к атаке, пронеслось у нее в голове. При ярком свете хорошо просматривался весь жуткий облик необычного создания. Распространяя своим дыханием, гнилостный запах и часто шмыгая носом, запыхавшийся грызун приближался к ней. На длинный нос нещадно посыпались глухие удары. От этого крыса стала еще озлобленной и в подтверждение своей мерзости обнажила острые почерневшие клыки. Девушка размахивала перед дикими глазами грызуна затухшим факелом, а в голове промелькнула мысль, что они обречены. Крыса разразилась неистовым криком, когтистая лапа повисла над головой девушки. Внезапно вспыхнувшая рядом с ними молния, поразила грызуна. Крыса покатилась на землю, превратившись в гнилой прах. Запах жженой шерсти быстро распространился по всей пропасти. Кровотечение усилилось, поэтому она приложила к его руке, первое, что подвернулось под руку, листья лотоса. К счастью, они были здесь повсюду. Небо казалось, раскалывалось на части. Посреди приближающегося заряженного поля одиноко стоял Кондор. Все грызуны были уничтожены. Но в этом была не столько его заслуга, сколько результат опутывавших небо нитей, которые теперь мало походили на молнии. Гигантские извивающиеся толстые щупальца, заряженные смертоносной энергией, в конце которых два круглых желтых диска блеснули в небесах, напоминая собой глаза. Кондор распростер к нему свои крылья, напоследок взглянув на девушку. В этом взгляде она увидела искреннее счастье, смирение. Бесконечный свободный полет, о котором он столько грезил.

– Я свободен! – закричал он.

Тонкие щупальца опутывали его тело. Он стоял неподвижно и спокойно, затем исчез в просторах неба. Хозяин навсегда покинул свои мрачные покои. Меч со звоном упал на землю.

Глаза Стартога остановились напротив нее. Она почувствовала, что это значит. Настойчивые просьбы, которые она посылала в небо, не остались без ответа. Перед ней стояла ее судьба и глядела ей прямо в глаза. Он пришел, чтобы исполнить ее просьбу. Она повернула голову, чтобы напоследок взглянуть на мужчину.

У нее защемило в сердце, когда вдалеке она заметила очень странное видение из далекого прошлого, настолько далекого, что глаза наполнились слезами. Она увидела себя. Может ей, тогда было лет девять или десять. Кареглазая девочка, с пышными волосами насыщенного эбонитового цвета. Именно такой она и была, лет двадцать тому назад. Беззащитная душа, наивно открытая миру. Рядом с ней стояла ее сестра. Все двадцать лет ее маленькая сестра, также как в этом видении, стояла рядом с ней, грустила вместе с ней, радовалась, когда она была рада. Слезы, наполнив глаза, покатились по озаренным светом щекам. Меньше всего она думала о ней, когда по собственной самонадеянности, попала сюда. Агата смотрела прямо на нее. В лучезарных зеленых глазах она увидела бесконечный вопрос. Кондор ушел, потому что он был один, а она забыла, что не одна. Стартог медленно протягивал к ней свои щупальца. Каким несправедливым предательством это выглядело со стороны. Вот Агата держит руку своей сестры и недоуменно смотрит на нее. Если бы это был осуждающий взгляд, она бы поняла, но она смотрела, не понимая, что происходит. Ни в каком мире не простит она сознательно причиненное ей сегодня зло. Хуже всего к этому добавиться неизбежное отвращение к человеку, которого она боготворила. Это неправильно. Это ужасно. Она может и обретет покой, но какой страшной ценой. Ценой несчастья дорогих ей людей, которые кроме бесконечной любви и преданности ничего ей не сделали. Что же она натворила?! Теперь же поздно.

Видение не исчезало, а наоборот приближалось.

Это ее Уголёк стоит у ног Агаты и смотрит на нее. Как они грустили, потеряв ее. Сейчас происходит то же самое, только с ней и лишь по ее вине. Она подалась назад к стене, где мужчина испуганно глядел на нее. Он хотел схватить ее за руку, но сильный заряд отбросил его назад. Один из щупальцев встретился с ее глазами. Она посмотрела на видение, потом снова на Стартога и громко произнесла:

– Я хотела к тебе, но теперь не хочу! Я хочу жить! Я очень хочу жить. Прошу тебя, умоляю, позволь мне остаться! – она твердо посмотрела в глаза Стартогу.

Небо всколыхнулось. Щупальца коснулись ее, окутали желто – синими нитями, сверкавшими бесчисленными мириадами ослепительных звезд. Беспристрастное небесное око, словно глаза наивного ребенка вопросительно уставилось на девушку. Она посмотрела в том направлении, где появилось видение. На том же самом месте она увидела их еще раз. Все вокруг вздрогнули. Стартог медленно отпускал ее. Мерцающие щупальца подались вверх. Вслед за свои хозяином, молнии сверкая, исчезали вдали, а в небе воцарилась тишина и привычный сумрак. Она не верила своему счастью. Душевное потрясение породило дрожь во всем теле, в пароксизме смеха, она опустилась рядом с ним на землю. У обоих одновременно вырвался вздох облегчения.

– Неужели мы спаслись?! – сказал он.

– Похоже!

Странно, но видение так и не исчезло, наоборот, оно увеличивалось и приближалось к ним. Впереди всех бежали Уголёк и Айрис. Особого труда не составило узнать своих питомцев. Даже когда ощутили гладкую шерсть под своими руками, и тогда не могли поверить в реальность подобного чуда. Более того Уголёк и Айрис рассказывали о нелегком путешествии к ним и между прочим попросили их не произносить в присутствии девочек свои имена, пока они благополучно не дойдут до Эбена. Хотя вряд ли девочки узнали бы в бородатом мужчине и безволосой девушке самих себя. Агата бежала наперегонки с Давидом. Эмма сзади еле волочила ноги.

– Это они? Мы смогли дойти до них? – наперебой сыпались вопросы.

– Мы что, получается, зря пришли, – говорила Агата. – Ничем мы не смогли помочь ни Белле, ни Патрику.

– Если бы не вы, мы бы не спаслись никогда, и это абсолютная, правда, – сказала Белла.

Девочки хоть и сомневались, но не без гордости признали, что это похвала вполне заслуженная. Такая дорога для маленьких девочек уже само собой большой героизм. Белла с сомнением подошла к Эмме. Она все еще не верила своим глазам. Какие они были маленькие, а ведь тогда самим себе они казались вполне взрослыми и сведущими в жизни даже больше, чем сами взрослые. Воспоминания один за другим оживали в ее сердце. Даже те, которые она думала, что давно позабыла, простила или не замечала. Поразительно, как человеческое сердце замуровывает былые события, чтобы тяжелые воспоминания не смогли помешать нынешней жизни. Однако достаточно было взглянуть на этого ребенка, чтобы гвозди, закрывавшие сердце, вылетели оттуда, вскрыв кровавые раны. Они именно такие, какими были в первый раз, словно обнаженная душа заново соприкоснулась с ядовитой сталью. Некоторые можно назвать сквозными, потому как запечатлелись на всю жизнь. И это спустя двадцать лет. Вот каков человек.

Мягкие, пружинистые волосы, когда-то украшали и ее голову. Разве, могла она представить, что через двадцать лет, опробовав все возможное и невозможное, она будет жить без них. Ну и что же. Зато теперь она рада, что видит жизнь именно такой, какая она есть без прикрас и преувеличений. Химеры и ненасытные мечты, на которых она тратила слишком много времени, больше ее не потревожат, не найдут убежища в ее душе.

Она не удержалась, чтобы крепко обнять Агату, которая в сторонке кусала пальцы. Девочки не понимали, почему она при этом плакала, но взрослые часто совершают непонятные для них вещи. Им рано знать, что даже радостные воспоминания со временем приобретают оттенок грусти. Патрик, как ребенок игрался с Айрис. Давид думал, что лишь недавно познакомил их и очень гордился этим. Ее Уголёк живой, невредимый. Зеленые глаза все также распространяли вокруг себя необыкновенную жизнерадостность. Девочки с опасением смотрели, как она прижимала к себе пушистого Уголька. Лу в сторонке наблюдала за ними. Она улыбалась и нередко смахивала рукавом подступившие слезы. Белла взяла за руку Лу. Патрик с любопытством разглядывал тяжелый и длинный меч Кондора. Рукоять была выполнена из золота, а лезвие блестело смертельной мощью. Пожалуй, стоит взять его, подумал он.

– Пора идти, – сказала Агата, – Уголёк говорит, Эбен ждет и зовет нас к себе.

– Вы наверняка знаете, как выбраться из этой бездны? – наклонившись к Давиду, спросил Патрик.

– Конечно. Я всех привел сюда, – ответил тот, – там лестница.

Он вытянул руку в прямом направлении.

Девочки покачали головой в его сторону. Агата недовольно фыркнула. Намеки на высокомерность Давид пропустил мимо ушей. Его мысли судорожно работали над задачей вспомнить местонахождение лестницы. К счастью, Айрис была рядом. Она – то сумела с точностью до сантиметра отыскать то затемненное место, откуда они спустились сюда, а Давид сумел увернуться, избежав хлыста великого позора. Подъем, однако же – не спуск. Усталые, голодные путники смотрели сверху вниз на бесконечные ступеньки и не чувствовали особого воодушевления покорять бездну. Девочки с радостью пропускали вперед мальчиков. На первой же ступеньке Белла бессознательно оглянулась. Часы, проведенные здесь, она не забудет. Страстное желание Кондора, одинокого хозяина мрачной беспросветной пещеры, не кажется ей предосудительным. Чувство сострадания и грусти появлялось у нее, когда она вспоминала необычное существо под незаурядной внешностью которого, проглядывалась скрытая в многострадальной оболочке доброта. Не может жить человек один в таком месте. Отсюда нужно уходить, спасти себя и он спас себя таким путем.

Наконец, выбившись из сил, Давид выбрался наружу, а за ним и другие. Даже здесь воздух показался им значительно приятней, чем внизу.

– Только не говорите, что нужно подняться на ту большую гору? – простонала Эмма.

Никто не ответил ей, потому что никто не владел точной информацией о местонахождении Эбена. У каждого свой путь к нему. Уголёк же бессознательно двигалась к цели, следуя внутреннему голосу, как и Айрис. Лотосы куда-то исчезли, им оставалось надеяться только на себя. Поэтому Эмма вдруг подошла и взяла руку Беллы.

– Обещайте, пожалуйста, что никогда не спуститесь туда больше. Эта птица чуть не утащила Уголька. Там внизу нам было очень страшно. И Агата пошла с нами. Ее никто ведь не брал, а она пошла.

– Вечно я виновата! – возразила Агата, – хорошо же, что пошла!

Внезапное смущение покрыло лицо Беллы густой краской. Угрызения совести кольнули ее чувством большого стыда перед ребенком, которого она подвела. Заслуженный упрек тем значительнее, что его произнес маленький ребенок.

– Ни за что я больше не спущусь туда. Обещаю. Тебе незачем переживать. Скоро вы вернетесь домой, – твердо ответила она, а в душе, между тем, оставались сомнения. Смогут ли они вернуться? Самое главное вернуть детей.

– Мне все равно, – сказал Давид, – лишь бы этих крыс больше не увидеть.

Патрик наблюдал за мальчиком с тайным любопытством, будто никогда раньше не встречался с ним. Быстро же он забыл, какой беззаботной и радостной может быть жизнь, стоит только повернуть его в другом направлении. Все молча переносили муки голода.

– Айрис пойдем! – кричал Давид.

Рысь временами отставала от них, плетясь в самом конце. Эмма тайком наблюдала, как Айрис оглядывалась назад и всматривалась назад беспокойными глазами и снова шла вперед на зов друга. Своими наблюдениями рысь как обычно не спешила ни с кем делиться, пока не удостовериться в правдивости и Эмма, успокоившись, позабыла об этом.

Глава 11. Дорога к Эбену

Пополнившийся отряд теперь шел по направлению к большой горе. Молча, с тайным страхом передвигались они за Угольком и Айрис по каменному исполину, стараясь не задумываться об истинной его высоте. Поднявшись на высоту, примерно пять метров, внезапно обнаружили они под собой узкую ровную площадку. По мере передвижения она расширялась и через некоторое время оборвалась в середине широкого пояса каменного гиганта. Здесь им пришлось закрыть глаза. Весь свет мира, казалось, внезапно обрушился на привыкшие к сумраку глаза. Поразительный и неожиданный контраст на какое-то время сбил их с толку. На лицах появились улыбки и радость. Яркое солнце щедро осыпало землю теплыми лучами. Для странников, забредших в самую гущу тьмы и добравшихся, наконец, до света, это очень хороший знак. Когда они открыли глаза, то увидели зеленый лес, густо посаженный стволистыми деревьями. Чистый воздух проникал в легкие, облагораживая весь организм ароматом свежей зелени. Появилось солнце, лес, а за ним и надежда. В первую очередь они надеялись найти хоть какую-то еду. Агата указала пальцем наверх. Орлы парили высоко в небе, кружа над лесом, словно обследовали свои территории. Дети, скользнув по склону, бросились вниз к подножию горы.

– Как твоя рука? – спросила Белла.

В солнечном краю не было недостатка в тепле. Голова ее уже не болела.

– Я глазам своим не верю, хоть и много странного повидал здесь. Остался лишь небольшой шрам. Удачная мысль с этими листами. Это были, кажется, лотосы, в самом сердце ада, невероятно!

Лучи солнца редко проскальзывали между раскидистыми деревьями. Словно могучая крепость стояли они близко друг к другу, примерно одинакового роста. Однако, приблизившись, они заметили, что молодые деревья растут здесь бок о бок с вековыми гигантами, прикрытые, словно дети пышным зеленым шатром родительских ветвей. Вошли они в лес с некоторой опаской. Эмме повсюду мерещились грызуны. Она все ждала, что из-за какого-нибудь дерева вдруг выскочат круглые глаза, и схватят ее острыми когтями, но деревья стройными рядами проносились мимо, а за ними никого не было. Шорохи и звуки насекомых замолкли прямо перед ними. Что-то, промелькнув, юркнуло под широкий куст дикой ежевики. В предвкушении лакомства Давид радостно бросился туда. Лицо его мрачнело, пока он раздвигал тонкие ветки. Кусты оказались пустыми, лишь рыжеватый заяц, испугавшись, выскочил оттуда и убежал. Давид от злости швырнул ему вслед камень. Айрис подбежала к нему.

– Мы здесь лишь гости. Больше не повторяй такого. К тому же внимательно следи, когда делаешь шаг, чтобы нечаянно не наступить на насекомых.

– Это почему же? Какое мне дело до них? Я помираю с голоду.

– А теперь представь себе, что ты идешь, идешь и вдруг ни с того ни сего на тебя наступает чья – то тяжелая нога. И все, настал конец твоей жизни. Они тебе не мешают. Ни к чему их обижать, особенно здесь, у Эбена. Он все чувствует и видит.

– Ладно, ладно. Только пусть они тоже тогда смотрят себе под ноги, – сказал Давид, указывая пальцем на девочек.

– Нам уже Уголёк сказала, – торжественно ответила Агата.

Патрик покачал головой:

– Значит, и костер не разведем, вон там, вроде я вижу грибы.

Животные, резко остановились, удивленно посмотрели на него, словно он сказал что-то вопиюще – дерзкое. Пришлось ему горько сожалеть, что невольно осквернил своими словами священные для них места. Белые грибы были разбросаны практически под каждым деревом. Сырыми они тоже были съедобные, все хвалили их вкус, тем более что выбирать им не приходилось. Эмма ела и между делом бросала грибы к себе в рюкзак. То же самое делала Агата. Утолив мучавший их голод, они легли на мягкую траву. С тех пор, как они выбрались из бездны, прошло порядка двух часов и только сейчас они позволили себе отдохнуть и расслабиться. Белла мечтательно глядела в небо. Она, как и все, думала, что попав к свету, испытания для них на этом закончились и ничего кроме радости живописный лес и солнечные дали им не предвещают. Однако она забыла, что именно не стерпев света, она попала во тьму. Не подозревала она, что главное испытание ждет ее впереди, в прекрасном саду величественного Эбена. Она потерла руки друг о друга от внезапной дрожи. Начался студенистый ветер. Наверное, она нечаянно задремала. Меньше всего ей хотелось будить сладко спящих путников, но делать нечего, она разбудила всех поочередно. Нужно собираться в дорогу. Как бы хорошо здесь не было, этот лес им совершенно незнаком.

Через полчаса деревья попадались уже намного реже, а еще через некоторое время и вовсе исчезли. Впереди простиралась холмистая местность с невысокой, но густой травой. Дальше извивалась узкая тропинка. Недолго думая они прошли по ней, обогнули один из высоких холмов и оказались на живописной поляне. Когда их накрыло тенью, Эмма встрепенулась от страха. Ей почудилось, что тьма снова наступает, и хотела уже бежать. Оказалось это были всего лишь облака. Пушистой дымкой они пронеслись спокойно над ними и вскоре исчезли. Немеркнущее солнце, на фоне чистого, девственно – голубого неба освещало, казалось каждый лепесток, каждую травинку.

Еще издалека чувствовали они душистые запахи, и теперь достигнув источника, обнаружили знакомые цветы, застилавшие всю поляну, подобно широкому ковру. Эмма побежала к фиолетовым цветам. Они привлекли ее внимание тем, что сильно похожи были на маленькие фиалки, растущие в их лесу. Она почувствовала сильную тоску по дому, затем склонилась над цветами. Все же эти были намного больше, а душистый и сладкий запах во много раз превосходил аромат знакомых ей фиалок. Без труда узнала она те цветы, что были на подоконнике в доме у бабушки Касси. Тогда она не смогла хорошенько рассмотреть их. Теперь же наверстывала упущенную радость, долго изучала необычайно красивые темно – зеленые лепестки округлой формы, гладкие на ощупь. Внутри проглядывался узор, будто искусный художник на темно – зеленом фоне прорисовал салатовые прожилки и заодно по внутреннему кругу положил небольшие мазки того же цвета. Рука потянулась за цветком. Она думала, что Уголёк не смотрит на нее, но она уже стояла рядом и смотрела на нее.

– Разве они не прекрасны там, где растут. Гораздо приятнее наблюдать, как цветок растет на земле, расправляет лепестки под солнечными лучами и увядает естественным путем, чем сорвать его, оторвав от земли и наблюдать за быстрой смертью. Цветку хорошо, там, где он есть.

Эмма сама думала, что это нехорошо. Цветы манили ее всем своим видом. Трудно удержаться. С большой неохотой, но все же покинула она цветы. Уголёк права. Сколько же цветов она успела испортить до сегодняшнего дня, лишь для того, чтобы полюбоваться ими пару раз, ощутить их запах, а затем бросить. Им, вероятно, понадобился не один час, и не один день, чтобы превратиться из маленького ростка в душистый цветок. Давид с Агатой гонялись за бабочками. Они здесь тоже оказались необычными. Оранжевые, синие, попадались даже черные. В два раза больше, тех светло – желтых бабочек, что большой однообразной тучей кружились у них в городке. Айрис догоняла их. Дальше по этой же тропинке, ступили они на другой холм, намного больше предыдущего. Мерная песня жужжавших пчел слышалась все ближе и отчетливее. На спуске открылась им картина, прекраснее которой Эмме не доводилось видеть никогда. Судя по застывшим в изумлении лицам товарищей, подобную красоту также созерцали они впервые в жизни. Они ступили на естественную аллею, с двух сторон выстланную раскидистыми кустовыми розами самых разных оттенков. Нежно-желтые, оранжевые, розовые, пурпурные розы, каких только не было. Будь она обыкновенной пчелой, также предпочла бы остаться здесь и не на один день, а на всю жизнь. Вот она тронула красные бархатистые розочки, полыхающие на свету в бесчисленном количестве. Они нарочно замедлили шаги, чтобы в полной мере насладится чистым душистым воздухом, где были смешаны ароматы сотен тысяч роз. Срывать такую красоту им уже не хотелось. Некоторое время они даже позабыли, куда и зачем идут, лишь молча и безмятежно наслаждались благоухающей природой, пением птиц, безропотным трудом пчел, пока розы не стали попадаться реже, и внизу холма они увидели дерево. Одно-единственное дерево. Но какое это было дерево. Настоящий исполин. Его можно было смело назвать предком всех деревьев. Тень от раскидистых ветвей падала, покрывая территорию большую, чем обыкновенный дом. Эмма невольно вспомнила дерево в зоопарке. Оно оживало прямо перед ней, воплотившись в дерево, на которое она сейчас смотрела. Листочки шелестели, издавая легкий шепот. Круглые, средней величины, плоды, словно тысячи оранжевых лампочек, обрамленных пышной листвой, отовсюду замерцали перед глазами. Белла узнала их, это те плоды, которые Кондор приносил ей. Несомненно, мякоть обладает исцеляющей силой. Когда ветви больше не могли сдержать отяжелевший груз, они падали с большой высоты на землю. Большая часть плавала в пруду, который простирался под самым деревом. Лотосы, розовые и белые заполняли практически всю поверхность воды, лишь посередине, вынужденно уступив место журчащему клокочущему фонтану, каскадом поднимавшемуся в воздух на высоту примерно два метра. Все радостно переглянулись, когда кристаллы воды ослепили им глаза. Длительная жажда, наконец, будет утолена. Одного глотка было достаточно, чтобы тело оживилось, а глаза прояснились. Эмма с Агатой чуть не закричали, когда, зачерпнув в ладони воды, увидели маленькую рыбку. Махнув золотым хвостом, она прыгнула обратно в пруд, и тогда они увидели, что она была там не единственная. Большие и маленькие, самых разных оттенков, весело плескались они в чудесном пруду. Меч больше не понадобится, подумал Патрик. Лишь напрасно нес все это время ненужную тяжесть. В безмятежном саду Эбена, он единственный кто имел воинственно – угрожающий вид. Не найдя удобного места, в порыве задумчивости просто забросал меч Кондора маленькими камнями у пруда, чтобы дети случайно не напоролись на острие лезвия. Из земли торчала лишь золотая рукоять.

Дети достали из воды столько плодов, сколько могли унести и разложили перед всеми. Уютно расположившись у пруда, молча наслаждались они скромным обедом, то и дело, поглядывая на щедрого гиганта. Тишина нарушалась лишь чавканьем и восторженными вздохами детей.

– Это Эбен! – сообщили весело Уголёк и Айрис. Можно было и не говорить этого. Завороженные, они смотрели на дерево, даже поначалу успели забыть, зачем они пришли сюда.

– Когда же мы попадем домой? – спросила Агата.

– Эбен скажет, – сказала Уголёк.

– Деревья не разговаривают. Чтобы говорить, нужен рот. Ему нечем говорить.

Она подошла к дереву и провела рукой по широкому стволу, закутанному потрескавшейся толстой корой, в ответ она ощутила легкую вибрацию. Агата отдернула назад руку и побежала обратно к Угольку.

– Эбен говорит, – сказала Уголёк, – конечно, он говорит. Внутри него многочисленными струями течет жизнь, вода, такая же чистая, что и в пруду. Сливаясь, она становятся мелодией, песней. Так разговаривает Эбен. Он чувствует боль каждого дерева, каждого лепестка на каждом цветке. Его сердце заполняется чернотой. Эбен подсказал нам, как найти и помочь Патрику и Белле. Но это еще не все. Он споет нам свою песню. Редкий и необычный дар.

Эмма кусала мясистый круглый плод, едва помещающийся в ее ладони, и поглядывала на своих друзей. Каждый молчаливо наслаждался необычной трапезой. Давид держал по одному плоду в каждой руке. Так и не решив, с какой начать, поочередно откусывал то с одного, то с другого и каждый раз довольным видом кивал головой. Плоды в руках становились легче, исчезали, а улыбка лишь ярче проступала на спокойных лицах. Эмма рассказывала Патрику и Белле о том, как они переплывали настоящее море на красивой цветочной лодке. При упоминании о море, Агата внезапно схватилась за голову. Она рассказывала о том, как управляла вместе с Угольком большой лодкой и вспомнила, что оставила свои ракушки на песчаном берегу, но затем поспешила заверить друзей, что заберет их на обратном пути, когда будут возвращаться домой. Лу внимательно слушала их рассказ, изредка кивала головой в подтверждение правдивости вышесказанного, а когда Агата закончила, протянула ей одну единственную ракушку размером с грецкий орех. В лучах солнца радостно переливалась она перламутровым блеском, подобно благодарным зеленым глазам Агаты.

Эмма взялась за второй плод, откусила его и начала озираться кругом. Вдали она заприметила белую точку, которая очень быстро приближалась, увеличиваясь в размерах. Скоро позади той точки, показались еще две. От удивления плод выпал у нее из рук. Агата сидела к ним спиной, поэтому Эмме пришлось растормошить сестру. Белоснежная собака мчалась по направлению к ним. В стремительном вихре длинные уши подлетали вверх и похлопывали ей по щекам, а тонкий язык подобно красному флагу развевался из стороны в сторону.

– Герда! – закричала Эмма.

Остальные прекратили есть и обернулись. Агата подскочила на месте. Раскрыв широкие объятия, бежала она навстречу собаке. Герда облизывала руки Эммы, затем лицо ее сестры, пока Агата душила собаку в крепких объятиях.

– Она тоже скучала по вас, дорогие мои! – раздался голос позади них.

Эмма не могла поверить глазам. Бабушка Касси, живая, здоровая в белом платье с красивой шалью на плечах, стояла рядом и безмятежно улыбалась им. Немного в стороне шла другая женщина. Эмма видела ее впервые, однако тщетно пыталась вспомнить, где могла видеть ее раньше. Нежно – розовое платье тянулась по зеленой траве, пока женщина с улыбкой двигалась мимо удивленных глаз.

– Мама! – закричала Лу.

Неудивительно, что Эмме она показалась знакомой. Мать и дочь были похожи, словно две капли воды. Только одна больше, другая меньше. Слова, так долго запертые и заглушенные внутри девочки, веселым бурным потоком прорывали плотину заточения и вырывались, наконец, наружу. Она все говорила и говорила. Щеки ее разрумянились докрасна, но в отличие от своей мамы она не плакала. Эмма поглаживала собаку и думала о том, как же хорошо, что Лу, наконец– то нашла свою маму. Теперь они уже никогда не расстанутся и будут счастливы вместе. Белла в стороне вытирала нахлынувшие безудержным потоком струи слез, а Патрик молча стоял рядом с ней и радостно наблюдал за детьми.