Текст книги "Остров забвения"

12

Джек прошел по мощеной дорожке, очутился у входа в бунгало Эбби Тайлер и увидел в окнах свет. Его ждали.

Он постучал. Дверь открыла Ванесса и пригласила его войти. Гостиная была обставлена со вкусом: старинные вещи, произведения искусства… Ничего бросающегося в глаза, скромно, но стильно. Абсолютно в духе жившей здесь женщины.

Внимание Бернса тут же привлекла прекрасная картина, висевшая над каминной полкой. Пунцово-оранжевые рассветные облака… Гостиная была оформлена в теплых персиковых тонах; казалось, изображенный на картине рассвет отбрасывал на нее свое сияние.

В комнату вошла Эбби, облаченная в розовый шелковый халат, и улыбнулась, увидев его. Джек снова ощутил скрывавшееся в ней сдержанное внутреннее тепло. Интересно, что будет, если этот огонь вырвется на свободу?

Внезапно он разозлился на себя. Джек всегда гордился своей решительностью. Коллеги называли его гончей: если Бернс брал след, то шел по нему до конца. Но Эбби Тайлер все время петляла.

– Извините, детектив, – сказала она, протягивая руку. – У меня был трудный день. Пришлось помогать на кухне. – Она пробыла там всю вторую половину дня и вечер, потому что Морис был сильно не в духе. Эбби выбилась из сил и с удовольствием отдохнула бы, но таинственный Джек Бернс вызывал ее любопытство. Он был полицейским, однако вряд ли приехал сюда в отпуск. Ох, неспроста это…

Она пригласила Джека сесть. Тем временем Ванесса принесла кофе на серебряном подносе и деликатно ушла.

– Гавайский ореховый, – сказала Эбби, протянув ему китайскую фарфоровую чашку. – Надеюсь, вам понравится.

Джек добавил в чашку сливки, сахар и стал задумчиво размешивать напиток. В записке, найденной среди бумаг сестры, имя «ЭББИ ТАЙЛЕР» было написано большими буквами и обведено красным кружком. За ним следовали три восклицательных знака. Но больше ничего Нина не написала. Не была ли мисс Тайлер тем анонимным лицом, с которым сестра должна была встретиться в день собственного убийства?

– Как вам здесь нравится, детектив?

– Называйте меня Джек, – сказал Бернс, следя за ее реакцией. – Честно говоря, мисс Тайлер, я здесь не в отпуске. Расследую дело.

Она поднесла чашку к губам.

– Какого рода?

– Убийство.

Не прикоснувшись к кофе, она опустила чашку и сказала:

– Неужели вы подозреваете кого-то из моих гостей?

– Скорее ищу ниточку, которая ведет к подозреваемому. Пока ничего конкретного сказать не могу. Я предпочел бы, чтобы об этом никто не знал. Можно сказать, я здесь тайно.

– Конечно, детектив. – Наконец Эбби пригубила напиток, но Джек заметил в ее глазах тревогу. – Когда произошло это убийство?

Вопрос заставил его насторожиться. Большинство людей спрашивает, как и где это случилось. Когда? Может быть, у нее на уме какое-то конкретное убийство?

– Несколько недель назад.

Казалось, Эбби слегка успокоилась. Значит, это было какое-то другое убийство. То, к которому она имела отношение?

– Жертвой стала некая Нина Бернс, – добавил он, следя за реакцией хозяйки.

– Это имя должно быть мне знакомо?

– Она была деловой женщиной, хорошо известной в своем кругу. И заодно моей сестрой.

Эбби снова отставила чашку.

– О боже, какой ужас! Примите мои соболезнования… Нет, я никогда о ней не слышала. И вы надеетесь найти ниточку к убийце здесь, на моем курорте?

Джек не хотел говорить ничего лишнего; к тому же он видел, что хозяйка устала. Он пил кофе, сделал несколько замечаний о погоде, о висевших на стенах картинах, о том, как умело Эбби управляет курортом, а потом встал и стал прощаться.

Бернс украдкой покосился на чашку в руках Эбби и понял, что не сможет получить отпечатки пальцев. Он надеялся встретиться с мисс Тайлер в одном из ресторанов, а потом незаметно забрать ее чашку или стакан. Что ж, придется повторить попытку.

Как ни странно, мысль о новой встрече с Эбби Тайлер пришлась ему по душе.

– Не могу ли я чем-нибудь помочь вам? – спросила она, проводив его до дверей.

– Честно говоря, можете, – ответил Джек, пытаясь не обращать внимания на то, как облегает ее тело шелковый халат со слегка распахнутым воротником, обнажавшим намек на ложбинку между грудями. – Я хотел бы попросить у вас разрешения осмотреть курорт и поговорить кое с кем из служащих. – Увидев, что хозяйка встревожилась, он быстро добавил: – Я буду действовать скрытно. Никому не скажу, что речь идет об убийстве и что я коп. Просто побеседую с людьми, и все.

Она на мгновение задумалась, а потом сказала:

– Что ж, я дам вам пропуск для охраны. Подождите минутку. Я сейчас.

Эбби ушла в другую комнату и закрыла за собой дверь. Ожидая ее возвращения, Джек обошел просторную гостиную. На старомодном письменном столе с вращающейся крышкой лежали ручки, блокноты и…

Он застыл на месте, увидев стопку папок. На трех папках, лежавших сверху, было написано: «Офелия Каплан», «Коко Маккарти» и «Сисси Уитборо». Имена трех женщин, с которыми хотела поговорить Нина. Трех женщин, которые родились на той же неделе, что и она сама.

Он быстро оглянулся и кончиком пальца передвинул папки так, что стали видны сделанные на них надписи, и окаменел, прочитав на одной из них: «Нина Бернс».

Эбби Тайлер солгала ему.

Услышав щелчок замка, он быстро отошел от стола. Эбби протянула ему карточку, запечатанную в пластик.

– Детектив, с этим пропуском вы сможете пройти всюду. Я только прошу вас действовать скрытно.

Он взял карточку.

– Что-то не так? – спросила Эбби.

– Нет. Все в порядке. Спасибо за кофе, мисс Тайлер. Спокойной ночи.

Закрыв за ним дверь, Эбби вернулась к Ванессе и призналась:

– Этот Джек Бернс заставляет меня нервничать.

– Не волнуйся. Если бы он приехал сюда, чтобы арестовать тебя, то уже давно сделал бы это.

Эбби заставила себя забыть о Джеке Бернсе. У нее были другие заботы. Офелия Каплан приехала и разместилась в «Марии Антуанетте». Теперь можно было приступить к выполнению плана.

Но следующий шаг следовало сделать очень осторожно. Одно неверное движение, и все пропало. Эбби подошла к вмонтированному в стену сейфу, отперла его и достала свернутый в трубочку пожелтевший плакат с дырками в уголках. Она вспомнила день, когда сорвала его с доски объявлений почтового отделения. Это было тридцать три года назад…

Она приехала в Бейкерсфилд, штат Калифорния, потому что Мерси слышала, как начальница тюрьмы сказала врачу: «Бейкерсфилд торопится». Шел 1972 год; юная и испуганная Эмми-Лу Паган, сменившая имя, молилась, чтобы полиция не нашла ее и не отправила обратно в тюрьму. Она перерыла телефонную книгу и выписала оттуда адреса всех адвокатов и агентств, занимавшихся усыновлениями, отчаянно надеясь найти мужчину и женщину, которые уехали с ее ребенком. А потом приступила к осторожным расспросам: говорила, что беременна и нуждается в деньгах. Это должно было помочь ей выйти на подпольный рынок торговли детьми.

Но приближалось Рождество, а мужчину из белой «импалы» и собственную дочь, которой уже исполнилось полгода, она так и не нашла. Эбби не могла обратиться за помощью к властям, потому что после пожара в тюрьме ее все еще могли искать. Полиция наверняка думала, что это именно она устроила поджог.

С каждым новым днем, прожитым в одиночестве, страх Эбби становился все сильнее. Где ее девочка? Кто ее удочерил? Что за люди усыновляют детей, приобретенных на черном рынке? Эбби пыталась выяснить это, когда посещала адвокатов и говорила им, что беременна.

– Я хочу, чтобы мой ребенок попал в хорошие руки.

– Мы тщательно изучаем своих клиентов, – дружно отвечали ей. – Убеждаемся, что у усыновителей надежная семья, надежное финансовое положение и крепкое душевное здоровье.

Крепкое душевное здоровье! Раньше Эбби и в голову не приходило, что психически неуравновешенных людей, желающих иметь детей, могут пустить на порог официально зарегистрированного агентства. Именно поэтому такие люди прибегают к незаконным способам, покупая младенцев у тех, кого интересуют только деньги, а не благополучие их детей.

Эбби сходила с ума от тревоги. Неужели ее ребенок попал в руки каких-то психов?

Она шла в агентство, адрес которого обнаружила в местном справочнике, и вдруг хлынул дождь. Эбби забежала на почту, чтобы переждать грозу, и там увидела нечто такое, от чего ее мир перевернулся вверх дном.

Над прилавком с открытками и бланками висела доска объявлений «Их разыскивает ФБР». Среди фотографий мужчин, разыскивавшихся за вооруженный грабеж, убийства и изнасилования, красовалось одно очень знакомое лицо. Под фотографией было напечатано жирными буквами:

«Эмили-Луиза Паган. Разыскивается за убийство, поджог с покушением на убийство, угон автомобиля, вооруженный грабеж и побег.

Другие имена: Эмми-Лу Паган.

Дата рождения: 3 июня 1955. Место рождения: Литл-Пекос, Техас.

Волосы: золотисто-рыжие.

Глаза: зеленые.

Рост: 170 см. Вес: 62 кг.

Пол: женский.

Раса: белая.

Род занятий: неизвестен.

Особые приметы: крупные веснушки на лице.

Примечания: Паган любит садоводство и огородничество, часто посещает питомники и другие места, где выращивают и продают растения. Ее может сопровождать негритянка по имени Мерси.

МЕРЫ ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ: ЭМИЛИ-ЛУИЗА ПАГАН БЕЖАЛА ИЗ ТЮРЬМЫ, УСТРОИВ ПОЖАР В ПОМЕЩЕНИИ. С ПОМОЩЬЮ СООБЩНИЦЫ УГНАЛА КАЗЕННЫЙ АВТОМОБИЛЬ И ВОСПОЛЬЗОВАЛАСЬ ПОЛИЦЕЙСКИМ ОРУЖИЕМ ПРИ ВООРУЖЕННОМ ОГРАБЛЕНИИ, ВО ВРЕМЯ КОТОРОГО ПОГИБЛИ ДВА ЧЕЛОВЕКА. ВООРУЖЕНА И ОЧЕНЬ ОПАСНА. ЕСЛИ У ВАС ЕСТЬ КАКИЕ-ЛИБО СВЕДЕНИЯ ОБ ЭТОМ ЧЕЛОВЕКЕ, ПОЖАЛУЙСТА, СООБЩИТЕ ИХ В МЕСТНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ФБР ИЛИ В БЛИЖАЙШИЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ УЧАСТОК».

За информацию, которая приведет к аресту Эмили-Луизы Паган, ФБР предлагало награду в 50 000 долларов.

Вторник

13

Эбби шла к нему сквозь туман, облаченная в просторные белоснежные одежды. Ее волосы были длиннее, чем ему казалось. Они волнами падали на плечи, а когда женщина подошла ближе, Джек увидел, что воротник ее одеяния распахнулся, обнажив белую грудь.

Они находились в лесу. Джек ощущал запах земли и сырости и слышал доносившееся сверху птичье пение. Все вокруг застыло в неподвижности, как будто время остановилось. Поняв, что он по пояс голый, Джек опустил глаза и увидел на себе кожаные штаны и меховые унты.

Он был диким. Первобытным. И хотел только одного.

Когда Эбби подошла к нему, ее волосы уже достигли талии, одеяние спустилось на бедра, но обнаженная грудь скрывалась под длинными темными прядями.

Женщина улыбалась, однако в ее улыбке скрывалась тайна, а в глазах стоял туман. Она подняла молочно-белые руки, и Джек шагнул к ней. Когда кончики его пальцев прикоснулись к ее прохладной плоти, она закрыла глаза и запрокинула голову, обнажив белую шею. Воздух был морозным. На земле лежал снег. Ему хотелось согреть ее.

Она плавно скользнула в его объятия, подставила губы для поцелуя и прижалась к нему. Ее губы были холодными, поцелуй – бесстрастным. Это задело Джека: теперь он знал, что внутри Эбби таится жар, и хотел вызвать его.

На его плечах появился меховой плащ. Джек бросил плащ наземь и опустил на него Эбби. Ее улыбка была безмятежной. Она не сводила с него глаз, но оставалась недоступной, как сама Тайна.

Джек лег рядом и стал ласкать тело, напоминавшее слоновую кость, пытаясь разжечь в нем пламя. Эбби загадочно улыбалась, словно дразня его, и это только подстегивало его пыл. Он стянул одеяние с ее бедер и продолжил ласки, пока не нашел чувствительное место. При первом же прикосновении к нему Эбби застонала. Тут лес исчез, и они очутились на вершине песчаной дюны; вокруг до самого горизонта тянулась пустыня, а на западе горел ослепительный закат.

Эбби обвила руками его шею, и Джек почувствовал, что ее кожа стала горячей. Влажные губы заалели и раздвинулись, обнажив дразнящий розовый язычок. Он страстно поцеловал ее, и в это мгновение подул жаркий ветер. Когда он протянул руку к одеянию, внезапно ставшему гранатовым, Эбби раздвинула ноги, и его накрыла волна жара.

Он взял в ладони ее груди, и пальцы ощутили тепло. С губ Эбби снова сорвался стон, ее шея стала красной, как от ожога. Она алчно впилась в его губы, словно хотела съесть их, и обвила голенью его бедра, заставляя Джека проникнуть в ее огненное чрево.

Он чуть не кончил после первого же рывка, а когда Эбби вскрикнула, эхо этого крика отдалось в красных пустынных каньонах…

Джек проснулся в холодном поту. Он долго лежал размышляя. Во-первых, давно прошли те времена, когда ему снились эротические сны; во-вторых, при чем тут Эбби Тайлер?

Когда вчера вечером Бернс обнаружил в бунгало досье Нины и вернулся к себе, у него долго сосало под ложечкой. Она нагло врала, что не знает его сестру. Эбби не только знала Нину, но и обладала папкой, в которой, как он успел заметить, лежали несколько листков бумаги и фотографии. Джеку стало неприятно. Эта Тайлер сумела улестить его; мужская реакция оказалась сильнее инстинкта полицейского. Что ж, отныне он станет осторожнее и перестанет доверять кому бы то ни было. А Эбби Тайлер особенно.

«Вспомни, зачем ты здесь. Не поддавайся чарам этого места».

Да, конечно, дело не в Тайлер, а в курорте. Он обольщает тебя, проникает в душу, а когда ты спохватываешься, бывает слишком поздно.

На продолжение сна рассчитывать не приходилось, хотя он проспал всего четыре часа. Джек Бернс уже несколько недель не спал дольше четырех часов подряд. С того самого дня, когда его вызвали на место преступления и он упал в обморок при виде трупа.

Хотя это был далеко не первый труп, который он видел.

Джек принял холодный душ (который вновь заставил тело повиноваться хозяину, но так и не заставил его выбросить из головы Эбби Тайлер), подошел к проигрывателю и поставил компакт-диск с записью Бетховена. Когда воздух наполнили страстные звуки «Апассионаты», Бернс повернулся к стоявшей на тумбочке фотографии. Нина…

Он до сих пор не отошел от шока, который испытал четыре года назад. Они с Ниной сидели у постели умиравшей матери и услышали пугающее признание.

– Джек, тебе было четырнадцать лет, – еле слышно сказала Моника Бернс перед тем как испустить последний вздох, – и ты учился в закрытой частной школе. Я хотела еще одного ребенка, но не могла зачать. Поэтому мы пошли в агентство по усыновлению. Там сказали, что мы слишком старые и что младенцев отдают более молодым парам. Мы нашли адвоката, занимавшегося тем, что он называл «особыми случаями». Он сказал, что сможет подыскать для нас ребенка, но это будет дорого стоить. С деньгами вопрос уладили, и нам привезли тебя, Нина. Когда я взяла тебя на руки, ты перестала быть моей приемной дочерью и превратилась в родную. Именно поэтому я ничего тебе не говорила. А когда ты, Джек, вернулся из школы, то поверил, что я была беременна. Я не стала тебя разубеждать. Но теперь ясно, что жить мне осталось недолго, и поэтому я решила сказать вам правду…

Нина начала свое расследование на следующий день. Она перерыла все бумаги матери и нашла адвоката, который занимался усыновлением, а теперь ушел на пенсию и жил в Фениксе. Сообщил он не так уж много, но этого было достаточно, чтобы Нина изъездила всю страну. Когда нашли старые записи об усыновлении, у нее оказалась в руках ниточка. Она расспросила людей о событиях тридцатитрехлетней давности и по кусочкам восстановила картину.

Открытие потрясло Нину: ее купили через подпольную сеть, занимавшуюся нелегальными усыновлениями.

Она пришла в ужас. Значит, ее похитили? Заставили несовершеннолетнюю мать отказаться от ребенка? Может быть, настоящая мать до сих пор ищет ее? Через четыре года лихорадочных поисков состоялся последний заочный разговор Нины с Джеком. Это случилось несколько недель назад. Она не понимала, что общего у Коко Маккарти, Сисси Уитборо и Офелии Каплан и почему они поехали на курорт, о котором ничего не знали. В сообщении, записанном на автоответчик, Нина говорила, что вечером должна кое с кем встретиться и узнать что-то очень важное.

А на следующий день ее нашли убитой…

Джек смотрел на папки, разложенные на письменном столе. Эти папки были итогом изматывающей работы сестры по расследованию преступлений, совершенных больше тридцати лет назад. К несчастью, ее заметки ничего не объясняли. Она крупно написала «ЭББИ ТАЙЛЕР» и обвела это имя красным кружком.

Почему?

И с кем Нина встретилась в тот вечер, когда ее убили?

Джек навел справки об Эбби Тайлер и выяснил, что так зовут владелицу курорта, приглашения на который выиграли три упомянутые Ниной женщины. Потом он попытался восстановить прошлое Эбби Тайлер, но почти ничего не выяснил. История этой женщины начиналась лишь с 1974 года. Именно поэтому ему требовались отпечатки ее пальцев.

К фотографии Нины была подколота глянцевая брошюра о некоем чудесном месте, которое называлось винодельня «Хрустальный ручей». Джек сделал это, чтобы не забывать о своей цели. Винодельня продавалась, и Нина позвонила как раз в тот момент, когда Джек вел переговоры с ее владельцем. Винодельня была его заветной мечтой; он выйдет в отставку, будет жить на полицейскую пенсию, выращивать виноград и делать вино. Эта брошюра лежала у Бернса в кармане, когда он потерял сознание. Переговоры с владельцем так и не продолжились. В тот миг, когда Джек упал рядом с трупом Нины, его жизнь остановилась, как часы. Винодельня, соревнования по стрельбе из лука, планы путешествий – все это застыло на месте и могло сдвинуться с него только тогда, когда он найдет ответы.

Джек не знал покоя. Он был весь на нервах. Нужно было убраться из этого таинственного места, подальше от ведьмы, околдовавшей его. Сквозь стеклянную дверь, отделявшую комнату от внутреннего дворика, было видно, что из-за далеких гор начинает всходить солнце. Джек решил, что это добрый знак.

Он надел под куртку кобуру с полицейским револьвером и перечитал брошюру здешнего экскурсионного бюро. «За пределами «Рощи» раскинулась пустыня. Там много приятных романтических мест, которые находятся в полном распоряжении отдыхающих. Однако мы просим тех, кто собирается покинуть территорию курорта, предварительно известить об этом администрацию. Кроме того, мы советуем учитывать прогноз погоды, поскольку здесь бывают ливни и песчаные бури. Если вы хотите отправиться в поездку по пустыне, пожалуйста, позвоните в бюро обслуживания».

* * *

Спустя двадцать минут он слушал Зеба. В Африке можно отлично поохотиться, – говорил тот, ведя внедорожник по пустынной дороге.

Солнце, поднявшееся над горизонтом, окрашивало пейзаж в умопомрачительный розово-золотой цвет. Весенние полевые цветы лежали желто-голубыми коврами и наполняли утренний воздух экзотическим ароматом.

Джек оставил реплику Зеба без внимания. Охота его не интересовала. Заметив на руке Зеба браслет из слоновьей шкуры, он решил, что этот человек тоскует по Африке. По сравнению с тамошними жирафами, львами и носорогами здешние звери должны были казаться ему ручными.

– Ну, сэр, вот мы и приехали. Индейские скалы. – Перед ними лежали огромные круглые камни, выглядевшие так, словно были специально отлиты в каком-то природном цеху. Повсюду висели предупредительные знаки: «ВНИМАНИЕ! ПЕЩЕРЫ ОПАСНЫ! НЕ ВХОДИТЬ!»

Джек обвел взглядом окрестности – все было пустынно. Ни здания, ни дороги, ни человеческого жилья на несколько километров вокруг.

Замечательно.

– Сэр, сотовый телефон у вас с собой? – спросил Зеб, когда Джек вышел из машины.

– Да, а что?

– На всякий случай. – Зеб протянул ему карточку с номером службы безопасности курорта. – Эта линия работает двадцать четыре часа в сутки.

Джек прищурился и посмотрел на камни и песок.

– По-моему, здесь совершенно безопасно.

– В последнее время койоты ведут себя очень активно. Мы думаем, что на северном склоне этих скал у них что-то вроде логова. Прислать за вами машину с шофером?

Джек оглянулся на плотные ряды деревьев, над которыми поднимались белые купола. Сколько до них? Километров пять?

– Я вернусь пешком.

– Что ж, если передумаете, позвоните, – сказал Зеб, дружески помахал ему рукой и уехал.

Хотя песчаную равнину заливал ослепительный солнечный свет, ветер был просто ледяным. Он прорывался сквозь мощные скалы, свистел в прогалинах и трещинах, забирался под одежду, кусал лицо и руки. Место казалось древним и священным. Джек почувствовал себя последним оставшимся на земле человеком.

Развернув портативную мишень, которая была устроена так, чтобы стрелы не разлетались в стороны, Джек закрепил ее между двумя скалами. Потом он отошел на тридцать метров к месту, где лежало остальное снаряжение, снял куртку и бросил ее на скалу, оставшись в джинсах и майке, туго облегавшей тело из соображений безопасности и повышения точности стрельбы. Свободная одежда была помехой для лучника и могла сбить прицел. Наплечную кобуру с револьвером Бернс тоже снял.

Отметив направление ветра и угол падения солнечных лучей, Джек надел на правую руку перчатку для стрельбы, прицепил к поясу колчан и взял лук с уже надетой на него тетивой.

Стрельбой из лука Джек увлекся еще в детстве, отдыхая в дорогих летних лагерях, куда его неизменно отправляли богатые родители. Именно в такие лагеря обычно ездили дети кинозвезд. Лук и стрелы тут же овладели его сердцем. Смотришь на мишень, натягиваешь тетиву, отпускаешь ее, хлоп – и стрела торчит в «яблочке»! Иногда Джек даже участвовал в соревнованиях, стремясь проверить себя и показать свое искусство (его любимым видом была стрельба с неотмеченной дистанции), но выступал только в личном зачете. Джек Бернс был лучником-одиночкой.

Его лук фирмы «Хатфилд» имел натяжение в тридцать килограммов, ручной работы держатель для правой руки, отшлифованные до зеркального блеска противовесы и усиленные наконечники для быстрой стрельбы.

Теперь Бернс очутился в своей стихии, где существовали только он и мишень, а пустынный окружающий мир простерся до самого горизонта. Вся жизнь и вселенная теперь заключались в луке, тетиве, стреле, остром глазе, сильных мышцах Джека и его желании попасть в «десятку».

– Паршивое дело, детектив, – сказал рядовой коп. – Она молодая и красивая.

Он встал, нацелил носок левого ботинка на мишень, а носок правого отвел в сторону.

Она была голая и лежала лицом вниз в луже собственной рвоты.

Он выбрал стрелу и поставил ее на тетиву.

– Похоже, на ее ляжках и ягодицах сперма, – сказал парень из отдела коронера, соскребая образцы в пластиковый мешок. – Перед смертью она занималась сексом.

Теперь выпрямить спину, вскинуть голову, поднять лук и повернуться к мишени.

– Причина смерти?

Вытянуть руку, напрячь плечо и расслабить локоть.

– Трудно сказать. Судя по деталям, скорее всего, наркотики.

Натянуть тетиву и прижать ее к подбородку.

– Случайная передозировка? – спросил Джек, следя за тем, как коронер тянется к холодному плечу девушки, чтобы перевернуть ее на спину.

Прицелиться. Почувствовать напряжение в спине. Смотреть на мишень. Сконцентрировать сознание и тело.

Когда труп перевернули на спину, с лица девушки упали светлые волосы, и он увидел свою сестру.

Он отпустил тетиву.

Джек Бернс рухнул как подкошенный.

Стрела блеснула в воздухе и вонзилась прямо в центр мишени. Но поскольку он приехал в «Рощу» с целью схватить убийцу, для Джека это было не «яблочко», а человеческое сердце.

Сердце того, кто убил Нину.

* * *

Вошла Ванесса – как всегда, в развевающемся бурнусе, потряхивая бусами и благоухая мускусом.

– Я обо всем договорилась. Сегодня вечером ты обедаешь с Коко Маккарти.

Эбби хотела пообедать со всеми тремя одновременно, но Офелия отклонила приглашение, сказав, что предпочитает побыть в одиночестве. Сисси заявила, что ждет важного телефонного звонка, но с удовольствием придет в другой день. Тревога Эбби росла. Она была готова пойти к ним, постучать в двери, посмотреть в глаза Коко, Сисси и Офелии и понять, знают ли они. Но Офелия Каплан казалась расстроенной, Сисси – запутавшейся в своих личных делах, и Эбби не хотела им мешать.

Ванесса налила себе чашку только что сваренного кофе и сказала:

– Эбби, я по-прежнему думаю, что тебе нужно сделать анализ ДНК. – Это все упростило бы. Прядь волос, тайком взятых из трех головных щеток, сравнение с собственной, и дело в шляпе.

Но Эбби была непреклонна. Она ни за что не станет так поступать. Даже ради того, что для нее важнее всего на свете. Много лет назад она поклялась, что не станет обходиться с другими людьми так же, как они обошлись с ней…

Шестнадцатилетнюю Эмми-Лу арестовали на глазах у подруг и бросили в тюрьму, полиция рылась в ее личных вещах, читала ее дневник, прокурор на суде тряс принадлежавшими ей книгами – невинными путеводителями по зарубежным ботаническим садам, журналами мод и любовными романами, – стараясь доказать всему свету, какая она дрянь. Он зачитывал вслух жуткие названия романов и говорил присяжным, что деньги Эйвис Йокум были нужны Эмми-Лу для отъезда за границу, потому что Соединенные Штаты недостаточно хороши для нее, испорченной девицы, которую часто видели с каким-то бродячим хиппи.

После вынесения приговора ее привезли в тюрьму Уайт-Хиллс, заставили пройти унизительный ректальный осмотр, смазали задний проход зеленым мылом, засунули туда резиновую кишку, а потом был медосмотр. Врач, не глядя Эмми-Лу в глаза, спросил, на каком она месяце, причем говорил так равнодушно, что девушка даже не поняла, к кому он обращается. Эмми-Лу лежала на спине, засунув ноги в стремена, а пальцы врача ее ощупывали. Потом прозвучало «примерно два месяца», после чего раздался треск стаскиваемых резиновых перчаток и голос: «Здорова. Может работать».

Последним оскорблением стало то, что ей отрезали длинные золотисто-рыжие косы «в гигиенических целях», сунули поношенное нижнее белье, мешковатое хлопчатобумажное платье и с тех пор заставляли мыться в открытой душевой кабинке на глазах у мужчин-тюремщиков и пользоваться туалетом без дверей.

Нет, Эбби не станет нарушать право Коко, Сисси и Офелии на уединение и проводить анализ ДНК без их согласия.

Она знала об этих трех женщинах очень немногое: только то, что удалось собрать частному сыщику. Они действительно были приемными детьми. Этот факт не подлежал сомнению. Но знали ли об этом они сами? В 1972 году все было по-другому: тогда записи об усыновлении были засекречены, и настоящие матери не имели никакой возможности найти своих детей. Ограниченный доступ к старым записям открыли лишь лет десять назад. И тут люди узнали потрясающие вещи. Многие приемные родители верили, что они имеют дело с официально действующими адвокатами и агентствами и что матери добровольно согласились на усыновление их детей другими людьми. Они понятия не имели, что им отдали похищенных детей или младенцев, проданных матерями, оказавшимися в отчаянном положении.

Слово «проданный» пугало Эбби много лет. Проданный для чего? Как будто ее ребенок был мебелью или собакой. Ее преследовали кошмары. И чувство вины. Она была обязана знать, что ее ребенок родился живым. Была обязана бороться за него. Требовать помощи юриста. Знать свои права. Ее невежество и наивность обернулись тем, что теперь ее ребенок обречен на жизнь в невзгодах и нищете. Однако судя по тому, что она знала об Офелии, Сисси и Коко в их новых семьях, ее тревоги были напрасными. Слава богу, ничего такого в реальности не было.

Но Эбби продолжала преследовать другая страшная мысль: девочке сказали, что ее отдали приемным родителям, потому что родная мать была осуждена за убийство. Эбби хотелось, чтобы приговор был пересмотрен.

Следя за борьбой, отражавшейся на лице подруги, Ванесса поняла, что той овладела мучительная нерешительность и беспокойство. Эбби создала место, где люди могут найти покой, но самой ей это не удалось.

– Кстати, – неожиданно сказала она, – я позвонила в управление полиции Лос-Анджелеса. Все в порядке. Джек Бернс значится в их списках.

Эбби вскинула голову.

– Что?

– Он действительно детектив.

– И расследует убийство своей сестры?

– Этого они не сказали. Эбби, ты ему веришь? А вдруг это только прикрытие, а на самом деле он приехал сюда совсем по другому делу?

Эбби вздрогнула от дурного предчувствия. Неужели он в самом деле приехал за ней? И то, чего она всегда так боялась, все-таки случится?

«Только не теперь! – едва не закричала она. – Не теперь! Подожди немножко. Дай мне встретиться с дочерью на свободе!»