Текст книги "Змея"

– Как ты узнал, что я тут?

Думаю, он ответил бы, если бы внезапно к моему собственному горлу также не приставили лезвие. Не двигаюсь.

– Ты в меньшинстве. Отпусти его.

Я не узнаю низкий голос мужчины, но, если он думает, что я напугана, значит, Хранители следили за мной недостаточно долго.

– Думаешь, вы двое для меня проблема? – усмехаюсь я.

– Сказал же, отпусти его.

Смотрю на Якса – он тоже не сильно испуган, и я почти слышу его мысли: он по-прежнему соображает, как я догадалась, кто он такой. По выражению его лица я понимаю, что он приходит к правильному заключению.

Якс собирается что-то сказать, но тут новый голос прорезает ночной воздух, и на сей раз я его знаю.

– Нет, это ты ее отпусти.

Никогда еще появление Рэйвн меня так не радовало, даже если единственной причиной, почему она здесь, было то, что она шпионила за мной во время дежурств.

Мы все четверо замираем живой картиной – клинки сверкают, копья подняты.

– Мы просто хотим поговорить, – говорит наконец Якс, поднимая руки и сдаваясь.

– Тогда зачем вы набросились на меня?

– Кто же тебя не знает, Гадюка, – говорит человек у меня за спиной.

Чувствую, как покрывается мурашками кожа. Они точно знают, кто я такая.

Я вообще-то не настроена причинять брату Грейс вред, поэтому решаю первой сделать примирительный жест и отнимаю нож от горла Якса. Сразу после этого убирается кинжал и от моей шеи. Наконец Рэйвн неохотно опускает копье.

Я становлюсь рядом с ней и разглядываю Хранителей.

– Тогда ладно, говорите.

Человек рядом с Яксом снимает маску – и всей моей благосклонности как не бывало. Последний раз я видела его на своей свадьбе. Незнакомец, прятавшийся в тени. Моя главная ниточка к тому, кто почти убил Торина.

Набрасываюсь на него настолько внезапно, что он падает в снег. Я не успеваю причинить ему серьезного вреда только потому, что через мгновение Рэйвн и Якс уже оттаскивают меня от него и кричат, чтобы я успокоилась. Они держат меня за руки, пока он поднимается, стирая с губы кровь. Один хороший удар я все же успела нанести.

– Узнала меня, значит.

Поверить не могу! Он улыбается.

– Ты – покойник. Но если назовешь имя своего подельника, я, возможно, убью тебя быстро.

Его улыбка застывает.

– Что? Ты о ком это?

– О том, кто попытался убить Торина. Кто-то из твоих, не так ли?

Теперь улыбки как не бывало.

– Нет. – Как и Якс за несколько мгновений до этого, он поднимает руки в знак того, что не собирается мне вредить. – Я понятия не имею, о чем ты. Я не знал, что на принца напали.

– Лжец.

Он качает головой:

– Я не лгу. Меня зовут Мордекай. Я – хранитель королевской крови. Я пришел к тебе на свадьбу только потому, что появились слухи, будто единственный выживший отпрыск рода, которого мы разыскиваем, оказался Гадюкой – ни больше ни меньше. Как только я тебя увидел, сразу понял, что поиски закончены, и отправился домой докладывать моим начальникам.

У меня нет повода ему доверять, и все же искренность его слов очевидна. Сама того не желая, я верю ему. Неохотно.

– Тогда как вы узнали, что я тут?

Отвечает Якс:

– Наш советник почувствовал перемену в воздухе. Он послал нас.

Я вся внимание.

– Ваш советник? – Есть только один тип людей, которые могут улавливать подобные вещи, и я сразу же думаю об Эстер. – Волшебница?

Якс не спешит с ответом.

– Может, оставим подобные разговоры на дорогу?

Я хмурюсь. С того момента, как я узнала Якса, стало понятно, что мое пребывание с моей семьей, с кобылами, закончено, что за мной пришел мой долг, и тем не менее я невольно раздражаюсь:

– На какую еще дорогу?

– Как это «какую»? На Двенадцатый остров, разумеется, – поясняет Мордекай. – Пора отвести тебя домой.

15

Олвин подбрасывает в очаг дров, однако никакой жар не в состоянии сделать теплее атмосферу в хижине.

Яксу и Мордекаю, стоящим сейчас в маленькой комнате, не оказали того же приема, как в свое время мне. Рэйвн разбудила сестер и Маму, понимая, что они должны участвовать в этом разговоре, и Пип впервые после ранения отослали на дежурство. Мы же готовимся к обсуждению, которое, боюсь, ни к чему хорошему не приведет.

– Так, значит, вы не имели ничего общего с нападением на Торина?

Я вижу, что они хотят поговорить о моем будущем, о том, чтобы забрать меня из этого сакрального места, но для начала мне нужны гарантии. И Мордекай должен ответить на некоторые вопросы, прежде чем я отправлюсь с ним куда бы то ни было.

– Клянусь, что я ничего об этом не знаю. Я странствовал по Востоку один, стал свидетелем твоего замужества, и, как только убедился в том, кто ты, вернулся сюда, сбив со следа того человека, которого ты отправила за мной.

Я раздражаюсь оттого, что кто-то называет Бронна «тем человеком», хотя мое сердце болит от одной мысли о нем.

– Хорошо, и как же именно тебе удалось это сделать?

– Я обладаю исключительными способностями. – У Мордекая улыбка до ушей.

Якс закатывает глаза:

– Наш волшебник снабдил его чарами, которые позволяют ему становиться невидимым для преследователей.

Мордекай пихает его в бок, однако Якс только плечами пожимает.

– Они мне не очень-то и понадобились. Даже без них я бы ушел, – говорит Мордекай, оправдываясь усерднее, чем требуется.

– Я бы не зарекалась. – Скрестив руки на груди, смотрю на него. Я готова возненавидеть его за то, что он воспользовался волшебством против Бронна и заставил того засомневаться в себе.

Якс, который менее склонен раздражать меня, бросает своему спутнику взгляд, мол, уймись.

– Мне печально слышать о том, что случилось с твоим мужем. Но почему ты решила, будто без Мордекая тут не обошлось?

– Потому что, едва я заметила его на свадьбе, он показался мне предвестником беды. Я сразу поняла, что он не праздновать заявился. Вот почему я послала… – Я запинаюсь, не желая произносить имя Бронна вслух, будто это могло сделать произошедшее между нами более реальным. – Вот почему я послала кое-кого разузнать его намерения. Тем временем за Торином пришел убийца. Он был натренирован гораздо лучше любого наемника. Два незнакомца – для совпадения это слишком много, поэтому я предположила, что вы работаете вместе.

– Ну, раз он был натренирован, тогда понятно, почему ты подумала на меня, – говорит Мордекай, и все взгляды поворачиваются в его сторону. – А что такого?

– Кто-то попытался убить ее мужа, – вмешивается Якс. – Возможно, тебе пока лучше помолчать. – Потом извиняющимся тоном обращается ко мне: – Прости моего друга. Он та еще бесчувственная и заносчивая задница, но сердце у него в правильном месте.

– И в каком же именно? – Голос Мамы источает подозрение. – Что вам, молодые люди, нужно от нашей Марианночки?

– Она наша королева, – посерьезнев, отвечает Мордекай. – Мы посвятили наши жизни ее поискам, чтобы она могла вернуть себе трон. Марианне пора вернуться домой.

– Она уже дома. – Вмешательство Рэйвн неожиданно, и по лицам Мамы и Олвин я понимаю, что они удивлены не меньше моего. Если Рэйвн это и замечает, то не обращает на нас внимания. – Здесь ее дом.

– При всем моем уважении, ее место во дворце.

– При всем моем уважении, – поднимает голос Олвин, – это не вам решать. – Она ласково накрывает ладонью руку Рэйвн. – И не наше. – Затем поворачивается ко мне, силясь скрыть грусть. – Чего хочешь ты, Марианна?

Дорогая Олвин, всегда отметающая собственные желания в сторону ради того, что правильно. Я так ей благодарна за этот вопрос! Жаль, что у меня нет на него ответа.

– Кто ваш советник? – спрашиваю я скорее Якса, чем Мордекая, которому все еще не могу довериться полностью. Несимпатичен он мне. – Это волшебник?

Якс смотрит на Мордекая, который едва заметно кивает.

– Да, с нами работает волшебник, – признается он. – Именно он снова почувствовал твое присутствие.

Мой дух одновременно падает и воспаряет. Значит, это не Эстер, и тайна ее местонахождения продолжает беспокоить меня. Но выходит, что есть и еще волшебник, ожидающий встречи со мной, и он мог бы научить меня всему, что мне нужно знать. Я не осмеливалась даже мечтать, что их несколько.

Тут до меня доходит смысл его слов.

– Что ты имеешь в виду – снова?

– Ты ведь уже была тут раньше? – Когда я киваю, Якс продолжает: – Он почувствовал это, поэтому Мордекай и отправился на Восток, чтобы найти тебя. Поверь, мы не желаем тебе вреда. Мы дали клятву защищать тебя.

Он выдерживает мой взгляд, и я вижу, что он безмолвно умоляет меня последовать за ними. Я догадываюсь, что у него накопилось множество вопросов насчет Грейс, и у меня разрывается сердце при мысли о том, как я разобью его надежды. Он пока этого не знает, но их шанс на воссоединение был уничтожен тем же человеком, который украл у меня мою жизнь.

Конечно, я пойду с ними. Стоило мне узнать про волшебника, все вопросы разом отпали. Мне больше нечем помочь Пип, она замечательно поправится и без меня, а плавание на Двенадцатый остров лучше бесцельных поисков Эстер. Быть может, их волшебник научит меня волшебству, а Хранители помогут воевать на Востоке. Мне дается возможность вернуться на Острова, к Торину, пока еще не слишком поздно.

Я подсаживаюсь к Маме и сжимаю ее руку.

– Я должна пойти с ними, – говорю я, не желая обидеть старушку. – Я должна попытаться спасти Восток, спасти моих друзей.

Мама с силой прижимает мою ладонь к своим губам.

– Я знаю, что должна, – соглашается она дрожащим от чувств голосом.

– Я обещала остаться, пока Пип полностью не поправится…

– Дитя будет в порядке. Ты об этом позаботилась. Правильно, ступай.

– Я вернусь, – обещаю. – Я ухожу не навсегда.

Ее грустная улыбка надрывает мне сердце:

– Тебя не будет достаточно долго.

– Но будешь ли ты в безопасности? – Олвин холодно смотрит на Мордекая и Якса.

– О, не беспокойся, с этими двумя она запросто справится, – заявляет Рэйвн со своим фирменным выражением восхищения, смешанного с глубоким сомнением.

– Ну, если честно, мы не сильно-то и напрягались, – замечает Мордекай.

– Вам вообще не нужно было со мной драться, – указываю я на очевидное.

– Кстати, начала как раз ты, – говорит Якс. – Я только защищался.

Я собираюсь возразить, но задумываюсь: неужели я так поспешила напасть, что не разобралась в ситуации?

– Я думала, ты пришел навредить лошадям.

Не собираюсь перед ними извиняться.

– Ну точно, Змея – сорвиголова.

Мордекай говорит с улыбкой, но меня это снова раздражает. Возможно, эти люди – мои Хранители, поклявшиеся меня защищать, но они понятия не имеют ни обо мне, ни о том, такая я.

Олвин тоже не смотрит на него, заключает меня в крепкие объятия.

– Я буду по тебе скучать, – говорит она тихо.

– Я тоже.

И я прижимаюсь к ней еще теснее, прежде чем отпустить.

Наступает неловкая пауза. Мы с Рэйвн смотрим друг на друга, пытаясь понять, произошло ли за последние несколько минут достаточно, чтобы отбросить холодность наших отношений, но не успеваем решить, как нам мешают.

– Вы, девочки, должны пойти с ней. – Слова Мамы такие тихие, что я поначалу пропускаю их мимо ушей. Она протягивает руки, и внучки припадают к ним. – Вы обе не были созданы для гор, – продолжает она, хотя видно, как ей больно. – Я верю в то, что Марианна пришла сюда, помимо прочего, и для того, чтобы забрать вас.

Олвин и Рэйвн смотрят на меня, у обеих слегка отвисают челюсти – их растерянность очевидна для всех.

– Мы не можем тебя оставить, Мама, – говорит Олвин.

– При мне по-прежнему будет Пипит, – отвечает та. – Ребенок был рожден для этой жизни, она у нее в крови. И теперь девочка достаточно окрепла, чтобы вернуться к своим обязанностям. Но вы обе никогда не были тут счастливы, и, хотя я люблю вас за то, что вы старались, я, как ваша бабка, не исполню своего долга, если не освобожу вас от этих обязательств.

Обе застывают, не решаясь воспользоваться шансом из страха потерять то, что оставляют.

Хотя не мое дело вмешиваться в дела семейные, я чувствую, что Мама хочет, чтобы я тоже высказалась. Потому что я с ней согласна. Они должны пойти со мной – я хочу этого. Но их чувство ответственности настолько сильно, что без дополнительного одобрения ни одна из них не решится уйти.

– Ничто не вечно, – говорю я, почти дословно повторяя слова Мамы, сказанные мне, и осторожно подталкивая их к поступку. – Вы сможете вернуться домой, когда пожелаете.

Вот только чутье подсказывает мне, что их пути уведут их далеко отсюда к новым и опасным приключениям.

Олвин и Рэйвн переглядываются, безмолвно переговариваясь взглядами – разговор сестер, непонятный никому, кроме них. Наконец Рэйвн улыбается, а Олвин протягивает руки, чтобы обнять Маму.

– Ты уверена? – спрашивает она.

Затуманенные глаза Мамы смаргивают слезы.

– Мне не нужно зрение, чтобы видеть, что вы обе готовы пуститься в путь. Пора, мои дорогие. Пора.

Рэйвн выходит на улицу, чтобы позвать Пип, дальше следует эмоциональная суета сборов, слез и прощаний.

Когда наступает моя очередь проститься с Пип, я поднимаю ее личико за подбородок и заставляю посмотреть на меня большими испуганными глазами.

– Ты справишься? – Я говорю тихо, чтобы никто больше не услышал.

– Не знаю.

– Они вернутся проведать тебя. – Надеюсь, это ее подбодрит. – А когда-нибудь и ты присоединишься к нам, да?

Но Пип качает головой:

– Нет, ты не понимаешь. Я буду скучать по ним, конечно, но переживаю я не из-за этого. Защищать кобыл буду я одна. – Она делает паузу, и я вижу ее страх. – Что, если у меня не получится?

Я присаживаюсь на корточки, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, и вкладываю в свой взгляд всю душу.

– У тебя обязательно получится, Пип. Даже не сомневайся. Помнишь ту ночь с ледяными львами? Ты защищала лошадок ценой собственной жизни, и наверняка у тебя все получилось бы, если бы мы не вмешались. Ты добрая, ты любящая и смелая. Верь в себя так же, как мы все верим в тебя.

Она кивает и прижимается ко мне для последних объятий.

– Вернись когда-нибудь, – шепчет она мне на ухо.

– Обязательно. Обещаю.

Я хочу этого всеми фибрами своей души.

Мордекай и Якс терпеливо ждут, когда мы будем готовы выступить, и, хотя в какой-то момент я начинаю сомневаться в том, что удастся оторвать Олвин от Мамы, Рэйвн неймется отправиться в путь. Я смотрю на нее, яростную и дикую, и не в первый раз думаю, что ей подошла бы жизнь в море. На «Деве». Отворачиваюсь, не желая вспоминать свой корабль, и особенно оставшихся на нем людей.

Наконец, когда ни слез, ни слов не остается, мы отправляемся на рассвете. Мы с Олвин оглядываемся, Рэйвн – ни разу.

С ночи еще нападал снег, он приятно поскрипывает под ногами. Мордекай и Рэйвн идут впереди, за ними следом – Олвин. Я оказываюсь между нею и Яксом, который замыкает наше маленькое шествие. Только когда мы приближаемся к деревьям, я слышу ржание. Мы дружно смотрим налево и видим гарцующую к нам главную кобылу.

Она пришла попрощаться.

Никто, кроме меня, не шевелится, Якс и Мордекай потрясены красотой лошади, а я выступаю вперед, понимая, что она тут ради меня. Прижимаю ладонь к ее морде, и она трогает ее губами, пока мы соприкасаемся лбами и вдыхаем дыхание друг друга.

– Спасибо тебе, – шепчу я, – за то, что нашла меня.

В ответ лошадь тычется в меня носом.

– Я вернусь, – обещаю я, почесывая ей подбородок. – Но уж ты, пожалуйста, присматривай за Пип и Мамой. Они мне очень дороги.

Я похлопываю ее по гладкой шее, скрытой под волнами гривы, и легонько целую в нос, после чего поворачиваюсь к своим друзьям. Они все смотрят на меня так странно, что мне становится неловко. В их взглядах читается удивление и восторг. Если бы они знали меня по-настоящему, ничего подобного они бы сейчас не испытывали.

Мы начинаем трудный спуск с горы. Солнце встает, и свет, омывающий все вокруг, почти пурпурный. Погода сейчас гораздо приятнее, чем когда я забиралась сюда, и мне это очень нравится.

Направление, в котором нас ведет Мордекай, отлично от того, каким пришла я: мы идем дальше на север, вероятно, туда, где стоит на якоре их корабль. Дорога опасная, полно камней, но постепенно склон делается более пологим и появляется нечто напоминающее тропу. Я слегка отстаю и оказываюсь рядом с Яксом. Пока мы шли, я чувствовала его желание заговорить со мной, задать вопросы, и решаю ему помочь. Я больше не в силах заставлять его ждать.

Мы делаем вместе несколько шагов, прежде чем он открывает рот.

– Выходит, ты знаешь мою сестру. – Он не спрашивает, а констатирует очевидное.

– Да, я знала Грейс.

Якс поворачивается ко мне, его взгляд полон грусти.

– Знала?

Я кладу руку ему на плечо. Я вижу, он давно понял, что мне нечего сказать ему хорошего – мое молчание говорило само за себя. Но сейчас ему хочется услышать подробности.

– Она была моей семьей, самой близкой, как сестра, – говорю я, надеясь, что комок не будет подступать к горлу всякий раз, когда я упоминаю ее. Я делаю глубокий вдох. – Она была убита тем же человеком, который воспитал меня. Мне очень жаль.

Глаза Якса сверкают, но слез нет.

– Так я и думал. Я давно перестал чувствовать с ней связь и боялся… – Он останавливается, его голос вздрагивает от сдерживаемого волнения. – Но когда ты увидела меня, узнала… я надеялся…

Якс отворачивается, и я беру его за руку, хотя мы едва знакомы. Но он близнец Грейс, и это общая для нас потеря.

– Расскажи, что произошло.

Он по-прежнему не смотрит на меня, так проще говорить. Потому что это не короткая история, и я хочу воздать Грейс по справедливости. Поэтому я рассказываю Яксу, как Грейс спасала меня снова и снова – как она сделала из девочки, боящейся собственной тени, настоящего воина. Как учила меня стоять за правое дело. Как любила меня такой, какая я есть. Я объясняю, как она оказалась на «Деве», и как, поняв, кто я, осталась, чтобы растить и защищать меня. Я рассказываю ему все о капитане Адлере и о том, как он, не задумываясь, всадил пулю в красивую голову Грейс. О том, что ее тело покоится на этом самом острове.

К тому моменту, когда мой рассказ заканчивается, мы оба уже пролили не одну слезу. Остальные держатся от нас подальше, понимая, что наш разговор носит частный характер, хотя я знаю, что в свое время мне придется поделиться им и с ними.

– Значит, она добилась успеха, – делает под конец вывод Якс, взяв себя в руки. – Первая из Хранителей, кто нашла настоящую наследницу крови. – Голос звучит гордо, но тут же прорывается смущение: – Тогда почему же она не хотела, чтобы тебя нашли мы?

Я колеблюсь.

– Грейс боялась, что вы заставите меня сесть на трон, а мы обе знали, что я этого вовсе не жажду.

Якс бросает на меня острый взгляд:

– Ты не хочешь на трон?

– Нет. – Смысла обманывать – тоже нет. – Я никогда не стремилась ни к власти, ни к правлению. Из меня получилась бы жуткая правительница.

– Но ведь он твой по праву.

– И все, этого достаточно? Разве его не нужно сперва заслужить?

Якс трет лицо.

– Все и так было непросто. А теперь и подавно.

– Что это значит?

– Ничего, неважно. Идем, не будем отставать от остальных.

Но я не собираюсь позволить ему так легко уйти от ответа, тем более после всего, чем я с ним поделилась. Я хватаю его за руку и не позволяю отойти.

– Если хочешь, чтобы я шла дальше, ты должен рассказать, что происходит.

Он смотрит вслед Мордекаю, будто желает, чтобы его спутник пришел ему на выручку. Однако Мордекай не оглядывается, и Якс вздыхает.

– Нам нужно, чтобы ты сражалась за трон. Нам нужно, чтобы ты этого хотела.

– Почему? Вы столько сотен лет прекрасно обходились без королей и королев. Почему сейчас вдруг стало так важно, чтобы я на него претендовала?

Якс понижает голос:

– Потому что другие Хранители устали ждать. – Он бросает взгляд по сторонам, убеждаясь, что его никто не слышит, и я чувствую, как внутри просыпается мрачное предчувствие.

– Они нашли кое-кого еще, Марианна. На трон есть другой претендент.

16

Ночь тиха и восхитительно черна. Над палубой летят мелкие брызги, и их ласковые прикосновения к лицу, когда я вдыхаю соленый воздух, напоминают, как же я соскучилась по морю.

Корабль Мордекая – крепкий, но маленький шлюп, и он замечательно быстрый. Когда мы поднялись на палубу, Мордекай поспешил показать Олви и Рэйвн, как все работает, и я не устояла и присоединилась к ним. Я долго была их ученицей, изучавшей повадки гор, но выросла-то я на корабле. Здесь я – учительница.

Приспособленный для плавания в одиночку, морской шлюп округл и обтекаем. Он легко танцует под музыку океана, но при этом превосходно сбалансирован, так что не опасно, когда задирается нос или корма. Под палубой только две койки, так что остальным придется спать под звездами. Шлюп уютный и при этом не тесный. Мои кузины вбирают мельчайшие крупицы знаний – от парусов до такелажа – с величайшим энтузиазмом. Даже сейчас они учатся завязывать узлы под бдительным оком Якса.

Мордекай должен сейчас спать, но не думаю, что у него это получается лучше, чем у меня.

Я сижу у руля, занимая свое свободное время управлением этим юрким суденышком. Бессмысленно пытаться заснуть, когда голова работает, а при таком сильном ветре, который дует нам в корму, кто-то должен следить за направлением движения, и я счастлива взять это на себя. Снова выйти в море – что может быть лучше для моей обеспокоенной души!

Остаток пути от горы до порта прошел в постоянных разговорах, и я по-прежнему не не знаю, что мне думать об услышанном. Большинство Хранителей решили, что поиски прямых королевских потомков слишком затянулись и безрезультатны, и приступили к претворению в жизнь чрезвычайного плана. Одновременно с охраной моей семьи они присматривали за ответвлениями от основной линии. Через пять поколений после побоища у моего прапрапрапрадедушки была младшая сестра. За ее потомками тоже наблюдали, и теперь самого младшего представителя этой линии готовят к восхождению на престол.

Зовут его Рэйф. Он будет королем.

И это меня беспокоит.

Хотя я никогда не хотела стать королевой, меня странным образом возмущает мысль о том, что кто-то хочет забрать ему не принадлежащее.

Я смотрю на темные воды и вспоминаю, как однажды вызывала из них морских хищников. Все Там ли они еще? Выжидают, пока я их снова призову? Откликнутся ли на новый призыв? Согласятся ли служить другому королю? Позволят ли ему снежные кобылы оседлать их? Впервые я задумываюсь о том, насколько сами Острова способны выбрать себе правителя, и испытываю дрожь ужаса и восторга, потому что они могут выбрать меня.

Мне не хватает силы, которую я испытывала в тот день, когда призвала хищников. С тех пор я боролась и проигрывала, теряя контроль над каждой пядью своей жизни. Мне не терпится снова ощутить то чувство несокрушимости, увидеть, как мои враги ежатся и трепещут от страха. И все же… разве я не сказала Яксу, что совершенно не жажду власти и контроля? Почему сила волшебства манит меня гораздо сильнее, чем власть?

Я прикасаюсь пальцами к волнам, соблазн заговорить с хищниками почти непреодолим, и я представляю себе, как они вылетают на поверхность, обрушивая на палубу потоки брызг и вспарывая пронзительными криками воздух…

Мордекай садится рядом, вдребезги разбивая это видение.

– Тоже не спится?

– Похоже на то.

Он отвечает самой обворожительной из своих улыбок.

– Мне кажется, у нас сразу не заладилось, – говорит он. – И это обидно, потому что я посвятил всю жизнь поискам и защите тебя.

Хотя я понимаю, что он пытается наладить отношения, все в его словах раздражает меня. Я никогда не просила его этим заниматься и никогда не попрошу. Со своим новым принцем они так же разговаривают? Ему тоже постоянно сообщают, что его защищают? Или они считают, что мне нужна защита, потому что я женщина? Мне эта их преданность что, льстить должна?

– Было время, когда мне нужна была защита, а вас, Хранителей, поблизости не оказалось, – замечаю я. – Грейс была единственной Хранительницей, которую я знала и которой доверяла, а она не доверяла вам. Так что уж прости, если я не сразу купилась на твои сладкие речи.

Мордекай некоторое время молчит, сознавая, что ступил на почву, гораздо более опасную, чем горы. Когда он предпринимает очередную попытку, голос его мягче, не такой наглый.

– Грейс была моей двоюродной сестрой. Ты знала об этом? В детстве мы тренировались вместе с ней и Яксом, а разлучились только тогда, когда Якс и я вернулись на Запад, а она осталась.

Я смотрю на море, чтобы он не видел наворачивающихся слез.

– Вы не должны были оставлять ее одну.

– Да, не должны. – Я слышу скорбь в его словах. – Грейс всегда была умницей. Думала и дралась лучше всех. Когда она сказала, что надо искать на Востоке, мы должны были ее послушаться.

Мы оба замолкаем, и я понимаю, что пора переводить беседу на тему сегодняшнего дня. Я не могу продолжать жить в прошлом.

– Так что не так с этим вашим Рэйфом?

Мордекай, похоже, тоже не прочь отвлечься от мучительных воспоминаний о Грейс.

– Думаю, ты скоро узнаешь, что вообще-то его величают принц Рэйф. И кто сказал, будто с ним что-то не так?

Я смотрю на Мордекая с легкой насмешкой.

– Едва ли вы проделали бы весь этот путь, чтобы найти меня, если бы ваш новый король вполне вас устраивал.

Он вздыхает.

– Похоже, некоторые из нас не были готовы забыть свое истинное призвание. Мы все еще верили, что настоящая наследница отыщется.

– А что думал принц Рэйф по поводу ваших непрекращающихся поисков меня? – Я делаю ударение на слове «принц» со всем сарказмом, которого оно достойно. Мордекай мнется. – Он не знает, так ведь? – со вздохом спрашиваю я.

– В отношении Рэйфа тебе нужно уяснить, что Хранители забрали его, когда ему было всего пять лет от роду. Всю его жизнь они только и делали, что воспитывали в нем короля.

– Но почему сейчас? Что заставило Хранителей решить посягнуть на трон после стольких лет?

– Гай почувствовал, что время пришло.

– Гай?

– Тот волшебник, о котором мы тебе рассказывали. Он союзничает с Хранителями вот уже много лет. Сегодня он выступает советником Рэйфа, хотя, разумеется, он знает о тебе, поскольку именно он уловил твое присутствие.

Мое сердце трепещет от возбуждения:

– Волшебник дает советы королям?

Мордекай кивает:

– Точно как в старину.

Возбуждение сменяется завистью. Это мне положено работать с их волшебником.

– Расскажи мне о нем. В смысле, о Гае.

– Он стар, у него была трудная жизнь. Как и ты, он отпрыск одного из тех, кому повезло выжить после того жестокого уничтожения, так что у него есть связь с дворцом. Ему было предрешено судьбой стоять сегодня рядом со следующим монархом.

– А кроме Гая, кто еще знает обо мне?

– Лишь несколько старших Хранителей. Мы решили, будет лучше сперва тебя отыскать и только потом открывать сам факт твоего существования слишком многим.

Ветер меняет направление, и я вынуждена некоторое время сосредоточенно маневрировать шлюпом в неспокойной воде. Гик мачты делает мах от левого борта к правому, чуть не сшибая за борт Олвин, которую буквально выдергивает из-под бревна Рэйвн. Выровняв суденышко, я замечаю пристальный взгляд Мордекая.

– Что?

– Почему ты здесь? – Его прямой вопрос застает меня врасплох. – Если ты не хочешь быть королевой, тогда зачем вернулась на Запад? Когда я покинул тебя на Востоке, твоя жизнь выглядела просто замечательно.

Я грустно усмехаюсь и качаю головой:

– Ты ведь ничегошеньки не знаешь, верно?

– Ну так расскажи.

Он прав: если я хочу с ними сотрудничать, я не могу держать их на расстоянии вытянутой руки.

И потому я кратко излагаю то, что происходит на Востоке. Насчет противоречий, насчет голода. Рассказывая, я подмечаю, что остальные тоже прислушиваются, и говорю громче. Когда я объясняю, зачем явилась на Запад и что хочу найти, лица Хранителей заметно вытягиваются.

– Ты пришла за помощью? – Якс явно разочарован.

– Она пришла за волшебством. – Олвин, с другой стороны, говорит гордым тоном.

– Я пришла и за тем и за другим.

Якс и Мордекай озабоченно переглядываются, и у меня внутри все опускается.

– Что? В чем дело?

Якс шумно выдыхает:

– Не знаю, с чего ты взяла, будто кто-нибудь тут станет тебе помогать. Помогать Востоку? Они уничтожили нас.

– Знаю. – Теперь и в моем тоне холод. – Поверь мне, я в курсе всего того, что было утеряно. – Я вижу, что Олвин вздрагивает, почувствовав мою злость, и пытаюсь успокоиться. – Разве вам самим это не обрыдло? – Теперь я говорю чуть мягче: – Эта разобщенность? Эта горечь? Эта неразбериха? Я знаю, что ваши Острова выстрадали. Почему не попытаться воссоединить Восток с Западом и восстановить мир? Это определенно в наших общих интересах.

Мордекай настроен скептически:

– И ты хочешь этого достичь, не будучи королевой?

Я провожу ладонями по лицу, слишком утомленная, чтобы продолжать спорить.

– Не знаю. Я просто устала от всей этой безнадеги. Я хочу с ней покончить.

– Насколько плохо на других Островах? – спрашивает Рэйвн Мордекая. – Мы укрывались от всего остального мира в горах.

– Плохо. Особенно на Двенадцатом.

– Отлично, – говорю я. Как раз туда мне и надо.

Рука Якса ложится на мое плечо.

– Послушай, мы приносили клятву служить тебе независимо от того, решишь ты быть нашей королевой или нет. Мы поможем тебе, чем сможем, однако я не могу отвечать за всех Хранителей. Когда мы прибудем во дворец, я бы советовал вести себя очень осторожно. Очень осторожно.

– Согласен, – говорит Мордекай. – Думаю, ты обнаружишь, что многим вообще не захочется тебя признавать.

– Почему это? – Это Олвин, и мне становится тепло на душе от того, что она поднимается на мою защиту.

– Потому что сейчас на их повестке дня Рэйф. А не Марианна.

– Хорошо. Тогда мы скажем, что я тут не для того, чтобы мешать ему, а чтобы получить наставления от Гая, волшебника.

Что на самом деле правда, во всяком случае, с моей точки зрения.

– Запросто, – отвечает Мордекай. – Но только, пожалуйста, не начинай сразу же отказываться от трона. Восстановить мир на Западе будет даже потруднее, чем принести его на твой любимый Восток.

Я позволяю себе лишь кивок. Не хочу давать обещаний, о которых потом пожалею.

– Ну и как скоро мы доберемся до Двенадцатого острова? – интересуется Рэйвн с явным нетерпением.

– На этом корабле? Скоро, – заверяет Мордекай. – Только нам придется сделать остановку, чтобы подобрать Астрид.

Я впервые слышу о задержке.

– Кто такая Астрид?

– Одна из нас, – объясняет Якс. – У нее болен отец, и мы оставили ее на Девятом проведать его, а сами отправились на поиски тебя. Мы обещали забрать ее на обратном пути.

По тому, как он говорит «одна из нас», я понимаю, что она не просто одна из Хранителей, а наша единомышленница. Очевидно, что Хранители разделились, и разные группировки совершенно по-разному представляют свое будущее служение долгу и то, как именно следует осуществлять взятое обязательство по защите королевского рода. Я еще больше падаю духом: как глупо променять одну политическую заварушку на другую.