Текст книги "Змея"

18

Мы прибываем на Двенадцатый остров под покровом ночи. Мордекай заводит корабль в скрытую от посторонних глаз бухту среди утесов, которой он явно пользовался уже тысячу раз, и мы готовимся сойти на берег. Мы все, за исключением Рэйвн.

Она поведет кораблик на Восток и отыщет «Деву», якобы для того, чтобы убедить Бронна в невиновности Мордекая, однако, думаю, мы все понимаем, что она не вернется. Как и ожидалось, Олвин полностью эту идею поддерживает, хотя я вижу, как нелегко ей это дается. Мордекай воодушевлен еще меньше, не желая расставаться со своим шлюпом, однако Рэйвн обещает ему позаботиться о судне и возвратить его в сохранности. Возможно, на это уйдет немало времени, но я уверена, что обещание она сдержит.

Сомневаясь, что столь утлое суденышко справится с открытым океаном между Западом и Востоком, я поделилась своими страхами с Мордекаем, но тот лишь убийственно на меня взглянул:

– Ну, до тебя-то оно меня доставило, не так ли?

На этом разговор закончился.

Мы прошлись по картам, Якс посоветовал, где остановиться, чтобы пополнить запасы провизии, прежде чем выйти в открытый океан, и, наконец, нам не осталось ничего, кроме как попрощаться. Когда я неловко наклоняюсь, чтобы обнять Рэйвн, она крепко прижимает меня к себе, чем немало удивляет.

– Еще что-нибудь Бронну передать? – шепчет она, чтобы никто не слышал, и я понимаю, что, как бы редко я его ни упоминала, она услышала то, что осталось недосказанным. Рэйвн продолжает изумлять меня до самого конца.

Что бы я хотела, чтобы она ему сказала? Что мне жаль? Что я скучаю по нему? Что мечтаю, чтобы он оказался рядом и я перестала чувствовать себя такой одинокой, такой неполной? Но что проку от подобных посланий? Я отстраняюсь и качаю головой:

– Спасибо, но нет. Только то, что мы обсудили. И, Рэйвн, послушай. Ты можешь довериться ему, что бы он ни говорил и ни делал.

Не знаю, почему, но мне кажется, ей важно это знать.

– Берегите себя, – говорит Рэйвн после того, как мы перешли на узкую тропу, ведущую на вершину утеса, а она осталась в шлюпе. Потом смотрит мне в глаза. – Собирай армию, королева-Гадюка. – И с полушуточным-полуискренним поклоном Рэйвн забирает у Мордекая трос и отталкивается от берега.

Олвин долго машет ей, потом резко отворачивается.

– Ну же, – говорит она чуть дрожащим от переполняющих ее чувств голосом. – Идем.

Никто из нас с ней не спорит, мы дружно взбираемся вверх по склону утеса и исчезаем в ночи, завернувшись в плащи и держа кинжалы на изготовку.

Мы не хотим, чтобы нас видели – никто, – и потому движемся тенями по траве, которая уводит нас от края утеса дальше вглубь острова. Мне жаль, что я не могу рассмотреть пейзаж, но темнота укутывает и остров, и нас. Когда начинается рассвет, мы делаем часовой привал в сыром лесу, где поникшие листья то и дело падают на землю, как слезы. Все вокруг настолько мрачно, что я с трудом скрываю разочарование.

– Весь остров как будто убит горем, – тихо шепчет мне Олвин, и я согласно киваю.

Астрид, сидящая рядом с Олвин, слышит нас.

– Вы даже не представляете.

Она передвигается так, что теперь мы сидим треугольником.

– Что ты имеешь в виду?

Голос Олвин – едва слышный шепот.

– Это место – сущий мрак и смерть, – говорит Астрид. – Счастья на Двенадцатом острове не найти.

Не успевает она продолжить, как Мордекай делает знак, чтобы мы умолкли.

– Что-то приближается, – сообщает он.

Повисает зловещая тишина. Шорох листьев заставляет всех нас покрепче сжать рукоятки ножей. А потом ветки раздвигаются и огромная птица, приветственно крича, слетает вниз. Все готовы к бою, но я вскидываю руку.

– Расслабьтесь, – говорю, переводя дух и сдерживаясь, чтобы не рассмеяться над их шоком. – Это всего лишь Коготок.

Мордекай недоверчиво мотает головой:

– У тебя есть морской гриф?

– Не думаю, что Коготок у кого-то есть, – уточняю я, поглаживая его перья, а он покусывает клювом мои пальцы. – Ты все-таки меня нашел, – обращаюсь я к моему другу. – Я уж думала, что и тебя потеряла.

– А нет ли возможности отправить его туда, откуда он прилетел? – спрашивает Мордекай. – Сомневаюсь, что здоровенный морской гриф поспособствует нашей неприметности.

Я, не обращая внимания, отхожу в сторону. Не желаю, чтобы кто-нибудь слышал наш разговор.

– Ты возвращался на Восток?

Птица в ответ как будто кивает.

– Торин еще жив?

Затаив дыхание, жду, пока не замечаю очередной кивок. Наши с Коготком головы соприкасаются.

– Слава богу! А как Бронн?

На этот раз птица наклоняет голову, и я понимаю, что она имеет в виду.

– Не слишком хорошо?

Коготок в ответ негромко вскрикивает.

– Настолько плохо?

На сей раз он хлопает крыльями, и мне приходится пригнуться, чтобы не получить по голове.

– Хорошо. Мне надо спешить, я понимаю. Я стараюсь.

Я смотрю туда, где меня уже ждут, безуспешно делая вид, что не следят за моими действиями.

– Моя кузина плывет обратно к «Деве», – рассказываю я морскому грифу. – Она в океане одна. Ты не присмотришь за ней ради меня? Дашь мне знать, когда она благополучно доберется?

Коготок тычется мне в шею. Это не просто выражение любви. Он хочет платы.

– Согласна, – смеюсь я и достаю из сумки мангвиан, который он с благодарностью поглощает. – Береги себя, – напутствую его.

Одарив меня испепеляющим взглядом, мол, о себе лучше побеспокойся, морской гриф взмывает в воздух и скрывается за деревьями.

Его больше нет, и чувство одиночества снова окутывает меня. Жаль, что он не мог остаться, вспомнить о доме было приятно. Но я теперь знаю, что Торин жив, пусть даже остальные новости не радуют.

– Нам пора в путь, – говорю я, присоединяясь к остальным.

Они молча переглядываются, и мы снова пускаемся в дорогу.

Пока мы крадемся через лес, постоянно прислушиваясь, Астрид держится поближе к нам с Олвин. Выбравшись из леса, мы сразу становимся более приметными и сходим с тропы, чтобы не наткнуться на какое-нибудь поселение. Но, перевалив через холм, видим, – а потом и чуем, – поднимающийся столб дыма.

– Что это? – спрашиваю я, готовая действовать.

– Обычные гражданские беспорядки, – поясняет Мордекай, придерживая меня за руку. – Нас не касается.

Я поражена.

– Не касается наследницы трона и ее защитников? Ты издеваешься надо мной?

– Не спеши, – советует он с усмешкой. – Давай сперва тебя коронуем, а потом будешь наводить на Островах порядок.

Я пропускаю шутку мимо ушей.

– Люди могут быть в беде.

– Люди постоянно в беде. Ты им не поможешь, кинувшись туда. Только погибнешь. Поможешь, если пойдешь с нами.

Наверное, он прав. Не стоит постоянно бросаться навстречу опасностям. Наверное, пора начать думать головой, а не сердцем. Но это не для меня.

– Я не собираюсь никуда кидаться, – только и говорю я, поворачиваясь к нему спиной и, крепко сжав в кулаке кинжал, устремляясь в сторону поселения.

Двигаюсь осторожно, не зная ни местности, ни того, что обнаружу. Только знаю, что, если пройду мимо и ничего не предприму, уже не смогу просить людей о помощи.

В поселении тихо, воздух насыщен дымом, постройки в огне. Я опоздала. Стычка закончилась, остались лишь трупы, а это означает, что для тех, кто выжил, – если кто-то выжил, – опасности будет только больше. Спрятавшись за грудой камней, я присматриваюсь к обстановке.

На земле валяется множество тел. Убийцы бродят между ними, обыскивая трупы в надежде чего-нибудь украсть. Откровенное неуважение, которое они выказывают к своим жертвам, наполняет меня желанием выскочить из засады и перерезать им глотки. Но я выжидаю. Пока. Мне нужно знать их численность.

Легкое движение за спиной вынуждает меня резко развернуться с кинжалом на изготовку, но это всего лишь Якс.

– Остальные окружают поселение, – говорит он. – Что ты намерена делать?

Я улыбаюсь ему, благодарная за поддержку.

– Кто эти люди? Бандиты?

Якс некоторое время, нахмурившись, наблюдает за падальщиками.

– Возможно. Думаешь, есть выжившие?

Не успеваю я ответить, как воздух пронзает крик, и мы смотрим друг на друга.

– Вперед! – Я уже бегу в том направлении, откуда донесся этот отчаянный звук.

Встречные удивленно поднимают головы при нашем приближении, но не успевают и моргнуть, как мы обрушиваемся на них. К нам присоединяются остальные мои друзья, и я проскальзываю дальше, туда, откуда доносятся крики.

Следуя им, я оказываюсь там, где нужна, и вижу мужчину, который притирает к стене какую-то женщину и рвет на ней лиф. Даже через дым я ощущаю запах ее страха. Мой кинжал молниеносно покидает руку и вонзается мужчине в спину.

Он шатается, ничего не понимая и пытаясь дотянуться до лезвия. Однако я успеваю первой, сама освобождаю его от ножа, упираю острие в шею и пригвождаю к стене.

– Ты все равно сдохнешь, – говорю я ему. – Но если скажешь, кто ты, я сделаю это быстро и не так больно.

Он усмехается мне в ответ так, что кровь стынет в жилах. Ему наплевать.

– Ты опоздала. С твоим кланом покончено, твоя земля захвачена. Теперь она принадлежит моему народу.

Я хмуро смотрю на него, складывая новые сведения. Выходит, это отношения между враждующими территориями. Но пока я это обдумываю, женщина, на которую он напал, подбирает валявшийся на земле меч и пронзает им брюхо своего несостоявшегося насильника и поворачивает лезвие до тех пор, пока свет не меркнет в его глазах.

Она трясется, и я осторожно снимаю ее руку с окровавленного эфеса.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, хотя и так понятно, что нет.

– Он убил его. Он убил моего мужа, – говорит она, захлебываясь слезами.

Я кладу ей руку на плечо:

– Мне очень жаль. Еще выжившие есть?

Она трясет головой:

– Не знаю я.

Мои друзья уже здесь и, как и я, все забрызганы кровью.

– Никого в живых больше не нашли, – докладывает Мордекай.

– Думаю, некоторым удалось скрыться, – предполагает Астрид. – Я видела следы, идущие на восток.

Женщина кивает, придерживая на груди обрывки одежды:

– У нас там друзья. Надеюсь, они добрались.

– Ты знаешь этих людей? – спрашиваю я ее, указывая на труп мужчины, распростертый у ее ног.

– Да, – отвечает она. – Враждебный нам клан с той стороны реки. Они уже много лет пытаются захватить наши земли. Нам всегда удавалось с ними справиться, но сегодня все праздновали нашу свадьбу и отвлеклись. А какой был радостный день!

Никто из нас не знает, что сказать. Она потеряла мужа, деревню и родственников за одну ночь. Олвин сбрасывает плащ и ласково накрывает им плечи женщины.

– Давайте мы отведем вас в другое поселение, – предлагаю я. – Надеюсь, там вы найдете остальных выживших.

Мордекай делает мне знаки, качая головой. Он хочет, чтобы мы продолжали наш путь и больше не задерживались. Я не обращаю на него внимания.

Мы идем под звездами, пропахшие дымом и кровью, пока не доставляем женщину в безопасное место. Она воссоединяется с кучкой выживших родственников, за которыми теперь ухаживают их соседи, мы желаем ей всего наилучшего и, к огромному облегчению Мордекая, наконец-то возобновляем путешествие.

Мы молчим, настроение подавленное. Все измазаны после боя. Меня охватывает внезапная усталость, когда я понимаю, что так и не спросила ту женщину, как ее зовут. Олвин, пытаясь успокоиться, берет меня под руку. Для нее вся эта жестокость еще в диковинку, и я прижимаю ее к себе.

Ночь кажется бесконечной. Открытая пасть отчаяния только и ждет, чтобы поглотить нас целиком. Бесконечность заканчивается, когда Якс притормаживает и предупреждает нас о необходимости соблюдать осторожность:

– Впереди обрыв.

– Обрыв куда? – Мое любопытство оказывается долгожданным отвлечением.

– К твоей гибели, вот куда.

Заметив мой интерес, Мордекай склоняет голову набок:

– Хочешь взглянуть?

– А мне можно?

Я не скрываю сарказма, но он только закатывает глаза:

– Смотри под ноги, хорошо?

Мы стоим на краю утеса и заглядываем в пропасть. Якс не шутил. Ровная земля резко сменяется отвесным спуском до самой долины, простирающейся от подножия. Омытая лунным светом земля внизу сухая, как кость, покрыта серым пеплом и изрезана глубокими трещинами, из которых периодически вырываются сильные струи газа. На дальнем краю долины – огромное обезображенное дерево – не осталось ничего, кроме обугленного ствола, расколовшегося на три угрожающих острия. Вся долина – сплошной вызов: попробуй-ка меня пересечь и выжить.

– Огненные поля, – говорит Астрид, хмурясь при виде моей реакции.

Похоже, она уже видит, как я принимаю этот вызов, точно комар, которого притягивает вода.

– Почему они так называются? – спрашивает Олвин.

– Сейчас они спят, но вы видите отверстия, откуда поднимается газ? Раньше они плевались огнем. Поскольку долина – самый простой путь для любой армии, наступающей на дворец, они служили прекрасной защитой.

– А с деревом что случилось? – Я не могу оторваться от него: сломанного, но в силу этого еще более опасного.

– Оно так и называется – Молния, – поясняет Мордекай. – Догадайся с трех раз, почему.

В зябком недружелюбии ночи меня охватывает возбуждение, какого я никогда прежде не испытывала. Тут волшебство. Тут красота. Смерть и история, причем я чувствую, что все это имеет отношение ко мне. А еще в воздухе витает ощущение судьбы.

– И как же нам добраться до дворца?

Могу ошибаться, но, сдается мне, Олвин так же не терпится увести меня отсюда, как и Астрид. Их обеих беспокоит перспектива того, что мне может понравиться эта дурная земля.

– Сюда, идем, – говорит Якс, и я неохотно следую за ними прочь от обрыва по извилистой тропе, которая идет параллельно долине.

Борясь с постоянным желанием заглянуть через край, я вместо этого сосредотачиваюсь на том, что впереди. Теперь мы спускаемся по пологому склону к безопасному участку долины, и, когда солнце выглядывает из-за горизонта, я впервые замечаю королевский дворец.

Окутанная мраком огромная постройка из черного камня выглядит проклятой. Стены обвалились, их место занял бурьян, в окружающем дворец рве – мутное болото. Деревья на склоне холма позади него еле держатся, цепляясь за землю корнями, будто когтями.

Он великолепен.

По мере нашего приближения мои нервы начинают дрожать, как свет на поверхности моря. Даже мои друзья-Хранители заметно напрягаются.

Стража замка узнает Мордекая, Якса и Астрид, и нас быстро впускают. Ко мне и Олвин присматриваются более придирчиво, когда мы переступаем порог. Если Олвин просто очарована окружением, на меня вес истории наваливается стеной.

У меня ощущение, будто я бывала здесь раньше.

Будто я всегда должна была вернуться.

Будто мне никогда возвращаться не следовало.

– Ты в порядке? – интересуется Астрид, пристраиваясь ко мне.

Я киваю. Я лгу. Мне кажется, что на меня отовсюду смотрят мертвецы.

Вблизи еще лучше понимаешь, что дворец, на протяжении столетий отданный на растерзание природе крайне запущен. Мордекай ведет нас по коридорам, в окнах которых стекло давно заменил плющ, пробирающийся внутрь. Каменная крыша осыпается, свет просачивается через трещины в стенах. Полом завладели корни деревьев и, будто тень кальмара, обхватывающего своими могучими щупальцами корабль, силятся утянуть почву из-под наших ног.

Мы подходим к громадной двойной двери, по обе стороны которой стоят стражи. Они приветствуют моих Хранителей теплыми объятьями и только потом удостаивают нас с Олвин неопределенными взглядами.

– У вас получилось? – Судя по голосу, страж вовсе не ожидал увидеть их снова.

Улыбка Мордекая заражает широтой.

– О, да!

– Тогда удачи. – И они распахивают двери.

Заметно, что Якс и Астрид пристраиваются ко мне, но это получается совершенно естественно, и я чувствую, что они стараются меня защитить. Это не выглядит покровительственно и не раздражает – возникает ощущение, что о тебе заботятся и тебя любят, и я никогда еще так ни хотела, чтобы Грейс была жива. Она бы так гордилась этим мгновением!

По сравнению с этим тронным залом зал короля Востока выглядит крошечным. Массивные каменные плиты, теперь отданные на откуп мху и сорнякам, устилают пол. Потолок – пристанище для птиц, примостивших на балках свои гнезда, – возвышается над нами. Две трети пути через помещение проходит по впечатляющей галерее, где посажены, вероятно, с целью украшения, два дерева. Однако оставленные без присмотра на столетия, деревья пошли в рост, их корни беспорядочно разрослись и переплелись по земле и вверх до сводчатого потолка, откуда свисают толстенными канатами. Добравшись до самого верха, деревья пробили крышу, поэтому верхушки их мне не видны. Но даже по сравнению с ними помещение не выглядит маленьким. Оно внушает благоговейный страх.

Непривлекательной выглядит разве что группа мужчин и женщин, без особого интереса наблюдающих за нашим приближением с тронного конца зала. При нашем появлении они кажутся, скорее, напуганными.

Мальчик, сидящий у подножия трона, вероятно, и есть принц Рэйф – и он действительно еще мальчик, которому, на мой взгляд, не больше пятнадцати лет от роду. И если к этому возрасту Бронн, проживший тяжелую жизнь ученика убийцы, был уже мужчиной, Рэйф смотрится так, будто жизнь угощала его одними пряниками. На его костях избыток плоти, а в глазах – детская дерзость. Похоже, ему пока не разрешают сидеть на самом троне, и для меня это неожиданное облегчение.

Мой трон.

Я отгоняю непрошеную мысль и стараюсь изобразить победоносную улыбку – подозреваю, что получается что-то вроде угрожающего оскала.

– Мордекай, – говорит пожилой мужчина, выходя вперед. – Мы не ожидали твоего возвращения так скоро.

– А вообще ожидали?

В тоне Мордекая нет злобы, только легкое подтрунивание, означающее, что он в курсе вещей, но ему все равно.

– Так вы ее нашли?

Пожилой мужчина переводит взгляд с меня на Олвин, не зная, кто из нас та, перед которой ему предстоит преклонить колено. Судя по выражению его лица, мы обе недотягиваем. Мне приходит в голову, что в запятнанной кровью одежде мы обе гораздо больше похожи на воительниц, возвращающихся после битвы, чем на королевских особ, добивающихся короны.

Якс трогает меня за локоть.

– Да. – Он делает жест мужчине. – Позвольте мне представить вас Арлану, мастеру Хранителей. Арлан, это Маирин из рода Грифура. Наша единственная и истинная наследница.

И снова, хотя звучит все это легко, недопонимания быть не может.

– Зовите меня Марианной, – говорю я, протягивая руку дружбы.

Однако принц Рэйф вскакивает на ноги и становится рядом с Арланом.

– Простите мое вмешательство, но какие у вас имеются на этот счет доказательства?

Астрид указывает на мою шею.

– Вы позволите?

Я киваю, поворачиваюсь, отвожу в сторону волосы и показываю родимое пятно. Вздохи дают мне понять, что оно гораздо четче того, чем обладает Рэйф.

– Одного этого недостаточно, – слышу я возражение Рэйфа.

Мне хочется, чтобы он это прекратил. Я явилась сюда не затем, чтобы спорить с ним, однако, если меня зовут лгуньей, я готова быстро передумать.

– Она скакала верхом на снежной кобыле, – добавляет Олвин.

Это привлекает всеобщее внимание, чем сразу пользуется Мордекай:

– Она призывала морских хищников.

– Она воскресила мертвых на Девятом. – Голос Астрид слегка дрожит, ее горе почти на поверхности.

– Сомнений нет, – подытоживает Якс. – Марианна является тем самым прямым потомком, которого мы разыскивали все эти годы.

Даже Рэйфу нечего не это возразить, хотя я замечаю, как он отчаянно косится на своих советников, ища помощи. Но они как будто языки проглотили.

– Я здесь не затем, чтобы устраивать проблемы, – говорю я, и это правда, только не упоминаю, что проблемы преследуют меня по пятам, желаю я того или нет. – Я пришла узнать, есть ли на Западе кто-нибудь, кто захочет мне помочь.

Арлон хмурится:

– Какую помощь мы можем вам оказать?

– Мне нужна армия.

Первым смеяться начинает Рэйф:

– И вы думаете, я отдам вам свою?

Я заставляю себя не смотреть на него.

– Я думала, найдутся те, кто захочет встать в мои ряды, чтобы вернуть Островам мир. Мне давали понять, что Хранители отважны и сильны.

– Так и есть, – говорит Арлан, явно оскорбленный. – Но наша роль заключается в том, чтобы восстановить королевский род, а не решать все проблемы мира.

– Роль, под которую вы, очевидно, готовы подгонять правила. – У меня не получается скрыть колкость. – Возможно, пришло время поступить иначе.

Астрид пытается смягчить растущее напряжение:

– Мы все давали клятву защищать ее род. Марианна требует от нас лояльности.

Вперед выходит женщина с седеющими волосами. Чертами лица она достаточно похожа на Рэйфа, чтобы я заподозрила в ней его мать.

– Я бы сказала, что она вполне может постоять за себя. А защита – это единственное, что мы ей должны.

Я с ужасом понимаю, что мы быстро скатываемся к драке. Чувствую, что все напряжены и готовы схлестнуться, но тут дверь справа распахивается, привлекая наше внимание.

С трудом волоча ноги по каменному полу, в зал входит невероятно старый человек. При каждом мучительном шаге полы его мантии распахиваются, обнаруживая причину: на обеих ступнях нет пальцев. Палка, на которую он опирается, стучит однообразно, как барабан. Однако мне прежде всего бросается в глаза исходящее от него волшебство.

– Гай?

Его древние черты складываются в выражение полнейшей радости. Он протягивает ко мне когтистую руку, останавливая ее перед самым моим лицом.

– Ты все-таки пришла. Я знал, что придешь.

То, что их волшебник встречает меня с распростертыми объятиями, явно лишает мужества остальных Хранителей и их мальчишку-принца. Возможно, они рассчитывали на то, что он посоветует мне уйти или отринет меня как самозванку, однако одна вещь очевидна – его мнение весомее мнения большинства, и моя погасшая было надежда снова разгорается.

– Могу я посмотреть на твою метку? – спрашивает Гай. Глаза его сияют яркими огоньками в складках иссохшей кожи.

Я снова приподнимаю волосы, чтобы показать свою шею, и он тянется к ней скрюченными пальцами, но снова сдерживается и не дотрагивается.

– Сомнений нет, – говорит он достаточно громко, чтобы было слышно всем. – Она – наша наследница.

– А как же Рэйф? – Женщина, в которой я угадала его мать, кипит от гнева. – Вы же состояли при нем советником все эти годы, обучая и готовя стать королем. И что, теперь вы откажете ему ради этой чужачки? Этой девочки?

Она с презрением подчеркивает слово «девочка» – забавно, ведь сам Рэйф не только моложе меня, но и, что особенно важно, не обладает жизненным опытом, который помог бы ему в роли правителя.

– Ина, я лишь подтверждаю, что она является потомком королевского рода. – Гай говорит так, будто вынужден сдерживаться. – Но… желает ли она претендовать на трон – это вопрос, на который еще предстоит ответить.

Все смотрят на меня, а мне хочется, чтобы про меня забыли. Люди всегда ждут ответов на невозможные вопросы. Стараюсь быть максимально уклончивой.

– Я уже сказала, что пришла за помощью. – Меня не подтолкнуть к решению насчет престолонаследия, так, словно это игра в кости. Слишком многое на кону. – За помощью, чтобы свергнуть короля Востока.

– Мы никогда не станем помогать Востоку после всего, что они сделали, – ворчит Арлан.

– Это было двести лет назад.

– Они вторглись к нам, – не унимается он. – Перебили наш народ.

– Они убили и мой народ. – Мой нрав уже дает о себе знать. – Не говорите мне о том, что Восток причинил Западу. Я всю свою жизнь за это расплачиваюсь. Но сейчас у нас есть шанс все исправить. Моя мать была королевского рода, мой отец был Хранителем. Я – Гадюка. Я та, кто снова объединит Восток и Запад.

Я даже не знала, что сказать, пока не заговорила, но слова наполняют меня кипящим возбуждением. Именно это я намерена сделать, причем любыми средствами, даже если придется умереть.

Ина обнимает Рэйфа за плечи, но я понимаю, что она не успокаивает его этим жестом, а велит молчать.

– Ты тут чужестранка. Ты ничего не знаешь о Западе и его злоключениях. У нас предостаточно своих проблем, чтобы помогать еще и врагам.

Не успеваю я потребовать от нее объяснений, Гай стучит палкой в пол.

– Довольно, – говорит он. – Наши гости проделали долгий путь, и нужно дать им отдохнуть. Предлагаю собраться поутру и обсудить, как нам действовать дальше.

Его слова имеют вес, и все согласны продолжить переговоры завтра, хотя я уверена, что еще до этого последует немало разговоров. Мечи вот-вот покинут ножны.

Гай делает мне знак подойти.

– Может быть, мы сможем минутку пообщаться наедине?

Я поворачиваюсь к Яксу, тот одобрительно кивает.

– Я через некоторое время зайду за тобой, – говорит он.

Однако я вижу и множество недовольных гримас, когда мы вместе покидаем зал. Мне становится чуть более понятно, насколько велико было – и есть – влияние волшебников на королевский род. Я вспоминаю предупреждения Мамы о том, что обладающие властью не любят ею делиться, и меня охватывает трепет.

Гай медленно шаркает по коридору от тронного зала и вводит меня в гораздо меньшую по размеру, даже тесноватую комнату, в которой царит жуткий беспорядок. Книги валятся с забитых полок на пол, повсюду громоздятся бумаги. Гай жестом предлагает мне сесть, а сам опускается на стул за письменным столом.

Несколько мгновений он переводит дух после утомительной для него прогулки. Кроме отсутствия пальцев на ногах, у него не хватает трех пальцев на левой руке, и я уверена, что скрюченные пальцы на когтистой правой в свое время были сломаны, после чего кости так и срослись невыправленными. Интересно, что с ним такое произошло, откуда взялись подобные увечьями?

– Итак, – говорит Гай через некоторое время, вперивая в меня до жути пронзительный взгляд. – Теперь, когда мы одни, давай поговорим откровенно. Думаю, я знаю, почему ты тут на самом деле, и это вовсе не из-за трона.

Я качаю головой:

– Нет, не из-за него.

Несколько секунд мы смотрим друг другу в глаза, взвешивая наши силы. Доверие важно, но как же трудно его добиться.

Гай заговаривает первым:

– Волшебству нельзя научить. У тебя этот дар либо есть, либо его нет.

– А если есть?

Теперь Гай улыбается, будто я подтвердила то, что он уже знал:

– Тогда я смогу тебе показать, как им овладеть. Как его усилить.

Возбуждение охватывает меня волной огня, улыбка вспыхивает пламенем.

– За этим я и пришла.

– Короли и волшебники долго правили вместе, но когда то и другое соединяются в одном человеке… – говорит он удивленно-задумчиво. – Ты будешь непобедима.

– Власть меня не интересует. Я просто хочу мира.

Гай смеется, хотя смех его скорее напоминает болезненный кашель:

– Лгунья.

– Что вы сказали?

Он наклоняется вперед, сбивая на пол шаткую стопку книг:

– Ты пришла с одним желанием: стать волшебницей. Я прав?

– Да, но…

Он ударяет рукой по столу.

– Глупая девчонка! Ты не можешь не понимать, что способность творить волшебство и есть власть. Перестань врать себе. Признай правду. Возрадуйся свободе честности. Ты. Хочешь. Власти.

Его прямота шокирует и вместе с тем раскрепощает. Я никогда ни с кем откровенно не говорила о том, насколько сильно меня тянет к волшебству, – даже с Бронном. Он никогда по-настоящему не понимал этой моей тяги, видя в ней лишь опасность. И вот передо мной тот, кто разделяет мою любовь и вытягивает из меня то, в чем я не хотела признаваться. Действительно, я хочу власти. Нет ничего более бодрящего, чем подчинять законы природы своей воле, менять то, что не должно меняться. Но в этом и заключается моя проблема. Властвовать, держа в узде волшебство, черной тенью вечно таящееся рядом.

– Как вам удается не поддаться волшебству? – спрашиваю я.

Слова срываются с губ раньше, чем я успеваю подумать, насколько умно интересоваться подобными вещами у незнакомого мне человека. Сама того не желая, я обнаружила свои страхи.

Гай откидывается на спинку, довольным тем, что ему удалось взломать мою защиту.

– Это нелегко, но возможно. Нужно лишь концентрироваться на том, чего хочешь добиться. Тогда ты сможешь управлять волшебством, а не наоборот.

Его слова звучат для меня соблазнительнее всего, что я когда-либо слышала.

– А вы научите меня?

Он покорно протягивает руки.

– Ты – законная наследница. Мой долг подчиняться твоим приказам.

Теперь уже я наклоняюсь к нему.

– Нет. Я не хочу, чтобы вы делали это по принуждению.

– Ты будешь послушна мне? – Он удивленно поднимает бровь.

– Вы ведь волшебник, не так ли? Я всего лишь ученица. И хочу узнать все, что смогу.

В глазах Гая сверкает удовлетворение, и я могу только догадываться, как долго он ждал появления подмастерья.

– В таком случае мы понимаем друг друга, – говорит он. – Юный принц Рэйф будет наверняка рад услышать, что ты хочешь быть волшебницей, а не королевой.

Эта мысль заставляет меня заерзать. Какая-то часть меня еще не готова полностью отказаться от перспективы править.

– Он должен постараться стать тем лучшим, чего заслуживают Острова Запада.

Гай вздыхает:

– Если ты полагаешь, будто этот мальчик способен править, тогда тебе нужно узнать больше, чем я предполагал.

– Почему?

Я уже составила собственное представление о мальчике, однако Гай состоял при нем в качестве советника с пятилетнего возраста. Его мнение важно.

Гай грустно посмеивается и качает головой. Мне придется заслужить нужные сведения. Сначала он сам хочет кое-что услышать.

– Тебе нужна власть?

Делая глубокий вдох, я поднимаю на него глаза:

– Да, мне нужна власть.

Слова едва различимы, но Гай слышит.

– Тогда закрой дверь.