Текст книги "Змея"

22

Остаток дня мы проводим вместе, вырабатывая стратегию. Несмотря на всю серьезность разговоров, я не могу не заметить, как Мордекай улыбается про себя.

– Что тут смешного? – интересуюсь я в конце концов, раздраженная тем, что он способен веселиться в подобной ситуации.

– Ты, конечно.

– Я? Что я такого сделала?

Его улыбка ширится:

– Ты решилась стать королевой.

– Наконец-то, – добавляет Якс.

Я отмахиваюсь, однако понимаю, что он говорит правду. В какой-то момент в тот день я приняла решение. Я отказалась от судьбы волшебницы, а из Бронна получится Гадюка лучше меня. Власть королевы, возможно, скоротечна и на нее покушаются другие, однако я смогу воспользоваться ею во благо.

– Ну не могу же я позволить ему захватить престол? Он подослал ко мне убийцу. Точно знаю, что ему удалось смертельно ранить Торина. Он недостоин зваться королем. – Я подразумеваю Рэйфа, однако Арлан и Ина ответственны в той же мере. – И если я хочу покончить с Капюшонами, мне нужен трон.

– Хорошо, – говорит Мордекай. – Если ты определилась, людей будет проще сагитировать.

С наступлением вечера Яксу и Мордекаю приходится идти исполнять свои обязанности. Мы же остаемся вместе, не желая проводить время в одиночестве.

Я наблюдаю за Олвин и Астрид, которые сидят рядом, соприкасаясь плечами и коленками, и улыбаюсь про себя. Я знаю, что они сблизились, но в этом есть и что-то еще. Более глубокая привязанность. Это придает мне уверенности в том, что даже в темные времена, когда все кажется таким блеклым, всегда есть место дружбе.

Ночь полна тревоги, поэтому мы шепчемся обо всем и ни о чем, пока глаза не начинают слипаться, и только тогда мы решаем вздремнуть, чтобы затем отправиться на новое дежурство. Однако когда Олвин уходит, я задерживаюсь, чтобы поговорить с Астрид.

– Послушай, если со мной что-нибудь произойдет, позаботься об Олвин. Если я погибну, трон должен достаться ей, поняла?

Астрид не удается скрыть удивления – или озабоченности.

– Ничего с тобой не случится.

Однако моя смерть была предсказана, и я знаю, кто пытается меня убить. В запасном плане нет ничего нелепого.

– Ты сама сказала мне, что я не одинока, и была права. Установление мира потребует участия всех нас. Если меня не станет, я хочу быть уверена в том, что вы продолжите мое дело.

Астрид вздыхает и в итоге соглашается.

– И ты не хуже меня знаешь, что из Олвин получится исключительная королева, – заканчиваю я.

– Не думаю, что кто-нибудь станет спорить с твоим выбором, – говорит Астрид. – Но с тобой ничего не случится, поняла?

Я улыбаюсь, чтобы ее успокоить:

– Поняла.

Однако по дороге к себе я жалею о том, что не верю собственным словам. Я встревожена и не могу отделаться от ощущения, будто упускаю что-то важное.

Вид тела, растянувшегося на полу перед моей спальней, прогоняет все мысли.

– Гай! – Я подбегаю к нему, не зная, жив ли он.

К счастью, он шевелится, хотя, оказавшись рядом, я вижу, что у него течет кровь из живота.

– Гай, что случилось?

– Я пришел с тобой повидаться, – говорит он, постанывая от боли. – Они уже были тут… они дрались, и он пырнул меня.

– Кто дрался?

– Мордекай. Он жив?

Я вскакиваю и бросаюсь в комнату, которую явно обыскивали. На полу за кроватью лицом вниз лежит Мордекай, и я подбегаю к нему.

– Нет, нет, нет! – кричу я.

Горе душит меня, когда я переворачиваю его на спину и вижу пустые остекленевшие глаза. На лице удивление от того, что кто-то его превзошел. Я прикасаюсь к его груди, и мои пальцы становятся мокрыми от крови. Удар клинка пришелся точно в сердце.

– Прости, – говорю я ему, смахивая пряди с его лба, мечтая, чтобы он очнулся, улыбнулся мне и посмеялся над тем, что я купилась на его розыгрыш.

Однако ничего не осталось, и потеря холодом растекается по моим венам. Я уже ничем не могу ему помочь, но Гай еще жив, и потому я заставляю себя оставить друга и вернуться к учителю.

– Мордекай мертв. Давайте я вам помогу, – предлагаю я, однако Гай отталкивает меня.

– Нет, я могу сам о себе позаботиться. Ты должна его остановить, того, кто это сделал. Он сбежал из дворца. Если пойдешь нашим маршрутом, ты перережешь ему путь. Пожалуйста, ты должна поймать его.

Он наверняка имеет в виду желтоглазого убийцу. Вероятно, тот понял, что я узнала его, и наведался ко мне, хотя я даже предположить не могу, что он искал и почему там оказался Мордекай. Проверял, вернулась ли я целой и невредимой к себе в спальню? Или хотел со мной о чем-то переговорить? Неужели я уже никогда не смогу его об этом спросить?

Я крепко сжимаю руку Гая, не обращая внимания на кровь.

– Я поймаю его.

Дав клятву, я бросаюсь в ночь, полная решимости на сей раз не упустить убийцу.

Оказавшись на улице, я сразу же спохватываюсь, что не прихватила с собой плащ. Сегодня воздух холодный, но у меня нет времени на раздумья. Я осматриваюсь, ловя взглядом движение. Какое-то время ничего не замечаю и уже начинаю отчаиваться, думая, что меня снова провели, но тут вижу тень, взбирающуюся по стене, и кидаюсь в погоню.

Убийца перемахивает через парапет и устремляется к ближайшему поселению, а я мчусь за ним, не обращая внимания на разрывающиеся легкие и заставляя тело бежать так, как никогда раньше.

Однако я теряю его. Замедляя бег, прислушиваюсь, пытаясь снова выйти на след. Он исчез. Крадусь дальше, внимательно озираясь, но его и в самом деле больше нет. Как в случае с Мордекаем, когда его преследовал Бронн. Как и с тем Капюшоном.

Понимание приходит слишком поздно. Мой мозг лишь сейчас осознает то, что было пугающе очевидно. Я и не должна была найти его. Меня заманивали в ловушку.

Лезвие оказывается у моей шеи слишком быстро.

– Даже не думай сопротивляться.

Я послушно поднимаю руки, сдаюсь. А затем резко запрокидываю голову и наношу удар в лицо моему противнику. Я слышу, как ломается его нос, бью по кисти и разоружаю. Поворачиваюсь, чтобы продолжить бой, однако он исчез. Не успеваю я собраться, как кто-то сильно пинает меня в спину, отчего я подаюсь вперед. Сильный удар ноги валит меня на землю. Я успеваю извернуться, отражаю кулак, нацеленный мне в грудь, перехватываю руку и наваливаюсь на нее всем весом, одновременно вскакивая на ноги. Теперь уже он теряет равновесие, и я обрушиваю на него град ударов – в челюсть, по ребрам, в живот.

– Довольно!

Окрик заставляет меня прервать атаку, и я оглядываюсь через плечо. Из темноты выходит полдюжины фигур. Капюшоны. Один из них держит ребенка, девочку, указывая ножом на ее горло.

– Двинешься – прирежу ее.

На сей раз я сдаюсь по-настоящему.

– Кто вы?

– Ну что за обескураживающе скучный вопрос! – восклицает человек у меня за спиной, и это последнее, что я слышу, получая по голове и теряя сознание.

Когда я прихожу в себя, руки связаны за спиной, на ногах – веревки, и меня бьет по щекам поразительно красивая женщина.

– Наконец-то, – говорит она, замечая, что я моргаю. – Труп твой мне не нужен.

Я осматриваюсь, стараясь понять, где оказалась. У помещения высокий потолок, украшенный резными балками. Такого количества свечей, которые озаряют пространство, я еще не видела. Их свет отражается от огромных куч золота и хрусталя. Как будто богатство целого острова собрано в одной комнате. Кажется, мы в храме. Вдоль стен помещения стоят шесть Капюшонов, отрезая все пути к бегству.

– Чего вы хотите?

Голова все еще болит после полученного удара, мысли путаются.

– От тебя? Ничего. – Красавица улыбается, будто мы старые подруги. – Я всего лишь торгую.

Я смотрю на нее волком.

– Чем?

– Чем угодно. Всем. Артефактами, кладами, людьми.

Я пытаюсь заставить мозг меня слушаться.

– Так вы и есть Грииб?

Обычная история – Хранители предполагали, что имеют дело с мужчиной.

– Да, а ты Марианна, так что дальнейших представлений не требуется.

– Так, значит, вы воровали детей… для кого-то еще?

Она улыбается:

– Я рада, что Ворн не вышиб из тебя способность соображать.

Возможно, она торопится с выводами, потому что понимание происходящего дается мне совсем не просто.

– Кому нужно столько детей? Для рабства? На кого вы работаете?

– На всех, кто готов достойно платить. Но так уж получилось, что тот, для кого я забираю детей, заказал мне тебя. – Грииб смеется. – О, не переживай, он скоро будет здесь. Не напрягай свою миленькую головку.

Я проверяю прочность моих пут, но они не поддаются. Грииб замечает мою попытку и неодобрительно цокает языком.

– Не обижай меня, пожалуйста. Были предприняты все меры, чтобы ты не сбежала. Я не сомневаюсь в том, что раньше тебя недооценивали. Понимаю. Даже когда все очевидно, никому не хочется верить, что женщина может быть настолько умелой, настолько умной, настолько неудержимой. Они всегда поражаются, когда мы даем им отпор. – Она снова смеется. – Но я этой ошибки не допущу. Я знаю, на что мы способны. И я не получу выкуп, если не доставлю тебя. Живьем.

– Могу заплатить вам больше, – замечаю я, пытаясь затронуть ее торгашескую сущность. – Если хотите золота, я могу достать золото.

Только сперва вырежу ей сердце. Если оно у нее есть.

Грииб поджимает губы, будто обдумывая мое предложение.

– Соблазнительно, но нет. Мне нравится мой заказчик. Мы хорошо сработались. Он часто обращается и вознаграждает более чем удовлетворительно. Кроме того, мне нужно поддерживать репутацию. – Она некоторое время разглядывает меня, после чего подается вперед. – Хотя вот это я все же возьму. – И она срывает с моей шеи ожерелье Торина. – Дорогая штучка, полагаю.

– Верните сейчас же! – рычу я.

Грииб улыбается:

– Миленькое, согласна. Возможно, я даже оставлю его себе.

– Меня будут искать, – заверяю я, стараясь не обращать внимания на ее колкости. – А когда найдут, вам не жить.

– Ты не перестаешь меня разочаровывать.

Голос раздается от дверей, и моя кровь стынет в жилах. Его я меньше всех ожидала здесь увидеть. К нам ковыляет Гай, от прежней раны не осталось и следа.

– Твои друзья тебя не найдут, как никогда не могли найти Капюшонов.

– Гай?

У меня разрывается сердце при мысли о том, какой же я была слепой. Это был он, все время. Почему я не понимала? Конечно же, он. Кукловод, манипулировавший всеми нами. Он даже показал мне – не стал скрывать свою жажду власти. А я была слишком поглощена собой, чтобы увидеть.

– У них ведь есть талисманы, верно? Как у Мордекая. И как у того убийцы, которого ты подослал.

– Молодец, – говорит он, слизывая с губ слюни. – Почти в точку. Если не считать того, что я не посылал убийцу на Восток. Это был замысел Арлана. Я не хочу твоей смерти. Однако сегодня – да, я воспользовался убийцей в собственных интересах.

– Ты убил Мордекая?

– О, Мордекай просто оказался не в том месте не в то время. Нет, убийца был нужен только для того, чтобы заманить тебя в ловушку. Я знал, что, увидев его, ты бросишься за своими друзьями, и это даст мне время, чтобы обыскать твою спальню. Кроме того, я знал, что ты погонишься за ним, думая, что он ранил меня. Ты очень предсказуемая. Откуда мне было знать, что Мордекай наведается к тебе в комнату именно тогда, когда мы с убийцей будем в ней рыться? Он слишком многое увидел, и от него пришлось избавиться. Полагаю, мы уже никогда не узнаем, что он хотел сказать тебе.

Я подавляю приступ горя.

– А твоя собственная рана?

– Свиная кровь. Обычная обманка.

Мне хочется орать от сознания своей глупости.

– Чего ты от меня хочешь?

– Нам нужно многое обсудить, – отвечает Гай, вынимая из-под одежд бутылку и передавая ее Грииб. – Но сейчас не время и не место. Давай переберемся в более спокойное место, хорошо?

Капюшоны набрасываются на меня. Я сопротивляюсь из последних сил в тисках моих пут, так что унять меня им удается только сообща. Один запрокидывает мне голову, другой зажимает нос, рот открывается, и мне в горло выливается зелье. Вкус отвратительный, и меня бы стошнило, если бы мне не сжали челюсти. Последнее, что я вижу перед тем, как все превращается в черноту, – человек, которому я доверяла, ухмыляется от удовольствия.

Пещера холодная и сырая, наполненная ядовитыми запахами. Хотя я едва пришла в сознание, понимаю, что нахожусь в вонючей яме. Поднимая раскалывающуюся голову, вижу ряды клеток. Птицы, звери, растения. Не понимаю, что передо мной, но необязательно прибегать к волшебству, чтобы уловить витающее в воздухе отчаяние и страдание.

Глубоко в сердце этого ада меня тоже поджидает клетка. Меня заталкивают внутрь, ключ поворачивается в замке, и вот я уже одна, а мой мозг пытается проснуться после того снадобья, который мне дал Гай.

Здесь нельзя встать в полный рост. Клетка позволяет стоять лишь ссутулившись, поэтому я сажусь на твердую землю, влажную от водорослей. Даже вытянуть ноги негде, поэтому приходится неудобно их поджать.

Я в гневе – главным образом на себя. Если я не смогла довериться Бронну, человеку, которого люблю и который любит меня, что заставило меня думать, будто я могу доверять Гаю? Как же я не поняла, что он и есть мой истинный враг? Я была настолько ослеплена жаждой знаний, что мне даже не пришло в голову задуматься, каковы его мотивы.

Подозреваю, что скоро я узнаю про них предостаточно.

Наконец он заявляется. Промурыжив меня несколько часов, после которых все тело горит от неудобного положения, Гай заходит в пещеру. Я замечаю, как все живое съеживается при его появлении. Даже растения никнут.

– Ну, что скажешь? – начинает он, придвинув к моей клетке табурет и присаживаясь, чтобы дать отдохнуть изуродованным ногам. – Нравится моя коллекция?

У меня нет ни малейшего настроения общаться с ним.

– Что я тут делаю?

– Ты моя гостья, Марианна, – отвечает он с мягкой улыбкой. – Ты должна этим гордиться – очень немногие побывали в моей пещере. Лишь избранные.

– Я твоя пленница, – подчеркиваю я, безразличная к его сладким речам. – Что тебе от меня надо?

– Ты могла бы быть моей ровней, – заявляет он, и я улавливаю в его голосе искреннее разочарование. – Но стоило тебе показать себя в истинном свете, я понял, что ты не такая, как я думал. Ты тут потому, что мне бы не хотелось, чтобы твой потенциал пропадал зря.

Понятия не имею, о чем он.

Он запускает руку под складки одежды и извлекает знакомую записную книжку. Мою книжку. Так вот что он разыскивал у меня в спальне!

– Весьма познавательное чтиво, – говорит Гай, перелистывая страницы. – Но я надеялся, что найду в ней больше касательно твоих способностей восстанавливать жизнь.

– И из-за этого весь сыр-бор?

Гай наклоняется вперед, игнорируя мой вопрос.

– Хочу тебе кое-что показать. Будешь себя хорошо вести, если я тебя выпущу?

– Нет.

Он смеется и окликает помощников. Появляются двое Капюшонов, и Гай жестом велит им открыть клетку.

– Думаю, ты почувствуешь, что лекарство еще не выветрилось. Ты не сможешь сопротивляться, даже если бы захотела.

Капюшоны вытаскивают меня за волосы и, поддерживая под руки, волокут из пещеры в коридор. Я не понимаю, что Гай собирается мне показать, пока туннель не становится шире, переходя в другую яму, и я бросаю взгляд в нее.

Бесконечные ряды клеток, заполненных детьми. Как и в моем случае, теснота не дает им пошевельнуться. Они не издают звуков. Они сдались. Они ждут прихода смерти.

Кричу на Гая, кидаюсь в его сторону, мечтая убить его, однако я слабее, чем предполагала. Мои ноги подламываются, и я падаю на пол бесформенной кучей.

– Ублюдок! – кричу я, и меня охватывают рыдания.

Когда Капюшоны ставят меня на ноги, Гай лишь хихикает.

– Вечная защитница невинных, – говорит он, продолжая посмеиваться. – Они ведь живы, не так ли? Их кормят и поят. Чего еще им желать?

– Что ты с ними делаешь?

– Они такие же мои гости, как и ты. Не такие особенные, как ты, но, тем не менее, важные.

Может, зелье на меня еще и действует, однако на сей раз мой рывок увенчивается успехом, – я умудряюсь влепить ему пощечину.

Как только моя и его кожа соприкасаются, между нами словно пробегает огонь. Как тогда, когда я лечила его ожог, потрескивание жара нарастает – только теперь, когда он пытается отпрянуть, я удерживаю его. Между нами образовывается связь, и я чувствую, как Гай отчаянно старается ее разорвать. Я заглядываю в его прошлое, заглядываю его глазами, с его точки зрения, будто живу в нем. Связь становится сильнее, и я не даю ей порваться, стремясь заглянуть в его память, обнаружить, что он там прячет.

Я иду по дворцу, но не по сегодняшним обветшалым руинам, а по залам в самом расцвете их славы. Однако вокруг паника и суета. Я спешу по пустым коридорам, останавливаюсь перед какой-то дверью и толкаю ее. Внутри женщина – величественная и красивая, ведущая себя с демонстративным достоинством. За ее юбки цепляются двое маленьких детей. Она определенно боится, однако при виде меня расслабляется. Нет сомнения в том, что эта женщина – королева.

– Гай, – говорит она дрожащим голосом, – мы погибли?

– Никогда, – отвечаю я не тем голосом, который знаю. Он выше и моложе. – Я пришел, чтобы отвести вас в безопасное место.

Королева вцепляется в мою руку. Я опускаю взгляд и вижу, что все мои пальцы на месте, кожа – здоровая и без изъянов.

– Спасибо тебе, – говорит она, и я чувствую, что она благодарна от всего сердца.

Я отвешиваю поклон.

– Ваш вечный слуга. А теперь идемте, нам нужно поторопиться. Они захватили замок.

Прижав к себе детей, королева выбегает из комнаты, и мы спешим по опустевшему коридору. Я слышу звуки схватки неподалеку, и дети начинают плакать.

Я веду их вниз по лестнице и вдоль темного прохода.

– Мы почти у цели, – говорю я, пропуская их вперед.

В конце коридора дверь. Это тайный выход из дворца, но, когда королева дергает за ручку, дверь оказывается заперта. Она пробует снова и снова, но напрасно.

– Мы в ловушке, – говорит она исступленным шепотом.

– Скоро все кончится, – отвечаю я, и королева вздрагивает. Что-то в моем лице тревожит ее.

– Гай?

Позади нее открывается еще одна дверь, и в коридор высыпает дюжина мужчин. Они одеты во все черное, и их ни с кем не спутать.

– Не сопротивляйтесь, ваше величество, – прошу я. – Будет только хуже.

После чего поворачиваюсь спиной к ней, к ее детям и их отчаянным крикам о помощи, ухожу в комнату, откуда вышли люди, и захлопываю дверь.

Даже через дверь я продолжаю слышать вопли, но не обращаю на них внимания. Я стою перед высоким человеком, облаченным в наряд Змеи, такой мне знакомый.

– Где мальчишка? – Гадюка недоволен.

– Мои люди уже ищут его, – мягко отвечаю я. – Не беспокойтесь, мы его найдем.

– Уж постарайтесь. Мне было приказано уничтожить всех членов этой семейки.

– Мне понятны ваши приказы, – говорю я с неожиданной свирепостью. – Вы бы их не исполнили без моей помощи. Не забывайте.

К моему удивлению, Гадюка слегка съеживается. Я никогда еще не видела Гадюк испуганными.

– Вас вознаградят за содействие. Плата будет в точности соответствовать вашим требованиям.

– Мне нужна свежая кровь и любые части тел, которые вы сможете предоставить.

Гадюка кивает:

– Мои люди об этом позаботятся. Могу я узнать, что вы намерены с ними делать?

– Даже если я вам расскажу, вы мне не поверите…

* * *

Связь резко обрывается. Это Гаю наконец удается оторвать меня от своего мозга. Но я уже прекрасно знаю, как он собирался с ними поступить.

Гай так таращится, что мне становится интересно, сколько длилась наша мысленная связь и что он увидел в моей памяти.

– Ты предал их, – говорю я.

Ноги подкашиваются. Тюремщики подхватывают меня, не давая упасть, а Гай кричит, чтобы они швырнули меня обратно в клетку.

Пока меня волокут по пещере, до моего сознания доходит суть происходящего, и я прихожу в смятение. Он не потомок того волшебника, который служил королевской династии Запада, – он и есть тот волшебник. Он помог Гадюке истребить королевскую семью – мою семью, – а взамен получил их плоть и кровь. Когда-то я предпочитала волшебство трону, потому что думала, будто волшебство – это та власть, которую нельзя забрать. Теперь я понимаю, что и здесь ошибалась. Гаю нужны были их тела только ради волшебства, которое текло в их венах. Чтобы сделать себя сильнее. Чтобы стать более могущественным. С тех пор он прожил на украденной власти не один век.

Отчаяние переполняет меня, и я не замечаю, что мы вернулись в первую пещеру до тех пор, пока меня не заталкивают обратно в клетку. Теперь я вижу окружающие меня цветы и животных в новом свете. Думаю о детях в соседней пещере. Он вытягивает из всех жизнь для собственных нужд. Его порочность не имеет границ.

Гай садится рядом, и я закрываю глаза.

– Ты дал их убить.

Он ничего не отрицает и не спрашивает, о чем это я. Он знает, что я видела.

– Они заслуживали смерти, – заявляет он с нескрываемым презрением. – Какое они имели право царствовать? Они были дураками, все до последнего.

– Они доверяли тебе.

– Одна из их многочисленных ошибок. Понимаешь, многие столетия волшебники говорили королям, что делать. Мы были мудростью и разумом всего происходящего. Однако с нами продолжали обращаться как с подчиненными, которых всегда можно заменить. Даже хуже. – Он с отвращением цедит каждое слово. – Нас звали, когда мы были им нужны, и прогоняли, когда нужда проходила. Мой совет всегда становился словами короля. И кто меня за это уважал?

Я смотрю на него и не верю глазам.

– Уважал? Ты их убил потому, что хотел уважения?

– Я хотел существовать! – Теперь он кричит. Даже после всех этих лет горечь вскипает моментально. – Я был для них невидимкой, но кто позволял им править? Я! Только я.

– Ты был их советником.

– В этом-то вся проблема. Слишком долго нас, волшебников, отстраняли от дел, держали у ноги, тогда как власть должна была быть у нас, – мы должны были править. Я поклялся изменить порядок вещей и посвятил жизнь возвеличиванию волшебников.

– Но не справился, – насмехаюсь я. – Ты по-прежнему всего лишь советник.

– Власть – штука забавная, – говорит он. – За десятилетия я понял, что можно иметь гораздо больше, оставаясь в тени. Думаешь, у Грииб или этого придурочного принца есть какая-то власть? Они были моими марионетками, моим прикрытием до тех пор, пока я не стал готов сам взяться за дело. А когда появилась ты, я думал, что наше время пришло. Наконец-то собрат – сестра – по волшебству, да еще и королевских кровей. Вместе мы могли бы править всеми Двенадцатью островами, Марианна. Никто не смог бы остановить нас. Но ты не оправдала моих надежд. Ты слишком слаба, чтобы править. Теперь мне придется использовать тебя иначе.

– Крови моей хочешь?

– Волшебства.

Подкатывает тошнота, внутренности сжимаются. Не думаю, что он станет меня просить.

– Наши с тобой волшебные способности почти одинаковые, – продолжает он. – Мы оба связаны с жизненной силой природы. Но я вижу ее такой, какая она есть, – это ценный ресурс. Ты мечтаешь возвращать ее другим, а я хочу владеть ею для себя. Когда-то ты меня спросила, какой экзамен я был вынужден сдать, чтобы стать волшебником. Я всегда знал, что это будет за экзамен, что должно быть сделано. Моя мать была слабой женщиной, страшившейся моего волшебства. Думала, ремешок выбьет его из меня. Меня радует, что она стала той, кто помог мне раскрыть мои способности полностью, когда я выжал из нее ее энергию, спящее в ней волшебство, вместе с жизнью. Смерть была мне неинтересна, она ограничивала время на воплощение моих планов, поэтому я с помощью своего дара продлил себе жизнь, забрав энергию у других. Волшебство, которое я получил из крови твоих предков, придало мне могущества и позволило жить долго. Но когда оно исчерпалось, пришлось искать новые источники силы. Мои собственные пальцы некоторое время служили источником волшебства, но в конце концов мне уже нечего было отрезать. Украденный голос у птички или цвет у цветка недостаточны для усиления моего могущества, они лишь поддерживают меня. Поэтому я поручил Грииб отлавливать для меня детей. Их юные души – гораздо более питательная пища. Но для того, чтобы раз и навсегда покончить с врагами, мне нужна настоящая сила. А ты, моя дорогая, так и пышешь неиспользованными запасами.