Текст книги "Змея"

Бронн заходит в здание следом за мной, и какое-то мгновение мы просто стоим молча. Потом он кладет руку мне на плечо.

– Вероятно, дым убил их раньше, чем подоспело пламя, – говорит он, будто это должно меня успокоить.

Зажав рот и нос, подхожу к трупам поближе. У того, что лежит поверх другого ближе остальных к двери, из спины торчит нож. Я выдергиваю его и поворачиваюсь к Бронну.

– Либо они уже были мертвы.

Бронн хмурится:

– Думаешь, их порубили во время бегства?

Я пожимаю плечами:

– Может быть. Во всяком случае некоторых. Какая разница, как они умерли? Они мертвы, и я ничего не могу с этим поделать.

С криком отчаяния я швыряю нож через комнату и выскакиваю наружу. Не оглядываясь на поселение, я спешу забрать свои книги, а мое сердце становится таким же острым и неподатливым, как камни под ногами.

Я так долго боролась за справедливость, за мир! Но теперь я хочу только одного – мести. Волшебство в моей крови взывает к пролитию чужой крови. Возмездие. Возможно, мне пора прислушаться.

9

Бухта, спрятанная в юго-восточной оконечности острова, – место жалкое, унылое и пригревшее всего лишь один корабль. Но нам больше и не надо.

На палубе трое греются на солнце, как черепахи. Тут же бочонок, играющий роль стола, на котором они играют, курят и пьют.

– Извините, пожалуйста.

При звуке моего голоса они дружно разворачиваются, вскидывают пистолеты, но, поняв, что это всего лишь я – всего лишь женщина, – так же дружно расслабляются.

– Чего тебе нужно? – интересуется самый старший, предположительно капитан.

– Хочу покинуть остров. Готова отработать свой проезд.

Мужчины обмениваются взглядами, их вожак поднимается на ноги. Его пошатывает от перепития.

– И какую такую работу ты можешь делать на корабле?

Вид платья притупляет его бдительность, на это я и рассчитывала. Если бы он пригляделся к рубцу, оставленному на моем лице Кливом, к стали, поблескивающей во взгляде, он бы заподозрил ловушку.

– Вы удивитесь.

Он фыркает:

– Женщин на борт не берем, от них одно несчастье.

– Ну пожалуйста, – умоляю я, великолепно изображая отчаяние. – Мне во что бы то ни стало нужно уплыть отсюда.

Он даже не удостаивает мою просьбу ответом.

Я пытаюсь зайти с другой стороны:

– Позвольте мне сыграть с вами. Если я выиграю, вы возьмете меня в команду.

Они покатываются со смеху, будто в моем предложении есть что-то забавное. Тогда я вытаскиваю кусочек хрусталя, который вынесла из шахты, и показываю им:

– А если проиграю, вы получите его и никогда меня больше не увидите.

Вид хрусталинки действует на них отрезвляюще.

– Допустим, мы слегка поторопились, – говорит мой собеседник, вытирая нос краем рукава. – Чего стряслось-то? С мужем проблемы?

– Скажем так, есть кое-кто, кого я не желала бы больше видеть, – отвечаю, подходя к столу.

– Меня зовут Джед, – представляется он, подсовывая мне бочонок поменьше вместо стула. – Это вот Арнольд. А это – Ларри. Он проигрывает, правда, Ларри?

Ларри молод и особенно рад моему появлению, видимо, полагая, что удача вернулась к нему. Бедный Ларри.

– Ты когда-нибудь раньше играла в костяшки? – скептически интересуется Арнольд, покручивая кость между пальцами.

Адлер научил меня костяшкам раньше, чем я научилась ходить, когда он еще был моим отцом, а я его дочкой, на которую он возлагал большие надежды. К десяти годам со мной на «Деве» уже никто не играл, потому что всем было ясно – они проиграют. Когда Адлер хотел развлечь соперников или даже сотоварищей, он вытаскивал меня как секретное оружие, чтобы я выигрывала их сокровища и, что, вероятно, было еще важнее, унижала их.

– Раза два, – отвечаю я и вижу на лицах мужчин самодовольные улыбки. Они блаженно уверены в том, что хрусталь уже их.

– Я хожу первый, – заявляет Джед, делая глоток рома. – Покажу тебе, как это делается.

Он берет в руку пять костей, подбрасывает в воздух и пытается поймать тыльной стороной ладони. Получается поймать только две. Он подбрасывает их снова, на сей раз ловя в ладонь только одну. Теперь это его «партнерша», его основная кость для метания. Неплохое начало, если учесть, сколько он выпил.

– Играем без смашек, – напоминает Ларри, и я не уверена, касается это меня или Джеда.

– Знаю, – отзывается Джед.

Но я вижу: он надеялся, что Ларри не напомнит об этом, потому что теперь ему приходится бросать свою «партнершу» в воздух и подхватывать одну из остальных костей раньше, чем он ее поймает, продолжая так до тех пор, пока не подберет их все. Смахивание означало бы, что он может сдвигать кости ближе. Без «смашек» игра значительно сложнее.

Джед преодолевает все препятствия и поздравляет себя с победой.

– Так вот, – говорит он, указывая на меня, – если ты дойдешь до этого уровня, перейдешь на двушки.

Он демонстрирует сказанное, подбрасывая «партнершу» и одновременно прихватывая в кулак сразу две кости.

Арнольд и Ларри закатывают глаза. Представление Джеда их не впечатлило. Хотя им это и не важно. Лишь бы победить меня и заполучить хрусталь.

Джед добирается до четверок, но тут удача изменяет ему. Все четыре кости оказываются в кулаке, однако «партнерша» падает. Он теряет ход.

– Нормалек, – считает он, кидая кости смеющемуся Арнольду. – Попробуй перебить.

Арнольд начинает все сначала, а Джед тем временем продолжает заправляться.

– А где ты такой хрусталик углядела? – интересуется он, присматриваясь к мешочку у меня на коленях.

– В штольнях. – Я поднимаю на него взгляд и замечаю в его глазах искорки подозрения. – Точнее, мой муж. Я взяла у него.

– Бедняжка, – хихикает Джед. – Что он с тобой сделает, когда ты вернешься домой с пустыми руками?

Когда я отвечаю, что ничего, он улыбается:

– Ага, ничего хорошего, сдается мне.

– А где остальная ваша команда? – спрашиваю я, наблюдая, как Арнольд с трудом справляется с первым кругом игры. С координацией у него не все в порядке, вероятно, из-за рома.

– За припасами пошли. У нас тут одно дельце, так что, как только затаримся, сразу же отчалим.

– Вот как?

Я навостряю уши, но делаю вид, что мне это не особо интересно.

Ларри уточняет:

– Отчалили бы еще черт знает когда, если бы Феррис не подпалил соседнюю деревеньку только из-за того, что не пожалел огонька.

Продолжаю изображать безразличие, но сердце у меня екает. Феррис – один из тех особенно изворотливых бандитов, которых мы так и не смогли поймать за несколько месяцев. Он среди ближайших сподвижников Карна, хладнокровный убийца, ответственный за бойню, на которую мы только что наткнулись. Если бы мы сцапали Ферриса, я бы заставила его расплатиться по всем счетам – конечно, после того, как он поведал бы мне, где найти Карна.

У Джеда такой вид, будто лягнул бы Ларри, если бы дотянулся, поэтому я поспешно задаю отвлекающий вопрос:

– А кто такой Феррис?

– Никто, – отвечает Джед, свирепо таращась на Ларри.

Арнольда этот разговор отвлекает. Начав подбирать двушки, он роняет «партнершу».

Теперь очередь Ларри.

– А то ей до этого есть дело, – говорит он, оправдываясь перед Джедом. – Будто она с нами останется.

– Если только не выиграю, – замечаю я.

Он фыркает:

– Да ладно.

Джед был прав – Ларри в игре никакой. Он не может справиться даже с однушками, так что теперь ход за мной.

– Ну и, мне их вот так нужно подбрасывать? – уточняю я, с трудом ловя костяшки тыльной стороной ладони.

Мои противники хохочут, чувствуя, что хрусталь уже у них в кармане.

– Типа того, – соглашается Джед, качая головой.

Его мысли видны невооруженным глазом: женщины – дуры. Если я такая идиотка, то заслуживаю того, чтобы меня использовали. Внезапно я ясно представляю, как втыкаю кинжал ему в живот и стираю с его морды эту гадкую ухмылку. Сама не ожидала от себя такой злобы. Часть меня хочет действовать, злость на Джеда вскипает, и мне приходится сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться. Я думала, что сумела справиться с той тьмой, на которую способна, однако теперь вижу, что она лишь дремала. Ее разбудили, необузданную и мощную, а волшебство, которое тихо танцует во мне, словно ободряюще ей что-то нашептывает.

Хватит уже им помыкать мной. Я выиграла нам достаточно времени. Теперь нужно оттолкнуться от темных мыслей, пока они не пустили корни.

Выбрав «партнершу», я пулей проскакиваю однушки. Рука у меня проворна, как молния, так что пьяные глаза мужчин не поспевают за ней. Моя реакция не ослаблена алкоголем и натренирована годами упражнений. Я молча преодолеваю двушки, трешки, а когда начинаются четверки, все трое покрываются потом.

– Кажется, ты говорила, что играла раз или два, – напоминает Джед, ерзая на бочонке. Похоже, ему не нравится, когда его обставляют женщины.

– Так я и сказала.

Ну обманула, с кем не бывает.

Я подбрасываю «партнершу», подхватываю все четыре кости, и «партнерша» возвращается на место. Я выиграла.

– Так когда мы поднимаем парус?

Ларри смотрит на меня, сбитый с толку тем, что только что произошло.

– Ты не можешь плыть с нами.

– Но я же выиграла. Мы договорились.

Джед с недоверием трясет головой:

– Нет, ты жухала. Договор отменяется.

– Как это я жухала?

– Ты отвлекала нас. Своими… сама знаешь.

Он тыкает в меня, так что я могу лишь догадываться о том, что он подразумевает мои женские достоинства.

– А давайте, – предлагаю, – спорить по новой. Я подброшу все пять костей. Если не поймаю их обратной стороной ладони, то уйду, как мы договаривались, и подарю вам хрусталь.

Джед прищуривается:

– А если поймаешь?

– Тогда ваш корабль станет моим.

Они некоторое время молчат, после чего разражаются гоготом.

– Станет твоим?

– Ага.

– Тогда давай, – соглашается Джед. – Хрен ты поймаешь их все.

Я пожимаю плечами. И демонстрирую, что он был неправ.

– А теперь, господа, вам пора покинуть мое судно.

Нет ничего непредсказуемого в том, что в ответ моряки выхватывают пистолеты. Они никогда не собирались отдавать мне честно выигранное. Но это неважно – мне нужно было просто отвлечь их.

– Ну давайте, – обращаюсь я к ним. – Думаете, что можете сразиться со мной? Вы столько выпили, что даже не заметили, когда корабль отчалил.

Они дружно оглядываются и видят Бронна, улыбающегося им из-за штурвала.

– Какого… – начинает Джед, но я уже действую. Толкаю бочку в сторону Арнольда и Ларри – они так пьяны, что сразу валятся, – и легко обезоруживаю Джеда, заламывая ему руку за спину и наставляя дуло пистолета на его никудышных приятелей.

Теперь к нам подходит Бронн.

– Неужели вам никто не рассказывал о том, как вредно недооценивать противника? – спрашивает он, с нескрываемым отвращением оглядывая наших пленников.

При его появлении все трое заметно приседают, то ли потому, что узнали его, то ли у него такая пугающая внешность.

– Что будешь с ними делать? – интересуется Бронн и, заметив удивление, вызванное тем, что он обращается за указаниями ко мне, эффектно добавляет: – Капитан.

– Эти люди незаконно оказались на моем судне. Думаю, время поплавать.

Бронн кивает, подхватывает Арнольда и Ларри за воротники и тащит к борту. Не слушая возражений, бросает их в воду, а я прижимаю Джеда к фок-мачте.

– Где ты должен был встретиться с Феррисом? – спрашиваю, вдавливая пистолет ему в затылок.

Джед впервые внимательно смотрит мне в лицо и замечает шрам.

– Кто ты такая?

– А ты как думаешь? – Я буквально выплевываю свой вопрос.

Наконец-то до него доходит, одновременно он осознает масштаб допущенной ошибки.

– Ты? Ты – Гадюка? Но ты же девчонка!

Как же мне обрыдло это слышать!

– Если ты не скажешь этой «девчонке», где находится Феррис, она будет последним, что ты увидишь в жизни. – И я вдавливаю пистолет в его кожу еще сильнее.

– Хорошо, хорошо, – говорит он, поднимая руки. – У меня в кармане. Там карта.

Бронн оказывает ему эту услугу, извлекая кусок материи, и, окинув взглядом, передает мне.

– Что же с тобой сделает Феррис, когда ты явишься к нему с пустыми руками? – подкалываю я его так же, как он подкалывал меня. – Ничего хорошего, полагаю.

К моему удовольствию, на его физиономии отражается смятение.

– Когда в следующий раз будешь биться с кем-нибудь об заклад, держи слово, – напутствую я и вручаю пленника Бронну. – Надеюсь, плавать ты умеешь.

Не обращая внимания на просьбы Джеда, Бронн вышвыривает капитана с его собственного корабля.

Теперь он принадлежит мне.

Когда Бронн оглядывается, я отворачиваюсь. Не хочу обсуждать свой взрыв гнева, который, знаю, не остался незамеченным. Сейчас я хочу только идти под парусом и ловить бандитов.

Мое новое судно называется «Вестник бури», и мне это кажется хорошим знамением. В том состоянии, в каком я нахожусь сейчас, мне не хватает только хорошего урагана. Враги поступят мудро, если попрячутся.

На закате мы встречаемся с «Девой» и забираем команду с провиантом. Когда ее силуэт возникает на фоне янтарного неба, у меня перехватывает горло. Я давно не видела свой корабль, свой дом, соскучилась по его скрипучим бортам, уверенному ходу и поднятым парусам. Бронн мастерски подводит «Бурю» к «Деве», а Рен перебрасывает нам канат, потом предлагает мне руку и сопровождает на палубу.

Мой экипаж – моя семья – приветствует меня, и на глаза наворачиваются слезы. В вышине Коготок кричит и устремляется вниз с такой скоростью, что я едва успеваю поднять руку, на которую и усаживается этот громадный морской гриф. Я соскучилась по ним больше, чем они могут себе представить. Больше, чем сама того ожидала.

Я переживала, что мое слишком долгое отсутствие приведет к беспорядку, однако палуба безупречна, все снасти разложены по местам. А мой экипаж выглядит расслабленным, как по команде «вольно». Приятно видеть, что хоть здесь мои злоключения не вызвали никаких проблем.

– Симпатичный кораблик. – Ана, боцманша, присоединившаяся к нам после битвы с Адлером и морскими хищниками, бросает восхищенный взгляд на нашу добычу. – Были трудности?

– Не с кораблем, – отвечаю я. К нам одним прыжком присоединяется Бронн. – Но одна трудность есть.

Заставив Коготка перебраться на снасти, я рассказываю всем о Феррисе, о том, что он совершил, и о карте, которая может привести нас прямиком к нему.

– Что собираешься делать? – спрашивает Рен, когда я замолкаю.

Свой первый взгляд он бросает на Бронна, потом тут же смотрит на меня, и я делаю вид, будто ничего не заметила, но осадок остается. Возможно, меня все-таки не было слишком долго.

– Этот Феррис у меня уже в печенках, – говорю я, слегка переступая так, чтобы оказаться впереди Бронна. Возможно, команде требуется напомнить, кто их капитан. – Мы не можем упустить такую возможность.

– А как же твое дело? – напоминает Харли. – Ты ведь не просто так раздобыла второй корабль.

Разумеется, она права, и я мгновение мешкаю, не зная, какой из двух путей выбрать.

Ладонь Бронна ложится мне на плечо.

– Почему бы тебе не оставить Ферриса на Харли и Рена? «Дева» гораздо лучше приспособлена для сражения, и в их умении сомневаться не приходится. Доверь им защиту Островов, пока мы будем выполнять твою задачу.

От так же прав, как и Харли, и все же я внутренне противлюсь этому решению. Возможно, потому, что мне не дали принять его самой, а может, и потому, что стоило Бронну это сказать, как команда одобрительно закивала, будто его слово – закон. Я ощущаю в груди совершенно реальный укол зависти.

– А вы готовы взвалить на себя эту ношу? – обращаюсь я к своим двум заместителям.

Обоих задевает уже одно то, что я об этом спрашиваю.

– А для чего же мы тогда нужны, капитан? – отзывается Рен.

– Вопрос решили. – Я поворачиваюсь к Бронну. – Начнем приготовления?

– Есть, капитан. Мы будем готовы к отплытию в течение часа.

– Очень хорошо.

Пока Бронн и команда принимаются за работу, я прохаживаюсь по палубе, поглаживая пальцами поручни. Мне не хочется снова покидать свой корабль. Грызущее ощущение где-то внутри предупреждает, что, если я брошу «Деву», то могу никогда больше ее не увидеть.

Гоня прочь темные мысли, я улыбаюсь Змеям, трудящимся на палубе, приветствую их, спрашиваю, как у них дела, пытаюсь воссоединиться со своей семьей, прежде чем придется снова прощаться. Я столько времени и сил потратила на единение команды после смерти Адлера, на изменение общего настроя, на создание нашей новой роли в жизни островов. Однако старые привычки умирают не сразу, особенно среди убийц, и я могу лишь надеяться на то, что с таким трудом добытая гармония не окажется слишком хрупкой, не расстроится без меня и Бронна.

Обойдя нижние палубы, осмотрев весь корабль и не обнаружив никаких недостатков, я оказываюсь у себя в каюте.

Едва я толкаю дверь, меня обдает волна затхлого воздуха, и я неожиданно успокаиваюсь. Никто не пользовался капитанской каютой в мое отсутствие, и, хотя я совсем не против, если бы этим кем-то оказался Бронн, есть нечто обнадеживающее в том, что даже его здесь не было.

С тех пор как я убила Адлера, я изо всех сил старалась очистить от него это помещение. Были выброшены мерзкие сосуды с частями тел, а вместе с ними и все прочие жуткие трофеи, собранные им. Воздух стал лучше благодаря бесконечным уборкам, цветам, жжению трав и обильному притоку свежего воздуха. Сейчас осталось лишь два напоминания о нем. Во-первых, это Коготок, хотя сегодня его насест пустует, поскольку он следит всевидящим оком за приготовлениями снаружи. Другая – стол.

Возможно, мне стоило бы оторвать его от досок и вышвырнуть за борт – пусть себе утонет без следа. Но он настолько красиво сделан, что я так и не смогла решиться на это.

Кроме того, место, где сидел Адлер, напоминает мне о еще одной цели – о том, кем я не должна стать.

Опускаюсь в кресло за столом и смотрю на выдвижной ящик, на четыре словечка, вырезанных в дереве. Я увидела их впервые, когда стала капитаном и заняла его место. Раньше я понятия не имела о том, что Адлер жил под девизом или по кодексу.

Дерись грязно. Убивай быстро.

Это на него похоже.

Отворачиваюсь и окидываю взглядом комнату. Я не чувствую ее своей, эту каюту. И не только потому, что все здесь связано с Адлером. Скорее, я ощущаю, что она предназначена не для меня. Что я зря ее занимаю.

Я капитанствую не по праву.

Да разве настоящая Гадюка допустит, чтобы бандиты наворачивали вокруг нее такие круги? Я не уничтожаю своих врагов, не приношу мира, а над Островами нависла угроза больше прежнего. Мне на память снова приходят образы сгоревшей плоти. Какими же перепуганными должны были быть эти люди в свои последние мгновения! Какими одинокими! Мне до боли хочется поймать врагов и причинить им мучения, желание расквитаться с ними непреодолимо. Отчаяние и ненависть сливаются в горькую желчь, я выхватываю кинжал и поверх адлеровских слов вывожу свои:

Бей первым. Умирай последним.

Вот чего хочет эта Гадюка. Вонзать клыки в своих врагов, кусать сильнее, чтобы глубже распространился яд. Биться до самого конца. И если падать, то последней.

Стоило мне запечатлеть этот сарказм в дереве, как злоба отступает, и я смотрю на надпись с грустью. Что со мной творится? Раньше мне хотелось только мира. Я стремилась защитить, оборонить, объединить. Вот наследие, которое я желала бы оставить своему преемнику, если мне не суждено вернуться. Когда же я стала настолько циничной?

В тот миг, когда некто вонзил свой нож в грудь Торина и вырвал будущее из наших рук.

В дверь стучат, и в проеме появляется лицо Бронна:

– Мы готовы, когда скажешь, – докладывает он.

Я киваю:

– Уже иду.

Когда он закрывает дверь, встаю и перевожу дух. Я теперь нескоро вернусь к себе в каюту, на свой корабль. Если вообще вернусь. Переодеваюсь в свою обычную одежду, радуюсь тому, что могу наконец освободиться от того грязного платья, которое украла на Первом острове, и с тяжелым сердцем укладываю в сумку кое-какие пожитки. Я столького хотела добиться в качестве Гадюки, и трудно прогнать ощущение, что мой теперешний уход – это провал. Мы с Торином думали, будто обладаем всей властью, однако сейчас видно, как быстро столь шаткие преимущества могут оказаться в чужих руках. Но даже сквозь грусть я чувствую тихо гудящее во мне волшебство. Оно напоминает о том, что эту, гораздо более мощную, силу никому у меня не отнять. Мысль успокаивает.

Когда я появляюсь на палубе, Харли приветственно обнимает меня за плечо, заговорщически поворачивается ко мне, чтобы ее никто не слышал, и кладет что-то мне в ладонь.

– Думаю, это может тебе пригодиться, – говорит она.

Материнская брошь и мой компас. Драгоценности, которые я оставила на ее попечение, когда отправлялась на свадьбу, не желая, чтобы кто-нибудь видел крест рода Грифура и узнал его. Если бы я не оставила их у Харли, они бы пропали в замке. Нежно сжимаю их в кулаке.

– Спасибо тебе, – благодарю.

– Похоже, это не просто безделушки? – уточняет она, и я понимаю, что она сложила воедино еще несколько фрагментов моей жизни. Качаю головой, и Харли добавляет: – Тогда они пригодятся тебе там, куда ты отправляешься.

Несколько мгновений я не отваживаюсь заговорить из опасения, что голос дрогнет и потекут слезы.

– Да, пожалуй, – соглашаюсь, справившись с волнением.

– А еще я подумала, что тебе может пригодиться вот это, – добавляет она, извлекая из кармана ожерелье.

То самое, которое Торин подарил мне давным-давно, как символ нашего товарищества. Я перестала его носить, потому что подобные украшения на корабле совсем непрактичны, но сейчас радуюсь ему так, будто в нем заключена частичка Торина. Сжимаю ожерелье, словно это каким-то образом вернет мне его, надеваю на шею. Теперь оно будет напоминанием: что бы ни произошло, надо спешить, ради человека, за которого я вышла замуж. Если верить Старой Грязьке, ему осталось жить до кровавой луны, а я понятия не имею, когда она наступит.

– Мы будем за ним смотреть во все глаза, – обещает Харли, тепло улыбаясь. Но улыбка сразу меркнет. Харли еще не все сказала. – Ты заметишь, что мы дали тебе с собой маловато провианта. – В ее тоне слышится беспокойство. – Нынче времена еще труднее, чем когда ты уехала. Бочонки пустеют. Думаю, если будешь осмотрительна, тебе хватит на дорогу туда и обратно, но пирушек не получится.

– Я почти уж и не помню, какова еда на вкус, – отвечаю ей, чувствуя, как сжимается сердце.

Как же быстро все разваливается! Острова не выдержат продолжения мучений.

– Вот, – достаю из мешка хрусталик, – это вам поможет, когда понадобится.

У Харли при виде подарка расширяются глаза.

– Ценная штучка. Ты уверена, что она тебе самой не пригодится?

Качаю головой и вдавливаю хрусталик ей в ладонь:

– Тут она нужнее.

Себе я оставляю алмазную пыль.

Она осторожно убирает хрусталик в карман.

– Обещаю, его используют по уму. Хотя, если урожай будет плохой, даже хрусталь не поможет.

– Спасибо. Да, Харли, разберись с этим Феррисом, – прошу я очень тихо. – Он паразит, и его во что бы то ни стало нужно остановить. Но возьми его живым. Через него можно будет выйти на Карна.

– Знаю, – говорит она с таким видом, что я сразу вспоминаю: она далеко не дура. – Об этом не беспокойся. Ты главное до Запада доберись и сделай… что нужно сделать. – Ее крепкие объятия лишний раз дают мне понять: ничто не ускользает от ее внимания. – Не волнуйся, когда ты вернешься, я позабочусь, чтобы корабль тебя ждал.

Я смущенно улыбаюсь.

– Спасибо. – Бросаю взгляд на Бронна, который со своей обычной расторопностью руководит переноской вещей. – Уверена, он был отличной Гадюкой.

Харли пожимает плечами:

– Это же Бронн. Конечно. Но у него и в мыслях нет тебя сместить, ты и сама знаешь. – Поскольку я молчу, она переспрашивает: – Ведь знаешь?

– Да. Но иногда мне кажется, что он был бы лучше меня.

Харли глубоко вздыхает:

– Он был бы другим. Но это неважно. Капитана Адлера убила ты, а не он. Титул твой. Получить его Бронн может только одним способом… ну, как я уже сказала, это неважно. Этот человек и волоска на твоей голове не тронет, не говоря уж о твоей жизни. Так что перестань об этом думать. – Она разворачивает меня к себе. – А теперь отправляйся и приведи нам армию. Когда вернешься, пусть по твоим пятам идет ад.

– Хорошо. – Крепко обнимаю Харли. Мысль о том, что я могу никогда больше ее не увидеть, слишком мучительна, чтобы игнорировать ее. – Прощай.

Искренность моих чувств на какое-то мгновение смягчает ее.

– До скорой встречи.

Киваю и улыбаюсь, но, когда я покидаю корабль, ненадолго задержавшись только для того, чтобы обнять Рена, Тоби и Ану, предчувствие только усиливается. Слова Старой Грязьки преследуют меня. Она сказала, что видела мою смерть, и сейчас я всем своим существом чувствую ее правоту. Шансов увидеть свою команду, свой корабль снова у меня очень мало.

По мере того как расстояние между обоими судами увеличивается, я отчаянно борюсь с желанием передумать, бросить это предприятие. Еще есть время обо всем позабыть, остаться здесь и бороться с королем в одиночку.

Вместо этого я наблюдаю, как «Дева» исчезает в наступающей ночи. Мои страхи не проходят, однако я не позволю им управлять мною. Придется им стать моими попутчиками, поскольку свой выбор я уже сделала. Я выбираю волшебство. Свое наследие. Борьбу за мир для всех и каждого или смерть в стремлении его добиться.

Но когда темнота заключает меня в холодные объятия, я не могу отделаться от уверенности в том, что меня ждет дорога в один конец.