Текст книги "Дорогая Жасмин"

– Я больше не могу заботиться о детях, как полагается, Адам. Неужели наконец постарела? – громко обратилась она к надгробию и вздохнула. – Наша дорогая девочка в опасности, а король, очевидно, как всегда, в ус не дует! Ах, Адам, Бесс никогда бы не спустила ничего подобного, даже своим фаворитам, если не считать Дадли, конечно. Дадли мог делать все, что взбредет в голову! Остается только молиться, чтобы наш зять сумел расшевелить бедного Джейми Стюарта и побудить его хотя бы на какие-то действия, пока не станет слишком поздно.

Граф Брок-Кэрн отыскал короля в охотничьем домике, по соседству с Винчестером, и поспешил туда, чтобы испросить у него аудиенции. Вилльерз заметил его в толпе придворных и поинтересовался у королевы, кто этот высокий статный мужчина в килте. Ее величество обернулась и радостно охнула.

– Да ведь это кузен короля, граф Брок-Кэрн! Интересно, что он здесь делает?

И, встретившись взглядом с графом, сделала ему знак приблизиться. Тот послушался и, низко поклонившись, поцеловал ей руку.

– Мадам, я счастлив снова видеть вас.

– Алекс, что привело вас сюда? Я думала, вы в Дун-Броке… нет, ведь сейчас лето! В Королевском Молверне! О, как я невежлива! Это Джордж, виконт Вилльерз, но мы зовем его Стини за ангельски-прекрасное лицо!

Граф Брок-Кэрн вежливо поклонился Вилльерзу и объяснил:

– Я собираюсь обратиться к королю, мадам, поскольку маркиз Хартсфилд успел натворить немало бед в Шотландии. Не могли бы вы походатайствовать за меня перед кузеном, мадам? Наше семейство будет бесконечно благодарно за вашу помощь!

Заинтригованный, Вилльерз последовал за королевой в покои его величества.

– Здесь твой кузен Брок-Кэрн, Джейми, – сказала та, – и привез неприятные новости. Ты должен немедленно его выслушать!

Виконт Вилльерз вжался в панель стены, стараясь остаться незамеченным.

– Алекс! – воскликнул король, неспешно поднимаясь. Последние дни погода была сырой и дождливой, и кости надсадно ныли, что неимоверно раздражало его величество. Почти совсем как в Шотландии!

– Что за новости, человече? Я редко вижу тебя при дворе. Должно быть, ты приехал сюда по очень важному делу, а, парень?

Александр Гордон низко склонился перед королем и поцеловал его протянутую руку.

– Очень важное, Джейми.

– Садись! Садись! – пригласил Яков, и родственники устроились на скамье у огня. – Ну, парень, что тебя расстроило?

– В начале зимы в Шотландии появился маркиз Хартсфилд. У него королевский приказ с вашей подписью, Джейми. Приказ об аресте моей падчерицы и ее мужа по обвинению в измене. Прежде всего я не верю, что вы подписали такой документ или питаете недобрые намерения относительно графа и графини Лесли, хотя Сен-Дени утверждает, что получил ваше разрешение на это неблагое дело. Если он захватит Джемми и Жасмин, закон окажется на его стороне.

– О, злобный дьявол! – вскричала королева. – Джейми, ты должен что-то срочно предпринять! Бедные Жасмин и Джемми! Неужели им выпало мало испытаний за последние несколько лет?

– Я ничего не подписывал, – медленно вымолвил король. – Пирс много раз просил меня об этом, но я не соглашался.

– Но кто в Шотландии сумеет определить, что это не ваша подпись, Джейми? – заметил Брок-Кэрн. – Вы еще не получили весточку от Гленкирка? Несколько месяцев назад он послал гонца, и мы знаем, что тот благополучно добрался до Королевского Молверна. Остальная часть путешествия самая легкая. И курьер знал, где вас найти.

– Стини, сию секунду пригласите Баркли! – приказал король и мрачно пояснил кузену: – Это мой секретарь и, конечно, лучше других ведает обо всех поступивших посланиях, но с той поры, как убили Стоукса, моя канцелярия уже совсем не та, Алекс.

Явившегося на зов секретаря спросили, не поступало ли письмо от графа Гленкирка.

– Из Шотландии? – фыркнул Баркли. – Наверное, попало к одному из моих помощников. А что, требовался ответ? Если да, значит, гонцу велено подождать.

– Немедленно найти письмо! – пророкотал обычно невозмутимый король. – Да как ты посмел скрыть его от меня? Речь идет о жизни и смерти! Это никуда не годится, Баркли! Никуда не годится! Никогда еще не видел такой глупости и лени!

И когда Баркли, растеряв всю спесь, умчался на поиски послания, король мрачно заявил:

– Вижу, многое придется изменить, да-да, многое! Надо мне их приструнить!

– Милорд?

– Что, Стини, любовь моя? – отозвался король.

– Вчера Кипп Сен-Дени просил о встрече со мной, – начал виконт Вилльерз. – Кто знает, может быть, это как-то связано с приездом графа Брок-Кэрна. Не прикажете отыскать его?

Красивое лицо Джорджа помрачнело, словно он боялся, что делает что-то не так. Однако король кивнул.

– Боже, чего добивается мой несчастный Пирс арестом графа и графини Гленкирк? – растерянно пробормотал он вслух.

– Он задумал расправиться с ними, Джейми, – без обиняков объяснил Брок-Кэрн, – и получить опеку над нашим маленьким внуком, приобретя тем самым власть над вами, кузен! Кроме того, он жаждет отплатить Жасмин за то, что она выбрала Гленкирка. Кровь Христова, да что побудило вас предложить ее Хартсфилду?

– Потому что он, назойливый старый дурак, вечно лезет, куда его не просят! – отрезала королева.

Король беспомощно пожал плечами, казалось, полностью согласный с оценкой супруги.

– Но все это в прошлом, – промямлил он.

– Только не для маркиза Хартсфилда, – вздохнул граф. – Жасмин вынуждена была расстаться со своим младшеньким, Джейми. Мы отвезли юных Линдли в Гэдби и отправили с ними Чарлза. А нашего внука и наследника Гленкирка мы скрыли в Гленкиркском аббатстве, опасаясь, что Сен-Дени до них доберется. Разве можно отрывать детей от матери, кузен? Но что еще мы могли поделать?! Остановите Сен-Дени, пока он не уничтожил нашу семью.

В этот момент в зал ворвался Баркли и с униженным видом вручил королю нераспечатанное послание от Гленкирка. Уничтожив его грозным взглядом, Яков Стюарт сломал печать и не успел еще дочитать до конца, как его фаворит вернулся, ведя за собой Киппа Сен-Дени. Тот немедленно упал на колени перед его величеством и покорно склонил голову.

– Говори, – велел монарх.

– Покорнейше прошу прощения, повелитель, – тихо начал Кипп, поднимая глаза. – Я всего-навсего бастард, но отец дал мне свое имя и взрастил вместе с законным наследником. Я пообещал умирающему отцу, что всегда стану заботиться о Пирсе. Теперь же у меня не осталось иного выхода, кроме как нарушить клятву, поскольку мой несчастный брат безумен. Ни один человек в здравом уме не отважился бы на подобное! Умоляю, пощадите его!

– Что же он сделал? – осведомился король.

– Отправляясь в Шотландию, я не знал, что подпись на королевском приказе поддельная, повелитель. Только в Гленкирке мой брат признался в содеянном. Жажда мщения лишила его разума. Он стащил королевский приказ об аресте со стола секретаря, собственноручно подписал, вставив имена Жасмин и Джеймса Лесли, и скрепил вашей печатью. Я не подозревал об этом и поехал с ним лишь для того, чтобы, как всегда, оберегать его. На зиму мы застряли в Эдинбурге, и я все это время уговаривал его вернуться в Англию, но он не послушался. Пирс нанял шайку головорезов, и, когда дороги просохли, мы отправились на север, но, прибыв в Гленкирк, выяснили, что Лесли исчезли. В тот миг я понял, что нам никогда не найти их, пока они сами этого не захотят. Наступило лето, и я подумал, что Пирсу все это надоест и он вернется ко двору, но брат говорил такие ужасные вещи… Мечтал, как повесит графа и графиню и сделает маленькую Индию Линдли своей женой, а потом, если ее брат так и не достигнет зрелого возраста, приберет к рукам все состояние. Я понял, что не имею больше власти над братом: в него вселился сам дьявол.

Тогда я обратился за помощью к мастеру Адали, управителю замка, и он позаботился о том, чтобы я смог без помех добраться до Лондона, ваше величество. Умоляю, не позволяйте брату идти дорогой греха, повелитель! Остановите его!

– Ах, мой бедный Пирс, – тяжело вздохнул король. – Впрочем, мне кажется, ты преувеличиваешь опасность. Я никогда не замечал в нем тех пороков, о которых ты толкуешь, Кипп Сен-Дени. И не верю, что мой милый мальчик способен на убийство, пусть его сердце и разбито.

– Повелитель, – тихо возразил Кипп, – мой брат Пирс своими руками расправился с графом Бартрамом. Он выманил лорда Стоукса из дома и вонзил кинжал ему в сердце, боясь, что вы доверите тому опеку над вашим внуком, Чарлзом Фредериком Стюартом. Пирс хладнокровно уничтожил соперника, а потом попытался обвинить в преступлении графа Лесли с женой. К счастью, ваше величество слишком мудры, чтобы подумать о них плохо. Затем он сделал все, чтобы ваше послание Лесли с приказом остаться в Англии не было отправлено. Поэтому они спокойно уехали в Шотландию, когда ваше величество, снова по предложению моего брата, пригласили их ко двору.

– Мерзкий негодяй! – простонала королева.

Джордж Вилльерз, однако, зачарованно слушал повествование об интригах маркиза. Никто, кроме этой умницы, мадам Скай, не заподозрил Пирса в убийстве Бартрама! И все бы сошло ему с рук, если бы не исповедь брата. Сен-Дени излишне поторопился! Стоит усвоить этот урок! Иногда следует выждать, и не один год, прежде чем представится возможность отомстить безнаказанно.

– Кузен, – воскликнул граф Брок-Кэрн, – сделайте что-нибудь, иначе гибель Жасмин и Джеймса неминуема!

– Немедленно напиши наместнику в Эдинбург, что Лесли не виновны ни в каком преступлении, а настоящий изменник – маркиз Хартсфилд, – настаивала королева.

– А я сам отвезу послание, – вызвался Джордж Вилльерз. – Это дело непростое и для него требуется человек более высокого положения, чем обычный курьер, мой драгоценный повелитель.

– Я поеду с ним, – добавил Александр Гордон. – Вашего красавчика виконта в Шотландии никто не знает, зато я всем хорошо знаком.

– Баркли! – рявкнул король. – Где ты, человече?

– Здесь, милорд, – пропищал секретарь, торопливо выступая вперед.

– Ты все слышал? Срочно составь приказ, но без своих обычных финтифлюшек. Как можно проще. Шотландцы – люди прямые и всякими словесными выкрутасами их не возьмешь.

Он попытался было сказать еще что-то, но тут же обмяк, сжимая руку кузена.

– Я так устал, Алекс. Вся эта суматоха и треволнения уже не для меня. Годы давят на плечи тяжким грузом. – И, взглянув на все еще коленопреклоненного Киппа, приказал: – Встань. Я знаю, как трудно было тебе решиться прийти ко мне, но ты верно поступил и доказал преданность своему королю. Ты не пожалеешь об этом, парень.

– Я прошу милости только для Пирса, повелитель, – ответил Кипп. – Позвольте отвезти его домой и присматривать за ним. Его мать была помешанной, и он, кажется, пошел в нее.

– Посмотрим, – отозвался король, – посмотрим. А пока оставайтесь при дворе, мастер Сен-Дени, где я смогу в любое время поговорить с вами, если понадобится. Кстати, почему не вы убили лорда Стоукса вместо брата?

Кипп сжался от ужаса и едва не отпрянул.

– Я ни за что не смог бы причинить зло невинному, повелитель, – заверил он. – Пирс настоял, чтобы я сопровождал его, но меня вывернуло наизнанку. Никогда не забуду взгляда графа Бартрама, когда он понял, что происходит. – Кипп уныло повесил голову. – Боже, прости меня за то, что я не сумел остановить брата!

– Идите, – разрешил король и после ухода Киппа задумчиво спросил: – Хотел бы я знать, всю ли правду он открыл?

– Я слышал, – вмешался виконт Вилльерз, – что придворные дамы чаще дарили милостями Киппа Сен-Дени, чем его брата. Кроме того, говорят, что, в отличие от Пирса, он человек порядочный. Какая жалость, что не он законный сын, повелитель, и что старинный славный род Сен-Дени должен пресечься. – Он налил вина в кубок и поднес королю. – Выпейте, повелитель, это подкрепит вас, – учтиво произнес виконт и вернулся к королеве, пока король и Брок-Кэрн о чем-то тихо беседовали.

– Что ты задумал, Стини? – осведомилась королева.

Темные глаза фаворита сверкнули и, откинув со лба каштановый локон, он объяснил:

– Сен-Дени, возможно, и впрямь безумен, но, клянусь, никогда не забудет о своем положении. Однако вряд ли кто-то решится выдать за него замуж дочь или сестру, и имя Хартсфилдов умрет вместе с ним.

– Если только… – улыбнулась королева. – Признавайся, что ты замышляешь, мой храбрый петушок?

– Кипп Сен-Дени родился первым, мадам, и кто-то недавно подсказал мне, что больше всего на свете он желает того, чего не в силах получить.

– Но он незаконнорожденный, – возразила королева.

– Как и ваш внук, Чарлз Фредерик, – дерзко напомнил Джордж, – и все же принц Генри позаботился о том, чтобы даровать ему титул, и ради него было создано целое герцогство. Неужели Кипп никогда не мечтал о том, чтобы занять место брата? Не настолько он свят, мадам.

– Предлагаешь, чтобы король отнял титул и поместье у Пирса и передал его сводному брату?

– Маркиз – буйнопомешанный и, следовательно, опасен для себя и окружающих. Его необходимо посадить под замок или казнить, мадам. У короля просто нет иного выхода.

– Ты прав, – согласилась королева Анна. – Тут уж ничего не поделаешь.

– Ну а как быть с Киппом, мадам? Если король дарует ему титул маркиза, род Хартсфилдов не прекратится. У меня даже есть на примете невеста для него. Маргарет Грей, вдова графа Хоулма. Ей всего девятнадцать, и в приданое новому мужу она принесет скромное наследство, оставшееся после покойного, и двухгодовалую дочь – доказательство того, что она достаточно плодовита.

– Какое великодушие, дорогой Стини, – пробормотала королева. – Интересно, почему вы так заботитесь о Киппе и семейном имени маркиза?

– Потому что, мадам, – откровенно ответил Джордж, – не могу придумать более жестокой мести Пирсу Сен-Дени за его чванство и подлость. Пусть до конца жизни терзается, что лишился всего, а титул, поместье и будущая невеста уплыли к брату.

– Но как он поймет все это, если лишился рассудка? – удивилась королева.

– Не настолько он спятил, чтобы не сообразить, как обделен, мадам, – заверил Джордж. – Это будет терзать его до последних дней, и никто не сумеет облегчить его страдания и вернуть прежнее положение. Хуже этого ничего быть не может. Казните его, и все будет кончено в один миг, мадам. Но отберите все и отдайте сводному брату-бастарду – и наказание будет горше смерти, а медленная пытка уничтожит его.

– Ты жесток, – покачала головой королева.

– Да, – со вздохом признал Стини.

– Я подумаю, – решила наконец Анна.

– Попытайтесь убедить нашего дорогого повелителя, и он приобретет в лице новоиспеченного маркиза самого верного и преданного слугу, – посоветовал Вилльерз.

В этот момент вернулся Баркли и представил документ на подпись королю. Джордж мгновенно насторожился. Король внимательно прочитал послание и лишь потом взял у секретаря перо, подписал и, накапав красного воска, скрепил королевской печатью, а потом и собственным перстнем. Выждав, пока воск затвердеет, Баркли свернул свиток, еще раз оттиснул королевскую печать и только потом вручил виконту Вилльерзу.

– Дайте мне полтора часа на сборы, – попросил тот, – и я отправляюсь в путь.

Он встал на колени и поцеловал руку его величества. Яков Стюарт нежно погладил шелковистые локоны фаворита.

– Ах, Стини, ну почему именно ты должен ехать? Неужели мой кузен не справится сам? Что я буду делать без моего красавчика?

– Я обещал Лесли свою дружбу, – отрезал Вилльерз. – И каким же я окажусь другом, если брошу их в беде, мой дражайший повелитель? Клянусь, что не задержусь в Шотландии и вернусь, как только смогу.

Он снова поцеловал царственные персты и поспешил к выходу.

– Что до меня, так чересчур он красив, ваш сладенький Стини, – грубовато бросил граф, – хотя Жасмин и Джемми твердят, что человек он неплохой. Ну а теперь скажите, кузен, как поживает принц Чарлз? Может, я еще успею до отъезда выразить ему свое почтение?

– Торишь дорожку к будущему королю, Алекс? – ехидно осведомился Яков Стюарт.

Гордон вздрогнул, явно застигнутый врасплох подобной несвойственной родственнику проницательностью, но тут же смущенно рассмеялся.

– Кажется, да. Сэнди женат, но моему Чарли не помешало бы устроиться в жизни, а что лучше теплого местечка при дворе вашего сына, кузен? Кроме того, боюсь, что между членами нашей большой и дружной семьи потихоньку начинается отчуждение. Мы остались в Шотландии, вы правите в Лондоне. У нас один дед, Джейми, несмотря на то что моя фамилия Гордон. И ради собственной семьи я не хочу терять связи и пусть небольшое, но все же влияние при дворе Стюартов, а для этого нужно отправить в Англию хотя бы одного сына. Чарли нечего делать в Шотландии. У Сэнди уже появился наследник.

– Давненько мне не приходилось слышать таких откровенных речей, – улыбнулся король. – У тебя еще будет время возобновить дружбу с принцем до возвращения домой. Анни, ты не проводишь нашего кузена к принцу? И не тревожься, Алекс. Мы что-нибудь придумаем для твоего паренька еще до конца лета. Прощай, и да благословит тебя Бог.

Король протянул руку, и граф Брок-Кэрн приложился к ней почтительным поцелуем.

– Прощайте, кузен, – отозвался он, – и да хранит вас Господь. Если бы не ваше заступничество, вашим именем совершилась бы величайшая несправедливость.

Глава 18

Клан Брюсов устраивал летние игры на противоположном от Эдинбурга берегу залива Ферт-оф-Форт. Погода стояла теплая и солнечная, и состязание собрало множество участников и зрителей.

– Мы тоже поедем, – решил Джеймс Лесли. – Ты уже успела повидать в Эдинбурге все самое интересное, дорогая Жасмин: и замок, и часовню блаженной королевы Маргарет, рынки и площадь, где моего отчима, Френсиса Стюарта-Хепберна, лорда Босуэла, объявили вне закона. Переплывем залив и полюбуемся на игры, а потом вернемся в Эдинбург, сложим вещи и отправимся домой.

– А Сен-Дени? – напомнила Жасмин. – Гонец из Англии все еще не прибыл. Может, нам стоит подождать?

– Сен-Дени на севере, гоняется за призраками, – уверенно заявил муж. – Нам нечего бояться, сердце мое. Что же до курьера, он скорее всего поедет прямиком в Гленкирк, узнав, что нас здесь нет.

Они переправились через залив вместе с дядей и теткой графа.

– Адам по-прежнему любит игры, – ворчала Фиона. – Именно он показал Джемми, как метать стволы. И представляешь, обычно выигрывает, несмотря на возраст! Но тебе понравятся игры. Они продолжаются четыре-пять дней.

Слуги переправились загодя, чтобы приготовить шатры, в который обычно жили собравшиеся. С самых верхушек свисали яркие флажки с грифоном Лесли. Фиона заранее подсказала Жасмин, как одеться, чтобы не выделяться на общем фоне. Мужчины завернулись в пледы, надели полотняные рубашки, вязаные штаны-чулки, кожаные туфли и перетянули талии широкими кожаными поясами. На женщинах были юбки по щиколотку, клетчатые шали, сколотые поверх белых блуз большими бляхами с гербами кланов, и такие же, как у мужчин, вязаные чулки и высокие кожаные башмаки. Жилище оказалось скромным, но довольно удобным. Там поставили походные кровати, застланные пуховыми перинами и одеялами. Из остальной мебели были только жаровни для обогрева. Снаружи под легким навесом стояли два стула. Слуги по желанию хозяина расстилали на ночь свои тюфяки либо в шатре, либо прямо на земле. Граф Гленкирк посчитал, что служанка жены может стать легкой добычей распутников и пьяниц, а потому приказал ей ночевать в шатре. Фергюс Мор и Рыжий Хью устроились у самого входа, чтобы охранять господ.

Жасмин в жизни не видела ничего подобного и проводила ночи в шатре, лишь добираясь до порта Камбей из отцовского дворца. Тогда это было опасным приключением. Сегодня же ей предстояло только веселиться. Хозяева, клан Брюсов, выставили щедрое, хотя и простое угощение. Днем и ночью горели огромные костры, на которых варилась овсянка, пеклись лепешки и жарилась баранина. Из напитков подавались сидр и эль. Многие из гостей привезли с собой лакомства, чтобы дополнить незатейливое меню. Лесли захватили полкруга сыра, свежий хлеб, жареных каплунов, вино, яблоки и груши.

– От этого овса у меня живот пучит, – жаловался Адам Лесли. – Стоит лишь повернуться к морю задом, и поднимется такой ветер, что весь французский флот тотчас окажется в Нормандии.

Жасмин наслаждалась необычным зрелищем. Мужчины бегали наперегонки, боролись. Особенно трудно оказалось справиться со знаменитым силачом из клана Эрскинов, высоким широкоплечим парнем. Молодежь кланов Брюсов, Макдуфов и Линдси безуспешно пыталась состязаться с Черным Эваном Эрскином, но он остался непобедимым. Целая толпа собралась, чтобы понаблюдать за тем, как катают камни, – круглые гладкие булыжники подскакивали по ровному полю, пущенные одной рукой. Потом настал черед метания стволов – тонких бревнышек одинаковой длины. Каждый должен был пробежать несколько шагов, размахнуться и бросить свой ствол как можно дальше. Адам Лесли, считавшийся пожилым человеком, однако легко переплюнул соперников. В конце концов остался лишь один – его племянник, граф Гленкирк. Джеймс тяжело дышал; пот градом лился по поросшей темными волосами обнаженной груди. Широко замахнувшись, он с хриплым криком и видимой легкостью запустил в воздух ствол, приземлившийся намного дальше полена, брошенного дядей.

– Объявляю Джеймса Лесли победителем в метании стволов! – провозгласил Джок Брюс, распорядитель игр.

– По крайней мере никакому другому клану с нами не равняться! – весело заметил Джеймс.

– Тебе еще придется немало попотеть, прежде чем я сдамся, – засмеялся Адам. – Просто повезло, так и скажи, Джемми. В следующем месяце Ситеан устраивает игры. Тогда и посмотрим!

– Вот отшибешь себе что-нибудь, если будешь хорохориться, – зловеще предостерегла жена. Но Адам беззаботно обнял ее за талию.

– Уж об этом никогда не тревожься, дорогая, – галантно успокоил он.

Джеймс присоединился также и к состязаниям лучников. Жасмин, нетерпеливо притопывая ногой и теребя складки юбки, стояла рядом. Отец и брат сумели сделать из нее меткого стрелка.

– Почему женщины не участвуют в играх? – рассерженно спрашивала она у мужа. – Я так же хорошо владею луком, как вы, черт возьми!

– Таков обычай, дорогая, – объяснял граф.

– Конечно, я не стала бы соревноваться в метании стволов или камней, все это не под силу женщинам. Но ведь мы тоже охотимся! И умеем обращаться с луком!

– Не успеешь оглянуться, как она захочет танцевать, – съязвил Адам Лесли. – Девочка, девочка, знай же свое место!

– Мое место?

Бирюзовые глаза свирепо блеснули, и в этот миг перед Джеймсом предстала настоящая принцесса из династии Великих Моголов.

– А где же, позвольте спросить, дорогой дядюшка, мое место?

Вместо красивой молодой женщины Адам Лесли внезапно увидел неукротимую разъяренную тигрицу, в жилах которой текла кровь многих поколений завоевателей-королей, увидел и чуть не испугался, но сумел сохранить присутствие духа.

– Неужели ты сама не знаешь, девочка? Быть послушной и доброй женой Джемми Лесли и дать семье здоровых детишек.

Фиона, не выдержав, фыркнула. Граф громко застонал.

– Вы хотите сказать, дядя, что я должна помалкивать, исполнять любые желания повелителя и до конца дней своих ходить беременной?

С этими словами она вырвала у мужа длинный лук и, наложив стрелу, послала в цель. Наконечник вонзился в самый центр мишени. Выхватив из колчана еще одну стрелу, она натянула тетиву, отпустила, и вторая стрела расщепила первую.

– Любой, кто проделает то же самое, получит от меня пять золотых монет! Никто не хочет попробовать? – уничтожающе бросила она, сунув лук Джеймсу. Мужчины стояли словно громом пораженные. – Никто? – повторила Жасмин и, повернувшись, величественно поплыла прочь.

– Иисусе! – восхищенно пробормотал Джок Брюс. – Да она, пожалуй, и твою матушку переплюнет, Джемми! Где, черт возьми, она научилась так стрелять? И почему требует допустить ее к состязаниям?

– Жасмин – младшая дочь, рожденная на закате жизни отца, его последнее утешение, и он вместе со старшим сыном баловал ее, как мог. Она ездила с ними на охоту, – пояснил граф Гленкирк.

– Храбрая девчонка! Народит тебе сильных сыновей! – заметил распорядитель игр. – И на случай осады замка лишние руки не помешают.

Его реплика ослабила напряженность, вызванную поведением Жасмин, и мужчины весело рассмеялись. Одному графу Гленкирку было не до веселья. Жена опозорила его не столько чересчур смелыми для женщины поступками, сколько резкими словами, сказанными во всеуслышание. Он направился к шатру, где и нашел мятежную супругу. Та, усевшись на стуле перед входом, как ни в чем не бывало угощалась вином.

– Скажите, мадам, индийские жены тоже публично унижают своих мужей? – стараясь сдерживаться, осведомился граф.

– Здесь не Индия, – невозмутимо парировала Жасмин.

– Вот именно, мадам, здесь Шотландия! А шотландские женщины не грубят мужу при всех.

– Просто ты вышел из себя, потому что я стреляю лучше тебя, – весело заявила Жасмин. Она сорвала злость и уже успела немного успокоиться.

– Да, – согласился муж, – но твои слова куда острее стрел, и жене не подобает так грубо обращаться с мужем, как это сделала сегодня ты.

– Я рассердилась не на тебя, а на твоего дядюшку.

Адам считает, что женщина должна постоянно унижаться перед мужчиной и единственно, на что она годна, – рожать каждый год по ребенку.

– Адам – человек старинных устоев и считает, что женщина должна почитать своего повелителя.

– Как твоя тетя Фиона? – уничтожающе бросила Жасмин. – Да она только и знает, что водит его за нос, Джемми!

– Верно, но он об этом не подозревает! Я расскажу тебе то, о чем лишь немногие знают или помнят. Моя тетя в юности была настоящей дикаркой. Говорят, ее неутолимая похоть свела прежде времени в могилу первого мужа – слабое ничтожество. Овдовев, она устремила взоры на моего отца, и почему бы нет? По происхождению она, дочь графа, была ему ровней. Как-то раз, войдя в спальню, отец нашел в своей постели голую Фиону, которая попыталась завлечь его, прежде чем он женится на моей матери. Но, к счастью, с отцом был дядя Адам. Он всегда желал Фиону, и ту ночь отец провел в комнате брата, пока тот укрощал свою суженую. В первые годы семейной жизни Фиона старалась во всем угождать мужу и стала его рабыней, но в один прекрасный день поняла, что он нуждается в ней так же сильно, как она – в нем. С этого момента она вертит им как хочет, но он ни о чем не догадывается. Адам уверен, что он по-прежнему хозяин в доме, а Фиона слишком умна, чтобы открыть ему глаза, дорогая Жасмин.

Жасмин отставила серебряную чашу.

– Вы намекаете на то, что я тоже верчу вами как пожелаю, милорд? – хитро улыбнулась она.

Джеймс невольно рассмеялся.

– Я не шучу, мадам, будьте же серьезнее, – пожурил он. – Мой дядя уже немолод и относится к женщинам так, как было принято сорок лет назад. Впрочем, большинство шотландцев разделяют его принципы. Здесь не Англия, где дамы пользуются куда большей свободой, дорогая Жасмин. То, что происходит между нами, – тайна, известная лишь двоим, и вряд ли я прошу слишком многого, когда советую склониться перед грубой мужской силой и прилюдно почитать господина и повелителя. – Золотисто-зеленые глаза задорно блеснули. – Кроме того, ты должна помириться с моим дядей, милая.

Он поцеловал ее руку.

Жасмин налила вина и подала ему с поклоном.

– Что ему сказать? Что я снова в положении?

– А разве не так? – удивился он.

– Возможно. Я еще не уверена. А откуда узнал ты?

Джеймс усадил ее себе на колени и прижал к груди.

– От меня не ускользают никакие, даже самые малые перемены в тебе, дорогая Жасмин. Ты – воздух, которым я дышу, биение моего сердца, часть души.

Он поцеловал ее, медленно, крепко, томительно, запустив руки в копну темных волос. Жасмин вздохнула, приникнув к нему.

– Джемми, Джемми, – чуть слышно пробормотала она, отодвигаясь. – Нас увидят! Мы не одни! Что скажут люди?

– Скажут, что граф Гленкирк поглупел от любви к красавице жене, которой следовало бы иногда задавать хорошую трепку, дабы приучить к послушанию.

– Ты и пальцем меня не тронешь! – заявила Жасмин.

– Наверное, – согласился граф, – но если вы не станете вести себя как следует, мадам, я поддамся искушению на совесть отполировать ваш прелестный задик!

– Ты не посмеешь! – охнула Жасмин, вскакивая.

Джеймс лениво оглядел ее и, притянув обратно, завладел влажным ртом.

– Женщина, которая утверждает, будто я чего-то не посмею, хотя прекрасно знает, что это не так, либо напрашивается на взбучку, либо просто глупа. Хотите, чтобы я вас отшлепал, мадам? – прошептал он, покусывая ее щечку.

– Нет! – беспомощно засмеялась Жасмин.

– Значит, ты и впрямь глупа, дорогая Жасмин, – поддразнил он и, просунув руку в вырез ее блузы, сжал грудь, уместившуюся в ладони, словно голубка в гнезде.

– Вовсе нет, – запротестовала она.

О Боже, ее груди стали такими чувствительными! Да, она, несомненно, снова беременна! Джеймс настойчиво пощипывал ее соски, пока они не затвердели от желания.

– Джемми!

Вместо ответа он наклонил голову и припал губами к розовой вершинке.

– Нас кто-нибудь увидит! Непременно увидит! О-о-о Господи! – стонала она, ощущая, как между ног повлажнело. Но Джемми, отодвинувшись, приподнял ее и втолкнул в шатер. Опустившись на колени на поросшую травой землю, Жасмин ждала, пока муж подойдет к ней. Он последовал примеру жены и, подняв ее юбки, восхищенно уставился на белоснежные полушария ягодиц. Прижавшись к ней, он направил свое орудие в узкий тесный грот и замер от удовольствия. Потом очень медленно вышел, прежде чем снова вонзиться в ее трепещущее тело. Жасмин судорожно выгнулась, с силой вдавливая ягодицы ему в живот.

– О колдунья, – простонал он, стискивая ее бедра, снова и снова пронзая покорную плоть. Да если она и не беременна, этого недолго ждать.

Сейчас Жасмин стояла в позе униженного смирения и все же не чувствовала себя покоренной. Оба внезапно захотели друг друга. Именно она выбрала путь, по которому они пойдут. Сама встала на колени и предложила ему себя. Его копье тверже стали. И пронзает ее до самого сердца. Жасмин смутно ощущала, как его пальцы впиваются в нежную кожу. Завтра бедра будут покрыты синяками, но что ей до этого!

Жар его тела сжигал ее. Джеймс глубоко погрузился в нее, чередуя наступление с отступлением, и она словно клещами стиснула его плоть, жадно, алчно, стараясь навсегда захватить в плен.

– Не останавливайся, – бесстыдно молила Жасмин. – О Джемми, только не останавливайся!

В это мгновение он страстно жаждал подарить наслаждение ей, себе, им обоим! Еще один выпад, еще, еще… пока головокружительный вихрь не поднял его и не понес в безрассудно горячечном экстазе. Жасмин самозабвенно извивалась, уносимая темной стремниной блаженства. С громким стоном Джеймс оторвался от нее и рухнул на спину. Жасмин обессиленно опустилась в траву ничком.