Текст книги "Феминиум (сборник)"

– Я не выйду из Игры.

– Ро Карпински? – она улыбнулась испуганному мальчишке со светлыми вихрами. – Живешь один? Отлично! Я погощу у тебя неделю. Будешь меня кормить и снабжать информацией. Через неделю я выиграю и уеду. И ты – свободен!

Мальчишка просиял.

– Проходи! Есть хочешь? У меня холодильник набит битком. Только я совсем не умею готовить, так что лезь и выбирай что понравится. – Какое-то время он молча наблюдал, как Сафра, оставляя на кафельном полу грязные следы босых ног, бродит по кухне и уплетает все, до чего может дотянуться.

– Как работает контора? – спросила Сафра с набитым ртом.

– Каждый день. Каждую неделю – дополнительная попытка для новичков, – сообщил ей Ро. – Я играл только один раз, три недели назад. Мне исполнилось шестнадцать, мы с друзьями напились, поспорили… А наутро было слишком стыдно отказаться от своих слов… И… я проиграл.

– Родители у тебя есть?

– Есть. Работают на орбите. Приедут через месяц. Так что пока твое желание для меня ничего не будет стоить. Хочешь – можешь пожить еще, мне все равно одному скучно. И ешь ты что-то совсем немного.

– Я подумаю.

– Это ты, арианка? Снова? – удивился крупье, увидев Сафру на следующий день. – Хочешь еще поставить?

– Можно я пока просто тут постою?

– Правилами это не возбраняется. Стой сколько хочешь. Но не думай, что в Игре есть какая-то система. Многие так думают поначалу. Но здесь не работает ничего, кроме чистой случайности. Шла бы ты домой. Сто тридцать пять жизней – это очень много.

– Я постою.

С тех пор в течение недели она приходила каждый день. Перевернутая восьмерка бесконечности не выпадала ни разу. Посетители появлялись редко. Чаще всего крупье скучал, по-старомодному читая газету. Сафра сидела в углу в видавшем виды кресле – молча, уставившись в одну точку. За это время проиграли четверо, выиграл один – здоровенный бугай с поросячьими глазками, после выигрыша махом осушивший из горла бутылку чего-то ядовитосинего.

Через неделю, ближе к вечеру, Сафра зашевелилась в своем углу.

– Можно я поставлю? – спросила она.

– А, надоело? А я уже даже привык к тебе. Когда-то давно у меня была кошка. Почти совсем ее было не видно, спала себе в кресле целый день. А все равно кто-то живой. Хочешь совет? Брось это дело, пока не поздно.

– Я хочу сделать ставку.

– Ну хорошо. – Крупье поплелся к столу, с видимой неохотой разложил фишки. – Что ставишь?

– Сто тридцать шесть жизней. Красное. Чет. Бесконечность.

– Опять? Послушай, девочка, второй раз тебе так не повезет. Поставь хотя бы не так много. Проиграешь – тебе просто спишут чужие жизни со счета. Зачем ты снова ставишь свою?

– Ты принимаешь или нет?

Рулетке, казалось, передалась неохота крупье – она набирала обороты медленно, со скрипом, а затем так же неохотно замерла, чуть-чуть недотянув до желанной отметки.

– Эх, ты… – протянул крупье с каким-то даже разочарованием.

Рулетка дрогнула еще раз, сдвинулась на миллиметр и вошла в поле бесконечности. Глаза крупье расширились.

– Этого не может быть! Не может быть!

– Я выиграла? – сказала Сафра. – Сколько на этот раз?

– После твоего выигрыша общепланетарный курс упал. – Крупье трясущимися руками набирал код. – Наверное, теперь один к семи… или даже к пяти… не больше… Да. Так и есть. Один к семи. Сто тридцать пять на семь… Девятьсот пятьдесят две жизни! Девятьсот пятьдесят две! Это же почти все, что есть на планете!

– Отлично! – Сафра проследила, чтобы на ее браслете активировались заветные цифры – за неделю Ро научил ее считать. И вышла.

У Ро ее ждал сюрприз – его родители неожиданно вернулись. Ро что-то неубедительно блеял про виртуальную подружку с Арианы, но Сафра не стала ждать. Тихо собрала в пластиковый мешок подарки Ро – майку с изображением последней модели звездолета, плеер с чипом транс-техно – и замерла в дверях.

– Я ухожу, – сказала она, стараясь не смотреть в страдающие глаза Ро.

– Спасибо тебе! Спасибо! – Ро бросился к ней, горячо обнял. – Если тебе будет нужна помощь…

Сафра отшатнулась, насупилась, закусила губу. Казалось, она вот-вот передумает. Но потом она подняла валявшийся у ног мешок и быстро сбежала по ступенькам.

– Сафра, постойте! – За ней бежал отец Ро. Он ей понравился – высокий, светловолосый, в чистеньком комбинезоне орбитальных служащих. – Постойте! – он торопливо достал бумажник. – Я знаю, кто вы, Ро мне рассказал. Я не могу передать, насколько вам благодарен, что вы не использовали моего сына для… чего-то… Ужасно, что он вообще пошел туда, я-то думал, что мы ему достаточно объясняли. Лично мне Игра кажется аморальной по своей сути, но я, ей-богу, ни в чем вас не виню, поймите… Мало ли у цивилизации пороков, освященных традицией… Слава богу, что Ро попался на вашем пути. Ему это хороший урок, а вам… вот, возьмите.

Это был чек на десять тысяч талетов. Сафра повертела его в руках.

– Мне не нужны деньги, – сказала она, возвращая чек. – Отдайте его Ро. Может быть, ему пригодится.

Она повернулась и ушла, оставив его с раскрытым от удивления ртом.

В тот же день Сафра активировала еще одну жизнь по видеовызову:

– Мне нужен билет на ближайший рейс на Фомальгаут и смена одежды… вот на этот размер.

Через четыре часа в космопорт примчалась запыхавшаяся полноватая женщина. В руках она несла объемистый пакет.

– Вы Сафра? Возьмите! Я надеюсь, вам подойдет, – она протянула ей пакет и билет, напряженно проследила за отменой кода и нырнула обратно на эскалатор так быстро, словно за ней гнались. Билет был третьего класса. Но зато пакет оказался полным одежды: две футболки, брюки, теплая кофта, черная кожаная куртка с заклепками и две пары детских ботинок, пришедшихся точно по ноге.

На входе Сафра первый раз в жизни прошла идентификацию личности по сетчатке. Немного заблудилась, прямиком проследовав в грузовой отсек вместо пассажирского, но вежливая стюардесса проводила ее до места. Все семь суток полета до Фомальгаута-3 – так называли единственную пригодную для жизни планету в этой системе – Сафра провела, старательно рассматривая бесплатные рекламные брошюры. Рядом пассажиры бубнили фомальгаутские расхожие фразы – переводчики стоили бешеных денег, а общаться без них с негуманоидами было весьма затруднительно. Прыжки через пространственно-временной тоннель, после которых большинство пассажиров выворачивало наизнанку, похоже, Сафру никак не волновали. Приземлившись на Фомальгауте-3, она снова активировала свой выигрыш по видео. По морде похожего на ящерицу фомальгаута было невозможно ничего понять. Но Сафра просто сказала:

– Мне в течение недели нужно жилье и переводчик.

Понял фомальгаут или нет, она не знала. Но через стандартный час он примчался на длинной зеленой машине, где в сиденьях предусматривались отверстия для хвоста, растопорщил разноцветный околошейный гребень и вежливо пригласил в гостиницу для инопланетников. Жилье самих фомальгаутов не подходило – эти древесные ящерицы гнездились большими колониями на гигантских деревьях, и без специальных присосок на лапах удержаться там было затруднительно.

– Где здесь ближайшая контора? – спросила она, садясь в машину. Переводчик из фомальгаута оказался паршивый, она не поняла его даже после третьей попытки. Бедняга с каждым разом все больше зеленел и топорщился, что, вероятно, означало у фомальгаутов крайнюю степень волнения. В конце концов он просто привез Сафру к конторе и наполовину жестами, наполовину на всеобщем сообщил, что будет ждать ее здесь. Сафра вошла. Высокий (для фомальгаута – они обычно даже с поднятым гребнем не превышают метра) морщинистый самец-крупье лениво свернулся кольцом вокруг рулетки и дремал, прикрыв кожистыми веками оранжевые глаза. При виде Сафры он встрепенулся, быстренько надел переводчик – они были дороги, но для крупье, вероятно, контора выделила приборчик бесплатно – и прошелестел:

– Добро пожаловать, мэм! Хотите сделать ставку?

– Какой курс? – деловито спросила Сафра.

– На Фомальгауте-3 лучший курс! У нас самое высокое покрытие…

– Знаю. Какой курс?

– Одна к двадцати! – гордо сказал фомальгаут, глядя на Сафру немигающими глазами. – Фомальгауты не знают страха!

– Тем лучше, – сказала Сафра. – Ставлю девятьсот пятьдесят три жизни.

У фомальгаута совсем по-человечески отвалилась нижняя челюсть.

– Конечно, – переводчик хрипел и потрескивал. – На что?

– Красное. Чет. Бесконечность.

– А, маленькая дама с Навахо! Примите мои глубочайшие уважения, – фомальгаут подвигал головой взад-вперед, вероятно, вместо поклона. – В нашей работе такие телодвижения встречаются нечасто. Прекрасный гребень! В случае выигрыша пользуюсь правом крупье дать вам золотой бонус в сто жизней!

– Хорошо.

Три круга рулетки, короткая остановка, и рулетка замерла на перевернутой восьмерке.

– Вам снова удалось прокатиться на гребне, – восхитился фомальгаут. – Как вы это делаете?

– Не знаю. Я не отвлекаюсь по мелочам, – сказала Сафра, проследила, чтобы девятнадцать тысяч жизней перетекло на ее счет, и спросила: – Какие у вас резервы?

– Резервы? Наш курс теперь несколько упал… до восьми целых двенадцати сотых… На какую ставку вам рассчитывать?

– На все.

Фомальгаут поперхнулся, затем затрещал по клавишам хвостом:

– Такая сумма… вы можете сделать такую ставку один раз. Но дальше… наши ресурсы будут исчерпаны.

– Где больше?

– Только у стаутов на Проционе. Фомальгауты бесстрашны, но эти просто купаются в секреции опасности!

– Тогда я снова ставлю.

– Подряд? Вы… вы не человек, вы – стаут!

– Принимаете ставку?

– У-у-у! – Ящерица защелкала, вздувая и складывая гребень. – Вы войдете в историю фомальгаутов!

– Мне это ни к чему. – Сафра дождалась, когда выпадет красное-чет-Бесконечность и полностью посеревший крупье перевел на ее счет сто пятьдесят пять тысяч жизней.

Фомальгаут-переводчик ждал ее, зевая и демонстрируя раздвоенный язык. Сафра села в машину и сказала:

– Ты знаешь, я управилась раньше, чем планировала. Мне надо на Процион. Можешь считать себя свободным, если отправишь меня туда.

Фомальгаут оказался турагентом. Через четыре дня Сафра летела на Процион вместе с шумной компанией ящериц-подростков. За две недели она отлично научилась разбираться в их мимике – фомальгауты демонстрировали ее, окрашивая в разные цвета соответствующие части тела. Только тогда она осознала, что крупье-фомальгаут был смертельно напуган.

Перед приземлением был один неприятный инцидент – на нее напал какой-то фомальгаут. Потом ей объяснили, что у некоторых особей перед периодом спаривания случаются всплески неконтролируемой агрессии. К счастью, никто, кроме самого несчастного безумца, выбросившегося в канализационный люк, не пострадал.

На Гидре – восьмой планете системы Проциона, где проживали стауты, – была атмосфера, непригодная для дыхания гуманоидов, – гремучая смесь метана и гелия. Кроме того, среднелетняя температура колебалась в пределах от минус тридцати до минус шестидесяти по Цельсию, так что инопланетники могли передвигаться по поверхности только в специальном скафандре. Да и поверхности-то как таковой не было: планета напоминала слоеный пирог из рыжеватых и голубых облаков разной плотности, и стауты строили свои города, пользуясь конденсирующими гравитаторами.

Сафра сошла на станции и активировала одну жизнь. Стаут комплекцией и размером с кита прибыл на гравиподушке, и даже незнакомая с местной жизнью Сафра ощутила исходящую от него властную ауру.

– Чем могу служить, инопланетница? – прогудел он в маску речевого ретранслятора. – Вы – та самая Сафра? Почту за честь исполнить вашу волю. Стауты Гидры плавникоплещут вам! Вероятно, вы хотите навестить местную контору? Не тратьте на это своей драгоценности. Я добуду вам нужный скафандр и отвезу туда безо всякого вдоха… даром? Вы так это называете?

– В жизни ничего не бывает даром, – сказала Сафра.

– О да! – стаут покачал своим массивным телом. – Я хочу получить удовольствие, наблюдая за вашей игрой. Я сам, знаете ли, выигрывал много тысяч жизней. Если вы дадите мне задание, после которого я останусь в живых, Наблюдатели должны будут вернуть мне статус. Специальный бонус для стотысячников!

– Это хорошо, – кивнула Сафра. – Буду знать.

Стаут утробно проревел что-то в висевшее на круглой стене устройство, и два черно-серых стаута размером поменьше быстренько притаранили (иначе не назовешь) Сафре идеально подошедший скафандр. Выйдя со станции с искусственной гравитацией в открытую атмосферу Гидры, Сафра чуть не сорвалась с посадочной платформы под напором бешеного ветра, дующего вниз и вверх сквозь слои метановой атмосферы, однако стаут бережно поймал ее, прижав к своему огромному шершавому телу:

– Возможно, это неразумно с моей стороны и проще было бы дать вам улететь, тем аннулировав вашу волю. Но мне слишком хочется поглядеть, как вы их надуете!

Контора располагалась примерно посередине между рассыпанных в атмосфере шаров-куполов, именуемых городом.

У входа их ожидала целая толпа стаутов.

– Я сообщил о вашем приезде на нашем речевом диапазоне, – гордо сообщил ей стаут. – Мои друзья и коллеги, – они все в Игре – хотят посмотреть, как вы будете играть.

– Это правилами не запрещено, – сказала Сафра.

Контора из-за размеров стаутов и низкой гравитации имела вид полусферы с огромной рулеткой посередине. Сафра могла бы улечься в ее чаше целиком, даже не подгибая ног. Крупье-стаут при ее появлении встал на хвост, удивительно напоминая вытянувшегося в струнку часового:

– Госпожа Сафра! Стауты Гидры приветствуют вас!

– Сегодня я просто посмотрю, – огорчила всех Сафра. Несмотря на ее явное желание свернуться калачиком и отдохнуть в тихом месте, толпа стаутов даже слышать об этом не пожелала. На своих гладких черно-полосатых спинах они пронесли ее по прозрачным тоннелям, соединявшим основные улицы, показали местные достопримечательности и даже пригласили в бар, где стауты имели обыкновение замутнять рассудок, купаясь в огромных бочках со специфическими смесями из самых нижних слоев атмосферы, вызывавших у статутов эйфорию и неудержимую веселость.

Сафра просидела в качестве живого истукана семнадцать стандартных часов, выслушивая комплименты и различные истории, пока не отключился последний стаут, а потом вернулась в Контору.

Прошло еще четыре дня, прежде чем она сделала ставку. Все это время толпа стаутов только росла – на Сафру прикатили посмотреть азартные болельщики, а также проигравшие с других куполов. Это даже вызвало некоторые проблемы у устроителей купола, так как под избыточным весом гравитаторы начали работать в повышенном режиме. Так или иначе, на четвертый день на глазах у трех десятков стаутов (больше контора не вмещала, и остальная полуторатысячная толпа ждала у входа) Сафра сделала свою коронную ставку при текущем курсе один к десяти. И выиграла.

Ликованию стаутов не было границ. Все находившиеся вместе с ней в зале «в знак солидарности» тоже сделали ставки. Выигрыш и проигрыш их нимало не волновали. Затем восторженная толпа разделилась на желающих сделать ставку и тех, кто понес победительницу на своих спинах во второе победное шествие. И это, надо сказать, было на редкость не тихое мероприятие.

За всей этой суматохой ни Сафра, ни кто-то еще из стаутов и не заметил, что Наблюдатели на стенах конторы кажутся странно матовыми. На самом деле это включился режим экстренной видеоконференции:

– Она выиграла уже полтора миллиона жизней! Это не может быть простым совпадением! – Говорившим был землянин, высокий и худой, со старомодной эспаньолкой. В его голосе звучала смесь ярости и растерянности.

– Не мы ли в прошлый раз сетовали, что Игра стала для нас скучной? – ехидно сощурил глаза наблюдатель-фомальгаут. – Все надоедает, даже власть над миром, где мы правим. И именно вы, при всем уважении, говорили, что нам не хватает достойного противника… или хотя бы легенды о нем. Что ж, похоже, такой противник появился.

– Игру невозможно предугадать, – возразил почти черный от возраста стаут. – Мы ведь предусмотрели все. Обычные генераторы случайных чисел не защищены от фрактальных закономерностей, известных из теории хаоса. Но мы разработали специальный чип, который регулярно сбивает каждую зарождающуюся фрактальную закономерность. Вся система, включая чип, работает безупречно – я проверял!

– Одна закономерность все же есть – мы, господа, до сего дня всегда оставались в выигрыше, – веганец поколыхал всем своим огромным телом. – Любая же настоящая игра такова, что рано или поздно проигрывает даже самый удачливый игрок. Так вот, господа, этот игрок не арианка – мы!

– Вы хотите сказать, что сама Игра дает ей выигрывать? Игра, которая желает нас проучить? Абсурд!

– Не знаю. Может быть, Она решила над нами подшутить. Но никакой другой силы, способной дать такой результат, включая все известные виды магии, я не знаю. Кроме того, наблюдение за особью, установленное с Фомальгаута-3, показывает, что она не пользовалась никакой из восьмидесяти известных видов магии.

– А подосланный к ней на Фомальгауте-3 и безвременно почивший убийца? Камеры ничего не показали!

– Ну как же! Простой отравленный кинжал, – стаут явно наслаждался изяществом ситуации. – Девочка наблюдательна и быстра – она заметила камеру и заслонилась, но я прокрутил раскадровку. В начале их встречи рукоять кинжала была у нее в ботинке, а потом кончик ножен торчал из рукава. Эти витые кинжалы делают на Ариане и держат в отравленных ножнах из кожи морской змеи с капелькой яда на донце. Достаточно крошечной ранки, яд действует мгновенно, вызывая приступ безумия. Неудивительно, что фомальгауты спутали симптомы с сезонной агрессией самцов. Не обманывайтесь, арианка вовсе не удачливая деревенщина. Она удивительно эффективна.

– Если у нее и есть какая-то цель, то это не удовольствие, не власть и не деньги. Она вообще еще ни разу не воспользовалась кредиткой! Берет у своих ленников то, что ей нужно, – но не больше, чем они могут дать, – и они начинают боготворить ее!

– Эта Сафра ведет себя как черная дыра – все вбирает и ничего не выдает наружу!

– Я согласен, что девочка нравится Игре, – сказал еще один седой землянин с холодным взглядом профессионального военного. – Есть что-то общее в них обеих – эта абсурдная, какая-то механическая линейность.

– Что ж, пора признать, что юная самочка с Арианы оказалась не глупее нас. – Фомальгаут поднял гребень. – Смысл Игры всегда был в том, что нет ничего ценнее, чем принадлежащая тебе жизнь разумного существа. Выигрыш и проигрыш в Игре случайны, в этом ее притягательность – но мы могли выбирать себе ленников, и это всегда оставалось за кадром. Ста тысяч жизней вполне достаточно, чтобы управлять семью мирами, – если уметь выбирать… Но теперь арианка набрала полтора миллиона жизней за два месяца и стала легендой. Она представляет собой реальную угрозу, господа.

– Как она сказала крупье? «Я не отвлекаюсь по мелочам». Возможно, ее стоит отвлечь? Что она, в конце концов, хорошего в жизни видела? – задумчиво сказал землянин.

Стауты слышать не пожелали о каких-то жизнях. Они, скинувшись, купили ей билет первым классом до Земли – ее следующей и конечной остановки. В салоне первого класса Сафра выглядела и чувствовала себя нелепо. Большую часть пути она бы с удовольствием провела в своей каюте, однако ей приходилось выходить обедать – капитан корабля был стаут и в придачу ее восторженный ленник. Обеды в гравикреслах были настоящей пыткой. Кроме нее, к капитану был приглашен всего один землянин, скучающий красавец-миллиардер по имени Ант. При ее появлении в его глазах что-то изменилось:

– Госпожа Сафра… Погодите-ка… Я слышал о вас в местных новостях! Это из-за вас три дня было парализовано движение в Куполе-десять? Какая-то арианская девушка…

– Это я.

– Как интересно! Позвольте мне…

Ант оказался прекрасным собеседником, мягко и ненавязчиво заполнявшим паузы в разговоре. Сафра в его присутствии казалась… почти живой. Полет к Земле был долгим, он длился почти месяц. За это время любая женщина была бы сражена наповал. Любая, но не Сафра. Она вежливо беседовала с Антом, даже улыбалась его шуткам, но ни разу не ответила на его приглашение прогуляться по оранжерее, полюбоваться звездным небом и тому подобное.

– Это не женщина. Это чушка! Из натурального чугуна! – жаловался Ант высокому землянину по секретному каналу.

– Терпение! Она очень юна. Ее клеткам не больше шестнадцати стандартных лет. Возможно, она просто боится поверить своему счастью… Попробуй быть более активным.

Ант попробовал … и получил пинок в пах детским ботинком, после которого ему потребовалась срочная операция. Больше Сафру до конца полета никто не беспокоил.

На земле Сафру встречала целая делегация.

– Вы Сафра? Позвольте познакомиться, я – Наблюдатель Игры, – представился ей высокий худой землянин с эспаньолкой, – Йозеф Танкин, к вашим услугам, а это…

Он познакомил ее еще с одним седовласым мужчиной-Наблюдателем и кучей официальных лиц. Повел ужинать в шикарный ресторан на двухсотом этаже заново выстроенных башен-близнецов на Манхэттене и вел себя так, что она даже почти не ощущала ошарашенных взглядов официантов.

– Видите ли, юная леди, – сказал он, поднимая бокал с «Дом Периньон» великолепного урожая 2020 года, – поскольку, если вы выиграете еще хотя бы один раз, наша Игра закончится, мне бы хотелось знать наперед вашу цель. Чего вы хотите?

– Я скажу это завтра, в Конторе. – Сафра смотрела ему прямо в глаза.

– Вы милый бесстрашный ребенок, – улыбнулся Йозеф Танкин, но глаза его оставались холодными, как океаны Гидры. – И несчастный, о да, очень. Потому что вы не видите вокруг никакой радости. Не позволяете себе ничуть удовольствия. Какой бы ни была ваша цель, она не стоит того, чтобы потратить на нее свою молодую жизнь. Вы ведь еще так юны!

– Три миллиона геймеров Игры сдувают свою жизнь в море за мгновение, – пожала плечами Сафра. – Их цели еще глупее!

– Наверное, по-настоящему глубоких целей вовсе нет? – вкрадчиво сказал Йозеф.

– Есть, – сказала Сафра. – Завтра я скажу вам мою цель. И выиграю все три миллиона жизней. Включая вашу.

И вот теперь она сидит напротив него, Йозеф Танкин в роли крупье, остальные смотрят с портретов на стенах.

– Итак, ваша цель.

– Независимость Арианы.

Глаза Танкина расширяются в неподдельном изумлении. Затем сужаются. У него всего несколько мгновений, чтобы переубедить ее.

– Позвольте дать вам совет. Полтора миллиона – это очень много. Больше, чем вы можете вообразить. Перед вами Вселенная – зачем вам этот жалкий кусок грязи?

– Не ваше дело. Я ставлю. Вы принимаете или нет?

– Ставка принята. Красное. Чет. Бесконечность.

Колесо рулетки крутится. Один круг, второй, третий. Никто не видел, как Йозеф Танкин нажал на секретную пружину, замедляющую ход колеса. Он немного поднажал и мысленно усмехнулся. Правила, несомненно, хороши, но настает момент, когда единственным правилом остается право сильного.

Колесо рулетки немного замедлилось, но продолжило вращаться. Онемев, Танкин в отчаянии жал на секретную педаль, а шарики продолжали отстукивать по гладкому металлу, пока не скатились вниз.

– Красное. Чет. Бесконечность, – торжественно объявил Наблюдатель-стаут из своей рамы.

– Игра окончена. Три миллиона жизней, включая наши. Вы что же, планируете доставить нас на Ариану и превратить в партизан? – Йозеф поморщился от такой перспективы. – Я уже слишком стар, и солдат из меня негодный.

– Нет. Желание может быть исполнено только в течение недели?

– Таковы правила, – тонко усмехнулся тот.

– Хорошо, через одну неделю пускай Ариана заявит о своей независимости, а все эти кровососы-компании уберутся восвояси. Как вы это сделаете – мне плевать. Но если через неделю я не увижу это в галактических новостях – я введу черный код. На вас всех.

Она сидела, утонув в кресле, ее ноги смешно не доставали до полу, но ни один из них не сомневался в серьезности ее слов.

– Ты сумасшедшая сука! – Йозеф выхватил маленький лазерный пистолет. Никто не понял, как это произошло, но он вдруг начал оседать на пол с очень удивленным лицом. Сафра чуть приподняла маленький кулачок с зажатой в нем арианской духовой трубкой. Конечно, гостью система просканировала на входе, и сканер нашел бы любой кусочек пластика, любой кусочек металла, который она бы попыталась пронести. На ботинки обратили особое внимание, заставив отдать кинжал вместе с ножнами. Но трубку из кости арианской акулы, очень сходной по строению с человеческой, сканер не заметил. Сафра носила ее прикрепленной к внутренней стороне рукава. Она научилась стрелять отравленными шипами иглобрюха еще до того, как ей исполнилось пять лет.

– Проигрывать надо достойно, – сказала Сафра и встала. – Встретимся через неделю. И не вздумайте меня искать!

Она вышла, оставив Наблюдателей в оцепенении взирать на тело старейшего из них.

– Чистая победа! – восхитился стаут после долгого молчания. – Я поражен и тронут!

На матовом экране одного из портретов что-то мигнуло, затем появилось расплывчатое пятно. Это подключился еще один Наблюдатель – медузообразное существо из созвездия Тукана, технический эксперт Совета, которому после событий на Проционе были незамедлительно переданы все файлы с информацией.

– Кажется, мне удалось найти разгадку, – прохлюпало существо в ретранслятор. – Жаль, что она в результате оказалась бесполезной для вас. Я перевел систему в графический режим и проверил, каким образом работает генератор. Господа, увы, вы перехитрили самих себя. После десяти миллиардов генераций с участием чипа система, если угодно, перестает генерировать закономерности. И становится крайне восприимчивой к влиянию извне. В общем, это примерно то же, что ввести посторонний предмет в перенасыщенный соляной раствор – он мгновенно кристаллизуется. Графически это выглядит как сворачивание хаотических флуктуаций в точку. Или в бесконечность. Вашей Сафре так невероятно повезло потому, что она не отступила и дала Игре, так сказать, кристаллизоваться вокруг нее. Мне еще не совсем понятно, почему Игра выдавала этот результат только при ее молекулярном коде, но в целом…

– Значит, все-таки дело было в ней самой, в этой проклятой девчонке! Мы еще можем ее отследить по браслету и убить, – приподнялся в своем кресле седовласый землянин в военной форме – генерал Эггс.

– Вы так думаете? – Фомальгаут поднял на Эггса свои оранжевые глаза. – Фомальгауты древняя раса, мы на миллиард лет древнее вас. И я вам говорю – когда разумное существо имеет такую силу духа, его невозможно свернуть с пути. Существо более развитое можно было бы остановить доводами о целесообразности жертв, приносимых в угоду пустопорожним рассуждениям. Ибо свобода есть только то, что мы сами о ней думаем. Но Сафра примитивна, как фомальгаутский моллюск – нахи. Она знает только одно движение, и это движение вперед. Никому, кто не готов отдать за это свою собственную жизнь, не остановить ее.

– Я могу попытаться! – В глазах стаута загорелся азартный огонек. – Это самый достойный противник, что я встречал за свою жизнь!

– И проиграете, – встопорщил гребень фомальгаут. – Потому что вас будет вести азарт прокатиться на гребне, а ее – иллюзия великой цели. Что ж, это был интересный опыт. Начинайте вести переговоры с корпорацией «Стаут Ариана и К».

– Что? – взревел стаут. – Выполнить ее волю? Проиграть?!

– Не будьте моллюском, – холодно обронил фомальгаут. – Разумное существо использует все, даже собственный проигрыш. Ее требования по здравом размышлении не так уж существенны. Что такое сто тысяч нищих оборванцев Арианы, если нашего влияния на ключевые фигуры в объединенном галактическом совете достаточно, чтобы выполнить ее условия – и получить наш статус, а также все выигранные Сафрой жизни обратно! А какую популярность это обеспечит Игре на долгие века вперед! Мы ведь хотели даже создать подобную легенду – не с такими, конечно, потерями, признаюсь! И вот эта легенда есть, причем никто не сможет заподозрить нас в ее фальсификации. Играйте – потому что мы честны с вами до конца! Это дивиденды на века, господа! Разве я не прав?

– Правы, – кисло признал стаут. – Но в вашей правоте никакого удовольствия!

– Ах да, удовольствие! Удовольствие оставьте глупцам. Таким, как Сафра. Она дорого заплатит за него.

– Вы полагаете? – вклинился землянин.

– А вы? – покачал головой фомальгаут. – Слепая, глупая, такая красивая в своей прямоте! Уж вы-то должны понимать, что ее ждет. Через неделю – героиня Арианы. Через месяц – измученная вниманием жертва, через год – инструмент в чужих руках. Возможно, в наших – разве мы не найдем обходных путей к тому, чтобы продолжать получать прибыли? Они даже, скорее всего, возрастут за счет того, что мы сможем избавиться от большинства никчемных существ, паразитирующих на любой отлаженной системе и делающих ее неповоротливой, как беременная самка. О да, юную Сафру ждет разочарование! Лет через тридцать – я полагаю, все мы здесь долгожители – позвольте себе навестить ее. Это будет ржавая хибара на краю топяных кварталов, где те, за кого она ставила снова и снова свою жизнь, будут все так же умирать от кафира в вонючей луже собственных нечистот. Она станет более мудрой и сговорчивой. «Бар у Сафры! Загляните к героине независимости! Гипно или кафир, господа?» – фомальгаут язвительно дернул хвостом.

– Печально! Так печально – почему? – огорченно пробубнил стаут. – Вы тоже так думаете, Эггс?

– В нашей истории было много революций. – Эггс поджал губы. – Да, так оно и будет, пожалуй. Немного эйфории, немного иллюзий. Новая элита, еще более жадная, чем та, что была до нее. Ближайшие десять-двадцать лет на Ариане все будет еще хуже, чем есть. А потом – потом все начнется сначала, и люди поверят, что эта жизнь лучше, потому что иначе слишком горько ощущать бессмысленность принесенных жертв. Я от души пожелал бы Сафре умереть, так и не увидев этого.

– Ваш прогноз вероятен, но слишком прост. Не потому ли, что вам самому хочется в него верить? Вам не дает сна, что вы, древнее и бесконечно мудрое существо, проиграли необразованной человечьей самке! – раздраженно бросил стаут фомальгауту.

– Или, быть может, это вы настолько неразумны, чтобы желать для нее другого финала? – снисходительно оскалилась ящерица. – Остаток дней в почете, убеленная сединами героиня в кольце восторженных юных лиц? Бросьте!

– И все-таки это был достойный противник! – упрямо рявкнул стаут.

– Да, – помолчав, кивнул фомальгаут. – Достойный противник – это тот, которым вы, несмотря ни на что, все-таки хотели бы быть.