Текст книги "Шестое чувство"

Глава 9

Эмма

Адам идет в сторону станции метро «Севр-Бабилон». Я терпеливо иду вслед за ним, жду, когда он объяснит мне свое поведение. Но он закуривает очередную сигарету и останавливается у входа в метро.

– Куда ты идешь? – не выдержав, спрашиваю я.

– Пойду домой, – коротко отвечает он, чем злит меня сильнее.

– Адам, может, ты объяснишь мне, в чем дело?

– То, что меня бесит Поль, для тебя открытие?

– Нет, но я до сих пор не понимаю, почему он тебя бесит. В конце концов, можно вести себя как взрослый человек и забыть детские обиды?

– А можно меня не отчитывать, тем более когда дело касается Поля? Или вы теперь друзья – не разлей вода?

За нашей перепалкой наблюдают ученики младших классов. Они переводят взгляд с меня на него.

– Ему надо поцеловать ее, и тогда она перестанет на него злиться, – со знанием дела говорит одна малявка и, приподняв бровь, добавляет, – поцеловать по-настоящему, с языком. Как Себастьян поцеловал меня на дне рождении у Хельги.

Все начинают перешептываться и улюлюкать, а мы с Адамом переглядываемся и, не в силах сдержаться, хохочем на всю улицу.

– Думаешь, это правда сработает? Мне стоит поцеловать тебя с языком? – Он притягивает меня ближе и обнимает. – Прости, Эмс. Я не хотел портить тебе день.

– Если ты поцелуешь меня с языком, тогда, возможно, я смогу принять твои извинения.

Он продолжает обнимать меня и молчит. Его реакция меня удивляет, и я не понимаю, почему он до сих пор не поцеловал меня. Поэтому заглядываю ему в глаза и пытаюсь прочитать выражение его лица. Но он закрыт, сосредоточен и чем-то очень озабочен.

– Может, покажем малышне, какие мы крутые? Устроим мастер-класс по настоящим поцелуям?

Адам вымученно улыбается и чмокает меня в нос.

– Так она точно его не простит, – звенит самодовольный голос козявки, но мне уже не смешно.

– Почему ты так странно ведешь себя в последнее время? Мне сложно понять тебя.

Он хмурится и качает головой:

– Просто устал.

– Тебе не нравится Лили? – Я хотела задать ему этот вопрос еще три дня назад. Я предложила пойти в кинотеатр и показать Лили город. Но выражение его лица и глупые отговорки о срочных делах озадачили меня. Сегодня он смотрел на нее так угрюмо, неприветливо и держался на расстоянии, словно она заразная.

– С чего ты решила? – небрежно пожав плечами, спрашивает он.

Я закатываю глаза:

– Я знаю тебя слишком хорошо, не притворяйся. Просто скажи, чем она тебе неприятна. Да, она немного замкнутая и малость необщительная. Но люди же разные, кому-то очень сложно даются новые знакомства.

Адам качает головой и с издевкой говорит:

– Конечно, конечно. Маленькая, бедная, скромная Лили. Эмс, ты такая наивная и вообще не разбираешься в людях. Напомню тебе, что ты ее вообще не знаешь!

– Ты продолжаешь меня удивлять, Адам, – честно признаюсь я. – Откуда столько злости? Да, я ее не знаю, но и ты тоже.

Он прикусывает губу и опускает глаза.

– Дело не в ней.

– Конечно, не в ней! Дело в тебе и в том, как ты относишься к людям.

Адам устало вздыхает и выкидывает сигарету.

– Эмс, думаю, нам стоит закрыть эту тему, и я правда хочу домой.

– Мы не можем ее закрыть, ты же толком не объяснил мне свое поведение.

– Что ты хочешь от меня, Эмма? Чтобы я извинился перед Полем? Ты же понимаешь, что этого никогда не будет.

– Почему? Ты что до сих пор ревнуешь его?

– Ревную? – удивленно спрашивает он. – О чем ты? Мне теперь надо ревновать к Полю?

Его имя он произносит со смешком в голосе.

– Я знаю, что вы тогда подрались, потому что он хотел пригласить меня на свидание. И подумала.

Адам выглядит утомленно и словно нехотя признается:

– Эмс, ревность ни при чем. Поль в тот год только и хвастался своими похождениями, а потом вдруг решил позвать тебя на свидание. Я сказал, чтобы он и думать об этом забыл. Что было дальше, ты знаешь.

– Так значит, ты не из ревности набил ему фингал под глазом? – Я говорю это с улыбкой, скрывая за сарказмом собственные эмоции.

– Нет, – Адам вымученно улыбается, – я лишь не хотел, чтобы тебе сделали больно.

Искренность в его голосе подкупает меня, я тяну его за край майки и обнимаю.

– Ты единственный человек на земле, который заботится обо мне, – шепчу я, и он обнимает меня крепче.

– Это неправда, Эмс. Очень многие тебя любят и заботятся.

– Но не так, как ты, – возражаю я, и это чистая правда. Никто не любит меня так, как Адам.

– Если и есть человек на земле, который никогда не сделает мне больно, этот человек ты, – добавляю я и чувствую, как его тело напрягается.

– Я правда очень устал, всю ночь не спал. Я пойду, ладно? – не глядя на меня, произносит он, и я знаю, что что-то не так. Но не могу понять, не могу нащупать причину. Мой телефон неожиданно разрывается мелодией «Voulez vous coucher avec moi». Полин собственноручно поставила ее на свои звонки.

– Алло, – сразу же отвечаю я, так как Полин редко звонит, чаще всего пишет эсэмэски.

– Лили стало плохо, и она пошла домой. Прежде чем ты начнешь орать на меня и спрашивать, почему я отпустила ее одну, знай, она категорически отказалась от помощи!

– Плохо – она упала, ударилась или что?

– Нет-нет, ничего такого. Просто резко побледнела. И сказала, что нехорошо себя чувствует.

– Поняла, сейчас попробую дозвониться до нее.

Я ищу ее номер в телефонных контактах и начинаю звонить. Она не берет трубку.

– Лили стало плохо, – говорю я Адаму, а сама разворачиваюсь в сторону школы, – она пошла домой, мне нужно проверить ее.

Я пробую еще раз до нее дозвониться, но она вновь не отвечает.

– Господи, она не берет трубку. Надеюсь, с ней все в порядке.

Я ускоряю шаг, и Адам следует за мной.

– Не нервничай раньше времени, – успокаивает он, однако я слышу волнение в его голосе.

Мы практически бежим вдоль рю де Варрен. Затем сворачиваем к Дому инвалидов, все это время я пытаюсь дозвониться до Лили, но она не берет трубку. Я практически влетаю в подъезд, перепрыгивая через ступеньку, поднимаюсь на наш этаж. Руки трясутся, у меня не сразу получается открыть дверь. Я запыхалась, а вот Адам дышит ровно.

– Лили, – кричу я, как только переступаю порог квартиры – в ответ тишина. – Лили! – зову я громче.

Я не разуваюсь, со всех ног мчусь к ней в комнату. Слышу тяжелые шаги Адама у себя за спиной. Не стучусь, а рывком открываю дверь, как раз в тот момент, когда Лили выходит из ванной.

– С тобой все хорошо? – тяжело дыша после бега, спрашиваю я, и она непонимающе на меня смотрит, крепче укутываясь в полотенце.

– А что случилось?

– Полин сказала, что тебе плохо, ты не отвечала на звонки.

– Все хорошо, я просто была в ванной. Телефон на зарядке. – Она неловким жестом указывает в угол и стеснительно смотрит на Адама.

– Я подожду снаружи, – смущенно говорит мой парень и прикрывает за собой дверь.

– Прости, что мы так вломились, – наконец извиняюсь я и оглядываю ее комнату. Здесь чисто, окно открыто нараспашку и пахнет чем-то сладким. Незнакомый запах. Нежный, приятный, цветочный.

– Я просто немного переживала, если честно, слышала вчера разговор, – я замолкаю, – эм. родителей. Они обсуждали твое здоровье, и, скажу сразу, я ничего толком не поняла, но тебе стало плохо второй раз за эту неделю, поэтому, когда ты не взяла телефон.

Лили не выдает никаких эмоций, она перебивает мое словесное недержание:

– Со мной все хорошо, не переживай, – ее голос звучит ровно, а лицо ничего не выражает. Она видит мое замешательство и неуверенность и решает добавить: – Спасибо за беспокойство, но все правда хорошо, немного разболелась голова в обед, но уже прошло.

Я киваю и смущенно улыбаюсь.

– Тогда я побежала в школу, уверена, что опоздала, – глупый смешок слетает с моих губ, – но мне нужно успеть на экономику. Это один из моих экзаменационных предметов.

Лили молча достает из комода вещи и бросает через плечо:

– До вечера. – И после секундной неловкой паузы: – Эмма, правда, спасибо за беспокойство.

– Не за что, мы теперь семья, – очередной глупый смешок и неловкая улыбка. – До вечера!

Я не спрашиваю ее, почему она не хочет вернуться в школу, если с ней все хорошо. Я не спрашиваю у папы, зачем Лили нужен психолог. Я не спрашиваю, откуда у нее этот уродливый шрам на руке. Потому что порой лучше ни о чем не спрашивать и подождать, пока ответы сами придут к тебе. По крайней мере, мне так кажется.

Адам стоит у окна в зале и нервным движением взъерошивает волосы.

– Мне нужно в школу, ты все-таки поедешь домой?

– С ней все хорошо? – вместо ответа спрашивает он, и я киваю.

– Да, все хорошо. У нее вроде как болит голова. Уверена, она не пообедала. Она тоже не очень любит еду из нашего ресторана и практически не ест. Думаешь, поэтому ей нехорошо?

Мне непонятно, почему Лили не ест. У нас холодильник ломится от действительно вкусной еды, но она не притрагивается к контейнерам.

– Она любит пиццу «Регину», – вслух озвучиваю я свои мысли, – может, заказать ей пиццу?

– Я могу заказать пиццу и пообедать вместе с ней, хочешь? – неожиданно предлагает он, и я заглядываю ему в глаза.

– Тебе не сложно? Я понимаю, что я ей не нянька. Но, честно сказать, впервые за долгое время папа действительно счастлив. Я хочу, чтобы у нас получилось построить семью. Амели очень хорошая, добрая, отзывчивая. Лили повезло иметь такую маму, а папе повезло встретить такую женщину. Я лишь хочу, чтобы все было хорошо.

Адам выглядит уставшим и поникшим, он обнимает меня и тихо шепчет:

– Все и так будет хорошо. Тебе надо расслабиться и успокоиться. Не все в этом мире зависит от тебя, Эмма.

– Мои родители развелись из-за меня, – еле сдерживая слезы, бормочу я, уткнувшись ему в грудь.

– Это неправда, твои родители развелись, потому что устали от совместной жизни.

Адам никогда не поймет, каково это – быть причиной каждой родительской ссоры. Каково это – слушать их крики и понимать, что они в очередной раз ругаются именно из-за тебя. Папа защищает меня, мама набрасывается на него с упреками.

– Просто закажи пиццу, пожалуйста, – прошу я.

Я знаю, что пицца не поможет, знаю, что веду себя ненормально, но я не могу успокоиться. Чувство вины перед папой душит меня. Я очень хочу, чтобы второй брак моего отца удался. Я очень хочу, чтобы он был счастлив. И я максимально постараюсь не стать в очередной раз причиной его несчастья.

Глава 10

Лили

Я надеваю домашние шорты и майку. Руки до сих пор трясутся от взгляда Адама. Он будто наконец увидел меня. Его глаза блуждали по моим открытым плечам, ключицам, шее, мокрым волосам. Наконец он заглянул мне в глаза, и я увидела в них ураган. Взгляд карих глаз был глубоким, пронзительным, проникновенным. Словно он не забыл меня. Словно что-то внутри него живет воспоминаниями обо мне. Конечно, это очень глупо, думать об этом, питать надежду и лелеять мечты. В конце концов, он просто развлекался со мной в Италии, а здесь, в Париже, его ждала Эмма. Такая добрая, такая душевная Эмма. Она не заслуживает такого отношения. Смотрит на него, как на сбывшуюся мечту, бегает за ним хвостиком, все ее мысли заняты человеком по имени Адам. Тихий стук в дверь прерывает мои мысли.

– Мам? – спрашиваю я.

– Это Адам, – его голос звучит тихо, даже как-то неуверенно.

Я резко открываю дверь и вижу его на пороге своей комнаты.

– Чего тебе надо? – я не стараюсь быть милой и ласковой.

– Эмма попросила заказать тебе пиццу, и я подумал, что мы могли бы поужинать, – отвечает он и переминается с ноги на ногу.

Он немного изменился, руки стали более рельефными, волосы еще длиннее и взгляд другой. В нем нет того огня, который разгорался в его глазах, когда он смотрел на меня. Лишь усталость, удрученность и бессилие.

– А где Эмма?

Его ответ сбивает меня с толку.

– Она ушла в школу, но переживала, что ты не пообедала. Так что я предложил.

– Понянчиться со мной? – издевательски спрашиваю я. – Серьезно, Адам? После всего случившегося ты решил, что идея вместе обедать не так уж плоха?

– А что именно случилось, Лили? – зло сверкнув глазами, интересуется он. – Давай, расскажи мне, что именно случилось, чтобы я смог наконец понять!

Я не выдерживаю и толкаю его в грудь. Его наглость выводит меня из себя.

– У тебя была девушка! После всех рассказов о моем отце тебе все равно не хватило духу мне признаться! – кричу я, и Адам хватает меня за руки и притягивает к себе.

– Когда мы познакомились с тобой, у меня не было девушки. Зато ты вдруг куда-то испарилась! Я писал тебе каждый день, звонил. Ждал ответа. Мне интересно, это была игра?

– Полин сказала, что вы с Эммой всю жизнь вместе, – сквозь зубы говорю я, а у самой в груди бешено колотится сердце. Он так близко, и он такой горячий.

– Мы с Эммой лучшие друзья всю жизнь, и она меня поддерживала, после того как ты провалилась сквозь землю, не попрощавшись.

Адам злится на меня, я чувствую исходящий от него гнев, и почему-то это радует меня. Ведь то равнодушие, с которым он смотрел на меня в школе, просто-напросто раздавило меня. Сейчас же наши эмоции одинаковы, мы словно оказались в схватке. Досада, раздражение, разочарование, гнев, обида, негодование. Все переплелось и будоражит душу.

– Поддерживала тебя? – не скрывая обиду, едко замечаю я. – Ну и как ее поддержка? Быстро забыл меня?

Адам хмурится, я резкими движениями освобождаюсь из его хватки и гнусно улыбаюсь.

– И как быстро ты принял ее поддержку?

Он молчит и нервным движением взъерошивает волосы.

– Почему не отвечала на звонки и сообщения? Куда ты пропала?

Я качаю головой и горько смеюсь.

– Сколько вопросов. Но, может, ответишь на мой? Как скоро ты смог перевернуть страницу?

Минуту он молчит, а затем тихо признается:

– Мы с Эммой встречаемся с той самой пятницы, в которую мы должны были встретиться.

Так скоро. Это неожиданно и неприятно, мне необходимо собрать всю силу воли, чтобы не выдать собственных эмоций. Я как последняя идиотка ждала его на вокзале, когда он забывался со своей лучшей подругой. Внутри все дрожит от злости и негодования.

– Почему ты не отвечала? – вновь спрашивает он, внимательно изучая мое лицо.

– Тебя так задело, что я играла с тобой? От грусти и печали ты начал встречаться с кем-то другим? – вместо ответа ласково спрашиваю я, но мой голос пропитан ядовитым сарказмом.

Адам замирает и смотрит на меня с незнакомым мне ранее разочарованием.

– У меня лишь один вопрос: зачем? – хрипло спрашивает он, по нему видно, он долго задавался им, долго пытался найти ответ.

– От скуки, Адам, – говорю я и легкомысленно пожимаю плечами, – ты был моим лекарством от скуки.

И пусть тебе будет больно, точно так же, как и мне сейчас. Просто знай, каково это, когда любимый человек разочаровывает тебя. Тот, кому ты верил и с кем хотел быть, – всего лишь обманщик, иллюзия, созданная твоей фантазией.

Он смотрит на меня в замешательстве и неверии. Он ошеломлен, но в карих глазах я вижу печаль и сожаление. Мне становится не по себе, я отворачиваюсь, проглатывая горький ком в горле.

– Ты, конечно. – он замолкает, прикусывает губу. – Послушай, Лили, для Эммы очень важно, чтобы у ее отца все было хорошо, прошу тебя, не вытворяй больше глупостей со скуки, – он говорит грубо, жестко, не скрывая презрения.

Мне невыносимо больно. А на смену боли приходит неконтролируемая злоба. Меня злит, что он пытается уберечь Эмму. Меня доводит до неистовства, что в этой игре главный злодей – я. Однако я лучше буду самой мерзкой тварью в его глазах, чем жалкой, слабой, влюбленной дурой. Я помню, как моя мама плакала перед папой, спрашивала его, почему, зачем он уходит. Папа пожимал плечами и отвечал: «Я не знаю, Амели. Я не люблю тебя больше, прости». Словно извинения уместны в таких ситуациях. Будто его «прости» могло избавить ее от разочарования, боли и, самое главное, от невзаимной любви.

– Например, не говорить ей, что я занималась сексом с ее парнем? – едко срывается у меня.

Адам тихо бормочет под нос ругательства.

– Спи спокойно, Адам. У меня нет таких планов, – я задираю подбородок и нахально подмигиваю ему.

Нас прерывают. В дверях скрипит ключ. Из коридора доносятся шаги и смех. Адам отступает от меня и сухо прощается.

– Мне пора.

В коридоре появляется мама и удивленно на нас смотрит:

– Что-то случилось?

Мне становится неловко под ее внимательным взглядом.

– У меня разболелась голова, – отвечаю я тихим голосом и опускаю глаза в пол. Я не люблю ей врать. Быть может, потому что я видела собственными глазами, насколько губительна для нее ложь.

– Я заказал пиццу, – Адам прочищает горло, – она на кухне, поешь обязательно.

– Это очень мило с твоей стороны, – благодарит мама его за заботу.

Он небрежно пожимает плечами.

– Меня попросила Эмма, она все еще в школе, у нее экономика, – быстро поясняет он и тут же повторяет: – Мне пора.

– Постой, я верну тебе деньги за пиццу! – кричит откуда-то Жером.

– Это лишнее, – бормочет Адам и выходит из комнаты.

Там его ждет Жером, они жмут друг другу руки. И о чем-то переговариваются. Я не вникаю в их разговор. Бас Жерома звучит громко и энергично, баритон Адама чуть тише, он немногословен.

– Что случилось, Лили? – тихо спрашивает мама. – Чем ты расстроена?

Я качаю головой. Есть вещи, о которых не хочешь рассказывать. Теперь неважно, что нас с Адамом связывали те две недели в Италии. Моя мама пытается построить новую семью. После предательства, обиды и обмана. Она нашла в себе силы попробовать начать сначала. Нужно быть бессовестной, чтобы рассказать ей, что у нас с моей новой сводной сестрой один парень на двоих. Легче притворяться конченой тварью, чем быть ею на самом деле.

– Я просто не готова к новой школе, можно я неделю отсижусь дома? Честное слово, я буду выполнять все домашние задания и учить уроки. Но мне нужны передышка, время, чтобы.

Мама не дает мне договорить, она обнимает меня крепко-крепко.

– Завтра позвоню директору и скажу, что ты заболела, – шепчет она и гладит меня по голове. – Знай, я очень благодарна тебе за смелость и решение переехать.

– Да брось, мам, какая смелость. Куда ты, туда и я, – пытаюсь отшутиться я, хотя глаза на мокром месте. Я обнимаю ее в ответ. Чувствую ее тепло, любовь, заботу, и мне хочется раствориться в этом ощущении. Ведь когда мама тебя обнимает, все плохое меркнет, и ты чувствуешь себя в безопасности.

– Пообедаешь с нами? – с надеждой спрашивает она.

В последнее время я не отличаюсь особым аппетитом, она переживает, но никогда не заставляет меня есть.

– Ты же не откажешься от пиццы? – с хитрой улыбкой говорит она, и я качаю головой. Пицца – единственное, что я ем в последнее время. Это банально, но она напоминает мне об Италии и о тех замечательных двух неделях. Ирония в том, что пиццу заказал мне парень, с которым я делила каждую съеденную итальянскую пиццу.

– Пообедаю, – тихо отвечаю я.

– Тогда я накрою на стол и позову тебя, мы еще принесли с собой из ресторана салаты и десерт, – довольным тоном сообщает она и уходит.

Я же захожу в свою комнату, забираюсь с ногами на постель и продолжаю то, на чем я остановилась. Пишу об Адаме и себе. Пишу о нас. О том, какие мы были пять месяцев назад.

Ты помнишь, мы стояли на остановке, ждали автобус и болтали обо всем на свете?…

– Так куда мы едем? – допытывалась я, и ты загадочно улыбался.

– Это секрет.

Но я пыталась настоять:

– Нет, все же куда ты меня тащишь?

Ты глухо рассмеялся и с насмешкой пробормотал:

– Что в слове «секрет» тебе не ясно?

Я тяжело вздохнула, принимая свое поражение.

– Ладно, тогда, может, расскажешь немного о себе? И разве нам не нужно купить билеты?

– Проезд стоит полтора евро, и можно заплатить кредиткой в автобусе.

– Мм, до чего техника дошла… – Я заправила прядь волос за ухо и принялась закидывать тебя вопросами. – Ну, так сколько тебе лет? Где ты учишься? Есть ли у тебя братья и сестры? Какая у тебя группа крови и все прочие маленькие детали? Выкладывай.

Ты засмеялся и с любопытством на меня посмотрел:

– Это что, допрос?

– Адам, ты ведешь меня непонятно куда. – Я огляделась. На улице было на удивление мало людей, после прогулки в центре города в толпе туристов пустота вокруг выглядела сюрреалистично. – Да, мы стоим непонятно где и ждем автобус неизвестно куда! Конечно, это допрос!

– Мне все известно и понятно, – издеваясь, сообщил ты.

– Адам, ты все-таки планируешь мое убийство?

– А ты немного тормоз. Только сейчас поняла, что я маньяк? Спустя три часа после знакомства. Ты точно от меня не спасешься.

Я легко стукнула тебя по плечу.

– Эй, у меня черный пояс по карате и золотая олимпийская медаль по легкой атлетике. Ты глазом моргнуть не успеешь, как я добегу до самого Рима! Но до этого отделаю тебя по полной программе.

– Легкая атлетика, значит. А прыжками занималась?

– К чему вопрос?

– Ну, чтобы меня отделать, тебе как минимум надо дотянуться до моей физиономии. Вот я и пытаюсь представить это зрелище. Ты принесешь стремянку или собираешься допрыгнуть?

В этот раз я стукнула тебя посильнее и, пригрозив пальцем, заявила:

– Я повалю тебя на пол, Адам из Парижа.

– И сядешь на меня сверху? – ехидно спросил ты, и я замахнулась еще раз, но ты успел увернуться, а затем поднял руки в знак капитуляции.

– Не бей меня слишком сильно, Лили из Лозанны!

Все это было очень комично, потому что ты правда был выше меня на целую голову, и шею.

Приехал наш автобус, я тебе доверилась и даже не проверила его номер или маршрут, а просто последовала за тобой. Действительно, оплатить проезд можно было, приложив карточку, – так, пожалуй, и делали все туристы.

– Так сколько тебе лет? – все же повторила я свой вопрос.

Ты, усаживаясь рядом, ответил:

– Я Адам из Парижа, мне девятнадцать. Я учусь в выпускном классе в лицее. Когда мне было семь лет, я переехал во Францию без знания французского, в школе было принято решение отправить меня снова в первый класс, чтобы я сосредоточился на языке, не упуская ничего нового из программы. Это я объясняю, чтобы ты не подумала, что я второгодник. – Ты помолчал и потом добавил: – Братьев-сестер не имею. Лишь ораву кузенов, в основном в Италии, в свободное время ко мне почему-то пристают с расспросами очень красивые девушки, случайно не знаешь почему?

– Потому что ты невероятный, сногсшибательный, воплощение самой силы, мужественности и красоты, – томно зашептала я, и ты расхохотался.

– Теперь твой черед! – подтолкнул ты. – Скажи, что тебе есть восемнадцать, и я не занимаюсь чем-то незаконным.

Я, усмехнувшись, коротко рассказала о себе:

– Я Лили из Лозанны и всю жизнь прожила в этом городе. Мне недавно исполнилось восемнадцать, так что можешь спать спокойно. Ни братьев, ни сестер, – я умолчала о сводных, – ни кузенов. Тоже учусь в выпускном классе, а в свободное время клею всяких самоуверенных нарциссов, правда, после встречи со мной они не бывают уже столь самоуверенны.

Я нахально улыбнулась и подмигнула тебе, копируя твою манеру.

– Охотно верю, – хмыкнул ты, – нам нужно здесь выйти и пересесть на другой автобус.

– И все-таки, ты же не везешь меня в лес, чтобы закопать мой труп? – спросила я, понимая, что мы отъехали довольно далеко от города.

– Как жаль, что ты раскусила мой план.

– Ты главное не забывай о моих спортивных достижениях! – сузив глаза, грозно напомнила я.

– Как можно! Ведь одного взгляда на тебя хватает, чтобы понять – передо мной женская версия Геракла!

– Вот-вот! Бойся! Трепещи!

– В тебе метр с кепкой, а есть хотя бы 50 килограммов? – тут же насмешливо поинтересовался ты.

– В моих 160 сантиметрах есть 45 килограммов, и, поверь, их будет достаточно!

– Ну да, ну да, – поигрывая бровями, сказал ты.

– Если серьезно, я начинаю нервничать, куда ты меня везешь, признавайся наконец!

– Тебе невозможно делать сюрпризы! Мы едем на Пьяццале Микеланджело.

Я вздохнула:

– Мне это ни о чем не говорит.

Ты вновь взглянул на меня с любопытством:

– Что же ты забыла во Флоренции, Лили? Все туристы знают о площади Микеланджело.

– Я не совсем обычный турист, – пожав плечами, ответила я, и ты кивнул, не настаивая на объяснении.

Мы пересели на следующий автобус, он поднимался в гору, по крутой дороге, и у меня даже закружилась голова.

– Скажи, что мы скоро приедем: это нужно моему вестибулярному аппарату. – Я закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов.

– Приехали, – сказал ты спустя секунд пять и, взяв меня за руку, потянул к выходу.

И ты не отпустил мою руку, Адам.

– Посмотрим закат над Флоренцией? – как ни в чем не бывало спросил ты, держа мою руку в своей руке, заглядывая в лицо и покоряя меня своей улыбкой. И, конечно, я ответила:

– Да.

Короткое «да», но в нем были трепет и предвкушение.

Ты привел меня на холм, откуда открывался вид на всю Флоренцию. Небо уже было нежно-розовым, предзакатным. Я смотрела на незнакомый мне прекрасный город и находила места, которые видела сегодня. Купол Дуомо, сам кафедральный собор. У меня захватывало дух от красоты, я переводила взгляд от одной крыши к другой, запоминая прекрасное, а душа проникалась сказочной атмосферой. Мне хотелось навсегда остаться в этом месте.

– Как же красиво! Я вижу палаццо Веккьо! – воскликнула я и резко повернулась к тебе, чтобы поделиться впечатлением. Но ты не смотрел на Флоренцию, Адам, – ты смотрел на меня. Ты любовался мной.

– Да, место, где мы познакомились, – тихо ответил ты. Я тонула в твоих глазах.

Знаешь, чего мне хотелось больше всего в тот момент? Чтобы ты наклонился и поцеловал меня. Поцеловал на фоне волшебной, безумно прекрасной Флоренции. Поцеловал по-настоящему, притянув меня к себе и крепко обняв. Но ты этого не сделал, Адам. В этот раз струсил ты. Ведь игра должна быть веселой и беззаботной. А в нашем поцелуе было бы слишком много других эмоций.

Ты отстранился, отвел взгляд, и отпустил мою руку, а потом как-то рассеянно посмотрел на город.

– Мы можем посидеть вон на той террасе – это кафе. Выпьем вина?

– Да, конечно, – сказала я, стараясь скрыть разочарование в голосе.

Нам пришлось подождать какое-то время, чтобы найти местечко с панорамным видом на город. Но зато вид с нашего столика открывался невероятный, и ничто не мешало им наслаждаться.

– Буэнасейра! – крикнул ты официанту и, обращаясь ко мне, спросил: – Розе, белое, красное?

– Розе, – ответила я.

Ты что-то бегло обсудил с официантом: было странно слышать, как ты говоришь по-итальянски. Ты превращался в типичного представителя этой нации, говорил громче, больше жестикулировал и смеялся. В тот момент я решила, что обязательно выучу итальянский. В школе я учила испанский и английский, а третьим иностранным был немецкий. Но ты так красиво говорил на итальянском, Адам, так соблазнительно. Раскатистый звук «р» и хрипотца в твоем голосе покорили меня. Пока ты говорил с официантом, я уже представляла, как пойду в языковую школу в Лозанне и спустя год смогу также бегло разговаривать.

– Что именно вы обсуждали? – спросила я, и ты махнул рукой.

– Футбол – мы обсуждали недавнюю победу «Милана». Официант из Милана и к тому же, как оказалось, ярый болельщик. Он не смог скрыть свою радость. Мне повезло, что он разделил ее со мной.

Я не знала, о каком матче идет речь, но не стала уточнять – никогда не была большим любителем футбола. Наш официант очень быстро принес нам два бокала и тарелочку с чипсами.

– Прего, – с широкой улыбкой сказал он, и я улыбнулась ему в ответ.

Следующие две минуты он что-то очень быстро тараторил по-итальянски, глядя на меня, будто я его понимаю, подмигивал, заговорщически улыбался и, фамильярно похлопав тебя по плечу, будто старого друга, наконец удалился.

– Из всей его пламенной речи я поняла одно единственное слово – «белла».

Ты улыбался, глаза блестели.

– Он сказал мне, что я счастливый засранец, потому что у моей девушки, цитата: «Глаза как у ангела, спустившегося с небес». Он был покорен твоей красотой, – весело закончил ты, и я гордо выпрямилась.

– Сразу видно, умнейший человек!

– Это отличительная черта итальянцев, Лили. Для него ты самая прекрасная девушка в мире… – сказал ты и после паузы ехидно добавил: – Как и миллион других.

Я сделала глоток прохладного розе и, приподняв бровь, спросила:

– Знаешь по собственному опыту?

– Умные парни не отвечают на подобные вопросы.

– Да? Ну, пожалуй, самое время задать другой: есть ли у тебя девушка, Адам?

Я захрустела чипсами и откинулась на спинку стула в ожидании ответа.

– Свободен как ветер! – отшутился ты и не без интереса спросил: – Что насчет тебя?

– То же самое, – с ухмылкой произнесла я, почувствовав облегчение.

На твой разбитый телефон пришло оповещение, он завибрировал на столе, привлекая внимание. Экран был полностью разбит, и я не сразу смогла понять, что на нем высвечивается. Это было уведомление из знакомого мне приложения FlixBus, оно заботливо напоминало тебе, что сегодня в 2:45 ночи ты выезжаешь в Рим. Ты даже не взглянул на экран, Адам. А я рассматривала твой задумчивый профиль, казалось, что мыслями ты сейчас где-то далеко. И я подумала, неужели это конец? Солнце садилось, окрашивая все в ярко-оранжевый цвет, отдельные участки неба переливались фиолетовыми оттенками. И мне стало так грустно от одной мысли, что наше маленькое приключение закончится сегодня. Постепенно на землю спустились сумерки, и весь город засветился несчетным количеством огней.

– Ночью города становятся еще прекраснее, – сказала я, и ты бросил взгляд в мою сторону.

– Согласен.

Я указала пальцем на твой телефон и попросила:

– У меня к тебе маленькая просьба: моя сотовая сеть здесь не работает. Не мог бы ты поделиться со мной интернетом, чтобы я написала маме?

Ты тут же взял телефон в руки.

– Да, конечно, только подожди минуту, сенсор очень плохо работает. – Спустя какое-то время ты добавил: – Получилось, пароль 209020.

Я подключилась, и знаешь, Адам, какое оповещение мне пришло сразу же после подключения? Уведомление от FlixBus, оно сообщало мне, что на билеты до Рима сегодня есть акция. Вместо шестнадцати евро он обойдется всего в восемь. Судьба или грамотный таргетинг? Не важно. Я купила билет на автобус из Флоренции до Рима, который должен был отходить от автовокзала ровно в 2:45 ночи. Я купила его в ту же секунду, как получила уведомление. О чем я думала? Ни о чем. Я не дала себе ни минуты на размышления. Пошла на поводу у своего желания. Мне было так грустно от мысли, что ты сегодня уедешь в Рим и наша встреча закончится. Я и сама не могла объяснить себе собственные чувства.

Я написала короткое сообщение маме, сказав, что у меня все хорошо. Она никогда не требовала отчетов, давая возможность дышать свободно. Но в тот день она сразу же позвонила.

– Лили, детка, ты куда пропала? – взволнованно спросила она. – Весь день не могу до тебя дозвониться! Разве так можно?

– Прости, мам. У меня тут проблемы с интернетом. Но все хорошо! Все лучше, чем просто хорошо. Так что, пожалуйста, не переживай, – я попыталась ее успокоить, чем вызвала лишь возмущение.