Текст книги "Список Ханны"

Глава 21

Я остановился около дорогого винного магазина, чтобы по дороге к Линн купить вина. Она хотела приготовить свиные отбивные либо блюдо из итальянской кухни. Я бродил между полок с винами и не мог решить, какое вино купить, что лучше подойдет – красное или белое.

Увидев мою нерешительность, продавец подошел предложить свои услуги. Он посоветовал взять шампанское.

– Понимаете, шампанское подходит не только для свадеб. Оно годится для любого случая. – И порекомендовал дорогую марку шампанского «Драпье».

Я никогда не слышал о таком бренде, но поверил продавцу на слово и купил рекомендуемую бутылку.

Перешагнув порог квартиры Линн, я порадовался, что заглянул в магазин и купил необычное вино. Аромат, доносившийся из кухни, был так соблазнителен, что я с оценивающим видом втянул носом воздух.

– Я готовлю итальянское блюдо, – объяснила Линн, приглашая меня пройти в комнату. – Хотя моя прабабка была из Германии, она приехала в Америку в конце 1890-х. Вот она умела готовить!

Я был благодарен за приглашение на домашний обед. Уинтер уже угостила меня прекрасно приготовленным обедом, настоящим произведением кулинарного искусства. Я стал постепенно забывать вкус настоящей еды, ограничиваясь готовыми к употреблению продуктами. После моих скудных готовых обедов я радовался случаю попробовать давно забытую, домашнюю, с любовью приготовленную пищу.

– Обычно моя бабушка по субботам готовила мясо. Она запекала его в духовке с различными овощами. Готовила так много, что гости не съедали. И она раскладывала остатки по пакетам и каждому, кто приходил на обед, давала с собой. Иногда обедали человек двенадцать.

– Так много?

Она улыбнулась.

– В доме всегда было полно народу. Бабушка никогда не готовила для двоих. Она готовила достаточно, чтобы накормить человек десять, всю свою жизнь. Никто не протестовал – кроме дедушки, которому приходилось чистить картошку.

– Ну, я не способен на такой подвиг, но принес это.

Я поставил на кухонную стойку бутылку шампанского.

– Спасибо. – Она подарила мне еще одну улыбку и махнула в сторону духовки: – Надеюсь, ты любишь лазанью.

– Еще как.

– Я приготовила ее вчера вечером, сегодня осталось лишь разогреть, когда вернулась с работы. – Она подошла к буфету и достала два бокала. – Прости, но у меня нет специальных бокалов для шампанского.

– Эти подойдут.

Я изображал из себя знатока, как будто часто пил дорогое шампанское. Если честно, я почерпнул основные знания сегодня в винном «бутике» и сам удивился огромному разнообразию вин из всех уголков мира. Надо туда захаживать, полезно иногда узнать что-то еще, кроме медицины.

Пока Линн мыла и вытирала бокалы, я занялся шампанским – снял обертку из фольги и проволочную оплетку. Вспомнил про себя добрым словом продавца из винного магазина, показавшего мне, как открыть бутылку с праздничным негромким хлопком. Наверное, со стороны я выглядел знатоком и если бы был сейчас в компании Ричи, то торжествующе поднял бы вверх открытую с таким шиком бутылку, требуя всяческих похвал своему искусству. Но сейчас придется сделать вид, что такое умение в порядке вещей.

Кстати, о Ричи… Я совершил очередную ошибку, рассказав ему сегодня утром о предстоящей встрече с Линн. И шурин, естественно, посчитал своим долгом наставить меня на путь истинный, выдавая свои рекомендации – что надо и что не надо делать. Он считал, что обед – гораздо большее событие, чем наша первая встреча. Линн пригласила меня к себе домой и готовила специально для меня.

Так вот, если следовать правилам Ричи, – кстати, интересно, откуда он набрался таких знаний? – со стороны Линн это был знак, что она не против продолжения наших отношений. Я же не принимал все так серьезно, несмотря на его заверения.

Я налил в бокалы шампанское, и мы сели в маленькой гостиной. Она поставила на столик тарелочки с закуской для аперитива: с оливками, маринованным красным перцем и двумя сортами сыра.

– Ты, наверное, удивлен, что я перенесла обед на понедельник.

Я как-то не придал этому особого значения, у нее поменялись планы, мало ли. Понедельник меня вполне устраивал – если не считать претензий Мэйси. Как я уже упоминал, после работы у меня полно свободного времени.

– Дело в том, что накануне позвонила моя бывшая свекровь и сказала, что они приезжают в Сиэтл на уикэнд, чтобы повидать Марка. Хотела со мной созвониться, а может быть, и подъехать.

Не зная, требуется ли от меня ответ, я промолчал.

Линн опустила глаза на свой бокал.

– Мне не хотелось, чтобы она вдруг появилась во время нашего обеда.

– Понимаю.

Действительно, могла возникнуть неловкая ситуация и для нее, и для меня.

– Она приходила?

– Позвонила вечером в воскресенье.

Да, ее звонок пришелся бы в разгар нашего обеда.

– Мюриел была ужасно расстроена. Марк нашел работу в Афганистане.

– Он пошел в армию?

– Нет, нанялся в компанию, которая как-то связана с армией. Он не вдавался в детали, не захотел объяснять. Только сказал, что деньги, которые ему предлагают, позволят выплачивать долг, сумму, которую он взял в фонде. Его сестра тоже помогает, но она сама сейчас испытывает финансовые трудности.

Лицо ее стало серьезным и печальным, было очевидно, что она все еще переживает за своего бывшего мужа.

– Он не хотел, чтобы мать говорила об этом сестре и особенно мне, но она не обещала ему этого.

– Ты беспокоишься за него?

Она опустила голову, и я заметил, как ее пальцы сжали ножку бокала.

– Мюриел не знает точно, чем он станет там заниматься, но мы боимся, что это не имеет отношения к его работе бухгалтера.

– Сочувствую.

Я старался придать голосу необходимое участие. Хотя и не испытывал интереса к этой теме, но и не имел ничего против. Если она решила обсуждать дела Марка, я могу потом поговорить о Ханне. Такая откровенность может нас сблизить.

Таймер духовки прервал разговор, и Линн с такой готовностью вскочила с места, что стало ясно: разговор становился для нее тягостным. Я тоже поднялся.

– Могу я помочь?

– Нет. Но спасибо за предложение. – Она ушла и скоро вернулась, снова села, взяла бокал в руки. – Лазанья должна постоять некоторое время. К ней я приготовила салат.

Я кивнул:

– Ханна тоже любила готовить.

Я вспомнил, какие вкусные обеды умела готовить моя жена. Она всегда следила за тем, чтобы я вовремя и правильно питался, даже в то время, когда мы жили при клинике. Там часто приходилось работать круглыми сутками, когда день переходил в ночь, и я не помнил иногда, какой день недели. Ханна приносила мне еду прямо в клинику, готовила и для моих коллег. Все любили ее. Как могло быть иначе?

– Этот рецепт лазаньи я взяла у нее.

– У Ханны? – Я очнулся от своих мыслей.

– Мы с ней иногда говорили о любимых блюдах, и она рассказывала, как готовит лазанью. На следующий день Ханна дала мне рецепт.

Я был растроган, узнав, что Линн приготовила мне по рецепту Ханны. Возможно, на ранней стадии своего одиночества я нашел бы это бесцеремонным, даже мучительным. Сейчас это лишь навеяло теплые воспоминания о Ханне, и возникло чувство благодарности к Линн.

Я взял с тарелки еще одну оливку. Линн снова ушла на кухню, я встал и присоединился к ней. Она принесла миску с салатом, и мы уселись за маленький стол в кухонной нише.

Салат был приготовлен с фантазией и был очень вкусен. Линн постаралась. Он состоял из нескольких сортов зеленых листьев, большого количества сладкого зеленого перца, редиса, красного лука и козьего сыра. Соус был тоже домашнего приготовления.

– Тоже по рецепту Ханны? – спросил я, поливая салат соусом.

– Это рецепт моей мамы.

Я облизнул соус с мизинца.

– Очень вкусно.

– Благодарю.

Потом наступило неловкое молчание. Я лихорадочно перебирал в голове возможные темы. Если бы я был бейсбольным фанатом, то мог бы начать обсуждение прошедших в этот уикэнд игр с участием «Сиэтл маринерс». Но, поскольку я не мог даже вспомнить, кто выиграл, хотя Ричи твердил об этом сегодня утром, тема не годилась…

– Ты любишь бейсбол? – в отчаянии спросил я.

Она подняла голову и с удивлением на меня посмотрела.

– Нет. Прости. А ты?

– Не очень.

Мы снова замолчали.

– Большинство женщин любят готовить. – Еще одна попытка с моей стороны. – Например, кузина Ханны. – И я вдруг споткнулся, понимая, что веду себя как идиот. Нельзя упоминать об Уинтер, которая готовила для меня всего неделю назад.

Глупо, глупо, глупо.

Главное правило Ричи – не говорить с одной женщиной о других. Правда, я не воспринимал встречу с Уинтер как настоящее свидание, но был рад, что не проговорился шурину о том, что она тоже готовила для меня.

Чем меньше он знает, тем лучше.

Линн, казалось, тоже не знала, о чем со мной говорить.

– Еще шампанского? – спросил я.

– Да, пожалуйста.

Мы одновременно встали. Линн открыла холодильник и достала бутылку шампанского, я наполнил бокалы. Она принесла лазанью и теплый хрустящий хлеб.

Мы снова сели за стол, и молчание повисло над нами.

– Как дела у вас в клинике? – спросила она, наконец прерывая тягостное молчание.

– Мне разрисовывают стены, – ответил я первое, что пришло в голову.

И чуть не ляпнул, что этим занимается одна из женщин, упомянутых Ханной в списке. Но это было бы еще глупее, чем рассказывать об Уинтер.

– И кто художник? – Казалось, ее заинтересовала эта тема.

– Ее имя – Мэйси Роз. Она занимается фресками. – Я описал картину с животными в джунглях, детенышами и разноцветными попугаями. – Эта Мэйси – та еще штучка. Она не работает как все – от и до. Но это, скажу я вам, вероятно, к лучшему, потому что она свела бы с ума любого, кто наймет ее на постоянную работу.

– Что же такого она делает?

– Хочешь, расскажу с самого начала? – Я откинулся на спинку стула и вдруг понял, что улыбаюсь. – Начну с того, что она все время опаздывает.

Это было нечестно по отношению к Мэйси. Она опоздала только на первую встречу, а в последующие даже напоминала каждый раз, что пришла вовремя, причем с таким видом, как будто это было невесть какое достижение.

– Кажется, дом у нее полон кошек и собак, – развивал я тему, – и она дает им нелепые имена.

– Например?

– Дутик… или Шарик и еще, кажется, Сэмми.

– Не такие уж и редкие.

– Может быть, но она рассказывает о них так, как будто это люди. Я думал, например, что Сэмми – это ее сосед, но соседа зовут Харви. Ему далеко за восемьдесят, и он впадает в детство, по его собственным словам.

Я мог добавить, что Мэйси в этом качестве может составить ему пару, поскольку тоже вела себя как ребенок.

– Кажется, эта Мэйси – эксцентричная художественная натура.

– Эксцентричная – да, это определение справедливо поставлено на первое место. Или, как сказал бы мой отец: у нее не все дома.

У моего отца масса таких выражений в запасе, я всегда с улыбкой вспоминаю его юмор.

– Кажется, она очень забавная.

Вот Ханна и поместила ее в свой список. Моя терпеливая любящая жена тоже находила Мэйси забавной. Я же видел в ней сумасбродку или нечто похуже. Таких взбалмошных особ мне еще не доводилось встречать.

– И сколько времени она будет у вас работать?

Я пожал плечами:

– Она клянется, что не больше двух недель. – Сделав паузу, я продолжал: – И она все время бубнит себе под нос, напевает во время работы всякие мотивчики из известных мюзиклов!

Честно говоря, ее пение совсем не раздражало меня так, как я это изображал. К тому же «Отверженные» – мой любимый мюзикл, и я сразу же узнавал мелодию.

Линн, казалось, с удовольствием слушала и улыбалась.

– Она оправдывается, говорит, что не замечает этого. Смешно. И представь, не успел я опомниться, как тоже начал напевать, что с моим слухом и вокальными данными – катастрофа. Мало того, весь персонал тоже запел, пришлось просить ее прекратить.

– Я знала одну медсестру, похожую на эту Мэйси. Ее звали Гейл, и она тоже все время напевала. Говорила без передышки, перескакивая с одной темы на другую.

– Мэйси тоже так делает.

Кажется, эта женщина жила в своем мире, как будто она была с другой планеты, поэтому обычным земным людям трудно ее понимать.

Линн в это время уже разрезала на части лазанью, и я подставил тарелку. Подождал вежливо, пока она положит себе, прежде чем начать есть. Сказать, что было вкусно, – ничего не сказать. Я быстро отправлял в рот кусок за куском и не отказался от еще одной порции, что было не в моих правилах. Именно такую лазанью я ел вместе с Ханной. Линн строго следовала рецепту, и я с глубокой благодарностью оценил ее заботу.

Линн еще рассказывала о своей знакомой Гейл, и я тоже поддерживал тему, вспоминая Мэйси, наконец, мы оба умолкли и сидели расслабившись, улыбаясь друг другу.

– Хочешь пойти в кино в этот выходной? – неожиданно для себя предложил я, когда мы ждали кофе.

– Конечно. Что-то определенное?

Я понятия не имел, какие фильмы шли в кинотеатрах.

– Выбор за тобой.

– Комедия, боевик, драма? Ты что предпочитаешь?

– Воздушную кукурузу.

– Тогда боевик. Вроде «Идентификации Борна».

Этот фильм я смотрел, когда последний раз ходил в кино. Не считая «Королевы Африки», который смотрел у себя дома вместе с Уинтер на прошлой неделе.

Правило Ричи номер 17: не говори, что смотрел кино с Уинтер Адамс, когда будешь с Линн.

Мы решили выпить кофе в гостиной. Поскольку тема о сумасбродках, кажется, была исчерпана, Линн предложила включить телевизор. Мы посмотрели новости, а когда они закончились, я отнес свою чашку на кухню и стал прощаться.

– Спасибо за обед.

Она должна была видеть, что я искренне ей благодарен.

– Не разочарован, что я не приготовила отбивные? – поддразнила она.

– Нисколько.

– Может быть, в следующий раз.

– Не откажусь.

– Договорились.

Уинтер тоже обещала отбивные к следующему разу, нельзя перепутать, кто, что и когда готовит. Я затруднялся в выборе между Уинтер и Линн. Правило Ричи номер 22: запоминай, что ешь и названия фильмов, которые вместе смотришь.

– Ты позвонишь мне перед выходными?

Я не сразу вспомнил, по какому поводу я должен звонить, и застыл на месте.

Она явно заметила мою растерянность.

– Я насчет похода в кинотеатр.

– О, конечно.

Я выглядел, наверное, полным идиотом, но она сделала вид, что не заметила моей оплошности. Дома я первым делом включил телевизор и, положив ноги на журнальный столик, начал обдумывать прошедший вечер, пытаясь понять, почему неожиданно взял и пригласил ее в кино. Совсем недавно мне потребовалось бы дня два на составление планов, анализ всего происходящего и решение о продолжении отношений.

Вместо этого я назначил еще одно свидание. Наверное, в благодарность за прекрасный обед. Не знаю.

И только когда лег спать, вдруг осознал, что почти весь вечер я говорил с Линн о Мэйси.

Глава 22

Аликс Тернер просунула голову в дверь кабинетика Уинтер во «Французском кафе».

– К тебе пришли, – сказала она с довольной улыбкой.

Ее беременность теперь была очень заметна, и весь персонал по поводу скорого прибавления у Аликс был радостно взволнован. Все старались помочь, побаловать ее, поддержать советом из своего опыта. Уинтер, у которой никогда не было своих детей, тоже включилась в общий ажиотаж, советуя будущей маме соответствующие диеты или готовя ей питательные легкие блюда.

Джордан, муж Аликс, самый внимательный из всех мужей на свете, хотел, чтобы она бросила работу, но жена убедила его, что сделает это сразу, как только почувствует, что ей тяжело заниматься выпечкой. Кроме утренней выпечки она подменяла Уинтер за прилавком. До родов оставалось несколько недель, и Уинтер подозревала, что Аликс будет работать до последнего дня. Ясно было одно – у ребенка будет много обожающих крестных матерей, включая саму Уинтер. Первая беременность Аликс закончилась выкидышем на первых месяцах беременности прошлым летом. И теперь не только Джордан, но и все остальные окружали ее вниманием и заботой.

– Кто? – Уинтер подняла глаза от срочного заказа. – Кто пришел? – машинально переспросила она, не понимая, почему потребовалось вдруг специальное уведомление. Может быть, Майкл или…

– Это Пьер.

Ручка выпала из ее пальцев.

– Пьер здесь?!

– Послать его сюда?

Улыбка Аликс стала еще шире. Она всегда его обожала. Одно время Уинтер даже ревновала, настолько Аликс и Пьер понимали друг друга, завидовала их непринужденным дружеским отношениям.

Он явился, когда она меньше всего этого ожидала. Вернее, совсем не ожидала. Сразу вспомнила, в какой ярости он был в последний раз, когда она пришла к нему на работу без предупреждения, и как он разговаривал с ней, холодно и отчужденно. Он заслужил такого же обращения. Она не даст ему возможности заметить, как на самом деле рада его видеть, как скучала и думала о нем. Откинулась на спинку кресла, пытаясь успокоиться и приобрести необходимое хладнокровие. Потом решила заставить его ждать.

– Скажи ему, что я занята, у меня срочный заказ. Как только освобожусь, выйду.

Аликс нахмурилась, постояла в нерешительности, сложив руки на выпирающем животике.

– Ты уверена?

– Уверена.

Аликс пошла в зал, улыбка вновь заиграла на ее лице. Уинтер сидела в задумчивости. Итак, он решил все-таки с ней поговорить. Интересное открытие. Она не могла забыть его грубость и неприветливость в прошлую встречу, и теперь ее холодность будет достойным ответом. Впрочем, сомнение закрадывалось, ведь все это время она очень скучала по Пьеру. И все-таки Уинтер решила проявить твердость и, хотя ей хотелось броситься в зал ему навстречу, осталась сидеть на своем месте.

Попыталась было сосредоточиться на прерванном занятии, но не могла. Из головы не шел Пьер. Он никогда не отличался терпением, и, прождав минут десять, уйдет. И еще больше разозлится. Вот и пусть. Так ему и надо.

Наконец, решив, что его терпение должно подходить к концу, она вышла из кабинета, но задержалась на кухне, где налила себе чашку кофе. После чего, наконец, вышла в зал. Он сидел у окна, глядя на Блоссом-стрит. Рядом столики были пусты, хотя у стойки с прилавком стояла небольшая очередь.

К десяти тридцати волна посетителей спадала, но некоторые заглядывали на короткий перерыв, чтобы выпить кофе. Через час настанет время ланча и будет полно заказов. В меню значились суп, запеченный картофель с тертым сыром чеддер и свежими овощами. Этот ланч был особенно популярен, и на кухне ожидался аврал. Пьер оглянулся, увидел, как к нему приближается Уинтер, и по его глазам она с удовлетворением поняла, что произвела впечатление.

Чашка кофе перед ним была наполовину пуста, и круассан тоже почти не тронут.

– Надеюсь, к нашим круассанам у тебя нет претензий? – Она села напротив.

– Наоборот. Они хороши, как всегда. – Он сидел очень прямо, тон был сух и официален, как и его комплимент.

– Прости, что заставила подождать, – извинилась она небрежно.

Он сжал губы и нетерпеливо потряс головой, показывая, как ему надоели эти старые игры.

– Зачем это? Не надо пытаться ввести меня в заблуждение и говорить ерунду.

– Например? – Она в притворном изумлении округлила глаза.

– Что ты сожалеешь, что заставила меня ждать и прочее. Ты сделала это нарочно, и мы оба знаем правду. Ты дала мне понять, что у тебя есть дела поважнее, чем встреча со мной.

Уинтер и не подумала отрицать. Она его все равно не обманет. Да, она хотела наказать его, и он прекрасно понял. Но чувство реванша стало вдруг блекнуть.

– Так что ты хочешь? – спросила она мило.

Он долго молчал.

– Rien du tout. Ничего.

Он резко поднялся с места, но она остановила, взяв его за руку:

– Была же причина твоего прихода. Я слушаю тебя.

Он снова сел. Она почувствовала пронзительный взгляд темных глаз.

– Мы должны поговорить.

Она с улыбкой кивнула, как будто подбадривая. Ей хотелось показать, что она тоже соскучилась, так же как и он по ней. Без Пьера все было не в радость, вот только она не знала, как сделать, чтобы их отношения смогли продолжаться.

С Майклом было приятно провести время, ей нравилось его общество, но любила она только Пьера. Он был для нее всем, ее родной и близкий человек. Она никогда не переставала о нем думать. Наконец он сказал:

– Я пришел, потому что мне не давала покоя наша последняя встреча. Я плохо вел себя по отношению к тебе.

Она нахмурилась при воспоминании.

– Ты был просто груб.

– Я был в полном цейтноте, как ты могла заметить, – отрезал он. – У меня в тот день было три банкета, два человека из смены позвонили, что заболели. Что мне было делать? Могла хотя бы предупредить, позвонить. Ты прекрасно знаешь, что представляет моя работа.

– Почему ты мне не сказал сразу? – Если он будет снова резок с ней, она ответит тем же. Но ради справедливости, понимая, что такое – работать на кухне огромного ресторана, добавила: – Ладно, согласна, я должна была сначала позвонить. Но я не заслуживала такой порки. Впрочем, если бы я позвонила, ты бы просто не подошел к телефону и мне все равно пришлось бы прийти. Так что твои нарекания неуместны.

– Откуда ты знаешь, подошел бы я к телефону или нет? Ты оскорбляешь меня.

– Тогда считай себя оскорбленным.

Она перевела дыхание и прикрыла глаза. Почему все кончается таким образом? Она была так счастлива, что он все-таки пришел. Но они тут же начали спорить, препираться, и не успели опомниться, как уже готовы были вновь расстаться врагами. Взглянув на Пьера, Уинтер увидела, что он тоже расстроен.

– Ну почему мы все время спорим? – Грусть, прозвучавшая в голосе, выдавала ее страдание. Никто, кроме Пьера, не мог привести все ее чувства в такое смятение.

Он помолчал, прежде чем ответить.

– Почему мы ссоримся? – повторил он безнадежным голосом. – Если бы у меня был ответ, мы с тобой уже давно были женаты и строили семью. – Он многозначительно перевел глаза на беременную Аликс.

Они и раньше говорили о браке и детях. По крайней мере, эта тема их сближала и не вызывала споров. Но все остальное обстояло хуже. Они просто не могли избежать противоречий, хотя и старались.

– Наверняка ты ждешь извинений за тот вечер, – пробормотал он, возвращаясь к прежней теме. – Признание, что я был не прав. Очевидно, что это очень важно для тебя.

– Ты должен извиниться.

– А ты?

– Что я сделала не так?

– Ты действительно не знаешь и ждешь, что я это скажу?

– Да.

– Ну, во-первых, мы с тобой договаривались – никаких контактов три месяца. N’est-ce pas? Не так ли?

– Ладно. – Она действительно нарушила соглашение. Ну и что? Ей надо было срочно кое-что ему сказать лично, а не по телефону. – У меня была причина.

– Уверен, что была. Хотела мне в лицо бросить, что ты встречаешься с другим.

– Это неправда. – В отчаянии она стиснула руки. Пьер всегда все перевернет с ног на голову и обвинит ее. Он даже не представляет, насколько несправедлив.

– Не обманывай себя, Уинтер. – Он ткнул в ее сторону указательным пальцем, как будто поймав на лжи. – Это именно та причина, по которой ты явилась в тот вечер, когда у меня не было ни минуты свободного времени.

– Мне казалось, что ты должен знать. Хотя мы раньше не обсуждали такую возможность.

– Зачем? Чтобы еще больше тосковать по тебе? Чтобы заставить меня умолять, чтобы ты не уходила от меня к этому доктору? Оставаться мне верной? Если ждешь, что буду умолять, то не надейся.

– Буду ждать.

– Можешь не дождаться. – Он скрестил руки на груди и сверлил ее неприязненным взглядом.

Все это вело в никуда. Как будто они без конца играли старую пьесу, читали одни и те же старые роли, как только оставались вдвоем. Она устала от этого, он тоже.

– Если это тебя успокоит, знай – я всегда была тебе верна.

Он иронически поднял бровь, показывая всем видом, что его это не касается.

Это вызвало у нее новый приступ раздражения и нервозности.

– Тебе будет все равно, если я стану встречаться с другим мужчиной?

Он пожал плечами:

– Почему я должен возражать?

– Но было время, когда мы собирались пожениться.

– Слава богу, мы не сделали такой ошибки.

Этими словами он как будто вонзил в ее сердце нож. Зачем такая жестокость, ведь он знал, как она страстно хотела выйти за него. Проглотив комок в горле, Уинтер с трудом произнесла:

– Почему ты стараешься ранить меня побольнее? – К своему неудовольствию, она не смогла сдержать дрожь в голосе.

– Ma сherie, будь благоразумна. Если бы мы поженились, мы бы поубивали друг друга.

– Это неправда!

– Посмотри на нас. – Он указал рукой на нее, потом дотронулся до своей груди. – Мы даже не можем просто поговорить без того, чтобы не вцепиться друг другу в горло. С нами что-то не так, не понимаю, что именно, но… хотелось бы понять. Я надеялся, что, когда мы вновь сойдемся, наши проблемы будут разрешены, но ничего не изменилось.

Сожаление, прозвучавшее в его голосе, было созвучно с ее чувством. Но гордость не позволяла это признать.

– Расстаться на три месяца – твоя идея. Я знал, что это не поможет. Все бесполезно.

Да, попытаться отдохнуть друг от друга действительно была ее идея, но тогда она считала ее верной. Она жалела об этом почти каждый день. Надеялась, что Пьер станет искать с ней встречи и захочет восстановить отношения. Разлука показалась ей вечностью. И она первая прервала и нарушила соглашение, что должно было, по ее мнению, показать – она все еще любит его. Ведь был прекрасный период на ранней стадии отношений, прежде чем они начали разрушать любовь и обвинять друг друга.

– Хочешь, мы продлим перерыв?

Он бросил на нее скептический взгляд.

– Разумеется. А ты?

– И я. – Она переняла его тон. – Но, поскольку ты явился сюда, я посмела предположить, что ты изменил свое мнение.

– Нет, не изменил.

Она постаралась скрыть разочарование.

– Но ты же зашел, несмотря на решение не встречаться… Неужели лишь затем, чтобы подтвердить это? Или просто был где-то по соседству и хотел выпить кофе с круассаном?

– Я уже сказал, зачем пришел, – ответил он нетерпеливо, – чтобы прояснить ситуацию, то недоразумение… неопределенность, возникшую после твоего неожиданного прихода.

– Недоразумение? Ты так это называешь? И все?

Он выждал мгновение, прежде чем ответить.

– Так мы поняли друг друга?

– Нет, конечно.

– Объяснить тебе еще раз?

– Попробуй.

Ну вот, он опять злится. Ясно, что спокойное обсуждение уже невозможно.

– В прошлый раз я вел себя неправильно и пришел сказать, что сожалею.

– Еще бы ты не сожалел! – вырвалось у нее. Надо было сдержаться, но это уже было выше ее сил.

У него на скулах заходили желваки.

– Вижу, что я напрасно пришел сюда. Но еще большей ошибкой было считать, что нам удастся найти общий язык. Мы не смогли жить вместе и не сможем впредь. Просто обманывались, считая, что у нас есть будущее. – Он вскочил с места так резко, что чуть не уронил стул. – Не скажу, что был рад повидать тебя, потому что это не так. Во всяком случае, выяснил до конца все, что хотел узнать. И больше я тебя не побеспокою. – Он почти бегом направился к выходу.

Она его не удерживала и сидела какое-то время, стараясь успокоиться. Потом спохватилась: если дать ему уйти сейчас, после ссоры, вряд ли дальнейшие отношения возможны в будущем. Надо попытаться хотя бы сгладить впечатление.

Она поспешила за ним и увидела, что он уже далеко, примерно в полквартале от кафе.

– Пьер!

Он сделал вид, что не слышит.

– Пьер! – крикнула она громче.

Он замедлил шаги, остановился, но не обернулся.

Она подошла, не зная, что ему сказать.

– Я ненавижу, когда мы так ругаемся. – Слезы выступили у нее на глазах.

– Я тоже, – согласился он, – но ничего не меняется. Я тебя люблю, схожу с ума без тебя, но и схожу с ума и с тобой.

– Я тебя тоже люблю, – тихо ответила она, – хотя временами мне кажется, что я тебя ненавижу.

– Мы не можем быть вместе, – с горечью произнес он и отвернулся.

Она открыла рот, чтобы возразить, и – не смогла.