Текст книги "Список Ханны"

Глава 17

– Придется надеть шлем? – спросила Уинтер.

– Таков закон в нашем округе, – объяснил я.

Она замерла в нерешительности, явно сомневаясь в целесообразности предстоящего приключения. Да и я тоже, по правде говоря. Идея уже не казалась такой удачной. К тому же она явилась в совершенно неподходящем для велосипедной прогулки брючном костюме. Брючины, расширяющиеся книзу, наверняка накрутятся на цепь. Но когда я это заметил, было поздно переодеваться. Я нашел в гараже пару металлических зажимов и заколол ими избыток ткани. На ногах Уинтер были неуместные шлепки с висюльками из хрустальных шариков. Я нашел велосипедные туфли Ханны и предложил ей поменять обувь – их размеры почти совпадали.

Посадив ее на велосипед, я походил рядом, чтобы она освоилась, и через несколько минут, убедившись, что она прилично держит равновесие, решил, что можно отправляться в путь. Мы покатили вниз по дороге.

– Как ты? – спросил я.

– Замечательно.

Все-таки прежде, чем выехать на шоссе, мы объехали вокруг квартала.

Ханна отлично каталась, но, напомнил я себе, не стоит их сравнивать. Надо ценить самоотверженные усилия Уинтер, она пошла мне навстречу, хотя могла отказаться. Я надеялся, что, освоившись в седле, она начнет получать такое же удовольствие от велосипедной прогулки, какое всегда получал я. Это мой любимый вид спорта.

Я давно не садился на велосипед. Когда-то мы с Ханной даже собирались принять участие в двухдневной гонке Сиэтл – Портленд, которая проводилась каждый июль. Мы уже записались на участие, когда Ханна неожиданно заболела. Она настаивала, чтобы я ехал один, но без нее все теряло смысл.

Ричи на наших занятиях использовал велосипед-тренажер, но велосипедной ездой не увлекался и едва ли мог участвовать в серьезных гонках. Я не сомневался в его атлетизме, но увлечением шурина был бейсбол. Яростный фанат «Сиэтл маринерс», он посещал каждую игру с их участием, помнил имена всех игроков, детали матчей, был кладезем бесполезной, с моей точки зрения, информации. Хотя я никогда не скажу ему об этом прямо.

Задумавшись, я вдруг заметил, что укатил вперед, и, поспешно оглянувшись, увидел далеко позади Уинтер. Велосипед ее опасно вилял из стороны в сторону. Я не стал ждать, а, развернувшись, поехал ей навстречу. Увидев мой маневр, она зачем-то решила остановиться.

Я видел, как она заваливается на бок, но не успел вовремя помочь. При падении она не смогла достаточно быстро выдернуть ногу и в результате с криком рухнула, причем велосипед оказался сверху. Все произошло как в замедленной съемке. Для меня. Что касается Уинтер, думаю, все было наоборот.

– Уинтер?

Я мгновенно оказался рядом, в одну секунду соскочил с велосипеда. Как я и думал, зажим слетел, брючина намоталась на цепь и порвалась. Я снял с нее велосипед, отвел его в сторону, прислонил к дереву и, вернувшись, осмотрел ушибы Уинтер.

На локте была большая ссадина, она кровоточила, на колене тоже, с ним дело обстояло хуже.

– Не трогай! – вскрикнула она, когда я наклонился, чтобы рассмотреть поближе.

– Не буду.

Я посмотрел в обе стороны пустой дороги. Машин не было. Уинтер закрыла глаза и судорожно вздохнула.

– Ничего не сломала, как думаешь? – Я сразу превратился в доктора.

– Нет… Кажется…

– Лежи спокойно. Подумай. Где болит?

– Локоть и колено, но перелома нет, я уверена.

Она с трудом попыталась подняться, но, когда я захотел помочь, потрясла головой и села без посторонней помощи.

Сначала согнула руку и осмотрела локоть. Потом колено. Ей наверняка было больно. Это в детстве все мгновенно проходило и заживало. Другое дело – со взрослыми.

– Не тошнит? – Я боялся, что она получила сотрясение, несмотря на шлем.

– Нет.

– Голова не кружится?

– Кажется, нет.

– Для этого мы и надеваем шлем. Знаешь, сколько детей приводят ко мне с ушибами головы, а все из-за того, что пренебрегают правилами и катаются без шлема.

Она усмехнулась.

– Надеюсь, ты не из тех мужчин, которые постоянно говорят: я тебя предупреждал.

Я улыбнулся.

– Каждый мужчина ждет такой возможности.

– Что верно, то верно. – Она хотела встать.

– Хорошо, что не отъехали далеко. Надо вернуться и обработать твои раны.

Она захромала к дому, а я покатил следом оба велосипеда.

– Прости, что так случилось, Уинтер.

– Тебе незачем извиняться. Сама виновата.

– Я должен был предложить что-то другое.

Когда пришли, я поставил велосипеды в гараж и, обняв ее за талию, провел на кухню. Посадил на стул и пошел за антисептиком и пластырем. Налил в чашку холодной воды, промыл все ссадины, наложил мазь и повязку.

Она поморщилась от боли.

– Я – нетерпеливый пациент.

– Ты очень хороший пациент.

Она улыбнулась, и наши взгляды встретились.

Закончив, я все убрал и поставил на место. Мне свойственна была педантичность, профессиональное качество, и Ханна часто подтрунивала надо мной по этому поводу. Впрочем, я с детства привык наводить порядок, эта привычка укоренилась, когда я жил в одной комнате с братом, а тот был страшный неряха, и приходилось подбирать за ним разбросанные повсюду вещи.

– Когда я в детстве падала, моя мать старалась меня утешить и обычно баловала чем-нибудь, – когда я вернулся на кухню, заявила Уинтер.

– Каким образом?

– Иногда это была чашка горячего какао или домашнее печенье. Когда я сломала руку, она разрешила спать на ее постели и целый день смотреть телевизор. – Она вдруг покраснела и отвела глаза. – Не подумай, что я намекаю, Майкл. Я не собираюсь проситься в твою постель.

Я и не думал, поэтому рассмеялся.

– Не волнуйся.

Она ответила благодарной улыбкой.

– Хочешь посмотреть фильм на DVD? – предложил я.

– У тебя есть попкорн?

– Сейчас посмотрю.

Я редко заходил в бакалею и к своей радости обнаружил неначатую пачку попкорна на полке над холодильником. Не знаю, сколько она там простояла, но вполне годилась для случая.

Пока я разогревал попкорн в микроволновой печи, Уинтер просмотрела все мои диски. Я не помнил, когда смотрел фильм в последний раз. Хотя у нас была довольно большая коллекция. Ханна любила кино, поэтому у нас было все: от черно-белых старых картин до современных зарубежных и голливудских блокбастеров. Я смотрел вместе с ней, но в основном чтобы просто посидеть рядом, а сами фильмы меня мало интересовали – я считал их просмотр пустой тратой времени.

Уинтер вошла на кухню, держа в руке диск «Королева Африки».

– Вот один из моих любимых.

– И Ханны тоже.

– Я знаю. Она покупала?

– Да, конечно.

Звонок таймера как нельзя кстати прервал наш разговор. Воспоминания о Ханне в данный момент казались мне неуместными. Уинтер, вероятно, поняла это, потому что больше не упоминала о Ханне.

Телевизор находился в гостиной, и, поставив фильм, я присел на софу рядом с Уинтер, оставив между нами расстояние в несколько дюймов. Мы смотрели фильм, держа каждый свою миску с попкорном.

Прошло года четыре с тех пор, как я видел этот старый фильм с Хэмфри Богартом и Кэтрин Хепберн в главной роли. Любовная история, настолько трогательная, что Ханна каждый раз плакала в конце.

Когда замелькали заключительные титры, Уинтер вопросительно взглянула на меня. Никто из нас за все время так и не подвинулся ближе, сохраняя дистанцию.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я.

– Ничего, я потерплю.

– Я принесу аспирин.

Надо было раньше предложить, боль должна была обязательно возникнуть, хотя и не сразу.

Она покачала головой:

– Не стоит, почти не болит.

– Завтра будет хуже. – Я ругал себя за невнимательность.

– Как ты мог уже понять – я домашняя женщина. Больше привыкла возиться на кухне с новыми рецептами, чем бывать на свежем воздухе. Я абсолютно не спортивная натура.

Ханна тоже любила готовить, но при этом обожала всевозможные виды игр. Она любила всякие приключения, не помню, чтобы хоть раз отказалась от моей новой идеи, например участвовать в велосипедном двухдневном пробеге до Орегона, преодолевая сто пятьдесят миль, или записаться на рафтинг по реке.

– Могу приготовить тебе обед, такой, что пальчики оближешь, – пообещала Уинтер.

– Не сомневаюсь.

Боюсь, в моем голосе не было оптимизма, оставалось надеяться, что она этого не заметит. Помня обеды для друзей, которые с такой любовью устраивала Ханна, я уже не надеялся, что когда-нибудь вновь проявлю интерес к еде, и питался по необходимости, не испытывая прежнего аппетита, просто забрасывая в себя необходимые для жизнедеятельности ингредиенты.

– Чем ты хочешь заняться?

– Ты играешь в карты?

– Больше не играю.

Я когда-то играл в покер с друзьями, но давно забросил это занятие, как и многие другие.

– О… – Она была явно разочарована.

– А как ты проводишь свои выходные?

– Толкусь на кухне. – Глаза ее вспыхнули. – Давай я приготовлю обед!

– Но тебе и так приходится готовить всю неделю. Не хватало еще работать и в выходные.

– Но это мое любимое дело. В кафе мне приходится заниматься всякими бумагами, отдавать распоряжения, и очень редко я получаю возможность поэкспериментировать на кухне. Есть несколько рецептов, которые я давно хотела бы опробовать, но готовить для одного неинтересно.

– Но я не помню, когда последний раз был в супермаркете, можешь поискать на кухне, но не найдешь ничего, кроме нескольких упаковок супа и замороженных продуктов.

– И это прекрасно. Я обожаю сама выбирать все, что нужно.

– Ладно, придется ехать за продуктами, – смирился я и пошел взять ключи от машины.

Она встретила мое согласие широкой довольной улыбкой. Не так я думал провести свой выходной, но раз ей хочется готовить, я не стану спорить. С порога магазина я уже понял, что это ее стихия. Она как заправский профессионал обошла ряды, время от времени что-то бросая в тележку. Но прежде внимательно читала этикетки, спрашивала о чем-то мясника, просила нарезать ей куски особой толщины, нюхала и сжимала фрукты и овощи. Кажется, я мог набраться опыта по этой части, и, таскаясь за ней с тележкой, я тоже немного воодушевился, заразившись ее энтузиазмом.

– Ты взяла свой рецепт?

Она непонимающе уставилась на меня.

– Ну, того блюда, что ты собираешься приготовить.

Она посмотрела на меня, как на инопланетянина, и засмеялась.

– Мне не нужна бумажка с записью рецепта. Недавно я попробовала у друзей одно блюдо, и мне не терпится приготовить его.

– Понятно.

– Вот увидишь – мое блюдо будет достойным пира у Генриха Восьмого.

– А если нет – голова с плеч?

Мне показалось, шутку она оценила.

Когда приехали домой, она прошла на кухню, а я стал разгружать багажник. И вскоре овощи уже были в мойке, остальное разложено на кухонном столе. Я видел толсто нарезанные ломти свежего тунца, куриного филе и гадал, как можно совместить это.

– А мне что делать?

Я стоял рядом, засунув руки в карманы. Никогда не был полезен на кухне.

В ее взгляде я вдруг поймал мгновенную грусть.

– Ты подумала сейчас о Ханне?

Странно было видеть на нашей кухне другую женщину, даже если я пригласил ее сам. Понял вдруг, что только что нарушил одно из своих правил – сам заговорил о Ханне, хотя решил этого не делать.

– Нет, не о Ханне. – Она сделала паузу, прежде чем ответить.

– Тогда о ком?

– О Пьере. Я же тебе говорила, он дипломированный шеф-повар, и мы любили готовить вместе, дурачились и поддразнивали друг друга.

Я молча кивнул, показывая, что понимаю ее.

Она резко отвернулась.

– Я, кажется, тебе говорила, что мы с ним расстались в очередной раз, и, судя по всему, окончательно.

Она принялась готовить, и по ее задумчивому виду было ясно, что она вспоминает того, кто разделял ее кулинарные пристрастия.

Я тоже пригласил ее на велосипедную прогулку, думая о Ханне. По воскресеньям мы часто садились на велосипеды и отправлялись путешествовать.

А Уинтер с Пьером вместе готовили, изобретали новые блюда. Я представил, как они смеются, предлагают друг другу попробовать и оценить приготовленное блюдо, спорят, шутят и целуются.

– Так что все-таки случилось между вами?

Она пожала плечами.

– Я не знаю. – Голос был глух и полон затаенной боли.

Я подошел и обнял ее за плечи, чтобы поддержать и успокоить.

– Даже сама до конца не пойму. Просто не нахожу объяснения.

Я, Уинтер, Линн – все мы испытывали горечь потери, каждый по-своему.

Глава 18

Выражая свое неудовольствие ворчанием, Мэйси выполнила эскиз по заданию доктора Эверетта. Этот человек не имел ни капли воображения! Она и раньше встречала подобных индивидуумов и всегда находила их нестерпимо скучными. Чувство юмора у него, по всей вероятности, тоже отсутствовало. По ее непросвещенному мнению, доктор, особенно детский доктор, должен уметь смеяться и быть добрым. Этот принимал все происходящее слишком серьезно.

В понедельник, во второй половине дня, она явилась к нему в офис с готовым эскизом, как и обещала.

И без опоздания, чего этот эскулап с дурными манерами даже не заметил, хотя ей стоило немалых усилий прийти вовремя.

Ее заставили ждать около его двери минут пять. Она могла бы эти пять минут использовать дома. Снежок не стал утром есть, и ее это беспокоило. Может быть, он заболел? Или просто капризничает. Кажется, он считает, что таким образом наказывает и ее. Как все особы мужского пола, которые наказывают себя, чтобы досадить ей.

– Доктор Эверетт ждет вас. – И медсестра открыла дверь в кабинет, в это внутреннее святилище.

У Мэйси пока не сформировалось мнение об этой сестре. На ее кармане была прикреплена карточка с именем: Линда Барклей. Впрочем, без сомнения, она была более дружелюбно настроена, чем тот, кто ее нанял. Из нескольких фраз она могла понять, что эта Линда, во всяком случае, хотя бы обладает чувством юмора.

– Он в своем кабинете. – Медсестра жестом приглашала ее войти.

В прошлый раз Линда сразу провела ее в кабинет, сегодня ее заставили ждать в приемной. Наверняка из-за того, что она взяла с полки один из его драгоценных журналов. Он буквально выдрал из ее рук этот журнал, даже не давая возможности объяснить, почему она его взяла.

А дело в том, что, когда он вошел, она как раз смотрела указатель, хотела найти симптомы, которые были у Харви. Он в последнее время сильно ее беспокоил. Придумал причину, что обморок случился из-за того, что он не ел ничего с утра и у него возникли проблемы с содержанием сахара в крови, но Мэйси считала, что дело не только в сахаре. Тем более что приступ повторился, хотя на этот раз Харви не был голоден, Мэйси знала, что он ел менее чем за час до обморока. Ее старый друг был слишком упрям, чтобы признать, что серьезно болен. И ни за что не хотел идти на прием к врачу. Но она должна найти способы, чтобы принудить его к этому.

Таким образом, получалось, что не только Харви, но и Снежок нуждались в совете врача, но ей придется исхитриться, если она хочет получить такой совет от доктора Эверетта.

Уже в их первую встречу она намекала, что хочет особых условий оплаты, но, кажется, он даже не обратил внимания на ее слова. Обмен услугами его не заинтересовал. Надо постараться как-то его умаслить.

Он сидел за своим столом и поднял на нее глаза.

– Я сегодня не опоздала, – заявила она с порога.

И, так как он продолжал смотреть, явно не понимая, о чем идет речь, объяснила:

– Я опоздала в первый раз, помните?

– О да. И кажется, намного.

– Но, – она торжествующим жестом подняла вверх указательный палец, – на то была важная причина.

– Поздравляю, что сегодня вам удалось прийти вовремя. – И по губам его скользнула мимолетная улыбка.

О, Мэйси отдала бы многое, чтобы увидеть его настоящую улыбку. Ей непреодолимо захотелось подойти и кончиками пальцев растянуть его губы… Она даже склонила набок голову, пытаясь представить этого человека довольным и смеющимся.

– Мэйси? Вы принесли эскизы?

Ей напомнили, что она здесь находится с определенной и сугубо деловой целью.

– Конечно. Я представляла сейчас, каким бы я хотела вас нарисовать. Разыгралось воображение.

– Но я стою перед вами. И при чем здесь воображение?

– О, я хотела бы нарисовать вас улыбающимся или даже смеющимся. Вы ведь не часто улыбаетесь, не так ли?

Он даже отвернулся, чтобы она не увидела открытого возмущения на его лице.

– И это очень жаль.

– Что я не улыбаюсь?

– Ну да. Должно быть, тяжело все время хмуриться. Я где-то читала, что при улыбке задействовано в два раза меньше лицевых мышц, чем в том случае, когда ты хмуришься. Слишком сильно напряжение.

– Могу сказать, что мое хмурое настроение тесно связано моим ограниченным терпением. Так вы собираетесь показать мне новые наброски? Разве не за этим вы здесь?

– Они со мной.

Этот человек нетерпеливо перешел к делу, и ей будет трудно с ним договориться о взаимной услуге. Это и было то условие, о котором она говорила ему на прошлой неделе. Она достала из сумки туго свернутую трубочку бумаги с рисунком, при этом размышляя, как перейти к делу.

Доктор Эверетт нетерпеливо сорвал резинку с рулона и развернул эскиз на своем столе. Закрепил оба конца и отступил, чтобы оценить.

– Но животные у вас все-таки в клетках, – поморщился он недовольно. Взглянул на нее и еще больше нахмурился.

– Вы сказали, что хотите видеть животных зоопарка, я и нарисовала. – Она пыталась сдержать злость. – Видите, горилла?

– Почему она в клетке?

– Вы давно были в зоопарке?

Она не любила, когда животных запирают в клетки, и поэтому ей сразу не понравилась тема зоопарка.

– Я сказал, что хочу видеть животных, которых можно видеть в зоопарках. – Он повторил нетерпеливо, как будто она плохо слышала. – Я не просил вас рисовать зоопарк. Вы воспринимаете все слишком буквально.

– Но я не могла нарисовать их без клеток.

Она была бы рада так сделать, но ведь он хотел этого сам и даже ткнул ее носом в прошлый раз, что она должна выполнить именно его указания. Очевидно, он опять недоволен, наверное, даже обиделся. Может быть, тоже не любит зоопарки?

– Но я же говорил о джунглях.

– Но вы говорили: животные из зоопарка, – возразила она. – Я могу убрать решетки. Без них вас устроит рисунок?

Он принялся со вниманием рассматривать эскиз.

– Устроит, – вывел резюме и добавил: – Вы определенно талантливы.

По его тону она не могла решить, принимать его высказывание как комплимент или обидеться.

– Благодарю.

Пусть это будет комплимент.

– Когда начать?

Теперь ей не терпелось обговорить условия. О цене они уже договорились, хотя она ему намекнула, что обычно берет в два раза больше.

– Если можете – прямо на этой неделе.

– Отлично. Но…

– И сколько вам понадобится времени, чтобы закончить проект?

Мэйси не попалась на удочку. Он хотел как можно скорее от нее избавиться, это ясно. Скорее начнет – скорее закончит и уберется прочь. Что ж, она тоже не расположена пробыть дольше в его обществе.

– Самое большее – пара недель.

Она перешла к теме, которая ее занимала больше всего.

– Если помните, я говорила о своем особом условии, из-за которого я в два раза снизила цену. – Она опять многозначительно подняла вверх указательный палец, но, увидев его взгляд, быстро опустила. – И вы должны помнить, что это связано с одолжением.

При этих словах он, конечно, мгновенно нахмурился.

– Я могу закончить дней за десять, – поменяла она тактику.

– Что за одолжение? – Сарказм был вполне заметен.

– Посмотреть одного пациента.

– Ах вот так.

– Да, вот так.

Он открыл верхний ящик стола и вынул чековую книжку.

– Даю аванс в пятьдесят процентов.

– Спасибо. – Она и надеялась на аванс.

Он сел и стал выписывать чек. Поколебавшись, она выпалила напрямую:

– Вы ведь ездите по вызову? Ну, когда доктор приезжает к больному и ставит диагноз, а больному не надо никуда тащиться из дома.

Он вздохнул.

– Не надо мне объяснять, что такое визит на дому.

– Я так и знала. – Она широко улыбнулась. – Так вы выезжаете на дом?

– Нет, я этим не занимаюсь.

– Но могли бы? – Она еще надеялась.

– Нет.

– Но разве не лучше осмотреть больного, когда он в домашней, привычной для себя обстановке, не нервничает и не устал?

– Смотря какой случай.

– Разве так не легче для вас определить болезнь?

– Не всегда. Существуют обследования, анализы, их нельзя провести на дому.

– Но вы можете их назначить, верно?

– Скажите, есть причина для ваших расспросов? Вы хотите, чтобы я посмотрел вашего знакомого?

– Да… – Она раздумывала теперь, как его убедить, и не спешила, чтобы получше аргументировать просьбу.

– Я не посещаю больных на дому. Никогда, – отрезал он, чтобы прекратить разговор.

– Но ведь могли бы.

– Нет. Это противозаконное действие, запрещено страховой компанией, поэтому давайте закончим разговор.

– О…

Он закрыл чековую книжку и убрал ее в верхний ящик стола.

– Что, если мы договоримся?

– Неуместное предложение. Как я уже сказал, моя лицензия запрещает мне визиты на дому, сколько бы мне ни заплатили.

Она закусила губу и зашла с другой стороны:

– У меня есть друг, которого надо посмотреть.

– Но почему именно дома?

– Потому что он болен, но отказывается идти к врачу.

– Сколько лет вашему другу?

– Восемьдесят шесть.

Доктор Эверетт изумленно поднял брови.

– Как вы должны были заметить, я – педиатр. Я лечу детей. Я не имею практики в гериатрии.

– Здесь все в порядке, – пошутила она. – Харви иногда говорит, что чувствует себя снова ребенком.

Но доктор даже не улыбнулся.

– Извините, но я не могу нанести ему официальный визит.

– Но можете просто с ним встретиться?

– Ну, на бытовой почве я волен встречаться с кем угодно.

Мэйси захлопала в ладоши.

– Как хорошо! Тогда я оставлю цену прежней, как запросила с самого начала. А то пришлось бы увеличить.

Он закрыл глаза, потом снова открыл.

– Мисс Роз, во-первых, ваша деловая хватка под вопросом, если не сказать сильнее. Во-вторых, я не могу встретиться с вашим другом.

– Ладно, а если я вам сама заплачу? Но тогда моя работа обойдется вам в тысячу четыреста долларов, я вам делала пятидесятипроцентную скидку в расчете, что вы осмотрите Харви.

Казалось, он на мгновение потерял дар речи, задохнувшись от возмущения.

– Вы даже не имеете понятия, о чем просите.

Вероятно, он был прав, но Мэйси в отчаянии не сдавалась.

– Харви – замечательный старик. И он определенно не представляет, насколько болен. У него никого нет на всем белом свете. Только я и Сэмми.

– Сэмми – его сын? Но вы же сказали…

– Да нет. Это заблудившийся пес, которого я подобрала на улице. Его чуть не сбило машиной. Мы с Харви теперь за ним смотрим.

Она не понимала, зачем он расспрашивает, но не могла уже остановиться. Мэйси была уверена, что если он узнает о Харви побольше, то не сможет отказаться.

– Сначала Харви ни за что не хотел принять Сэмми. Но я не могу быть все время дома, а за ним надо приглядывать. Сэмми – замечательный пес, и он явно имел хозяев. Я развесила везде объявления, надеясь найти владельца или нового хозяина, может, кто-то его возьмет. А теперь даже рада, что никто не пришел за Сэмми, он очень хорошая компания для Харви. – Голос ее упал.

– Мисс Роз…

– Прошу вас. – Она готова была умолять снова и снова. – Харви для меня как родной дед. Я люблю этого старика и хочу, чтобы он жил еще долгие годы. Он – герой Второй мировой.

– Но…

– Прошу вас. Я вам бесплатно разрисую стены, если вы навестите Харви. Вы можете не слушать его сердце и не измерять давление, если это противоречит правилам вашей страховой компании.

Он молчал, и было заметно, что решимость его поколеблена.

– Харви никогда не был женат. – Она спешила привести как можно больше доводов, чтобы убедить его встретиться со стариком. – Во время Второй мировой он воевал на Тихом океане. Однажды сказал, что подхватил малярию, заболел надолго, был схвачен японцами, а нам с вами известно, что представляли собой японские лагеря для военнопленных.

– Мой дед тоже воевал, – сказал он спокойно.

Она видела, что он серьезно отнесся к ее делу. Возможно, она ошиблась в этом человеке. Она всегда думала, что хорошо разбирается в людях, но в этом случае слишком легко осудила его и ошиблась.

– Если бы ваш дед был на месте Харви, разве вы не заботились бы о нем и не нашли для него доктора?

Он вздохнул.

– Скажите, что с ним?

– Так в том-то и дело, что я не знаю! – вскричала она. – Мне кажется, это все его сердце, а может быть, возвращение малярии. Он теряет сознание. И приступы все чаще, но он не хочет меня слушать!

– Опишите один из таких приступов.

– Совсем недавно я нашла его в саду, он сидел без сил на садовом стуле, без шляпы. Он работает в саду всегда в шляпе, потому что плохо переносит солнце. Это Сэмми понял, что Харви плохо, и привел меня.

– Собака?

– Ну да. Харви слишком ослабел, он ничего не ел, и, когда я подогрела ему суп и принесла, ему стало лучше, его слабость можно было отнести на счет голода. Когда ему в другой раз стало плохо, он сам сказал, что из-за голода, но это было не так. Эти приступы становятся все чаще. Это меня пугает. Я чувствую, что дело плохо.

Доктор долго молчал.

– Вероятно, вы правы – это сердце.

– Вы придете, прошу вас?

Он встретился с ней взглядом.

– Вы можете не платить мне больше за фрески, кроме этого чека, если придете и осмотрите Харви.

Она бы бесплатно сделала работу, если бы он настоял. Но ей нужны были деньги.

– Просто придите и поговорите с ним. Может быть, станет ясно, что с ним.

– Не думаю, что мой визит поможет ему, Мэйси.

– Но он вас послушает.

– В чем?

– Чтобы он прошел обследование. Я имею в виду по-настоящему.

– Когда последний раз он ходил к врачу?

Мэйси улыбнулась.

– Я его спрашивала, и он сказал, что когда служил на флоте.

Он тоже улыбнулся. Доктор Эверетт действительно улыбнулся!

И сразу же нахмурился.

– Как здорово! – воскликнула она.

– Здорово – что?

– Вы просто красивы, когда улыбаетесь.

Он еще больше нахмурился.

– Так вот, о вашем друге…

– Вы посмотрите Харви? – прервала она, боясь, что он опять начнет про свою страховую компанию и их правила. – Да?

– Договорились. Но я заплачу вам полностью, по цене, которую вы назвали.

– Договорились. – И не забыла добавить: – Благодарю вас.

Он прищурился.

– Что-то новенькое – вы вдруг сразу соглашаетесь.

– Мне очень важно, чтобы вы посмотрели Харви.

– Вы, кажется, действительно любите этого старика.

– Да. – Она яростно потрясла головой. – Он для меня – все на свете. Вы его тоже полюбите, только не обращайте внимания на его показную резкость и раздражительность. Это просто такая манера, на самом деле он совсем не такой.

Про себя Мэйси надеялась, что Харви не будет в плохом настроении, когда придет доктор. Впрочем, он может среагировать на его появление и так, что мало не покажется.

– Ладно, Мэйси, – сдался доктор Эверетт, – я уже сказал, что посмотрю вашего друга.

Она молитвенно сложила руки.

– Благодарю вас, о, благодарю вас.

– Но не могу обещать, что смогу поставить ему диагноз.

– Я знаю и не прошу большего, понимаю, что это может доставить вам неприятности. – Она вдруг в порыве благодарности бросилась вперед и, обогнув стол, обвила руками его за шею. Она понимала, что ему не понравится такое выражение благодарности, но не могла сдержаться.

– Мэйси! Перестаньте!

– Простите, но это так много для меня значит! Можете зайти на следующей неделе? В понедельник?

– Пока не знаю. Но в любом случае постараюсь уговорить Харви пойти к терапевту. У меня есть друг, я могу его рекомендовать.

– Это будет просто замечательно!

У нее промелькнула мысль и о Снежке, но она не стала ее озвучивать.

– Так с этим кончено?

– Пока да. – Она была полна воодушевления. Все складывалось так, как она хотела.