Текст книги "Красное Зеркало. Легенда вулкана"

– …нацать часов тридцать минут олимпийского времени! В эфире канал «Радио-Лихоторо»! Приветствуем всех граждан Свободных колоний Марса! Оставайтесь с нами! В эфире новости от «Марс Экспресс Студио»! Сегодня в выпуске: прогноз погоды – существует ли опасность лавины аэрокосмических аномалий над Гордией? Новости областей: эпидемия вируса собачьего гриппа в поселке нефтяников «Восток-250». Объявлен карантин. Совет Четырех Городов выслал на помощь поезд с медикаментами. Столичный выпуск: власти Лихоторо-Сити готовят законопроект по принятию новых членов «Большой Четверки» в рамках программы объединения…

Как я отвык от подобного официозного изложения информации: радио на Марсе у всех местечковое, да и ловит далеко не везде. А уж эти формулировочки – тут же вспоминается пьяный Диего с покачивающимся Дарби на сцене площади в Персеполисе.

Через пару часов с небольшим должна была быть короткая стоянка на станции Горная-4, в просторечии называемой Дохлым Львом, – по форме холма, на котором расположены шахты четвертого поселка.

К этому моменту Хмурый приказал будить его во что бы то ни стало. Бдительность надо было удесятерить. В помощь проводнику выдавался охранник, а его напарник, раскрыв межвагонную дверь, дежурил бы во втором техническом тамбуре, наблюдая и за соседним вагоном. Как я смог убедиться, Хмурый по части безопасности был подготовлен очень неплохо.

Я поболтал в буфете с некоторыми туристами, задавая ничего не значащие вопросы. В частности, пустил такой слух, что, мол, нашли чей-то КПК – не пропадал ли у кого-нибудь? Полковник обещал всех расспросить, а Дронова вновь завелась, как пружина, в порыве энтузиазма и стала всех расспрашивать тут же! Посеяв в буфете хаос, я, весьма довольный собой, навестил поваров, которые шепотом заверили меня, что несколько стаканов с отпечатками нашей группы уже изъяли и даже подписали имена… Пришел шахтер с усами и сказал, что полотенце пролетало мимо окна то ли без двадцати четыре, то ли уже к четырем.

Мимо прошел, белозубо улыбаясь, Азиз, тронув меня рукой за плечо в жесте растаманского приветствия.

– Нэ спал совсем ти? – заботливо поинтересовался он.

– А что, у меня такой вид? – переспросил я с улыбкой.

– Ну, – замялся он в своей обычной манере, будто подбирая слова, – усталий ти.

– Поспал я, – успокоил я его. – Граница на замке, Азиз.

Он кинул на меня какой-то странный взгляд, то ли преисполненный сострадания, то ли какой-то особый, растаманский такой взгляд, который должен был пробудить во мне силу их божества, с благоговейным выкриком на устах: «Jah live!»[36]36
  Джа жив! (Англ.) Интернациональное приветствие у растофарианских собратьев по вере, в котором отрицается смерть божественной сущности.


[Закрыть]

– Я в буфэт, – пробубнил он и зашагал вразвалочку по коридору.

Заперев купе, я вспомнил, что забыл убрать с койки «важнейшие» улики, но что-то мне подсказывало, что на них никто не позарится. К тому же отпечатки с записки сняли, а пистолет мало что давал как улика вообще, кроме связи с Крисовым рюкзаком и нацарапанных инициалов явно не рукой покойного.

Я сел за самый дальний столик в буфете, заказал кофе и яичницу с куском жареного фарша. Яйца были дорогие, но вполне съедобные: сказывалась близость больших городов. Да и снабжение у Машинистов было очень неплохим, из-за чего некоторые кланы отморозков, невзирая на опасность, пытались захватывать поезда. Хотя получалось это у них не очень часто – поезда были хорошо защищены.

Я достал свой планшет и продолжил, почти насильно заставил себя дополнять и изучать поминутную схему вчерашней ночи.

В буфет зашла Ирина, которая озарила меня своей легкой улыбкой, как солнышком. По туловищу прошла легкая дрожь. Будто во сне, который мне виделся сегодня. Я половину сна блуждал по какому-то заброшенному древнему городу меж полуразрушенных строений и высоких колонн, тускло отсвечивающих медными дугами, будто они состояли из тонких пластинок. Во сне я почему-то должен был пройти по всей этой длинной колоннаде и без Ирины не мог, а она пропала. Зачем мне надо было за эту колоннаду зайти? Я так и не понял, учитывая, что внутри нее деловито сновали взад-вперед глюки.

Мы с Ириной стали вместе завтракать и ждать станцию. Наша цель была так близко! Я попросил охрану последнего вагона, чтобы нас тоже пустили в кабину турели.

Высунувшись из люка кабины, мы стояли с Ириной в обнимку и любовались панорамой, которую бросал нам в лица и прищуренные глаза колючий северный ветер. Он казался каким-то соленым.

Наш поезд, окруженный облаком песчаной пыли, грохотал по огромной холмистой долине, напоминающей какой-то исполинский музей для гигантов или же некую инсталляцию для съемок дешевого научно-фантастического фильма: все здесь казалось намешанным специально – возникало чувство, что это красивые декорации, придуманные человеком. Нарочитые и вычурные, хотя красота пейзажа не страдала от этого ощущения.

Рельсы петляли, минуя многочисленные препятствия: арки, коридоры, трещины.

Равнина, по которой мы двигались, называлась Ржавые Пески. Сзади ее окаймляла полоска темно-розового неба с синими облаками, а впереди выросла в воздухе казавшаяся прозрачной громадная полоска плоскогорья Фарсида, на которой днем, наверное, уже отчетливо видны силуэты Тарсиса, гор Трезубца Нептуна – Аскреуса, Павлина, или Павониса, и Арсия.

В этой долине тысячелетия встречались два мощных потока воздуха, два великих ветра. С ледовой шапки марсианской арктики к подножию колоссального горного вздутия Фарсиды стекали студеные ветры, которые волокли сюда все, что могли сдуть по пути с равнинных просторов Аркадии и Амазонии. Что не поддавалось их силе, они обрабатывали и вытачивали огромное количество времени. Они-то и создали здесь ярданги. А навстречу им неслись остывающие, но еще вполне теплые потоки воздуха с близлежащих гигантских вулканов.

У меня просто не было слов, чтобы описать всю эту красоту: это было одновременно глобально, монументально, всеобъемлюще и в то же время ажурно, вычурно и витиевато.

Везде, докуда хватало взгляда, змеились плоские и ажурные холмы ярдангов. Многие из них состояли из тысячелетней выветренной застывшей лавы, обтесанной ветром, причудливыми ступенями, будто ацтекские пирамиды или диковинные дворцы, поражавшие своим дизайном и смелой архитектурой. Были ярданги глинистые, похожие на куски вырезанной бумаги, усеянной по краям плетеными косичками и спутавшейся шерстью.

Между ними возвышались этакими монументальными скульптурами черные базальтовые глыбы, полузасыпанные песками цвета ржавчины и глинистой пылью, напоминающей оттенком размолотый кирпич. Они были абсолютно нереальных форм, напоминая подчас силуэты людей, или же фантастические наросты, выдуманные изощренным декоратором. Казалось, во всем этом великолепии есть свой тонкий художественный смысл, некая концепция…

Кое-где в неглубоких каньонах курились бледные пятна вечернего тумана. В этих местах холодный и теплый воздух смешивались, заставляя влагу конденсироваться даже в такой атмосфере.

Сердце само подпрыгивало в груди, когда я бегал взглядом по тысяче уступов, узоров, силуэтов этой величественной долины – настоящий покинутый Великий и Древний Город.

Чуть севернее, промеж величественного рельефа, мерцали далекие огоньки Лихоторо-Сити, казавшегося отсюда таким ничтожным и мелким на фоне выпуклости Фарсиды.

Я чуть сжал Иру за плечо, указывая вперед, чуть левее. Она посмотрела в мои глаза с немым вопросом, и я, улыбнувшись, кивнул: в призрачной дымке вечера, почти на самом горизонте, отчетливо виднелся сиреневый силуэт гигантского вздутого пузыря с пирамидальным кончиком сверху. Это и был конец нашего пути, то место, к которому так стремились многие люди, особенно в последнее время. Было ощущение, что он немного растет, приближается. Загадочный и молчаливый, самый высокий во всей Солнечной системе, древний и немыслимый вулкан Олимп…

– На редкость жаркая ночь сегодня, – сказала Сибилла, лениво потянувшись за длинным столом, уставленным софитами с розовыми ореолами, алюминиевыми тарелками и глиняными и пластиковыми бутылками.

Поезд стоял, как огромный вытянутый броненосец, упершийся носом в лакомый муравейник и застрявший там: часть кабины локомотива засыпало песком с близлежащего склона, выветренной эрозией базальтовой скалы, торчащей из разлома коры, который окружал нас узорчатым, неглубоким каньоном.

По всей вероятности, стук колес и ветер от движения поезда спровоцировали крупный песчаный оползень, когда поезд въехал в небольшой коридор между двумя скалами. Благо накрыло только кабину Машинистов-водителей на локомотиве – кое-как откопали люки и вытащили их. В общем, никто особенно не пострадал. Выбрали добровольцев из числа пассажиров, которым Машинисты раздали лопаты, и отправились вместе раскапывать завал. Наши тоже было дернулись (полковник, Йорген и Азиз), но Хмурый сказал, что все должны быть рядом со мной, на случай если меня озарит какая-то гениальная догадка.

В каньоне, образовавшем вокруг поезда небольшую долину, мы разбили некое подобие лагеря: поставили четыре большие палатки на случай бури, между ними буквой «П» выстроили столы со складными сиденьями, а то и просто ведрами или пустыми ящиками.

Как ни странно, настроение было веселое и приподнятое – сразу после обвала некоторое время была команда по вагонам затихнуть: ждали нападения. Иногда отморозки проделывали такие трюки, чтобы захватить поезд. Но в кои-то веки тревога оказалась ложной – я даже подумал уж было, что удача начинает отворачивать свой зад от моего лица… Места ведь были не самые спокойные…

Мы не доехали до Лихоторо каких-то сорока километров, но если кто и собирался сесть на верблюда и пойти своим ходом, то удержался от этого действия как от поспешного и необдуманного. В лабиринтах из песка и камней было далеко не безопасно – эти сухопутные фьорды могли спрятать в себе что угодно, начиная от крупной стаи церберов, гарпий или варанов, заканчивая ядовитой плесенью, шайками отморозков или ловушками, оставленными паладинами, в виде автоматических турелей, охраняющих какой-нибудь их склад.

Этот район Ржавых Песков назывался в народе «Ломоть Сыра», так как напоминал по схеме дырочки в верблюжьем сыре. Даже Охотники столичных кланов редко устраивали сюда рейды – связь среди камней давала сбои, и попадались такие районы, в которых можно было заблудиться даже с картой и лучшим навигатором.

Местность, где застрял наш поезд, была достаточно изолирована от окружающих лабиринтов: только оттуда, откуда мы приехали, был выход из нашего каньона, поэтому можно было ограничиться несколькими часовыми на турели, в последнем вагоне.

Чтоб не тратить время попусту, на крышах нескольких вагонов установили портативные ветровые генераторы: поток воздуха тут был почти постоянный. На стальном броненосце трещали ветряные мельницы – поезд подзаряжал аккумуляторы.

Горную-4 проехали без особых происшествий – сбежать никто не пытался. Единственным возмутителем спокойствия оказался Кадык, который потребовал увеличения охраны, так как кто-то пытался открыть снаружи его купе, и он был убежден, что это убийца, который решил, что Кадык видел его лицо, и намерен его убить.

Несмотря на нехватку людей, Хмурый поставил одного часового возле двери купе, а второго под окном.

Под бордово-сиреневым небом в том месте каменистого силуэта, куда уперся наш состав, ярко горели софиты, раздавались голоса, смех – людей даже радовала возможность размяться.

Мы же в полном составе сидели за столом, пили чай, разговаривали и отлынивали от раскопок. Хмурый дал поварам команду приготовить банкет по случаю окончания нашего путешествия. В том, что окончание будет благополучным, он, в отличие от меня, не сомневался ни минуты.

А я готовился к финальному акту этого фарса и лихорадочно пытался учесть все возможные детали и мелочи. Вообще надо сказать, что для моих планов этот обвал был в некотором роде удачей – можно собраться с мыслями, все продумать, не переживая, что не успею до конца дороги. С другой стороны, разные полезные совпадения всегда меня немного тревожили…

– Ну а потом он поворачивается ко мне и говорит: если бы, мол, Йорген, не ты, я бы этого пассажира на пику посадил – больно уж у него харя паладинская…

– Так ви прошли к каньону на этой пустоши? – спросила Аюми.

– Да… – кивнул Йорген снисходительно. – Там был дренажный коридор, которого не было на карте, – а нашли мы его случайно: Джефри подумал, что там тайник, и полез… а Сибилла…

– Это была моя интуиция, – перебила Сибилла, – просто интуиция, не более…

– Ну не знаю, как ты это называешь, – Йорген махнул рукой, – но польза от тебя иногда бывает, верняк!

– Должен же в нашей команде кто-то думать, – с невинным видом произнесла она, – иначе…

Йорген крякнул, стукнув кулаком о ладонь.

– Ведьма ты косматая, – сказал он добродушно.

– Найди другую, – спокойно ответила она.

Я усмехнулся, потому что это был их обычный обмен любезностями, как присказка к истории.

Софиты на столе слегка мерцали, напоминая факелы с живым огнем, – это барахлили накопительные конденсаторы, которые питались от ветряков.

– Ну что, дорогие мои, – сказал я, выкроив наконец паузу в истории Йоргена, – давайте, так сказать, пока ждем горячего, будем подводить последние итоги наших приключений.

– Дэн, а ты уже знаешь, да? – воскликнула пани Аида, которая приходила в сильное возбуждение при малейшем намеке на загадочные истории.

– Ну можно так сказать: почти, – ответил я, выдержав эффектную паузу. – Сейчас мне нужно знать самую малость: кто где находился с двух часов десяти минут примерно до трех и с трех сорока – до четырех в ту самую ночь, когда был убит Дарби и бригадир поезда. Времени у нас навалом…

– Что, опять по новой всю эту фигню будешь спрашивать? – не выдержал усатый шахтер, тот самый, с которым я сегодня курил в тамбуре. Некоторых ценных свидетелей я также освободил от работ по расчистке завала, и они были только рады.

– Не фигню, а ценные мелочи, – парировал я, – и вообще: если кто желает, мы отложим разбирательство до города, а там нам придется заявить об убийстве, тогда вас всех будут допрашивать местные паладины, а они не такие спокойные и вежливые парни, как я. Вас будут допрашивать до потери пульса, и вам придется провести в кутузке вместе с нами бог знает сколько дней – пока до них не дойдет вся правда. А я смею вас заверить: доходить до них будет долго. Да и дойти может что-то свое, что нам может не понравиться. Вы понимаете меня?

Я говорил с легким нажимом, так как это была чистая правда – думаю, что даже убийца…

– Я думаю, – сказал Йорген, сосредоточенно глядя куда-то в пустоту, словно он и правда решил подумать, – я думаю, что надо налить, раз такое дело серьезное намечается. Сиб, дорогая, тебе плеснуть?

– Немножко, – кивнула она.

– Вы только до горячего не надеритесь, – попросил я.

– Как можно! – Йорген закатил глаза, давая мне понять всю нелепость моего предположения. – Тебе-то плеснуть?

– Да, немного с кофе.

В результате шахтеры подключились к общему действию – кто-то из них достал сухпай и бутыль кактусового самогона под названием «Тика». Он хвалился, что только у них делают такой качественный продукт. Пришли повара, которые везли с собой тележки с едой. Сидящие кинулись помогать.

Как я ни следил за дисциплиной, но банкет начался, и с этим надо было смириться. Я утешал себя мыслью, что балаган преследует меня всю дорогу в этот рейс. Даже простоватый Йорген был как-то странно взбудоражен и показывал чудеса перемен настроения. А что самое неприятное, кто-то из пассажиров вспомнил-таки марсианский миф про «Зеркало-13», и многие стали его с энтузиазмом обсуждать. Нашлись умники, которые связали с этим нашу группу, – мол, Сеть полнится слухами о наших злоключениях, давно такого в колониях не случалось. А так как я не первый год на Марсе и напарники мои тоже люди опытные и небезызвестные, то про некомпетентность тут речь не шла. Приставали с расспросами ко всем, больше всего, конечно, к нашим Охотникам и ко мне с Ириной. Ирина отмалчивалась, а я выкручивался за четверых. Показывал путевой листок со штампом консульства, где конечной точкой был означен Олимп, выдумывал историю про группу спецназа, которая должна была пойти по нашему маршруту и бесследно пропала, а нас приняли за них, и вообще…

Верили как-то не особо, настороженно глядели в глаза, переспрашивали. Начался даже сбор добровольцев к нам в сопровождение: якобы проверить – знаем мы про базу или нет.

Благо сорвиголов было не очень большое число. За стол приходили на перекур люди, раскапывающие оползень, что существенно добавляло хаоса в и без того нестройные ряды.

– Я вообще удивлен, – возбужденно тараторил химик, который здорово помог мне с анализом баллона. – Обвал в этих местах – и никакой засады! Это поразительно! Кому рассказать – не поверят: оно ведь странно! Именно! Именно странно!

– Надеюсь, это не из-за меня, – проворчал я вполголоса.

– Но поговаривают, – вступил в разговор какой-то тучный мужчина, бросая на меня опасливые взгляды, – что ты и есть тот самый… ну… Пастух Глюков…

– Говорят, что кур доят! – не выдержал я, чувствуя нарастающее раздражение. – Странный моя фамилия, а не Самоубийца! И вообще! Вы в каком вагоне едете?

– В третьем, но при чем здесь?..

– А где вы были с двух часов десяти минут до трех и с трех сорока до четырех? – Меня уже понесло.

– Я? – Тот округлил свои водянистые глазки. – Но при чем тут я?

– Но вы же считаете, что я в чем-то виноват?

– Ладно, Странный, замнем для ясности, – вмешалась Сибилла. – А вы вообще поимели бы совесть, граждане Свободных колоний: у нас и так налипос за налипосом, а вам все нервы потрепать охота…

– Да понятно, что нервы, это понятно, – философски изрек один из шахтеров.

– Я просто поражаюсь… – Голос Дроновой звенел от возмущения.

– Начнем с вас, пани Аида. – Я пресек полемику в корне. – Где были вы с двух часов десяти минут до трех и с трех сорока до четырех?

– Я вам все рассказала, пан инспектор. – Дронова обиженно надулась.

– Последний раз. – Я молитвенно сложил руки на груди.

– Ладно, – нахмурившись, сказала она. – Значит, так… около двух мы с Азизом и полковником сидели в баре, встретили вас с госпожой гидом, потом вы ушли, и мы ушли… вот… Это было около двух или в два уже, мы так радовались, что вы…

– Дальше… – попросил я.

– Дальше? – как-то мрачно нахмурилась Аида. – А дальше я сидела с Аюми, и мы разгадывали кроссворд. К трем мы его разгадали, и я пошла к охранникам играть в карты, а потом я полезла в турель рисовать, но это было уже ближе к четырем, и…

– Так и было, Аюми? – спросил я.

– Та… – ответила японка. – Так и было… Ми гадали кроссворд – это было около часа, с двух – у меня таймер на КПК поверх окон висит…

– Нет, ну вы посмотрите?! – негодующе всплеснула руками пани Дронова. – Он мне не верит!!!

– Я вам конечно же верю, уважаемая. – Я попытался улыбнуться. – Просто восстанавливаю все детали. Скажите мне еще такую вещь…

– Какую? – буркнула полячка.

– Вы говорили мне, что в районе полуночи вы заходили в купе начальника поезда по поводу Криса…

– В двадцать минут первого! – оживилась она. – Я специально засекла время, чтобы потом, если он сильно задержится, можно было на него наорать!

– Прекрасно, – кивнул я, – вы не заметили, был ли он в купе один?

– Я же говорила! – Ни следа от обиды уже не было. – Мне сперва показалось, что у него дама, я же не знала… он закрыл спиной все…

– Это точно?

– Абсолютно: Дарби, этого негодяя, я бы узнала…

– Хорошо, – кивнул я. – Вернемся теперь к периоду времени с трех сорока до четырех.

– Это когда? – спросила она как бы саму себя. – А, поняла, это тогда! Тогда! Я сидела в турели, и по крыше лез человек с ножом в зубах… Наверное, убийца или его сообщник!

– Он полз, как далеко?

– Ну… – замялась она. – В начале крыши, впереди… А потом полез назад…

– На вагон пищеблока?

– Да…

– Точно? – Я прищурился.

– Ну… Наверное… – Дронова наморщила лоб. – Я убежала… Испугалась просто, я думала… его нож…

– Это был не нож, а золотые фиксы, – поправил я, – и был это беглый каторжник по кличке Кадык, который сейчас под охраной, он сел с нами на «Востоке» и сам по себе безобиднее мухи.

– Вот это да… – в восхищении протянула Дронова. – Беглый каторжник! Настоящий! Аюми! Я видела беглого каторжанина!

– Э-э-э-э, – Аюми покачала головой в жесте бессловесного восхищения.

– Азиз, теперь твоя очередь помочь следствию, – перевел я тему беседы. – Расскажи, что делал ты.

– Я все скажьу! – Азиз сверкнул глазами и зубами. – Мнэ скиривать нэчего!

Он затянулся косяком и вновь словно подбирал слова.

– Ми в два с Аидой и палковникам из буфэта ущли… – продолжил он. – И я на мэсто пощел – книжка читать, кыно смотрэть.

– И план свой курить, – вставила Аида ехидно.

– Да, пакурыл в тамбуре! – сверкнул Азиз на нее глазами. – Па-культурнаму! Патом кампъютер пощел смотреть свой…

– Да, кстати, – я хлопнул ладонью себя по лбу, – пока не забыл с нашим психдомом, извини, Азиз. Мы тут нашли чей-то КПК запароленный, взламывать не стали. Кто потерял, проверьте, потому что я скоро разошлю всем важное сообщение, и надо, чтобы его получили все. Полковник, наверное, уже спрашивал, я его просил…

– Да, Странный, – пробасил Рой Гронфилд, – я спросил ребят…

– У мэня комп пропаль, – сказал вдруг Азиз. – Я его на польке оставиль, а как покуриль в тамбурэ, его нэт. Взяль кто-то, навэрно…

Я вздрогнул и воззрился на Азиза: тот невозмутимо глядел на меня. Я отстегнул с пояса трофейный КПК, взятый мной у застреленного наемника в НИИ «Эол».

– Вот этот твой? – спросил я.

– Пахож. – Азиз, нахмурился, разглядывая КПК. – «Сони»… кажьется, мой…

– Ну держи. – Я передал ему аппарат, который Алима немедленно пристегнул к рукаву.

– Спасибо, Ден! – кивнул он.

– Ну что ты, Азиз. – Я махнул рукой. – Какие вопросы, ты лучше рассказывай, что дальше-то было?

– Далшэ? – переспросил Азиз, наморщив лоб. – Я к палковник пощел…

– Рассказать о пропаже? – перебил я, уже зная ответ.

– Нэт, – он мотнул головой так, что косички подпрыгнули на его голове. – Зачем харощий человек напрягать моими праблемой! Я так нэ люблю: что прапала, то вернется: так Джа говориль! Вот видищ – ти нащел.

Я кивнул, соглашаясь с мудростью его бога.

– Када я прищель, пальковник? – Он обернулся к Рою.

– Где-то в пол-третьего, – уверенно кивнул тот, – мы в карты играли.

– А я твою фотку возле первого тамбура видел, – выкрикнул справа лысоватый пожилой шахтер.

– Ти меня во сколько видэл? – Азиз выпучил и без того круглые глаза. – Ти меня там в полфтарова видэл, када нашь амэриканэц переежал – я помогаль вэщи насыть!

– А не пол-третьего? – прищурился тот.

– Я в карты играль, палковнык не даст соврать!

– Да, – кивнул Рой, – я время запомнил.

– А около четырех? – спросил я.

– В карты ми поиграли да трех, минут двадцать четвертого…

– Двадцать пять, – поправил полковник.

– Азиз отлучался в процессе вашей игры, полковник? – Я внимательно изучал лицо Азиза, который, казалось, просто обкурился.

– Отходил до туалета, – ответил полковник, – отсутствовал минут пять.

– Я щас раскажьу дажье, шьто я дэлал! – не выдержав, вставил Азиз…

– Этого я не требую, Азиз, – сказал я. – Извини, если мои вопросы тебя задевают, но это не от плохого отношения.

– Ладна, Страний, проэхали – я все понимаю…

– Спасибо за это, – сказал я искренне, – а потом что было?

– Патом я пощел с Аюми балтать…

– Сколько по времени это заняло?

– Часа полтора… – задумавшись, сказал тот.

– Так и было, Аюми? – обратился я к японке.

Аюми несколько помедлила с ответом, что меня немного насторожило.

– Э-э-э-э? – вопросительно сказала она. – Долго, да… Много сидели… долго…

Учитывая, что перед этим она совершенно четко определила время разгадывания кроссвордов с Дроновой, я немного удивился такому пространному ответу.

– Не помните? – Я вскинул брови в жесте утрированного удивления.

– Я? – Она кинула на меня сквозь щелки глаз беспомощный взгляд. – Помню, но мало… мало помню: у мэня иногда бывает…

– Бывает?

Аюми вновь замялась.

– А что? – спросила она. – Это так важно? Много кто не помнит точна…

Я перехватил боковым зрением взгляд Азиза. Он, этот взгляд, был тоже боковым и мимолетным, но по белым белкам хорошо видно движение глаз…

– Куда пошел Азиз? И во сколько? – требовательным голосом спросил я.

– Ущел – я не слидила: ми крассворд гадали, как с Аидой…

– Азиз, куда и во сколько ты пошел? – спросил я, глядя на него в упор. – Ты же сказал, что ничего не скрываешь…

– Я пощел… на свой мэсто… – сказал тот…

– Тебя кто-то видел? Может, спросим соседей по плацкарте или охрану? – Я чувствовал, что он врет.

Азиз бросил на меня уничтожающий взгляд.

– Ест вэщи, Странний, которые нэ относятся к дэлу…

– Сейчас, Азиз, таких вещей нет – на кону наша свобода и, может, даже и жизнь… – сказал я жестко.

– Я биль с жэнщина… – ответил он, помедлив. – И нэ в моих правилах эта обсужьдать…

Я заметил опять же боковым зрением, что Дронова с интересом воззрилась на него.

– Во сколько ты ушел от Аюми? – спросил я.

– Рядам с четырем утра… – ответил он, вновь помедлив.

– Ага… – сказал я удовлетворенно. – Тогда тебе не придется выдавать ту прекрасную особу, потому что это была, скорее всего, пани Аида, которая выскочила из турели в районе четырех, когда увидела ползущего по крыше человека с кинжалом в зубах. Я прав?

Две пары глаз уперлись в меня, и я понял, что прав.

– Ну и что? – с вызовом спросила полячка. – Ну и что такого, что я пришла к Азизу? Это наказуемо, что ли? У вас вот с Ириной есть отношения, а мы, значит…

– Все в порядке! – Я поднял руки вверх. – Я вовсе не собираюсь обсуждать чьи-то отношения: как вы не врубаетесь, что мне нужно всего лишь понять – кто где находился, и все! Это так трудно?

В ответ была тишина, не считая шепота шахтеров, бульканья горлышка бутылки и музыки из чьего-то КПК.

– Мне просто нужно знать, где вы находились, – повторил я.

– Ми попросили ахрана видти на грузовой платформа, за последний вагон, – сказал Азиз медленно.

– Охрана, – попросил я, – подтвердите.

– Ну да, – сказал коренастый человек в форменном комбезе. – А что тут? Парочка попросила выйти на воздух. Ну мы разрешили – устава это не нарушает…

– Спасибо, – вновь сказал я, – я понял.

Хмурый опять нахмурился, и я догадался, что устав все же был нарушен.

– Когда они вернулись? – спросил я у охранника.

– Ближе к пяти, – невозмутимо ответил тот, – почти сразу в буфет пошли…

– Ладно, – кивнул я, – теперь, Крис, ваша очередь: два десять и без десяти три, а также с трех сорока до четырех…

– Первый сэт ми беседовать с этим достойным человек, – кивнул Крис, поглядев на своего соседа по койке, – он есть miner[37]37
  Шахтер (англ.).


[Закрыть], много лазить по каверн, видель животный Марс…

– Да, мы разговаривали, почти до трех, – сказал сосед Криса.

– А ключи вагонные вы когда нашли? – поинтересовался я.

– Да к пяти ближе, когда в буфет собирался, под полку полез за сигаретами – у меня там рюкзак…

– Вы представляете, как они могли туда попасть?

– Да, мож, их уронили и ногами случайно загнали под мою койку, из коридора…

– А Крис часто отлучался с места?

– Редко… – Он задумался. – Ваще я не следил, конечно, но редко.

– А кто-нибудь приходил к вам за этот промежуток времени?

– Да вроде нет… – Он прищурился в задумчивости. – Вот, девушка была, симпатичная…

Он кивнул на Дронову.

– Ах, спасибо за комплимент! – Дронова расцвела, как цветок на заре.

– Негр этот приходил. – Он кивнул на Азиза, который метнул в него короткий, но выразительный взгляд. – И мужик этот, бригадир поезда…

– Кто во сколько, не помните?

– А, еще вот эта, китаянка или японка заходила. – И он кивнул на Аюми. – А вот кто когда…

– А бригадира поезда кто еще видел? – спросил я.

– Я видел, – сказал один из поваров, тот, что с густыми бровями, – он в районе половины третьего копался в кладовке…

– Кладовка рядом с купе бригадира?

– Слева, ближе к тамбуру, дверка такая, – кивнул он.

– А вентиляция купе прямо сверху находится, тоже левее, слегка? – спросил я.

– Ну да…

– Вы не видели, не открывал ли бригадир решетку вентиляции?

– Я вполоборота стоял, – повар как-то сконфузился, – боковым зрением только и видел… Так, один раз обернулся, вижу Джеймса, ну и хрен с ним. Я его недолюбливал, если честно…

– За что?

– Да так, – он как-то театрально махнул рукой, – по мелочам. Он ведь редко с нашим составом ходил – не сошлись мы как-то…

– Спасибо… – сказал я ему. – А больше никто в этот момент не проходил? Не видели?

– Нет, – он мотнул головой, – я бутерброды резал полчаса где-то, а Джеймс минут через десять ушел куда-то вперед, к голове состава…

– А когда вернулся? Вы же не отлучались с кухни?

– Вернулся… Сэл, ты не помнишь?

– Я в зале вертелся, видел его, проходил… но не помню… Глеб, ты видел?

– Я за стойкой, – отмахнулся бармен, – я вообще видел его мельком – клиенты же… Где-то за час до вечеринки ихней он проходил, по-моему… может, минут за сорок… Вэд, ты видел?

– Да, наверное, так, – чернобровый повар кивнул, – до вечеринки за час где-то…

– И в это время через кухню никто не проходил?

– Нет, потом только с соседнего вагона к пяти стали подтягиваться…

– Точно? – переспросил я.

– Да чтоб меня пропоносило! – всплеснул он руками, смешно выкатив глаза.

– А потом вы его видели?

– Больше не видел. – Он помотал головой.

– Спасибо, – кивнул я.

– Да не за что, – махнул он рукой.

– Отлично, – продолжил я. – Вернемся, Крис, к вам. Три сорок – четыре.

– Я не особо следить за таймер… – сказал он, – я немного дремать, сидел в Сеть, читал…

– А я вот твою фотку срисовал, когда ты по вагону шел! – торжествующе произнес давешний шахтер, уличивший Азиза в том же. – Ты к тамбуру выходил! Это железно было без пятнадцати четыре – я слушал новости!

– Это так? – переспросил я Криса.

– Возможно, этот человек и прав, – кивнул Крис, поправив очки. – Я ходить в клозет, просто не помню когда.

– Видели кого-нибудь по дороге? – спросил я.

– Не смотрел особо, – с важным видом сказал Крис. – Наверно, нет. Нет – все по местам сидеть…

– Этот парень? – спросил вдруг усатый фермер. – Я его видал, и он правда выходил из сортира… Он из ваших?

– Да, – кивнул я, – наш турист.

– Значит, все верно, – тот затянулся самокруткой, – если его видали, как он туда шел, так я видал, как он оттуда вышел. Где-то в четыре – мне кум позвонил как раз…

Тут я заметил: к столу приближается человек из охраны. Он подошел к Хмурому и что-то прошептал ему на ухо. Хмурый кивнул и, сняв с пояса свой КПК, некоторое время глядел на него. Затем, перегнувшись через стол, протянул мне свой компьютер.

Там было открыто сообщение: «Отпечатки пальцев на записке соответствуют столу номер четыре, принадлежит Азизу Алиме из туристической группы «кси-516». А также обнаружены более фрагментарные отпечатки, по анализу ДНК которых удалось установить, что они принадлежат Дроновой Аиде, туристке той же группы. Буквы на записке написаны с помощью особого химического состава, проявляющего цветовую пигментацию со временем, в процессе окисления воздухом. На зажимах вентиляционной решетки, снаружи, возле купе бригадира, отпечатки пальцев стерты, на трупе незаконного пассажира обнаружены следы укола на левой руке, в районе вены».