Текст книги "Красное Зеркало. Легенда вулкана"

Я вернул КПК Хмурому, а тот выразительно на меня глянул – понял, мол, что да как?

Я кивнул. Меня слегка лихорадило – я опять чувствовал массу неувязок и бреда…

– А вообще я считаю… – пьяным голосом сказал усатый шахтер, – что убийце надо самому выйти и во всем признаться, потому что его и так найдут… Но! Тут уж пощады не жди!!!

– Вот ты прав, братишка! – хохотнул Йорген, разливая в стаканы. – Вот я то же самое всю дорогу твержу… А то что за фигня? Хорошо еще, что наш землюк Странный – шибко удачливый сукин сын: мы же за то его и держим! А то ведь укокошили бы нас уже, насмерть! Злодеи…

Он как-то развязно прыснул со смеху – видать, уже тоже подвыпил.

– Кстати, как я убедилась, злодеев тут полно! – с некоторым вызовом сказала Дронова.

Все посмотрели на нее, но оказалось, что она закончила фразу. Взгляды местных были не совсем одобрительными, как мне показалось…

– Именно! Именно! – всполошился химик. – Скажите нам уже правду! Вы идете на эту самую базу? Вы знаете, где она?

Ирина бросила на меня тревожный взгляд.

– Конечно, знаю, – сказал я спокойно. – База «Зеркало-13» запрятана под зданием Совета Четырех Городов, на глубине двухсот метров, но, во-первых, туда никого не пускают, а во-вторых, делать там нехрен!

– Вот это да… – пробасил шахтер, – я, блин, так и думал! Они всю дорогу нам мозг пудрили, эти богатенькие! Айда-ка, ребятки, в рейд! На столицу! А то, я гляжу, зажрались они тама…

– Верно говоришь! – поддержала компания, только что вернувшаяся с раскопок. – Надо бы их штыком-то!

– Гады! Мать их разэдак!

– Пусть поделятся девайсами! Эргов пусть отсыпают!

Я откопал где-то в глубине моей души фразу, которую всегда произносила моя бывшая жена. Она говорила, что я не умею шутить, так как мои шутки понятны не всем…

– Граждане! – сказал я громко. – Вы что, шуток не понимаете? Я сказал так, потому что…

Мой голос потонул в десятках других, и я понял, что власти Лихоторо скоро объявят меня в розыск…

Внезапно грохнул выстрел: Хмурый держал в руках пистолет с задранным кверху дулом.

– Не отвлекаемся, ребятки! – крикнул он. – Вы сейчас – пока что корм для паладинов, особливо кто в конце состава едет! Если в пустыне убили – это одно, а так – мы, железнодорожники, отвечаем. И тут не сказки рассказывают, а ищут возмутителя спокойствия! Кто из вас еще желает пользоваться МЖД?[38]38
  Марсианские железные дороги.


[Закрыть]

Гомон поутих, а я в который раз поглядел с уважением на своего босса. А тот смотрел из-под прищуренных век, как варан, и оглядывал всех, будто перед укусом…

– Дык мы это, командир… – нерешительно произнес какой-то фермер. – Мы-то за правду в сам-деле…

– Ну раз за правду – помогайте парню… – Хмурый кивнул на меня, и мне захотелось пожать его руку.

– Что знаем, все скажем, – закивал тот, – это верно…

– Вот за это благодарность вам… – кивнул Хмурый, деловито убирая пистолет в кобуру. – Давай, Странный, спрашивай.

– Спасибо, – кивнул я, как китайский болванчик, – это ж не только нас коснется…

– Знамо дело! – заплетающимся языком проговорил усатый шахтер.

– Так, – я, шумно выдохнув, хлебнул кофе с самогонкой, – я хотел теперь Аюми спросить…

Не успел я закончить, как Аюми сложила руки перед лицом и слегка поклонилась.

– Я имела на родина подруга, Томоми ее звали, она говорила, что моя мать и брат неправильно говорили…

– Что, Аюми? – спросил я.

– Они говорили, что я тупая… – Она улыбнулась. – Я знаю, что мало могу… но я сделая все, что стоит…

– Нет, Аюми, ты ни разу не подводила, – искренне сказал я, – все в порядке.

– Аригато[39]39
  Примерно так звучит «спасибо» на японском.


[Закрыть], – вновь поклонилась она. – Я все помню – с двух часов десяти минут до трех и с трех сорока до четырех, да?

– Да. – Я улыбнулся.

– Я говорила про первое и немножко про второе, – сказала она, щуря глаза, будто улыбалась без улыбки. – Та… я не хотела про Азиза говорить… он хороший…

– Да, неплохой, – кивнул я, – все нормально. Что было, когда он ушел с Дроновой?

– Ничего не било… – просто и с легкой улыбкой сказала она. – Я била рада, что два человека понравилось себе… подумала… и немножко расстроилась…

– Почему, Аюми? – спросил я.

– Потому… У меня тожэ бил друг в Япония, в Кобе-Сити… – Глаза ее стали темными, словно без белков. – Вот…

– И?

– Он умер… – медленно сказала она. – Умер… как сказать… Погиб… при трясении…

– Землетрясении? – уточнил я.

– Да-да, – рассеянно закивала японка, – земля… вот… Это совсем не про то, что ви спрасили, Странний…

– Это очень обидно, простите, Аюми, – сказал я.

– Не за что, – отстраненно сказала она. – Это совсем не про это…

– Да… – глубокомысленно произнес шахтер, – а у меня жену завалило в забое, на смене… она на регенераторе работала…

– Жалко, когда человек раз – и нет… – Аюми вновь отстраненно покачала головой, глядя куда-то вверх. – Да… Думаешь-думаешь…

– Это верно… А потом вы что делали? – тихо спросил я.

– Не потом… – вновь как бы обращаясь к ночному небу, сказала она. – Сначала пошла в уборную, умыться… От мысли, от слез… потом… ничто… И с неба на земля… Дверь закрит… и я пошла, где пахнет…

– Извините, что? – переспросил я.

– Где в начало вагона туалет, там дальше, но не пахнет так, – пояснила она. – Но дверь закрыт был оказался, тогда я пошла назад, куда Азиз и Аида ушли – там хорощо, но немного противно… умылась… Стала думать про Марс… про наши дела…

Словно аномалия, на ее гладком лице прочертила борозду слезинка…

– Потом я пошла на место и немного думала про сэбя… – опять тихо сказала она.

– Ты – умница, Аюми, – сказал я, – молодец…

– Э-э-э-э, – она махнула рукой, – я тупайя…

– Не говори так, это мой приказ, – сказал я, нахмурясь.

– Нэ буду… – Она вновь немного поклонилась. – В общем, вот так…

– Ты мне помогла, – сказал я, – бесспорно помогла.

– А я бы поспорила! – выкрикнула не к месту Аида.

– В чем? – спросил я.

– Ну… – протянула она неопределенно. – Вообще это я видела убийцу-каторжника, а не она! Дэн… ой! Пан инспектор, но вы же делали следственный эксперимент, я ассистировала… Разве мы еще не знаем, кто убил?

– Лично я – пока нет. – Я грустно улыбнулся.

– Я в вас верю! В тебя, Странный! – крикнула полячка и опрокинула стакан.

– А я вот хотел узнать, – прокашлялся какой-то пожилой мужчина в залатанном комбезе. – А поезд-то когда поедет?

– Когда ты его подтолкнешь! – хмыкнул Хмурый.

– А-а-а-а, иду уже…

– А вот свояк мне говорил, с Гордии…

– Вопрос к охране последнего вагона, – сказал я, громко прокашлявшись. – Вы что скажете про время с двух часов десяти минут до трех и с трех сорока до четырех?

– Ну у нас все по-простому, – сказал давешний охранник. – Вот про первый отрезок времени. Хмурый у нас рапорт брал – дежурили… ну видели много кого… Подозрительного не было… Потом… ну… кто в турели, кто в тамбурах – пассажиры курили… Ну выпустили ребят на платформу, ну ладно… Они обнимались, целовались там…

– Это можьно и апустыть! – воскликнул вдруг посерьезневший растаман.

– Нет, вы уж не гоните! – Охранник выпучил глаза. – Мы с пани играли в карты, но не так чтобы… Играли просто… Она вышла, и вы пришли…

– Все нормально, – сказал я, пытаясь не зарычать, – а что перед этим было?

– Да… ничего, – махнул рукой охранник. – Пожаловался вон тот, в синем комбезе, что унитаз не сливает в сортире, я его закрыл ключом, думаю: навалят там сейчас, – за техником пошел…

– Когда это было?

– В половине четвертого. Как я в рапорте изложил, дык и Хмурому сказал…

– Во сколько техник пришел?

– В четыре сорок.

– Вот такая скорость реакции у служб быта! – сказала зачем-то вслух Дронова.

– Я во втором проводку чинил! – возмутился мужчина с мясистым носом, в комбезе Машиниста. – Там до сих пор нагреватель не пашет! Совсем вы, что ли?..

Он сделал из фляги несколько крупных глотков, облокотившись на лопату, всю в налипшем пыльном песке.

– Хорошо… – Я задумался. – Кто-нибудь, включите музыку…

Тут мой КПК завибрировал от пришедшего сообщения. Я обвел взглядом сидящих за столом, затем открыл его и прочел:

«Азиз Алима, уроженец Саудовской Аравии, планета Земля, сын шейха Бахрама, бывший студент Колумбийского Университета, выпущен тридцатого июня из наркологической лечебницы «Новые Братья». Находится на планете Земля под наблюдением вашингтонского отдела по борьбе с незаконным оборотом и сбытом наркотических средств – информация от марсианского консульства по внешним сношениям».

Я глубоко выдохнул… А затем глубоко вдохнул…

Сообщение, как я и ожидал, было отправлено через общественный сервер, и проследить адрес или ник отправителя не представлялось возможным…

– Так… – опять сказал я с умным видом. – Я сейчас отойду на пару минут, а вы тут последите за дисциплиной, и вообще…

– Куда же вы? Пан инспектор! – крикнула Дронова.

– На место преступления сгоняю и вернусь, – ответил я.

– Странный! Мы без тебя не пьем! – гордо произнес Йорген.

– Я не стою таких жертв, – усмехнулся я. – Охрана! Два человека, за мной!

Я зашагал к поезду. Мысли в моей голове шуршали, гомонили и теснились, как сидящие за обеденным столом пестрые и разнообразные люди, выкрикивающие обрывочные реплики…

Сперва я зашел в купе бригадира и высунулся в окно – охранники молча стояли сзади, выжидая.

Я приоткрыл окно и высунул голову наружу: одна моя догадка сразу подтвердилась – сердце застучало сильнее, и на лбу выступил пот, хотя было довольно прохладно. На бортике, снаружи и сверху окна в двух местах была стерта пыль, и на крыше был участок относительно чистой поверхности: гофрированная сталь словно протерта тряпкой.

Затем мы прошли в последний вагон.

– Что делать-то надо? – спросил один из охранников.

– Осмотреть в моем присутствии место тридцать семь, – бросил я отрывисто.

– Есть! – гордо сказал охранник, хотя неясно было, что его так воодушевляет.

Мы забрались в последний вагон и прошли недалеко внутрь.

– Загляните под матрас, по краям, – попросил я.

Ребята засуетились – мне даже стало как-то неловко.

– Фантик от жвачки! – доложил один.

– Пыль! – высказался другой. – Бычок чей-то.

– А что надо увидеть? – спросил первый.

Я нарочно промолчал, глядя в окно, на очертания плоскогорья, хотя мне было страх как любопытно поглядеть самому – просто я хотел проверить свою догадку в чистом виде…

– О, вот тут, нагар есть какой-то… – пробормотал второй. – Дырка даже…

– Где? – Я не вытерпел и нагнулся к коренастому туловищу.

– Вот! – торжествующе объявил Машинист.

Я взглянул на слегка разодранные края койки в том месте, где она примыкала к перегородке плацкарты, образуя небольшую щель. Дерматин койки в одном месте с краю был слегка подпален, а по перегородке шла неглубокая рваная борозда вниз, к полу…

– Спасибо, ребята, – кивнул я. – Хотя какое там «спасибо» – рапорт составьте…

– Ладно, – без особого энтузиазма ответил один из них.

– И еще одна просьба, – сказал я, – это очень важно.

– Слушаю, – сказал тот, что обнаружил дырку.

– У вас на поезде конечно же есть планетарный передатчик?

– Ну да, мощный достаточно, – кивнул тот.

Я сунул руку в карман и, достав флэшкарту, протянул ему.

– Через полчаса я попросил бы вас связаться со станцией на указанной здесь частоте. Потом включить внешние видеодатчики на вагонах, направив их на столы, и с моего КПК взять прием звука и видео, частота моя также имеется здесь. Это очень важно! От этого зависит окончание нашего дела.

– Договорились, – сказал охранник, поглядевший на меня с любопытством.

– Доложить об этом только Хмурому – и рот на замке…

Затем я зашел к Кадыку и попросил его об одном одолжении, пообещав, что его отпустят и накормят.

Кадык лихорадочно закивал и стребовал с меня клятву, что с ним не случится ничего дурного. Я поклялся…

Мы вернулись к столу, где шло веселье полным ходом.

Играла музыка, пилось все, что горит, и… некоторые глядели на нас с любопытством.

– Странный! – опять закричала Дронова. – Ты уже знаешь? Точно?

– Ничего я не знаю, – отмахнулся я. – Но буду рассказывать всем то, что думаю…

– Вот! – Глаза Дроновой загорелись. – Этого я и ждала!

– Кого поймал? – хриплым голосом спросил усатый шахтер, облокотившись вальяжно на плечо худощавого фермера, на котором было надето нечто вроде обшарпанной мотоциклетной каскетки.

– Фантик от жвачки и горстку пыли, – с серьезным выражением лица произнес я.

Тот глянул на меня с недоверчивым выражением лица, и мне захотелось его добить.

– Я начал все понимать, когда пристрелил полотенце, – сказал я. – Вернее, когда этот достойный джентльмен, – я кивнул на шахтера, – сказал мне, что видел, как полотенце пролетало мимо его окна.

– Вот дела! – Фермер крякнул, разгладив окладистую бороду. – А ты уверен, мужик, что наркота тебе на пользу?

– Нет, – честно признался я. – Но не в наркоте дело, я сейчас все объясню!

– Да уж, постарайся, – попросил фермер, – я думаю, всем любопытно.

– Я уже давно жду. – Дронова заерзала на месте с возбужденной улыбкой на лице, будто пристроилась возле экрана, ожидая продолжения ее любимого сериала.

Азиз покровительственно положил ей руку на плечо, на что Дронова слегка вздрогнула, но продолжила с любопытством изучать меня.

– Я заранее прошу прощения у всех, – сказал я, – про кого я могу сказать что-то неприятное или бросить тень подозрения, но прошу меня сразу извинить – мне это необходимо, чтобы выстроить полную картину происшедшего. Я давно заметил такую свою особенность – когда я говорю вслух, мне проще думается. Поэтому потерпите немного, если мои рассуждения будут явно ошибочными или очевидно ложными. Можно давать полезные советы, но только в порядке очереди, не галдеть всем сразу. Хорошо?

Все немедленно загалдели, что хорошо, мол, все понятно.

– Итак, – начал я, – случай даже для Марса довольно непростой, при явной, казалось бы, его очевидности. Я не вполне опытен в делах такого рода, и многие элементарные вещи доходили до меня не сразу, слишком медленно. Извинить меня можно только тем, что наш рейс с группой «кси-516» спокойным, мягко говоря, не назовешь, и думать порой было просто некогда. В поезде же – дело другое. Когда произошло убийство и пока мы петляли нашим составом между этими скалами, у меня было время подумать, и первое, что мне бросилось в глаза, – то ли у убийцы отсутствует логика, то ли это сложное стечение обстоятельств, то ли он элементарно перемудрил. Объясню: в нашей группе действует хорошо подготовленный представитель элитной армейской разведки. Что странно вдвойне. Он ошибочно считает, как и многие из вас, что мы идем не в простой тур, а занимаемся поиском той самой легендарной базы «Зеркало». И все это несмотря на то что я несколько раз предлагал расформировать нашу группу. Возможно, нас используют как некое прикрытие, не знаю, не буду фантазировать, но, скорее всего, часть наших злоключений как раз и связана с этими разведиграми. Признаюсь, что незадолго до убийства я имел беседу с покойным Дарби. Он тоже предлагал мне заняться поисками этой базы, используя нас в качестве наемников. Я отказался.

– А я бы согласилась! – вставила Дронова, отчаянно захлопав ресницами.

– Тогда, – продолжил я, метнув на нее выразительный взгляд, – Дарби попросил меня помочь ему обезвредить того разведчика, который находится в нашей группе.

Я опять внимательно обвел всех взглядом.

– Он чувствовал опасность, наверное, догадывался, что его могут убить, и хотел с моей помощью обезопасить себя и одновременно лишиться конкурента в поисках загадочной базы.

Тут я согласился помочь ему, так как мне было выгодно убрать из группы человека, который подвергает наши жизни смертельному риску. И как раз к раннему утру, ближе к окончанию нашей вечеринки, он обещал назвать мне имя этого человека, но не успел этого сделать, поскольку его убили.

В связи с этим я сейчас самое заинтересованное лицо в обнаружении убийцы, так как ответственность за безопасность группы лежит на мне…

– Ну ты не очень-то, – выкрикнул Йорген захмелевшим голосом. – На нас с Сиб тоже эта ответственность.

– Да, – кивнул я, – это так, но в связи с тем…

– В связи, блин, с тем, в связи, блин, с этим… – перебил Йорген, передразнивая меня. – Странный, ты не можешь нормально сказать?

– Что? – спросил я, понимая, что лучше не спрашивать.

– То! – почти выкрикнул он. – Я, конечно, само собой, да любой кипиш, кроме голодовки, но скажу… Группу эту провести – это такой трындец! Ты на гида залип… какого хрена мы всех сразу на заводе не разогнали??? А?! Ты у нас добрый типа…

– Да… – тихо сказал я. – Залип я на девушку, полюбил ее, как ты Сибиллу… Может, и сильнее! А впарывался под пули не меньше твоего, дерьмо ты бессердечное! Сколько трупов-то за нами… Да ты совсем уже охренел!..

Меня кто-то схватил за локти, потому что я встал над столом и уже отвел руку для удара, а Йоргена схватила Сибилла с одной стороны и полковник с другой…

Я ослабил напряжение рук и сел за стол.

В голове моей стучало… вновь заныли раны – я чувствовал себя злым и беспомощным, и мне было стыдно…

– Странный, – сказал Хмурый укоризненно, – вот от тебя не ожидал… Все нормально, чего это тебя? Давай дальше…

Я сидел, потупясь в стол, с чувством стыда за свою вспышку, стараясь подавить невесть откуда сочащиеся из глаз слезы… Глубоко вздохнул…

– Извините, – выдавил я, – сам не знаю, зачем психую…

– Дэн, – сказала Сибилла спокойно, – все мы перенервничали, – может, тебе больше не подливать в кофе?

– Все нормально, Сиб, спасибо… – пробормотал я.

– Ой, ну прям как красавица… – хмыкнул кто-то из шахтеров.

– Заткнысь, ты… – сказал хрипло Азиз, – ми с ным вмэсте… таких стрэляли…

Возникла пауза…

– Все… – Дронова помотала головой. – Домой уже хочу…

– Извините, – хрипло сказал я, подняв руку вверх, надеясь, что моих красных век никто не заметит. – Я еще не все сказал про это… Так вот…

Я вздохнул, сделал глоток из чашки и закурил.

– Наша задача – остаться в живых, а ваша – гулять на воле. – Я выровнял дыхание. – Если в колониях творится полное дерьмо, это всех нас касается. – Я кашлянул. – В общем, так. Дарби грохнул кто-то из наших… Я это точно могу сказать, и было это примерно так… Из беседы с Дарби я понял, что ваш бригадир работает на разведку. Дарби его использовал, чтобы попасть на поезд.

– То-то, я гляжу, он мне никогда не нравился, – вставил давешний повар.

– Я сделал предположение, – продолжил я, – что наш разведчик переманил его или заставил работать на себя. Смерть Дарби была сложной – сперва его вырубили баллончиком с нервно-паралитическим газом. Время разложения консервантов в баллоне, которое вычислил человек, разбирающийся в химии, примерно между двумя тридцатью и тремя. Но возникает вопрос – если бригадир мог убить Дарби, то не проще ему было пристрелить его в собственном купе, а потом выкинуть труп в окно, вместе с пистолетом? А главное – зачем такие сложности с баллончиком газа?

У всех в глазах был вопрос… ожидание разоблачения, к которому я был готов не совсем и не окончательно…

– Ну а потом, – продолжил я, – много кто из наших мог убить этого Дарби, да и не только из наших, учитывая, что за его голову назначена награда… Вот сейчас начнется то, за что я извинялся вначале… Я буду говорить о людях плохо, но лишь предполагать их вину…

Дронова взглянула на меня почти с любовью, взмахнув ресницами, как стартовым флажком.

– Опять же, – ухмыльнулся я, – начну с вас, пани: уж больно вы не вызываете подозрений…

– Я прямо ждала этого! – Она порозовела.

– Отлично! – Я потер руки. – Сегодня в мусорном ведре последнего вагона была обнаружена записка, написанная на клочке пористой бумаги для рисования печатными буквами. Записка гласила: «Дарби здесь». Я подумал сперва, что это дикость: зачем писать такое на бумаге, если можно воспользоваться Сетью? Необходимо это было только в одном случае – если у получателя отсутствует КПК.

– Да! – восторженно блеснула глазами полячка. – Верно!

– А как мы только что выяснили, – продолжил я, – КПК потерял у нас Азиз.

– Ну… – стала было возражать она.

– Странний, ты щто? – Азиз выпучил белки.

– А что? – Я тоже вскинул брови. – Для растамана ты неплохо владеешь оружием, твои отпечатки нашли на этой записке, и, кстати, отпечатки твоей подруги тоже там были…

– Э-э-э-э! Странний, зачэм так говорищ??? – Азиз посерел своей темной кожей.

– Я заранее извинился, – ответил я, скроив невинное выражение лица. – Бумага Дроновой уже второй раз фигурирует в деле: первый – это когда на ней были написаны стихи Джованни… якобы Джованни…

– Вы просто чудо, пан инспектор! – Дронова захлопала в ладоши, и я так и не понял: с юмором или без.

– Пани Дронова подсказала вам способ убийства, увидев на крыше Кадыка, – безжалостно продолжил я. – Вы пошли якобы целоваться на платформу, предварительно попросив бригадира подложить баллончик, и Дронова сказала, что в купе Дарби можно забраться по крыше…

– Ну Странний, не ожьидал от тэбя… – Азиз буравил меня своими яркими белками глаз.

– Аюми, – продолжил я холодно, – чувствуя себя нехорошо, пошла в туалет: кто, спрашивается, помешал бы ей открыть окно и забраться в купе к бессознательному Дарби?

– Э-э-э? – Глаза Аюми стали почти такими, как у персонажей манги.

– Наконец, Крис, в рюкзаке которого нашли пистолет с глушителем, на рукоятке которого нацарапаны инициалы «Д.» и «Г.», «Дарби Гордон», и у соседа которого под полкой возле рюкзака лежала связка ключей бригадира, – он примерно в то же время отлучался якобы также в туалет. Он тоже мог убить. И через крышу, и просто перейдя в соседний вагон – благо купе бригадира почти рядом с последним тамбуром вагона-буфета…

– Я есть подданный Соединенный Штат Америка! – Крис гордо ткнул себя в грудь.

– Именно, именно так! – воскликнул химик. – Но я же говорил, что баллончик был подложен между двумя десятью и двумя сорока… «Спектр-9»…

– Все верно, – устало вздохнул я. – Но в это время Крис беседовал с соседом, Дронова была с Аюми, а охрана указала в рапорте, что Азиз был на своем месте, хоть и отлучался покурить – как раз когда у него пропал КПК, но… Я сначала исходил из неверной посылки, что Дарби убили сразу или же вскоре после того, как сработал баллончик… А это было позже… много позже… это было в районе четырех…

– А откуда такая уверенность? – спросил Хмурый.

– Две причины, – ответил я, закурив. – Про вторую скажу потом, а первая такая – вот этот достойный джентльмен, – я кивнул на шахтера с усами, – сегодня, когда я прожег случайно полотенце в тамбуре сигаретой, рассказал мне, что видел, как мимо их окна пролетало такое же прожженное полотенце. Это было в без скольких-то четыре.

Все поглядели на шахтера с интересом.

– К тому же, – продолжил я, – в купе Дарби-бригадира отсутствовали два полотенца – одно из них Дарби пытался перед потерей сознания приспособить под дыхательный фильтр, а второе пропало… Я сегодня провел эксперимент – выстрелил сквозь полотенце из пистолета в такт стуку колес – дырка была похожа на прожженный след от сигареты, а выстрел…

– Да! – почти закричала Дронова. – Я помогала! Выстрела было совсем не слышно! Это я…

– Чем и объясняется то, – перебил я торопливо, – что охрана из соседнего купе напротив ничего не услышала… логично?

– Ну складно пока, – закивал фермер.

– То-то я гляжу, ты так обрадовался, что я тебе про полотенце сказал… – начал было усатый шахтер.

– Да, – кивнул я, – но тут и начинаются неувязки.

– Вот ведь, блин! – с досадой и искренне Йорген стукнул по столу кулаком. – Говори! Красиво излагаешь!

– Спасибо, – вздохнул я.

– А в чем неувязки-то? – с интересом нахмурилась Дронова.

– Во-первых, – кивнул я, – полная фигня с уликами. Кобура у Дарби была пуста, окно распахнуто. Первое, что приходит на ум, – так это что Дарби, будучи без чувств, был застрелен из собственного пистолета. А пистолет выброшен в окно – это и логично, и удобно… но… пистолет с глушителем оказался в рюкзаке у нашего туриста, Криса. Значит, убийца забрал пистолет себе, чтобы потом подбросить кому-то? Наверное… Но в его обойме не хватает одного патрона, и на глушителе нагар также имеется. Тогда на кой черт убийца воспользовался полотенцем? Почему он вообще не выбросил тело в окно, вместе с оружием? Ведь, подбросив ключи и пистолет Крису, он только подтвердил, что Крис этого сделать точно не мог!

– Я нэ мог! – гордо заявил Крис.

– Да… – протянул фермер. – Мозг взрывается…

– А потом, – продолжил я, завладев наконец полным вниманием аудитории, – есть еще один непонятный момент.

– Это какой? – не выдержала Дронова.

– Вот вы, – я слегка улыбнулся полячке, – вы видели, как человек полз по крыше вагона…

– Да, – убежденно кивнула та, – и хоть вы режьте меня, он был не с фиксами, а с кинжалом в зубах! Это точно!

– Возможно, – кивнул я, – но дело в том, что наш каторжник дополз только до пищеблока, а на последний вагон, где вы могли бы его видеть из турели, не вылезал, так как он хотел есть…

– И? – вопросительно выкрикнуло несколько голосов.

– Пани Дронова действительно видела настоящего убийцу, – произнес я медленно, – который разминулся с Кадыком минут на пять…

– Я же говорила! Я говорила! – У Аиды было лицо человека, который только что выиграл в лотерею крупную сумму денег. – А я сразу сказала…

– И в зубах его был не кинжал, – сказал я убежденно, – а пистолет Дарби, который он собрался подбросить Крису в рюкзак. А не далее чем полчаса назад я убедился, что убийца вылез из купе через окно – пыль стерта на водостоке окна, сверху, и крыша вагона сбоку чьим-то пузом вытерта… убийца вернулся в последний вагон, где он и едет…

Повисло тягостное молчание, прерываемое тихим шепотом и чавканьем.

– Ну ты совсем уже мне голову задурил, – вздохнул шахтер. – И откуда же он взял глушитель? И почему на нем нагар? Если он через полотенце стрелял-то?

– Вот такой он у нас сложный человек, этот убийца, – попытался пошутить я, но никто не засмеялся. – Скорее всего, в его действиях много спонтанного… Все становится понятно только на уровне предположений и догадок…

– Ну валяй, – подбодрил Хмурый.

– Начнем опять сначала, – сказал я, закусив нижнюю губу. – Откуда разведчик узнал о своем предполагаемом разоблачении? Как он узнал про наш с Дарби разговор? А ведь не узнать не мог, иначе либо убил бы его раньше, если тот представлял угрозу, либо не стал бы убивать его вообще… А разговор он наш слышал, иначе как объяснить такое совпадение, что, как только Дарби собрался навести о нем справки, он сразу умер?

– Так как же? Подслушал под дверью? Жучки в купе? – спросил полковник.

– Нет, – сказал я убежденно, – не под дверью. Мы разговаривали с Дарби один на один, жучков я не нашел, да и Дарби опытный в подобных делах. Вчера, когда я сидел в купе бригадира, меня по селекторной связи вызвал Хмурый…

– Ну да, и не один раз. – Хмурый прищурился.

– Так вот, – кивнул я, – когда Хмурый меня вызвал, лампочка вызова даже не загорелась. Я сперва не придал этому значения – и только потом понял: он сидел и слушал, включив селектор на прием в купе охраны последнего вагона, которая, согласно рапорту, совершала обход поезда в этот отрезок времени. Либо они не закрыли дверь, либо он открыл эту дверь сам…

– Да мы закрывали… – словно оправдываясь, протянул один из охранников.

– Как? – удивился Хмурый. – Как открыл?

– Возможно, ключами бригадира, – сказал я, – который предупредил его, что в его купе сейчас состоится важный разговор…

– Фига се! – Сразу после этого восклицания охранник последнего вагона, воровато покосившись на Хмурого, выпил стакан с самогонкой, но никто не заметил. – Так бугор же нас в обход и отправил!

– Продолжаю фантазировать, – сказал я, последовав его примеру и хлебнув спиртного. – Узнав, что Дарби собирается навести через руководство справки о том, кто же является агентом в нашей группе, и фактически поставить его под удар, он решает действовать. Мне кажется, что бригадир не согласился убить Дарби сам – иначе сделал бы это без всяких проблем. Скорее всего, агент сказал, что хочет узнать у Дарби что-то важное. С целью чего попросил подложить баллончик. Между пролетом в окне полотенца и ползущим по крыше человеком и тем моментом, когда бригадир копался в кладовке (а это видели повара, и по времени совпадает с окислением консервантов в баллоне), прошло почти полтора часа. Тем самым убийца надеялся получить алиби. Он даже не заморочился вынуть баллон из вентиляции – это направило меня сначала по ложному следу, так как я думал, что, отравив Дарби, он начал действовать незамедлительно, дабы избежать сопротивления и шума борьбы. Но пролетавшего мимо окна шахтеров полотенца он, конечно, учесть не мог, да и то, что мне сказали об этом, – чистая случайность: не прожги я сам своего полотенца в присутствии свидетеля. Да и не знал он, убийца, что в турели сидит пани Аида и делает свои этюды… Правда, она его лица не разглядела…

– Но почему?! – возмутилась Дронова. – Я видела…

– А тут еще Кадык удачно спутал карты, так как оказался на крыше почти одновременно с убийцей… – Я чиркнул пьезоэлементом и закурил. – Так вот, Джеймс, бригадир, убивать не хотел – он подложил баллончик, как я думаю, потому, что агент попросил сделать это, сказав, что хочет Дарби допросить, а не убить. Это и подтверждается маленьким следом укола на руке покойного. Хоть в крови никаких посторонних химикатов обнаружено не было, я думаю, что убийца не ограничился похищением КПК Дарби, а еще пытался вывести его из бессознательного состояния, чтобы допросить, что тот узнал. Возможно, это было что-то вроде сыворотки правды – чтобы Дарби отвечал на вопросы в полубессознательном состоянии. А дальше – новые фантазии…

– Факты давай! – крикнул один из шахтеров.

– Дойдет и до них, – успокоил я его. – Без фантазий совсем – у меня не выходит…

Я опять вздохнул…

– Я стараюсь следовать естественному ходу событий, – продолжил я, – не по логике даже, а по диалектике – как бывает… Так вот, объяснить все это я могу только его спешкой – спешкой убийцы… Если бригадир был настолько мягкотелым и убивать не хотел, да к тому же Дарби провалялся в его купе, почти в газовой камере (кстати, не умер он только потому, что легкие были сильно заполнены табаком, – это убийца рассчитал метко), скорее всего, Джеймс потребовал по КПК, чтобы убийца немедленно решил проблемы с телом в его помещении. И вот он просит бригадира подождать его в последнем тамбуре пищеблока, выходит к нему, просит его ключи, чтобы открыть купе, – это единственный момент, где он рискует быть замеченным. Плана он четко еще не обдумал, и, скорее всего, глушителя с собой не взял. Бригадир, возможно, даже пригрозил ему – поэтому он так торопился. Он встречается с бригадиром в тамбуре, берет у него ключи. Дальше не знаю – вспыхивает ли между ними ссора, или же агент и так спланировал убить сообщника, но пришедший в тамбур берет ключи, запирает двери из салона и между вагонами, после чего душит Джеймса и, открыв дверь, выбрасывает его в пустыню. Затем отпирает двери, входит в тамбур пищеблока, выбирает удобный момент, когда никого нет, и проскальзывает в купе, надев дыхательную маску. Действовать ему приходится быстро и почти на импровизации. Обыскивает полумертвого Дарби, что-то выясняет, что не устраивает его, берет его пистолет, стреляет ему в грудь через ткань полотенца, затем открывает окно, выбрасывает свой импровизированный глушитель, вылезает на крышу, держа пистолет в зубах, чтобы подбросить его Крису, переползает на крышу последнего вагона, и Дронова его видит.